"Падение" - читать интересную книгу автора (Рейб Джейн)

Глава 10  Забытые лики

Несун ворошил концом хупака пепел, оставшийся от троллей, и ворчал:

– Несун, сделай то. Несун, сделай это. Несун, принеси. Несун, оставайся здесь. Несун, от тебя пахнет, когда ты промокаешь. Несун, следи за огнем. Несун, Несун… – Он топнул ногой по мозаичному полу. – А мое имя – Илбрет!

Красные глазки кобольда пылали в сумраке пещеры, как два раскаленных уголька. Он перевел взгляд на ближнюю колонну, которую украшали изображения жрецов и храмовых воинов.

– И раз уж на Илбрета никто не смотрит, почему бы Илбрету не позаботиться хоть немножко о себе.

Кобольд смело подошел к колонне, оглянулся на ниши, чтобы удостовериться, что Мэлдред и Дамон пока не возвращаются, и полез наверх. Добравшись до первого жреца, он запустил острые коготки в деревянные глазницы и вырвал оттуда кусочки оникса. Внимательно осмотрев добычу, Несун улыбнулся – камни были большими и гладко отполированными. Поднявшись немного выше, он обнаружил жемчужины, служившие зрачками другому мрачному лицу. Они тоже были довольно крупными. Кобольд прополз вокруг колонны и на другой стороне обнаружил еще несколько шариков золота и меди, которые просто сами просились в руки.

Только две колонны из шести были украшены драгоценностями и обе стояли ближе всего к алтарю. Несун предположил, что остальные колонны кто-то обобрал до него и по какой-то причине был вынужден покинуть пещеру, не добравшись до остальных сокровищ, или… но другой причины, почему на двух последних колоннах остались украшения, он придумать не мог. Только в четыре пары глаз были вставлены драгоценные камни, в остальные – драгоценные металлы. Кобольд подозревал, что, скорее всего, камни и металлы добыты гномами прямо в этой самой горе. Отполированные шарики приятно побрякивали в его кармане, и Несун принялся развлекаться тем, что совал руку внутрь и пытался определить, из чего сделан очередной шарик – из золота, серебра или бронзы, а потом вытаскивал его, чтобы подтвердить или опровергнуть свою догадку. Но играл он так недолго – как и все остальное, кобольду это занятие быстро наскучило.

Так пролетело около часа. В пещере становилось все темнее, и барабанная дробь дождя по камням снаружи стала казаться Несуну чуть ли не угрожающей. Он чувствовал себя как перепуганный кролик, забившийся в глубокую, темную нору, и вообразил, что капли дождя – это шаги троллей, пастухов из Облачного Холма или гномов из Долины Хаоса, которые пришли, чтобы отнять у него драгоценные глаза, украденные с деревянных лиц.

– Не люблю, когда так темно, – пробормотал кобольд себе под нос. Несмотря на свое необыкновенно острое зрение, позволявшее видеть в любой темноте, Несун терпеть не мог ночь. Ему казалось, что, когда солнце садится, в любых вещах пробуждается новая, жуткая сущность. – Надо развести огонь, – решил кобольд. – Я разведу костер, и сразу станет тепло и уютно. А еще он осветит эту ужасную пещеру, – Он поежился и подумал, что, даже несмотря на непривычно жаркое лето, высоко в горах все равно холодно. – Тепло, уютно и светло… – повторил Несун.

Он обошел пещеру в поисках чего-нибудь, что могло бы гореть, – от троллей уже почти ничего не осталось.

Но алтарь был сделан из черного, наверняка драгоценного, камня, который был гладко отполирован и навряд ли мог загореться. Кроме того, на ощупь камень казался слишком холодным, и это кобольду не нравилось – представлялось каким-то неестественным. Его хупак был деревянным, но Несун не имел никакого желания сжигать его. Оружие ему досталось от кендера, с которым кобольд некогда был дружен. Правда, он сам и убил этого кендера, когда однажды они не смогли поделить украденные сокровища. Подумав еще немного, Несун решил поджечь одну из колонн, ту, на которой были вырезаны гномские женщины-воины. По его мнению, эта колонна была не такая красивая, как остальные, лица на ней не были украшены драгоценностями, а вот гореть она может очень даже хорошо.

Усевшись перед колонной, он присмотрелся к фигурам уродливых ведьм, которые, должно быть, имели больше мускулов, чем мозгов, если так легко удерживали друг друга на плечах. Кобольд еще раз бросил взгляд в сторону ниш, а затем начал выпевать магическую мелодию, первое заклинание, которому научил его Мэлдред, и самое любимое. Прислушиваясь к себе, он искал внутри крошечную искорку, которая и составляла сущность магии. Мэлдред говорил, что он нашел Несуна, почувствовав эту искру, – они тогда встретились в дикой, пустынной местности, где на много миль вокруг больше никого не было. Отыскав искорку, он запел громче, выдав замысловатую руладу, которая не была частью заклинания, кобольд добавил ее просто для красоты. Он ощутил прилив магической энергии, зародившийся в его груди и хлынувший к рукам, в пальцы, а из них – в лицо деревянной фигуры.

– Дай-ка мне немного света, – сказал Несун женщине. Через мгновение резная фигура занялась огнем. Сначала это было слабое тление – огонь не мог справиться со старой плотной древесиной. Но кобольд был упорен. Он начал раздувать пламя, как делал всегда, когда разжигал походные костры, и вскоре огонь разгорелся. Удовлетворенный, Несун немного отошел от полыхающей колонны и сел, наслаждаясь светом и теплом.

«Подумаешь, всего одна колонна, – подумал он, глядя на весело потрескивающее пламя. – Остается еще пять, чтобы отдавать должное ушедшему гномскому Богу. Как там Дамон его назвал? Роке? Нет, Рорк?»

Кобольд поднялся и начал вышагивать вокруг колонны, протягивая к огню руки и запрокидывая лицо, чтобы поймать побольше живительного тепла. То и дело его взгляд падал на дальнюю стену, по которой плясали неверные блики пламени, освещая вырезанные в камне лица. Сполохи словно оживляли их, и казалось, что каменные гномы смеются. Несуну это показалось очень веселым, и он присоединился к смеющимся лицам. Давясь от смеха, кобольд пустился в пляс, изображая, будто возносит молитвы гномскому Богу. Он вообще любил танцевать, но никогда не делал этого, если рядом был Мэлдред. Танец был слишком легкомысленным занятием, а при своем большом друге и наставнике кобольду хотелось казаться серьезным и благоразумным. Но сейчас Мэлдред не мог его видеть, и Несун танцевал все быстрее и быстрее, пока не начало жечь в груди от усталости и нехватки воздуха.

Задыхаясь, он приблизился к смеющимся каменным лицам и заметил, что тени на некоторые из них падают по-другому и тогда лица кажутся грустными. Чтобы хоть чем-то заняться, он пробежал пальцами по барельефу и тут же придумал новую игру – принялся давать имя каждому лицу, которого касался.

– Веселый Ларс. Веселый Дреч. Веселая Рики, – приговаривал Несун – Грустный Мо. – Он коснулся лица, которое, казалось, взирало на него с невыразимой печалью.

Наигравшись, кобольд подошел к черному алтарю и снова принялся колдовать. На этот раз он творил заклинание, которое позволяло ему изменять свой облик я принимать вид других существ. Несун сосредоточился, и через несколько минут его лицо превратилось в лицо Веселого Ларса, но покрытое ярким здоровым румянцем: кобольд решил, что гном при жизни должен был выглядеть именно так. Потом он снова изменился и принял облик Веселого Дреча, но, чтобы получилось забавней, оставил лицо серым – цвета камня.

Но и эта игра быстро ему надоела. Тогда Несун снова вернулся к пылающей колонне. Огонь уже достиг самого верха и теперь лизал потолок пещеры.

Кобольд решил, что старое дерево, сгорая, пахнет намного приятней, чем плоть троллей, и уж значительно лучше, чем духи, которые так любила Рикали. Несун фыркнул и попытался вообразить, что испытывает поросенок, поджариваясь на костре, но у него ничего не получилось. Бросив это бесполезное занятие, кобольд стал просто смотреть в костер, который зачаровывал его все больше и больше.

– Мэлдред говорит, что я слишком часто играю с тобой, – сказал он огню. – Но я так не думаю. Просто ты мне очень нравишься.

Через мгновение он отправился к соседней колонне и, остановившись в дюйме от нее, воззрился на лицо старика-гнома с глубоко прорезанными морщинами и раскосыми глазами. На этой колонне тоже не было никаких ценных украшений.

– Не смотри на меня так, – сказал Несун. – Ах, ты не слушаешься? Хорошо, тогда я и тебя сожгу.

Он снова принялся выпевать заклинания, нащупывая в себе магическую искру, и довольно ухмыльнулся, когда колонна запылала.


Мэлдред и Фиона медленно, тщательно ощупывая дорогу, спускались по лестнице, которая то мягко изгибалась и шла полого, то делала резкие повороты и становилась крутой. Казалось, дороге во тьме не будет конца. Ступени были скользкими, стесанными временем и множеством ног, которые некогда, должно быть, проходили по ним. Путь вниз занял больше часа. Силач и девушка останавливались на отдых в нишах, где стояли деревянные и каменные статуи Реоркса. У ног изваяний находились керамические чаши с пожертвованиями. Их содержимое от времени стало ломким, и невозможно было определить, что это такое. Продолжая спускаться, Мэлдред и Фиона каждый раз пытались определить, как глубоко они уже зашли относительно верхней пещеры.

– Интересно, сколько всему этому лет? – Задумчиво спросила Фиона. Она провела пальцами по стене и нащупала высеченные лица гномов, которые были расположены через равные промежутки. Их рты были вырезаны в форме буквы О. Девушка забрала у Мэлдреда факел и вставила его в один из ртов, убедившись, что маски предназначены именно для того, чтобы служить держателями для факелов.

Вытащив из заплечного мешка последний факел, она зажгла его и сказала силачу:

– Теперь я понесу, ладно? Но особенно далеко мы все равно не уйдем, разве что придется идти в темноте. Так сколько всему этому лет, как ты думаешь?

– Не меньше нескольких сотен. А возможно, и тысяча, – наконец ответил он, тоже останавливаясь, чтобы осмотреть маску, подобную тем, что Фиона разглядела выше. – Предки Доннага с давних пор правили этой землей. Он знает собственные владения как свои пять пальцев, как жадный дракон – каждую монету в своей сокровищнице, но об этом Храме, уверен, ему неизвестно. Если бы Вождь знал о нем, то обязательно рассказал бы мне. Мы сообщим ему, когда вернемся. Возможно, стоит прихватить с собой статую Реоркса, поменьше и деревянную, как доказательство. Доннаг будет просто счастлив. И ты права, скоро надо возвращаться к Несуну. Нам еще потребуется время, чтобы дойти обратно.

– Тысяча лет… – задумчиво повторила девушка. – Тогда Боги еще не покинули Кринн.

– На Кринне и без них хорошо. – Мэлдред посмотрел вниз, насколько позволял свет факела. Первый час из отмеренных трех давно прошел и, возможно, подходил к концу второй, а путь вверх должен был занять гораздо больше времени, чем спуск. – Может быть, даже немного больше, – засмеялся он. – Не удивлюсь, если эта лестница выведет нас прямо к подножию гор, если вообще не на равнину. – Силач жестом пригласил Фиону следовать за собой. – А возможно, мы выйдем прямо к Блотену. Тогда я сразу же поведу тебя к Гриму, чтобы он вылечил твою щеку.

– А как же Риг? И Несун, которого мы оставили наверху…

Мэлдред нежно коснулся подбородка девушки:

– Они уже большие мальчики и не пропадут, уверен, что в случае необходимости сами смогут найти путь назад. А, кроме того, вместе с Ригом идет Дамон, и я точно знаю, что он в любом случае вернется к Доннагу.

Он пошел вниз по ступеням, и Фиона последовала за ним, в одной руке неся факел, а другой ощупывая стену и маски, вырубленные в ней. Ее тревожил невысказанный вопрос, и, наконец, соламнийка сказала;

– Почему ты считаешь, что на Кринне хорошо без Богов? Это они создали наш мир. И Винас Солами, который основал Орден Соламнийских Рыцарей…

– Лично для меня Боги ничего не сделали, – ровно ответил Мэлдред. – И по правде говоря, я доволен, что они ушли. – Внезапно он остановился и закинул руку за спину, выхватывая из ножен меч, – снизу донесся какой-то шум, эхом отозвавшись от стен. Громко хлопая кожистыми крыльями, над их головами пролетела большая летучая мышь, и силач успокоился, поняв, кто шумел. – Хотя, думаю. Боги могли держать в узде драконов.

За его спиной раздался вздох. Мэлдред обернулся и оказался лицом к лицу с Фионой, которая стояла двумя ступенями выше.

– Мне не нравятся такие речи, – строго сказала девушка, выдвинув подбородок. – Боги нужны Кринну, и, думаю, они скоро возвратятся. Хотя, возможно, на моем веку этого и не случится. Но когда-нибудь – обязательно, Мэлдред. И гномы снова будут приходить в этот Храм. Я уверена в этом. Мне прямо слышатся их сильные голоса, возносящие молитвы Реорксу, и эхо от них… – Она мигнула, словно прогоняя видение, и тряхнула головой. – А как ты думаешь, где сейчас Риг?

Силач ласково коснулся пальцем кончика носа девушки и заглянул в ее глаза:

– Ты не должна беспокоиться о нем. И забудь о том, что хотела выйти за него замуж, – сказал он своим приятным, звучным и мелодичным, чарующим голосом, – Леди-рыцарь, сейчас тебя должны волновать только две вещи: я и то, что находится в конце этих бесконечных ступеней.

Фиона наслаждалась речью Мэлдреда, его колдовскими интонациями, как в первый раз, когда они сидели у походного костра. Глаза силача искрились и тогда, но сейчас, в неверном свете факелов, их блеск был особенно чудесен.

– Меня должен волновать только ты… – повторила она за силачом и, когда он развернулся, последовала за ним по истертым каменным ступеням все дальше и дальше вниз.


– Свинство какое! Эти проклятые ступени будут продолжаться вечно, милый, – капризно воскликнула Рикали. Они остановились отдохнуть, поскольку от постоянных прыжков со ступеньки на ступеньку полуэльфийка натерла пятки. – До чего же мне не везет! Сначала взбирались на гору, теперь зачем-то полезли сюда и вот уже сколько времени тащимся вниз. Кто бы мог подумать, что лестница будет такой крутой! Ведь она построена глупыми гномами для их коротеньких ног. Уверена, она ведет прямо в Бездну. В моем прекрасном доме ни за что не будет таких крутых лестниц. Да в нем вообще лестниц не будет!

– Недавно ты кричала, какая это прекрасная идея – все здесь осмотреть, – парировал Дамон. – Более того, мне кажется, эта идея принадлежала тебе.

– Женщина всегда имеет право передумать, милый.

Грозный Волк снова пошел вниз, поглядывая на стену, где были вырезаны лица гномов, такие же реалистичные, как и в пещере наверху. Впрочем, теперь маски сменились фигурами в полный рост, стоящими в профиль, как будто гномы спускались по лестнице вместе с Дамоном. Выделив одного, с коротко подстриженной бородой, Грозный Волк подумал о Джаспере.

– Мне жаль, что Джаспера нет с нами и что он не может увидеть все это, – задумчиво сказал Дамон.

Он заметил, что над каждой фигурой имеется какая-то надпись, и, прищурившись, попытался разобрать некоторые из них.

– Если все то, что ты мне о нем рассказывал, правда, то, думаю, ему бы тоже не понравились такие крутые ступени.

«Джаспер никогда не пожаловался бы на это», – подумал Дамон.

– Что-то я не могу припомнить, чтобы Джаспер когда-нибудь жаловался по такому поводу, – громко заявил Риг.

Дамон широко улыбнулся – мореход словно прочел его мысли.

– Я не могу себе представить лестницу, которая тянулась бы так долго. Думаю, ступени скоро кончатся, Рики. На самом деле…

Он замолчал и подошел почти вплотную к стене, рассматривая ближайшие фигуры. В голову Грозного Волка внезапно пришла мысль, что надписи над ними означают что-то важное. Они уже складывались в целые предложения, Поднеся факел, Дамон стал вглядываться в письмена внимательнее, ощупывая их кончиками пальцев там, где фрагменты слов стерлись от времени.

Продолжая читать, он медленно спускался вниз, от фигуры к фигуре, от надписи к надписи. Над некоторыми ступенями были изображены гномы, прокладывающие тоннели, потом гномы, строящие подземный город, потом – гномы-шахтеры.

– Это похоже на летопись, – объяснил Дамон. – На самом деле, я почти разобрал, что здесь написано. «В этот день мы оставляем Кал-Такс. Тан Кэлнар поведет нас к Халькистовым горам, чтобы строить новый дом. Его будут назвать Новая Надежда – Торин». – Грозный Волк глубоко вздохнул. – Если я правильно помню то, что мне рассказывал Джаспер об истории своей расы, той эти надписи относятся примерно к две тысячи восьмисотому году до Катаклизма. – Он тихонько присвистнул. – Да, это место действительно очень древнее.

– А откуда ты знаешь, что эти надписи не сделаны значительно позже, например в память о былых славных днях? Ты представляешь, что это такое – вести каменную летопись? А вот я могу себе вообразить. Это прорва работы, – заявила Рикали, но, несмотря на собственные слова, попыталась сделать вид, что ей тоже интересно рассматривать барельефы и выбитые над ними строки. Девушке очень хотелось доставить удовольствие Дамону.

– Потому что, как мне кажется, мы почти у подножия лестницы, а наверху надписи куда более старые, почти стертые, и в них говорилось о создании Серой Драгоценности и строительстве Кэл-Такса. Значит, барельефы и надписи внизу сделаны позже, и я уверен, что в них изложены происходящие события, а не воспоминания. Их вырубали постепенно, когда случалось что-то важное.

– Погоди-ка, милый… – Рикали положила обе рука на стену. – Мне кажется, что здесь камень холоднее, чем в других местах.

Риг фыркнул:

– А как ты думала? Мы глубоко под землей, идем уже, наверное, больше часа. Может быть, даже около двух часов. Конечно, здесь холоднее, чем наверху.

Он думал о Фионе и был уверен, что она давно вернулась в верхнюю пещеру и теперь с нетерпением ждет их возвращения. Мореходу не нравилось то, что соламнийка осталась наедине с Мэлдредом. «Не будь ревнивым, – оборвал он себя. – Фиона тебя действительно любит, и вы скоро поженитесь. А о воровской шайке останется только вспоминать». Однако полностью отогнать подозрительность Мер-Крел не смог. Он жалел, что пошел не с Фионой, а с Дамоном и болтливой Рикали.

Полуэльфийка сбежала на дюжину ступеней вниз, пощупала стену там, вернулась выше, проделала то же самое и наконец, вернувшись, снова приложила руки к камню там, где стояли Дамон и Риг.

– А я говорю, что здесь стена холоднее.

Грозный Волк тоже пощупал камень и ощутил, что в одном месте он влажный.

– Может быть, за этой стеной протекает подземная река, – сказал он. – И не исключено, что ниже он выходит к лестнице. Тогда мы сможем выкупаться. По крайней мере, можно будет отмыться от тролльской крови.

– Прекрасная идея, милый!

Дамон опять начал спускаться, теперь еще медленнее, не обращая внимания на просьбы Рикали поспешить отмыть грязь и поискать ценности, которых в таком древнем месте просто не может не быть. Отмахнулся он и от жалобы Рига, который пытался доказать, что в подземелье, конечно, очень интересно, но это задерживает их возвращение в Блотен и что они могут опоздать к назначенному часу на встречу с Мэлдредом и Фионой в верхней пещере.

– Смотрите, – вдруг показал Грозный Волк, – это последние изображения. Они сохранились лучше всего и явно сделаны относительно недавно, приблизительно на восемьсот лет позже, чем те, которые я показывал вам недавно, если я вообще что-нибудь смыслю в истории.

Здесь неведомый резчик изобразил фигуры гномов-кузнецов. В руках они держали огромный молот.

– Точная копия молота Реоркса… – прошептал Дамон. – Создан примерно за две тысячи лет до Катаклизма. Эта эпоха, если я правильно помню, называлась Время Света. Спустя еще тысячу лет им было выковано Копье Хумы.

Теперь Риг искренне заинтересовался – мореход страстно обожал любое оружие:

– Его еще потом назвали Молот Хараса, правильно? В честь героя Войны Гномских Ворот.

– Как вы оба можете все время говорить о гномах?! Я сыта ими по горло!

– Может быть, Молот был сделан где-то здесь, – сказал Риг, и его голос явно стал взволнованным.

– Я только хочу найти для себя что-нибудь хорошенькое. Драгоценности или просто ценности. И помыться.

– Рики, эта гора сама по себе драгоценность.

– Но, дорогой, я же не могу положить гору в карман. Или повесить на шею.

Дамон опять вздохнул:

– Для гномов эти пещеры куда более ценны, чем все драгоценности подземных копей. И еще для тех, кому интересна история Кринна.

– И для Палина, – добавил Риг.

– Думаю, я уже хочу вернуться в Блотен, – небрежно бросила полуэльфийка. – Думаю, я сейчас же пойду наверх. Меня это все уже утомило… Подожди-ка… – вдруг тронула она плечо Дамона. – Здесь чем-то пахнет. Ага, я чувствовала это запах и прежде, только сейчас он стал очень сильным. – Девушка обернулась и посмотрела вверх, на ступени, по которым они только что спустились, но если раньше лестница была погружена во тьму, лишь малую часть которой разгонял свет факела, то теперь она была слабо освещена. Мягкий свет струился как раз сверху, – Думаю, это запах дыма… Думаю, это… пожар!

– Пожар? – спросил Риг, оборачиваясь и пытаясь разобрать, что же увидела Рикали благодаря своему острому эльфийскому зрению, но его человеческие глаза не рассмотрели ничего, кроме темноты. – Тролли догорели прежде, чем мы начали спускаться.

Дамон принюхался:

– Думаю, что Рики права.

– Но что там может гореть, кроме тел троллей? – спросила полуэльфийка, и вдруг ее глаза расширились. – Несун? – завопила она и бросилась вверх по ступеням, но тут же была вынуждена остановиться – пещера содрогнулась.

На этот раз землетрясение не было порождено утробой гор, она пришло сверху.


Несун и сам не понял, как это у него вышло – поджечь все шесть колонн. Они стояли слишком далеко друг от друга, чтобы пламя могло перекинуться самостоятельно. Значит, это произошло не без его помощи.

Кобольд почесал в затылке: «Я помню, что поджег две колонны, ну, может быть, три… или четыре. И я старательно выбирал, какую колонну можно сжечь, а какую нельзя. Но конечно, не все. Или все-таки все? Может быть, я просто потерял счет времени и не обратил внимания? Или так увлекся огненным танцем, что сам стал пламенем и позволил своим мыслям самостоятельно поджечь остальные столбы? Да ладно. Колонны все равно скоро сгорят. Или ветер занесет в пещеру дождевую воду, и она потушит огонь. – То, что снаружи дождь пошел сильнее и к нему присоединился ветер, Несун слышал прекрасно. – А может быть, от пожара будет больше пользы, чем вреда. Может быть, в колоннах спрятаны сокровища. А почему бы и нет? Золото и драгоценные камни… Тогда останется только просеять пепел и найти их. Мэлдред будет очень доволен».

– Нет, не будет он доволен, – пробормотал кобольд себе под нос. – Он запретит мне творить огненные заклинания.

Несуну оставалось только присесть и смотреть на пылающие колонны. Кобольд пытался стыдить себя за то, что он натворил, но стыд вытеснял страх. Несун попросту испугался бушующего огня, который сам же разжег.

Лица гномов, вырезанные на стенах, смеялись над ним. Игра света и тени заставляла их гротескно искажаться, и казалось, что гномы гримасничают. «Мэлдред будет вынужден признать, что я вдохнул жизнь в эти изображения», – утешал себя кобольд.

Он смотрел на пламя, которое танцевало под самым потолком пещеры, куда упирались вершины колонн, и деревянные фигуры коронованных томских королей сейчас были всего лишь дровами, дающими пищу огню. Игра красок была невероятно красивой: красный и оранжевый, белый и желтый цвета сплетались, перетекали друг в друга, образуя тонкие оттенки.

Несун счастливо засмеялся – это дивное зрелище было его творением, но тут же нахмурился, вспомнив, что несколько мгновений назад ругал себя за плохое поведение.

Внезапно кобольд широко разинул рот. Первая колонна рухнула, рассыпая повсюду тлеющие угли. Перепуганный Несун со всех ног бросился к алтарю-наковальне, за которым и спрятался. За ней с грохотом и треском последовала вторая колонна, ударившись об пол и рассыпавшись на горящие обломки. Несун высунул голову из-за алтаря, и его глаза широко распахнулись: казалось, будто лик Бога на мозаичном полу осветила улыбка, словно ему понравилась огненная магия кобольда.

Один краткий миг кобольд надеялся, что все колонны рухнут и сгорят до возвращения Мэлдреда, тогда можно будет собрать пепел, выбросить его из пещеры, и это станет самым мудрым поступком в его жизни. Но через мгновение он понял, что Мэлдред может заметить исчезновение колонн. К тому же в пещере будет пахнут горелой древесиной.

– Он будет очень рассержен, – снова забормотал кобольд себе под нос. – Очень-очень сильно рассержен. Но может быть, я смогу убедить его, что это была случайность.

Тут Несуну снова пришлось нырнуть за алтарь, поскольку рухнула третья, а сразу за ней – четвертая колонна и во все стороны полетели раскаленные угли.

Через несколько минут кобольд выглянул снова, и из его груди вырвался вздох облегчения – две последние колонны пока не собирались падать. Должно быть, он поджег их немного позже, чем предыдущие.

Подняв голову вверх, он заметил, что пламя освещает большие трещины, быстро расходящиеся по потолку пещеры, рассекая лица гномов, которые кобольд до этого не замечал.

– Хм. А я и не знал, что колонны поддерживают потолок, – сделал он вывод. – Думал, они служат только как украшение.

Чем дольше Несун смотрел на трещины, тем сильнее они расширялись. Кобольд выскочил из-за алтаря, и его взгляд заметался между входом в пещеру и темными нишами, куда ушли его друзья, темнокожий мореход и Соламнийский Рыцарь.

– Это не самое лучшее место, чтобы здесь находиться, – предупредил он себя, вслушиваясь в стоны расходящегося камня. – Это вообще не самое лучшее место. Нужно уходить отсюда.

Оставалось решить, каким путем он будет выбираться.

Несун бросил взгляд на выход из пещеры. Этот путь казался самым безопасным, но снаружи было ветрено и сыро. Он посмотрел на нишу, в которой скрылись Мэлдред и Фиона. Конечно, Мэлдреда необходимо было предупредить, ведь он друг и наставник. Но силач безумно разозлится, будет ругаться, а возможно, даже побьет…

И кобольд перевел взгляд на вторую нишу, куда ушел Дамон. «Туда ближе всего, – подумал он. – Ну, может, не ближе – подумаешь, несколько футов, – но Дамон, по крайней мере, не будет на меня орать».

Когда трещины расширились еще больше, скрежет стал невыносимым, а с потолка дождем посыпались камни. Несун, наконец, принял решение и со всех маленьких ног, скользя на гладкой мозаике, рванулся ко второй нише, так что сердце чуть из груди не выскочило. Когда до цели оставалось несколько ярдов, прямо перед ним рухнула целая каменная плита и, тяжело ударившись пол, разлетелась острыми осколками. Кобольд потер равновесие и упал, запутавшись в собственных руках и ногах. Сверху упала еще одна глыба, и пещера затряслась. Трещины поползли с потолка на стены, разрушая барельефы. Веселый Ларс и Веселый Дреч в мгновенье ока превратились в каменную пыль.

Несун заставил себя подняться хотя бы на колени пополз так быстро, как только мог, лишь вздрагивая и прикрывая голову, когда рядом падали камни размером с кулак человека, – потолок продолжал осыпаться. Кобольд почти добрался до ниши, когда ему показалось, что мир вокруг взорвался. Несун, не раздумывая, швырнул себя внутрь и покатился по крутой лестнице. Едва падение замедлилось, он сумел подняться, отряхнулся и мысленно извинившись перед каменными гномами, пошел вниз, стараясь не потерять из виду слабый отсвет, который, как надеялся кобольд, исходил от факела Дамона.

По крутым ступеням маленькому кобольду идти было очень трудно, но его подстегивал страх – гора продолжала грохотать и содрогаться, сверху сыпалась каменная пыль.

Несуну показалось, что он идет уже целую вечность, когда внезапно его нога скользнула по выщербленному камню и кобольд, перекувырнувшись через голову, пролетел несколько дюжин футов, пересчитывая ступени. На этот раз вставать было тяжелее: избитое тело сопротивлялось, словно желая лишь одного – лежать неподвижно и избавиться от боли. Но тем не менее Несун заставил себя подняться и спешить вниз, в чрево грохочущей горы.


Воздух на лестнице был затхлым, с привкусом плесени. К этому примешивался вкус каменной пыли, которой кобольд наглотался предостаточно. Но все эти ощущения оказались делом десятым, когда свет, слабо теплящийся внизу, начал приближаться. Несун пошел медленнее, потом почти остановился – он очень устал, но свечение было все ближе, словно кто-то торопился навстречу. Когда впереди показался человек с факелом, кобольд облегченно вздохнул.

– Дамон Грозный Волк, – прошептал он, сделав несколько шагов вперед. – Как же я счастлив, что нашел тебя.

Но тут из-за спины Дамона вырвалась Рикали, шипя вцепилась в кобольда и начала его исступленно трясти. У Несуна не оставалось сил, чтобы отбиваться. Он лишь слабо бормотал нечленораздельные оправдания, опустив руки и со всхлипом втягивая воздух.

– Рики, оставь его, – приказал Грозный Волк.

– Дамон, ты прекрасно знаешь, что эта крыса что-то натворила там, наверху, – рявкнула девушка, еще раз тряхнула кобольда и, наконец, отшвырнула.

Несун тяжело дышал не столько от боли, сколько пытаясь привлечь внимание Дамона, но тот прошел мимо него и направился вверх по лестнице, освещая себе путь факелом. Звук его шагов затих было, но скоро раздался вновь, и Грозный Волк вернулся к остальным. На его лице застыло выражение мрачной безысходности.

– Обвал, – коротко сообщил он. – И я не думаю, что его мог устроить один маленький кобольд.

Но Рикали ответила Грозному Волку свирепым взглядом, в котором ясно читалось, что он недооценивает Несуна.

А тот отчаянно кашлял, изображая раненого, и старательно делал вид, что почти не может дышать.

– Я как раз собирался сказать вам, – заговорил он, наконец. – Те тролли… Вы думали, что сожгли их. И я тоже так думал. Думал, они превратились в пепел, в ничто. Но та рука, которую ты выбросил из пещеры… – Несун сделал обвиняющий жест в сторону Рига, – она приползла обратно и росла, росла, пока не вырастила себе тело и не превратилась с большущего тролля. Я пытался напасть на него с хупаком, но тролль был слишком велик для меня. А потом он начал рыться в пепле, загорелся, и я подумал, что он уничтожит сам себя. – Кобольд умолк и сделал несколько свистящих вдохов, все еще притворяясь тяжелораненым.

– Продолжай, – велел Риг.

Глядя на выражение лица морехода, кобольд понял, что тот купился на его историю и теперь думает, что сам во всем виноват – незачем было выкидывать оторванную руку. Несун же считал, что такое вполне могло случиться и что рука, вероятно, вернулась бы, если пещеру не разрушилась бы раньше. А раз события могли развиваться именно так, то в его рассказе не так уж и много лжи.

– Ну, так вот. Рука тролля, которая превратилась в целого тролля, начала тереться о колонны, чтобы сбить пламя, и они тоже загорелись и горели, пока не сгорели дотла. Я не смог их погасить и побежал сюда, чтобы позвать вас на помощь. И как раз вовремя, надо сказать. Должно быть, когда сгорели колонны, пещера и обрушилась.

Дамон явно воспринял рассказанную историю более скептически, нежели Риг, но промолчал. Рикали все еще продолжала шипеть, то делая несколько шагов вперед, то возвращаясь на место.

– Так что мы теперь будем делать? – спросила она напряженно.

– Придется спускаться обратно, – сказал Риг и протянул руку Дамону, требуя факел. Тот без слов отдал свою легкую ношу, и мореход возглавил шествие.

– Спускаться? Вниз? – изумленно воскликнула полуэльфийка. – Вот свинство! Скажи мне, что ты это не всерьез!

– Наверху слишком много камней, – вмешался Грозный Волк, следуя на шаг позади Мер-Крела, – Завал нам не разобрать. Остается надеяться, что внизу тоже найдется выход.

– А если его там нет, милый?

Дамон не ответил.

– И как быть с Мэлдредом? – задумчиво продолжала девушка, вынужденно идя за ними.

«Он будет ужасно сердиться, – подумал Несун. – Если, конечно, он все еще жив».


Почувствовав, что гора содрогнулась, Мэлдред поднял голову. Стены прорезали трещины, лица, вырезанные в них, частично осыпались и совсем перестали походить на гномские. Много ступеней выше факел, который Фиона сунула в подставку в виде томского лица, упал и погас.

Силач схватил Фиону за руку и побежал вниз, вздрагивая, когда мелкие камешки, сыплющиеся с потолка, задевали его.

– Ты как? – крикнул он девушке, не останавливаясь, и прибавил скорость, заставляя ее тоже бежать быстрее.

– Нормально, – выдохнула она, прилагая все силы, чтобы не отстать от Мэлдреда.

Гора продолжала дрожать, плюясь камнями и пылью, которая повисала в воздухе, забивая легкие и заставляя людей тяжело кашлять.

– Скорее! – убеждал Мэлдред, но внезапно его нога подвернулась на разрушившейся ступеньке, и силач полетел вниз.

Руку девушки он выпустил, но слишком поздно – она уже начала падать. Вместе они пролетели последние пятьдесят футов лестницы, их тела ударялись друг о друга, факел, вырвавшийся из руки Фионы, опалив ее тунику, а заодно и кожу, погас, оставив их в кромешной тьме среди каменного ливня.

Потом все стихло.

Девушка осторожно села, потрясла головой и прислушалась. Где-то вдалеке раздавался писк – это металось множество летучих мышей, напуганных землетрясением. Когда мыши успокоились, стало слышно хриплое дыхание Мэлдреда. Фиона, пошарив вокруг, нащупала кучу камней, ступеньку лестницы и, наконец, – грудь силача, такую широкую и мускулистую, которая сейчас быстро-быстро вздымалась и опадала. Он отстранился, раскидал камни, засыпавшие ноги, нащупал стену и привалился к ней.

– Фиона? – задыхаясь, позвал он.

– Я здесь, – откликнулась она, откидывая камни и ощупывая собственные ноги в поисках переломов. Обнаружив, что все цело, девушка поднялась и, ощупью найдя Мэлдреда, взяла его за руку, переплетя свои пальцы с пальцами силача. На сей раз он не сопротивлялся.

– Мэлдред, ты ранен?

Силач покачал головой, но сообразил, что Фиона его не видит, сказал:

– Не думаю. Просто сильно ударился.

– Как тут темно, – произнесла она и, держась за стену, нащупала ногой нижнюю ступеньку. – Надо как-то выбираться отсюда.

– Наверх дороги нет. – Мэлдред тоже встал и притянул девушку к себе, ощутив рану на ее щеке, нанесенную когтями тролля, которая снова кровоточила. – Там был обвал, теперь путь наверх отрезан.

– Разве ты что-то видишь в такой темноте?

– Я просто чувствую.

– Как?

– Не знаю. Чувствую, и все тут, – откликнулся Мэлдред немного резче.

– Риг! Дамон! – закричала Фиона, смутно надеясь, что вторая группа тоже оказалась где-то поблизости.

Мэлдред, не обращая внимания на крики девушки, закрыл глаза и начал выпевать заклинание, слегка касаясь стены. Пальцы на одной руке он вывихнул, и пришлось соединить обе руки, чтобы заклинание хоть как-то подействовало. Оно было простым, но требовало сосредоточенности – сейчас от этого зависела и его жизнь, и жизнь Фионы. Через несколько мгновений он послал свои чувства через камень. Его мысленная энергия потекла по усыпанным щебнем ступенькам, все, выше и выше, сквозь широкий завал, в пещеру, которой больше не было. У Мэлдреда возникло ощущение, что вершина горы обратилась внутрь и рухнула, погребая под собой то, что некогда было забытым Храмом Реоркса.

– Несуна нет, – прошептал он, мысленно исследуя каменное крошево в поисках тела кобольда. – Здесь нет. И здесь. Значит, он жив.

Фиона прислушивалась к силачу, понимая, чем он занимается, и удивляясь, откуда у него такие способности. Она-то думала, что он обыкновенный вор. Но обижаться за то, что Мэлдред сохранил от нее в тайне свои магические способности, было не время, и Фиона вдруг обрадовалась, осознав, что дар силача может помочь им найти выход отсюда. Соламнийка хотела спросить, не нашел ли он Рига или Дамона, но промолчала, опасаясь, что заданным не вовремя вопросом может нарушить непрочную ткань заклинания.

– Путь вниз, – тем временем шептал, почти напевал себе под нос Мэлдред. Поток мысленной энергии тек через то, что осталось от другого сводчатого прохода, огибая валуны, лаская разрушенные изображения, которые кропотливо были вырезаны много столетий назад, чтобы именно сегодня уйти в небытие. – Не так сильно засыпано… Свет внизу… – Силач сосредоточился на свете факела, и его чувства рванулись вниз по проходу, намного глубже, чем сейчас находились они с Фионой. Были и другие проходы, которые раньше закрывали лица или фигуры, вырезанные на камне, но теперь, после землетрясения, они открылись.

Сознание Мэлдреда просочилось в какую-то щель, и он мельком увидел некую комнату, скорее всего пиршественный зал, поскольку в нем находился огромный каменный стол, окруженный каменными же скамьями. Все это было высечено прямо в скале и теперь разрушено – драгоценный приз, который Доннаг не успел получить и теперь никогда не получит. Другое помещение было невзрачным и напоминало казарму – в нем находилась куча гнилых досок, явно некогда бывших кроватями, повсюду были разбросаны истлевшие простыни. Третье помещение оказалось уменьшенной копией пещеры наверху, даже алтарь стоял на том же месте, только прекрасных колонн не было. Мэлдред вновь сосредоточился на свете…

– Дамон, – выдохнул он, наконец, и на лице силача отразилось безмерное облегчение. Правда, Фиона этого видеть не могла. – Он жив. И Рикали тоже. Несун с ними. – Силач умолк, настраивая мысли и чувства на кобольда. Ему тут же стала известна байка о руке, которая превратилась в целого тролля и подожгла колонны, и Мэлдред резко засмеялся. – Только такой простофиля, как Риг, может верить этому маленькому лжецу.

– Так Риг жив?

Силач отправил ментальную волну дальше, мимо них, по последним ступенькам. Там обнаружилась обитая железом дверь, слегка засыпанная щебнем.

– Они около двери. Если немного пройдут, а потом дадут себе труд несколько раз копнуть, то доберутся до нее, – продолжал Мэлдред. Он хотел вступить в контакт с Дамоном, чтобы объяснить другу, где находится дверь, сказать, что гномы не такие глупцы, чтобы заманивать себя в ловушку, и что где есть один выход, найдется и другой. Однако сила его заклинания была недостаточной, и силач понял, что не может проникнуть в мысли Дамона, если тот не находится с ним лицом к лицу.

Он повернул поток мысленной энергии, заставляя его двигаться в обратном направлении, оставив Дамона и Рикали, и течь назад через скалы. По пути перед мысленным взором Мэлдреда предстали еще несколько помещений, но все они были разрушены. Он был уверен, что бывший рыцарь справится и без его помощи, что он достаточно храбр и находчив.

– Дамон найдет выход, – прошептал силач.

– Ты не говорил мне, что умеешь колдовать, – начала Фиона тоном, в котором смешались изумление и восхищение. – Я понятия не имела, что ты маг и можешь…

– Я совсем не маг, леди-рыцарь, – ухмыльнулся он в ответ. – Я – вор, который иногда балуется магией. Так получилось, что мне известно простенькое заклинание, позволяющее смотреть через преграды. И я нашел для нас вход. Правда, потребуется некоторое время, чтобы добраться туда, но это уже неважно.

Фионе было жаль, что она не может видеть выражения лица Мэлдреда в этой темноте.

– Так как мы туда попадем? – спросила она, снова протягивая руки на голос.

Мэлдред поймал их и притянул девушку к себе, так что их лица разделяло не более дюйма. Силач зарылся лицом в рыжие волосы Фионы, вдыхая аромат ее тела, пикантно приправленный слабыми запахами дождя, каменной пыли и пота, потом нашел губами губы девушки.

– Мы никуда сейчас не пойдем, леди-рыцарь.