"Река Вуду" - читать интересную книгу автора (Крейс Роберт)Глава 2В начале третьего я въехал на парковку на бульваре Санта-Моника и поднялся на четвертый этаж в свой офис, находящийся в самом сердце Западного Голливуда. Офис был таким же пустым, каким я его оставил два часа сорок минут назад. Мне ужасно хотелось ворваться в дверь и радостно сообщить моим служащим, что я работаю на телезвезду, только вот служащих у меня нет. У меня есть партнер, которого зовут Джо Пайк, но он редко сюда заходит. А когда заходит, то больше молчит, так как он не любитель болтать. Я достал визитку Люсиль Шенье и набрал номер ее рабочего телефона. Мне ответил звонкий голос с южным выговором: — Офис мисс Шенье. Меня зовут Дарлен. Я представился и спросил, могу ли поговорить с мисс Шенье. — О, мистер Коул. Нам звонил мистер Марковиц, — сказала Дарлен. — А я-то рассчитывал на фактор неожиданности! — Мисс Шенье сегодня в суде, — ответила Дарлен. — Я могу вам помочь? Я сообщил ей, что прилечу завтра и хотел бы договориться о встрече с мисс Шенье. — Разумеется. Три часа вас устроит? — Отлично. — Если хотите, я зарезервирую для вас номер в «Риверфронт Говард Джонсон». Там очень мило. — Она говорила так, словно просто счастлива это сделать. — Буду вам весьма признателен. — Может быть, встретить вас в аэропорту? — спросила Дарлен. — Мы с удовольствием пришлем за вами машину. — Спасибо, я справлюсь. — Ну, желаю вам приятного полета. Ждем вас завтра. Я чувствовал, что она улыбается, радуясь тому, что может быть полезной, и вообще, что со мной разговаривает. Возможно, Луизиана — это Страна Счастливых Людей. — Дарлен? — спросил я. — Да, мистер Коул? — А что, это и есть южное гостеприимство? — Просто мы всегда рады помочь. — Дарлен, ваш голос — как запах магнолий, — сказал я. — Ой! — засмеялась она. — Какой вы славный, мистер Коул. Есть такие люди, которым всегда хочется улыбнуться. Я позвонил домой Джо Пайку. «Говорите», — услышал я голос Джо. У него был включен автоответчик. Теперь понимаете, что я имел в виду, жалуясь на его неразговорчивость?! Я сообщил ему, кто наш новый клиент и куда я направляюсь, а еще оставил номера рабочих телефонов Сида Марковица и Люсиль Шенье. Затем повесил трубку, вышел на маленький балкон и перегнулся через перила, чтобы заглянуть в соседний офис. Там работает женщина по имени Синди, которая занимается продажей косметики. Мы часто болтаем на балконе. Я хотел сказать ей, что меня не будет несколько дней, но у нее в офисе было темно. Никого нет дома. Я вернулся к себе и позвонил своей подруге Патриции Кайл, которая работает на «Парамаунт», но оказалось, что она на совещании и ее нельзя беспокоить. Отлично. Тогда я набрал номер одного своего знакомого копа по имени Лу Пойтрас, он детектив в Северном Голливуде, но его тоже на месте не оказалось. Я положил трубку, откинулся на спинку стула и оглядел свой офис. Единственное, что в нем двигалось, кроме меня, были часы с мордашкой Пиноккио. У него очень забавно бегают глаза, и на него приятно смотреть, потому что он всегда улыбается, но, как и Пайк, он не слишком разговорчив. Еще у меня есть фигурки сверчка Джимини и Микки-Мауса, но они тоже не из болтливых. Мой офис был аккуратным, чистым и в полном порядке. Все счета оплачены, ответы на письма отправлены. Никаких забот и предотъездной лихорадки, и это меня слегка расстроило. Вот вам и великий детектив! Даже своих друзей отыскать не может! Я погасил свет, запер дверь и по дороге домой заехал в винный магазин. Я купил упаковку «Фальстафа» у лысого продавца с больным глазом и сообщил ему, что уезжаю в Луизиану. По делу. Он пожелал мне счастливого пути и пригласил заходить к ним, когда вернусь. Я пообещал, что обязательно зайду, и попрощался. Он помахал мне рукой. Приходится довольствоваться теми друзьями, что встречаются на твоем жизненном пути. На следующий день в час сорок я сидел в самолете, который снижался над территорией Батон-Ружа: зеленой, плоской и пересеченной шоколадными водными путями. Пилот развернулся над широкой грязной лентой Миссисипи, и я обратил внимание на то, что на мостах, баржах, буксирах и дамбах кипит жизнь. Много лет назад я уже был в Батон-Руже и хорошо запомнил чистое небо и запах магнолий, а еще свое восхищение рекой, которая столько лет несет по этим землям свои воды. Теперь же над городом висела густая дымка, совсем как в Лос-Анджелесе. Наверное, все имеет свою обратную сторону. И развитие промышленности и торговли здесь не исключение. Мы приземлились, а когда нас выпустили из самолета, меня окатило жаркой волной влажного воздуха, похожей на теплый мед. Примерно то же самое я испытал, когда вышел из военного самолета на базе ВВС в Бьен Хоа в 1971 году, в Южном Вьетнаме. Тогда мне показалось, что это вовсе не воздух, а теплая мутная вода болот и рисовых полей, больше похожая на мелководье. Здесь приходится буквально продираться сквозь воздух. Добро пожаловать в Атлантиду! Я добрался до багажного отделения, взял свои вещи и подошел к улыбающейся девушке, сидевшей за стойкой с вывеской «Хертц». — Жарковато сегодня, — сказал я. — Ну разве это жарко, — ответила она. Наверное, у меня просто разыгралось воображение. Я дал ей кредитную карточку и права, спросил, как добраться до центра города, и вскоре уже ехал мимо нефтехимических заводов, зеленых полей и блочных строений из белого бетона с вывесками, гласившими: «Бесплатная земля» или «Газонокосилки Торо». Невозделанные поля уступили место рабочим жилым комплексам и продуктовым магазинам, вдалеке виднелись паукообразные сооружения и башни нефтеперегонных и химических заводов, выстроившихся вдоль реки. Химические заводы навеяли на меня мысли о промышленных городах на северо-востоке, где мужчины и женщины в поте лица зарабатывают себе на жизнь, а в воздухе пахнет серой. Люди, живущие в этом районе, наверняка трудятся на нефтеперегонных заводах посменно. Движение здесь затихает и набирает обороты, трижды в день громкими сигналами возвещая конец одной и начало другой смены: в семь, три и одиннадцать. И эти звуки напоминают биение сердца, которое с каждым ударом выбрасывает или засасывает новую группу рабочих, ни на мгновение не останавливаясь и не меняя своего ритма. В определенном смысле это похоже на реку жизни. Но вот рабочие районы и нефтеперерабатывающие заводы остались позади, передо мной возникло здание городского муниципалитета, и я оказался в самом сердце Батон-Ружа. Центр города представлял собой смешение новых и старых домов, выстроенных на небольшом холме, нависшем над рекой с мостом Хью Лонга. Река несла свои воды ниже города, отгороженная от него громадной земляной насыпью, которая, скорее всего, сегодня выглядит точно так же, как и тогда, когда сюда с севера заявились корабли янки. Несмотря на развитую торговлю, промышленность и население в четверть миллиона человек, здесь так и чувствовалось, что вы в южной глубинке. На просторных лужайках росли огромные дубы со стволами, покрытыми испанским лишайником. Словно гигантские часовые, они охраняли губернаторский особняк, украшенный колоннами в коринфском стиле. Все это ужасно напоминало «Унесенных ветром», хотя там действие происходило в Джорджии. Но я не удивился бы, увидев величавых джентльменов в грубой серой форме и женщин в платьях с кринолинами, поднимающих звездный трехполосный флаг.[4] Без шести три я вошел в старое здание в самом центре района на берегу реки, и лифт, отделанный панелями из красного дерева, поднял меня на третий этаж, где находились офисы адвокатской компании «Сонье, Меланкон и Берк». Седовласая темнокожая женщина вопросительно подняла на меня глаза: — Чем могу вам помочь? — Элвис Коул. У меня назначена встреча с Люсиль Шенье. На три часа. Она мило улыбнулась: — Да, конечно, мистер Коул. Я Дарлен. Мисс Шенье вас ждет. Дарлен провела меня по коридору, очень солидному и внушительному, с лакированными ореховыми панелями, канделябрами в стиле ар-деко и картинами в рамках, на которых нарисованы плантации, хлопковые поля и тучные джентльмены, чей возраст говорил о том, что они, судя по всему, угощали сигарами еще старину Джеффа Дэвиса. Все вместе создавало атмосферу Старого Юга, и мне даже стало любопытно, что чувствует Дарлен, проходя мимо картин с изображением рабов. Может, эти полотна вызывают у нее возмущение, а может, рождают чувство гордости, какую испытывает человек, справившийся со всеми трудностями, преодолевший все препятствия и осознающий свою связь с людьми и землей, на которой он живет, — связь, рожденную превратностями судьбы. Впрочем, может, и нет. Как и в дружбе, ты принимаешь то, что дает тебе судьба. — Ну вот мы и пришли, — заявила Дарлен и провела меня в офис Люсиль Шенье. Люсиль Шенье встретила меня дружелюбной улыбкой. — Здравствуйте, мистер Коул. Меня зовут Люсиль Шенье, — сказала она. Среднего роста, загорелая, с янтарно-зелеными глазами и каштановыми волосами, выгоревшими на солнце, она производила впечатление человека, который много времени проводит на свежем воздухе, и смотреть на нее было приятно. Картину дополняли легкий твидовый костюм и тонкое золотое кольцо на правой руке. Обручального кольца я не заметил. Люсиль Шенье обошла стол и протянула мне руку. — Теннис, — заметил я. — Простите? — Рукопожатие. Бьюсь об заклад, что вы играете в теннис. Она снова улыбнулась, и вокруг глаз и рта сразу же появились симпатичные морщинки, говорившие о том, что она много смеется. Хорошенькая. — Не так часто, как мне хотелось бы. Я получила стипендию как теннисистка в Университет штата Луизиана. — Хотите кофе, мистер Коул? — спросила Дарлен. — Нет, спасибо. — Мисс Шенье? — Все в порядке, Дарлен. Спасибо. Дарлен ушла, а Люсиль Шенье предложила мне сесть. Ее офис был отделан в том же стиле, что приемная и коридор, только диван и стулья обиты яркой тканью в цветочек, а на стенах вместо сценок из жизни плантаторов висели копии картин Клода Моне. У окна стоял стол из светлого дерева, а в углу — кованая консоль с цветущими растениями в горшках. Среди них пристроилась большая керамическая кружка с надписью «УЛ.[5] Боевые тигры». — Вы хорошо долетели? — спросила Люсиль Шенье. — Да, спасибо. — Вы впервые в Луизиане? — В ее голосе, конечно, чувствовался легкий южный акцент, но совсем незаметный, словно она некоторое время жила где-то в другом месте и только недавно сюда вернулась. — Я был здесь дважды: один раз по делам, второй — когда служил в армии. Не скажу, что визиты были приятными, но жару я запомнил. — Ну, с жарой я ничего поделать не могу, но будем надеяться, что на сей раз у вас останутся более приятные впечатления, — улыбнулась Люсиль Шенье. — Возможно. Она подошла к столу и принялась перебирать стопку папок, двигаясь с грациозной уверенностью человека, доверяющего своему телу. Ее вид радовал взгляд. — Вчера мне звонил Сид Марковиц, а сегодня утром я говорила с Джоди Тейлор, — сказала она. — А сейчас сообщу вам, что нам удалось выяснить, и мы решим, как вам действовать дальше. — Хорошо. Она взяла со стола картонную папку, затем вернулась и села в кресло с подголовником. Я продолжал за ней наблюдать, причем не без удовольствия. По моим представлениям, ей было около тридцати пяти, но вполне возможно, что и меньше. — Что? — Извините. «Элвис Коул, Смущенный Детектив, пялящийся на Адвоката, пойман с поличным». Наверное, мой профессионализм произвел на нее впечатление. Она устроилась поудобнее в кресле и надела очки в строгой оправе. Деловые женщины просто обожают такие. — Вам приходилось работать с делами об усыновлении, мистер Коул? — Да, пару раз. Но в основном я занимаюсь поисками пропавших людей. — Выяснение деталей усыновления — это не совсем то же самое, что поиск пропавших людей. Для определения местонахождения биологических родителей необходимо предпринять похожие шаги, но сам контакт — дело тонкое. — Разумеется. — Я сделал над собой усилие, чтобы не смотреть слишком долго на ее ноги. — Тонкое. — Вы знакомы с законом об усыновлении, принятом в штате Луизиана? — Нет. Она сбросила туфлю и подобрала под себя ногу. — Тридцать шесть лет назад Джоди Тейлор была передана на попечение государства с целью удочерения. Однако точной даты мы не знаем. По действовавшему тогда закону штата вся информация о ее биологических родителях закрыта. Когда мистер и миссис Тейлор ее удочерили, их имена внесли в графу «родители», а имя ребенка, данное при рождении — не знаю какое, — заменили на Джудит Мари Тейлор. Информация о смене имени также отсутствует. — Понятно. Может быть, мне следовало записывать, и тогда она поняла бы, что я настоящий профессионал. — В Луизиане есть закон: так называемая добровольная регистрация биологических родителей и приемных детей. Если те или другие хотят войти в контакт друг с другом, то подают заявку в соответствующее государственное учреждение. Если зарегистрированы и родители, и ребенок, закрытые сведения открываются, а государственный служащий, отвечающий за организацию таких встреч, сводит их вместе. — Джоди подала такое заявление? — Да. Мы сразу это сделали. Но ни один из ее родителей такого заявления не подавал. Я сделала официальный запрос в надежде, что нам выдадут особое разрешение и мы сможем получить необходимые нам сведения, но получила отказ. — Иными словами, вы исчерпали все законные способы, и теперь пришла моя очередь. — Совершенно верно. Вы должны провести расследование и попытаться отыскать родителей Джоди или кого-нибудь из членов ее биологической семьи, кто сможет дать интересующую ее информацию, но не входить ни с кем из них в контакт. Это уже моя работа. Вы меня понимаете? — Ясное дело. «Сила есть — ума не надо». Она достала из папки папочку поменьше и передала мне. — Здесь карты с указаниями, как добраться до Вилль-Платта, а также обычная туристическая информация. Боюсь, не слишком много. Это маленький городок в сельской местности. — Как далеко отсюда? Я открыл папку, заглянул внутрь и обнаружил там карту штата, изданную Автомобильной ассоциацией Америки, карту Вилль-Платта и листок с рекомендациями на предмет ресторанов и мотелей, то есть все, что необходимо приезжему частному детективу, чтобы начать действовать. — Чуть больше часа. — Она закрыла большую папку и положила на колени. — У нашей фирмы очень солидная репутация, поэтому, если мы сможем вам помочь с расследованием или вам понадобится связаться с какими-нибудь учреждениями, звоните не раздумывая. — Непременно. — Могу я спросить, как вы собираетесь действовать? — Единственный способ что-нибудь узнать о ребенке, отданном на усыновление, — это спросить о ребенке, отданном на усыновление. Мне придется найти людей, которые могут располагать необходимой нам информацией, а потом немного их поспрашивать. Она поерзала в кресле. Видимо, мой ответ ей не понравился. — В каком смысле поспрашивать? — Вопросы. Понимаете? «Где вы были ночью четвертого числа?» Ну вроде того, — улыбнулся я. Люсиль Шенье дважды кивнула, затем нахмурилась: — Мистер Коул, давайте убедимся в том, что вы понимаете всю сложность данной ситуации. Как правило, дело обстоит так. Родители ребенка, отданного на усыновление в пятидесятых годах, были молодыми и не состояли в браке, а потому старались сделать все возможное, чтобы скрыть факт рождения ребенка. Кроме того, здесь типичным является и то, что много лет спустя эти родители ведут совсем другую жизнь и их нынешние друзья и члены семей не в курсе о первой беременности, а факт рождения ребенка никому не известен. Таким образом, вы не должны говорить лишнее или совершать поступки, которые могут раскрыть их тайну. В ваши обязанности входит не только выяснение медицинской истории Джоди Тейлор, но и защита интересов ее родителей. Так хочет Джоди. И я тоже. Я наградил ее своей самой обаятельной улыбкой. — Я только кажусь тупым, мисс Шенье. А на самом деле могу даже без ошибок написать слово «благоразумие». Она несколько мгновений удивленно на меня смотрела, и легкая краска смущения появилась на ее щеках и шее. Шея, между прочим, была украшена ожерельем из крупных серебряных ракушек, которые выделялись на фоне ее кожи. — Что, было похоже на лекцию? Я кивнул. — Извините. Вы вовсе не кажетесь тупым. Возможно, мне следовало сказать, что данные вопросы очень для меня важны. Я сама выросла в приемной семье. И именно поэтому выбрала данную область юриспруденции. — Вам нет нужды извиняться. Вы просто хотели убедиться, что я буду уважать чужие тайны. Люсиль Шенье принялась энергично кивать. — Именно так. Я в свою очередь тоже кивнул. — Думаю, в таком случае придется отказаться от объявлений. Она склонила голову набок. — Знаменитая актриса ищет свою биологическую мать! Нашедшему будет выплачена солидная награда, — продолжил я. В уголках ее рта появились лукавые морщинки, и она перестала краснеть. — Может быть, стоит выбрать более консервативный подход. — Я могу всем говорить, что расследую появление в ваших краях инопланетян. Думаете, это сработает? — Может, в Арканзасе? Местный юмор. Мы еще чуть-чуть поулыбались друг другу, а потом я сказал: — Может быть, пообедаем вместе? Люси Шенье еще радостнее улыбнулась и подошла к двери. — Спасибо за приглашение, но у меня другие планы. — А если я спою «Дикси»?[6] Это смягчит ваше сердце? Люси Шенье открыла дверь и придержала ее для меня. Она изо всех сил сдерживала улыбку, но у нее плохо получалось. — В папке имеется список очень неплохих каджунских[7] ресторанов. Думаю, вам понравится их кухня. Я остановился на пороге. — Уверен, что все будет в полном порядке. Может быть, со мной пообедает Поль Прюдом.[8] — Не выйдет, даже если вы споете «Дикси». Поль Прюдом живет в Новом Орлеане. — Вы разрушили сразу две мечты. — Пожалуй, не стану спрашивать какие. — До свидания, мисс Шенье. — До свидания, мистер Коул. Я вышел, напевая «Боевой гимн республики», и даже в лифте слышал смех Люсиль. |
||
|