"Река Вуду" - читать интересную книгу автора (Крейс Роберт)

Глава 15

Блю-Пойнт находился в пяти милях от Вилль-Платта, рядом с Байю-де-Канн. Сначала нужно было въехать в Вилль-Платт, затем свернуть на дорогу, вившуюся по узким стальным мостам над каналами с медленно текущей водой, мимо полей, засаженных бататом. Сельская местность с бесконечными заборами из колючей проволоки, огромными дубами со стволами, поросшими испанским лишайником, а еще воздух, пропитанный пыльцой, жужжанием пчел и влагой.

Шантель Мишо жила в жалком щитовом домишке у дороги, за которым раскинулся большой зеленый луг. Луг был обнесен изгородью, проходившей за домом, словно крошечный участок выделили специально для семьи Мишо. Дом выглядел старым и не слишком ухоженным, краска облупилась, на крыше недоставало черепиц, деревянное крыльцо покосилось. Как это принято в Луизиане, дверь была затянута проволочной сеткой, но очень грязной, растянутой и дырявой, дыры были заткнуты шариками из бумажных платков, чтобы внутрь не залетали комары. Уж Марте Гидри здесь точно было бы где развернуться. От шоссе, мимо дома, ржавой рамы допотопного «доджа», в сторону луга и дальше, шла разбитая колея. Дюжина кур копались в пыли вокруг рамы. Домашняя птица.

Под вязом стоял седан «бель-эйр» выпуска конца шестидесятых, а за ним более новый «понтиак санберд». Я остановился за ним и вылез из машины. Двигатели обеих машин были еще теплыми. Значит, хозяева появились здесь минут десять назад.

Затянутая сеткой дверь открылась, на крыльцо вышел малыш лет четырех и принялся с любопытством меня разглядывать. Он был босиком, в одних трусах, с маленьким круглым животиком, сопливым носом и кожей цвета охры. Вьющиеся волосы. Левый указательный палец почти что целиком забрался в нос.

— Меня зовут Элвис, — сказал я. — А тебя?

Он засунул палец еще глубже и ничего не ответил. Да, я умею произвести впечатление.

Дверь снова открылась, и на крыльцо вышла смуглая женщина слегка за сорок, а за ней — другая, постарше, с кожей цвета отполированных каштанов. Та, что помоложе, была в тонком рабочем халате из хлопка поверх шорт и в открытых босоножках. Волосы были завязаны широкой бордовой лентой. Не слишком аккуратно, но, похоже, это ее не слишком волновало — лишь бы волосы не лезли в глаза. И не попадали в колбасу. Женщина постарше была в вискозном зеленом костюме, маленькой белой шляпке и белых перчатках. В руках она держала вязаную сумку размером с хозяйственную. Нарядилась для встречи с детективом.

— Я миссис Лоуренс Уильямс, — представилась она. — А вы мистер Коул?

— Да, мэм. Весьма признателен вам и мисс Мишо за то, что согласились со мной встретиться.

— Мне нужно заняться детьми, а потом вернуться на работу, — заявила Шантель Мишо. Судя по всему, ее не слишком взволновала возможность познакомиться с детективом, так как даже протянутую ей визитку взяла миссис Лоуренс Уильямс. — Ада сказала, что вас интересует Леон.

Значит, миссис Уильямс зовут Ада.

— Да. Я знаю, что вам было всего десять, когда его убили, но подумал, что мы могли бы об этом поговорить.

— Почему?

— Я занимаюсь одним делом, в котором всплыло имя Леона, но не знаю, связан ли ваш брат с этим делом. Возможно, вы сможете мне помочь.

Шантель Мишо закурила сигарету и выдохнула дым. Пыталась понять, что мне нужно. В доме у нее за спиной слышались детские голоса, к двери подошел еще один мальчуган. Лет пяти, не больше. Он прижался к сетке и выглянул наружу.

— Энтони, иди в дом и поешь, — приказала Шантель, и Энтони исчез. — Ада, ты не могла бы посадить Льюиса за стол? Пожалуйста.

Малыш с пальцем в носу сказал:

— Нет.

Миссис Лоуренс Уильямс прижала к груди свою громадную сумку и сделала недовольную гримасу. Ей явно не хотелось идти к детям и пропустить представление.

— Ну, если другого выхода нет…

«Задавака».

Она взяла Льюиса за руку и увела в дом. При этом Льюис орал как резаный.

— Убийцу Леона так и не поймали, — заметил я. — И никого не арестовали.

— Вы из полиции?

— Нет.

— Столько лет прошло, а вы все равно хотите поймать того, кто это сделал?

— Не совсем.

— Но существует вероятность того, что вы его найдете?

Она продолжала надеяться на справедливость.

— Не знаю, Шантель. Я наткнулся на имя Леона при очень странных обстоятельствах и хочу понять, в чем дело. Не хочется вас зря обнадеживать. К тому же я понимаю, что вам нужно на работу.

— Если, конечно, вы не врете. — Она стояла не шевелясь и смотрела на меня в упор, а тонкая струйка дыма поднималась над ее сигаретой, неподвижная в неподвижном воздухе. Потом, похоже, Шантель приняла решение. — Лимонада хотите? Я сделала сегодня утром.

Я улыбнулся, и Шантель улыбнулась мне в ответ.

— Было бы здорово. Спасибо. Если у вас, конечно, есть время.

— У меня есть пара минут.

Мы уселись в тени на стоящий на крыльце маленький диванчик. Миссис Лоуренс Уильямс, не выпускавшая из рук свою громадную сумку, каждые две минуты подходила к двери, недовольная тем, что ей приходится заниматься детьми. Наверное, в сумке лежало что-то особенное на случай, если я буду плохо себя вести.

— Хороший лимонад.

— Я добавляю туда мед и сахар. Это мед из клевера. У реки живет один человек, который держит ульи.

— В отчетах, напечатанных в газетах, говорится, что, по мнению шерифа, Леона убил какой-то бродяга и что они повздорили из-за азартной игры.

— Леону было четырнадцать. Что он мог знать про азартные игры?

— А что считали ваши родители?

— Говорили, что все это глупости. Что шериф хочет от нас отделаться, что им нет до нас никакого дела. Ведь убили чернокожего.

— А у ваших родителей были какие-нибудь предположения насчет того, что именно тогда произошло?

Шантель, прищурившись, посмотрела на дорогу. Пыталась вспомнить. Мимо с грохотом проехал грузовик, который вез цистерну с природным газом, и тонкие стекла в окнах зазвенели.

— Господи, это было так давно. Папа умер в семьдесят втором. Мама… в восемьдесят первом.

— А как насчет Лоуренса и Роберта-младшего? Они ничего такого про это не говорили?

Она снова задумалась.

— Лоуренс мало общался с Леоном, но Леон и Младший были очень близки. Помнится, Младший что-то болтал про какую-то девушку. Может, в этой истории замешана девушка.

— Ну, вроде того, что Леона убили из-за девушки?

— Вроде того.

Шантель снова затянулась и выбросила окурок во двор. Тощая курица схватила окурок, сделала несколько шагов и с возмущенным квохтаньем выплюнула его на землю. Сбежались другие курицы, чтобы рассмотреть добычу получше, но тут же разбрелись по двору.

— Знаете, девчонки прямо-таки липли к Леону, — сказала Шантель. — Он был красивым мальчиком, и язык у него был подвешен как надо. Славный паренек. Я тогда была совсем еще ребенком, но это помню. Роберт ужасно ему завидовал. — Она сложила руки и наклонилась вперед, с удовольствием погружаясь в прошлое. — Знаете, я тысячу лет про это не вспоминала. Иногда даже лицо его не могу представить, а вот мелочи помню.

Миссис Уильямс подошла к двери, по-прежнему прижимая к груди сумку, по-прежнему с кислым выражением лица.

— У тебя нет времени на эти глупости, девочка. Пора возвращаться на работу.

Шантель кивнула, не глядя на нее.

— Опоздаешь, и еврей устроит тебе веселую жизнь.

Шантель закрыла глаза.

— Ада!

— Ну он ведь и правда еврей. Разве нет?

— Ада, прошу тебя!

Миссис Уильямс фыркнула и вернулась в дом.

— Иногда она просто невыносима, — заметила Шантель.

— Подумайте о Леоне. Может, еще что-нибудь вспомните, — попросил я.

Шантель встала.

— Кажется, у меня кое-что есть. Подождите здесь. — Она ушла в дом и через несколько минут вернулась с коробкой из-под сигар, которую поставила на колени. — Здесь в основном вещи Роберта, но есть кое-что, оставшееся от Леона. Господи, тысячу лет сюда не заглядывала!

Она открыла коробку и долго смотрела на ее содержимое, будто письма, фотографии и какие-то бумажки — сокровище, которое ждало своего часа.

— Смотрите, вот Леон. А это Лоуренс. И Младший. А еще папа.

Она протянула мне пожелтевший снимок, на широком белом поле значилась дата — 1956. Мужчина и три мальчика стояли около огромного «шевроле родстер». Мистер Уильямс и сыновья. Лоуренс, Младший и Леон. У всех у них была довольно светлая кожа и тонкие черты лица. У Леона, самого младшего, были большие глаза и длинные ресницы, а фигура как у спортсмена. Я решил, что на снимке ему лет двенадцать.

— В нашей семье очень привлекательные мужчины, но Леон был просто красавчик.

— Да, очень красивый мальчик.

Она начала перебирать какие-то записки, открытки ко дню рождения, табели с оценками за начальную школу, крошечные черно-белые снимки чернокожих мужчин и женщин, одетых в праздничную одежду, в напряженных позах.

— Мне все это дала мама. Она сказала, что здесь кусочки нашего прошлого, которые ей дороги. А вот я. Это Роберт и Лоуренс. Господи, посмотрите, какие они молодые. — Она улыбнулась и на мгновение стала молодой и хорошенькой, словно освободилась от тяжкой ноши — пятерых детей и убогой работы на колбасном заводе. — Роберт погиб в армии, — добавила она. — Его убили во Вьетнаме.

— Хммм, — только и смог выдавить я.

Она достала белый официальный конверт с разорванными краями, пожелтевший и потертый после стольких лет, проведенных в коробке среди других бумаг. «С сожалением извещаем вас…» Я заметил на конверте какие-то пятна, наверное следы слез.

— Ему дали медаль. Интересно, где она.

Я молча покачал головой.

Миссис Уильямс снова появилась в дверях.

— Ты опаздываешь.

— Я занята, Ада, — резко ответила Шантель.

Ада погрозила мне пальцем:

— Из-за вас у нее будут неприятности с евреем.

— Ада!

Миссис Уильямс ушла в дом.

— А вот вещи Леона, — грустно улыбнулась Шантель.

Она вынула из коробки коричневые газетные вырезки, оригиналы статей, которые я прочитал на микрофише в библиотеке, хрупкие и потемневшие. Скорее всего, к ним не прикасались с того самого дня, как мать Шантель вырезала их из «Вилль-Платт газетт». Потом она достала еще какие-то бумажки и фотографии и передала мне. Вот Леон сидит на допотопном тракторе. Вот Леон и нагруженный мул. Пара открыток на День матери, подписанных детской рукой Леона, и его собственное стихотворение. Шантель, перебирая в коробке старые бумаги, вынимала его вещи и передавала мне. И тут я открыл пожелтевший блокнот с картинками вроде тех, что школьники от скуки рисуют на уроке. В основном там были записи на тему Луизианской покупки,[21] но поля украшали изображения танков Шермана и истребителей времен Второй мировой войны, а также инициалы: Э.Д., Э.Д., Э.Д.Л.У.+ Э.Д.

Я раздумывал над тем, что могут означать инициалы Э.Д., когда в правом нижнем углу страницы увидел маленькое сердечко. Дети рисуют такие, когда в кого-то влюбляются. И вдруг я понял, кто такая Э.Д. — а заодно и все остальное.

Внутри сердечка Леон Уильямс печатными буквами написал: «Я ЛЮБЛЮ ЭДИТ ДЖОНСОН».

Эдди Джонсон. Эдди Будро.

Эдит Будро была не сестрой Джоди Тейлор, а ее матерью. А отцом Джоди Тейлор был Леон Уильямс.