"Земля будет вам прахом" - читать интересную книгу автора (Маршалл Майкл)Глава 35Целую минуту я был не в состоянии что-либо делать. Двигаться. Дышать. Наконец я шагнул вперед и увидел, что на конверте, как клеймо на лбу Эллен, написано мое имя. Я взялся за кончик конверта. Поначалу он не давался — свернувшаяся кровь приклеила его к коже, но потом мне удалось повернуть его на неподвижной оси гвоздя. Эллен смотрела на меня широко открытыми глазами. Но она была мертва. Кто-то перерезал ей Горло большим, но не очень острым ножом. Кровь стекла по шее на простыни, но ее совершенно точно убили не в моем номере, иначе крови было бы больше. Гораздо больше. Кто-то убил ее и принес сюда. Судя по отсутствию крови вокруг другой раны — в середине лба, — гвоздь вколотили уже в остывшее тело. Я поймал себя на том, что сделал пару шагов назад и тяжело опустился на соседнюю кровать. Руки Эллен были вытянуты вдоль тела. На ее руках я не заметил царапин, ногти оставались целыми — никаких признаков борьбы. Может, ее опоили? Набросились неожиданно сзади? Когда я видел ее в последний раз вчера днем, она была как пьяная. Оглушили, предположил я, хотя теперь все происходящее в этом городе начинало вызывать у меня сомнения. Может, она просто сдалась? Следовало сообразить, что делать, что предпринять дальше. Но пока думать даже на шаг вперед я был не в состоянии. В конечном счете я заглянул в ванную, что вообще-то стоило сделать в первую очередь. Там никого не обнаружилось. Я вернулся и встал над телом Эллен — она лежала, уставившись в потолок. Наклонившись, я осторожно разорвал конверт от края до того места, где он был прибит, стараясь не задеть торчащую шляпку гвоздя в тщетной, вероятно, надежде не оставить отпечатки пальцев. Когда я высвободил конверт, тот показался мне заполненным неравномерно, словно внутри была еще упаковка. Я понес его к выходу, прихватив табличку «не беспокоить». Выскользнув наружу, я повесил табличку на дверь и на негнущихся ногах пошел туда, где стояла тележка горничной. Дверь в пятый номер была приоткрыта. Я постучал, услышал шаркающие шаги, и наконец передо мной предстала Коргни. — Привет, — сказала она. Кортни казалась кроткой и безобидной, трудно было представить, что она может существовать в одном мире с тем, что лежит на кровати по соседству. — Привет. Я из девятого. Она неторопливо кивнула: — Да. — Дело в том, что я остаюсь еще на одну ночь и у меня по всему номеру разбросаны бумаги. Всякие документы. Их нельзя трогать. — Да, — повторила она. — Я буду убирать осторожно. — Отлично. Спасибо. — Я сделал вид, что ухожу, но потом остановился и повернулся к ней. — А вообще, знаешь что? Лучше, если бы ты совсем не убирала сегодня мой номер. Она неуверенно посмотрела на меня: — А как насчет простыней? — Это не страшно. Я лягу на другую кровать. — Но вам понадобятся свежие полотенца. — Я возьму с твоей тележки. Хорошо? Кортни по-прежнему сомневалась. — Не знаю. Меня и прежде просили о таком, а Мэри потом была вне себя, когда узнала, потому что люди оставляли после себя полный разгром. — Ничего подобного не будет. Просто там важные документы, которые нельзя трогать. Она обрабатывала информацию. — Я просто не хочу, чтобы Мэри на меня потом шипела. Нет, правда. — Я ей ничего не скажу. Обещаю. Тут что-то случилось с ее лицом, что-то нехорошее. Она моргнула несколько раз, щеки ее покрылись складками, голова чуть отвернулась. Я не знал, сколько еще пришлось бы простоять, достал бумажник и вытащил двадцатку. — Просто это облегчит мне жизнь — только и всего, — сказал я, протягивая ей бумажку. Она посмотрела на купюру, лицо ее было неподвижным и холодным. — Да не трону я вашу драгоценную комнату, тоже мне, хер моржовый, — сказала она и, развернувшись на каблуках, устремилась назад в пятый номер и грохнула дверью у меня перед носом. Я остался стоять с двадцаткой в руке. Дойдя до десятого номера, я постучал. Беки мгновенно открыла, схватила пакет из оберточной бумаги, готовая сразу же идти за мной. — Планы меняются, — сказал я, мягко заталкивая ее внутрь. Беки уселась на краю кровати: — Но… но… Ты что, шутишь? Но… какого хера? Кому это могло понадобиться? Мне потребовалось некоторое время, чтобы убедить ее, что в соседнем номере лежит мертвая женщина, причем не та, с которой она видела меня на Келли-стрит, а совсем другая. Я не стал вдаваться в подробности. Я вообще не рассказывал бы ей про тело Эллен, если бы существовал другой способ отвлечь ее от поисков бойфренда. — Ты не слышала, чтобы туда кто-то заходил? — Нет, не слышала. То есть Кайл тут орал и колотил в дверь как ненормальный. Так что это вполне могло… Что ты собираешься делать, Джон? Вызовешь полицию? — Нет. — Почему? — Она посмотрела на меня так, словно нашла решение. — Ты должен вызвать полицию. В таких ситуациях всегда нужно вызывать полицию. Разве нет? — Не тот случай. Шериф мне не доверяет, и тот, кто подбросил тело Эллен, знает это. Шериф, может быть, даже… Я замолчал на полуслове. — Что? Что «может быть»? — Я не буду вызывать полицию. Беки уронила лицо на руки: — Тогда мы должны бежать. Мы найдем Кайла и смотаемся отсюда. Я не ответил. С тех пор как я обнаружил тело Эллен, на меня навалилась жуткая усталость. Чем сильнее я пытался наверстать упущенное, догнать события, тем больше отставал и терялся среди деревьев. — Так? Джон? Что мы будем делать? — Номер снят на мое имя и оплачен моей кредиткой, — задумчиво сказал я. Я услышал звук тележки и понял, что нужно было попросить горничную не трогать и эту комнату. — Даже если бы я сумел увезти тело, кровь наверняка просочилась до матраса. — И что? — Убежать невозможно. — Но должен быть какой-то выход. Я покачал головой. Убежать действительно было невозможно. — Ты собираешься открыть его? Она смотрела на конверт, который я по-прежнему держал в руке. — Не знаю. — Я понимал, что должен заглянуть внутрь, но мне не хотелось. Какая информация стоила того, чтобы доставлять ее таким образом? И все же я поддел пальцем разрыв, образовавшийся, когда я снял конверт с гвоздя. Может быть, на конверте оставалась слюна того, кто склеил его. Может быть — но я не думал, что дело дойдет до экспертизы. Открыв конверт, я перевернул его над кроватью. Из него выпала старая серая футболка из тонкого хлопка. Я осторожно поднял ее. От нее исходил затхлый запах, словно она долго пролежала где-то. — Это что за фигня? Я не был уверен, пока не посмотрел на бирку и не увидел, что футболка из «Хьюман рейс» — магазина вблизи Пайонир-сквер в Сиэтле, куда я заглядывал иногда в прежние времена. — Думаю, это моя футболка, — признался я. — Когда я жил здесь, то бегал по лесу. Похоже, это одна из футболок, что я тогда надевал. Я нащупал что-то в футболке — что-то твердое и негнущееся. Осторожно развернул футболку на кровати. В нее был завернут серебряный браслет шириной в полдюйма с маленькими вставками бирюзы. Я сразу же узнал его, хотя он сильно потускнел. Я думал, он давно потерян. — Боже мой, — сказал я. Я отодвинул браслет в сторону, чтобы взять последний предмет. Кусочек плотной бумаги — квадратик со стороной четыре дюйма. Я перевернул его. Это оказалась поляроидная фотография, сделанная при плохом свете: кто-то во время съемки держал вспышку прямо перед лицом. На снимке была Кэрол. — Кто эта женщина? — спросила Беки, и в ее голосе послышались истерические нотки. — Джон, что это за херня? — Это моя бывшая жена, — сказал я. — Ты был женат? — Ну да. Я взял браслет и повертел в пальцах. Внутри была надпись — ее я искал и узнал сразу же. Дж2 — Джон, тут есть что-то еще. Я медленно повернулся и увидел, что Беки заглядывает внутрь футболки. — Хочешь, чтобы я достала? По правде говоря, я не был уверен, что хочу, но она все равно засунула руку и вытащила клочок бумаги, аккуратно сложенный вдвое. Она протянула мне бумажку, и я развернул ее. Наверху был стандартный заголовок электронной почты с датой трехлетней давности. Послание гласило: Да, это я. Я *знаю* нам рискованно переписываться, но я перепила вина иначе не вынести клиентов Билла (они все еще треплются там внизу) и мне хочется вместо этого прикасаться к тебе. Завтра я из-за этого буду чувствовать себя хировато, но все равно жму «отправить». Не пиши, потому что я не отвечу. И *шел бы ты в жопу* это из-за тебя я так себя чувствую засранец:-) Люблюцелую Я прежде не видел этого письма, но знал, от кого оно и кому. — Что это? О чем? — Ничего, — сказал я, складывая листок. Я взял футболку, браслет и фотографию и сунул их обратно в конверт. — Что-то это мало похоже на «ничего». У тебя такой вид, будто ты встретил привидение. — Беки, заткнись. Она отпрянула, словно я отвесил ей пощечину. Я не хотел, чтобы мои слова прозвучали так, как прозвучали. Просто мысли путались, и я никак не мог решить эту головоломку. — Извини, — сказал я. В этот момент наши головы синхронно повернулись на звук открывающейся двери, но не нашей. — Что это было, черт побери? — Похоже… Джон, похоже, кто-то вошел в твой номер. Я выглянул в коридор. Машин на парковке не прибавилось. Тележка горничной стояла, где и прежде — у пятого номера. Но дверь в мой номер была приоткрыта — на дюйм, не больше. Я легонько толкнул ее. Она медленно распахнулась, и я увидел кого-то рядом с письменным столом. Кортни. Я вошел, не зная, что делать дальше. Я услышал за спиной шаги Беки, услышал, как у нее перехватило дыхание. Горничная повернула голову. — А, привет, — сказала она и продолжила свои занятия. Говорила она голосом, который я уже слышал у нее раньше: словно она наглоталась лекарств. В руке у нее была тряпка. Корзинка для мусора стояла в середине комнаты, и Кортни готовилась вывернуть ее содержимое. Я сделал еще шаг в ее сторону. Беки замерла у двери, уставившись на тело Эллен. — Я просил тебя не заходить сюда, — сказал я. — Да, я помню, — ответила горничная. — Но знаете, я подумала и решила, что не хочу злить Мэри. Мне нужна эта работа. — Она помолчала. — И потом — тут же нет никаких бумаг. — Что? — Вы сказали, что я ничего не должна трогать. Но тут и трогать нечего. Странно как-то. — Странно? — Ну да, — сказала она, снова принимаясь протирать стол медленными круговыми движениями. — Это шутка такая? Я не всегда понимаю шутки. — Меня заботило, — сказал я, показывая на кровать, — что ты можешь подумать о том, что здесь лежит. — А, это, — откликнулась она, кинув взгляд на тело. — Об этом я знаю. — Знаешь? — Конечно. — Она посмотрела на меня как на недоразвитого. — Как, по-вашему, он ее сюда притащил? — Она залезла в карман халата и вытащила большую связку ключей. — Думать надо. — Но… — Не волнуйтесь. Это будет нашей маленькой тайной, — заявила она и продолжила протирать стол. — Кто? Кто принес ее сюда? — Не знаю, — извиняющимся тоном сказала она. — Прошу прощения. У него не было лица. Беки больше не смотрела на тело — она уставилась на горничную. — Мы уезжаем, — сказал я. — Сам решай. Кортни подняла руку. — Ой, постойте, — пробормотала она. — Я должна отдать вам это. Извиняюсь. У меня иногда мысли скачут. Она снова залезла в карман, вытащила что-то и протянула мне. Я взял. Это оказался еще один снимок. На нем была пристань в сумерках. Та самая пристань у нашего старого дома. Дома, в котором теперь царила темнота и где, если бы вам пришло в голову сфотографировать кого-то, пришлось бы держать вспышку у его лица. — О нет, — сказал я и бросился бежать. Беки припустила следом, но отстала, когда я и до дороги добежать не успел. Некоторое время я слышал ее крик, но потом его перебил звук моего дыхания и стук крови в ушах. Я бежал к машине, нащупывая ключи в кармане, и заметил, как из-за белого пикапа выходят люди, когда было уже слишком поздно. |
||
|