"Земля будет вам прахом" - читать интересную книгу автора (Маршалл Майкл)Глава 28Я припарковался в тридцати ярдах от дома, на кривой улочке в северной части города. Дома здесь стояли довольно большие, но сам район казался просторным — его породил блэкриджский строительный бум 1970–1980-х, если это можно назвать бумом, конечно. Я выбрал место подальше от фонаря, чтобы не привлекать внимание. Становилось все холоднее, но я оставался в машине. По прошествии двух часов я увидел автомобиль, который проехал мимо и припарковался чуть впереди. Из салона выбрался крупный мужчина, нагруженный стопкой папок. Он вошел в дом, и я дал ему десять минут. Потом я позвонил. Минуту спустя дверь открылась. — Привет, Билл, — сказал я. — Господи боже мой, кого я вижу! — Он улыбнулся, но улыбка получилась усталой. — Заходи. Еще через несколько минут у меня и у него оказалось в руке по бутылке пива. Он, как выяснилось, пил уже вторую, а это кое-что. Кухонный стол целиком покрывали канцелярские папки. Раковина была чистой и пустой, если не считать длинной лопаточки. Мешок с мусором у задней двери был переполнен картонными коробками из-под пиццы. Я вспомнил, что за те несколько часов, которые прошли после разговора с Беки, Кайл так и не позвонил, однако и у меня появились более срочные вопросы. — Занят? — Как всегда, — ответил он. — Ты же знаешь юриспруденцию — она требовательная любовница. Как это ты говорил? Без любви и работы жди невроза? — Это Кёстлер, — смутился я, подумав, что люди иногда помнят о тебе удивительные вещи и, как бы ты ни пытался выглядеть крутым, тебя, как назло, судят только по спонтанным поступкам. Я прошел за Биллом в гостиную. Здесь тоже повсюду валялись папки, даже на пианино у стены. В остальном, впрочем, царил порядок, хотя на полках и виднелась пыль. Мужчины умеют наводить чистоту, но пыли, похоже, просто не замечают. — Сегодня неподходящий вечер, — извиняющимся тоном сказал Билл. — Если ты хотел потрепаться за пивом. В понедельник у меня серьезное дело, медицинское, показания экспертов — сплошной геморрой. Завтра нужна ясная голова, чтобы подготовиться. И к тому же у меня нет четкого представления, что там на самом деле произошло. — Да бога ради, — отмахнулся я, глядя, как он делает большой глоток. — Я просто заглянул ненадолго. — А с чего ты задержался? Я думал, ты тут пролетом. — Дело оказалось сложнее, чем я предполагал. — Расскажешь? — Может быть. — Какой ты таинственный. Прежде мы общались главным образом в барах неподалеку от офиса, но я частенько заглядывал и к Биллу домой. Я знал здешние правила. Вытащив пачку сигарет, я показал на балкон. Он кивнул: — Конечно. Еще будешь? Он присоединился ко мне пару минут спустя с двумя бутылками пива. Некоторое время мы потягивали его молча. — Ты ведь давно здесь живешь? — Провел несколько лет мальчишкой, — сказал он. — Часто бывал после армии. А что? — Ты знаешь Робертсонов? — Ну да, знаю. Несколько раз встречался с Джерри по делам. Мы представляли интересы его фирмы. — А что насчет молодого поколения? — И их знаю. Брук и Кори. А что? — Вторая жена Джерри вчера попала в автокатастрофу, — сказал я. Он нахмурился: — Неужели? Как ее зовут — Хелен? — Эллен. — И что случилось? — Не знаю толком. — А какое это отношение имеет к тебе? — И этого я тоже толком не знаю. Окончательно стемнело, и электрический свет оставлял резкие тени на лице Билла, подчеркивая морщины в тех местах, где во времена нашего знакомства (за десять лет до рождения Скотта) была только гладкая кожа. Те же перемены он наверняка видел и во мне. — Не хочешь нормально объяснить? — А надо? Он сделал большой глоток и отвернулся. — Зависит от того, что ты ждешь от меня, — сказал он. — Если нужен совет, как поступить по закону, тогда валяй. — Возможно, не по закону, — уточнил я. — А по чему? — За последние несколько дней я два-три раза встречался с Эллен. Ее-то я и ждал, когда столкнулся с тобой в Блэк-Ридже. — Встречался с ней? Зачем? — Длинная история. Она связалась со мной. Суть в том, что она убеждена, будто ей грозит опасность. — От кого? — От Брук. Возможно, и от Кори. — Кори можно угомонить щелчком по носу. Брук… да, могу представить, что она кого-нибудь довела. — Она здорово довела Эллен. — Я потерял ход твоих мыслей, — сказал Билл, допивая пиво. — Почему они выпускают такие маленькие бутылки? Еще по одной? Он ушел, и я направился в гостиную. Под одним из приставных столиков я увидел пару туфель. На спинке стула висел галстук. Когда-нибудь наступит момент — не скоро, но наступит, — когда папки займут здесь все пространство. Билл вернулся, неся в одной лапе две бутылки. Он остановился, смерил взглядом папку на столе. Я глубоко вздохнул: — Джен и правда уехала? Он поднял на меня глаза: — Джен и правда уехала. — Далеко? — Тебе-то что, Джон? — В доме у тебя пусто как-то, только и всего. Он посмотрел в пол: — В последнее время у нас не все ладилось, если уж ты спрашиваешь. А сейчас у нас период реорганизации отношений. — Пожалуй, я больше не буду пива, — сказал я. — Я за рулем. — Смотри-ка, какой ответственный. Когда в следующий раз будешь проезжать мимо, дай знать заранее. Ладно? — Непременно. Он вышел вместе со мной в коридор. Не доходя двух ярдов до двери, я обернулся: — Но с ней все в порядке? — С кем? — С Дженни. — С ней все в порядке, Джон. Спасибо, что спросил. Но с ней все в порядке, спасибо зарядке. Можешь не сомневаться. — Ну и прекрасно, — выдавил я, не в силах заставить себя улыбнуться его плоской шуточке. Я посмотрел на него, и что-то в его глазах сказало мне: нет, с Дженни далеко не все в порядке, с ней что-то случилось. К сожалению, внезапно открывшийся невербальный канал действовал в обоих направлениях. Билл моргнул, в остальном оставаясь неподвижным. Первый удар чуть не уложил меня на месте. Он бил тяжело и снизу, и хотя я начал отворачиваться, удар был настолько силен, что я отлетел к стене. Я успел вовремя присесть, уходя от второго удара так, чтобы Билл частично повернулся к двери. Я отступил в коридор, но не очень далеко — не хотел отходить назад в дом и не хотел, чтобы Билл обошел меня, потому что был уверен: где-то в доме есть пистолет. Поэтому, когда он бросился на меня, я пошел навстречу. Я схватил его за рубашку, а он с такой силой съездил мне в живот, что у меня перехватило дыхание. Он вцепился мне в горло, а я стукнул головой, целясь лбом ему в нос. Послышался треск — мы врезались во что-то, на пол и на нас посыпались фотографии вместе с декоративной полкой, полетели осколки стекла и керамики. У меня возникло ощущение, что Билл сейчас рухнет, но он с еще большей силой шарахнул меня головой о стену, и на мгновение в глазах потемнело. Он пытался что-то кричать, как и я, но я так и не понял что. Он колотил меня снова и снова — в живот, под ребра слева, орудовал с остервенением, а я не мог увернуться и знал, что долго не протяну. Он пытался свалить меня, чтобы я оказался у его ног, — вот тогда бы он поработал по-настоящему. Понятно, что шансов подняться тогда у меня не будет. Я вывернулся и отступил, уклоняясь от ударов. Он бросился на меня, и тогда я сделал финт вниз и в сторону, поднырнул под него, тут же развернул и одновременно дернул его плечо, отчего он неловко соскользнул вниз так, что мне удалось ударить его коленом в грудь. Он попытался восстановить равновесие, но его правая нога поскользнулась на осколке стекла, и он ударился головой о нижнюю ступеньку лестницы. Я немедленно оказался на нем сверху; одна его нога была подогнута, но после падения он не шевелился. Я замер в ожидании, тяжело дыша. Он вырубился. Я перевернул его на спину, убедился, что он дышит, и поднялся по лестнице. Там беспорядок был заметнее, но все же не настолько катастрофический. Мужчины, живущие в одиночестве, могут противостоять хаосу ничуть не хуже женщин. В спальне было четыре стенных шкафа. Два с рубашками и костюмами. Третий пустовал, в последнем я увидел два-три платья. Я спустился в кухню, быстро вымыл лицо холодной водой, вытерся полотенцем, от которого пахло плесенью. А потом вышел из дома, хотя мне и хотелось присесть. Но я понимал: если сяду, то встать уже не смогу. — Что с вами? — Ничего, — отозвался я. Я сидел у окна в «Горном виде», отвернувшись от остальных посетителей. Народу было не так уж много, и хотя я, изучив себя в зеркале, знал, что синяки еще не проступили окончательно, желания подставлять свою физиономию под чужие взгляды у меня не возникало. Я мерз, руки и ребра болели, и только по этой причине я и заглянул в бар: хотелось посидеть где-то под крышей. По другую сторону улицы находилось кафе «Сестры Райт», разбитое окно было заделано фанерным листом. Быстро сработали. Кристина принесла мне пива, хотя я и не просил. — Ваше лицо — это как-то связано с Робертсонами? Или Эллен? — Нет, — ответил я. Она вернулась через двадцать минут с новой кружкой. Я поблагодарил ее и демонстративно уставился в окно. Фанера на окне кофейни раздражала взгляд, словно за ней все еще лежало тело. Кристина не уходила, и в конечном счете я посмотрел на нее. — Что? — Я беспокоюсь за вас. — Я в порядке, — беспечно сказал я. — Просто сложный день. Она покачала головой: — Я волновалась еще до того, как вы здесь появились. Вы… я слышала всякое. Я увидел еще одного официанта — паренька в черной футболке. Он смотрел в нашу сторону. — От кого слышали? — Я думаю, вам нельзя здесь оставаться. — Почему? Пиво прекрасное, обслуживание превосходное. Иногда, — добавил я, пытаясь пошутить. Она не купилась на это. Нервы у меня шалили, сосредоточиться на чем-то не удавалось, но мои глаза нашли ее лицо и зафиксировали изображение. У нее были серо-зеленые глаза, бледная кожа, черные волосы. Она казалась полной противоположностью всем знакомым мне женщинам. — И что вы слышали по испорченному телефону? Я грубил намеренно. Сам не знаю почему. По обеим сторонам ее носа были едва заметные пятнышки, возможно, веснушки. Под ее взглядом я чувствовал себя неуютно. Я закурил и сосредоточился на сигарете, стараясь унять дрожь в пальцах. — Вам нужно бросить. — Да. Но не сегодня. — Я не о курении. Укуритесь хоть до смерти — это ваше личное дело. Я имею в виду — бросить все и уносить ноги. Она подала мне счет. Я стоял на тротуаре перед баром, не зная, что делать. Я не хотел возвращаться в мотель. В определенном настроении лучше смерть, чем такие вот места. После короткого размышления я пересек улицу и зашел в пиццерию, где без особой нужды вовсю работал кондиционер, а из динамиков доносилась давно забытая музыка 1980-х, словно здесь намеренно разгоняли клиентов. Если так, то это действовало. Заведение было почти пустым, я без труда заказал кофе и сел у окна подальше от чужих глаз. Устроившись, я понял, во-первых, что один из членов семейства, сидящего в дальнем углу, рассматривает меня, а во-вторых, что это помощник шерифа Грин. Он расположился за столиком с женщиной приблизительно его лет и бесспорно такого же веса; ее задница была втиснута в синие велюровые брюки и грозила обвалиться с обеих сторон стула. Напротив них сидел кое-кто тоже мне знакомый — Кортни, беспризорного вида девочка-подросток, убиравшая номера в мотеле. Грин и его жена ели молча, методично запихивая в себя куски пиццы, словно участвовали в соревновании, победителем которого станет самый упорный участник. Девочка, судя по всему их дочь, либо уже доела, либо не хотела есть вовсе. Я сидел себе и попивал кофе. То, что здесь называлось кофе, оказалось чудовищным пойлом: без пенки и без вкуса, настоящая дрянь. Просто большая чашка чего-то горячего и мокрого. Я сидел, обхватив ее обеими руками, чтобы согреться и чувствовать себя уютнее, смотрел на улицу, где ничего не происходило, и думал, взорвется ли в результате моя голова. Я не был голоден, даже представить себе не мог, что способен проголодаться, но пицца хорошо пахла. Наверное, она просто напоминала мне о времени — недели не прошло, — когда жизнь казалась гораздо проще. В конечном счете Грин и его спутницы ушли, так и не произнеся ни слова. Когда они проходили по тротуару мимо окна, взгляд Кортни безучастно скользнул по мне, но понять, узнала ли она меня, было невозможно. Потом у меня в кармане завибрировал телефон, но я не представлял себе ни одного человека, с которым мне хотелось бы поговорить. Я решил, что Беки передала Кайлу мое сообщение, а значит, невозможность дозвониться до меня подействует на него даже сильнее, чем мой голос. Я не заметил, чтобы кто-либо входил в пиццерию, и услышал шуршание материи, лишь когда кто-то опустился напротив меня. Я поднял глаза и увидел Кристину. Она сидела очень прямо, сложив руки на груди. — Расскажите мне, — сказала она. |
||
|