"Земля будет вам прахом" - читать интересную книгу автора (Маршалл Майкл)

Глава 15

По дороге в мотель я пытался дозвониться до Эллен Робертсон, но она не отвечала. В мотеле я за пару минут собрал вещи. Если я поеду прямиком в Якиму, возможно, доберусь до «Пеликана» к вечернему наплыву, но придется поторопиться, а мне казалось неправильным хотя бы не попытаться увидеть Кэрол, раз уж я здесь. Но в этом случае я доберусь до Марион-Бич поздновато, и нужно предупредить Теда.

Логично сначала было позвонить бывшей жене. Эта перспектива сразу же вывела меня из равновесия. В последний раз мы говорили пять месяцев назад. Короткий, вежливый обмен новостями, которых у нас обоих накопилось немного. Беседы с людьми, которых ты когда-то любил, искажают восприятие реальности. Пропасть между настоящим и прошлым слишком глубока, и не замечать этого нелепо, и нет никого более чужого, чем человек, который когда-то был родным. И тем не менее я набрал сотовый Кэрол, отрепетировав легкомысленный тон, как будто я самого себя приглашаю на кофе.

— Эй, это я, — сказал я, когда она сняла трубку.

Получилось совсем не так, как я проигрывал у себя в голове.

Последовала пауза.

— Джон говорит, — пояснил я.

— Ой, привет, — ответила она с напускной теплотой, словно это ее, а не Эллен я от имени менеджера из книжной лавки извещал о доставке книги.

Именно из-за этого тона, в котором слышалась расчетливая уравновешенность, я и не набирал номер Кэрол чаще.

— И тебе привет. Как дела?

У нее все было в порядке. И у Тайлера тоже. С братом Кэрол, к сожалению, случилось небольшое несчастье — он поскользнулся на сыром полу в супермаркете и повредил щиколотку. Подробный рассказ о колебаниях Грега — то он собирался подавать в суд на супермаркет, то не собирался — занял куда больше времени, чем разговор о ней и о нашем сыне. Не выдержав, я закурил и вышел с телефоном на улицу. Есть ли что-нибудь скучнее, чем жизнь родственников бывшего супруга? Это как если бы вам с гордостью демонстрировали новенький видеомагнитофон и ждали восторженных отзывов.

— Дело в том, — сказал я, когда тема была исчерпана, — что я тут неподалеку. И я подумал, может…

— Ты здесь?

— Почти. В Блэк-Ридже.

Последовала пауза.

— А что ты там делаешь?

— Прошло время. Я хотел посмотреть дом.

— Ты заходил в дом?

— Да. Там сейчас никто не живет.

— А зачем ты туда поехал?

— Потому что давно пора.

Я начал нервничать и раздражаться, голос сделался отрывистым.

— Я собираюсь назад, на юг, но поскольку я здесь, то подумал, что хорошо бы увидеть вас.

— Я сейчас по пути на работу.

— Тогда вечером. Я могу улететь из Си-Таки[6] и…

— Сегодня вечером я не могу.

— Кэрол, у меня есть право видеть сына.

— Неужели? По прошествии трех лет?

— По прошествии трех, десяти или двадцати лет. Какая разница? Ты что-то от меня скрываешь?

— Мы с тобой, Джон, разведены. Я ничего не должна тебе говорить. Я не обязана тебя видеть и не хочу тебя видеть. Возвращайся в Орегон.

Несколько секунд я не знал, что ответить.

— Пошла ты в жопу, Кэрол, — выдавил я наконец.

Думаю, она уже повесила трубку.

Минуту-другую я стоял, с такой силой сжимая телефон, что у меня заболела рука. Разговоры между супружескими парами не всегда следуют законам логики или вежливости. В еще большей степени это относится к разведенным, которые иногда говорят друг другу такое, что в любой иной ситуации привело бы к поножовщине. Но между нами с Кэрол подобного никогда еще не было. Я попытался понять, взволновало бы меня, если бы в ее жизни появился другой мужчина, но никак не мог решить. До некоторой степени — наверное. Я все-таки большой мальчик и смирился бы с этим. Ей это должно быть известно.

Я снова позвонил ей, но она не ответила. Оставлять сообщение, судя по всему, не имело смысла.


Я укладывал чемодан в багажник машины, когда зазвонил телефон.

— Вы были здесь, — сказал женский голос.

— Да, — ответил я. — И вы тоже, Эллен. Но Кори отказал мне в просьбе осмотреть ваш дом.

— Зачем вы приезжали?

Мне хватило хамящих женщин. По крайней мере, на это утро.

— Потому что кое-кто вчера оставил мне голосовое сообщение, — отрезал я, — когда у вас крыша поехала и вы убежали. Звонили из дома Робертсонов, женский голос. Он сказал, что я не должен вам верить. Потому что вы лжете.

Последовало молчание. Я подумал: она поняла, что ее вычислили, но потом услышал тихие звуки рыданий.

— Эллен, — сказал я, — я возвращаюсь домой.

В ответ — тот же звук. Я посмотрел на часы. Время шло к одиннадцати. Мне следовало нестись на всех парах, чтобы успеть к вечерней смене, но думаю, что решение я изменил по другой причине. Наверное, два разговора слились в моей голове (моя перепалка с Кэрол и теперь — с Эллен), и я понял, что нужно сделать хоть что-то. Женщины испытывают злость или отчаяние не так, как мужчины. В них есть что-то более значительное, стихийное. Мужчина же, в зависимости от характера, либо чувствует позыв разрешить ситуацию, либо воодушевляется идеей ухудшить ее и таким образом развлечься.

— Давайте встретимся, — предложил я. — Поговорим. Необязательно в Блэк-Ридже. У меня есть машина и карта.

Несколько секунд трубка молчала.

— Могу я вам доверять?

— Да, — сказал я.


Я отнес чемодан обратно в номер и заглянул в контору — сказать, что решил остаться еще на одну ночь. Мэри не было, но за столиком стояла девушка с длинными каштановыми волосами, она разглядывала список работ, словно не понимая, на каком языке он написан.

— Привет, — сказал я.

Она медленно подняла взгляд. Моргнула. Ей было лет шестнадцать-семнадцать. Судя по одежде, горничная. Выглядела она так, словно не спала неделю. Не проводила время в беспрерывных гулянках — просто не спала.

— Здравствуйте, — ответила она.

Я сказал, что решил остаться, но она, похоже, не поняла. И дело было не в недостатке интеллекта — просто коммуникационный канал не работал. В конечном счете я взял клочок бумаги и крупными буквами написал то, что говорил. Девушка вроде бы не обиделась. Я даже не уверен, что она обратила на меня внимание. Я попрощался, а она смотрела на меня так, словно наблюдала за проплывающими облаками.

Выйдя на улицу, я позвонил третьей по счету женщине за утро. Меня настолько волновало, сможет ли Беки поработать за меня еще один вечер, что только к концу разговора заметил: говорит она как-то встревоженно.

— У тебя-то как дела?

— В порядке, — ответила она. — Ну, почти.

— Только не говори мне, что Кайл опять совершил какую-то глупость.

— Не знаю, — сказала она после паузы. — Но он ведет себя странно, весь какой-то дерганый. И… черт, это не твоя проблема, гуляка. Как у тебя там — все в порядке? И вообще — куда тебя занесло?

— Штат Вашингтон. Местечко называется Блэк-Ридж.

— Все нормально? Я имею в виду твои семейные дела.

— Отлично, — ответил я. — Слушай, я вернусь завтра к вечеру. О'кей?

— Будет здорово, — сказала она и повесила трубку.

Я шел к машине, размышляя, что для мужчины, который последние три года спал в одиночестве, у меня в жизни вдруг появилось чертовски много женщин.


До встречи с Эллен оставалось полтора часа, и я решил перекусить у «Сестер Райт». Если забыть о том, что еда должна быть полезной, она может показаться даже вкусной. Я хотел заказать еще и кофе, но мне никак не удавалось привлечь внимание голубоволосой официантки. В конечном счете пришлось встать и подойти к стойке. Она заварила кофе — так, будто впервые имела дело с кофейным автоматом.

— Вы не больны? — спросил я наконец.

Она пожала плечами:

— Да в животе немного тянет, только и всего.

— А к доктору не ходили?

— Ну скажет он, чтобы я приняла таблетку.

— Такая у них работа, — сказал я и вымученно улыбнулся.

Прихлебывая плоды ее трудов, я листал что-то вроде путеводителя по городку. Выпустили книжонку лет десять назад, и единственным обозначенным там знакомым заведением был «Пансионат Мэри». Остальные явно закрылись.

История Блэк-Риджа походила на историю многих других городков Северо-Запада. Изначально эта земля принадлежала индейцам, которые потеряли ее, когда белые уболтали одного из них, не наделенного никакими полномочиями, поставить крестик под договором. После этого появление любого индейца на земле, на которую белый обладал правом собственности, рассматривалось как незаконное вторжение, и нарушитель мог быть выселен на законных основаниях.

Что, как правило, и происходило. Новые поселения возникали спорадически, пока в 1872 году Генри Робертсон не разделил свое владение на участки, не спланировал улицы и не зарегистрировал поселение вместе с Джоном Эвансом, Николасом Голсоном, Джошуа Келли и Даниэлем Хейесом, владельцем молочной фермеры; все эти семейства прибыли из Массачусетса или вместе, или почти одновременно. Через несколько месяцев семья Келли уехала назад на восток, а Голсона год спустя изгнали из города за мелкую кражу. Но остальные поселенцы благоденствовали. Главным источником дохода постепенно стал лес, и место это процветало настолько, что в 1903 году получило статус города. В то время те два квартала, где я сейчас находился, представляли собой центральную его часть: несколько коротких кривых улочек, словно нарисованных палкой на песке.

Дочитав до этого абзаца в путеводителе, я посмотрел в окно. Трудно было вообразить одиннадцать салунов, ведших шумную и подчас небезопасную жизнь по сторонам этих ухабистых дорог, посещавших их усатых мужчин и женщин с мрачными лицами. Либо их жизненная энергия ушла в землю, как пролитая кровь, либо духи этих людей давным-давно попрятались в лесах.

Первое время индейцы еще играли некоторую роль в жизни города, в основном работая на подхвате; иногда у них съезжала крыша и они укокошивали какого-нибудь особенно доставучего белого парня, но в конечном счете они исчезли почти вместе со всем, что, если говорить откровенно, представляло хоть какой-то интерес. Теперь Блэк-Ридж выглядел усталым, выдохшимся, словно у него сели батарейки. Единственное, что поразило меня, — почему Генри Робертсон решил построить дом так далеко от новорожденного городка, в месте, которое и по сей день считается глухим, почему он не устроился в самом центре, наподобие прочих отцов-основателей (вроде Генри Йеслера в Сиэтле)? Дом Эвансов сохранился до наших дней — в 1970-е его превратили в городскую библиотеку. Участок, где построил дом Хейес, тоже был неподалеку, теперь там стоял банк, на парковке которого я утром разжился кофе. Семейство Келли не продержалось здесь и полугода, но в его честь названа главная улица. Так почему же Генри Робертсон возвел свой дом в четырех милях от города? Похоже, мне не суждено проникнуть в эту тайну, впрочем не имевшую никакого значения.

Я приобрел книжку, расплатился за кофе и вышел. На официантке лица не было, и я надеялся, что завтракала она не на работе, а если все же на работе, то ела не то, что я.


Эллен назначила встречу на площадке для пикника между Кле-Элумом и Шеффером. Среди деревьев стояло восемь столиков, рядом была обсыпанная гравием парковка, на которой уже ждала одна машина, красная спортивная. Я надеялся, что это машина Эллен, правда (я уже знал ее бзик — ей повсюду чудилась слежка), маловероятным представлялось, что она будет ждать внутри. Выйдя из машины, я увидел фигуру у кромки леса, в нескольких ярдах за самым дальним из столиков. Я понял, что Эллен не знает, в какой машине я должен приехать, и не может четко меня разглядеть, поэтому медленно пошел в ее сторону.

— Эллен?

Тишина в ответ.

Я сделал еще несколько шагов и понял, что она, вероятно, ушла глубже в лес, чем я думал поначалу, а то, что я принял за нее, оказалось одним из деревьев.

— Эллен… это Джон Хендерсон.

Где бы она ни стояла, теперь она должна была видеть меня, поэтому я остановился в ожидании. Минуту спустя она вышла из леса — приблизительно оттуда, откуда я предполагал. Вид у нее был усталый.

— Вы один?

— Да, — ответил я. — А почему бы я должен быть с кем-то?

— Некоторые бывают не одни.

— Ну, я-то один, — сказал я, раскидывая руки и медленно поворачиваясь, чтобы охватить весь мир. — Даже голоса в голове перестали говорить со мной.

Она прикусила губу и наконец улыбнулась.