"Земля будет вам прахом" - читать интересную книгу автора (Маршалл Майкл)

Глава 13

Живя в определенном месте, вы сами создаете его, и со временем оно становится вам кем-то вроде ребенка — ваша ответственность и судьба, ваша радость и ваш крест. Чем старше делалась Брук, тем яснее это понимала. Вот и сейчас она задумалась об этом в который раз, стоя в углу гостиной и глядя из окна на черный бархат леса.

Покидать насиженное место тяжело, в особенности если эта земля уже видела потрясения, тяжкий труд и такую жестокую решимость, на какую большинство семей в течение одного поколения (не говоря уже о нескольких поколениях подряд) даже не отваживаются рассчитывать. Чтобы создать что-то новое, вдохнуть жизнь, нужна сильная кровь.

Только по прошествии многих поколений появляется тот, кто способен на это.

Дед научил этому внучку еще в старые добрые времена ее детства, когда она знать не знала про пагубу и не заглядывала во взрослую жизнь. Он пользовался словом «омфалос» — от греческого «пупок». Или в другом значении — «Сеть». Дед дожил до тех времен, когда Интернет только делал первые шаги, но, опережая время, он понимал принципы действия Сети гораздо лучше, чем те, кто теперь заманивает по Интернету людей, которые не проводили бы столько времени перед монитором, если бы реальное общение с ними хоть что-нибудь стоило.

Истина мира, учил дедушка, состоит в том, что все взаимосвязано и может пройти через одну точку. Через тебя. Через меня.

Чтобы проиллюстрировать это, он брал первый попавшийся предмет — что угодно, хоть спичечный коробок, хоть пончик. Он отмечал, что коробок сделан из картонки, которая, в свою очередь, сделана из дерева. Он принимался рассуждать о деревьях как таковых, о производстве бумаги и ее предшественниц, о важности лесозаготовок вокруг поселений на северо-западе тихоокеанского побережья вообще и Блэк-Риджа в частности — бизнеса, в основании которого немалое участие принял его собственный отец Дэниел. Потом он переходил к тому, что было написано на коробке, к цветам и их традиционному использованию — красного на Рождество, черного для траура. Он рассуждал о типографском деле, рассуждал обо всем — от использования отходов в коммерческих организациях до развития печатного дела и предыстории печатного слова.

Проходил целый час, прежде чем он приступал к рассказу о предназначении спичек, о важности табака в начальный период колонизации Америки и его ритуальном использовании местными племенами… но тут в комнату входил кто-нибудь — и чары развеивались.

Брук поднимала голову, недоуменно моргая: она так глубоко погружалась в предмет, располагаясь в центре запутанной паутины взаимосвязей, что забывала, кто она такая.

Это можно было проделать с чем угодно. Пончики вели к сахару (выращивание, переработка, важность для развития Африки и Карибского бассейна, химическая природа и сходные химические соединения) и хлебопечению (ключевое положение пшеницы на мировых рынках, генетически модифицированной или нет, культурная обусловленность бездрожжевого хлеба), к истории корпорации «Криспи крим» (и сохранении корпорацией изящного, в стиле 1950-х годов логотипа, в отличие от компаний вроде «Холидей инн», которая в конечном счете утратила свой фирменный знак «Кул-эйд» и согнулась под тяжестью прямоугольника…).

В этот момент дедушка вставал и направлялся к комоду; покопавшись в нем немного, извлекал старый спичечный коробок, показывал один из логотипов прежней «Холидей инн» в Массачусетсе, неподалеку от города, где жила семья Робертсонов, прежде чем совершить пионерский бросок на запад.

Круги на мгновение смыкались, а потом паутина снова начинала быстро расплетаться — паук опутал все творение.

Когда она немного повзрослела, дед стал поощрять изыскания внучки, изредка подталкивая ее, когда она ненадолго выдыхалась. Если ты поймешь, что связан со всем сущим, тебе станет ясно, что в мире все на своих местах.

И что в конечном счете все это в тебе.

И все те долгие-долгие часы, что они проводили за игрой, он ни разу не прикоснулся к ней. Она знала, что ему хочется, и ее растущая уверенность в этом и тот факт, что он ни разу не пошел на поводу у своих желаний, все сильнее укрепляли ее любовь к нему.

Невозможно заставить себя не чувствовать. Чувства — они как кошки (это тоже его мысль). Ты можешь их любить, обожать, можешь на них злиться, но поделать с ними не можешь ничего. Кошки и чувства действуют вне той сферы, на которую способен влиять человек. Но непрерывным напряжением воли ты тем не менее можешь (или не можешь) сделать в мире все, что угодно. Это она тоже узнала от него, задолго до знакомства с шарлатанами типа Алистера Кроули[4] и их инфантильными оправданиями того, что они потакают низменным человеческим инстинктам, с худосочными детьми, которые настойчиво играют с собственным дерьмом, чтобы шокировать предвечного родителя.

Назначение человека — быть хребтом, а не кровью. Быть сильным, быть железом, деревом в лесу, вокруг которого растет все остальное. Некоторые люди выполняют эти роли, другие им помогают. Одни наделены властью (грубой, почти избыточной), другие знают, куда ее направить, как получить выгоду от ее использования.

Кузнец кует меч.

Рыцарь орудует им.

Дед был сильным человеком. И его отец тоже. Отец Брук… Не в такой степени. Он, конечно, был мил, но этого мало, чтобы построить стены, которые простоят двести лет. Ночами Брук больше всего волновала проблема продолжения рода. Она приняла меры, чтобы сохранить чистоту крови, но этого было недостаточно.

Сейчас она ничего не могла поделать, а потому просто стояла и дольше обычного смотрела на лес, пока разница между ним и ею не исчезла. Ты живешь в определенном месте. И если ты проживешь там достаточно долго, оно начнет жить в тебе.

Внизу раздался звонок, и она услышала, как Кларисса спускается, чтобы открыть дверь. Потом донесся тихий мужской голос, смолкший, когда человек прошел в гостиную. Пора заниматься делами.

Брук на ходу бросила взгляд в зеркало, и то, что она увидела, не вызвало у нее отторжения. Высокая, стройная, холеная, с густыми каштановыми волосами, ясными голубыми глазами и фигурой, которая может не бояться возраста. Такая женщина обычно не вылезает из бутиков, не пропускает вернисажей и заседает в совете директоров местного теннисного клуба (как оно и было на самом деле). Восприятие большинства людей ограниченно. Они знают только то, что видят, а потому предлагать одну картинку, а действовать иначе — самое страшное волшебство из всех известных.

Она спустилась по главной лестнице — ее дома, их дома, ДОМА — и прошла по коридору в гостиную. Там на краешке стула сидел мужчина. На нем были очки и дорогой на вид плащ.

— Ричард?

Он быстро кивнул:

— Рик. Ричард, лучше Рик. Да. Я друг…

Брук оборвала его:

— Я знаю о вас все, что нужно, иначе вас бы здесь не было.

Мужчина моргнул — он явно не привык, чтобы женщины разговаривали с ним подобным тоном, кроме, возможно, жены. С виду это был ловкий, уверенный в себе самец, позволявший время от времени спутнице жизни припечатать его грубоватым словечком.

— О'кей. Хорошо. Конечно.

— Что я могу сделать для вас, Рик?

— Мне говорили, — сказал он, подбирая слова, — что вы можете способствовать тому, чтобы случались всякие вещи.

— Случались?

— Ну, чтобы люди делали то или иное. Меняли свои решения.

— Иногда — могу.

Он глубоко вздохнул и на секунду отвел глаза. Большинство делали что-то в этом роде при первой встрече, в последний раз взвешивая, действительно ли хочется пересечь черту.

— У меня проблема, — скороговоркой произнес он.