"Странные приключения Ингви, короля-демона из Харькова" - читать интересную книгу автора (Исьемини Виктор)
Часть 4 ВОЙНА
ГЛАВА 31
Кавалькада, состоящая из нескольких фургонов и дюжины всадников конвоя, медленно тащилась на север по «Энмарской дороге» – летом оживленному тракту, а сейчас превратившейся в ручей вязкой грязи… В переднем фургоне принц Алекиан препирался с Коклосом, чтобы убить время, которое медленно тянулось, вязкое, как и грязь под колесами… Сердце юного принца рвалось во второй фургон, где разместились Кадор-Манонг и очаровательная Санелана, ради которой, собственно, принц и отправился в Ванетинию – исполняя свое обещание, он собирался просить у Императора дозволения предпринять весной – как только дороги вновь станут проходимыми для армии – поход на Альду с целью восстановить справедливость и отстоять попранные права тамошней королевской династии. Сердце рвалось туда… Но это было бы неприлично…
– Ну и что же ты скажешь батюшке? – скрипел Коклос, – Что ты очарован прелестями ослепительной принцессы Альдийской? Его императорское величество посоветует тебе попить холодной водички и успокоиться! Да!
– При чем тут «прелести»? Мой долг – долг рыцаря, долг государя…
– Ха-ха-ха! Вечно вы, умники, прикрываетесь красивыми словами – подумай сам, что тебе ответит батюшка – ну как? Я прав?
– Пожалуй…
– То-то же, умник. Когда доходит до дела – вам, умникам, не обойтись без совета дурака!
– А что ты посоветуешь, Коклос? – в голосе Алекиана прорезались заискивающие нотки, уже не впервые он в затруднительном положении был готов положиться на мнение шута. Такие уж странные отношения существовали между ними – не при свидетелях, разумеется…
– А я, братец, – Пол-Гнома принял важный вид, – постарался бы на твоем месте не подать вида, что я вообще знаю о существовании такой особы – Санеланы Прекрасной… Не кривись, дружок, не кривись… Ты не должен говорить о ней! Зато о ее братце ты говорить должен, вернее о его правах на престол этого занюханного королевства – Альды. Понял?
– Не понял, – честно признался принц.
– Ладно, объясню подробнее – специально для умников. Ты скажешь Императору, что видишь смысл – политический смысл – поддержать этого принца. Почему? А потому, – Коклос заговорил покровительственным тоном, – что это дает шанс вернуть заблудшую Альду в Империю. На примере этого Кадора вы – ты с отцом – покажете всем, что бывает с теми, кто думает обойтись без Императора – это раз. Далее – посадить на престол Альды того из претендентов, чьи права соответствуют имперскому законодательству – это значит сделать шаг к установлению на всей территории Империи единых законов. А это любимая мысль твоего батюшки, с которой он вечно носится – уж я-то знаю! Это два. И вот только сказав все это, ты – как бы только что вспомнив – хлопнешь себя по лбу и воскликнешь: «Да! Ведь у этого принца есть, кажется, сестра! Батюшка, – завопишь ты, – женившись на ней, я крепче привяжу нашего альдийского вассала к имперскому трону!». И принесешь свою свободу в жертву отечеству. Понял?
– М-да… Что-то уж больно гладко…
– А ты слушайся советов дурака – и у тебя в жизни вообще все будет гладко…
Тем временем во втором фургоне шла не менее оживленная дискуссия – почти помирившиеся Кадор-Манонг с Санеланой строили планы на будущее:
– …А не случись всего этого – и ты не встретила бы своего Алекиана!
– По-твоему выходит – я должна быть благодарна тебе – ведь это по твоей милости нам пришлось сбежать из собственного замка? Да? Ну так вот – это значит, что я должна быть благодарна скорее прогнавшему тебя демону, чем тебе!
– Ты все шутишь… Демон – враг!
– Он очень даже симпатичный, – Санелане нравилось дразнить недотепу-брата, – да еще и веселый, и щедрый… Вон какой праздник устроил – а ты напился тогда, пьяница…
– Да будет тебе, Сана… Ты больше думай об Алекиане.
– Ну, Алекиан, конечно, тоже симпатичный мальчик…
– Сана!
– Брось, Кади, я же шучу! Не волнуйся – Алекиан мне поклялся, что поможет нам вернуть наше наследство, а он настоящий рыцарь – не то, что ты. Раз поклялся – слово сдержит!
– Ну, хватит с меня, – не выдержал Кадор-Манонг и повернувшись к сестре спиной, начал пробираться к выходу.
Принц осторожно высунул нос из-под полога фургона и рявкнул приказ – облепленный промокшим плащом оруженосец подвел коня и снял с него тяжелую попону, принц взобрался в седло и поскакал к следующему фургону – там по-прежнему не смыкал глаз над толленорном верный слуга…
Далёкая Офелия смеялась во сне —Пузатый дрозд, мохнатый олень.Привычно прошлогодний нарисованный снегЛегко, светло и весело хрустит на зубах.Егор Летов
Но исполнить свою угрозу мне не пришлось – Кендаг с Филькой (именно так – в этом деле я проявил стойкость, поскольку по опыту уже знал: дай эльфу малейшую поблажку – пожалеешь и наказание исполнялось непреклонно) исправно напились в тот же вечер, сидя за столом рядом. Поначалу они, разумеется, дулись и не смотрели друг на друга, но по мере употребления крепких напитков мало-помалу оттаяли и вскоре я уже слышал:
– Ну что, жаба земляная, выпьем?
– Выпьем, хорек лесной! – и звон кубков…
Под конец парочка – сидя уже вобнимку, причем более пьяный эльф повис на плече соседа – принялась горланить песни. Кендаг хрипло и нестройно стонал что-то боевое и маршевое и сквозь его рев время от времени пробивались мелодичные рулады эльфа… Мне стало смешно, но разделить веселье было не с кем – все мои гости уже достигли той степени удалого разгула, когда общаться с ними стало бесполезно. Сам-то я не рисковал напиваться…
И тут я краем глаза заметил какое-то шевеление за портьерой недалеко от входа в зал – Ннаонна! Ах, ты ж, девчонка! Она обещала мне (когда я отказался взять ее на пир), что будет умницей и отправится спать. А сама… ну я тебе задам! А, впрочем, что задам-то – к моей «вампирессе» я всегда относился по-особенному, видно, у меня так никогда и не хватит духу ее хоть раз наказать… Я указал рукой на колыхнувшуюся занавесь и позвал:
– Ннаонна! – из укрытия показался хитро блестящий глаз.
Я поманил ее пальцем, честно говоря – на пир я девчонку не пускал потому, что стеснялся, что ли, да и опасался как-то – все-таки собрались воины, будут пить до упаду, а тут молоденькая девушка. Но сейчас ее присутствия уже никто не заметит – половина гостей, наверное, не заметит вообще ничего, кроме, разве что, крошечных чертей, пляшущих по столу. Мелькнула мысль – а что, если и впрямь подшутить над пирующими и запустить какую-нибудь этакую иллюзию? Да нет, пожалуй, не стоит…
– Ну и что ты здесь, делаешь, а? Ты мне что обещала?
– Да ну, Ингви, они уже все так перепились, что меня не заметят… – Подойдя к столу, Ннаонна изобразила раскаяние и мольбу, – А мне так интересно…
В эту минуту сэр Кернит – самый молодой из моих рыцарей – оторвал буйную голову от стола, мутным взором окинул девушку и вновь опустил лицо на сложенные на груде объедков ладони.
– Интересно ей… Да чего тут интересного – сама видишь, одни мертвецки пьяные мужики… Я бы сам лучше спать пошел, да нельзя – так не положено… Охо-хо…
– Что – охо-хо? – Ннаонна была довольна, что я ее не гоню и старательно поддерживала беседу, заговаривая мне зубы. Впрочем, я был даже рад, что есть с кем поговорить среди этого скопища поверженных хмелем героев.
– Устал я… Вот скоро уже отдохну – зимой никаких дел!
– А ты говорил раньше: «осенью никаких дел».
– Да, конечно, ты права, но зимой – точно… Хватит с меня. Да ты не стой, вот садись рядом, – Я усадил Ннаонну на какой-то низенький стульчик рядом с собой (так, что ее почти не было видно из-за уставленного посудой стола), – не привлекай лишнего внимания.
Довольная, что ее не гонят, девочка шмыгнула на предложенное место и принялась из-за кувшинов, блюд и кубков украдкой разглядывать пьяных сеньоров. Ничего, пусть посмотрит – убедится, что здесь нет ничего интересного…
…Зубчатые колеса завертелись в башкеВ промокшей башке под бронебойным дождемЗакипела ртуть, замахнулся кулакДа только если крест на грудь, то на последний глаз – пятак.Ходит дурачок по миру,Ищет дурачок глупее себя…Егор Летов
Гельда-колдун нервно расхаживал по мостовой у Южных городских ворот Ванетинии, сжимая обеими руками толленорн, завернутый в тряпье (теперь он боялся оставлять свое сокровище без присмотра). За его спиной переминался с ноги на ногу Конта и неподвижно, как изваяние, стоял Вентис.
– Мастер Гельда, а чего мы ждем-то? – Конта уже в четвертый раз задавал этот вопрос – в четвертый раз за почти три часа ожидания. – Чего ждем-то?
– Погоди, уже, должно быть, скоро… – не глядя бросил маг.
– Чего скоро-то?.. – не унимался тот.
– Сегодня должен прибыть принц Кадор, а у него – мой амулет, – наконец-то соизволил обратить внимание на вопросы ученика Гельда. – Амулет нужно вернуть до того, как эта жаба, Гимелиус, наложит на него свои жирные лапы…
Вентис молчал и не менял позы, словно его это не касалось, однако под своим низко надвинутым капюшоном он напряженно вслушивался в каждое слово учителя. «Сегодня или никогда! Сегодня или никогда! Сегодня единственный шанс!» – билось в голове…
Гельда слегка распахнул ворот своего тяжелого плаща – становилось жарковато. Гунгилла подарила один солнечный денек – возможно, последний теплый день в этом году…
– Должно быть, они, – сквозь душную дымку на дороге за воротами маг различил какое-то движение, – больше некому – фургоны, всадники… Ученики, стойте в сторонке и молчите. Да! И внимательно смотрите по сторонам – как бы не показался кто-нибудь из Изумрудов…
Старый колдун вытянул шею, напряженно всматриваясь в приближающуюся процессию.
Кавалькада приблизилась к воротам – в одном из всадников маг узнал принца:
– Приветствую вас, ваша светлость! Позвольте мне забрать мой толленорн! – тут же перешел он к делу, – С вашего позволения, я должен немедленно кое-что сделать…
– Учитель! – вскрикнул за спиной Гельды Конта.
Обернувшись, Гельда увидел выходящего из-за угла Гимелиуса, за спиной которого зеленели балахоны его родичей и учеников.
– Куда это вы спешите, мастер Гельда? – со сладчайшей улыбкой поинтересовался толстяк, в то время, как его спутники выстроились полукольцом за спиной своего предводителя, отрезая Гельде возможные пути отступления.
– Не ваше дело, почтенный мастер Гимелиус, – прошипел тот, украдкой оглядываясь в поисках выхода.
В воздухе нависла напряженность – это почувствовали даже стражники в воротах, почувствовали даже возницы, машинально останавливая фургоны… Воцарилась тишина, нарушаемая лишь позвякиванием конской сбруи – лошадям не было дела до интриг и переживаний хозяев, уставшие животные почувствовали скорый отдых в стойлах и нетерпеливо переступали ногами, торопясь быстрее отправиться дальше… Замер и слуга Кадор-Манонга, вылезший было из фургона с тяжелым свертком в руках…
Вдруг тишину прорезал звонкий голос Вентиса:
– Менеградо аторан! Менеградо аторан! – сыпал заклинания молодой маг, при этом с его вытянутого указательного пальца сыпались бледно-оранжевые искры. Колдовство было так себе, средней, что называется, руки, но на напрягшихся, взвинченных людей и этого было довольно. Пораженный колдовским огнем, Гельда шлепнулся на мокрые камни мостовой, мешком рухнул Гимелиус – Вентис схватил толленорн левой рукой и на ходу стряхивая с него тряпье, кинулся к фургонам, сыпя вокруг себя правой рукой на бегу искры:
– Менеградо аторан! Менеградо аторан!
Подскочив к оторопевшему слуге, юный маг вырвал у него из рук сверток, рывком освободил амулет от ткани и с торжествующим криком поднял оба толленорна над головой.
– Нет! – приподнимаясь, завопил Гимелиус.
– Нет! – воскликнул Гельда-колдун…
Но Вентис не слышал и не видел, казалось, ничего вокруг – капюшон с его головы свалился, глаза горели, губы шевелились – он то ли бормотал заклинания, то ли пел, то ли ругался. Руки же его, словно живя своей отдельной жизнью, медленно продолжали подниматься, точно и неуклонно сводя толленорны оконцами друг к другу – вот-вот… сейчас… сейчас в руках у него вместо двух половинок окажется единая тускло блестящая сфера… Вот!
Раздался хлопок, что-то ослепительно сверкнуло в руках у Вентиса… И когда, наконец, все, моргая, вновь смогли поднять глаза – в руках у мага не было никакого шара… не было вообще ничего – пара амулетов превратилась в ком мерзкой зеленовато-коричневой жижи, медленно стекавшей теперь по рукам на голову и плечи неудачливого покусителя. Словно стряхнув наваждение, все одновременно задвигались – возницы принялись раздвигать закупорившие ворота фургоны, родичи Гимелиуса бросились помогать подняться своему предводителю, двое из них, бормоча защитные заклинания, подбежали и схватили за руки Вентиса, стражники, стоявшие на посту в воротах опасливо приблизились, выставив мечи и алебарды…
– Поздравляю, мастер Гельда, – тихо сказал первый придворный маг, – у вас прекрасные ученики… Жаль только, что вы ничему не смогли их обучить… А ты, парень, запомни – две половины – не всегда образуют целое… Стража, узнаете меня?
– Так точно, господин придворный маг, – отозвался начальник караула.
– Тогда помогите мне доставить всех этих, – маг кивнул, – в тюрьму… Впрочем, нет – лучше во дворец – там эти маги будут под более надежной охраной…