"Радость поутру" - читать интересную книгу автора (Вудхауз Пэлем Гринвел)ГЛАВА 14– Добрый вечер, сэр, – сказал Дживс. – Добрый вечер, – ответил я. – Вы напугали меня, сэр. – А уж вы-то как меня напугали, Дживс! Я думал, у меня черепная коробка открылась. – Весьма сожалею, что причинил вам такие неприятные переживания, сэр. Я не мог предупредить вас о своем появлении, поскольку встреча наша была непредусмотрена. Вы поздно на ногах, сэр. – Да. – Более приятной обстановки для ночной прогулки нельзя и представить себе. – Вы так считаете? – Разумеется, сэр. По-моему, ничто так не смиряет душевные тревоги, как полночный сад. – Ха-ха. – Веет прохладный ветерок. Растения благоухают. Чувствуете? Это аромат душистого табака. – Да? – И звезды, сэр. – Звезды? – Да, сэр. – При чем тут звезды? – Я просто хотел обратить на них ваше внимание, сэр. Взгляните, как небосвод весь выложен кружками золотыми… – Дживс… – И самый малый, если посмотреть, поет в своем движенье, точно ангел, и вторит юнооким херувимам [Знаменитое поэтическое описание ночного неба из драмы В.Шекспира «Венецианский купец». Акт 5, сц. 1.]. – Дживс… – Гармония подобная живет В бессмертных душах. Но пока она Земною, грязной оболочкой праха Прикрыта грубо, мы ее не слышим. – Дживс… – Сэр? – Вы не могли бы на этом остановиться? – Разумеется, сэр, если вам угодно. – У меня неподходящее настроение. – Хорошо, сэр. – Знаете, как иной раз бывает. – Да, сэр. Я вполне понимаю. Я привез брошь, сэр. – Брошь? – Вы желали, чтобы я приобрел брошь взамен утраченной на пожаре, сэр. В подарок леди Флоренс по случаю дня рождения. – А-а. – Вы представите себе в общих чертах, как подействовала на меня эта, выражаясь словами Дживса, ночная прогулка, если я вам скажу, что чертова побрякушка совершенно вылетела у меня из головы. – Так вы ее раздобыли? – Да, сэр. – И вручили по назначению? – Да, сэр. – Хорошо. Одна забота с плеч. И поверьте, Дживс, чем больше забот мне удастся сбросить с плеч, тем лучше, потому что забот у меня в данную минуту выше ватерлинии. – Мне очень жаль это слышать, сэр. – Знаете, например, почему я блуждаю во тьме по парку? – Я надеялся узнать это от вас, сэр. – Сейчас узнаете. Я тут не просто разгуливаю от нечего делать, Дживс. Я выполняю задание, результаты которого могут потрясти человечество. Я вкратце описал ему события, приведшие к теперешней трагедии, а он внимательно слушал и лишь однажды перебил возгласом уважительного испуга, когда я перешел к дяде Перси, Боко и «шутейным товарам». Сразу видно, что мой рассказ захватил его. – Весьма эксцентричный молодой джентльмен мистер Фитлуорт, сэр, – заключил Дживс, когда я смолк. – Буйнопомешаный с ног до головы, – подтвердил я. – Однако замысел его не лишен остроумия. Его сиятельство несомненно будет очень благодарен тому, кого сочтет спасителем, отразившим нападение на его дом нынешней ночью. Я случайно знаю, что, несмотря на многократные напоминания ее сиятельства, он забыл отправить письмо о продлении страхования против взлома. – Как вы это узнали? – Лично от его сиятельства, сэр. Услышав, что я собираюсь в Лондон, он дал мне конверт, который я должен был опустить в городе, с тем чтобы завтра с первой же почтой он был доставлен по адресу. При этом, настоятельно убеждая меня не подвести его и описывая, что будет, если ее сиятельство проведает о такой его забывчивости, он испытывал заметное волнение. Его била дрожь. Я был поражен. – То есть, по-вашему, он боится тети Агаты? – Чрезвычайно, сэр. – Он, такой могучий мужчина? Настоящий боцман на пиратском судне? – Даже боцман на пиратском судне дрожит перед своим капитаном, сэр. – Да-а. Вот уж не думал. Мне казалось, что если существует на свете человек, который в своем доме полный хозяин, то это он, Персиваль лорд Уорплесдон. – Я склонен сомневаться, сэр, что на свете вообще существует человек, который являлся бы полным хозяином в доме при наличии в нем ее сиятельства. – Может, вы и правы. – Да, сэр. Я перевел дух. В первый раз с тех пор, как Боко изложил свой замысел, мне немного полегчало. И теперь еще было бы некоторым отступлением от правды утверждать, что Бертрам Вустер с удовольствием предвкушал, как он будет выбивать окно в буфетной, но все же, когда от своих действий можно ожидать ощутимых результатов – это совсем другое дело. – Значит, на ваш взгляд, план Боко приблизит его к цели? – Вполне возможно, сэр. – Это меня утешает. – Но, с другой стороны… – Господи, Дживс! Ну что там еще? – Я только хотел заметить, что мистер Фитлуорт избрал для намеченного предприятия не самый удачный момент, сэр. Оно может прийти в противоречие с планами его сиятельства. – То есть как это? – По досадному совпадению, через несколько минут его сиятельство выйдет из дома и направится в садовый сарай, где его ожидает для переговоров мистер Чичестер Устрица. – Чичестер Устрица? – Да, сэр. Я помотал головой. – Напряжение последнего часа, по-видимому, плохо подействовало на мой слух. Мне почудилось, будто вы сейчас сказали: «Чичестер Устрица». – Да, сэр. Мистер Дж. Чичестер Устрица, директор, руководящий линией «Устрицы». – Что значит – линия Устрицы? – Это пароходная линия, сэр, которая, если помните, планирует слияние с линией его сиятельства «Розовые трубы». Тут наконец до меня дошло. – Вы имеете в виду того господина, с которым дядя Перси ищет встречи? Старого морского волка из Америки? – Именно так, сэр. Вследствие возгорания «Укромного уголка» возникла необходимость предложить другое место, где бы два джентльмена могли встретиться и переговорить с глазу на глаз, не опасаясь помехи. – И вы выбрали для них садовый сарай? – Да, сэр. – Благослови вас Бог, Дживс. – Спасибо, сэр. – Этот господин сейчас находится в сарае? – Полагаю, что да, сэр. Отправляясь сегодня в Лондон, я имел поручение от его сиятельства позвонить мистеру Устрице в гостиницу и передать, чтобы он ехал в Стипл-Бампли и по прошествии получаса после полуночи был в сарае. Американский господин выказал полное понимание и согласие и сказал, что приедет загодя и будет вовремя в назначенном месте. Я ощутил некоторое сострадание к этому субъекту, готовому на братское рукопожатие через океан. Рожденный и вскормленный в Америке, он наверняка не имел ни малейшего представления о том, что за ужасное это место – Стипл-Бампли и что его там ждет. Неприятности, которые мистеру Устрице сулит Стипл-Бампли, я так, с ходу, затруднился бы перечислить, но не сомневался, что ему достанется несладко. Мне стало также понятно, что имел в виду Дживс, говоря, что Боко избрал не самый удачный момент для намеченного предприятия. – Через полчаса после полуночи? Это, наверное, уже сейчас. – Тютелька в тютельку, сэр. – Значит, дядя Перси может возникнуть в любую минуту? – Если я не ошибаюсь, сэр, вон раздаются шаги его сиятельства. Действительно, откуда-то с северо-северо-востока послышался шум как от продвижения массивного предмета через ночные заросли. У меня перехватило дыхание. – Господи, Дживс! – Сэр? – Это он! – Да, сэр. Не нравилось мне все это, я был бы рад обойтись без обмена любезностями, но ничего не поделаешь. Я подумал и сказал: – Ну, ладно, по-видимому, надо перекинуться с ним словечком-другим. А-а, здрасте. То, что за этим последовало, признаюсь, доставило мне определенное удовольствие – я ведь и сам дважды за сегодняшнюю ночь подскочил чуть не до неба, когда ко мне неожиданно обратились из непроглядной темноты. Наблюдая за тем, как почтенный родич с нечленораздельным писком взвился в поднебесье, я ощутил себя в какой-то степени отомщенным. Как ни сложатся дела дальше, но тут, по крайней мере, я частично отыгрался. Знакомя читателей со своим дядей по линии тети, я упомянул, что он имеет привычку в минуты волнения вскрикивать: «Что?» – и повторять это слово много раз. Так он поступил и теперь. – Что??? Что??? Что??? Что??? Что??? – произнес он пять раз подряд, а затем прибавил еще одно, так что вышло круглым счетом полдюжины. – Чудесный вечер, дядя Перси, – сказал я, надеясь с помощью любезности удержать разговор на дружеском уровне. – Мы тут с Дживсом разговаривали про звезды. Как вы высказались относительно звезд, Дживс? – Я упомянул, что и самый малый, если присмотреться, – Поет в своем движенье, словно ангел, и вторит юнооким херувимам, сэр. – Вот-вот, совершенно верно. Полезно знать такие вещи, вы не находите, дядя Перси? Между тем, пока мы с Дживсом толковали о высоких материях, дядя знай себе твердил задушенным голосом: «Что??? Что??? Что???», – все еще не совладав с тяжестью обстоятельств. Но вот он сделал шаг вперед и остановился, вперив в меня взгляд, словно упиваясь зрелищем, представшим перед ним в этом неверном освещении. – Ты! – одышливо выговорил он наконец, будто проплыл стайерскую дистанцию. – Что, черт возьми, ты тут делаешь? – Да так, прохаживаюсь. – Пойди прохаживаться куда-нибудь в другое место, разрази меня гром! Вустеры легко понимают намек и, как правило, сразу чувствуют, если их присутствие нежелательно. Я прочитал между строк, что дядя Перси предпочел бы меня здесь не видеть. – Будет исполнено, дядя Перси, – по-прежнему любезно ответил я и уже собрался было исчезнуть, как вдруг прямо у меня за спиной раздался еще один голос, которыми почему-то изобиловали здешние места, и это заставило меня повторить рекорд по прыжкам с места, только что поставленный моим престарелым свойственником, а может и перекрыть его. – Что тут происходит? – спросил голос, и мне, как пишут иногда в книгах, стало дурно. Я понял, что к нашей компании присоединился Чеддер по прозвищу Сыр. Боко насчет него глубоко заблуждался. Хоть и румяный, он вовсе не походил на любителя задавать храпака в течение всех восьми ночных часов, пока его не пробудит к жизни звон будильника, – нет, это был чуткий страж местного покоя, неусыпно следящий за порядком и исполняющий свой долг, когда другие спят. Вид у Сыра был отвратительно официальный. В полицейской каске отражался звездный свет. Форменные тупоносые башмаки прочно упирались в траву. По-моему, у него и блокнот был при себе. – Что тут происходит? – повторил Сыр. Должно быть, дядя Перси все еще был в расстроенных чувствах, иначе невозможно объяснить довольно крепкое, смачное ругательство, которое сорвалось с его губ, как ядро из пушечного жерла. Я даже подумал, что не иначе как он научился у кого-нибудь из старых морских волков, находящихся у него на службе. У этих людей очень богатый и выразительный лексикон, и, наверное, по возвращении из дальнего плаванья они заходят в контору и обучают публику последним новинкам. – Что значит – что происходит? И кто, черт подери, вы такой, чтобы забираться в частные владения и спрашивать, что тут происходит? Это вы мне ответьте, что тут происходит! Чем, – продолжал дядя Перси, воодушевляясь все больше и больше, – занимаетесь тут вы, олух несчастный? Тоже прохаживаетесь, как я вижу? Господи ты Боже мой! Я вышел спокойно пройтись в собственном саду, но не успел два раза вдохнуть свежего воздуха, как оказалось, что здесь кишмя кишат племянники и полисмены. Я вышел пообщаться в одиночестве с природой, и вдруг оказывается, у меня в саду столько народу, пройти невозможно. По-вашему , здесь что? Пиккадилли-серкус? Хэмпстед-хит в выходные дни? Место ежегодных гуляний служащих полиции? Я его понимал. Крайне неприятно для человека, ищущего одиночества, вдруг убедиться, что невесть каким образом его владения оказались открыты для широкой публики. Да вдобавок, еще Чичестер Устрица ждет в садовом сарае. Резкость дядиного тона не осталась незамеченной Сыром. Еще бы ему не заметить! Одного того крепкого словца было достаточно, чтобы понять, что ему здесь не рады. Вижу, он разозлился. Вообще характер у него всегда был довольно заносчивый, и такое нелюбезное обращение его заметно задело. Блестящая каска взмыла навстречу звездам, и я понял, что Сыр вытянулся во весь рост. Однако положение у него было двусмысленное. Позволить себе резкий ответ он не мог, поскольку дядя Перси был мировым судьей и в этой должности имел возможность так прищемить ему хвост за непочтительные речи, что не дай Боже. И не только мировым судьей, но еще и будущим тестем. Так что Сыру пришлось сделать над собой усилие и чуть-чуть умерить гнев. Зато он отыгрался подчеркнуто строгой официальностью: – Весьма сожалею… – Черта ли в вашем сожалении! Дело в поступке! – … что вошел в частное владение… – В таком случае выйдите. – … но я здесь при исполнении служебного долга. – То есть как это? Ничего не понимаю! – Только что мне позвонили по телефону и настоятельно просили прибыть в «Бампли-Холл», не откладывая. – Позвонили по телефону? Чушь! Среди ночи? Кто же это звонил? Поддерживать строго официальный тон, я думаю, не так-то просто. Требуются специальные усилия. Во всяком случае, Сыр на этом сорвался. И ответил с обидой: – Кто-кто. Чертов юный Эдвин. – Мой сын Эдвин? – Да. Заявил, что сейчас только видел в парке грабителя. Дядя Перси весь перекорежился. Слово «грабитель» вызвало у него наихудшие подозрения. Резко развернувшись в сторону Дживса, он произнес: – Дживс! – Милорд? – Вы отправили то письмо? – Да, милорд. – Уфф! – промолвил дядя Перси и утер вспотевший лоб. Он еще не отнял руку от лба, когда в темноте послышался шумный бег и чей-то голос по-охотничьи заулюлюкал: – Эй-ей-ей-ей! Просыпайтесь все! Зовите охрану! Я поймал грабителя в сарае! Голос принадлежал Боко, и сердце мое сжалось от сострадания: вот и для Дж. Чичестера Устрицы начались неприятности. Узнает на собственной шкуре, каково достается тому, кто ступит на землю Стипл-Бампли. |
|
|