"Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки" - читать интересную книгу автора (Автор неизвестен)

15. Женщина, не желавшая выходить замуж

В селении Нунак77 жил старшина, удачливый китобой. И гребцы у него были как на подбор: выносливые, удалые, молодец к молодцу. Была у него дочь, одна-единственная. Других детей не было. Дочь уже в пору девичества вошла. Летом часто в горы уходила. Был у нее щенок, которого она сама растила. Каждый раз, когда шла в тундру за съедобными кореньями и травами, брала с собой щенка, чтобы не скучно было. Дома щенок ей все принесет, что она ни попросит, — слова выучился понимать. Отец ее каждую весну кита добывал. Был он удачливый охотник и жил небедно. К тому же добрый и справедливый был и к людям приветливый: Мяса всем поровну давал, никого не обделит, никому больше не даст. Поэтому в горячую пору в работниках у него никогда нужды не было.

Дочь его была красивая, на загляденье. Стали парни Нунака к ней свататься. Согласится отец выдать дочь за какого-нибудь парня. Поселится жених в доме старшины, чтобы за жену отработать. А невеста на него и не глядит. Ну и возвращается жених домой ни с чем. Не хочет дочка старшины замуж выходить, никто ей не нравится. Многие нунакцы получили отказ. Стали из соседних селений сватать ее. Опять согласился отец выдать ее. А она гонит от себя всех женихов прочь. Теперь уже и гребцы отца свататься стали. А она ни на кого глядеть не хочет. Те гребцы, которые хотели зятьями стать и которых она отвергла, обиделись на старшину, стали уходить от него. Одна эта девушка обидела всех нунакскйх парней. Совсем мало осталось гребцов у старшины.

Перезимовали, опять лето наступило. Дочка старшины снова стала собирать съедобные травы. Вот однажды ушла она в тундру, отец ее и думает: «Нет от дочери никакой пользы, один только вред. Вот и гребцов у меня не стало, а разве я плохо к ним относился? И все это из-за дочери. Может, она совсем одна хочет жить? Надо сказать всем жителям Нунака: пусть они готовятся в путь, пока дочка в тундре. Пусть оставят ее одну. Заберут с собой всю пищу, которая хранится в ямах, в землянках, под снегом, и даже мясохранилище выскоблят. А как соберутся, пусть едут отсюда кому куда вздумается. И чтобы кусочка мяса здесь не осталось».

Распорядился старшина с места сниматься. Бросились нунакцы исполнять его приказ. Всю пищу, что хранилась в землянках, ямах, под снегом, достали, с собой погрузили. И разъехались кто куда хотел. Сам старшина в Имаклик поехал.

Собирает девушка в тундре съедобные травы И не ведает, что селения ее больше нет. Набрала она полные мешки — а дело уже к вечеру было — и пошла домой со своим верным щенком. Приходят — а в яранге никого нет, даже и вещей никаких не осталось. Хотела поесть, и еды нет. Пошла было к яме, где мясо хранилось, а яма пустая. Вернулась в ярангу, поела сухой травы и кореньев и спать легла. Щенок рядом с ней лег. Проснулись, опять травы поели. Девушка все ямы обошла, мясо отыскивая. Откроет яму — а в ней даже ошметков жира нет, все дочиста выскоблено. А тут осень на носу, все холоднее становится, землю иней одел. А им и согреться нечем, дрожат, друг о дружку греются.

Вот однажды, когда уж совсем нечего было в рот взять, спустилась девушка в яму, чтобы под настилом натеков жира поискать. Убрала настил, стала натекший жир соскабливать. Видит: посреди ямы большой плоский камень. Подняла она этот камень, а под ним, на счастье, большущий кусок китовой кожи. Обрадовалась девушка, даже оторопела: столько еды! Взяла кожу, принесла домой. Сама поела и щенку дала. Стали они этой кожей питаться, по маленькому кусочку съедали, лишь бы с голоду не умереть, и на много дней ее растянули. А кожу-то кита, оказывается, тетка специально для нее оставила. А тут и лед подошел, прочно море сковал. Съели они всю кожу, совсем нечего есть стало. Откуда же им пищи взять? Из-за холода ни днем ни ночью спать как следует не могли. Стены землянки изнутри иней покрыл.

Вот раз никак не могут уснуть. А ночь звездная, тихая. Вдруг загрохотало что-то снаружи. «Ну, — думают, — наверное, тунгак78 пришел. Кто еще так грохотать может? Не иначе тунгак!» Испугались, лежат, не двигаются. Смотрят друг на друга.

Перестало грохотать, говорит девушка своей собачке:

— Пойди посмотри, что там такое!

Сказала она так, выскочила собачка из яранги, но тут же вернулась в сени и заскулила. Спрашивает хозяйка:

— Втащить тебя?

Только это сказала, бросилась собачка к выходу. Но наружу не выходит. Обратно вернулась, смотрит на девушку и скулит. Вот девушка и спрашивает:

— Может, мне на улицу выйти?

Спросила она так, побежала собачка наружу. Девушка за ней пошла. Видит: держит собачка в зубах нерпу и скулит. Бросилась девушка к нерпе, за ласт взяла. Втащили нерпу в землянку. А как втащили, девушка разрезала ее, вынула кишки и стали они есть свежее мясо. Поели. Пошла девушка в сени, нашла черепок от жирника, взбила жир, положила в черепок и зажгла. Тепло в землянке стало, иней растаял — и мясо теперь было. Очень понемногу они эту нерпу ели, лишь бы с голоду не умереть. Надолго ее хватило. Но не вечно же быть еде из одной нерпы! Хотя и очень берегли ее, а все-таки пришлось последний кусок съесть. Вместе с мясом и жир кончился — жирник ведь тоже хороший едок. Стало опять голодно. Опять все в землянке иней покрыл. Уснуть от холода не могут. А как стал холод с голодом до костей пробирать, установилась очень ясная погода.

Стало по ночам светло от лунного света. Вот раз не могут они от холода уснуть. Вдруг слышат: снаружи грохот сильнее прежнего. Воскликнула женщина:

— Ну уж на этот раз тунгак! Ох, съест он нас!

Долго они сидели не шевелясь. Потом говорит девушка своей собачке:

— Пойди посмотри, что там такое.

Отвязала собачку. Выскочила та на улицу и сразу домой вернулась. Стоит в сенях, скулит, на хозяйку смотрит. Спрашивает ее девушка:

— Втащить тебя?

Как сказала девушка эти слова, собачка опять на улицу выскочила. И тотчас вернулась. Скулит и на хозяйку смотрит.

Та и говорит:

— Может, мне на улицу выйти?

Услыхала собачка эти слова, бросилась вон из землянки. Хозяйка за ней пошла. Не спешит из землянки выйти. Высунула голову наружу — а собачка держит лахтака в зубах. Выбежала девушка на улицу, схватила лахтака за ласт, еле-еле вдвоем внутрь втащили. Разрезала его девушка. Снова свежего мяса поели. Наполнились у них желудки, девушка снова жирник зажгла. Снова согреваться стали. Иней на стенах растаял. Снова у них и пища есть, и спать хорошо стало. Долго этим лахтаком питались: ведь он больше нерпы.

Хотя и берегли лахтака, но и он кончился. А дни уже длиннее стали. И вот опять пришла тяжелая жизнь: спать не могут от холода. А как стали голодать да замерзать, однажды снова загрохотало что-то ночью, заскрипело. Девушка и говорит:

— Ну, уж на этот раз непременно тунгак. Какой человек придет сюда? В соседних селениях, наверное, думают, что нас давно и в живых нет!

Сидят они молча, ждут, что дальше будет. Вот и говорит девушка собачке:

— Пойди посмотри, что там такое!

Отвязала собачку. Бросилась та наружу и сейчас же обратно вернулась, села на свое место и смотрит на хозяйку.

— Что ты там увидела? — спрашивает девушка.

Ничего не ответила собачка, не может ведь она говорить по-человечьи. Сидит и на хозяйку смотрит. Подумала, подумала девушка и говорит:

— Столько мы натерпелись, так пусть уж он съест меня!

Сказала так и пошла. Выглянула наружу. Видит: тень человека. Вгляделась — мужчина стоит. Очень хорошо одетый юноша. Посмотрела ему в лицо — оказывается, и он на нее смотрит. Увидел он, что девушка его заметила, и говорит:

— Не бойся, ничего худого тебе не сделаю! Жалко мне тебя, вот и хожу сюда. Сначала нерпу принес, потом лахтака. Не хочу я, чтобы вы с голоду померли, потому и пищу ношу вам. Вот наконец и сам пришел. Ведь знаю я, как ты бедствуешь! Но ты все равно, наверное, не пустишь меня к себе.

Отвечает ему девушка после долгого молчания:

— Будь по-твоему! Ты ведь, и верно, спас нас. Если бы не ты, наши косточки давно бы уж снегом замело.

Поговорили так и вошли в землянку. Есть было нечего, так и легли спать натощак. Проснулась утром девушка, а мужчина уже на охоту ушел. А как стало светать, вернулся с нерпой. Отрезала девушка от нерпы кусок жира, поколотила его, жирник зажгла и стала мясо варить. Как сварила, поели они мяса, полакомились. Еще поставила варить. Теперь стало у нее мяса вдоволь, потому что мужчина всегда добудет зверя на пропитание. А мужчина этот удачливый охотник был, всегда с добычей возвращался. На охоту уходил спозаранку, они даже и не слыхали его. Вот так у них и жизнь шла. К весне погода повернула. Дни стали длиннее, солнце пригревать начало. А муж ее избранный начал все реже нерп приносить. Хоть и утром на охоту уйдет, а только к вечеру возвращается. И нерпы все мелкие попадаться стали. И с женой стал обращаться плохо. Как вернется с охоты, начнет ее ощупывать и приговаривает:

— Почему это ты не полнеешь, ведь всю зиму я хорошо тебя кормил?!

Стал еще раньше на охоту выходить, а все равно возвращался поздно с маленькой добычей. Пощупает свою жену и даже разговаривать сней не хочет. Только и скажет:

— Уж не могу я добывать нерп, когда же ты наконец пополнеешь?

Вот раз ушел он на охоту. Жена его занималась в пологе хозяйством. Вдруг слышит: кто-то в сени вошел и, не останавливаясь, к пологу направился. Заглянула в полог — маленькая женщина79. Пригласила ее хозяйка, угощает вареным мясом. Стали вместе есть. Вот и говорит хозяйка:

— Столько времени здесь живу — ни разу никого не видела. Думала, кроме меня здесь никого нет. Откуда ты пришла?

Гостья отвечает:

— Действительно, ты тут одна живешь. А я совсем из других мест. Жалея тебя, сюда пришла. Предупредить хочу тебя. Сама ты себе «хорошего» мужа выбрала. А ведь было, что иногда жир из ямы пропадал? Знай, муж твой — белый медведь. Очень он исхудал без жиру. Придет он сегодня с охоты поздно ночью с очень маленькой нерпой, не даст тебе как следует спать. Завтра опять пойдет на охоту спозаранку, а придет совсем без добычи. И съест тебя, если не поступишь, как я тебя научу. А поступишь по-моему — спасешься. Беги завтра к своим родителям в Имаклик! Я тебе дам свою кухлянку, только собачку свою не бери: она тебе помешает. Возьми с собой прут, обожги его конец, а когда побежишь, смотри не потеряй его. Беги не прямо в море, а сначала по дороге в сторону Наукана, только от мыса Уяхак80 поверни к морю, во льды. Как уйдешь далеко в море, заметишь, что муж за тобой гонится. Станет он тебя нагонять и кричать во все горло. Ты оглянись, а как будет он совсем хорошо виден, возьми прут, проведи по льду обожженным концом, но весь не трать. Проведешь им по льду и беги что есть мочи дальше. Снова обернись назад, сама увидишь тогда, что будет. Замешкается он, но снова за тобой побежит, опять ты услышишь его, опять будет он тебя настигать. Снова возьми прут, проведи им по льду, на этот раз не жалей угля, весь можешь истратить. Обернись последний раз и беги вперед что есть духу. Скоро Имаклик покажется. В это время имакликские рыбаки обычно рыбу удят. Подойди поближе к ним, но не останавливайся. И сразу к стойбищу не подходи, среди камней спрячься. Ночь наступит, кухлянку мою сними, среди камней спрячь и ступай к жилищу родителей. А как только муж твой до рыбаков добежит, они его своими пешнями заколят. Так все и сделай, как я тебе сказала. Смотри: не послушаешься, настигнет он тебя и съест.

Сказала это маленькая женщина и ушла. А жена медведя и думает: «Вон что посоветовала мне добрая женщина. И свою кухлянку дать обещала. Попробую убежать от медведя».

В ту ночь пришел муж с охоты поздно, принес маленькую, тощую нерпу. Попыталась было женщина заговорить с ним — молчит муж, не отвечает. Поели молча, спать легли. Не узнает она мужа, совсем другой стал: то оттолкнет ее от себя, то щипать начнет, чуть кусок кожи не вырвал. Так и не дал ей всю ночь спать, а чуть свет ушел на охоту.

Как совсем рассвело, вчерашняя маленькая женщина приходит. Вошла и говорит жене медведя:

— Вот тебе одна из моих кухлянок.

Спрятала руки внутрь, скинула кухлянку. Оказалась кухлянка лисьей шкурой. Говорит:

— На, надевай!

Спрашивает хозя й к а:

— Какая маленькая! Как я ее надену?

— Не такая уж маленькая, закрой глаза и надевай!.

Взяла женщина кухлянку с опаской, стала надевать и надела без труда. Посмотрела на себя: оказывается, превратилась она в лису. Попробовала ходить — не может, мордой в пол уткнулась. Говорит ей гостья:

— Ну-ка, попробуй еще!

Попробовала раз, попробовала другой — не получается: то на бок упадет, то через голову перевернется. Учит ее маленькая женщина: надо чуть боком идти, хвост держать вровень с туловищем, не опускать и вверх не задирать. Научилась жена медведя по-лисьи ходить, да так быстро ходить стала!

Говорит ей маленькая женщина:

— Бери теперь прут, обожги его и беги. Скоро твой муж вернется!

Взяла жена медведя прут, обожгла конец, вышла на улицу. Поглядела с жалостью на свою собачку и спустилась к берегу. Как на берег вышла, по дороге в сторону Наукана побежала. Только от мыса Уяхака в сторону пролива свернула. Гык!81 Что есть мочи бежит лисица. Далеко уже убежала, а погони все нет. Вдруг слышит: кто-то сзади кличет ее. Побежала что было сил. Слышит: совсем уж настигать стал.

— Беги, беги, все равно догоню! — кричит медведь.

Обернулась женщина. Видит, гонится за ней огромный белый медведь и как будто к себе ее притягивает. Так испугалась женщина, что и про прут свой забыла. Вспомнила вдруг и воскликнула:

— Ах! Ведь она велела мне прутом по льду провести, когда медведь нагонять станет!

Достала прут, провела по льду и еще быстрее побежала. Как не стало слышно его голоса, назад оглянулась. А на том месте, где она прутом черту провела, широкая полынья получилась. Видит женщина — муж ее в полынью лезет. Побежала еще быстрее. Очень долго бежала. Начнет задыхаться, передохнет немного и снова бежит.

Вдруг опять слышит голос медведя. А она уже до середины пролива добежала, совсем Имаклик близко. Опять стал медведь как бы притягивать ее. Вот-вот догонит! Достала она свой прут, опять по льду провела, воткнув обожженный конец в лед. А сама дальше что есть духу побежала. Оглянулась назад: огромная полынья раскрылась, даже той стороны не видно. Вот уж Имаклик совсем близко. Опять слышит лиса рев медведя. Тут уж припай начался. Добежала она до припая. Посмотрела в сторону поселка, видит: на льду много старых рыбаков рыбу удят. И среди них ее отец. Побежала лиса к рыбакам. Приблизилась к ним — увидели они лису, закричали:

— Эге, смотрите, вон какая лисичка бежит!

Хотели ей дорогу преградить, да не тут-то было. У нее ведь четыре лапы! Проскочила она мимо рыбаков, мимо землянок вверх на холм поднялась. Спряталась между камней, вниз смотрит. Видит: муж-медведь по ее следам по льду спешит. Добежал до припая, не мешкая дальше пошел. А как до середины припая дошел, тут его рыбаки увидели. Взял каждый свою пешню, ждут. Как только дошел он до них, бросились они на него и пешнями закололи. Видит женщина-лиса: убили рыбаки ее мужа — белого медведя, освежевали, мясо между собой поделили и домой пошли.

Просидела она в камнях до наступления ночи. А как совсем стемнело, сняла лисью шкуру и спрятала между камнями. Снова женщиной стала и вниз в селение пошла. Видит: отец ее в свою землянку вошел. Приблизилась она к отцовой землянке. Остановилась, боится войти. Слышит: разговаривают в землянке двое. Вошла она в сени. Чувствует: медвежьим мясом пахнет. Ну раз уж в сени вошла, то и дальше идти надо. Увидели ее родители, обрадовались и удивились. Очень уж они по дочери соскучились и жалели, что ее совсем одну оставили. Они как раз собрались медвежье мясо есть, дочку приглашают. Отказалась она — как может мясо своего мужа есть!

С тех пор и стали они жить все вместе. Хорошо жили, дочку больше не покидали. Вот какая это длинная сказка.

Куда ее собачка делась — не знаю. И вышла ли женщина еще раз замуж — тоже неведомо.