"Война сквозь время" - читать интересную книгу автора (Сергеев Станислав Сергеевич)

Глава 14

На этот раз дорога к Кремлю, посты охраны и негласный обыск мной воспринимались не настолько нервно, как в первый раз.

В приемной не стали задерживать и провели непосредственно в кабинет Сталина. Сейчас вождь был один, и, по моему разумению, сегодня разговор должен быть более интересным.

— Здравия желаю, товарищ Сталин.

— Добрый вечер, Сергей Иванович, проходите, присаживайтесь, разговор у нас будет долгий, да и вы сегодня не сидели без дела, как мне доложили.

«Вот ведь жук, в одной фразе дал понять, что будет меня сегодня строить, и при этом круглосуточно не спускает с меня глаз и получает постоянные доклады о моей деятельности», — подумал я про себя.

Когда я разместился, Сталин, чуть выдержав паузу, достал мой диктофон, демонстративно включил его, хитро посматривая на меня, и задал первый вопрос.

— Сергей Иванович, вы вчера достаточно подробно высказались насчет своих целей и задач, которые ставите перед собой. Но мы пока видели только эмоции и прожекты. В нынешней ситуации ваше присутствие здесь несет больше угрозу, нежели пользу. Вы и ваши люди постоянно и неоправданно рискуете, ввязываясь в совершенно ненужные боевые столкновения с противником. А что будет, если кто-то из будущего попадет в плен к немцам?

Сталин не был раздраженным или злым. Его голос был ровным и в нем проскакивали даже отеческие нотки. Как дедушка журит своего внука. А вот это меня совершенно не устраивает. Такими темпами придется скоро стоять по стойке смирно и ожидать команду по передаче установки перемещения во времени под контроль НКВД. Да нет, дорогой товарищ Сталин. Именно этого я старался избежать и сейчас постараюсь на поводу не идти.

— Товарищ Сталин, вчера этот вопрос обсуждался, и решение вопроса о безопасности с нашей стороны будет обеспечено максимально жестко. В данной ситуации и у вас есть проблемы с обеспечением режима секретности наших контактов. И поверьте, не в моих интересах извещать немцев, американцев, тем более англичан, с которыми у вас свои счеты, о своем истинном происхождении, чтоб потом весь мир объединился, и нас бы начали ловить, как птицу счастья. С выбором союзника в этом мире мы давно определились, еще тогда, когда услышали объявление Левитана о начале войны.

Сталину очень не понравился мой ответ. Он нахмурился, и в его голосе проскочили стальные нотки, от которых трепетали и грозные наркомы, и руководители рангом пониже.

— А до этого вы колебались, чью сторону принимать?

Меня тоже немного затрясло. Вот что значит сталинская харизма и выработанная манера повелевать людьми.

— Колебания были, но другого плана. Я долго решал, в какой форме будут осуществляться контакты и наше сотрудничество.

Сталин уже с интересом меня рассматривал. Мне кажется, мой ответ его немного позабавил.

— Значит, вы лично принимали решение? Что ж. С вашей стороны допущено много ошибок, но к счастью, они не фатальны, а в некоторых случаях даже пошли на пользу. Есть мнение, что вы именно тот человек, с которым мы бы хотели иметь дело, и, учитывая сложившуюся ситуацию в вашем мире, участие представителей властей, если они имеются, в наших переговорах нежелательно.

«Ну наконец-то первая ласточка — хороший показатель. Значит, решили ставку делать на нашу группу. Интересно, по головке он погладил. Сейчас, наверно, начнет хвалить и потом еще чаем с вареньем напоит».

— Мы давно пришли к выводу, что вы нас боитесь и стараетесь обезопасить ваших родных и близких от нас. Нам не совсем нравится такая позиция, она нам в корне непонятна и оскорбительна. Да, мы прекрасно понимаем, что аппаратура перемещения во времени важна для вас как единственный шанс выжить и попытаться спасти людей и восстановить свой мир, и контроль над ней вы будете сохранять до последнего. Это закономерно, и в данной ситуации ваше право никто оспаривать не собирается, более того, мы постараемся помочь вам сохранить тайну этого изобретения, и не будем посягать на вашу собственность. Тем более советскому государству такая машина не нужна. У нас свой путь. Мы допустили и допустим много ошибок, товарищ Сталин не Бог, он может ошибаться. Вы весьма умно и мудро указали и укажете на наши недоработки, которые повлекли в будущем развал советского государства. Мы изучим и примем к сведению, и сделаем все, чтобы не допустить этого.

— Да, боюсь. За себя, за свою семью. Вы просто примите к сведению, что наши знания о вас и вашем окружении почерпнуты из исторических документов, которые не раз редактировались в угоду политической необходимости, причем, как правило, вашими недоброжелателями. Товарищ Сталин, я прекрасно понимаю, что такое интересы государственной безопасности и какие безжалостные законы действуют на таком уровне. Сами подумайте, что было, если б я просто пришел в то же управление НКВД в Могилеве и сказал, что я из будущего? Самый простой вариант — меня бы упрятали в психиатрическую лечебницу, а в худшем случае тут же начали бы ломать ребра и интересоваться, где мои немецкие связные и какое у меня задание.

— Что ж вы, Сергей Иванович, так о нас плохо думаете?

— Товарищ Сталин, я знаю, что такое государственная безопасность, и в условиях, когда к городу подходит фронт и все дороги забиты немецкими диверсантами, со мной бы так и поступили. Будучи на месте того же Пилипенко, начальника управления НКВД Могилева, сделал бы то же самое. Пришлось выбирать самый оптимальный вариант выхода на руководство Советского Союза. Результат налицо. Я целый и невредимый добрался до этого кабинета и разговариваю с человеком, который действительно вправе принимать судьбоносные решения.

— Вы правильно поступили.

Хозяин сделал паузу. Дав мне осмыслить все сказанное. Но продолжил он немного в другом ключе, и его последующие слова несколько поразили меня. Вот этого я и не ожидал услышать.

— За все время общения с вами я все ждал, когда начнете советовать, указывать, пояснять, как нам нужно жить и поступать. Но к моему удивлению, этого не последовало. Вы сообщали только факты, не опускаясь до банальных советов и поучений с позиций людей будущего. Очень мудрая позиция. Как мы бы отнеслись к человеку, который сжег свой дом, потерял все, что у него было, и после всего этого советует другим, как жить? Мы бы отказались слушать его советы и не стали воспринимать этого человека всерьез. Вы же, Сергей Иванович, имели мужество признать ошибки ваших современников и не лезть со своими мыслями по спасению мира. Это очень показательный момент.

Но тут он как-то необычно сменил тему, которая, видимо, не давала ему покоя.

— Как я понял, когда развалился Советский Союз, вы еще были ребенком. И все события происходили у вас на глазах. Расскажите, что вам больше запомнилось и ваше мнение о причинах.

Вот, уже пошли политические темы. Ох, как не хотелось в это все лезть. Всегда старался держаться подальше от политики, но тут без этого никак, да и собеседник не поймет, если начну юлить. Сразу заподозрит двойную игру, и тогда начнутся недомолвки, которые впоследствии могут перерасти в большие неприятности.

— Товарищ Сталин, я не могу претендовать на последнюю инстанцию, выдающую абсолютно верную и четкую информацию. В данной ситуации в состоянии предложить свое видение этих событий, с учетом того, что сам был ребенком и находился далеко от Москвы, где все и начиналось и происходило. Рыба ведь гниет с головы.

— Не надо приуменьшать свои достоинства, Сергей Иванович. То, что вы компетентный и умный товарищ, мы давно знаем, поэтому и спрашиваем ваше мнение по этому вопросу.

— Хорошо, товарищ Сталин, я постараюсь быть максимально объективным.

«И что я ему расскажу? У меня на этот случай есть неплохо подготовленный доклад, который совместно составляли еще в бункере. Но что-то говорит, что от меня ждут чего-то иного. Точно. Сталин дал понять, что ждет моего мнения как человека, видевшего развал, а не представителя потомков. Странная позиция и явно настораживающая. Неужели они понизили мой статус, и я для них просто человечек из будущего, которого хотят просто распотрошить? А попробуем ход конем, тем более Сталин любит смелых людей».

Пока эти мысли проносились в моей голове, Сталин внимательно смотрел на меня. Сейчас он был похож на большого грустного кота, которому через силу приходится играть с мышкой.

«Вот он, момент истины. Ждет моей реакции, ну что ж, попробуем не разочаровать вождя».

— У меня есть вопрос, товарищ Сталин.

Дождавшись его утвердительного кивка, я продолжил:

— Вы хотите услышать мое мнение как руководителя организации, которая изначально является союзником Советского Союза или просто как человека из будущего?

— Мы думаем, что вы к этому разговору неплохо подготовились, и мы увидим еще один образец мастерской подборки материалов по этой теме. Но тут, Сергей Иванович, вы правы. Нас интересует ваше личное мнение, а выводы ваших специалистов вы можете предоставить позже.

«Да, как я и предполагал. Пытаются поломать все домашние заготовки и вывести на разговор, который не предполагался при подготовке к этой поездке. Тогда остается импровизировать, но это именно то, чего Сталин добивается. И тут они будут меня рассматривать как под микроскопом. Значит, он еще не до конца принял решение и хочет для себя что-то выяснить».

Собравшись с мыслями, я начал свой монолог.

— По моему мнению, развал Союза начался задолго до девяностых годов. Скорее всего, даже первые наметки начались после вашей смерти, когда Хрущев отменил контроль органов госбезопасности над партийными работниками. Да и мощным идеологическим ударом была борьба с культом личности Сталина. Война закончилась, но последствия ее еще долго ощущались. Это сказывалось на уровне жизни простых людей. Как раз тогда и стали проявляться первые признаки расслоения по материальному признаку. Да в принципе они и сейчас в вашем времени присутствуют, это квартиры, дачи, личные автомобили, но в большинстве случаев это идет как атрибут должности, заслуженной или полученной. Но тем не менее некоторый социальный лифт был и работал. Позже, когда после вашей смерти прошла смена руководства и на местах уже были люди Хрущева, на фоне отмены контроля органов госбезопасности стал проявляться феномен новой советской аристократии. Для них, уже в некоторой степени, возможность занятия должностей и получения материальных благ определялась не столько личными данными, сколько правом рождения. Появлялись целые семейные кланы, которые занимали многочисленные должности. Особенно это проявлялось на периферии: Кавказ, Средняя Азия, где клановость является одной из основных систем распределения власти.

Естественно, все это простые люди видели. Новая «золотая молодежь» вовсю и часто безнаказанно наслаждалась жизнью. Страну лихорадило. Практически бредовые и непродуманные идеи руководства страны приводили к диким результатам. Хрущева, кстати, поэтому позже и стали называть «кукурузником», когда он захотел засеять полстраны кукурузой, и это было почти в приказном порядке. Я, конечно, все это сильно утрирую, в реальности было несколько иначе, но общую тенденцию определил. В угоду очередной идее о глобальном использовании ракетного оружия резко стали сокращать армию, вследствие чего на улице оказалось много командиров, прошедших войну.

Пока Хрущев метался во власти, подросло и окрепло новое поколение партийных функционеров, более прагматичное, которое уже считало, что в данной системе их материальные запросы не реализуются в той мере, как им хочется. И на волне общего недовольства Хрущева сместили. Хотя тут были и свои плюсы. К власти пришли хозяйственники. То, что происходило в экономике, это отдельный разговор, но тем не менее это было одним из факторов развала СССР. Брежнев, пришедший после Хрущева, смог наладить плановую социально-экономическую систему. Но были и мощные просчеты.

На фоне более яркого расслоения общества, где уже были «кремлевские небожители» и простой народ, Запад навязал нам экономическую и военную гонку, так как в военном плане количество ядерных боеприпасов стало таковым, что при любом конфликте обе стороны гарантированно уничтожались несколько раз, на которой Союз в итоге и надорвался. Реально проводилось мощное и хорошо скоординированное воздействие на СССР со стороны Запада, как в экономическом, так и в идеологическом плане. Коммунистическая партия, застывшая в своих догмах, не смогла противостоять такому давлению. Внешнеэкономическая деятельность все больше смещалась в торгово-сырьевой сектор, просто распродавая нашу нефть, газ и другие ресурсы, не требующие высоких технологий. Да, у нас была наука, делалось великолепное оружие, но для простых людей практически ничего не доходило, и верхом мечтаний было привезти из-за границы магнитофон или телевизор. Дети партийных работников регулярно ездили за границу, привозя оттуда многочисленные дефицитные товары, приобщаясь к западным ценностям, проходили там мощную обработку, и в итоге неудивительно, что при следующей смене власти новое поколение смотрело в сторону Запада. По большому счету именно в то время формировалась пятая колонна, которая в итоге и развалила Союз. Примерно в это же время происходит тесная спайка действующей элиты и организованной преступности. Элита уже в открытую занималась получением материальных благ, и запросы все возрастали, и когда запросы переходили меру допустимого, они легко перешагивали через закон. Вот тут как раз и произошло слияние бизнеса и криминала. Организованная преступность в максимальной степени поддерживалась западными спецслужбами и прекрасно служила для сбора компрометирующей информации и воздействия на руководящий состав страны.

Тут глаза Сталина злобно сверкнули. Надеюсь, мне удастся впоследствии убедить его устроить бандитским авторитетам кровавую баню.

— Практически в момент развала во всех осколках Советского Союза у власти остались бывшие партработники, напрямую связанные с криминалом, а через него или даже напрямую с Западом, которых через некоторое время сместили новые подросшие кадры, прикрываясь прозападными демократическими лозунгами, принялись уже открыто разворовывать страну. Безвластие повлекло такой всплеск бандитизма, что на десять лет страна превратилась в огромную зону боевых действий. На улицах звучали автоматные очереди, взрывались автомобили, дома, магазины. Самыми модными профессиями у молодежи стали «киллер» — наемный убийца — и проститутка. Этнические бандитские группировки наводнили страну и на сходках ее просто поделили на регионы влияния.

Пока происходило разворовывание страны, западные агенты наводнили страну, и доходило до того, что указы уже руководства Российской Федерации обязательно согласовывались с представителями Вашингтона, которые в Кремле чувствовали себя как дома. Военные, технические секреты безнаказанно утекали на Запад. Вывозились специалисты. У нас это называется «утечка мозгов». Большое количество оборонных заводов, в которые были вложены огромные деньги, останавливались, разворовывались или скупались за бесценок.

Потом, конечно, к власти пришли ставленники спецслужб, которые стали наводить порядок, но той страны, которую строите вы, товарищ Сталин, уже не было. Практически все республики отделились. Прибалты в открытую сразу перебежали на Запад. На Кавказе заполыхала гражданская война, в которую втянули и Россию. Средняя Азия сразу вернулась в средневековье. На Украине к власти стали рваться националисты, о которых вы уже должны знать. Фамилии Шухевич, Бандера, Мельник должны вам что-то говорить. Дошло до того, что на Западной Украине стали ставить памятники офицерам СС, якобы борцам за «незалежнисть». Естественно, все это происходило по указке Запада, в основном Вашингтона, куда сместился центр влияния. Тут и Ватикан отметился, пытаясь сместить православие.

Вообще было много факторов, приведших к развалу. И экономические, и социальные, и внешние, когда практически весь мир, попавший под контроль наших противников, работал против Советского Союза. Политика финансового колониализма оказалась одной из самых удачных разработок капиталистического мира. По сути дела, Советский Союз противостоял в экономическом плане практически всему миру с его ресурсами и производственными возможностями. При этом приходилось отбирать у советских граждан заработанные средства и бросать их на поддержание прокоммунистических режимов в других странах. В большинстве случаев много чего просто разворовывалось, и после прекращения поставок из Советского Союза продовольствия, техники, вооружений лидеры просто перебегали в стан наших врагов, где их так надежно втягивали в финансовую систему Запада, опутывая долгами, кредитами, обязательствами, что им ничего не оставалось другого, как соглашаться на размещение американских военных баз на своей территории и при каждой команде из Вашингтона становиться по стойке «смирно» и выполнять приказы.

Сталин молча слушал и не перебивал. Его спокойствие не выглядело показным, он впитывал информацию и старайся не пропустить ничего. Когда я немного выдохся, хозяин кабинета стал набивать свою трубку табаком, который доставал, ломая папиросы.

Никогда в жизни не прикасался к сигаретам, но вот в такие моменты завидовал курящим: раскуривание сигареты или просто короткая затяжка давала большое психологическое преимущество. Пока собеседник затягивается, у него есть возможность взять тайм-аут и продумать вопрос или ответ, сделать глубокомысленную паузу. То же самое с успехом используют женщины, когда им нужно припудрить носик или поправить помаду на губах.

Но Сталин думал о чем-то своем. Он не показывал признаков волнения. Тут было что-то иное.

— Так вы говорите, что дети руководителей партии причастны к уничтожению Советского Союза?

— Товарищ Сталин, в наше время гуляла такая шутка: «Может ли сын полковника стать генералом? Не может, потому что у генерала свой сын есть». С каждым новым поколением партийное руководство деградировало, и партия становилась просто фикцией, организацией, с помощью которой можно сделать карьеру. Я помню одного комсомольского лидера сельского масштаба, который бегал к моему отцу в часть и клянчил бойцов для каких-то хозяйственных работ, а после развала он сразу перекрасился в демократа и стал устраивать красочные фестивали с голыми девицами, и все это транслировалось на всю страну как великое достояние демократии и свободы. Это один из примеров, причем типичный.

Развалу Советского Союза предшествовала война в Афганистане, куда пришлось вводить войска. Правильно это было или нет, не мне решать. Но мне повезло, что у меня было несколько командиров, воевавших там, и они смогли многому научить. Так вот там никто из детей тогдашнего руководства не поучаствовал. Помню такое выражение: «Арбатский военный округ». Место, где служили в основном дети высшего руководства страны. Подальше от войны и поближе к Москве.

Я умышленно подводил Сталина к теме детей высокопоставленных начальников. Сейчас он, видимо, думал о своем сыне Якове, который на этот момент пропал без вести. Сталин пронзительно глянул на меня, и мне от этого взгляда захотелось оказаться в районе Могилева в компании с немцами. Это была не злость и не раздражение, это была буря, но локализованная и направленная только на меня.

— Сергей Иванович, хватит юлить. Если вы хотите сказать что-то неприятное про моих детей, говорите сразу.

Я не стал отвечать, прыгать на месте и оправдываться. Надо тоже марку держать. Молча сидел и смотрел на него, только не взглядом затравленного кролика. Сталин оценил.

— Вы хотите что-то рассказать про Якова?

— Да.

— Он не погиб? Он попал в плен?

Вопросы были заданы ровным и спокойным голосом. Но буря, раскаты которой скрывал в душе Сталин, чувствовалась, и мне от этого было неуютно. Всегда было опасно становиться между львом и львенком. А тут ситуация в некоторой степени была похожая.

— По всей видимости, нет. Официальная версия такова, что Яков Джугашвили попал в плен, и его долгое время немцы склоняли к сотрудничеству. Но им это не удалось и после многих мытарств по тюрьмам, концлагерям в 1943 году ваш сын спровоцировал охранника концлагеря и тот его застрелил. Немцы пытались выдать в средствах массовой информации, что сын Сталина сотрудничает с оккупационным режимом, но ничего кроме фотографий, которые были однозначно распознаны как фотомонтаж, и нескольких смонтированных записей разговоров, предоставить не смогли. А зная любовь немцев к кинохронике, очень странно, что никаких киносъемок Якова Джугашвили в плену не было найдено. Хотя в наше время существовало много теорий, что по-настоящему Яков Джугашвили погиб, а в плену у немцев был двойник. Но, по моему мнению, если бы реально был двойник, то уж он точно бы сотрудничал с немцами и выполнял все их пожелания. А так для них было принципиально важно, чтоб именно сын самого Сталина предал свою страну, но этого не получилось.

Хозяин кабинета опустил голову и, потягивая трубку, смотрел в стол перед собой, но его мысли были далеко.

— Значит, у нас есть время, — сделал он вывод и перевел разговор на другую тему. — Мне было бы интересно посмотреть те материалы, которые вы подобрали для разъяснения причин развала Советского Союза. Учитывая некоторые ваши оговорки, вы подготовили часть информации таким образом, чтоб с ней мог ознакомиться только я?

— Да, товарищ Сталин. На том вычислительном устройстве, которое я привез с собой, есть специальный зашифрованный архив, который предназначен только для вас. Пароля не знаю и завтра на очередном сеансе связи я должен подтвердить, что переговоры идут в нужном русле, и с базы сообщат ваш личный пароль доступа. Просто там есть выводы некоторых наших аналитиков, которые несколько по-иному расценивают вашу роль в истории России и становлении ее государственности. Это отдельный разговор. Просто я в свое время очень внимательно занимался историей советского государства и особенно вашей личностью. Даже несмотря на мощную идеологическую обработку, можно было находить крохи достоверной информации и на основании ее сделать выводы.

Сталин чуть усмехнулся в усы.

— Интересно, и какие результаты переговоров вы ожидали?

— Неприкосновенность нашего владения технологией перемещения во времени и взаимная помощь. Возможность переселения женщин, детей, специалистов в ваше время. Остальное — технические детали, которые будут оговорены при переносе точки выхода на не оккупированную территорию СССР.

— Хорошо, Сергей Иванович. Мы правильно поняли друг друга. Мне нравится с вами работать. Нам есть о чем поговорить.

— Хочу обратить ваше внимание, что у нас не так уж и много времени, зона боевых действий удаляется от точки перехода и мое возвращение становится все более сложным и опасным делом. И в ваших и в наших интересах начать процесс сотрудничества. И еще, товарищ Сталин, насчет советов.

Хозяин кабинета смотрел на меня с интересом.

— Советы дают люди, которые не готовы на себя взять ответственность за принятие решений. За вас и ваших современников я не могу брать ответственность, поэтому и не хочу советовать. На мне лежит своя ответственность, свои обязанности перед людьми в нашем времени. Я сообщил вам факты, а принимать решения и совершать ошибки это ваше право. Не ошибается тот, кто ничего не делает. А нам предстоит еще столько всего сделать.

Сталин с непроницаемым лицом выслушал мои разглагольствования. Кивнул, нажал под столом кнопку и спустя несколько секунд в комнату вошел один из порученцев Сталина, который вывел меня из кабинета и сопроводил вниз к ожидающей машине.