"Месть" - читать интересную книгу автора (Льюис Сьюзен)

ГЛАВА 30

— Поверьте моему слову, Диллис, — сказал он в телефонную трубку и поправил перед зеркалом воротничок сорочки. — Я не имел к этому никакого отношения. Она окончательно свихнулась. Не знаю, что послужило причиной. Я даже не подозревал, что такое может случиться. С психикой у нее дело серьезней, чем я предполагал…

— Незачем сейчас беспокоиться об этом, — прозвучал напряженный голос Диллис. — Нужно лишь прикинуть, как использовать случившееся в наших интересах. Метод тот же, что и в прошлый раз?

— Да.

Его глаза округлились от удивления. Трудно поверить, что кто-то говорит об убийстве так же равнодушно, как о приправе к тушеному мясу.

— Где в это время находилась потаскуха? — спросила она.

— Очевидно, занималась блудом. В фургончике, с Лоренсом.

— Неужели им больше нечем заняться? — злобно спросила Диллис. — А что говорит полиция? Там считают, что это убийство?

— Не думаю. Они ждут заключения коронера и задают кое-какие вопросы, но все полагают, что в заключении будет указано, что смерть наступила от несчастного случая.

— Но ведь вы утверждаете, что это не так!

— Не совсем так.

— Что значит «не совсем так»? Это так или не так?

— Думаю, это можно назвать несчастным случаем.

— Но вы сказали…

— Несчастный случай, потому что она выбрала не того, кого нужно. А может, между ней и этим оператором было что-то, о чем я не знаю. Вот бедняга! Говорят, у него жена и двое детишек.

— Что же сделать, чтобы это выглядело как дело рук потаскухи, если она в это время трахалась в фургончике? — спросила Диллис, не проявив ни малейшего сочувствия.

— Все то же, что и в прошлый раз. Ей необязательно было находиться на месте преступления. Там вообще никого не было — кроме жертвы, конечно. Это идеально спланированное убийство.

— А какой у нее мог быть мотив?

— У кого?

— У кого-нибудь из них. У Кирстен.

— Чего не знаю, того не знаю.

— Тогда вам придется что-нибудь придумать, мой друг.

— Я приложу все силы, но в этом случае вам будет трудно найти доказательства, Диллис. Нельзя поручиться, что настоящему убийце не придет в голову пойти в полицию и признаться во всем.

— Позаботьтесь о том, чтобы этого не случилось.

— Но как? Она и не знает, что мне все известно. И я не хочу, чтобы она об этом узнала, поскольку могу стать ее следующей жертвой.

— Это ваша проблема. Но позаботьтесь, чтобы никто ничего не заподозрил. А уж потом я полюбуюсь, как эта потаскуха пойдет ко дну. Ключи от ее дома все еще у вас?

— Да.

— Не потеряйте, они могут снова понадобиться.

— Ну уж нет. Прошлый раз, когда я был там, она неожиданно вернулась. И я просидел в этом проклятом шкафу больше десяти часов, пока они не уехали в аэропорт.

— Главное, что вам удалось оставить там химическую смесь.

— Да, в ее копии сценария.

— Вы спятили! — закричала Диллис. — Если она будет таскать ее вместе со сценарием, то смеси не будет в ее доме! Она, возможно, уже выбросила ее, даже не поняв, что это. Вам необходимо побывать там снова. Мы обсудим это, как только вы вернетесь в Лондон. Когда это будет?

— В ближайшие дни. Нам, конечно, не удастся продолжить здесь работу. Оператора можно заменить, но как заменишь кинозвезду? У нее в двух местах сломана нога, и она пролежит несколько месяцев. Думаю, страховая компания оплатит убытки.

— Не оплатит, узнав, что это убийство, — фыркнула Диллис. — Они обанкротятся.

— Обанкротится Лоренс — это уж наверняка. Ведь ради этого фильма он заложил свой дом.

— Да, но его ждут еще кое-какие сюрпризы. Он проклянет день, когда впервые положил глаз на эту женщину. А она узнает, каково пережить его уход во второй раз. Интересно, она еще не беременна?

Он вздрогнул, когда Диллис рассмеялась.

Вердикт коронера, констатирующий смерть в результате несчастного случая, был вынесен менее чем через сутки после того, как вынесли тело Джейка. К тому времени Кирстен и Лоренса уже допросила полиция и они не сомневались, что у Ковски есть свои соображения.

Кирстен едва верила, что ей пришлось вновь столкнуться лицом к лицу с этим человеком. Она-то надеялась, что никогда в жизни больше не увидит его — но вот он, с его волчьими зубами, продолговатым лицом и глазами хищника, сидел перед ней и задавал вопросы об обстоятельствах смерти Джейка. И он сам и его вопросы походили на кошмарный сон, как и заголовки газетных статей, полученных по факсу из Соединенного Королевства.

«Оператор из съемочной группы Кирстен разбился насмерть!», «Новоорлеанская полиция допрашивает Кирстен!», «Что все это значит, Кирсти?», «У кинозвезды перелом ноги, оператор умер, Кирстен допрашивают». Их было очень много, причем в основном происшедшее связывали с ней, а это ужасало своей нарочитостью.

Когда представители британской прессы валом повалили в Новый Орлеан, Лоренс отказался комментировать происшедшее и никого даже близко не подпускал к Кирстен. Она оставалась в гостиничном номере, куда и приходили полицейские — сначала допросить ее, а потом сообщить ей заключение о смерти Джейка. Кирстен казалось, что Ковски и на сей раз не верит версии о несчастном случае. Ушиб головы, по его мнению, обычно не приводит к смерти.

— По-моему, — сказала Кирстен Лоренсу, как только за Ковски закрылась дверь, — Он не верит заключению коронера.

— Не знаю, — вздохнул Лоренс, — у полицейских ничего не поймешь. Он мог сказать так просто потому, что ему доставляет удовольствие мучить тебя.

— А ты веришь, что это несчастный случай? — спросила она со страдальческим выражением лица.

— Хотел бы я, черт возьми, знать, чему верить, — отозвался Лоренс. — Слишком много совпадений. Две смерти во время съемок одного фильма. Благодари Бога, что мы с тобой были вместе, когда это случилось, и нас видели Руби и Элисон.

— Но это не останавливает прессу. Газетчики пытаются убедить всех в моей причастности к этому.

— Знаю. — Он вдруг изо всех сил хлопнул кулаком по стене. — Черт побери! Что происходит? — пробормотал он сквозь зубы. — Почему эта женщина никак не оставит тебя в покое?

— Будем надеяться, что оставит, когда будет опубликован вердикт, — неуверенно проговорила Кирстен. — Думаю, важнее всего то, что мы знаем о моей невиновности, поэтому не удастся доказать обратное.

— Сегодня в конце дня прилетает Дэрмот, — сообщил он, помедлив. — Элен говорила тебе об этом?

Кирстен кивнула.

— Мне хотелось бы поскорее убраться отсюда и оказаться дома.

— Нас ничто не задерживает, — сказал Лоренс, обнимая ее.

— А может, нам взять другую актрису на роль Мойны и продолжить съемки?

Он покачал головой.

— Нет. Мы не можем этого сделать. Элизабет успела сняться лишь в нескольких эпизодах, и страховку выплатят, но некоторые актеры требуют увеличить вдвое или даже втрое гонорары, а иначе отказываются участвовать в съемках. Они считают, что два таких случая — это злой рок, и не хотят рисковать без хорошей компенсации. А мы не можем позволить себе повысить ставки. Поэтому я сворачиваю работу над фильмом.

— А как же быть с долговым обязательством под залог имущества?

— Этим мы займемся, вернувшись в Лондон.

Кирстен схватилась руками за голову.

— О Боже, прости меня, — прошептала она.

— Эй, эй, — сказал он, притягивая ее к себе. — Перестань. Ты ни в чем не виновата.

— Я уверена, что этого не произошло бы, если бы меня здесь не было. Это как-то связано со мной, я знаю.

— Кирсти, мы должны верить тому, что сказала полиция, и игнорировать нападки прессы, иначе свихнемся, как Руби.

— Как она? — спросила Кирстен.

— Неважно. Сегодня вечером она полетит домой в сопровождении медсестры. Из-за всего случившегося она совсем потеряла рассудок. Боюсь, она снова погрузилась в свой «кокосовый бред». Уверяет, что все это было предсказано. Ну, ты сама слышала это. Она пыталась вдолбить Ковски, что какой-то ребенок внутри нее столкнул Джейка со стремянки, хотя Элизабет утверждает, что Руби даже не было в комнате.

— А что будет с Руби, когда она прилетит в Лондон?

— Ею займется Тея. Я позвонил ей, когда ты была у Ковски.

Если бы Кирстен не была в шоке от всех этих событий, она, возможно, удивилась бы, услышав это, но сейчас не могла думать ни о чем, кроме случившегося. Когда она вспомнила, как совсем недавно дурачился и смеялся Джейк, на глаза ее навернулись слезы.

— Господи, кто бы мог подумать, — сказала она, недоуменно покачав головой, — когда вчера все мы помирали со смеху на съемочной площадке, что не пройдет и трех часов, как Джейк будет мертв. Это так пугает. Ведь он был полон жизни. Такой добрый, без всяких комплексов. Все его любили. Никто не смог бы решиться на такое, так что, наверное, это все-таки несчастный случай.

— Конечно, — сказал Лоренс, гладя ее по голове. — Так оно и есть, не забывай об этом.

— Клянусь, Элен, — сказал Кемпбел, — я не знаю, что происходит. Я пытался снова поговорить с Диллис, но она молчит. Она по-прежнему готова доказать, что Анну убила Кирстен. О том, что она задумала, можно только догадываться.

— У нее, должно быть, есть веские доказательства, чтобы утопить Кирстен, — заметила она. — А может, ей нравятся судебные преследования за клевету? Но ты должен выведать, что происходит, а если не сделаешь этого, я сама пойду в полицию.

— И что же ты им скажешь? — рассмеялся он.

— Что у Диллис Фишер есть доказательства насильственной смерти двух людей, по крайней мере, одного — и она их скрывает…

— На твоем месте я не стал бы с ней связываться, — заметил Кемпбел.

— Я не боюсь ее, — решительно сказала Элен. — Узнай, что она затевает, или…

— Не угрожай мне, я сыт по горло угрозами Лоренса.

— Что он говорил?

— Он стоит насмерть за Куколку Кирсти, представляешь? И, на мой взгляд, перегибает палку. Меня даже не удивило бы, если бы оказалось, что он знает гораздо больше, чем говорит. Его мать совсем свихнулась, его подружка — под подозрением, а он никого не подпускает ни к той, ни к другой. Что он пытается скрыть? Вот что мне хотелось бы выяснить.

— Раскинь мозгами, Дэрмот. Неужели ты серьезно думаешь, что Лоренс имеет ко всему этому какое-то отношение?

— Это приходило мне в голову. Но если это сделала Кирстен, он об этом знает.

— Вот оно что? А как в этот маленький сценарий вписывается Руби?

— Откуда мне знать, черт возьми? Просто я считаю, что Лоренс действует слишком круто. По крайней мере, со мной.

— Потому что ты работаешь на Диллис Фишер. Ты же видел газетные заголовки в твоей собственной газете за последние несколько дней?

— Конечно, видел. Вот потому я всех их и подозреваю. Диллис не так глупа, чтобы рисковать, если у нее нет твердой уверенности в победе.

— Пожалуй. Но все же узнай для меня, что ей известно, Дэрмот, или между нами все будет кончено.

— Так ты хочешь сказать мне, что пока мы с тобой не порвали?

— Пока я обдумываю это. Я сообщу тебе о своем решении, когда ты узнаешь, что известно Диллис об этих двух смертях.

— Почему тебе так хочется это знать? Ведь не твоя голова лежит на плахе, а?

— Не начинай все сначала. То, что на сей раз тебя не было в этой стране, еще не означает, что ты к этому непричастен. По крайней мере, я так думаю.

Кемпбел ухмыльнулся.

— Тебе никогда не хотелось вступить в клуб детективов-любителей? — спросил он.

— Отвяжись, — проворчала она, отворачиваясь. — Я не в настроении.

Удачная попытка, Кирстен. Жаль, что выбрала не того человека. То, что ты находилась в другом месте, все-таки не спасет тебя, потому что я знаю, как ты это сделала. Твои дни сочтены, Кирстен.

Кирстен, читая записку, чувствовала, как ее охватывает страх. Они уже возвратились в Англию и за последние двое суток вместе с Лоренсом навещали Руби, сидели рядом с ней на больничной койке, ожидая, когда она выйдет из состояния ступора, до которого ее довело пристрастие к джину. Кирстен только что вернулась домой, чтобы просмотреть почту и немного поспать, прежде чем вместе с Лоренсом отправиться в банк. После перелета она еще не адаптировалась к смене временных поясов и не могла как следует сосредоточиться. Когда она вошла в гостиную, мысли ее, одна ужаснее другой, были в хаотическом состоянии, и ей казалось, что она теряет рассудок. Кирстен не понимала, что происходит, и каким образом можно доказать, что она имеет отношение к этим трагическим событиям, если она даже не приближалась к Анне и Джейку. Но очевидно, кто-то готов был взяться за это. Не исключено, что ее пытались запугать. Она снова взглянула на записку и, перечитав ее, ощутила тошнотворный ужас. Да, сказала она себе, кто-то, несомненно, пытается запугать ее. Но при этом повторила себе, что ее нельзя обвинить в убийствах, которых она не совершала.

И все же она чувствовала, что это еще не конец, ибо умысел, с которым написана эта записка, был так же жесток, как и ее слова. Но на сей раз она поговорит об этом с Лоренсом, покажет ему записку и попросит его пойти вместе с ней в полицию.

Лоренс, высадив Кирстен возле ее дома, поехал к родителям, чтобы забрать Джейн и Тома, которые гостили там с тех пор, как Руби попала в больницу.

Когда Джейн занялась приготовлением обеда для Тома, а Лоренс понес их пожитки наверх, подумывая о том, что было бы неплохо соснуть хотя бы полчасика, зазвонил телефон.

Поставив сумки на пол, он пошел в кабинет и взял трубку. К его неудовольствию, звонила Пиппа, с которой ему совсем не хотелось разговаривать.

— Я пыталась дозвониться все утро, — недовольно сказала она. — Ты получил мое послание?

Лоренс взглянул на мигающий огонек автоответчика.

— Нет, — сказал он, пытаясь скрыть раздражение. — Мы вошли в дом десять минут назад.

— Как я понимаю, Том здесь?

— Конечно.

— Хорошо. Я сейчас у матери и приеду через четверть часа. — Она повесила трубку.

Лоренс отнес сумки наверх и побрел на кухню, где Джейн уговаривала Тома поесть.

— Все в порядке? — спросила она, увидев, что Лоренс стоит в дверях и наблюдает за ними.

— Да, — ответил он, — не считая того, что мы попали в неприятное положение. Твоя мама, Том, едет сюда, — добавил он.

Но Том, по-видимому, не слышал. Он шумно радовался встрече со своими игрушками.

Лоренс наблюдал за ним, чувствуя непреодолимое желание сию же минуту увидеть Кирстен. Но когда Том одарил его лучезарной улыбкой, у Лоренса защемило сердце.

— Ты поцелуешь папочку? — спросил он.

— Давай поиграем в вагончики, — попросил Том, взбираясь на руки к отцу.

— Обязательно, — улыбнулся Лоренс. — Но сначала немного поедим.

— Я не голоден. Я хочу играть в вагончики.

— Том, будь хорошим мальчиком.

— Спорим, что мой поезд поедет скорее, чем твой, — с вызовом сказал Том.

Лоренс беспомощно взглянул на Джейн. Зная, что он все равно уступит, она сказала:

— Не беспокойтесь. Я потом его покормлю. Но, — обратилась она к Тому, — ты должен распаковать вещи, прежде чем играть в вагончики.

Том взглянул на Лоренса.

— Я это должен, папа?

— Да, придется. Я поднимусь к тебе через минуту, так что принимайся за дело.

— Я и не знала, что Пиппа в Лондоне, — заметила Джейн, когда Том вышел.

— Я тоже, — вздохнул Лоренс. — Надеюсь, что она не собирается забрать Тома на уик-энд. После этих событий ему совсем не нужны потрясения. Впрочем, я не могу запретить ей видеться с ним, правда?

— Конечно, не можете, — отозвалась Джейн. Потом смущенно спросила: — А если могли бы, запретили?

Лоренс тяжело вздохнул.

— Все было бы намного проще, если бы Том хотел ее видеть. Но, кто знает, может, в этот раз он и захочет.

Но Том не захотел. Услышав внизу голос матери, он закрыл двери детской и прижался к ним спиной. Увидев это, Лоренс почувствовал комок в горле.

— Давай спрячемся, папочка, — умоляющим тоном сказал Том. — Давай притворимся, будто нас здесь нет.

— Мы не можем так поступить, солдатик, — грустно улыбнулся Лоренс. — Мама приехала издалека, чтобы увидеться с тобой.

— Она не моя мама. Теперь Кирсти моя мамочка.

— Эй, эй! Ты знаешь, что это не так. Кирстен очень любит тебя, но у тебя уже есть мама, Том. И она тоже любит тебя. Ты должен хотя бы поздороваться с ней.

— Не хочу, — заявил Том, и его нижняя губа задрожала.

— Это долг вежливости, сын, — сказал Лоренс, наклоняясь к Тому. — Она хочет посмотреть, вырос ли ты с тех пор, как вы виделись в последний раз.

Две крупные слезы выкатились из глаз Тома.

— Она заставит меня поехать к дедушке и бабушке Смитам, а я не хочу туда ехать, папочка. Я хочу остаться с тобой.

— Но тебе нравилось бывать у дедушки и бабушки Смитов, — заметил Лоренс, обнимая его.

— Нет. Я терпеть этого не могу. Я хочу быть здесь, с тобой. Ты мой лучший друг, ты сам это говорил.

— Конечно, лучший друг, но от твоей поездки к дедушке и бабушке это не изменится.

— Ты не стал бы заставлять меня, если бы я был твоим лучшим другом, — всхлипывал Том.

Обнимая его, Лоренс чувствовал полную растерянность. Наконец, он спросил:

— А может, я спущусь и поговорю с мамой?

— Нет! — закричал Том, вцепившись в него. — Я не хочу, чтобы ты с ней говорил. Я хочу, чтобы ты остался со мной. Ну, пожалуйста, папочка, останься со мной.

После упорной борьбы Лоренсу удалось все-таки убедить Тома разрешить ему уйти на пять минут.

Пиппа сидела в гостиной с Джейн, но как только вошел Лоренс, Джейн оставила их наедине.

— Как дела? — спросил Лоренс, когда Пиппа подошла к бару, чтобы налить себе стаканчик.

— Прекрасно, — ответила она.

— А как Дзаккео?

— У него тоже все хорошо. Спасибо.

Последовало неловкое молчание. Пиппа уставилась на свой стакан, не глядя на Лоренса. Когда он вошел в комнату, она сразу заметила, какой усталый у него вид. После того, что ему пришлось пережить за последнее время, это не удивляло. Она едва не спросила, как себя чувствует Руби, но вовремя остановилась. Наконец, собрав все свое мужество, она подняла голову и взглянула ему в глаза.

— Извини, не хочу ходить вокруг да около, Лоренс, — сказала она. — Я приехала, чтобы забрать Тома с собой. Я собираюсь увезти его сейчас же…

— Постой, постой, — сказал Лоренс. — Что значит «забрать Тома с собой»?

— Я увезу его в Италию.

— Черта с два!

— Лоренс, прошу тебя, не спорь со мной, — умоляющим тоном сказала Пиппа, поставив стакан. — Так будет лучше для Тома.

— Я буду решать, что лучше для Тома! — рявкнул Лоренс. — Ты потеряла это право в тот день, когда ушла отсюда.

— Никаких прав я не теряла! — сердито воскликнула Пиппа. — Он мой сын. Он должен быть с матерью! Не забывай о том, что происходило здесь в последние месяцы.

— Что ты имеешь в виду, Пиппа? — напряженно спросил Лоренс.

— Два человека умерли во время съемок этого фильма! — заорала она. — Что еще тебе нужно? Думаешь, я в восторге оттого, что мой сын находится в такой обстановке? Если бы ты был хорошим отцом, то понял бы, что Тому сейчас лучше быть подальше от тебя.

— Том должен быть со мной, — заорал Лоренс. — И если ты пытаешься в чем-то обвинить меня…

— Я ни в чем тебя не обвиняю. Просто я не хочу, чтобы он находился…

— Мне не интересно, чего ты хочешь, Пиппа.

— Не забудь, я — его мать! Я хочу, чтобы ему было лучше. Ему нужен дом…

— У него есть дом!

— Надолго ли? Что ты станешь делать, Лоренс, когда банки начнут отзывать свои займы? Какой тогда ты сможешь предоставить ему дом?

— Не беспокойся, я найду для нас дом.

— Я не могу не беспокоиться. Ты по уши в долгах из-за этого проклятого фильма, и не надейся, что Тея тебе поможет — этого не будет, пока ты спишь с Кирстен Мередит. А это еще одна причина, по которой я должна увезти отсюда Тома. Я не хочу, чтобы эта женщина даже приближалась к моему сыну.

— Ушам своим не верю! — заорал Лоренс. — Ты знала, что она снова войдет в мою жизнь. Господи, ты фактически сама толкала нас друг к другу. Тебя это не очень беспокоило, когда ты вознамерилась убежать к Дзаккео, не так ли? Но тогда важнее всего для тебя была твоя жизнь. Теперь и я получил то, что хотел, и признаюсь, ты не ошиблась насчет Кирстен. Я действительно люблю ее и никогда не переставал любить. Кстати, Пиппа, она стала для Тома гораздо лучшей матерью, чем когда-либо была ты.

— Ах ты мерзавец! — воскликнула Пиппа, закатив ему увесистую пощечину. — Ах ты проклятый мерзавец!

Лоренс поднес руку к щеке, глаза его метали молнии. Они молчали, глядя друг на друга с нескрываемой неприязнью. Наконец Лоренс овладел собой.

— Извини, — сказал он. — Я нанес удар ниже пояса. Ты пыталась быть ему хорошей матерью — пока не бросила нас. Он не простил тебе этого, Пиппа.

— Это твое влияние?

— Тебе следует лучше знать меня. Я никогда не запрещал тебе видеться с ним, даже когда он не хотел этого, но большего я не допущу.

— Прости, Лоренс, но я его забираю. — Она попыталась пройти мимо него, но Лоренс схватил ее за руку. Она открыла рот от изумления. Лоренсу очень хотелось ударить ее, но вдруг он увидел стоящего в дверях Тома.

— Боже мой, — простонал он.

— Иди сюда, Том, иди к мамочке, дорогой, — сказала Пиппа, протянув к нему руки.

Том молча смотрел на нее.

— Ну иди же, — просила она. — Мы с тобой поедем в чудесное путешествие, полетим на самолете.

Том посмотрел на Лоренса, словно обвиняя его в предательстве, и у того сжалось сердце.

— Папочка, пожалуйста, не заставляй меня уезжать, — молил он.

— Но тебе понравится там, куда мы поедем, — настаивала Пиппа.

— Нет, нет! Я хочу моего папочку. — Том бросился к Лоренсу и обнял его ноги.

Лоренс подхватил его на руки.

— Все в порядке, солдатик, ты не поедешь туда, куда тебе не хочется.

— Лоренс! — крикнула Пиппа.

Он словно не слышал ее и пытался успокоить Тома.

— Послушай, Том, — сказала Пиппа, подойдя к нему. Том немедленно отвернулся. — Том, — нежно сказала она, — ты не хочешь обнять мамочку? Ну, пожалуйста. — Она попыталась оторвать его руку от шеи Лоренса.

— Пиппа, не подвергай его такому испытанию, — пробормотал Лоренс.

— Ну, поцелуй мамочку хоть разок, — просила она.

— Нет! — завопил Том. — Я тебя ненавижу! Я тебя ненавижу. Ненавижу!

Пиппа отпрянула, словно от удара. Лоренс почувствовал к ней жалость. Ему хотелось убедить Тома поцеловать мать, но он знал, Пиппа играет, чтобы завладеть сыном. А Лоренс совсем не хотел, чтобы Том стал причиной схватки между ним и Пиппой. Том и без того горько рыдал у него на плече.

— Думаю, тебе сейчас лучше уйти, — сказал Лоренс.

Едва сдерживая слезы, Пиппа взяла свою сумочку.

— Но предупреждаю тебя, Лоренс, я буду бороться с тобой за право опекунства. Я уже разговаривала со своими поверенными, и предупреждаю, твои шансы оставить его у себя весьма невелики.

Лоренс промолчал. Том и без того сегодня слишком много пережил.

Пять дней спустя после долгой беседы со своими адвокатами Лоренс пришел к Кирстен измученный и усталый до изнеможения.

— Как все прошло? — спросила она и пошла к бару, чтобы налить ему чего-нибудь.

— Ты спрашиваешь о Томе или о фильме? — спросил он, садясь на диван. — И в том и в другом случае — хуже некуда, — мрачно улыбнулся он.

— Она уже подала ходатайство об опекунстве?

Лоренс кивнул.

— Что говорит твой адвокат?

— Говорит, что дело обстоит не очень хорошо. Мы, конечно, будем бороться, но… учитывая все случившееся… — он тяжело вздохнул. — Дом завтра идет с молотка.

Кирстен уселась на колени к Лоренсу и крепко обняла его.

— О Кирсти, — пробормотал он, уткнувшись лицом ей в волосы, — ты не представляешь, какое счастье обнимать тебя. Я люблю тебя. Я очень люблю тебя, но если я его потеряю…

Кирстен посмотрела ему в глаза.

— Ты не потеряешь его, — твердо сказала она, — никто не отберет его у тебя.

— Мне бы твою уверенность.

— Сделай, как я говорю.

— Нет, Кирсти. — Он высвободился из ее объятий. — Мы уже говорили об этом, я не могу позволить тебе так поступить. Пол оставил этот дом тебе…

— Но, Лоренс, мне не нужен такой огромный дом. Продав его, я дам тебе денег и ты уплатишь самые неотложные…

— Нет!

— Тому нужен дом. Подумай, насколько увеличатся твои шансы оставить Тома у себя, если тебе не нужно будет беспокоиться о продаже…

— Нет, Кирстен!

— Хорошо, посмотрим на это с другой стороны. На что, черт возьми, ты собираешься купить другое жилье? Ведь у тебя ничего не останется.

— Мы будем жить у моих родителей, — ответил Лоренс. — Я вчера говорил об этом с отцом, они будут рады… Он рассмеялся. — Я сказал тебе, что Руби предлагает нам поселиться у нее? Можешь себе представить?

— Нет уж, уволь, — сказала она. — Но ведь ты можешь в любое время…

— Что я могу в любое время? — спросил он.

— Ты можешь в любое время переехать ко мне.

Лоренс рассмеялся.

— Похоже, вы с Томом сговорились.

— Он хочет жить здесь, — улыбнулась Кирстен.

— Мне ли этого не знать?

— Я хочу, чтобы ты тоже жил здесь, — тихо сказала она. — Конечно, если тебе это по душе.

Лоренс внимательно посмотрел ей в глаза и понял, что как ни убеждал он ее последние несколько месяцев, Кирстен все еще боится поверить, что он так сильно любит ее.

— Я хочу переехать сюда, — ответил он и, заметив облегчение и радость в ее глазах, потянулся к ее губам.

Она так и не сказала ему об анонимных записках, да и некогда было подумать об этом из-за возникших проблем. Эти записки не имели никакого значения в сравнении с тем, что сейчас переживал Лоренс. Очевидно, это дело рук какого-то ненормального, и надо надеяться, что рано или поздно ему надоест заниматься этим. Она же должна посвятить себя Лоренсу и Тому.

— Ты, кажется, спятил! — фыркнула Руби.

— Отойди, ты мешаешь им, — сказал Лоренс, глядя, как грузчики с трудом тащат тяжелый ящик.

Руби, побледневшая после больницы и сбросившая несколько фунтов веса, прижалась к стене, потом спустилась вслед на Лоренсом в холл.

— Как, черт возьми, ты собираешься удержать сына, если будешь жить с подобной женщиной! — взвизгнула она. — Да тебя засмеют в суде! Они…

— Извините, сэр, — обратился к Лоренсу грузчик. — Эту коробку вы сдаете на хранение или берете с собой?

Лоренс, бросив на Руби сердитый взгляд, пошел взглянуть на содержимое коробки.

— Это я беру с собой.

— Эта женщина — твой злой рок! — заорала Руби, едва грузчик скрылся. — С тех пор, как она вновь появилась на сцене, тебя преследуют неприятности. От тебя ушла жена, с фильмом ничего не получилось, расстаешься со своим домом, а теперь из-за нее потеряешь и сына.

— Начнем с того, — крикнул Лоренс, — что Пиппа ушла от меня к другому. Надеюсь, ты не забыла об этом? Учти также, что Кирстен теряет больше всех из-за неудачи с фильмом.

— Как ты можешь говорить такое, если вынужден покинуть свой собственный дом?

— Ее капиталовложения больше, чем у любого из нас. Кроме того, она ведь собиралась начать новую жизнь. Она потеряла теперь надежду на это, но я намерен сделать все, чтобы помочь ей воспрянуть.

— А как насчет твоего сына? Или он для тебя уже не так важен?

— Не говори глупостей, Руби. А теперь — либо помогай, либо убирайся.

— Я не уйду, пока не заставлю тебя взяться за ум! — воскликнула она. — Зачем тебе переезжать к ней, если у меня есть дом?

— Я люблю ее, Руби. До тебя это доходит? Я люблю ее и хочу быть с ней. Том тоже. И точка.

— Что с тобой случилось, с каких это пор ты стал питать слабость к потаскухам? — фыркнула она.

Она охнула от страха, когда Лоренс повернулся к ней.

— Твое счастье, Руби, что ты не мужчина, иначе бы я душу из тебя вытряхнул за это, — процедил он. — А теперь убирайся. Сию же минуту — или я за себя не отвечаю!

Если бы он не выставил ее, Руби, возможно, торчала бы у Лоренса весь день, всячески его донимая, но даже после ее ухода настроение у него не улучшилось. Беда в том, что в словах Руби была доля правды. Переезжая к Кирстен, он рисковал тем, что ему не получить опеки над Томом. Но, видит Бог, Том сам хотел жить у Кирстен, и он тоже. Однако Лоренс знал, какую шумиху поднимут газеты вокруг дела об опеке, как будут обсуждать на все лады не его отцовские качества, а моральные принципы Кирстен. Впрочем, может, ему и удастся кое-что предпринять в этом направлении. Это будет выстрел с дальним прицелом — очень дальним, — но разве у него есть выбор?

— Черт возьми, Лоренс, — проворчал Кемпбел. — Ты хочешь, чтобы меня уволили?

— Дэрмот, ты и твоя газетенка почти разрушили ее жизнь, а теперь, если ты сделаешь это, то разрушишь и мою. Не дрейфь, я уже подкинул тебе сенсационную новость о том, что мы теперь живем вместе…

— Уже пять дней? — с недоверием спросил Кемпбел. — Почему же об этом никто не знает?

— Понятия не имею и не интересуюсь. А теперь, скажи мне, что намерен хоть раз поступить, как подобает порядочному человеку.

Кемпбел долго смотрел на него, кроша хлеб на тарелке и обдумывая ситуацию. Он совсем не собирался помогать Куколке Кирсти — зачем, если она никогда и ничего не сделала для него? Но, как бы ни возмущало его отношение к нему Лоренса в последние месяцы, он был очень привязан к этому человеку. Помнил он и о том, что Лоренс помог ему в трудные времена. Вообще-то он бы не возражал сделать то, что предлагал Лоренс. Это, возможно, помогло бы ему вырваться из когтей Диллис Фишер, да и Лоренс почувствовал бы себя обязанным ему и, наверное, дал бы ему работу, если Диллис его уволит. Но он не был уверен, что Диллис уволит его, она могла найти другой способ разделаться с ним за предательство, и Кемпбелу не хотелось думать, какой.

— Послушай, — сказал Кемпбел, когда официант подлил вина в их бокалы. — Буду с тобой откровенен, Лоренс. Диллис Фишер способна в любую минуту перекрыть воздух Кирстен. Я не знаю точно, как, но она уверяет, что смерть Анны Сейдж — дело рук Кирстен, и берется доказать это.

Лоренс побледнел от страха и отчаяния, губы его напряженно сжались.

— Тогда тебе придется остановить ее, Дэрмот.

— Не могу. Она сама себе — закон, ты это знаешь. Нет, нет, выслушай меня, — остановил он Лоренса. — Не знаю, как Диллис обыграет смерть Джейка Батлера, но стоит заглянуть в газеты, как становится понятно, что она вознамерилась приписать Кирстен и эту смерть. Может, ты что-то от меня скрываешь, Лоренс, но если тебе известно о том, что произошло на этих съемочных площадках…

— Дэрмот, я знаю столько же, сколько ты, Кирстен и любой из нас. Полиция пришла к выводу, что оба случая не внушают подозрений.

— А ты уверен, что полиция так считает? И что дела эти закрыты?

— Если бы они не были закрыты, мы не смогли бы уехать из Нового Орлеана.

— Это так, но Диллис намерена снова открыть их. Она хочет достать Кирстен, Лоренс, и что бы ни делали мы с тобой, это не остановит ее.

— Побойся Бога, Дэрмот, неужели ты всерьез думаешь, что Кирстен имеет отношение к этим смертям?

— То, что думаю я, не имеет никакого значения.

— Дэрмот! — в отчаянии пробормотал Лоренс, — я могу потерять своего сына, и это, несомненно, случится, если ты не остановишь Диллис Фишер. Я потеряю их обоих, Дэрмот…

— Ты мог бы сохранить Тома, если бы не связался с Кирстен.

От этих слов у Лоренса пропал аппетит, ибо он понимал, что Кемпбел прав. Но разве мог он оставить Кирстен, когда Диллис Фишер готовилась погубить ее? Он ничуть не сомневался в невиновности Кирстен, но для того, чтобы доказать это, придется вступить в борьбу — жестокую, затяжную, с перемыванием грязного белья на виду у всех. Какой же судья во всей стране присудит ему опекунство над Томом при таких обстоятельствах? Кемпбел сейчас — его единственная надежда и он должен убедить его положить конец этой безумной мести.

— Послушай, — сказал Лоренс. — Я знаю, что прошу тебя закрыть амбразуру своим телом. Я знаю, Диллис Фишер сделает все, чтобы ты никогда больше не получил работу на Флит-стрит, но…

— Да, ты совершенно прав, но даже если забыть о Диллис, я буду выглядеть очень глупо, отказавшись от всего, что до сих пор писал о Кирстен. Кто после этого поверит хоть одному моему слову?

— Но ты мог бы завоевать хорошую репутацию, признавшись в своих заблуждениях. Подумай, это было бы просто здорово!

— Ничего не выйдет.

— Почему?

— Просто не выйдет.

— А как выйдет, Дэрмот? Скажи, мне надо знать. Я должен знать это ради двух людей, которых люблю больше всего на свете.

— Ну что ж, — Кемпбел помолчал. — Возможно, выход есть. Учти, я говорю только «возможно». Многое будет зависеть от самой Куколки Кирсти. Хорошо, хорошо, не убивай меня, я больше никогда не буду так называть ее.

— Дэрмот, если ты поможешь нам выбраться из этой ситуации, Кирстен первая позволит тебе называть ее, как ты, черт возьми, хочешь!

Диллис Фишер сидела одна в своем офисе, окна которого выходили на Темзу. Она только что узнала о встрече Дэрмота Кемпбела с Лоренсом Макалистером и о том, что Кемпбел намеревался предпринять. Конечно, его следует остановить и его остановят, ибо он слишком много знает о том, как она преследует Кирстен, и нельзя позволить никаких откровений в газетах. Однако он собирался печатать это не в ее газете, а в какой-то другой — под псевдонимом. Ну что ж, он болван, если надеется, что у него есть хоть шанс проделать такое. Ему, наверное, уже известно, что она уволила его, а значит, это его не беспокоит, как бывало раньше. Сейчас ей нужно одно: найти быстрый и эффективный способ заставить его замолчать.

Она тихо рассмеялась и глубоко задумалась. Теперь, после смерти Анны Сейдж и Джейка Батлера она знает идеальный способ заставить Кемпбела замолчать. А у Кирстен Мередит, конечно же, есть убедительный мотив разделаться с ним.

Схема была такой стройной, что даже Диллис, иногда удивлявшаяся тому, как повороты и капризы судьбы играют ей на руку, с трудом верила в это. Она избавится от Кемпбела, а заодно пресечет для настоящего убийцы всякую возможность совершить какую-нибудь глупость, вроде чистосердечного признания полиции. Одним выстрелом она убьет двух зайцев, а вину за это возложит на Кирстен Мередит.

Конечно, нужно время, чтобы отработать детали, ибо каждый должен оказаться в нужном месте в нужный момент. Поэтому она, возможно, не успеет остановить Кемпбела. Но разве в этом дело? Она предвосхитит его историю своей собственной — правдивой, а вместе с тем изобличающей. Она очень долго ждала, когда можно будет напечатать такую статью, и правильно, что ждала.

— Соедините меня с редакцией газеты, — сказала она в микрофон селекторной связи несколько минут спустя.

— Машина ждет вас у подъезда, чтобы отвезти на обед к лорд-мэру, — ответила ее секретарша.

— Хорошо. А теперь соедините меня с Филиппом Макинтайром.