"Месть" - читать интересную книгу автора (Льюис Сьюзен)ГЛАВА 9— Ты что-то темнишь! — воскликнула Элен, когда Кирстен позвонила ей. — Ты же говорила, что Дзаккео будет в Риме? — Он вернулся, — невозмутимо ответила Кирстен, но Элен поняла, что она улыбается. — Не дурачь меня! — рассмеялась Элен. — И чем же вы теперь занимаетесь? Нет, можешь не рассказывать. Я и так все знаю. — Что ты имеешь в виду? Он только что взял трубку, так что не надо… — Кирстен! В сегодняшнем номере грязной газетенки Кемпбела целый разворот занят фотографиями, где ты абсолютно голая выделываешь кульбиты в бассейне, а Дзаккео любуется тобой. — Что? — У Кирстен перехватило дыхание. — Как, черт возьми?.. Кто сказал ему, что я здесь? — Понятия не имею, — ответила Элен, отыскивая взглядом пепельницу, — но он как-то узнал. Имей в виду, кроме фигового листочка, прикрывающего стратегическое место из уважения к цензуре, все остальное — как на ладони. Но выглядишь ты потрясающе! — Не могу поверить! — воскликнула Кирстен. — Ведь предполагалось, что никто не узнает, где я. А что он написал? — Ничего хорошего. Тебе правда хочется знать? — Нет! Боже, кто же сказал ему, где я? Вот что я хотела бы узнать! — Может быть, Джейн? — предположила Элен, затягиваясь и поглядывая из окна своей квартиры на оживленную Кроуч-Энд-Хай-стрит. — Не говори глупостей, — оборвала ее Кирстен. — Но она знает об этом. Так что, если ни ты, ни Дзаккео не звонили Кемпбелу… — Очень весело, — возмутилась Кирстен. — Но это не Джейн. — Почему? — Ей неоткуда узнать, если только ты не сказала ей, куда я еду… — Я? Да ты сама рассказала ей! — Ничего подобного. — Извини, но так оно и есть. Ты, правда, разговаривала со мной, но Джейн при этом была. Помнишь, что я говорила об этой девушке? Она непостижимым образом заставляет забыть о своем присутствии. Ну, ладно, я сказала то, что пришло в голову. Скорее это сделала Пиппа. Ей могла рассказать Джейн. Но вернее всего, проболтался Дзаккео. Пиппа — его издатель, а она в дружеских отношениях с Кемпбелом. — Я спрошу у него, — сказала Кирстен. — Но не думаю, что это Дзаккео. По-моему, он ни с кем не разговаривал по телефону с тех пор, как приехал. Так что попытайся узнать у Джейн, не сболтнула ли она что-нибудь Пиппе. Я хочу наконец выяснить, кто снабжает Кемпбела информацией. — Хорошо, — сказала Элен без особого энтузиазма. — Я ведь звоню в основном для того, чтобы попросить разрешения остаться в твоей квартире на сегодняшнюю ночь. Дело в том, что сегодня вечером Мелисса Эндрюс устраивает вечеринку для своей прыщавой дочки, и я обещала ей помочь. А поскольку они живут в двух шагах от твоей квартиры, я хотела бы переночевать у тебя. — Милости прошу, — ответила Кирстен. — Спасибо. А теперь расскажи, что у тебя с Марильяно. — Не сейчас, — Кирстен понизила голос, увидев, что Дзаккео вошел в комнату. — Ага! Как я понимаю, он рядом с тобой. Ну тогда отвечай мне только «да» или «нет». Ты с ним трахаешься? — Это не твое дело. — Да или нет? — Теперь да. — Теперь? — повторила Элен, озадаченная ответом. — Очевидно, что-то за этим скрывается. Расскажешь, когда вернешься. Ну и как он? Он оправдывает свою репутацию? — Вполне возможно. Элен хотела рассказать Кирстен, что написано в утренних газетах, но потом решила не делать этого. Скоро Кирстен сама все узнает и наверняка расстроится. Заголовок гласил: «Лиса кружит возле курятника». Изложив всю подноготную Дзаккео, а также сведения о его литературной работе и о крупном состоянии, Кемпбел сообщал, что писатель — близкий друг «одного из давнишних предметов страсти Куколки Кирсти», служанка которого уже угодила в сети, расставленные Мередит. Таким образом, остается лишь выяснить, какие планы строит Куколка Кирсти в Италии. Жизнь Кирстен преобразилась под пером Кемпбела в мыльную оперу, и как было известно Элен, вся страна с нетерпением ждала продолжения этого сериала. Впрочем, и Элен захватывало это чтиво, а когда появлялись фотографии Кирстен, она начинала понимать, почему паршивая газетенка Кемпбела идет нарасхват. Если бы Кирстен была не так ослепительно красива, никто ею не заинтересовался бы, но такая потрясающая красота вызывала зависть и ненависть. Некоторые пытались высмеивать Кирстен, как это сделали обозреватели утреннего выпуска светской хроники, который Элен только что смотрела по телевизору. — Ну что ж, — резюмировала Элен, — придется набраться терпения и подождать, пока я не узнаю все подробности, но какими бы они ни были, живи в свое удовольствие, крошка! — Так и будет, — улыбнулась Кирстен. Пообещав позвонить через несколько дней, Элен повесила трубку. Перечитав статью Кемпбела несколько раз, Элен почти выучила ее наизусть. В тот же день ближе к вечеру она стояла, опершись о дверной косяк, в доме Мелиссы Эндрюс с большим бокалом водки в руках. Элен чувствовала себя старой развалиной. Ей так не повезло в жизни, думала она, что она даже не может найти подходящего мальчика, который отвлек бы ее от мрачных мыслей. Услышав донесшиеся из сада крики, она обвела взглядом цветущих молодых людей и тут же почувствовала приступ тошноты. Конечно грустно, когда тебе за сорок, ты толстеешь, и тебе нравятся такие же толстеющие сорокалетние мужчины, но если тебя безумно влечет к мальчикам со свежей кожей, узкими бедрами, стройными телами, едва развитой мускулатурой и неопытными пенисами, это — настоящая пытка. Черт возьми, чему бы только она не научила их, попадись они ей в руки, но тут не разгуляешься, во всяком случае, под бдительным взглядом Мелиссы. Ее хватил бы удар, узнай она, что Элен хочет совратить кого-нибудь из сынков ее буржуазных друзей. Разве это справедливо, размышляла Элен, опрокидывая очередную порцию водки. Взять, к примеру, Кирстен — она сейчас в Италии, трахается до изнеможения с единственным толстеющим сорокалетним мужчиной, который, возможно, чего-то стоит в постели. А вот она, Элен, стоит здесь в дверях как обделенная судьбой старая дева, у которой остался единственный шанс, получить удовлетворение — это отправиться домой и мастурбировать. Это, конечно, не совсем так, печально напомнила она себе. Ей есть куда пойти и с кем провести время. Чем больше она пила, тем охотнее склонялась к тому, чтобы уступить соблазну. Элен снова налила себе водки, выпила ее залпом и снова наполнила бокал. Она едва верила, что подобное происходит с ней, но, увы, так оно и было, причем началось это довольно давно. Пьяная или трезвая, она вожделела к человеку, при одном взгляде на которого у нее замирало сердце. Может, это сильно сказано, но раньше она не выносила его. Кажется, она заподозрила, что он постепенно влюбляется в Кирстен, печально размышляла Элен. Или она дошла до такого отчаяния, что готова на все, лишь бы уйти от одиночества? На губах ее появилась чуть заметная улыбка. Интересно, как бы он реагировал, если бы она позвонила и предложила ему встретиться в квартире Кирстен? Господи, чего только не приходит в голову! Пригласить Дэрмота Кемпбела в дом Кирстен?! Интересно, пришел бы он? Она этого не узнает, если не позвонит ему. И почему это одной Кирстен достаются все удовольствия? Она позабавится, заинтриговав Кемпбела, притом любопытно узнать, на что он годен в постели… Час спустя Элен сидела напротив Кемпбела в гостиной Кирстен. По мере того, как возбуждение от водки проходило, настроение ее ухудшалось, и она чувствовала презрение к нему. Когда он снял очки, Элен заметила, какой беспомощный у него взгляд. Лоб его избороздили глубокие морщины, сейчас более заметные, чем обычно, потому что он хмурился. Рот его казался меньше, ибо в сумерках нос как-то странно нависал над ним. Нет, его нельзя назвать красавцем. Однако, когда он улыбался… Она перевела взгляд на его руки. Он оперся локтями на колени и сжал короткие пальцы, покрытые волосами и похожие на обрубки. Очевидно, он собирался в спешке и забыл застегнуть манжеты и надеть носки. Интересно, кто за ним присматривает, думала она. Судя по всему, он уделял себе мало внимания. Его поведение заставляло предполагать, что он так же, как и она, сыт всем по горло и устал от жизни. Или ей это только казалось, потому что она хотела этого. Приглядевшись внимательней, Элен заметила, что у него дрожат руки. Наверное, он тоже пил. Может, по той же причине, что и она — желая заглушить одиночество? После ее телефонного звонка он быстро примчался сюда. Неужели потому, что хотел встретиться с ней? Нет, скорее он спешил сюда в надежде услышать от нее что-нибудь еще о Кирстен. Ее вдруг охватило негодование. Кирстен… вечно эта Кирстен… — Тебе она нравится? — тихо спросила Элен. — Кто? — Кирстен. Кто же еще? Минуту-другую он внимательно глядел на нее, потом закрыл лицо руками, запустив пальцы в волосы. — Не знаю, — ответил он. — Иногда мне кажется, что да… — Он поднял голову, и Элен почему-то тронули его всклокоченные волосы. — Зачем ты позвала меня сюда? — спросил он. — Не знаю. Может, мне просто захотелось поговорить. Он едва сдержал смех. — Со мной? Мне казалось, что ты меньше всего… — Мне тоже так казалось. Кемпбел поднялся, сунул руки в карманы брюк и подошел к камину. Он не понимал, что происходит. Может, в сгущающихся сумерках незаметно презрение, которое всегда выражали ее глаза? Должно быть, он слишком много выпил, если ему почудилась нежность в ее голосе. Но одно Кемпбел знал твердо: он вторгся на чужую территорию, причем не только в буквальном смысле. — Это случилось на вечеринке, — сказала она. Он взглянул на нее, и ему показалось, что пол, как палуба, заходил у него под ногами. В ее обычно дерзких глазах было смятение, а на лице, всегда бесстрастном, отразилось чувство, которое он пока не мог определить. — На вечеринке у Макалистеров, — продолжала она. — Ты что-то такое сделал… или сказал, не помню. Но это не оставило меня равнодушной. — В каком смысле? — глухо спросил он. Она долго смотрела на него молча, потом откинула голову и закрыла глаза. — О Господи, сама не знаю, что говорю. — Но ведь мы с тех пор виделись? — заметил он. — Да. — Послушай, Элен, ты должна знать… Я хочу сказать, тебе должно быть понятно… — Он замолчал и уставился в холодный камин. — Что должно быть мне понятно? — спросила она, не открывая глаз. — Ничего, — прошептал он. Разве он мог сказать ей? А вдруг он неправильно ее понял? Ведь раньше она не выносила его, просто корчилась, когда он находился рядом. Когда Элен нарушила молчание, уже совсем стемнело, и комнату освещал лишь тусклый свет уличного фонаря. — Поговори со мной, Дэрмот, — сказала она. — Расскажи мне, что ты на самом деле чувствуешь к Кирстен? Он медленно сел на диван. — Элен, — начал он, — я так запутался, что сейчас сам не знаю, что испытываю к чему бы то ни было. Элен улыбнулась и перевела глаза на деревенский пейзаж, висевший над инкрустированным деревянным шкафчиком. — Однажды Кирстен переспала с одним человеком, чтобы он дал мне работу, — сказала она. — Вот какая она подруга! — Элен посмотрела ему в глаза. — А я пересплю с тобой, Дэрмот, чтобы ты отцепился от нее. Он потер рукой небритый подбородок и судорожно сглотнул. — Я не хочу этого. У Элен екнуло сердце. Ведь это был только предлог. — Почему? Не потому ли, что ты предпочел бы переспать с ней? Он посмотрел на нее и печально улыбнулся. — Нет. Потому что из этого ничего не выйдет. Тебе ведь хорошо известно, что не я затеял эту месть. — Тебя беспокоит, что она все еще любит Лоренса? — Если это так, то что она делает у Дзаккео? Элен рассмеялась. — Думаю, ты знаешь: ищет новую возможность подобраться к Лоренсу. — У Лоренса крепкая семья. Ей не удастся вернуть его. Элен пожала плечами. — Тебе виднее. Может, ты прав, она его не вернет. Но неужели ты думаешь, что у тебя есть шанс? — Я не хочу ее, Элен. Она поднялась, включила лампу и задернула шторы. — Так кого же ты хочешь? — спросила она, встав у него за спиной. — Ты знаешь, что тебя, — выдавил Кемпбел. — Но ты только что сказал… — Я не хочу получить тебя на таких условиях, — с отчаянием отозвался он. — Правда в том, Дэрмот, что ты сам не знаешь, чего хочешь. Скажи, почему ты не написал о причине разрыва Кирстен с Лоренсом? Кемпбел посмотрел на нее и Элен отвела взгляд. — Ты не написал об этом, чтобы защитить ее? — спросила она. — Отчасти. Не можешь ли ты объяснить мне, что здесь происходит? Похоже, ты ревнуешь, не так ли? — Вот как? — крикнула она и тут же, к его удивлению, расплакалась. — Элен! — Он попытался обнять ее. Она повела плечами, высвобождаясь из его рук. — Скажи, когда ты намерен написать об этом, Дэрмот? Я должна знать. — Я не собираюсь публиковать это. — Почему? — Не могу. — Потому что ты в нее влюбился? — Нет. Но стоит мне только сказать об этом Диллис, и в печати появится имя Лоренса. А теперь послушай меня. — Он схватил ее за руку. — У тебя нет причин ревновать к ней. По крайней мере, меня. Она очень красивая, любой может потерять из-за нее голову… Ты меня слышишь, Элен? — Скажи, кто рассказал тебе о причине их разрыва, Дэрмот? Я рассказала тебе обо всем, кроме этого. Так кто же? — Ты ведь знаешь, что я не могу сказать. — Но она решит, что это я. — Сядь сюда, — сказал он, обнимая ее и подводя к дивану. — О Боже, — всхлипнула Элен, когда он положил ее голову себе на плечо. — Чего ты добиваешься? Какой же ты мерзавец! Презренный мерзавец, шантажист, заставивший меня предать лучшую подругу… Я должна ненавидеть тебя. И я действительно тебя ненавижу. Элен подняла голову, и, увидев ее огромные влажные глаза, Кемпбел с удивлением понял, что ему не нужен никто, кроме нее. Он смахнул слезы с ее щеки. — Признайся Кирстен во всем, — сказал он. — Лучше, чтобы она узнала об этом от тебя. Элен долго молчала. Потом неуверенно покачала головой. — Не могу, — прошептала она. — Не хочу потерять подругу. Кемпбел вздохнул и, когда она снова положила голову ему на грудь, обнял ее. Она наверняка понимает, что вся эта травля ему не доставляет удовольствия. Он — всего-навсего пешка в игре Диллис. Будь его воля, все, что сделала Элен, осталось бы в прошлом. Как и тайны Лоренса. От гнева у него заходили желваки. Кто бы мог подумать, что их втянут в битву, которую вела одна женщина против другой не на жизнь, а на смерть! Удовлетворяя свои прихоти, какая-то старуха коверкала их судьбы! Все это, черт возьми, так несправедливо! Будь у него малейшая возможность, он пошел бы на крайние меры и устранил бы Кирстен. Угрызения совести не особенно мучили бы его, ибо такая красавица, как она, всегда найдет способ выжить. Но эту игру вела Диллис, а не он. Кемпбел многое отдал бы, лишь бы только вырваться из клещей проклятой маньячки. Элен чуть шевельнулась в его объятиях, и его злость утихла. Сейчас Кемпбел думал только о ней, и ему безумно хотелось поцеловать ее. — Я думаю, что надо оставить все, как есть, — сказал он. Элен кивнула, и когда он взял ее за подбородок и приник к ее губам, у нее перехватило дыхание. — Ты сможешь с этим справиться? — спросил он, наконец оторвавшись от нее. — С нашими отношениями или с обманом? — Мне кажется, это связано. — Я ведь актриса! — О, будь я проклят! — простонал он. — Скажи мне, что хоть сейчас ты не играешь! Она взяла его руку и поднесла к губам, потом поцеловала по очереди каждый палец. — Не играю, — улыбнувшись, сказала она. Кемпбел ушел из квартиры Кирстен только в семь часов вечера следующего дня. Через минуту после его ухода в дверь постучали. — Джейн! — изумленно воскликнула Элен, почувствовав, что у нее подкосились ноги. Она бросила взгляд на улицу, желая убедиться, что Кемпбел успел скрыться из виду. — Что ты здесь делаешь? — Я пришла к Кирстен, — ответила Джейн. — Она в Италии. — Я подумала, вдруг она вернулась. — Нет, нет. Ну входи же, чего стоять на пороге. Когда они прошли на кухню, Элен потуже затянула пояс на халате, все еще не придя в себя оттого, что чуть было не попалась. Страшно подумать, что минутой раньше Джейн столкнулась бы с Кемпбелом на пороге. — Хочешь чего-нибудь? — спросила она. — Кофе? Чаю? — Ничего не надо, спасибо. Элен смотрела на нее, не зная, о чем с ней говорить. Джейн попыталась улыбнуться, потом, к удивлению Элен, разразилась слезами. — Что случилось? — спросила Элен. Ее поразило, как подурнела Джейн, заплакав. — Ничего. Правда, ничего! — воскликнула Джейн и бросилась в ванную. Элен стояла в раздумье, пытаясь подавить раздражение. Ей нужно сейчас столько всего обдумать, а вместо этого приходится возиться с этой девчонкой. Надо поразмыслить о своих чувствах к Кемпбелу и о том, что произошло между ними. А произошло нечто немыслимое и, случись это не с ней, она никогда не поверила бы, что такое бывает. Они провели всю ночь, не разжимая объятий, но даже не попытались заняться любовью. А ведь Элен пригласила его сюда именно с этой целью. Впрочем, она ни на что не променяла бы этой ночи, как-никак ни один мужчина не вел себя с ней таким образом. Должно быть, такое выпадало только на долю Кирстен. Мысль о Кирстен привела ее в смятение. Элен охватило чувство вины, ведь она предала свою самую близкую подругу! Каждая из статей Кемпбела основывалась на информации, полученной от нее. Пытаясь спасти собственную шкуру, боясь, что раскроется ее собственное прошлое, она рассказывала Кемпбелу все, что он хотел узнать о Кирстен. Но Элен не ограничилась прошлым, докладывая ему и о повседневной жизни Кирстен, в частности и о том, что она подружилась со служанкой Лоренса. Именно Элен сообщила ему, что Кирстен сейчас в Италии у Дзаккео Марильяно, связанного узами дружбы с семьей Макалистеров. Но Элен скрыла от него причину разрыва Кирстен с Лоренсом. Она понятия не имела, откуда Кемпбел узнал об этом, и ей было страшно подумать, что есть кто-то еще, предающий Кирстен так же безжалостно, как и она, человек, который, подобно Диллис Фишер, одержим решимостью отомстить Кирстен. Элен знала, что шансы Кирстен вернуться к своей профессии равны нулю. Диллис готова использовать любые средства, чтобы карьера Кирстен не состоялась. Кемпбел же решил не допустить, чтобы Кирстен встала между Лоренсом и Пиппой. Но есть еще и Дзаккео, напомнила себе Элен, почувствовав укол ревности. У Кирстен всегда кто-то есть. Диллис приказала Кемпбелу приложить все усилия, чтобы разорвать связь Кирстен с Дзаккео, однако Элен сомневалась, подействует ли на Дзаккео газетная информация, особенно в английской прессе. Она вздрогнула, услышав, как открылась дверь ванной комнаты. Джейн не было так долго, что Элен забыла о ней. — С тобой все в порядке? — спросила она, когда Джейн вошла на кухню. — Думаю, да, — ответила Джейн, шмыгнув носом и промокнув его обрывком туалетной бумаги. — Хочешь поговорить? — предложила Элен, надеясь, что та откажется. Джейн, закусив нижнюю губу, с трудом подавила рыдание. Ее глаза, обычно спокойные, ярко блестели, она быстро осмотрела кухню, затем, к удивлению Элен, подошла к сушилке для посуды и, взяв полотенце, начала перетирать тарелки. Элен наблюдала за ней, понимая, что Джейн делает все это автоматически. — Я сегодня отвезла Тома к родителям Лоренса, — сказала Джейн, положив полотенце на место. — Что ж, это хорошо. Джейн взглянула на нее. — Я отвезла его туда по просьбе Пиппы, — добавила она. — Мы с Томом часто бываем там. — Прекрасно, — отозвалась Элен. — Это потому… — на глаза Джейн снова навернулись слезы. — Ну, Пиппа хотела, чтобы мы с Томом не путались под ногами, когда она будет упаковывать вещи… Том до сих пор у дедушки с бабушкой и останется там на ночь. Я тоже. Родители Лоренса очень хорошо ко мне относятся. Всегда стараются показать, что рады мне… — Уверена, что так оно и есть. Ты правда не хочешь кофе? — Нет, спасибо. Я только что из дома. Пиппы там уже нет. — Элен заметила, что Джейн с трудом сдерживает слезы, и очень надеялась, что она не зарыдает. — Я знала, что она уезжает, — непроизвольно вырвалось у Элен. — Так значит, Пиппа упаковывала вещи, и это вывело тебя из равновесия? Джейн взглянула на нее. — Вы не понимаете, — сказала она. — Пиппа не просто уехала на несколько дней. Она укладывала вещи, потому что… — Последние слова она произнесла сдавленным голосом, и Элен показалось, что она чего-то не поняла. — Что ты сказала? — спросила она. — Пиппа ушла от Лоренса, — прошептала Джейн. Элен не успела ответить. — Что мне делать? Что делать? — рыдала Джейн, закрыв лицо руками. — Ну, ты едва ли можешь что-нибудь сделать, — заметила Элен. — Ведь это их дело, не так ли? — Но подоспей я вовремя, я сумела бы удержать ее. — Я уверена, что это дело Лоренса. — Но Лоренс ничего не знает! — воскликнула Джейн. — Он в Америке и вернется в конце следующей недели. Не знаю, следует ли мне позвонить ему и все сказать или же просто ждать его. Я надеялась, что Кирстен сможет мне что-нибудь посоветовать. Элен не знала, что знает Джейн о чувствах Кирстен к Лоренсу, а потому осторожно спросила: — А ты уверена, что Лоренс об этом не знает? Не могла же она уехать, ни слова не сказав ему? — Она оставила записку. — Вот видишь! Тебе известно, куда она уехала? — спросила Элен из любопытства. Джейн кивнула. — Она улетает завтра в Италию. А сегодня побудет у своей матери. — В Италию? — недоуменно повторила Элен. Джейн снова кивнула. — Пиппа ушла от Лоренса к Дзаккео. — Но сейчас у Дзаккео Кирстен. — Элен ощутила головокружение. Услышать такое и здоровому не под силу, а уж с похмелья… — Кирстен знает, что Пиппа летит туда? — спросила она. — Не знаю. — Думаю, нам лучше это выяснить, не так ли? Элен позвонила на виллу Дзаккео, но ей никто не ответил. В долине еще стоял утренний туман, роса блестела на яркой зелени листвы. Сквозь раскрытое окно спальни повеял свежий ветерок и разбудил Кирстен. Дзаккео еще спал. Кирстен обожала эти чудесные утренние часы поздней весны. Казалось, во всем мире нет другого такого же изумительного места, где было бы так приятно нежиться в спальне, украшенной старинными гобеленами, у распахнутого окна. Рука Дзаккео скользнула по ее животу, и ресницы Кирстен затрепетали. Она не шевелилась, притворяясь спящей, но когда Дзаккео склонился над ней, на ее губах заиграла улыбка. — Доброе утро, cara mia,[1] — пробормотал он, когда она открыла глаза, и, нежно поцеловав ее в губы, приподнялся и стянул с нее простыню. Соски на груди Кирстен затвердели от прохладного воздуха, она заложила руки за голову и откинулась на подушки, позволив Дзаккео любоваться собой и возбуждаясь от его взгляда, медленно скользившего по ее телу. Его взгляд был почти таким же чувственным, как прикосновение. Когда его руки скользнула на ее бедра и раздвинули их, Кирстен взглянула на зеркальный потолок. Там медленно двигалось их отражение, и Кирстен увидела, как он наклонил голову, чтобы поцеловать островок волос, которые он уже раздвинул пальцами. Высокая, с хорошо развитыми формами, Кирстен казалась рядом с ним почти хрупкой. Его сильные плечи источали эротическую притягательность, как и его опытные пальцы. Ей нравилось смотреть на широкую грудную клетку, мощные бедра. На животе у Дзаккео, правда, был лишний жирок, но в этом огромном мужчине было что-то очень чувственное. Уже пять дней подряд они спали, гуляли, болтали и занимались любовью. И чем ближе она узнавала его, тем больше он ей нравился. Интеллектуальное общение с ним доставляло Кирстен необычайное удовольствие, а его раскатистый заразительный смех заставлял вибрировать ее тело, и она тут же тянулась к нему, испытывая желание. Добиться у Дзаккео прощения за то, что она так бесцеремонно оттолкнула его в первый вечер, оказалось проще, чем ожидала Кирстен. Дзаккео сказал, что вернулся из Рима из-за нее и, конечно, ему хотелось сразу определить их отношения. Поэтому он тотчас простил ее, успокоил ее опасения. Его нежные руки сгладили неприятные воспоминания, а его животная грубость при утолении страсти привязала Кирстен к нему и только к нему. Он понял все, что происходило в тот вечер в ее душе, и теперь хотел показать Кирстен, что она права, перечеркивая прошлое, что это неизбежно, потому что здесь, с ним начинается новая жизнь, полная надежд и осуществимых мечтаний. Кирстен вздрогнула и плотно вжала голову в подушку, почувствовав, как его язык скользнул по самым чувствительным точкам ее тела. Дзаккео поднял голову и она недовольно застонала. Но он накрыл ее своим телом, и Кирстен широко развела руки, чтобы принять его. Он вошел в нее, и Кирстен, снова взглянув на зеркальный потолок, увидела, как размеренно двигаются его бедра. Она обхватила длинными ногами его талию и, опустив вниз глаза, заметила, что он внимательно наблюдает за ней. Она улыбнулась и закрыла глаза, потому что у нее не хватало духу смотреть, как он занимается любовью, как рассчитывает каждое свое движение, чтобы доставить ей удовольствие. Да, он был непревзойденным мастером. Тишину спальни нарушил резкий телефонный звонок. Кирстен раздраженно вздохнула и опустила ноги на постель, а Дзаккео потянулся к аппарату. Однако, слушая голос на другом конце линии, он не отпускал ее, погружаясь все глубже в ее тело. — Это тебя, — сказал он, положив трубку ей на плечо. Дзаккео приподнялся, опираясь на руки, и взглянул туда, где сливались их тела, Кирстен не выдержала и швырнула трубку на место. Дзаккео рассмеялся, приподнял руками ее бедра и таким мощным рывком вошел в нее, что она прижалась к нему всем телом и вскрикнула от сильнейшего ощущения, пронзившего ее. Он быстро перевернулся на спину, и Кирстен, оказавшись сверху, с наслаждением встречала каждый мощный рывок его бедер. Снова зазвонил телефон. Дзаккео, замедлив темп, но не останавливаясь, взял трубку. Кирстен, опершись спиной о его колени, откинула назад голову. Его большой палец коснулся ее между ног. Она взглянула вниз и заметила, как он улыбнулся и, не сказав ни слова, положил трубку на место. Он умел сдерживать свой оргазм немыслимо долго, всегда дожидаясь того мгновения, когда она будет готова. И как только дрожь охватывала ее, он точными движениями доводил их обоих до экстаза. Несколько минут спустя он начал тихо похрапывать. Кирстен с улыбкой посмотрела сверху на лицо Дзаккео. Нежно поцеловав его в губы, она осторожно высвободилась из его объятий и пошла в ванную. В тот день они собирались поехать в Сиену, где он хотел провести ее по всем местам, связанным с его последней книгой. Кирстен с нетерпением ждала этой поездки. Она любила Италию и понимала, что возможность увидеть один из самых прекрасных городов глазами Дзаккео Марильяно сулит ей незабываемую радость. Она окончательно решила, что пробудет в Тоскане еще недели две, а потом вернется в Англию, чтобы посетить библиотеки и поработать там с необходимыми ей материалами. Хотя Дзаккео частенько отвлекал ее, работа над проектами продвигалась вперед, особенно над одним сюжетом, который ей очень хотелось показать Элен. Для нее там была великолепная роль, и, возможно, посоветовавшись, они решат, кому можно заказать сценарий. Мысль о возвращении в Англию, как ни странно, не вызывала у нее особого беспокойства. Что бы Дэрмот Кемпбел ни написал о ней за последнее время и что бы ни замышлял написать в дальнейшем, это волновало ее так же мало, как и Дзаккео, считавшего, что их жизнь никого не касается, а общественное мнение не имеет ни малейшего значения. Теперь, когда она знала, что почти на каждый уик-энд сможет улететь сюда, к Дзаккео, жизнь в Англии будет намного легче для нее. — Ой! — вскрикнула она, когда Дзаккео, войдя в ванную, шлепнул ее по заду. — Пора ехать, дорогая, — сказал он, включая душ. — Уже? — спросила Кирстен, втирая крем в предплечья. — Я думала, что мы выедем не раньше обеда. Он повернулся к ней, шутливо изобразив печаль. — Ты не так поняла меня, дорогая. Пора ехать тебе, а не нам. — Как ты сказал? — переспросила Кирстен. Он пожал плечами. — Мой издатель, Пиппа, прибывает сегодня. И лучше, чтобы тебя здесь при этом не было. Кирстен застыла в изумлении. — Какая разница, буду я здесь или нет? — спросила она. — Тебе лучше уехать, — повторил Дзаккео. — Раймондо отвезет тебя в аэропорт, — добавил он и, закрыв дверь, встал под душ. Кирстен, онемев, продолжала стоять, глядя сквозь запотевшее стекло на его массивную фигуру под душем. Она не могла ни думать, ни двигаться, но опомнившись, почувствовала, что ее трясет от возмущения. Она распахнула дверь душевой и выключила душ. — Что ты, черт возьми, имеешь в виду, говоря, что мне лучше уехать? — гневно спросила она. — Я что, собака, которую можно прогнать? Ты предложил мне пробыть здесь столько, сколько я захочу… — Ах, дорогая, — вздохнул он, оборачиваясь к ней. — Ты устраиваешь целую драму на пустом месте. — На пустом месте? — заорала она. — Пять дней и пять ночей подлинной страсти — это пустое место? — Но на что ты рассчитывала, моя хитрая лисичка? Что я изменю в твою пользу завещание? Кирстен отпрянула, словно ее ударили. Она еще не читала статейку Кемпбела и не знала, что, назвав ее так, Дзаккео цитировал его. Но эти слова и намек на завещание причинили ей боль. — Не могу поверить, что ты способен на это, — захлебнувшись от обиды, сказала она. — Не верю, что ты так думаешь обо мне. Я приехала сюда… — Ты приехала сюда, дорогая, потому что рассчитывала так или иначе извлечь из этого выгоду. Получить мое состояние или Лоренса Макалистера. А возможно, и то, и другое. Но ты не воспользуешься ни знакомством с его женой, ни моим состоянием, чтобы осуществить свои планы. — Но ты пригласил меня… — Еще бы! Мне всегда хотелось заняться с тобой любовью. И ты это знаешь. Ты так красива, что каждому мужчине хочется трахнуть тебя! Ты, моя красавица, подобна Венере. Ты занимаешься любовью, как богиня, но перехитрить Дзаккео Марильяно не так-то просто. Я вижу тебя насквозь и знаю, что тебя, Кирстен Мередит, снедает жадность к богатству. — Он поднял брови. — А может, в тебе все еще живет надежда заполучить Лоренса Макалистера? Лоренс стоял у кровати, уставившись невидящим взглядом на записку Пиппы. Несмотря на ее заверения, что с ней все в порядке, он отменил поездку в Новый Орлеан и вернулся в Лондон. И теперь, помоги ему, Господь, Лоренс очень жалел об этом. Знай Лоренс заранее, что ждет его в Лондоне, он, возможно, никогда не вернулся бы. Но, может, он подсознательно боялся этого, а потому так отчаянно хотел увидеть ее? Однако, откуда было ему знать, если он искренне верил, что она его любит. Тем не менее, думал он, теперь все стало на свои места. Испытывая угрызения совести, Пиппа обвиняла его в любовных интрижках. Он почувствовал укол ревности, представив ее в объятиях Дзаккео. Боже милостивый, все это время она хотела, чтобы он в кого-нибудь влюбился: тогда ей было бы легче оставить его. Ее постоянно раздражал Том, потому что именно из-за него Пиппе было тяжело решиться бросить их. Давно ли она запланировала это? Когда начала лгать ему? Он оперся руками о туалетный столик, тупо глядя на едва заметные следы на пыльной поверхности, оставшиеся от вещиц, которые она взяла с собой. Почему только теперь он начал понимать, как много Пиппа для него сделала? Ведь только благодаря ей он смог пережить то, что произошло тогда с Кирстен, выбросить все из памяти и идти вперед. Опустившись в кресло, Лоренс закрыл лицо руками. Кирстен! Кирстен! Кирстен! Он должен был предположить, что такое может случиться, после того, как она вернулась в Англию. Уже несколько недель он ощущал эмоциональный спад и из-за своей любви к Пиппе не заметил вовремя самого горького обмана в своей жизни. Но только сейчас, может быть, он впервые понял, что обмана не было. Он любил Пиппу, по-настоящему любил ее. Потрясение, вызванное ее уходом, сменилось депрессией. Знал ли Том об ее отъезде? Ему, конечно, сказали, что она уезжает, но знает ли он, что мамочка не вернется? Сердце его сжалось от любви к сыну и желания защитить его. Лоренс пошел в комнату Тома и уселся на его кроватку. Он был в полном смятении. Что им делать без нее? Что за жизнь предстоит им без женщины, которую они любят? Он посмотрел на невинное детское личико и беззащитные ручонки, и у него защемило сердце при мысли о том, как Том, не подозревающий о свалившемся на них несчастье, обрадуется, увидев его. Между ними всегда существовала близость, которую многие считали необычной: уж слишком мал был Том. Теперь Лоренс подумал, уж не намеренно ли Пиппа подталкивала их друг к другу, зная, что когда-нибудь уйдет? Не выдержав, Лоренс сгреб Тома в охапку и крепко прижал к себе. Том в полусне обвил ручонками шею Лоренса и положил голову ему на плечо. Лоренс пригладил ему волосенки и нежно поцеловал в щечку, стараясь не выказывать всей силы своей любви. «Пиппа! — воскликнул он про себя. — Пиппа, ради Бога, пусть все это окажется сном. Пусть я открою глаза и увижу, что ты сидишь здесь и смеешься надо мной…» Несколько минут спустя он услышал, как в комнату вошла Джейн. Лоренс не повернул головы, не желая, чтобы она заметила слезы на его щеках. — Звонит Дэрмот Кемпбел, — тихо сказала она. — Я перезвоню ему, — сухо ответил он. Но когда Джейн уже подошла к двери, Лоренс вспомнил, что Дэрмот зачем-то пытался дозвониться ему еще в Штатах. — Подожди, — сказал он. — Я возьму трубку. Он осторожно передал Тома Джейн и направился в спальню. — Наконец-то! — громко воскликнул Кемпбел, заставив Лоренса поморщиться. — Я уже несколько дней пытаюсь связаться с тобой. Я только что узнал, что ты вернулся, и хочу сообщить тебе последние новости. — Что за новости? — хмуро спросил Лоренс. — Значит, ты не видел моей статьи в субботнем номере. Конечно, я и не рассчитывал, что ты ее прочитаешь, когда тебя носит по всему свету. Кстати, как у тебя дела в Лос-Анджелесе? Все прошло удачно? — Да, — Лоренс глубоко вздохнул. — Послушай, Дэрмот, давай ближе к делу. — Понимаю. Дружище, Куколка Кирстен сейчас в Италии и трахается там не с кем иным, как с Дзаккео Марильяно! Ведь ты же знаешь, кто издатель Марильяно. А за кем замужем издатель Марильяно? Улавливаешь, Лоренс? Кирстен Мередит делает новый тактический ход. Она уже заполучила твою служанку, обхаживает твоего лучшего друга, и, не успеем мы оглянуться, как она станет задушевной подружкой твоей жены. Я, конечно, понимаю, что рискую, но решил сказать тебе об этом. Слушая Кемпбела, Лоренс чувствовал, как в нем постепенно нарастает гнев. — К твоему сведению, Дэрмот, — рявкнул он, — моя жена только что улетела в Италию, чтобы трахаться с Дзаккео Марильяно. Так что внеси поправки в свои прогнозы. И не доставай меня больше Кирстен Мередит или… — Что? — задохнулся от неожиданности Кемпбел. — Что ты говоришь? Я правильно тебя понял? Пиппа уехала туда… — Ты понял все правильно. — Ты имеешь в виду…? Ты говоришь, что вы с ней…? Что, черт возьми, происходит? Я всегда думал, что вы с ней… — Значит, ты ошибался. Похоже, мы оба ошибались. — Господи, Лоренс! Не знаю, что и сказать. Ты уверен, что это так? Потому что, говорю тебе, Куколка Кирсти тоже там. — Мне, черт возьми, наплевать на Кирстен Мередит, — разъярился Лоренс. — От меня ушла жена, ушла к моему лучшему другу, как ты его называешь… — Я еду к тебе, — прервал его Кемпбел. — Нет. Мне нужно время, чтобы поразмыслить над всем этим… — У тебя еще будет время. А сейчас тебе следует напиться. — Это мне нужно меньше всего. Не забудь, что со мной сын. И я сейчас у него один. — У него есть няня. — Пойми, он может потерять мать! И я должен предотвратить это. Так что не суетись, Дэрмот. Я тебе позвоню. Он швырнул трубку и уже собирался отойти от кровати, как вдруг его взгляд упал на записку Пиппы. Он поднял ее и смял. Нет, еще не все потеряно. Еще далеко не все потеряно. Потрясение пройдет и гнев выветрится довольно быстро. Но он должен сделать все, что в человеческих силах, чтобы вернуть жену. У него нет другого выхода, потому что он не вынесет жизни без нее. Пиппа неподвижно сидела во тьме, как изображение на картине. Глянцевая поверхность фотографии холодила кончики пальцев. Фотография чуть поблескивала, придавая неземную красоту прекрасным выразительным глазам. Тепло ее кожи словно передаваясь бумаге, оживляло черты любимого лица. Ей казалось, что она слышит его смех, чувствует, как он отдается в ее сердце. На губах у нее появилась мечтательная улыбка, но, когда она закрыла глаза, чудесные видения прошлого исчезли и ее охватил страх. Все менялось. Так много произошло. От нее ничего не зависело. Что станет с ее ребенком? И тут, будто почувствовав ее отчаяние, малыш заплакал. Этот звук становился громче и громче. Она замотала головой, словно ее подвергли незаслуженному жестокому наказанию, и обхватила голову руками. Ей надо было подойти к нему, надо… Но она не могла… |
||
|