"Поговори со своей тенью" - читать интересную книгу автора (Андреева Наталья)

ИСТОРИЯ НОМЕР ДЕСЯТЬ

«На этот раз я ничего не буду комментировать, потому что и так понятно: Близнецы — это мы с Виолой. Ибо с некоторых пор я говорю «нас». Он нас не понял. Он нас обидел. Он нас обманул. Ну и так далее. Это был краткий период полного единения, хотя, как и в случае с любыми близнецами, характеры у них (то есть у нас) сформировались разные. Но они — дети одной матери и одного отца, рождены в один день и потому похожи как две капли воды.

Нас объединила ненависть. И не только с Виолой. Я уже давно не упоминала имени Большой Махи, но это не значит, что та исчезла с горизонта. Просто не было повода. Но когда мы с Фиалкой с неделю не появлялись на тренировках, она не могла не забеспокоиться. А не появлялись мы по причине вполне понятной: по состоянию здоровья.

Большая Маха позвонила во вторник и спросила:

— Что случилось? Почему прогуливаем? Александра Белова решила бросить тренироваться?

— Нет. У нас… небольшая проблема. То есть большая, конечно, — замялась я и отчаянно сказала: — Я даже не знаю, как начать…

— Ну понятно. Для него — небольшая проблемка, а для тебя — конец света. Выводим среднее арифметическое, и получается неприятность, которую мы как-нибудь переживем. Ну и дура же ты!

— Не я. — Хотела сказать, что аборт сделала Виола, но не стала пускаться в объяснения. Большая Маха тяжело вздохнула:

— Ну и когда же вас ждать?

В ее словах чувствовалась ирония, подтекст которой был мне понятен: она нас осуждала. Но что поделаешь? Дело уже сделано. Игорь сказал, что можно было бы привлечь Смелякова к ответственности и доставить ему кучу неприятностей. Можно было бы провести тест на установление отцовства, позвонить его жене, его влиятельному тестю, вчинить иск за моральный ущерб, родить ребенка наконец и потребовать алиментов. Можно было бы сделать с ним все что угодно, но мне это и в голову не пришло! А Виоле — тем более. Ведь она — это она. Всего лишь птица на ветвях того дерева, которое называется мужчиной. А брат уверен, что это я делала аборт, потому и возмущается.

— Так когда? — повторила свой вопрос Большая Маха, поскольку я молчала.

— Я думаю, что в понедельник.

— Тогда до встречи, — довольно сухо сказала наша тренерша и положила трубку.

— Вот видишь, — пожаловалась я Виоле. — Она нас осуждает!

— Подумаешь! — фыркнула Фиалка. — А судьи кто?

Дело не в этом. Большая Маха не хотела, чтобы близкие ей люди повторяли ее ошибки. Если бы она знала, что мы собираемся продолжать серию неправильных решений элементарной задачи!

Теперь я хочу вернуться к разговору со Смеляковым в тот вечер, когда мы с Фиалкой приехали из больницы. Он позвонил часов в девять и спросил:

— Ну как? Проблема решена?

— Допустим, — сухо сказала я, поскольку исполняла обязанности парламентера в этом нелегком деле.

— Вот и умница. Прости, я погорячился тогда. Ну не то чтобы погорячился. Короче, давай забудем. Вначале июня жена улетает отдыхать за границу вместе с детьми, а мне выпадают три выходных: двенадцатое, тринадцатое и четырнадцатое. Совсем замотался на работе, надо бы отдохнуть. Представляешь, до сих пор сижу в офисе! — пожаловался он.

— А если Оля слышит наш разговор?

— Я ее отпустил. Да и сам скоро домой двину. Знаешь, что я подумал?

— Что?

— Надо бы как-то компенсировать… Что, если мы махнем на Селигер?

— Куда?

— На Селигер. На эти три дня. У клуба есть база на Селигере: коттеджи со всеми удобствами, боулинг, теннисные корты, сауна, бассейн. Ну и рыбалку организовывают — просто су… — Он кашлянул, словно модное словечко застряло в горле. — То есть отличную. Рыба, говорят, сама в сети идет.

— Как шар сам несется к кеглям. Приятно быть победителем.

— Ну так что? Мир?

— На три дня? — усмехнулась я. — Жена, значит, уезжает, можно устроить себе каникулы. А что, другой кандидатуры нет? Разве с этим сейчас проблема? Обратись в клуб, там подыщут.

— Какая же ты… Несговорчивая.

— Да, но в данном случае все решаю я. — То есть, как я считала, Фиалка все, что могла, уже сделала. Теперь ей остается только молчать. — Никак не пойму: почему ты позвонил? Совесть, как я понимаю, тебя не мучает, отношения прекратить ты уже давно хотел. Так почему? Сейчас самое подходящее время.

— А для меня любое время — подходящее. Когда захочу, тогда и прекращу, — с иронией сказал Смеляков. И лениво добавил: — Денег сколько?

— За что?

— За поездку?

— Что у нас получается? Три дня? Три ночи по пятьсот. А день? А мое общество? Думаю, тысячи две долларов.

— Да ты с ума сошла!

— Обратитесь в другую фирму, раз наши услуги показались для вас слишком дорогими. Всего хорошего.

— Постой. А питание, проживание — это не считается?

— Ну, хорошо, — смилостивилась я. — Пятьсот скину. Полторы. Общество Глупой Пучеглазой Лягушки бесплатно.

— Кого?! — опешил он.

— Я себя иногда так называю: Глупая Пучеглазая Лягушка.

— Забавно! Глупая… Ха-ха! Вот почему я никак с тобой не расстанусь! Забавная ты. Но все-таки: отдых — люкс. Это как? Не считается?

— Но и девочка — люкс.

— А скидка постоянному клиенту?

— Ты будешь торговаться или будешь платить?

— Ну хорошо, — тяжело вздохнул он. — Полторы. Ты меня разоришь!

— Ничего. Пятьсот идиотов, находящихся у тебя в подчинении, отработают. В крайнем случае отправишь троих в отпуск без содержания. На месяц.

— С каких пор ты стала разбираться в экономике? — кисло заметил Смеляков.

— С тех самых, как ты меня просветил.

— Заболтался я с тобой. Значит, договорились? На три дня я тебя занимаю. Поедем рано утром. Пятьсот километров для моей машины — пустяк. К обеду будем там. Все. Пока.

— Пока.

Положив трубку, я поймала удивленный взгляд Фиалки:

— Смотри-ка! Ты научилась торговаться!

— Я просто на него зла. И мне очень не хотелось ехать. То есть не хотелось, чтобы мы ехали. Не думала, что он готов выложить полторы тысячи. Это был несерьезный торг.

— Тем не менее ты мной уже торгуешь. И кончилось все серьезно. Не слишком ли?

— Можешь отказаться, — пожала плечами я.

— Нет уж. Я поеду. Иначе вы уедете вдвоем.

— Думаешь, ему нужна Глупая Пучеглазая Лягушка?

— Вот этого я и боюсь больше всего на свете. Что вы меня кинете. И мне ничего не останется, как исчезнуть. Туда, откуда пришла. Вся надежда на Смелякова. На то, что он такой, какой есть. И у тебя нет шансов.

Ого! Она, оказывается, вступила со мной в борьбу! В живых должен остаться только один, так, что ли?

Десятого июня мы стали собираться на Селигер. Денег, благодаря Смелякову, у нас с Фиалкой теперь имелось достаточно, а вскоре должно было стать еще больше. И мы прошлись по магазинам, чтобы обновить гардероб.

Когда Фиалка примеряла открытые маечки и узкие джинсы, я не могла не любоваться ею. Как она была хороша! Тренировки в Школе Скорпиона довели ее тело до совершенства! Неудивительно, что Смеляков не спешит с нами расстаться! Разве Глупая Пучеглазая Лягушка способна выдержать такую конкуренцию? Нет, Фиалка напрасно беспокоится: нам без нее никак не обойтись.

Разглядывая в зеркало ее тело, я, глупая пучеглазая душа, приходила в отчаяние. Но почему? Мы же с Фиалкой одно целое! Мы делим Смелякова, и, если бы я была не нужна, они уехали бы без меня. И все же — в живых должен остаться только один! Или я, или Виола. И мне не хотелось проиграть, честное слово! Я держалась за свой мир и за свою глупую лягушачью душу. И я собиралась на Селигер, чувствуя: что-то случится.

Смеляков не звонил до самого отъезда — наверное, был занят проводами семьи на модный курорт. Зато позвонил Игорь.

— Как ты себя чувствуешь?

— Да все со мной в порядке! — раздраженно ответила я. Забота брата давно уже начала меня угнетать.

— А что ты так кричишь?

— Я не кричу.

— У меня выпадают три выходных дня. Хочешь куда-нибудь съездить?

— Например?

— За границу. Или в Сочи слетать. Отель «Рэдисон». Я могу позвонить и забронировать места.

Как у него все просто! Хочешь слетать за границу? А в Сочи? А на Северный полюс, где специально для тебя растопят на пару дней Северный Ледовитый океан, чтобы можно было загорать и купаться?

— У меня нет загранпаспорта, — сухо сказала Глупая Пучеглазая Лягушка, которая переживала по поводу каждой новой дыры, появившейся в озоновом слое. И еще больше боялась за океан. — А в той гостинице я буду чувствовать себя неловко. Я — бедная девушка. И… — Чуть не добавила: Глупая Пучеглазая Лягушка.

— …вообще, — закончил за меня фразу Великий Будда. — Может, поедем на дачу? Сезон уже начался.

Если я еще не упоминала, куда мой брат вкладывал деньги, то время настало. Да, милые мои, он строил загородный Дом! Он в буквальном смысле слова закапывал доллары в землю, потому что рядом с Домом непременно хотел построить бассейн. А то вы уж было подумали: чего это мой брат, имея процветающую фирму и сумасшедшие доходы, ютится в трехкомнатной квартирке, на каких-то там восьмидесяти квадратных метрах? Нет, мой брат не отличался оригинальностью. Как и все нувориши, он торопливо возводил маленький остров счастья. Пока позиция не атакована, а всего лишь атакуема, надо спешить. Ну и поскольку я уже ранее сформулировала уравнение «счастье есть покой», то сооружение, которое возводилось на сорока сотках земли, в пятидесяти километрах от столицы, вы себе должны приблизительно представить.

Позволю себе маленькое отступление. Что такое остров счастья? Главное — это стена. Глухая. Высотой метра в три. Иначе, какой же это остров? Ров с водой не всем по карману, да и засуха нынче имеет место быть каждое лето. Мой брат не собирался изобретать велосипед, и ров тоже не заказывал. Он просто строил Дом. Вернее, сначала ломал. Любое грандиозное строительство начинается с того, что от прошлого не остается камня на камне. Он купил участок в деревне и снес покосившееся сооружение под зеленой от времени крышей. Потом появился Забор. Потом каменный остов трехэтажного монстра, который напоминал мне Змея Горыныча о трех головах, ибо имел два крыла и мансарду посередине под острой черепичной крышей. Его чрево пока еще пустовало, но вскоре из камина должен был вырваться первый язык пламени, и первая голова, центральная, пустит изо рта первый дымок. Я давно уже с ужасом ждала, когда чудовище оживет. И вот брат радостно сообщил мне:

— Первый этаж уже готов! Можешь пожить там, если хочешь. У тебя же так тесно, Саша, а там простор. И отопление уже подключили.

— А Леночка?

— Она хочет въехать, только когда дом будет готов окончательно, — с сожалением сказал Игорь. — А пока предпочитает не задерживаться там больше чем на два дня.

— Как въехать? Совсем? То есть вы хотите жить за городом?

— Боюсь, не получится. Пробки. Я не могу там жить, дорога сожрет много рабочего времени. А вот Леночка и Вовка могли бы проводить за городом все лето. Я уже нашел женщину, которая будет помогать по хозяйству. Но с Леночкой в последнее время что-то происходит. Она замкнулась в себе, — пожаловался брат. — Вот если бы ты с ней поговорила.

— Я?! И для этого ты приглашаешь меня на дачу? — Ну конечно! Мой брат все делал с дальним прицелом! Он хотел заслать в стан врага лазутчика! Хотя почему жена — это обязательно враг? Ведь четыре года Леночка и Великий Будда прожили душа в душу. Великий Будда прав: что-то случилось. Я хотела бы ему помочь, но… — Игорь, я уезжаю. На все выходные.

— Куда? — напряженно спросил брат.

— На Селигер.

— С ним?

— Да. Со Смеляковым.

— Ты соображаешь, что делаешь?!

— А что ты так кричишь?

— Я не кричу. Но ведь он же поступил с тобой, как сволочь последняя! Он заставил тебя сделать аборт и заставит сделать это еще раз! Пока не искалечит тебя, Саша! Тебе же детей надо рожать! Свою жизнь надо устраивать! Ты хочешь остаться в старости одинокой?

— Почему одинокой? С тобой.

— Никуда ты не поедешь.

— А кто мне запретит? Ты? — спросила я с усмешкой. — Я совершеннолетняя. И старше тебя на три года, не забывай. Я делаю, что хочу.

— Я не верю, что это любовь. Это черт знает что, только не любовь!

— Бессмысленный разговор. С чего ты взял, что разбираешься в чувствах? Уж в чем в чем…

— Ах, да! Я и забыл! Ты же отказываешь мне в наличии души! Значит, вы едете на Селигер. На базу, принадлежащую клубу? — спросил брат и сам же ответил: — Ну куда же еще!

— Так что извини: разбирайся со своей женой сам. Слетайте за границу. Или в Сочи. Вдвоем. Думаю, что вам не нужен третий. Леночке уж точно.

— Ладно, — сумрачно сказал брат. — Я понял.

— Ну раз понял, тогда пока. Леночке мой пламенный привет и пожелание счастья.

— Да. До свидания, Саша.

— Целую, милый.

И я положила трубку. Чего это Великий Будда так суетится? Не к лицу ему. Оно, лицо это, словно застыло навеки. А мне надо собираться на Селигер.

…Вечером одиннадцатого позвонил Смеляков и спросил:

— Как настроение?

— Состоится, — кратко ответила я за нас обеих.

— Что, путешествие? — рассмеялся он. — Оригиналка! Ну, до утра. Позвоню.

— И мы спустимся, — сказала я уже гудкам в телефонной трубке.

Встали мыв половине шестого утра. Фиалка не выспалась. Она вообще была страшная соня и вставала поздно. Поэтому, зевнув, сказала:

— Общайся с ним сама. А я подремлю.

Когда Глупая Пучеглазая Лягушка полезла на переднее сиденье, Смеляков промолчал. Вздохнул украдкой и, только когда отъехали от дома, высказался:

— В своем репертуаре.

То есть стройные обнаженные ножки рассматривать ему не придется, а потертая джинса — замена неважная. Ничего, внимательней будет следить за дорогой.

— А вообще-то я соскучился, — высказался он, выруливая на шоссе.

— По ком? — осторожно спросила я.

— По Виоле, разумеется! Уж не по Глупой Пучеглазой Лягушке! Ха-ха! Надо же было такое придумать!

— Придется в пути удовольствоваться ее обществом, — сухо сказала я. Фиалке надо как следует выспаться, ведь ей ублажать Смелякова целых три ночи! Мне надо ее поберечь.

— Вообще-то она забавная, — покосился на меня Смеляков. — Но напрягает.

Я промолчала. Фиалка спала, и его бессмертная душа была целиком и полностью в моем распоряжении. Так мы ехали минут десять.

— Ну раз ты решила побыть Глупой Пучеглазой Лягушкой, расскажи мне что-нибудь забавное, — заговорил наконец Смеляков.

— Например?

— В чем ты еще разбираешься, кроме боулинга? Вообще: какое у тебя образование?

— Высшее педагогическое. У меня диплом учителя математики.

— С ума сойти! Бедные дети!

— Не переживай: им мало меня досталось.

— А я уж испугался: при нынешнем дефиците учителей и такое чудовище могло бы работать в одной из школ!

— Чудовище?!

— Я имею в виду раздирающие тебя противоречия. И твой образ жизни. Ты так хорошо и правильно говоришь, а между тем…

— Между тем?

— Не хочу тебя обижать. Давай забудем. В конце концов наша задача какая? Приятно провести выходные! Мне надо расслабиться. Так устал! Дела сейчас идут не очень. Но у всех так. Преддверие кризиса. Никто не заявляет об этом вслух, потому что выборы на носу, но денег-то у народа нет! А те, у кого есть, вкладывают их в недвижимость и только в недвижимость. Верный признак грядущего кризиса. Жаль, что я не торгую недвижимостью…

И понеслась! Поскольку я молчала, Смеляков увидел во мне благодарного слушателя. Он был ничуть не лучше Великого Будды! То есть мог часами говорить о своей фирме и о том, какой он мудрый, талантливый, дальновидный руководитель! И какие изобретает способы, чтобы разрулить (еще одно модное словечко) сложившуюся ситуацию. За каких-нибудь два часа я убедилась в наличии у него всех пороков, какие только можно себе вообразить!

Он был тщеславен, потому что упоминал имена известных людей, с которыми ему довелось общаться, с таинственным придыханием. Ты видишь, милая, кто сидит рядом с тобой!

Он страдал чревоугодием, потому что следующей темой его монолога стали рестораны, в которых Смеляков обедал, опять-таки со знаменитыми людьми. И блюда, которые стоили баснословно дорого. Стоимость их Смеляков также произносил с придыханием, но с придыханием иного рода — здесь в его словах чувствовалось сожаление. Ты видишь, милая, каких денег мне на это не жалко, но, черт возьми, я же их не рисую!

И я заподозрила, что он жаден. Но тщательно скрывает это. То есть Золотая Середина оказалась вымученной. Он придерживается ее, но чувствует при этом напряжение. Или на него грядущий кризис так повлиял? Ох, как не хочется все терять! Никто из таких, как он, не хочет быть проигравшим, вот в чем дело! Но деваться некуда. В случае кризиса выигрывает только тот, кому вообще нечего терять.

И он был болтлив, потому что не давал мне и слова вставить. А когда мы дошли до отношений с Виолой, я поняла, что еще и развратен. Потому что предложил попробовать кое-что. Я, скромница эдакая, поморщилась: мол, это не к Глупой Пучеглазой Лягушке. Только подумала: где он смотрит такие фильмы? Уж наверняка не дома с женой!

Не дошли мы только до греха гнева, ибо я не успела его разозлить. Мы остановились, чтобы перекусить, отъехав от Москвы километров двести. А я уже от него устала. Фиалку, что ли, разбудить?

— Правильно сделал, что согласился на полторы штуки, — сказал Смеляков, собираясь вылезти из машины.

— В каком смысле?

— Зато сэкономил на психотерапевте, — серьезно пояснил он. — Мало кто может так долго меня слушать, а мне надо выговориться.

— А совещания на что?

— Ты не понимаешь. Разве я могу сказать подчиненным о своих сомнениях? Наоборот: даже если корабль идет ко дну, надо говорить только о том, что еще чуть-чуть и мы достигнем линии горизонта. Как все-таки здорово, что я тебя в свое время уволил!

Ну, спасибо ему, родному! Эгоист чертов! А обо мне он подумал?

— Знаешь, я тебя огорчу, потому что хотела бы подремать часок.

— А ты, случаем, не водишь машину? — спросил он, наверно, потому, что сам предпочел бы забраться на заднее сиденье и как следует выспаться.

— Нет, машину я не вожу, — покачала головой Глупая Пучеглазая Лягушка.

— А давай я куплю тебе выпить. Тогда ты не заснешь.

Пока он ходил делать заказ и расплачиваться, я растолкала Фиалку:

— Эй, соня! Твоя очередь! Смеляков сейчас выпивку принесет!

— Да? — облизнулась Фиалка. — Здорово! Ладно, смена почетного караула у Мавзолея. Где тело вождя?

«Тело» выходило из придорожного кафе с баночкой джин-тоника в руках. За ним семенила тетя с подносом, на котором дымился шашлык. Смеляков предпочел перекусить на свежем воздухе.

— Я не хочу есть, — покачала головой Глупая Пучеглазая Лягушка и пристроилась на одном из пластмассовых стульев. На нее напала дрема!

Зато выспавшаяся Фиалка, у которой вновь появился хороший аппетит, тут же потянулась к ароматному шашлыку.

— Я вот что хотел сказать насчет своего зама, — сказал Смеляков, усаживаясь напротив и обмакивая в кетчуп сочный кусок мяса.

— Не надоело, а? — Фиалка отхлебнула джина. — Зануда!

— Что ты себе позволяешь? — опешил Смеляков.

— Я-то на твоей фирме не работаю! Охота мне было про нее слушать?

— Хочу Глупую Пучеглазую Лягушку! — заявил он. — Пока не приехали на место!

— А я петь хочу! — отрезала Виола.

— Что-о?

Он чуть не подавился шашлыком. Фиалка вела себя нагло. Выпила свой джин-тоник, слопала шампур шашлыка и, не дожидаясь своего спутника, направилась к машине. Пока Смеляков доедал мясо и мыл руки, прошел обряд переодевания. И вот уже она развалилась на переднем сиденье в шортиках и засверкала длинными стройными ногами.

— Так вот что я хотел сказать насчет своего зама, — вновь начал было Смеляков, но Фиалка оборвала его, громко запев:

— Ты подарил мне летом… Часики с секретом…

Не пошутила, значит! Хочет петь — и поет!

А Смеляков все никак не уймется!

— В целом он мужик ничего…

— Когда со мной ты рядом… Они идут, как надо…

— Послушай…

— А только мы не вместе… Они стоят на месте… Андрюша? Как твои часики?.

Глупая Пучеглазая Лягушка залилась краской стыда, потому что Фиалка полезла к нему в штаны! И помурлыкала:

— Часики с секретом… Часики с секретом…

— Ну ты даешь! — высказался Смеляков.

— А только мы не вместе… Они стоят на месте…

— Может, в мотель свернем? — хрипло спросил он, потому что Фиалка продолжала свое черное дело. Видимо, в отличие от меня, ей очень уж не хотелось слушать про его зама. Да, моя лучшая подруга не отличалась терпением.

— Зачем в мотель? Просто сверни.

«Мерседес» так резко затормозил, что я чуть не вылетела из него! В этом время мимо проехала синяя машина. Мне показалось, или…

— Послушай… — попытался что-то сказать Смеляков.

— А ты посмотри. — Фиалка вдруг стянула футболку. Бюстгальтера на ней не было.

Когда «Мерседес» свернул в лесок, я вывалилась из него и упала на траву. Хотелось оглохнуть и ослепнуть. Это была моя вторая маленькая смерть. Зачем я только разбудила Виолу! Пока я страдала, они занимались любовью прямо в машине, наспех. Зато так страстно, как это бывает, лишь когда чувства застают тебя врасплох. То есть хочется тебе пить, и ты нагибаешься к первой попавшейся грязной луже, хотя за углом, быть может, бьет чистейший родник. Но наплевать на родник, если так долго бредешь по раскаленной солнцем пустыне. Фиалка умела так поддать жару в этой пустыне, что становилось просто невыносимо. Я понимала Смелякова.

— Ну, ты даешь! — повторил он одну из любимых своих фраз, когда Фиалка слезла с него и стала не спеша приводить себя в порядок. — Ни с того ни с сего.

— И с того и с сего. Приступ страсти. Могу я взять и захотеть мужчину?

— Без всякого перехода?

— А какой тебе нужен переход? Через Альпы? Давай надевай штаны, Суворов! Поехали уже.

Он все никак не мог успокоиться. А ей теперь захотелось, так же, как несколько минут назад отчаянной страсти, предаться бешеной скорости.

— Вот если бы я водила машину, я бы не ездила меньше чем сто пятьдесят! А лучше двести! Двести пятьдесят!

— Жить, что ли, надоело? — пробурчал осторожный Смеляков. Но газу тем не менее прибавил.

— Ха! Да ты трус!

— Что-о?!

— Спорим, что тот «Мерседес» ты ни за что не догонишь?

— Да не хочу я с тобой спорить!

— Что? Слабо? — подначивала его Виола. — Ну давай! На ночь любви! Если обгонишь его, я одну ночь обслуживаю тебя бесплатно!

Что она могла делать с мужчинами! Этот осторожный человек пошел на рискованный обгон. Я сидела ни жива ни мертва: прямо на нас по встречной полосе неслась красная «Нива». Раздался визг тормозов. Обернулась: «Нива» замерла на обочине. Слава тебе! Все живы! Водитель грозит нам вслед кулаком. А Фиалка хохочет!

— Ты сумасшедшая! — буркнул Смеляков.

— Смотри! Они уже рядом!

Мы находились в самой верхней точке холма, откуда начинался длинный-предлинный спуск. Дорога была перед нами как на ладони! А синий «Мерседес» находился на середине крутого подъема, который начинался сразу же после спуска. Ничего себе рядом! Да успокоится она наконец!

Но Смеляков тоже вошел в азарт. Вниз мы летели так, что ветер свистел в ушах! Я подумала, точно разобьемся! Но обошлось.

И вот синяя машина уже близко. В ней двое: мужчина и женщина. У нее белокурые локоны рассыпаны по плечам. Ближе, еще ближе… Достали!

Смеляков вновь пошел на рискованный обгон. Женщина повернулась к мужчине и что-то сказала. Видимо, не хочет уступать. И наши конкуренты тоже прибавили газу.

— Что я делаю?! — в ужасе воскликнул Смеляков.

Но тем не менее выжал почти что максимум, и мы поравнялись с синим «Мерседесом», Я увидела чеканный профиль Великого Будды и злое лицо Леночки. Она смотрела на меня и, кажется, приходила в бешенство. Игорь повернул голову, и наши взгляды встретились. Тысячелетняя мудрость обрушилась на меня, словно ледяной дождь.

— Пропусти их, — сказала я.

— Что?

— Притормози.

— Они же дают дорогу!

Еще бы! Великий Будда не сумасшедший! Он не собирался сложить голову в бешеной гонке только для того, чтобы доказать, какой он крутой! Даже несмотря на то, что Леночка что-то зло ему выговаривала.

— Пропусти их, — повторила я.

— Ни за что!

— Я сейчас выпрыгну из машины!

— Психопатка!

Он выругался и притормозил. Игорь тоже сбавил скорость. Теперь два «Мерседеса» ехали вровень, уступая друг другу дорогу точно так же, как недавно соревновались в скорости. Еще немного, и может случиться сюрпляс, как у велогонщиков на треке. Когда тот, кто идет первым, останавливается и пропускает второго, чтобы занять более выгодную позицию для атаки на финише. Только место сейчас неподходящее. И финиш далеко. Что же задумал Великий Будда?

— Что вообще происходит? — удивился Смеляков. И тут узнал своего соперника. — Ба! Белов, кажется! С супругой! И эти здесь! Может, ты мне объяснишь? — обратился он ко мне.

— Нечего объяснять, — устало сказала я. — Люди едут отдыхать.

— Но…

Встречная машина, которой пришлось прижаться к обочине, отчаянно нам засигналила. Мол, психи ненормальные, что же вы творите!

— Да черт меня возьми! — выругался Смеляков и резко затормозил.

Я заметила, что по его щеке ползет капелька пота, а губы, сжатые в ниточку, слегка подрагивают.

Теперь Игорь с Леночкой оказались впереди. Но брат не спешил увеличивать скорость. Словно чего-то ждал. Я же подумала: только не сейчас и только не здесь. Может, повернуть назад? Или остановиться? Кажется, такая же мысль пришла в голову и моему брату. Его «Мерседес» свернул на обочину.

— Вот теперь давай, — сказала я Смелякову.

— Что давать?

— Газу!

Не знаю почему, но он послушался. Сюрпляс состоялся, но выиграли мы, и наш «Мерседес» стрелой пролетел мимо Великого Будды, который уже вылезал из машины. Я увидела его отчаянное лицо и отвернулась.

— Ну и как моя ночь любви? — спросил Смеляков после долгой паузы.

— А что такое с ней? — прищурилась Виола.

— Я ее выиграл?

— А я пошутила! Ха-ха! А ты что, поверил? Он поверил, подумать только! Ха-ха! Шлюхе поверил! Ха-ха!

Я подумала, что он ее ударит! А вот этого делать не следует! Зачем же Виола его провоцирует? Ну и дрянь!

Нет, он вытерпел. А. В. Смеляков это вытерпел, подумать только! Я вспомнила, каким он был у себя в офисе. Как его боялись подчиненные. Даже в глаза ему опасались смотреть! Вспомнила тот день, когда, оцепенев, сидела на диванчике у него в приемной. Спасибо тебе, милая Фиалка! Ото всех нас огромное человеческое спасибо!

Похоже, что его бессмертная душа достанется, увы, не мне, а этому чудовищу с зелеными глазами. Что же получается? Третья маленькая смерть? А сколько раз надо таким образом умереть, чтобы это случилось по-настоящему?

Поскольку он молчал и Фиалка тоже, а синий «Мерседес» так больше нас и не догнал, Глупая Лягушка погрузилась в свои пучеглазые мысли. А поскольку ее нос оседлали очки с плюсовыми стеклами, получилось примерно следующее — путевые заметки бездарного литератора на тему:

Самое время сделать маленькую паузу. После захватывающей гонки надо бы вынырнуть на поверхность и глотнуть воздуха. И вспомнить про тормоза. Поэтому позволю себе небольшое лирическое отступление. Итак.

Помните школьные сочинения? Обязательные по программе? Тема: «Как я провел лето». Разве кто-нибудь из нас не старался приврать, чтобы не выглядеть белой вороной? Вот с этого все и начинается!

А теперь вы — уже взрослый человек. Но в начале сентября первый вопрос, который вам зададут родственники, друзья и просто знакомые, будет живо напоминать тему давнишнего школьного сочинения:

— Ну что? Как провел лето?

И опять-таки чтобы не выглядеть белой вороной, вы выдадите примерно следующее:

— Ездил за границу! (Турция, Италия, Египет, на худой конец Черноморское побережье.) Отдых был просто супер! Кормили на убой! Вода в море — парное молоко! Апартаменты — обалдеть! Экзотика! Масса впечатлений! А ты как?

— Да вроде ничего. Все лето на даче. Природа, конечно, исключительная, но никакой экзотики. (Вздох сожаления.)

— Да… — (Тут надо посмотреть с жалостью.) — Ну что ж, бывает. Хочешь, подскажу турагентство, где можно купить горящую путевку прямо-таки задаром?

И, хихикая, пошлете хорошего знакомого туда, откуда приехали. А там… Нет, все так, как вы описали. Вода — действительно парное молоко. И апартаменты — обалдеть. И кормят на убой. И цены приемлемые. Тут нет никакого обмана. Дьявол, как говорится, сокрыт в деталях.

Сначала понервничаете в турагентстве. Тут масса поводов: как бы не прогадать, не лопухнуться, подписывая контракт, вовремя выкупить авиабилеты, повезло бы с погодой.

Потом нервотрепка в аэропорту, ведь бывает всякое. И везет не всем. Можно вообще никуда не вылететь, а потом судиться, чтобы вернули деньги, в том числе и за неиспользованный авиабилет. Имейте в виду, что против капризов погоды и внезапной смены правительства вы абсолютно бессильны.

Но вот вы в самолете, и вновь терзания: а если в другом аэропорту вас не встретят? Потом могут возникнуть проблемы с расселением. Случаются накладки. Можете вообще оказаться не в том городе, куда собирались. И не в том отеле.

И тут же другая проблема: получить все, что оговорено в контракте, не переплатив лишку. А контракт написан на английском. Если вы уверены в точности своего перевода, то все в порядке, а если нет? Потому что у вас может быть оплачен номер с кондиционером, а с вас потребуют дополнительные деньги за то, что вы им пользуетесь. Или страховка. Врач потребует плату за то, что выписал вам аспирин, а оказывается, что медицинское обслуживание входит в стоимость договора и должно быть бесплатным. А цены у тамошних врачей, между прочим, не в пример нашим, ого-го! Потом приходит время платных экскурсий, а разок осмотреть втроем древние развалины стоит столько же, сколько восстановить ваши собственные, если вы решили сложить на даче новую печку.

Но главное — это, конечно, жара! И либо вы оказываетесь настолько терпеливым человеком, что способны вообразить себя привыкшим к ней от рождения африканцем, либо большую часть времени проводите в номере с кондиционером, каким бы способом он ни был оплачен.

Вторая глобальная проблема — это скука. И лишние килограммы, потому что от скуки вы начинаете много есть и злоупотреблять спиртным. Итак, вы скучаете, жиреете и целыми днями спасаетесь от жары. И думаете только об одном: ждешь-ждешь этого отпуска весь год, а дождался — и скорей бы уж он кончился! Но по возвращении к исполнению служебных обязанностей первая фраза в любом случае: «Ох, как не хочется работать!» Это традиция. Кто ее не скажет, запросто может стать изгоем.

И еще. От отпускной скуки вы начинаете искать развлечений и в итоге тратите безумные деньги. Гораздо больше, чем планировали потратить. В этом и суть курортного бизнеса. Ведь все, что может хоть сколько-нибудь развеять вашу скуку, приносит хозяевам отеля огромный доход. Вы беситесь, но платите. И самое обидное, что всегда найдется тот, кто тратит больше, чем вы. То есть вы видите собственную несостоятельность и комплексуете, потому что девиз отдыха: «Нельзя ни в чем себе отказывать!» Социальное неравенство на курорте проявляется больше, чем где бы то ни было, что и повергает вас в уныние. В конечном счете вы приезжаете домой без копейки, но почему-то в безумном восторге говорите родным и знакомым:

— Отдых был просто супер!

И наконец — самое ужасное. Проходит какое-то время, и вы вновь всего этого хотите!

Великий Будда, а в особенности Леночка, с чьих слов я и составила данную зарисовку, упоминали об отпускных тяготах не иначе как с улыбкой. А у тур-операторов путевка-то стоит намного дороже, ха-ха! Представляешь? Отложили вылет на три часа! Ха-ха! У Леночки температура поднялась, а экскурсия оплачена, ха-ха! Чего Игорю стоило вернуть деньги, ха-ха! Как же было весело! Пришлось заплатить врачу за дополнительный визит! Бешеные деньги! Ха-ха! Отдых был просто супер!

Сразу после отпуска мой брат лишних три часа в неделю проводит в бассейне, восстанавливая прежнюю форму, а Леночка изо всех сил проповедует вегетарианство, ибо сильно поправилась.

Неужели же мы все это проделываем только затем, чтобы в конце концов понять, как хорошо на родине и как замечательно дома? И как здорово летом, потому что есть зима? Какая ценность покой после напряженного ожидания неприятностей, которые могут случиться в незнакомом месте в любой момент?

И когда мы все это понимаем, то успокаиваемся и уединяемся на маленьком острове счастья. И нисколько не комплексуем по этому поводу.

— Ну как провел лето?

— О! Отдых был…

И все-таки жаль, что Глупой Пучеглазой Лягушке ни разу в жизни не довелось съездить на модный курорт…

— Саша?

— А? Что?

— Скоро уже приедем. Не спи, — полуобернулся ко мне Смеляков.

— Я и не сплю. Я думаю.

— О чем?

Ему не обязательно знать мои мысли. Ибо Смеляков над ними посмеется, только и всего. У него железные нервы, и описанные мною неприятности он просто-напросто игнорирует, потому что у него полно других, более серьезных. В данном случае происходит замена более глобальных неприятностей менее глобальными, что само по себе уже отдых и разрядка.

Как же много мне пришлось потратить времени, чтобы понять одну простую истину: мы же с ним совершенно разные люди! Без каких-либо точек соприкосновения. Из разных миров. Из разных планетарных систем. Мало того — из разных Вселенных! И с чего, собственно, я взяла, что это Мое Солнце? Чужое оно. Но не отрицаю, что все-таки Солнце. Кому-то же от него тепло?

— Ни о чем, — вздохнула я. — Я не думаю ни о чем. Или нет. О тебе.

— И что ты обо мне думаешь? — В его голосе мне послышалось напряжение. Неужели Смелякову не все равно?

— Я хотела попросить прощения.

— Прощения? — оторопел он. — Ты? Прощения? За что?

— Если бы я знала! Но у меня такое чувство, что я перед тобой виновата.

Ну, разумеется! Я виновата, что его идеализировала! А кто же еще? Он-то тут точно ни при чем!

Но оставим это. Мы доехали быстро, к обеду, как и обещал Смеляков. Еще бы! Такие гонки! Какое-то время ушло на то, чтобы заселиться в один из коттеджей. Нам достался номер на втором этаже с двумя комнатами и санузлом, в котором, кроме биде, имелась еще и душевая кабина.

После того как мы с Виолой приняли душ, наша маленькая компания отправилась осмотреться. На обед мы попали под занавес, когда в столовой почти уже никого не осталось. И вот, лениво ковыряя вилкой в своей тарелке, я бросила взгляд в окно и увидела…

Они все-таки приехали! Игорь и Леночка. А почему, собственно, они должны были повернуть назад? Леночка, видимо, настаивала на этом, но Игорь победил. И вот они здесь. И что же мне теперь делать? Прятаться?

— Ну что? Пойдем в номер? — посмотрел Смеляков на Фиалку. Взгляд выразительный, его трудно не понять.

Она кивнула:

— Только учти, никакой скидки не будет. Обогнал ты его или нет, не имеет значения.

— А если я все-таки заплачу тебе на пятьсот баксов меньше? — прищурившись, посмотрел на нее Смеляков.

— Ну, попробуй, — лениво протянула Виола. Ее глаза потемнели. Неужели она способна продемонстрировать сейчас свое мастерство в нанесении точных ударов?

— Похоже, ты ничего не боишься? — вроде как напрягся Смеляков.

— Нет, — покачала головой Фиалка. — Во всяком случае, не боюсь, что мне не заплатят столько, сколько было обещано.

— А ведь у меня на фирме есть собственная служба безопасности, — напомнил Смеляков.

— Тогда советую тебе по девочкам ездить с охраной.

— Ладно, я понял.

Такие люди чувствуют силу, ведь они и сами умеют давить. Если девушка ведет себя так уверенно — значит, способна за себя постоять. Хорошо, что он это понял. Ведь его служба безопасности была сейчас так далеко! Я уже начала всерьез опасаться за его жизнь! Просто замечательно, что Смеляков не стал обострять отношения.

Но, видимо, уверенность Виолы в себе он все-таки понял по-своему. Отработав номер в постели, на этот раз без особого энтузиазма, она отправилась в душ. А когда вернулась… Наши вещи были разбросаны по полу! Он перетряхнул все, даже дамскую сумочку, которая была при мне!

— Что ты искал? — спросила Фиалка с удивлением. — Наркотики? Я их не употребляю!

— Пистолет, — хрипло сказал Смеляков. — Где пистолет? Неужели ты его перепрятала?

— Какой пистолет? — удивилась Виола. И вдруг расхохоталась: — Так вот ты что подумал! Что я повсюду хожу с оружием! Ха-ха!

— Как же ты тогда собираешься меня заставить платить? Ведь я могу и хозяину на тебя пожаловаться!

— А у меня нет хозяина, — усмехнулась она. — Я сама по себе!

— Как же тогда клуб? Ведь кто-то дал тебе там работу?

— Боюсь, что ты неправильно оценил ситуацию. Я не сделаю тебе ничего плохого, если мы разойдемся миром.

— Ты не сделаешь мне… Да кем ты себя вообразила?! Ты просто…

— Заткнись! Если не хочешь неприятностей, заткнись!

Чего мне стоило ее успокоить и увести из номера! Смеляков был белым от злости! А глаза у него стали просто бешеные! Но если бы он знал, что будет дальше…

Но обо всем по порядку. Настоящая драма развернулась только на следующий день. А что касается фона… То есть пейзаж был достоин подробного описания, но не стану вас утомлять. Время лирических отступлений прошло. Скажу только, что народ не напрасно сюда стремится. Селигер — это пока еще заповедник, где двуногие хотя и браконьерствуют, но в меру. Поэтому в озере полно рыбы, а в лесах — ягод. И красота вокруг неописуемая!

Погода была, как по заказу! Настоящее лето! У меня создалось такое впечатление, что ее заказали точно так же, как номер-люкс и рыбу, которая сама идет в сети. Словом, солнышко светило, птички щебетали, и вообще.

Но мне было грустно. А тут еще мы нос к носу столкнулись с Великим Буддой.

— Это Виола, — кивнула я на лучшую подругу.

Игорь отчего-то вздрогнул и сказал:

— Так я и думал! Саша, ты должна немедленно вернуться домой! Хочешь, я тебя отвезу?

— Никуда я не поеду! И вообще: что ты вытворял на шоссе? Что это за сюрпляс? Почему у Леночки было такое лицо?

— Леночка… Она…

— Игорь! — раздался вдруг гневный окрик. Ну, конечно! Вот и сама Леночка!

— Погоди, я сейчас, — откликнулся Игорь. Лицо у него при этом было жалкое.

Я поняла, что Великий Будда разрывается сейчас между двумя женщинами, которые одинаково ему дороги. И даже тысячелетняя мудрость не в силах подсказать правильное решение.

Тут, подняв голову, я увидела, что в окно на нас смотрит Смеляков. Так. Похоже, что нас ждет сцена ревности!

Мы с Виолой не сразу вернулись в номер. В течение трех часов прятались от обоих мужчин. Сидели в комнате отдыха, там, где в ожидании вечера томился пустой бильярд, и несколько раз я видела, как под окном пробегал Смеляков. Видимо, искал нас с Виолой. Я была уверена, что точно так же по базе отдыха мечется Великий Будда. Если только не выясняет отношения с Леночкой. Ну как могло до этого дойти? Как?!

Наконец мы вернулись в номер. Дело шло к вечеру. Скоро начнется программа развлечений. Боулинг, дискотека, бар, сауна, ведь над базой отдыха уже плывет ароматный дымок сожженных в топке сосновых поленьев. Хлопнула дверь.

— Что все это значит?! — раздался гневный голос.

— Абсолютно ничего, — сказала Глупая Пучеглазая Лягушка. Фиалка так устала, что пошла в соседнюю комнату вздремнуть, и мы со Смеляковым остались один на один.

— Я видел вас в окно! А потом бегал, как дурак, и искал! Что за цирк! Объяснишь ты мне наконец! Что у вас за отношения?

— Отношения с кем? — легкомысленно спросила я. Может быть, он имеет в виду нас с Виолой? Так я готова все объяснить.

— «С кем, с кем»! Да с тем парнем! С Беловым!

— Он приехал с женой, ты все видел.

— Я видел, что он к тебе неравнодушен! К тебе! Потому что бегает он за тобой! А на свою жену ему наплевать!

— Это неправда!

— Неправда?! А вот я пойду и поговорю с ним сейчас!

— Не смей!

— Кого вы из меня делаете?! Идиота?! — И почти шепотом, вкрадчиво: — Ты спишь с ним? За деньги или как? Может быть, за любовь? Ты его что, любишь?

— С ума, что ли, сошел?! Это невозможно!

— Ты-ы-ы… Ты врешь!

— Я клянусь тебе! Это не-воз-мож-но! Так же, как и твоя ревность. Это тоже невозможно. Ведь мы с тобой — люди из разных Вселенных. Это просто случайность, что мы пересеклись. Я сейчас разбужу Виолу, и все будет в порядке.

— Я понял. Ты сумасшедшая. Все эти странности… — И Смеляков попятился.

Потом… Да, он ушел. Просто взял и ушел. И не возвращался допоздна. То есть было уже за полночь, когда он прокрался в номер. Именно прокрался, я не ошиблась! Мы с Фиалкой лежали в соседней комнате, на диванчике, и ждали. Скрипнула кровать. Такое ощущение, что на нее упал тяжеленный куль с… Ну, допустим, с мукой. Кажется, он укладывается спать. Нет, Фиалку не позвал. Что за странность?

Прошло какое-то время. Потом я встала и тихонько прошла в соседнюю комнату. Там раздавался самый настоящий храп. Я подошла к кровати, нагнулась и принюхалась. Кажется, он был пьян в стельку! Это Смеляков-то! Который ни разу в жизни не проиграл в казино больше ста долларов! И которому было чуждо даже серьезное увлечение хорошенькой женщиной! Интересно, что это его так проняло? Интуиция подсказывала мне, что он напился со страху. Я помнила лицо Смелякова, когда он пятился от меня к дверям. Нет, это был не просто страх! Это был самый настоящий ужас!

Я вернулась к Виоле и залезла под одеяло. Завтра будет новый день. И я обязательно выясню, чего он так испугался.

…К завтраку Смеляков не проснулся. Я пыталась его растолкать, но услышала только невразумительное хрюканье. Тяжеленько же будет господину Смелякову А. В., когда он очухается! Мне придется его выхаживать. Что ж, я готова стать для него родной матерью. Братом, сестрой, кем угодно. Но только не любовницей, я это уже поняла. И уж, конечно, не женой. Даже если случится чудо и он ни с того ни с сего сделает мне предложение.

А в столовой сидел Великий Будда, и лицо у него было несчастное. Какие ужасные изменения происходят в последнее время с этим лицом! А я-то думала, что оно застыло навеки! Оказывается, Игорь может выглядеть удивительно несчастным! А Леночки рядом с ним нет.

— Саша! — Он буквально кинулся ко мне.

— Что? Что случилось?

— Леночка от меня уходит! Она подала на развод!

Вот теперь я была старшей сестрой. По-настоящему. А он был маленьким ребенком. Ибо я прижала его по-матерински к груди и сказала:

— Успокойся. Все будет хорошо. Где она?

— На озере. Ушла, сказав: мол, я должен понять, что это правда. Что ничего не изменишь. И все обдумать. Как мы будем жить, когда расстанемся. А что тут обдумывать? Не хочу я с ней расставаться! Я ее люблю!

Игорь сказал это так громко, что на нас стали оборачиваться.

— Тише ты! — испугалась я. — Не надо показывать этим людям, что кто-то тебе очень дорог. Они не поймут. Пойдем.

— Ко мне в номер, да? Уж, конечно, не к нему! Саша, я хотел вчера с ним поговорить, но так и не смог. Он напился!

— Я знаю.

У Игоря тоже был номер из двух комнат, в соседнем коттедже, но на первом этаже. Он ничем не отличался от нашего. Только по обеим комнатам были разбросаны Леночкины вещи,

— Рассказывай. — Я присела в кресло.

— Я ничего не понимаю! Она сказала, что неделю назад подала на развод. Но решила пока мне ничего не говорить. Не понимаю! Мол, подала, но еще не решила. А теперь сказала, что заявление ни за что не заберет!

— А причины?

— Она, видишь ли, решила начать новую жизнь! Самостоятельную! Мол, нашелся человек, который открыл ей глаза!

— Любовник?

— Саша! Ты хочешь сказать… Но разве она и Туманов… Я так и думал!

— Не было у них ничего! Ты слышишь? Не было! Запомни это! Всех, кто мог тебе помешать, уже не существует! Я убью ее, если она к тебе не вернется! — И Глупая Пучеглазая Лягушка, сбавив тон, добавила: — То есть не я, но это не имеет никакого значения.

— Она сказала, что, когда я кинулся за тобой на Селигер… Что это стало последней каплей. Мол, это переполнило чашу ее терпения. Но тебе же нужна помощь! Я же вижу! Я обязан спасти свою сестру! Ведь я же тебя тоже люблю! Я, видишь ли, не сказал ей, что ты тоже туда поехала! Мол, эта поездка ради тебя, а не ради нас с ней. Я ей действительно не сказал. И когда мы вчера встретились на шоссе…

— Какая же она дрянь! Успокойся. Я знаю, как на нее воздействовать.

— Я так люблю сына, — упавшим голосом продолжал Игорь. — Ведь она выйдет замуж! Обязательно выйдет замуж! Она же такая красивая! И мой сын… Ты понимаешь? Мой. Он кого-то другого будет называть папой. Леночка его заставит. Но чем я-то ей не угодил? Тем, что любил ее? Может, мне надо было ее бить? Унижать? Требовать отчета? Где она бывает? С кем? Я же хотел как лучше! А она сказала: если муж целыми днями не бывает дома и не интересуется, как и с кем проводит время жена, его все равно, что нет! Меня у нее нет! Ты понимаешь?! Но вот же я! Вот! Здесь. С ней.

— Ты всегда будешь с ней. — Игорь смотрел на меня непонимающим взглядом. — Пойди, умойся. — У тебя лицо… Не надо, чтобы у тебя было такое лицо.

И он послушно, словно маленький ребенок, пошел в ванную комнату. В трубах зашумела вода.

И тут в комнату заглянула Виола. Шепотом спросила:

— Ну что?

— Надо найти Леночку!

— Ну, конечно! — рассмеялась она. И стащила со спинки стула синие колготки. Которые повесила туда Леночка. Стащила и сунула в карман легкой спортивной курточки.

Я даже не спросила зачем. Виола все равно не ответит. Или ответит: «Так надо».

Мы пошли на озеро. Я уже упоминала, что погода стояла жаркая и солнечная, как по заказу. Но мы с Фиалкой были одеты в джинсы и спортивные куртки. Не до загара, знаете ли. Зато лежащая на пляже Леночка принимала солнечные ванны. Если бы не разговор с Игорем, мне ничего другого и не хотелось бы, как растянуться рядом с ней на матрасе и, закрыв глаза, подставить тело обжигающим лучам. Но сейчас я даже тепла не чувствовала. А руки просто заледенели. Как она могла?!

Я готовилась к бурному объяснению. Готова была надавить на нее, шантажировать, угрожать, упрашивать. Но ничего этого не случилось. Я и слова ей не сказала. Леночка даже головы не подняла, услышав шаги. Лежала на животе, топлесс, подставив солнцу голую спину. А мне больше ничего не надо было объяснять. Потому что…

На ее правом плече синела татуировка. Синий скорпион! Мы с ней были не просто кровными сестрами, сестрами-близнецами! Образно, конечно. Теперь мне многое было понятно, оставалось выяснить детали. Но не у Леночки.

Я круто развернулась и бросила Фиалке:

— Пойдем отсюда.

— Куда?

— Нам срочно надо вернуться в Москву.

— Никуда я не поеду, — закапризничала она, семеня за мною следом.

Я не отвечала. Потому что сейчас, в данную минуту, Глупая Пучеглазая Лягушка сильнее. И все будет так, как она хочет. А хочет она справедливости. И счастья для Великого Будды. Потому что он для нее дороже всех на свете.

И вот, когда Фиалка это поняла, она затаила злость. Ведь если у меня наконец откроются глаза, у нее нет никаких шансов! А в живых должен остаться только один. Фу ты! Глупость, а привязалась!

Оказавшись в номере, я быстренько покидала вещи в спортивную сумку.

Уже когда застегивала молнию, Смеляков повернулся на бок и открыл глаза. Его мутный взор остановился на мне:

— Ку… да собралась?

— Домой. Мы едем домой.

— Мы…

— Плохо выглядишь, — констатировала я. — Не понимаю, почему раньше мне казалось, что ты необыкновенно красивый? Самый обычный. Средней внешности, да и ума среднего. И ничего особенного в тебе нет. Так что прощай. Денег твоих мне не нужно.

— Засунь их себе в зад! — добавила Фиалка. — Хотя… С тебя пятьсот баксов за вчерашнее развлечение.

— Развлечение?! — прохрипел Смеляков низко, словно фагот. — Ты это называешь развлечением?! Да ты мне сама должна!

— Тебе должна Глупая Пучеглазая Лягушка, — возразила я. — А Виоле, пожалуйста, заплати. Впрочем, я сама возьму.

Стащив со спинки стула его кожаный пиджак, я вынула из кармана портмоне и отсчитала пять сотен зеленых. Показала их Смелякову:

— Вот. Ровно пятьсот. Согласись, что это справедливо.

— Да я сейчас охрану…

— Советую не дергаться, — напряженно сказала Фиалка, и я заметила, что она заняла боевую стойку. Ноги чуть раздвинуты, плечи напряжены, одно его неверное движение, и она спружинит, чуть отклонится в сторону и нанесет очень точный удар, после которого гендиректор отключится. И деньги все равно будут нашими.

— Да кто ты такая? — вытаращил на нее глаза Смеляков.

— Угадай с трех раз. Но не выходя из номера. Всё. Ваши нежные письма вернутся с пометкой, что адресат выбыл в неизвестном направлении.

— Просто дурдом какой-то! — простонал он, вновь опрокидываясь навзничь. Похоже, что в данный момент головная боль волновала его больше, чем потеря пятисот долларов и красавицы-любовницы.

А мы с Фиалкой вышли из коттеджа и направились в сторону шоссе. Нам надо было срочно вернуться в Москву. Часы показывали половину одиннадцатого.

Первая машина, которая была нами остановлена, подбросила нас до трассы. Водитель, приятный парнишка лет двадцати, смущаясь, взял сторублевую купюру, и у меня возникло такое чувство, что он хочет дать сдачи.

Мы выпорхнули из машины и тут же стали голосовать на трассе. Рассчитывать приходилось только на фуру, где сидит скучающий дальнобойщик, который не прочь подбросить симпатичных девиц до нужного им места.

Так оно и случилось.

— Нам срочно нужно в Москву, — заявила Фиалка, вскочив на подножку и открыв дверь огромной кабины.

— Садитесь, — кивнул водитель, внимательно оглядев ее с ног до головы.

Я сразу поняла, что будут проблемы, но Фиалка, которая вообще ничего не боялась, молча полезла на сиденье. Глупая Пучеглазая Лягушка тихонько пристроилась с краю.

Проблемы начались примерно через час, когда, устав болтать, водитель фуры сказал:

— Надо бы колесо подкачать. — И свернул с трассы в березовую рощу.

Колесо ему подкачала Фиалка. То есть вмазала так, что мало никому не покажется. И довольно жестко бросила:

— Не за ту принял. Я дам тебе сто долларов, если будешь ехать быстро. Но никакого интима.

— Понял, — с опаской посмотрел на нее водитель. — А ты вообще кто?

— Вообще я женщина. Но в данном конкретном случае к тебе, как к мужчине, это не имеет отношения.

В Москву мы приехали поздно вечером и уже без всяких проблем. Водитель молча взял деньги, и я была уверена, что никогда и никому он не станет рассказывать о том, что вез сегодня двух девушек, одна из которых сумела за себя постоять. И жене не скажет про честно заработанные сто долларов. Зачем? Они ему и самому пригодятся.

Итак, часов в десять вечера мы добрались до клуба Скорпиона. Я почему-то думала, что Большая Маха там. Если — нет, у меня имеются ее адрес и телефон. Нам сегодня с ней надо было обязательно объясниться.

— Ты свое дело сделала, — сказала я Фиалке. — Теперь это дело мое. Речь идет о моем брате. Так что можешь идти домой.

— Спасибочки! Я тебе этого никогда не прощу!

— Чего?

— Поссорила нас с богатым мужчинкой, которого мы, быть может, полгода ждали! Пасли его, лелеяли! И вот вам, пожалуйста!

— А кто сказал про нежные письма? Про выбывшего в неизвестном направлении адресата?

— А что мне оставалось? — надулась Фиалка. — Ведь я ж без тебя не могу! Как и ты без меня. Но ты права: передо мной Большая Маха ни в чем не виновата. Объясняйся с ней сама. Чао! — И она исчезла.

Я вошла в двери клуба. Темно, пусто. Но из тренерского кабинета просачивается свет. Толкнула дверь и увидела ее. Большая Маха сидела за своим столом и… плакала. Да-да! Она плакала! Не ревела белугой, не рыдала и не всхлипывала. Просто плакала, уронив голову на руки, тихо, молча, как бывает только от большой и безысходной тоски.

— Привет, — глупо сказала я.

Она вздрогнула и подняла голову:

— Ты?!

— Нам надо поговорить, — еще глупее сказала я. Ведь ненавижу эту фразу! Но ничего лучше в данный момент просто не нашла.

— Что такое?

— Как?! Как ты могла?!

— Что могла? Не понимаю.

— Расскажи мне о женщине, которая пришла в клуб… Кстати, когда же она сюда пришла? И зачем? Ее зовут Лена Белова. Яркая, высокая блондинка с синими глазами. Очень красивая.

— Да. Лена Белова, — кивнула Большая Маха. — Есть такая. В группе, которая занимается по пятницам и выходным. Знаешь, я не хотела ее брать. В феврале месяце нет набора, да и девица очень уж избалованная. Но она предложила большие деньги, и потом…

— Значит, в феврале… — Нет у меня никакого дежа вю. И у Игоря тоже нет. Леночкина машина действительно стояла у клуба. Так вот где она пропадала по пятницам, субботам и воскресеньям! Теперь мне многое понятно! Видимо, она стала за мной следить. А если немного напрячь мозги… Неужели папа посоветовал? Мол, хочешь избавиться от своего шантажиста, надо узнать его хорошенько. Все его слабости. — Так почему ты ее все-таки взяла?

— Она была так несчастна! Рассказала о сестре мужа, которая ее шантажирует, об их отношениях. Кстати, странные отношения. И я посоветовала ей начать новую жизнь. Самостоятельную. Ну как можно во всем зависеть от человека, который бегает за своей сестрой и только и делает, что спасает ее?

— Пытается спасти, — поправила я.

И тут до Большой Махи дошло:

— Эти деньги… Это что, были те самые деньги?!

Мне хотелось смеяться, честное слово! Театр абсурда! А вот и синица, которая ловко ворует пшеницу в доме, который построил Джек! Ай да Леночка! В самом деле: Белова — такая распространенная фамилия! Беловых в Москве пруд пруди! Большой Махе ведь даже в голову не пришло, что она тоже живет в том самом доме! Доме, который построил Джек! И теперь она сидит и в ужасе на меня смотрит:

— Во что же ты меня впутала?!

— Перестань, — поморщилась я. — Все не так. То есть так, как она рассказала, но это ее взгляд на вещи. А ты уже должна знать Леночку. Кстати, как она на татами?

— Сильна, — пожала плечами Большая Маха. — Здоровая, спортивная девушка, очень упорная, но до Саши Беловой ей, конечно, далеко. А что такое?

Разумеется, Саша Белова, то есть Виола, не собиралась сходиться с Леночкой врукопашную. Просто хотелось знать, на что способна моя невестка.

— Мой брат — прекрасный человек, — заявила Глупая Пучеглазая Лягушка. — Он любит Леночку. Он любит сына. А все ее домыслы — это не более чем домыслы. Ты должна помочь сохранить семью. Представляю, как она прореагировала на твои рассказы о сволочах-мужчинах! Ты — человек сильный, целеустремленный. Ты оказала на нее влияние. В принципе Леночка — размазня. Сначала она пришла в клуб, чтобы узнать получше свою шантажистку, а потом всерьез увлеклась тренировками. Ты — молодец. Перевоспитала ее, как и всех прочих. А сама сидишь здесь и рыдаешь. Почему? Скажи мне? Да тебя же тоска гложет! Потому что ты одна! Это же месть! Ты им мстишь, мужчинам, разрушая их семьи! И не все они — сволочи! Так что не смей! Не смей ее трогать! Не смей трогать моего брата!

Подумать только, я кричала! Я кричала на Большую Маху! А она сидела и слушала! И не смела мне возражать! Только под конец моей пламенной речи негромко заметила:

— Ты себя так ведешь, потому что я тебе обязана.

— Да я просто думала, что мы — Подруги! Что не имеет значения, какими деньгами эта дружба оплачена! А теперь оказывается, что ты — мне враг!

— Значит, это правда. Про тебя и твоего брата.

— Что?!

Этого я уже вынести не могла. Мое спасение, где ты?

И тут… В дверь заглянула Виола! Никуда она, оказывается, не ушла! Стояла за дверью и подслушивала! Вот кто мне настоящий друг! Потому что она готова меня защищать, где угодно и когда угодно. Посмотрев в глаза Большой Махе, Фиалка сказала:

— Пойдем-ка выясним отношения. Давно мы уже этого не делали.

— Ты говоришь всерьез? — спросила тренерша.

— Что толку на тебя орать? Пойдем.

Не говоря больше ни слова. Фиалка прошла в зал и включила свет. Большая Маха появилась следом. Я подумала, что обе они ненормальные и друг друга стоят. Поздно вечером в пустом клубе собираются сойтись врукопашную. А причина? Просто бред какой-то! Фиалка скинула спортивку, Большая Маха тоже разделась, оставшись в свободных штанах и открытой майке, и они встали друг против друга.

— У меня преимущество, я сегодня размялась, — сказала тренерша.

— Я тоже, — усмехнулась Виола, видимо вспомнив, какую оплеуху отвесила водителю в березовой роще. Она была больший практик, чем Большая Маха, это без сомнения. И она была зла.

Виноватый невольно дает своему сопернику фору. Ведь вина — это тяжелый груз. Он добавляет тебе лишнего веса и сковывает движения. Видимо, Большая Маха чувствовала себя виноватой, потому что действовала не слишком уверенно. Несколько долгих минут, показавшихся мне вечностью, они кружили по татами. Виола смотрела ей прямо в глаза. И Большая Маха дрогнула, потому что выпад сделала первой. То была самая короткая схватка, которую мне доводилось видеть. Молниеносным движением Фиалка перехватила ее руку, другой нанесла точный удар, потом рывок, падение, и на минуту мне показалось, что удар этот — смертельный. Такая в нем была сила и ненависть! Но когда Большая Маха лежала на татами не в силах пошевелиться, я заметила, что она дышит.

— Оставь в покое Великого Будду, — четко сказала Виола. Видимо, теперь для нее пришел тот самый момент, момент истины. Когда победитель получает право высказать все, что у него на душе накипело. — Оставь в покое всех, у кого есть шанс стать счастливыми.

Разве она это произнесла? А мне показалось, что Глупая Пучеглазая Лягушка! Это был момент нашего краткого единения, меня и Виолы. Когда мы уходили, Большая Маха все так же лежала на татами, но мы с Виолой знали, что она жива. Физически, во всяком случае. А уж о ее душе позаботится кто-нибудь другой.

А дальше… Мы пошли домой, куда же еще? Поднялись наверх, потом я поставила чайник. Надо было поесть и отдохнуть. И только чайник закипел, как раздался телефонный звонок. Двенадцатый час! Кто бы это мог быть?

Я сняла трубку и услышала раздраженный голос Смелякова:

— Это ты?

— Александра Владимировна Белова, — отчеканила я. — А что вы, собственно, хотели?

— Я сегодня разговаривал с твоим братом! Как ты могла так меня подставить? Короче, я подъезжаю к твоему дому. Выйди.

— Я?!

— А кто ж еще?! — рявкнул он и бросил трубку.

Да, испортили мы отдых господину Смелякову, ничего не скажешь! То-то он, перепуганный, рванул обратно в Москву, и даже головная боль после вчерашней пьянки не помешала! Чем же ему пригрозил Игорь? И что это был за разговор?

Меня раздирало любопытство, и я направилась к двери. Фиалка следом, со словами:

— Ну нет. Сегодня я тебя одну не оставлю.

Я кинула взгляд в зеркало и заметила, что она так и не успела переодеться. На ней все та же спортивная курточка. О, что это был за безумный день!

«Подъезжал» он к моему дому еще минут десять. Я стояла у подъезда, переминаясь с ноги на ногу. Было темно и пусто. Народ разъехался подачам, и огромный город словно скинул с плеч тяжелый груз, освободившись от половины своего населения. Я стояла и вдыхала горький городской воздух, и на губах у меня тоже было горько.

Наконец «Мерседес» Смелякова подрулил к подъезду. Фиалка тут же отступила в тень. Все понятно: это наше с ним дело. Ведь Великий Будда — мой брат.

Увидев меня, Смеляков выскочил из машины и без всякой паузы монотонно заговорил, не скрывая раздражения:

— Что ты себе позволяешь? Что это за детские игры? Ты соображаешь, в какое положение меня поставила? Зачем весь этот спектакль? Во что ты хотела меня втянуть? Сделан аборт или нет?

— Ах, вот чего ты боишься! Игорь не сказал тебе! Решил тебя попугать! Ну что, папаша, будем принимать роды?

— Да я тебя заставлю… Дрянь! — И он меня ударил.

Вы понимаете, что случилось? Он! Меня! Ударил! Отвесил мне полновесную оплеуху! А ведь Фиалка его предупреждала!

Она тут же выступила из тени и спокойно сказала:

— А вот этого делать не стоило.

Он даже не успел среагировать, ибо не был к этому готов. К тому, что Виола обрушит на него серию стремительных, точных ударов. На один он все-таки успел ответить, поднял руку и как-то вяло отмахнулся. А потом рухнул на асфальт, крепко ударившись головой о бордюр.

Виола достала из кармана синие колготки и накинула ему на шею. У меня в глазах потемнело. Зачем? Да хватит уже с него!

— Не мешай, — сосредоточенно сказала Фиалка.

Через несколько минут все было кончено. Мое Солнце погасло навеки. И в моей солнечной системе воцарился вечный мрак. Может быть, я ошибалась? И кем бы он ни был, я все-таки немножечко его любила? Ведь я уже говорила, что никогда уже он не станет абсолютно чужим для меня человеком. Никогда! Так зачем?

— Он узнал нашу тайну, — сказала Фиалка. — Он все понял.

— Какую тайну?

— Обо мне. Понимаешь? Он не должен был догадаться.

— И что мы теперь будем делать? — жалко спросила я.

— Сначала надо затащить его в машину.

Господи, каким же он был тяжелым! Умопомрачительно! Даже эти два метра дались нам с огромным трудом! Мы затащили труп Смелякова на заднее сиденье, посадили его, прислонив к левой двери, и я спросила:

— Что дальше? Я не вожу машину. И ты тоже. Так что? Не можем же мы оставить его так?

— Надо позвонить. Большой Махе.

— Что?!

— У нее есть водительские права.

— Да ты с ума сошла! После того, что сегодня случилось в клубе!

— Звони. У нас нет выхода. Я уверена, что она еще там.

— А если нет?

— Звони домой.

— После того что…

— Да заткнись ты наконец! Возьми у него мобильник.

И я взяла мобильник. И позвонила Большой Махе. Должно быть, я зря это сделала…»

«Десятая история получается слишком уж длинной. А нервы у меня на пределе. И брат все не звонит и не звонит. Должно быть, после Леночки они взялись за него. Я ведь помню, как развивались события после убийства Смелякова. Неожиданно. Для меня, во всяком случае. Если бы я только знала подробности их разговора или обстоятельства, при которых Смеляков покинул базу отдыха! Но я ведь даже не выслушала его до конца!

А может, все дело в том, что я этого боялась? Боялась, что он заговорит! И глаза мои наконец откроются! Нет, это Виола боялась, не я. Это она все время прячется. А мне теперь остается только ждать. И дочитать до конца.

Но сначала сделаем маленькую паузу. Я голодна. Полдня просидеть над собственным дневником, пытаясь вникнуть в суть, но так и не преодолеть свой страх — это утомительно! На самом деле, открытым остается только один вопрос: кто есть Виола? И почему она так поступает?

Я отправилась на кухню, чтобы поставить чайник и сделать себе бутерброд. Открыла холодильник и отдернула руку, словно обожглась. На средней полке лежала коробочка с самым обычным плавленым сыром. А назывался он «Виола». Плавленый сыр «Виола» — казалось, что в этом такого?

А ведь то была подсказка для меня! Ну же, милая, напряги мозги! Открой наконец глаза! Вспомни, что произошло дальше!

Чтобы выяснить истину, мы с Фиалкой направились…

Но это уже другая история. Хит июля месяца, но еще ранее произошли другие, не менее важные события».