"Спящие красавицы" - читать интересную книгу автора (Кавабата Ясунари)

Глава 5

Прошел Новый год; на море шумела буря, возвещая середину зимы. А на суше не было даже ветра.

- Ах, я рада видеть вас в такую холодную ночь... - приветствовала Эгути женщина из дома «спящих красавиц», открывая ключом калитку.

-Так ведь я потому и пришел, что холодно,- сказал старый Эгути. - Высшее счастье для старика умереть в такую холодную ночь, согреваясь теплом молодого тела.

- Какие неприятные вещи вы говорите.

- Старик - сосед смерти.

В той же, что и всегда, комнате на втором этаже топилась печка и было тепло. И так же, как всегда, женщина подала ароматный зеленый чай.

- Что это? Как будто откуда-то дует? - сказал Эгути.

- А? - женщина оглядела комнату. - Все закрыто.

- Может, это призрак умершего?

Женщина передернула плечами и посмотрела на старика. Лицо ее побледнело.

- Не нальете ли еще чашечку? Не надо остужать кипяток. Залейте горячим, - сказал Эгути.

Выполняя его просьбу, женщина спросила холодно:

- Вы уже что-нибудь слышали?

- Да, пожалуй.

- Значит, да. Слышали, а все равно пришли сюда, - женщина, поняла, что Эгути все известно, что нет смысла делать тайну из произошедшего, но не могла скрыть чувства недовольства.

- Благодарю вас за любезное посещение, но все же думаю, что вам лучше уйти.

- Я же пришел, уже все зная, какая теперь разница?.

- Ха-ха-ха,- ее смех прозвучал странно и зловеще.

- Раз уж случаются такие вещи... Ведь зима - опасное время для стариков... Может, следует на зиму закрывать этот дом?

Женщина промолчала.

- Я не знаю, какие старики сюда приходят, но если умрет второй, а потом третий, то и ты так просто не отвертишься.

- Скажите все это хозяину. Разве я в этом виновата? - лицо женщины стало еще более землистым.

- Конечно, виновата. Разве не перевезли труп старика под покровом ночи в гостиницу на горячих источниках? Наверняка и ты помогала в этом.

Женщина стиснула обе руки на коленях, поза ее стала напряженной:

- Это сделали, чтобы спасти доброе имя старика.

- Доброе имя? Разве у мертвеца тоже есть доброе имя? Ах да, еще, кажется, существует репутация. Правда, она, скорее, нужна родственникам, чем мертвому старику. Все это ерунда, но... А что, у той гостиницы на водах и у этого дома один и тот же хозяин?

Женщина ничего не ответила.

- Я думаю, что в газетах, скорее всего, не стали бы разглашать того, что старик умер здесь рядом с обнаженной девушкой. Мне кажется, будь я на месте этого старика, я был бы счастлив, если бы меня никуда не увезли, а оставили рядом с девушкой.

- Начались бы всякие неприятные процедуры, экспертиза, а комната эта не совсем обычная, поэтому могли возникнуть неприятности и для других наших уважаемых клиентов. Ну и, конечно, для девочек...

- Девушка, наверное, спала, не подозревая, что старик умер. Она не проснулась, когда умирающий корчился в предсмертных муках.

- Да, наверное... Но когда выяснилось, что старичок скончался, пришлось увезти и девушку, спрятать ее. И все же откуда-то стало известно, что с ним была женщина.

- Что? Девушку увезли отсюда?

- Но ведь то, что здесь делается - противозаконно.

- Вряд ли девушка проснулась лишь оттого, что старик умер, и тело его остыло.

- Конечно, нет.

- Она ведь совершенно не подозревала, что рядом с ней умер старый человек, - еще раз повторил Эгути. Интересно, сколько времени после того, как старик умер, погруженная в глубокий сон девушка прижималась к холодному, мертвому телу, согревая его своим теплом. Она даже не знала, что из комнаты выносили труп.

- У меня и давление и сердце в полном порядке, волноваться нечего, но, если вдруг со мной что-то случится, нельзя ли не увозить меня в ту гостиницу или куда там еще, а оставить рядом с девушкой?

- Ни в коем случае, - ответила женщина и добавила: - Прошу вас вернуться домой. Вы ведете такие разговоры...

- Я пошутил, - старый Эгути рассмеялся. Как он уже сказал женщине, ему и в голову не приходило, что он может внезапно умереть.

В газете, где было опубликовано объявление о похоронах скончавшегося в этом доме старика, сообщалось лишь о "скоропостижной смерти". Эгути встретил на его похоронах старого Кига, который шепотом рассказал ему подробности. Оказывается, старик умер от инфаркта.

- Однако эта гостиница на водах совсем не то место, где мог бы остановиться покойный. Обычно он останавливался в другой гостинице, - говорил Кига. - Поэтому и поговаривают, что директор Фукура умер "приятной" смертью. Но конечно, никто не знает, что было на самом деле.

- Вот как...

- Его смерть может показаться кому-то "приятной", но на самом деле он, по-видимому, очень мучился. Я был с директором Фукура в близких отношениях и сразу понял, в чем тут дело, поэтому-то и попытался разузнать все подробности. Но никому ни о чем не сказал. Его родные тоже ничего не знают. А ты обратил внимание на некрологи в газетах?

В газетах были напечатаны рядом два некролога. Первый от наследника и жены. Второй поместила его фирма.

- Фукура ведь был вот такой, - Кига изобразил Эгути руками толстую шею, большую грудь и сильно выпирающий живот. - Тебе тоже следует быть поосторожней.

- Обо мне не беспокойся.

- Во всяком случае, ясно, что огромное тело Фукура посреди ночи волокли в эту гостиницу на водах.

Кто же его тащил? Наверняка везли в машине: старому Эгути стало жутко.

- Дело замяли, не разобравшись, но, если случится еще что-нибудь подобное, я думаю, этот дом долго не продержится, - шепотом рассказывал ему Кига на кладбище.

- Да, пожалуй, - ответил Згути.

Сегодня женщина не пыталась скрыть от Эгути эту историю, полагая, что он все знает о Фукура, но в мелочах держалась настороже.

- А девушка, действительно, ничего не знала? - вновь спросил Эгути.

- Она и не могла этого знать. Старик, видимо, мучился перед смертью, на шее и груди девушки остались раны от его ногтей. Но она ничего не почувствовала и, проснувшись на следующий день, сказала только: "Вот противный старикашка".

- Противный старикашка? И это о предсмертных муках?

- Хотя нет, ранами это не назовешь. Кое-где остались царапины, местами кожа покраснела и припухла...

Женщина уже была готова все рассказать Эгути. А он, напротив, потерял охоту ее слушать. Фукура был стар и мог умереть в любой момент и где угодно. Кто знает, может, его внезапная смерть была приятной. Просто, когда он представил, как огромное тело Фукура перевозят в гостиницу на водах, в его воображении стали возникать разные картины.

- Смерть дряхлого старика всегда отвратительна. Но может, его кончина была почти счастливой и... Нет, нет, этот Фукура наверняка отправился в преисподнюю... - А я знаю ту девушку, что была с ним?

- Я не могу вам этого сказать.

- Вот как?

- На ее шее и груди остались царапины, поэтому ей дали отпуск до полного их заживления.

- Я хотел бы выпить еще чашку чая. В горле сохнет.

- Хорошо. Сейчас заварю свежего.

- Случись еще раз нечто подобное, и этот дом долго не продержится, если даже удастся все замять. Как ты считаешь?

- Вы так думаете? - спокойно спросила женщина и, не поднимая головы, стала на.ливать ему чай. - А вы не боитесь, что сегодня ночью появится дух умершего?

- Я был бы рад побеседовать с ним.

- О чем же?

- О жалкой старости, которая ждет мужчину.

- Я просто пошутила.

Старик отхлебнул глоток чая.

- Я понимаю, что ты пошутила, но и во мне сидит дух. И в тебе тоже, - Эгути указал на нее пальцем. - А как же ты узнала, что старик умер?

- Мне показалось, что я слышу странные стоны, поднялась наверх и обнаружила. Пульс и дыхание остановились.

- А девушка ничего не знала, - снова сказал Эгути.

- Мы ведь специально делаем так, чтобы девушки не просыпались в подобных случаях.

- В подобных случаях? Значит, она не знает и того, что из комнаты выносили труп?

- Конечно, нет.

- Ужасно.

- Ничего ужасного. Лучше оставьте ненужные разговоры и идите в соседнюю комнату. Разве хоть одна из девушек показалась вам до этого ужасной?

- Может, для стариков ужасна сама их молодость.

- О чем вы говорите... - женщина слабо улыбнулась и, подойдя к двери соседней комнаты, приоткрыла ее: - Они уже спят, ждут вас, прошу... Вот ключ, - она достала из-за пояса ключ и протянула ему. - Ах, да, забыла вам сказать, сегодня две девушки.

- Две? - старый Эгути удивился. Видимо, девушки все же узнали о внезапной смерти Фукура.

- Прошу вас, - женщина вышла из комнаты.

Хотя испытываемые им любопытство и стыд были уже не так сильны, как в первый раз, все же, открывая дверь в заветную комнату, Эгути чувствовал некоторое волнение.

- Эта, наверное, тоже "ученица", - подумал Эгути. Однако в отличие от прежней "ученицы", с которой он провел здесь третью ночь, эта девушка выглядит настоящей дикаркой. Ее вид заставил Эгути забыть о смерти старого Фукура. Две постели были сдвинуты вместе, и девушка спала на той, что ближе к двери. Она, очевидно, не привыкла к электрическому одеялу, которое больше необходимо старикам, а может, ее тело переполнено жизненным теплом, которое не может остудить даже холодная зимняя ночь. Девушка отбросила одеяло и лежала обнаженная почти до пояса. Она лежала на спине, широко раскинув руки и ноги, похожая на иероглиф "большой". Соски у нее были большие, темные с фиолетовым оттенком. Этот цвет не выглядел красивым при свете, отраженном от алого бархата, так же, как и цвет кожи на шее и груди. Кожа имела какой-то черноватый отблеск. Эгути почувствовал от ее подмышек слабый запах пота.

- Это же сама жизнь, - прошептал он. - Такая девушка может вдохнуть новую жизнь даже в шестидесятисемилетнего старика. Эгути засомневался, японка ли она. Ей, наверное, еще нет двадцати; груди широкие, но соски еще не набухли. Она не выглядит толстой, стройная, подтянутая.

- Хм, - старик взял руку девушки; "...длинные пальцы и длинные ногти. И сама она, наверное, высокого роста, в современном стиле. Интересно, какой у нее голос и манера говорить?" Эгути нравились голоса некоторых женщин - дикторов радио и телевидения; когда они говорили, он закрывал глаза и слушал только их голос. Искушение услышать голос усыпленной девушки было очень велико. Конечно, поговорить с ней не удастся. Но как же, сделать, чтобы она заговорила во сне? Правда, у спящих голос меняется. Кроме того, многие женщины в разных ситуациях говорят разными голосами, но, может быть, эта девушка говорит всегда одним и тем же? Судя по естественной позе, в которой она спит, она не похожа на притворщицу.

Эгути сел и потрогал длинные ногти девушки. "Интересно, ногти всегда бывают такими твердыми? Или только у таких здоровых и молодых девушек?" Цвет пальцев под ногтями был живым и свежим. Только сейчас Эгути заметил на шее девушки тонкую, как нитка, золотую цепочку. Старику стало смешно. Несмотря на то что в такую холодную ночь девушка была обнажена, на ее лбу у самых волос выступили капельки пота. Эгути вынул из кармана носовой платок и отер ей лоб. На платке остался сильный запах. Тогда он протер и под мышками спящей. Теперь он не мог взять этот платок домой и, скомкав его, бросил в угол комнаты.

- Ого, да у нее губы накрашены, - пробормотал Эгути. Казалось бы, что в этом странного, но у этой девушки даже накрашенные губы показались ему смешными. Старик вгляделся повнимательней:

- Может, ей оперировали заячью губу? - Он подобрал брошенный платок и осторожно стер помаду с губ спящей. Но, однако, никакого шрама не обнаружил. Середина верхней губы девушки была приподнята кверху, и ее линия, напоминающая по форме гору Фудзи, выглядела удивительно красивой. Эгути неожиданно для самого себя пришел в восторг от губ девушки.

Ему вдруг вспомнился один поцелуй сорок лет назад. Стоя тогда перед девушкой и легонько касаясь рукой ее плеча, Эгути неожиданно приблизил к ней губы. Девушка отвернула лицо вправо, потом влево.

- Нет, нет, я этого не делаю.

- Уже сделала...

- Нет, не делаю.

Эгути вытер свои губы и показал ей носовой платок с бледно-красными следами помады:

- Да ведь уже сделала. Вот...

Девушка взяла платок, посмотрела на него и положила в сумочку.

- Я этого не делаю, - девушка опустила глаза, полные слез, и больше не произнесла ни слова. С тех пор они не встречались. Интересно, что сделала девушка с тем платком? Да что платок, интересно, жива ли она сама сейчас, сорок с лишним лет спустя?

Сколько лет уже Эгути не вспоминал о той девушке из прошлого, пока не увидел красивой, вздернутой, наподобие Фудзи, верхней губки усыпленной девушки? Если положить платок под ее подушку, то, проснувшись, она увидит на нем следы помады, увидит, что помада на ее губах стерта, и, наверное, подумает, что он украл у нее поцелуй. Хотя разве в этом доме запрещено целовать? Даже самые дряхлые старики способны целоваться. Просто здесь девушка не отвернется и ничего не почувствует. Губы спящих, должно быть, холодны и безвкусны. Вряд ли они способны взволновать больше, чем губы умершей возлюбленной. Мысль о том, что он не такой, как другие, бессильные, посетители этого дома, уже не возбуждала Эгути.

Однако необычная форма губ сегодняшней девушки соблазняла его. "Разве бывают на свете такие губы?" Эгути легонько коснулся мизинцем верхней губы девушки. Кожа ее показалась сухой и шершавой. И тут девушка начала облизывать губы, пока они не стали влажными. Эгути убрал палец.

- Неужели эта девочка готова целоваться даже во сне? - Старик слегка погладил ее по волосам за ухом. Волосы были густые и жесткие. Эгути встал и переоделся.

- Какой бы ты ни была здоровой, но можешь простудиться, - Эгути спрятал руки девушки под одеяло и укрыл ее до самой шеи. Лег рядом. Девушка повернулась и со стоном вытянула обе руки, без всякого усилия отодвинув старика от себя. Это развеселило его, и он не смог удержаться от смеха.

- Вот уж, действительно, отважная ученица!

Девушка усыплена и не проснется, что бы ни случилось. Тело ее как бы онемело, и с ней можно делать все, что угодно, но у старого Эгути уже пропали и силы и желание действовать силой. А может, он просто давно забыл, как это делается. Он вошел сюда, не испытывая нежной страсти, вошел с дружескими чувствами по отношению к женщинам. У него уже не захватывает дыхания в предвкушении приключений и борьбы. Когда сейчас его неожиданно оттолкнула усыпленная девушка, старик рассмеялся, но в его голове промелькнули такие невеселые мысли.

- Да, стар я стал, - прошептал он. Однако он еще не так стар, как другие клиенты этого дома, не настолько стар, чтобы вообще приходить сюда. Эта девушка с кожей, отливающей черным блеском, заставила его необычайно остро задуматься о том, что скоро и он перестанет быть мужчиной.

Быть может, если сейчас взять ее силой, это разбудит в нем молодость. Эгути уже надоел дом "спящих красавиц". Но несмотря на это, он приходит сюда все чаще. Внезапно Эгути почувствовал возбуждение, кровь застучала в висках: ему захотелось наброситься на девушку, нарушить запреты, положить конец омерзительным тайным забавам стариков и самому навсегда расстаться с этим домом. Однако насилие и принуждение здесь ни к чему. Тело усыпленной девушки вряд ли станет сопротивляться. Даже задушить ее не составит труда. Эгути почувствовал разочарование, его охватило ощущение глубокого, темного небытия. Шум прибоя доносится как будто издалека. Это оттого, что нет ветра. Он представил себе, как темно на дне моря в такую черную ночь. Приподнявшись на локте, Эгути приблизил свое лицо к лицу девушки. Она тяжело дышала. Он хотел поцеловать ее, но, передумав, вновь опустился на подушку.

Эгути лежал там, куда его оттолкнули руки темнокожей девушки, грудь его была открыта. Он придвинулся к другой девушке. До этого она лежала к нему спиной, но, словно почувствовав что-то, ласково повернулась лицом к Эгути. Она вся дышала нежным соблазном. Одну руку она положила ему на бедро.

- Удачное сочетание, - перебирая пальцы девушки, старик закрыл глаза. Тонкие ее пальцы были очень гибкие, настолько гибкие, что, казалось, как их ни сгибай, они не сломаются. Эгути захотелось взять эти пальцы в рот. Грудь девушки была маленькая - она умещалась в ладони Эгути - но округлая и высокая. И бедра у нее соблазнительно округлые. "Женщина - это бесконечность", - с грустью подумал Эгути и открыл глаза. У девушки была длинная шея.

Тонкая и красивая. Но при этом она не производила такого впечатления, как старинные изображения японских красавиц. На ее закрытых глазах он обнаружил линию двойного века, однако она была такой тонкой, что, наверное, исчезла бы, стоило только девушке открыть глаза. А может, временами эта линия заметна, а временами - нет. Трудно было точно определить цвет ее кожи, окрашенной цветом бархата, но на щеках ее как будто лежал легкий загар, белая шея у своего основания тоже казалась загорелой, и только грудь выделялась безупречной белизной.

Девушка с отливающей черным кожей, как он заметил, была высокого роста, "нежная", по-видимому, не уступала ей, Эгути вытянул ноги, чтобы убедиться в этом. Сначала коснулся ступней "черненькой" и ощутил их кожу, грубую и в то же время сальную.. Старик отодвинул свою ногу, но эти ступни как бы притягивали его. Говорят, старый Фукура умер от сердечного приступа, не была ли его партнершей эта "черная" девица? Может, именно поэтому сегодня и усыпили двух девушек, - мелькнуло у него в голове.

Но этого не может быть. Ведь он слышал от женщины, что в предсмертной агонии Фукура оставил царапины на шее и груди бывшей с ним девушки, и ей дали отпуск до тех пор, пока царапины не заживут. Эгути снова коснулся грубой ступни девушки и провел ногой вверх.

- Обучи меня колдовству жизни. - Трепет, пробежал по его телу. Девушка отбросила в сторону одеяло, высунула одну ногу наружу и выпрямила ее. Старик смотрел на грудь и живот девушки, испытывая сильное желание вытащить ее из-под одеяла и положить на холодные от зимней стужи татами. Приложив ухо к груди девушки, он послушал, как бьется ее сердце. Думал, что оно большое и сильное, но оно неожиданно оказалось маленьким, с милым перестуком. Не чудится ли ему, что бьется оно немного неровно? Может, его просто обманывает неверный старческий слух?

- Простудишься, - Эгути укрыл девушку и выключил электрическое одеяло на ее стороне. Он подумал, что колдовская сила женской жизни вовсе не так уж сильна. Что будет, если сжать горло девушки? Оно хрупкое. Даже для старика это не составит труда. Эгути вытер платком щеку, которую прикладывал к груди девушки. В его ушах еще звучал отголосок биения ее сердца. Старик положил руку на свое сердце. И может, оттого, что он прикасался к самому себе, показалось, что его сердце бьется ровнее.

Эгути повернулся спиной к "черной" девушке и стал смотреть на другую, "нежную". Носик ее, в меру красивый, старческим глазам кажется еще более изящным. Ее длинная, вытянутая шея, тонкая и прекрасная, так хороша, что Эгути не в силах удержаться от того, чтобы не подсунуть под нее руку, обхватить и придвинуть поближе. Даже от такого легкого движения ее тела прокатилась волна сладкого аромата. Он смешивался с резким дикарским запахом "черненькой", лежавшей сзади. Старик прижался к "белой" девушке. Ее дыхание стало быстрым и коротким. Однако не было заметно никаких признаков пробуждения. Эгути некоторое время не шевелился.

- Может, она простит меня. Как последняя женщина в моей жизни... - "Черная" девушка сзади издала сдавленный звук. Старик вытянул руку и погладил ее.

- Успокойся. Послушай шум зимнего моря и успокойся, - старый Эгути пытался унять свое сердце. Девушка спит, как будто под наркозом. Ей дали выпить какой-то яд или сильное снотворное. Но для чего? - Для чего же, как не для денег? - подумал Эгути, и его решимость пропала. Он знал, что все женщины разные, но настолько ли эта девушка отличается от других, чтобы осмелиться принести ей горе, сделать несчастной на всю жизнь, чтобы нанести неизлечимую рану? Для шестидесятисемилетнего Эгути тела всех женщин похожи одно на другое. Но от этой девушки он не получит ответа - ни согласия, ни отказа. От мертвой она отличается только тем, что дышит и в ее жилах бежит горячая кровь. Нет, неужели, проснувшись утром, она только этим и будет отличаться от мертвого тела? Она не испытывает ни любви, ни стыда, ни страха. А когда проснется, в ней останутся лишь горечь и раскаяние. Она даже не будет знать, какой мужчина лишил ее невинности. Догадается только, что один из стариков. Вряд ли она расскажет женщине. Скорее всего, она постарается скрыть, что нарушен запрет этого дома, и поэтому ни женщина, ни другие девушки ничего не узнают. Тело "нежной" девушки было плотно прижато к Эгути. Лежавшая сзади "черненькая" вплотную придвинулась к старику. Электрическое одеяло с ее стороны было выключено, и ей стало холодно. Одна нога ее лежала рядом с ногами "белой" девушки. Эгути улыбнулся, чувствуя усталость, он нащупал под подушкой снотворное. Девушки так стиснули его с двух сторон, что он едва мог шевельнуть рукой. Положив ладонь на лоб "белой" девушки, Эгути, как обычно, разглядывал белые таблетки.

- А может, сегодня не пить их? - пробормотал он. Наверняка это очень сильное средство. Он заснет быстро и легко. Ему впервые пришла в голову мысль, что, возможно, не все старики, посещающие этот дом, честно выполняют наказ женщины и выпивают лекарство. Эта уловка стариков, которые не принимают лекарство потому, что им жаль тратить время на сон, показалась Эгути особенно омерзительной. Сам Эгути пока не относит себя к таким старикам. Он проглотил обе таблетки. Вспомнил, как просил у женщины такое же средство, каким усыпляют девушек, и как она ответила: "Это небезопасно для старых людей". Только поэтому он и не стал настаивать.

Не означает ли это "небезопасно" смерть во время сна? Эгути всего-навсего обыкновенный старик, порой он испытывает пустоту одиночества, впадает в пессимизм. Этот дом мог бы стать для него на редкость подходящим местом смерти. Возбудить у людей любопытство, заслужить пренебрежение толпы - разве это не достойная смерть? Знакомые были бы поражены. Безусловно, он принес бы неизмеримое горе своим родным, но, если он умрет сегодня ночью, лежа между двумя молодыми женщинами, разве тем самым не будет удовлетворено последнее заветное желание старого человека? Нет, ничего не получится. Тело, наверное, перевезут из дома в захудалую гостиницу, как это было со старым Фукура, и сообщат, что он покончил жизнь самоубийством, приняв снотворное. Записки не останется, причины самоубийства никому не известны, поэтому придут к заключению, что он просто не вынес разочарований старости. Он видит, как губы женщины трогает ее обычная, едва заметная усмешка.

- Ну что за глупые фантазии. Не накликать бы беды, - старый Эгути засмеялся, но смех был невеселым. Уже начинало действовать снотворное.

- Ладно, сейчас разбужу женщину и попрошу дать мне такое же лекарство, как девушкам, - пробормотал Эгути. Но вряд ли женщина уступит его просьбе. К тому же ему очень не хотелось вставать, это было так утомительно. Эгути лег на спину и обнял обеих девушек за шеи. У одной шея податливо нежная, душистая, у другой - твердая с лоснящейся кожей. Эгути почувствовал, как что-то переполняет его изнутри. Он посмотрел на алые шторы слева и справа, и из его горла вырвался какой-то сдавленный звук. В ответ «черная» девушка слабо застонала. Ее рука уперлась в грудь Эгути. Может, ей плохо? Эгути освободил руку из-под ее шеи и повернулся к «беленькой», положив руку ей на талию. Закрыл глаза.

- Последняя женщина в жизни? Почему последняя, и вообще, к чему такие мысли, разве можно принимать это всерьез... - думал Эгути. - Так, а кто же был моей первой женщиной? - старик почувствовал не столько тяжесть в голове, сколько дремотную рассеянность.

- Первой женщиной была мама, - мелькнула новая мысль. - А может, все-таки не она, а кто-то другой? - неожиданно возникло продолжение. - Но как же это. моя мать - моя женщина? - Только сейчас, на шестьдесят восьмом году жизни, Эгути понял, что именно так оно и было. Эта истина поднялась из глубины его сознания. Что это, кощунство или тоска? Старый Эгути открыл глаза и поморгал ими, как это делают, чтобы прогнать страшный сон. Однако снотворное уже действовало в полную силу, и ему трудно было окончательно пробудиться, голову сковала тупая боль. Сонный Эгути попытался отогнать воспоминания о матери, потом, вздохнув, положил ладони на груди обеих девушек. Одна гладкая, сухая, другая-влажная; старик закрыл глаза.

Мать умерла в зимнюю ночь, когда Эгути было семнадцать лет. Отец и Эгути, стоя у постели, держали ее руки в своих. Руки матери, долго страдавшей от туберкулеза, почти высохли, но она до боли сильно стискивала их ладони. Холод ее пальцев пронизал руку Эгути до самого плеча. Медсестра, массажировавшая матери ноги, встала и вышла. Видимо, чтобы вызвать по телефону врача.- Ёсио, Ёсио...- прерывающимся голосом позвала мать. Эгути сразу догадался и легонько погладил мать по задыхающейся груди, и тут у нее изо рта и из носа хлынула кровь. Дыхание остановилось. Лежавшие в изголовье марля и полотенце быстро вымокли от крови.

- Ёсио, вытри рукавом своей рубашки, - сказал отец. - Сестра, сестра, таз с водой... Так, так, чистую подушку, ночную рубашку и еще простыню...

Когда старый Эгути подумал: «Первой женщиной была мама»,- само собой вспомнилось, как она умирала.

- Ах! - Эгути стало казаться, что алые шторы в потайной комнате окрашены кровью. Он плотно сомкнул веки, но в глубине его глаз не исчезали алые блики. Под действием снотворного сознание его затуманилось. Ладони его покоились на девственных грудях девушек. Он почти потерял способность рассуждать и оценивать свои поступки, в уголках глаз выступили слезы.

- Почему в таком месте мне пришло в голову, что мать была моей первой женщиной,- с удивлением подумал старый Эгути. Однако мысль о матери не вызвала у него воспоминаний о возлюбленных, которых он имел впоследствии. На самом же деле первой его женщиной, пожалуй, была жена. Да, именно так, но его старая жена, уже выдавшая замуж трех дочерей, этой зимней ночью спит одна. Нет, она, должно быть, еще не спит. В их доме не слышно шума прибоя, но зимняя стужа, наверное, чувствуется сильнее, чем здесь. Старик стал размышлять, что представляют собой две груди, лежащие под его ладонями. Они будут продолжать жить, пульсируя теплой кровью, и когда его уже не будет в живых. Но что это значит? Собрав последние силы, старик сжал ладони. Никакой реакции,- груди девушек тоже крепко спали. Когда Эгути гладил тело матери перед смертью, то наверняка коснулся и ее иссохшей груди. Но не осознавал, что это грудь. Сейчас он уже мало что помнит. Помнит только, как в детстве засыпал, обхватив ручками грудь еще молодой в ту пору матери.

Старого Эгути наконец-то, кажется, сморил сон; чтобы лечь поудобней, он отнял руки от девичьих грудей. Повернулся лицом к «черной» девушке. Очевидно, его притянул ее сильный запах. Неровное дыхание девушки коснулось лица Эгути. Рот ее был слегка приоткрыт.

- О, какой симпатичный кривой зубик, - старик тронул его пальцами. Зубы у девушки были крупные, только этот, кривой - маленький. Если бы не дыхание девушки,Эгути, возможно, и поцеловал бы его. Ее тяжелое дыхание не давало старику заснуть, и он повернулся на другой бок. Теперь девушка дышала ему в шею. Она не храпела, но дышала громко, с присвистом. Эгути втянул голову в плечи и придвинул свое лицо к лицу «белой» девушки. Та сделала недовольную гримасу, но казалось, что она улыбается. Эгути было не по себе, оттого, что тело «черненькой» касалось его сзади. Оно было холодное и скользкое. Старый Эгути погрузился в сон.

Старику, зажатому между двумя девушками, было неудобно, и ему приснился дурной сон. Сон бессвязный, полный неприятной эротики. В конце его Эгути будто бы возвратился домой из свадебного путешествия и обнаружил, что дом утопает в распустившихся, колышущихся красных цветах, похожих на далии. Эгути заколебался, его ли это дом.

- А-а, с возвращением. Что это ты там стоишь? - встретила его мать, к тому времени уже умершая. - Жена твоя стесняется, что ли?

- Мама, откуда эти цветы?

- Цветы?.. - равнодушно повторила мать. - Входи поскорей.

- Я думал, обознался домом. Хотя, как же я мог обознаться... Но здесь столько цветов...

В гостиной молодых супругов ждало праздничное угощение. Выслушав приветствие новобрачной, мать пошла на кухню подогреть суп. Оттуда доносился запах жареной рыбы. Эгути вышел на террасу полюбоваться цветами. Молодая жена присоединилась к нему.

- Ах, какие красивые цветы, - сказала она.

- Да, - чтобы не напугать жену, Эгути не стал говорить ей, что в доме никогда не было таких цветов. Вглядевшись в самый большой цветок, Эгути увидел, как С одного из его лепестков скатилась красная капля. Он вскрикнул и проснулся.

- А-а...

Эгути встряхнул головой, еще не придя в себя после снотворного: Повернулся лицом к «черной» девушке. Тело ее было совсем холодное. Старик вздрогнул от ужаса. Девушка не дышала. Он положил руку ей на сердце - сердце не билось. Эгути вскочил с постели. Ноги его подкосились, и он упал. Весь дрожа, он вышел в соседнюю комнату. Оглядевшись, увидел кнопку звонка рядом с нишей токоно-ма. Изо всех сил нажал пальцем на кнопку и долго не отпускал. На лестнице послышались шаги.

- Может, я во сне, сам того не подозревая, задушил ее? - старик чуть ли не ползком вернулся в комнату и осмотрел шею девушки.

- Что случилось? - женщина вошла в комнату.

- Эта девочка умерла, - Эгути не сразу овладел голосом.

- Умерла? Не может быть, - женщина спокойно провела ладонью по сонным глазам.

- Да, да, умерла. Не дышит. Пульс остановился. - Женщина побледнела и, отстранив Эгути, упала на колени, склонилась над девушкой.

- Кажется, она и вправду...

Женщина отбросила одеяло и осмотрела тело девушки:

- Что вы с ней сделали?

- Ничего.

- Девушка не умерла. Ни о чем не беспокойтесь... - женщина старалась говорить холодным, спокойным тоном.

- Она умерла! Быстро позови врача!

Женщина молча смотрела на Эгути.

- Чем ты ее напоила? Может, у нее аллергия.

- Прошу вас не шуметь. У вас не будет никаких неприятностей... Ваше имя даже не будет упомянуто...

- Но ведь она умерла!

- Думаю, что нет. Который час?

- Начало пятого.

Женщина с трудом приподняла обнаженное тело «черной» девушки.

- Давай, я помогу.

- Не надо. У меня внизу есть помощник...

- Она, наверное, тяжелая.

- Вы не волнуйтесь. Отдохните, поспите. Там ведь есть еще одна девушка.

Эти слова «там есть еще одна» больнее всего укололи Эгути. Действительно, в соседней комнате в постели оставалась еще «белая» девушка.

- Разве я смогу заснуть? - в голосе старика прозвучали возмущение и страх. - Я ухожу домой.

- А вот этого делать не стоит. Если вас сейчас увидят выходящим отсюда, то могут возникнуть подозрения...

- Но разве я смогу заснуть?

- Я принесу вам еще таблетку.Женщина вышла, и слышно было, как она тащила тело «черной» девушки по лестнице вниз. Только сейчас Эгути, на котором не было ничего, кроме тонкого ночного кимоно, заметил, что совершенно продрог. Женщина вернулась с таблеткой.

- Ну вот. И прошу вас, спите спокойно до самого утра.

Старик открыл дверь в соседнюю комнату; одеяло было отброшено в сторону, как он впопыхах оставил его, а на постели, сияя красотой, лежала обнаженная «белая» девушка.

Эгути невольно залюбовался ею.

Послышался удаляющийся гул автомобиля. Должно быть, увозили «черненькую». «Неужели и ее повезут в ту сомнительную гостиницу на водах, куда был подброшен труп старого Фукура?»