"Призрак" - читать интересную книгу автора (Армстронг Келли)15Мальчик провел меня через еще одну заколоченную дверь в другую комнату, пропахшую затхлостью и гнилью. Там, между штабелями прогнивших деревянных ящиков, он хранил свои сокровища: пригоршню шариков, несколько разноцветных камешков, перышки, голубую жестяную кружку. Еще там был сшитый вручную игрушечный зверек, то ли собака, толи слон. – Мне кажется, ты что-то потерял, – сказала я, присев на корточки рядом с кучей сокровищ, и вытащила из кармана зеленый шарик. Мальчик восторженно защебетал и обнял меня. Я смутилась от удивления и обняла его в ответ. – Как тебя зовут? – спросила я. Он взглянул на меня, улыбнулся и кивнул. – Ева. Я Ева, – указала я на себя. – А ты… Малыш просветлел еще на несколько ватт, но снова ответил лишь кивком. – Я хочу помочь тебе выбраться отсюда. Отвести тебя в красивое место. Хочешь? Он кивнул, все еще улыбаясь, хотя, подозреваю, предложи я ему прогулку на собаках по Сибири, он бы точно так же улыбнулся и радостно кивнул, совершенно не представляя, о чем я. – Мы скоро уйдем отсюда, солнышко. Но мне надо кое-что сделать, найти здесь кое-кого. Ты мне не поможешь? Он отчаянно закивал, видно, на сей раз, понял, о чем речь. Я описала Аманду Салливан, но на лице мальчика отразилось разочарование, и он медленно покачал головой. Он понял идею искать кого-то, но сравнить словесное описание с виденными им людьми было выше его сил. Я сосредоточилась, представила статью с фотографией Салливан и попыталась материализовать ее. Ничего не произошло. Ну ладно. Здесь моя магия почти бессильна, но в нашем измерении я способна на многое. Пообещав вернуться, я заскочила в призрачный мир, создала фотографию и вернулась в мир живых. – Вот кого я ищу. Мальчик тоненько вскрикнул и юркнул за меня, обхватил мне ноги, уткнувшись в них лицом. Я опустилась на колени, и он спрятал лицом у меня на плече. Худое тельце испуганно вздрагивало, и я мысленно отругала себя. Он знал – или чувствовал – что совершила Салливан. Обняв его и гладя по спине, я нашептывала ему слова утешения. Когда он перестал дрожать, я спрятала фотографию в карман. – Забудь о ней. Лучше пойдем… Он схватил меня за руку и потянул за собой. На залитом слезами лице читалась решимость. Я не стронулась с места, но он выпустил мою руку и припустил вперед. Я помчалась вдогонку. Вслед за мальчиком я прошла вдоль ряда подземных камер, вылезла через люк, пересекла верхний тюремный блок, еще несколько комнат, миновала очередной охранный пункт и бронированные двери, и очутилась во втором блоке, поменьше. Все камеры были заняты. Зона особо строгого режима. Малыш подвел меня к последней камере, в которой на кровати лежала Аманда Салливан, читая «Женский домашний журнал». Я обернулась к мальчику. Он спрятался за стену камеры, чтобы Салливан его не заметила. – Не бойся, она тебя не тронет. Обещаю. Он улыбнулся и кивнул. Бросился ко мне и крепко обнял, а потом рванулся прочь и скрылся в конце коридора. – Нет! – крикнула я, пытаясь догнать его. – Стой… Меня схватили за руку. Трсайель. – Этот мальчик призрак! – Джордж. – Ты его знаешь? – Его мать была заключенной. Он здесь родился и умер пять лет спустя. Оспа. – Он жил – Когда Джордж появился на свет, тюремный врач был дома. Решил не утруждать себя работой. Джордж родился с пуповиной, обмотанной вокруг шеи. Соседка его матери откачала его, но мозг успел пострадать. – Значит, он был никому не нужен, – прошептала я. – Ему позволили остаться здесь, с матерью, – кивнул Трсайель. – Почему он до сих пор здесь? Разве не стоило бы… – Вытащить его отсюда? Мы пытались, но он все время возвращался сюда, как голубь в родную голубятню. – Потому что ничего другого он не знает. А здесь ему хорошо. – Я припомнила, как мальчик изображал, будто открывает двери. – Он не понимает, что умер. – И ты думаешь, что ему надо открыть глаза? Я медленно покачала головой. – Пожалуй, нет. – Все это, – Трсайель обвел вокруг рукой, – не простоит вечно. Когда тюрьму снесут или забросят, мы заберем ребенка и, вероятно, позволим ему переродиться. В таких обстоятельствах это лучшее, что можно сделать. – А тем временем гуманнее всего оставить его здесь. – Я выбросила из головы мысли о ребенке и повернулась к Аманде Салливан. – Это кандидат номер один. Трсайель посмотрел на нее, и глаза у него вспыхнули. Он сжал правую руку, будто нащупывал что-то… например, рукоять меча. – Прекрасный выбор. – Ты уже все увидел? – Да, достаточно для того, чтобы понять, что выбор правильный. Для большего надо сосредоточиться. – Он бросил на меня взгляд. – Давай, я сам посмотрю. – Нет, это моя работа. Приступим. Замелькали смутные образы, да так быстро, что я видела только размытые цветные пятна. Потом беспорядочное мельтешение сменилось… тьмой. Я ждала, нетерпеливо, как зритель в театре ждет, когда же поднимут занавес. – Я хочу, чтобы он из-за меня мучился, – раздался голос, – точно так же, как я из-за него. Эту фразу можно сказать по-разному, эмоции способны придать словам любой оттенок – ярость, бешеную страсть, о которой потом сожалеешь, холодную ненависть. Здесь же слышалось нытье избалованного ребенка, выросшего в избалованного взрослого, так и не понявшего, что никто не обещал ему легкой жизни. Ответил другой голос, шепот, делавшийся то тише, то громче, убаюкивающий, как лодка на волнах. – И что ты для этого сделаешь? – Я… я не знаю, – недовольным тоном требовательного дитяти, – подскажи мне. – Нет… это ты скажи. – Я хочу причинить ему боль. Пусть расплатится. – Пауза. – Он меня разлюбил. Он сам так сказал. – И что тут можно поделать? – Отобрать у него тех, кого он – Кого же? – Детей. – Так чего ты ждешь? Я замерла в ожидании ответа, простого, очевидного. Замерла в напряжении, смешанном с ужасом – как такая мысль вообще могла возникнуть. – Я боюсь. – Чего боишься? – Что меня поймают. Я зарычала и забилась в путах охватившей меня темноты. Голоса исчезли, и я оказалась в маленькой комнате. Я напевала, потирая руки. Взглянув на них, я увидела в одной мыло, в другой – мочалку. Раздался плеск и восторженный визг. Я подняла голову, все еще напевая, и увидела трех маленьких детей в ванной. Я попыталась вырваться из сознания Салливан, отбиваясь и рыча. К счастью, все вокруг потемнело. Меня окатила волна ненависти. Не моей ненависти к детоубийце, а ее к другому. Я вернулась в разум Аманды Салливан, в другое темное место. Темное и пустое. Никса исчезла. Сбежала! Сволочь! Она бросила меня, оставила одну. Она обещала, что меня не поймают. Обещала, обещала, обещала! Мир вокруг меня посветлел, будто туман рассеялся. Бесконечное нытье, ненависть, обвинение всех и вся, жалость к себе продолжали отдаваться в сознании. Передо мной сидел приятный молодой человек в костюме. – Вы упомянули голос, – проговорил он ровным баритоном. – Расскажите о нем. – Она мне приказала. Заставила. Мужчина проницательно посмотрел на Салливан, явно не веря ни одному слову из ее бреда. – Вы уверены? – Разумеется. Она мне приказала. – Но когда вы говорили с полицией, то убеждали всех, что она подстрекала вас. Это не то же самое, что прямой приказ. – Мои дети мертвы. Мертвы! И я неправильно выразилась, так что можешь засудить меня, сукин сын. Я была не в себе. – Заученный всхлип. – Мой мир… рухнул. – Вы сами его разрушили. – Нет! Это она. Она… овладела моей волей. Это была ее идея… – Вы говорили, что идея принадлежала вам. Вы думали об этом… – Нет! – Салливан вскочила на ноги, брызжа слюной. – Не думала! Не думала! Это была ее идея! Ее! Только ее! И снова все вокруг потемнело. Передо мной промелькнуло еще несколько сцен… Предъявление обвинения, слушание дела, где ей отказали в освобождении под залог, неудачная попытка быть признанной невменяемой, два покушения соседок по камере, которые, как и я, мечтали удавить эту тварь. Потом все закончилось. Трсайель выпустил мою руку. – Все, – сказал он. – Никса вернулась обратно. – Что? – Вернулась в призрачный мир, скорее всего сразу после совершения преступления. Пока она там, связь между ней и ее напарницей разорвана. Пока она не вернется в это измерение. – А если мы убьем ее? Пришел черед Трсайеля спросить: «Чего?» Впрочем, он обошелся без слов, недоуменной гримасой. – Если мы убьем Салливан, – продолжила я, – она попадет в призрачный мир и свяжется там с никсой. Ангел сдвинул брови. – А что? Думаешь, не сработает? – Нет, во-первых, я не уверен, что сработает, а во-вторых, первая часть решения проблемы меня не устраивает. – Тебя не устраивает убийство? Ну вот, начинается. Только не пори всякую чушь насчет человеческого правосудия, которое должно идти своим чередом. Плевала я на это. Она убила своих детей. Она заслужила смерть. Зачем тебе здоровенный меч? Для того чтобы справедливость восстанавливать, так? Вот и восстановим. – Да, в целом, но… – Ты не хочешь брать это на себя? Тогда дай я все сделаю. И с удовольствием. Некоторое время ангел молча смотрел на меня. Потом покачал головой. – Так нельзя. Даже если она умрет, я не уверен, что смогу связаться с никсой через нее. – И что? Можем, по крайней мере, попытаться. В худшем случае она умрет, отправится в ад и… «Ой, у нас не сработало. Какая жалость». – Нет, Ева. Так нельзя. Я подошла к решетке, с ненавистью уставилась на Салливан, и с яростью обернулась к Трсайелю. – Значит, ее жизнь дороже жизней следующих жертв никсы? Ах, Боже, нет, мы не можем прикончить эту сволочную убийцу, потому что это – У тебя не получится. – Не получится проникнуть в ее сознание? Знаю. И в призрачный мир я не смогу за ней последовать. Это твоя работа. Мое дело – доставка. – Как? Ты не можешь влиять на реальный мир, значит, не сумеешь убить ее. Вот я о чем. Я понимаю, что ты хочешь остановить никсу, пока она не отыскала себе новую жертву. Но она пока не собирается ее искать. Пока она в призрачном мире, то никому не приносит вреда. Нам всего лишь надо дождаться, пока она вернется… – Сидеть на месте и ничего не делать? Наши взгляды встретились. – Так уже было и будет еще не раз. Оба ангела, искавшие ее, столкнулись с той же проблемой. Когда никса скрывается в призрачном мире, они не могут найти ее, пока она не вернется сюда. А нам надо всего лишь присматривать за этой. – Он указал на Салливан. – Когда никса вернется, наша убийца ее почувствует. – Зачем она вообще все это делает? Он непонимающе взглянул на Салливан. – Нет, не она. Никса. Ты сказал, что она снует туда-сюда. Зачем? Ангел пожал плечами. – Мы незнаем. – А зря. Не на Багамах же она загорает, наслаждаясь заслуженным отдыхом. Она чем-то занята. – Какая разница, если она все равно никого не может убить… – Да, да, это я уже слышала. Знаешь, если хочешь сидеть и плевать в потолок, дожидаясь ее появления, то вперед. Она сбежала в мой призрачный мир? – Из-за того, что умерла в облике ведьмы, – подтвердил Трсайель, – никса теперь считается сверхъестественной тенью и… – Отлично. Тогда я отправляюсь на охоту. Если ты понадобишься, я тебе позвоню. Ангел сжал губы, обдумывая возражение. Но не успел он и рта раскрыть, как я уже удалилась на поиски более подходящего партнера. |
||
|