"Цветы на камнях" - читать интересную книгу автора (Байбара Сергей Александрович)

Глава 5 Хашури

Спустя сорок минут электродрезина достигла центра Союза Выживших поселений Центральной Грузии. По обеим сторонам железной дороги тянулись промышленные здания и жилые дома. Половина их была заброшена, но в целом городок имел довольно ухоженный вид. По сравнению с остальными поселками. Здесь на улицах было чисто, спокойно, а в жилых домах по вечерам даже включали электричество!

До войны Хашури был довольно крупным транспортным узлом в центре страны. У железнодорожного депо встали когда-то на вечную стоянку грузовые составы и пассажирские поезда дальнего следования. Содержимое грузовых вагонов и цистерн было уже давно экспроприировано жителями города и использовано по назначению. Большая часть технических сооружений и корпусов были заброшены или наполовину разобраны. Неиспользуемые железнодорожные пути поросли травой и кустарником, в контейнерах на платформах были созданы склады, а в бывших поездах открылись торговые ряды. Правда, все ценное с вагонов было снято, часть окон была выбита и закрыта фанерными щитами, зато на среднем вагоне красовалась гордая табличка «SUPEЯMAЯKET». Видимо, у художника были проблемы с английской грамматикой, но получилось все равно солидно. На отшибе покрывался ржавчиной старинный паровоз, а неподалеку, на постаменте выделялся памятник-локомотив, который когда-то был ярко-зеленого цвета. Сейчас стекла в локомотиве были выбиты, а почти все мало-мальски пригодное для использование снято.

— Поезд дальше не идет, просьба покинуть вагон! — провозгласил машинист. Пассажиры вышли на платформу и начали расходиться кто куда.

Хотя большая часть города была заброшена, но по меркам их поселка, Хашури был весьма многолюден. У поблекшего, лишенного стекол здания вокзала и на станции туда-сюда сновали люди, в военной форме и в гражданской одежде.

В городе проживало около полутора тысячи человек. Большая часть многоэтажных домов была непригодна для жилья, но одноэтажные и двухэтажные дома типа имели ухоженный вид. По нынешним меркам это был настоящий мегалополис, где по вечерам на некоторых улицах даже зажигали электрические фонари!

Почти половина северной части города была нежилой. Там располагались только патрульные заставы в опустевших домах и трудились рабочие, что-то ремонтируя или разбирая. Когда-то город утопал в зелени, но сейчас живых деревьев в городе осталась едва ли половина. Почти все многоэтажки были заброшены и некоторые из них начали обрушаться. Речка Сурамули, протекавшая через город с севера на юг практически прекратила свое существование и превратилась в грязный ручеек, текущий между серыми унылыми бережками.

Южная часть между железной дорогой и Курой была более многолюдна. Здесь размещался Центральный штаб Совета, большая часть торговых лавок и магазинов, гостиницы и питейные заведения. В Хашури был даже свой театр!

Кое-где на улицах еще попадались облезлые корпуса брошенных автомобилей и сгоревшие останки военной техники, еще не отправленные на переплавку. Мимо иногда проносились спешащие куда-то всадники, трубя в рожки. Между прохожими чинно расхаживали вооруженные мужчины в натовской форме с белыми нарукавными повязками. Местные силы охраны порядка.

На одном из перекрестков друзья вздрогнули от пронзительного гудка автомобиля и рева могучей турбины. Этот забытые звуки из другого времени заставили недовольных прохожих отойти с проезжей части на разбитые тротуары. Мимо них медленно проехал камуфлированный «Хаммер», а за ним грохотал серый от пыли, видавший виды «Т-80». Грохочущие машины быстро скрылись из виду, однако на следующем перекрестке снова встали. Непреодолимым препятствием стало стадо овец, которое закупорило и без того неширокий проезд. Из «хаммера» с матюгами выскочил мужчина в американской военной форме и принялся громко выяснять отношения с чабаном. Английская речь перемежалась с крепкими картлийскими словечками, овечье блеяние, — с ревом танкового двигателя.

— Тенгиз! — засмеялся Сергей, указывая на столпотворение. — И тут пробки!

Тенгиз же решил не оставаться сторонним наблюдателем. Оставив товарищей, он направился к спорщикам и включился в дискуссию. Подбежали и двое охранников правопорядка. Мигом собралась шумная, многоголосая толпа зевак. Танкисты, вылезшие из люков, с интересом наблюдали за ходом диспута на тему «какого черта?!» и изредка вставляли свои замечания. В общем, пока американский офицер, Тенгиз, чабан, патрульные и Рамон с Сергеем загоняли перепуганных овец, ревущих как стадо драконов, в какой-то переулок, прошло еще полчаса. Рамон, отряхивая китель, просил что-то у пассажира «Хаммера», затем отдал ему честь и сказал товарищам:

— О-кей, нам повезло. Старик в штабе, но нам надо поторопиться, а то он куда-нибудь смоется по делам! Ждать его потом до четырех часов!

— Ну уж нет! — отрезал Тенгиз. — И потом, ты, брат, обещал мне скоростную доставку домой. Интересно, на чем?!

— Я не обещал… Я постараюсь, — уклончиво ответил Рамон.

— Нет, ты слышал?! — возмутился Тенгиз. — Он ничего не обещал, а кто обещал?!

За разговорами они не заметили, как вышли на площадь. По левую руку от них было четырехэтажное здание светло-коричневого цвета. Причем Тенгиз не мог определить, было ли это раньше здание школы, или же оно выполняло какие-то административные функции. На крыше здания развевались четыре флага: старый грузинский флаг 19 века, — белый крест на черном фоне, темно-красное полотнище с бело-черными прямоугольниками в верхнем углу, — флаг времен Шеварднадзе, бело-красный флаг Революции Роз с четырьмя крестами по углам, и звездно-полосатый американский флаг. На площади перед зданием стояли несколько автомашин и два броневика. Здесь же припарковался и тот самый «Хаммер». Танка, правда, не было, — он уехал дальше, по своей надобности. У левого крыла здания была сооружена длинная коновязь с кормушками, где ждали своих хозяев-вестовых быстроногие скакуны.

— Подождите немного, я сейчас, пропуск вам оформлю и с полковником переговорю, — Начос оставил своих друзей и пошел к зданию. У двери он встретился с каким-то пожилым офицером-грузином, перекинулся с ним парой слов, затем вошел внутрь.

— Покурим, — предложил Тенгиз.

— Давай, — согласился Сергей. Затем, глядя на флаги, он прищурился и тихо сказал:

— Интересно, кто теперь чья колония?

— Что? — Тенгиз отвлекся от изготовления «козьей ножки».

— Да неважно, — махнул рукой Сергей. — Насыпай, насыпай побольше.

Тенгиз взглянул на флаги. Понял, что Серго имел в виду. Тихо кашлянул, посмотрел на русского друга, покачал головой, но ничего не сказал.

Они присели на полинявшую деревянную скамью, поставленную здесь еще до войны. Затянулись горьким едким дымом. Вдруг Тенгиз толкнул Сергея в плечо:

— Серго, гляди, кто сюда идет.

Сергей увидел как из-за угла штаба вырулила хмельная компания. Это были американцы. Одеты они были в гражданские комбинезоны, за спиной у каждого висела штурмовая винтовка М-16-А1.

И Тенгиз, и Сергей узнали высокого толстого человека посередине. Это был Хэлк Фолл, уроженец Минессоты. Он был одних лет с Сергеем и проживал в их поселке. В Гоми. По-грузински говорил кое-как, с ужасным акцентом. Интересно только, что он здесь делал? С Сергеем они раньше общались, он когда-то мог сказать, что Фолл неплохой механик и в общем, неплохой мужик. Но уже года два Хэлка редко видели без стакана и бутылки. Ходили слухи, что и жене, и детям очень непросто стало жить с ним под одной крышей. Двух парней по краям, — шатена с залысиной и темнокожего, — он не знал. Видимо, местные американцы.

Колония американцев в Хашури была куда обширнее. Здесь проживало около полусотни посланцев Нового Света. В северо-западной части, на территории, прилегающей к бывшему стадиону, размещался так называемый «американский городок». По задумке Члена Совета Хашури, полковника Марио Ричардса там должно было возникнуть подобие американской военной базы, огороженное от любопытных глаз. Там разместились боксы для хранения оставшейся военной техники, ремонтные мастерские, склад ГСМ, где каждая капля топлива была на вес золота. Там же в оставленных жилых домах поселили американских солдат и обслуживающий персонал. Но теперь часть американцев отдала Богу души, многие обзавелись семьями и переехали к своим женам. Освободившиеся места в американской обители затерянных душ заселяли грузины, ибо американских специалистов уже не хватало.

Как бы то ни было, но в этот пасмурный день у здания Штаба Тенгиз и Сергей наткнулись на загулявших правнуков Авраама Линкольна. Причем один из них приходился друзьям земляком. Две недели назад его вызвали из Гоми для работы с техникой. Своих механиков в Хашури катастрофически не хватало.

— Увидели нас. Сюда направляются, — сказал Тенгиз. Он сердцем чуял, что сейчас что-то будет. Да и Серго, насколько он знал, испытывал неприязнь к заокеанским «интуристам».

— Поглядите-ка, кто здесь есть. — Фолл с приятелями подошли к скамейке. — Портим здоровье?

— Портим, брат, — улыбнулся Тенгиз. — А что, нельзя?

— Брат?.. — Хэлк усмехнулся. — Что-то я не припоминать, чтобы мой папаша осчастливил грузинку!

— Повезло грузинкам, — отрезал Сергей, осматриваясь по сторонам.

«Зря», — подумал Тенгиз. — «К тому же этот придурок и не особо пьяный. Ушел бы сейчас. Зачем Серго его провоцирует?»

— Что? — Хэлк посмотрел на Сергея осоловевшими глазами. В одной руке он держал бутыль с самогоном, другая его рука была засунута в карман штанов. — Кого я вижу? А, мистер Москва! Хочешь выпить, русский?

— Нет. — Сергей смотрел в сторону штабного здания, где канул в воду Рамон.

— Поздравь нас, русский, — Фолл оскалился в улыбке. — Вчера над этими горами наши парни видеть американский бомбардировщик. Видимо, Америка жива! Не все ваши гребанный ракета долетели! Скоро здесь вновь будут самолеты с белыми звездами. Ты рад?

— Не знаю, еще не решил. — Серго абсолютно не умел разговаривать с пьяными. И учиться не собирался.

— What? — Американец опешил от такой наглости.

— Слушай, друг, мы тут товарища ожидаем, — попытался разрядить обстановку Тенгиз. — Дело у нас..

— Shut up! — гаркнул на него охреневший Фолл. — Не сметь перебивать гражданина Америки! Кто ты такой? Вы бы сидели в ваши вонючие горы как дикари. А мы принести вам цивилизацию! И, если бы не мы, вы бы давно были колонией России!

— Уж лучше в горах сидеть, чем ваша гребанная цивилизация! И ты — типовой ее представитель! — Серго наконец-то повернулся к американцу, бросил ему в лицо взгляд своих бешеных глаз. Тенгиз заметил, что у Серго мелко тряслись пальцы. Не терпел он хамов, особенно пьяных. Тенгиз правильно понимал, что его друг хочет заехать в рыло америкосу. Он бы и сам не против приложиться к этой наглой физиономии. Но ведь человек пьяный. «А мой дед всегда говорил, — пьяная драка это самое последнее дело. Протрезвеет человек, тогда и можно побеседовать». Тенгиз помнил слова своего уважаемого деда, однако потихоньку расстегнул кобуру на поясе, где покоился его старый друг «Sig-Souer».

— Заткни хлебало, рашен!

— Я тебе сейчас заткну @.ало, пендос! — Сергей вскочил, схватив Хэлка за грудки. Его приятели тоже понимали, что дело может кончиться нехорошим. Попытались разнять их. Тенгиз встал, положив правую руку на кобуру.

— Только попробуй тронуть меня, рашен! — прохрипел Хэлк. — Я засужу тебя! Напишу жалобу в местный суд и выиграть дело! Я сейчас есть на госпитальном положении. К тому же я неплохо знаю полковник Ричардс!

Сергей отпустил его. Но зачем-то снял с плеча автомат.

— Хочешь меня шлепнуть? — усмехнулся Фолл. — Ты не сделать это. А я еще напишу, что ты угрожать мне оружием. У тебя отсудят все и отправят дробить камень. А я как-нибудь навещу твою полногрудую женушку!

В этот момент из здания штаба вышел, наконец, Рамон. Он был не один. С ним был полковник Ричардс в темно-синей форме с орденскими планками на груди.

— Come on! Давай! — заулыбался Фолл, рассчитывая на подкрепление. Затем помахал рукой полковнику, — Hellow, sir!

Сергей повернул голову в направлении офицеров. Повторил жест Фолла. Улыбнулся абсолютно идиотской улыбкой…

— Хэллоу, сэр…

…и вдруг, резко обернувшись, врезал наглому пьянчуге прикладом автомата в зубы!

Удар был настолько сильным и неожиданным, что Фолл полетел в сторону и чуть не ударился головой о скамейку.

Дружки Фолла, увидев, что «ихних бьют», попробовали вмешаться. Одного из них, темнокожего, Сергей доброй оплеухой также отправил в нокдаун. Второй попытался, было, воспользоваться винтовкой, но тут уже Тенгиз выхватил пистолет и выстрелил над головой американца:

— Стоять, сын осла! — заорал он благим матом.

Янки, увидев дуло пистолета, забыл про винтовку, попятился назад.

Вся эта потасовка привлекла внимание офицеров. Услышав выстрел, полковник гневно крикнул:

— Stopped! Прекратить!

Рамон бросился к своим друзьям. Туда же подбежали и двое патрульных. Подошел и сам полковник.

Ему было уже шестьдесят лет, однако он сохранил боевую стать и выправку, не превратился в ходячую развалину. Это был плотный мужчина с глубоко посаженными, узкими глазами и ежиком коротко стриженных волос, белых, как снег.

Начос подскочил к Сергею и Тенгизу.

— Опусти пистолет. Быстро, — скомандовал он Тенгизу. Затем повернулся к опешившим соотечественникам-дебоширам и приказал уже по-английски:

— Встать! Смирно!

— Убрать оружие! — приказал уже полковник. — Что здесь происходит.

— Сэр! — поднялся с земли Фолл. — Вы видели, сэр?! На ваших глазах эта русская свинья саданула меня прикладом. Я хочу заявить об этом официально! А еще он угрожал мне оружием…

Лицо Фола было залито кровью. Он, охая, держался за челюсть. После близкого свидания с прикладом «Калашникова» у него не хватало пары зубов.

— Ну-ка подойди сюда, — Ричардс посмотрел на плоды русского гнева. Брезгливо сморщился:

— Фолл, ты?! Какого черта? От тебя несет, как от пивной бочки! Опять нализался? Почему не в ремонтном боксе?

— Сэр, у меня больничный лист! Я болен, сэр. И, в добавление к этому, я еще и подвергся избиению!

Полковник повернулся к Сергею и спросил его. Уже по-русски:

— Почему вы его ударили?

— Кровную обиду мне нанес, — ухмыльнулся Сергей. — Хотел зарезать, да пожалел…

— Неуместный юмор. А вы сами что здесь делаете?

— Мы по делу, полковник, — ответил Сергей. — Прибыли с первым лейтенантом Начосом.

— Я подтверждаю, сэр, — вмешался Рамон. — Они со мной. По тому самому вопросу.

— Вы тоже пьяны? — еще вопрос к Сергею.

— Нет.

Дальше разбирательство вновь перешло в англоязычную форму. Окровавленный Фолл продолжал вопить. Ричардс слушал его, чуть наклонив голову и прищурив один глаз:

— Я не потерплю, чтобы меня, американского гражданина, избивал какой-то дикарь! Я имею право на защиту! Я требую у вас, чтобы вы заключили урода под стражу! Я буду писать заявление…

Сергей и Тенгиз слушали это верещание по-английски, ничего, разумеется, не понимая. Но, видимо, Ричардс, уже принял решение. Он вздохнул и сказал:

— Действительно, урода надо заключить под стражу. Так и сделаем. Конвой! Арестуйте этого придурка и отведите на гауптвахту. Пусть проспится! Потом решим, что с ним делать.

Под «придурком», как ни странно, подразумевался Фолл.

Патрульные солдаты подхватили дебошира под белы руки, разоружили. Дальше опять пошла говорильня на языке Вальтера Скотта. Фолл был в шоке:

— Что?! Вы в своем уме, полковник? Меня только что чуть не убили! Я имею справку из амбулатории…

— В своем ли я уме? Да ты охренел, мать твою?! У тебя каждую неделю справка! Ты уж забыл, когда в последний раз отрывался от бутылки! Сниму тебя с должности ко всем чертям и отправлю на западные заставы вшей считать, если еще раз такое повторится!

— Вы не имеете права, полковник! Я подам жалобу и на вас! Я буду жаловаться в Совет!..

— Пожалуйся президенту, кретин! — съязвил Ричардс. — Затем перевел суровый взгляд на собутыльников Фолла:

— Хотите к нему присоединиться?

— Никак нет, сэр! — Ребята протрезвели в момент.

— Тогда вон отсюда к такой-то матери! С вами я еще разберусь!

«Соратников» Фолла как ветром сдуло…

— Спасибо, господин полковник, — сказал Сергей. — Вы отлично разобрались в ситуации.

— Я просто знаю вас, — сухо ответил Ричардс. — Если вы бьете кому-то морду, да еще и в присутствии старших офицеров, значит, правы вы. Но учтите: еще один случай рукоприкладства с вашей стороны по отношению к мирным согражданам, и вы составите Фоллу компанию.

Пути Ричардса и Сергея уже несколько раз пересекались. В том числе, — три года назад, в Харагули, где долгое время шла настоящая война с местными бандитами. Что удивительно, американский полковник и русский усач испытывали друг к другу чувство стойкой неприязни и, одновременно, чувство искреннего уважения.

— Ясно. — Сергей с издевкой улыбнулся. — Порядок прежде всего.

— Именно так, — ответил Ричардс. — Господа, прошу пройти со мной в мой кабинет. Там мы обо всем поговорим подробнее.