"Транссибирский экспресс" - читать интересную книгу автора (Адабашьян Александр Артемович, Михалков...)

10

14 мая 1927 года, ранним утром, из дверей отеля «Палас» вышел молодой человек. Он был одет в шелковую рубашку и защитного цвета брюки до колен; белые гольфы, коричневые ботинки на толстой подошве завершали его элегантный туалет. Это был Паша Фокин. Увидев в стекле витрины свое отражение, он поправил сбившуюся набок шляпу и не спеша двинулся дальше.

Так он дошел до кабаре «Лотос».

— Лё комитэ дезэмигрэ? — спросил Паша, вопросительно уставившись на человека, сидевшего у дверей. Тот не понял. — Лё комитэ дезэмигрэ? — еще раз повторил Паша. — В эмигрантский комитет как пройти?

— Так вы русский? Сразу бы и говорили, — недовольно сказал Шпазма, гревшийся с утра на солнышке у дверей «Лотоса». — Прямо и налево, там спросите.

Паша прочел вслух вывеску над входом:

— «Веселый Фан Ючунь не прощается с вами!» Придумают же! Это не вы, случайно?

— Пока нет, — усмехнулся Шпазма.

Паша иронически хмыкнул:

— Предел ваших мечтаний!.. — Он приподнял шляпу: — Честь имею...

Эмигрантский комитет оказался действительно недалеко. Он располагался в старом, неказистом здании, и, если бы не вывеска, вряд ли можно было бы догадаться, что в таком доме находится официальное учреждение.

В накуренной комнате, куда заглянул Паша, сидели три человека: двое — в штатском, третий — в поношенной форме армейского офицера, с погонами поручика.

— Мне председателя! — бойко потребовал Паша, остановившись на пороге.

— Его нет, — вежливо ответил один из штатских. — А вы по какому делу?

— Насчет работы. Я инженер. Мне сказали, что ваш комитет помогает приезжим.

— Беженцам?

— Я не беженец. Я не бежал, а  у е х а л. Без политических мотивов. Просто взял и уехал. Вот мой паспорт.

— Так вы господин Фокин? — просиял второй, в пенсне, глядя на Пашу восторженными глазами. — Вы не удивляйтесь, у нас каждое новое лицо на виду. Мы уже про вас выяснили. Вы ведь в отеле «Палас» остановились, не так ли?

— Правильно, — подтвердил с достоинством Паша. — Именно там. В отдельном номере. Только не «господин Фокин», а гражданин, гражданин Фокин.

— Левашов. Заместитель председателя, — представился человек в пенсне. — А это Артемьев, член комитета. — Он указал на соседа. — Ну и Федоровский Дмитрий. — Левашов многозначительно улыбнулся в сторону поручика. — Выполняет у нас важнейшие функции...

Артемьев кивнул, а Федоровский и бровью не повел, недружелюбно оглядел Пашу бесцветными, чуть навыкате, глазами.

Левашов радостно потер ладони и произнес о энтузиазмом:

— Это чертовски хорошо, что вы пришли, господин Фокин!

— Гражданин, — угрюмо перебил Федоровский.

— Да, простите, гражданин Фокин. Так вот, мы сами хотели к вам идти. У нас ведь к вам, так сказать, деловое предложение. В этом году, как вы знаете, большевики намереваются праздновать десятилетие своей революции. Видите ли, Павлик... ничего, что я вас так называю? — Он залился мелким смехом, обнажив при этом редкие зубы. — Так вот, Павлик, имейте в виду, у нас тут просто, мы как одна семья. Поскольку вы...

— Наше самое свежее поступление, — опять угрюмо вставил Федоровский.

— Митя! — поморщился Левашов. — В общем, вы самый новый из прибывших, и мы бы хотели вас просить выступить перед соотечественниками с рассказом о жизни в России, о положении интеллигенции, оставшейся в этом ужасе...

— На сцене, значит, выступать? — перебил Паша.

— И на сцене. Прочтете несколько лекций...

— А сколько заплатите?

— Павлик! — укоризненно покачал головой Левашов. — Это ваш святой долг, и грех брать с людей деньги за возможность услышать правду о родной земле... Вы же просите нас помочь вам с работой, вот и мы просим помочь нашему общему делу.

— Нет, — после некоторой паузы ответил Паша. — Я вне политики. Я инженер и уехал без всяких политических мотивов. Мне и там все нравилось и здесь. Я ни в какую борьбу не встревал и уехал-то потому, что не хотел никуда встревать.

— Вот видите, — обрадовался Левашов. — Значит, все-таки заставляли «встревать»? Вот об этом и расскажите.

— Кто вам сказал, что заставляли? — возмутился Паша. — Я сам, понятно? Сам! Взял и уехал. Это вы заставляете: мы тебе работу, а ты иди и на сцене представляй!.. Я свободный человек, что хочу, то и делаю, что думаю, то и говорю! Я инженер, а не поручик!

Брови Федоровского поползли вверх.

— Это что же гражданин Павлик изволит иметь в виду? — с угрозой спросил он.

— А то, что говорит! — заорал Паша. — Чтобы Паша Фокин за ваши благодеяния перед всякими обломками на сцене кривлялся?! Да еще бесплатно!

При этих словах все присутствующие переглянулись. Но Пашу уже, что называется, понесло:

— Вы, поручик, можете хоть по проволоке ходить. Празднуйте что хотите! У вас и повод есть — ровно десять лет воротничок не меняли! А я человек свободный! Отдайте документ!

Паша хотел выхватить свой паспорт из рук Левашова, но его остановил крик Федоровского:

— Назад! Большевистский шпион!

— Что-о?! Да я тебе...

Паша кинулся к Федоровскому, его схватили за руки. Поручик хотел ударить Пашу по лицу, но тот вовремя увернулся, и удар пришелся по шкафу. Проявляя чудеса прыткости, казалось бы, вовсе не свойственной Пашиной тучной фигуре, он отбивался как мог, но все же получил две-три крепкие затрещины...

А через некоторое время Пашу Фокина и Федоровского вели по улице двое полицейских. Рядом нервно шагал Артемьев и еще несколько человек. Фокин был без шляпы, с синяком под глазом, в разорванной рубашке. Следом, крича, бежали мальчишки. Процессия прошла мимо кабаре «Лотос», где у дверей все еще сидел Шпазма.

Неудачно начиналась Пашина новая жизнь. Но он шел бодро, говорил Федоровскому:

— Идем, идем, поручик, власти разберутся! Здесь тебе не Нижний. Здесь свободную личность чтут...