"Мысль, вооруженная рифмами" - читать интересную книгу автора (Холшевников Владислав Евгеньевич)
В. А. Жуковский (1783–1852)
11. Вечер
ЭлегияРучей, виющийся по светлому песку,Как тихая твоя гармония приятна!С каким сверканием катишься ты в реку! Приди, о Муза благодатна,В венке из юных роз с цевницею златой;Склонись задумчиво на пенистые водыИ, звуки оживив, туманный вечер пой На лоне дремлющей природы.Как солнца за горой пленителен закат —Когда поля в тени, а рощи отдале́нныИ в зеркале воды колеблющийся град Багряным блеском озаре́нны;Когда с холмов златых стада бегут к рекеИ рева гул гремит звучнее над водами;И, сети склав, рыбак на легком челноке Плывет у брега меж кустами;Когда пловцы шумят, скликаясь по стругам,И веслами струи согласно рассекают;И, плуги обратив, по глыбистым браздам С полей оратаи съезжают…Уж вечер… облаков померкнули края,Последний луч зари на башнях умирает;Последняя в реке блестящая струя С потухшим небом угасает.Всё тихо: рощи спят; в окрестности покой;Простершись на траве под ивой наклоне́нной,Внимаю, как журчит, сливаяся с рекой, Поток, кустами осене́нной.Как слит с прохладою растений фимиам!Как сладко в тишине у брега струй плесканье!Как тихо веянье зефира по водам И гибкой ивы трепетанье!Чуть слышно над ручьем колышется тростник;Глас петела вдали уснувши будит се́лы;В траве коростеля я слышу дикий крик, В лесу стенанье филоме́лы…Но что?.. Какой вдали мелькнул волшебный луч?Восточных облаков хребты воспламенились;Осыпан искрами во тьме журчащий ключ; В реке дубравы отразились.Луны ущербный лик встает из-за холмов…О тихое небес задумчивых светило,Как зыблется твой блеск на сумраке лесов! Как бледно брег ты озлатило!Сижу задумавшись; в душе моей мечты;К протекшим временам лечу воспоминаньем…О дней моих весна, как быстро скрылась ты, С твоим блаженством и страданьем!Где вы, мои друзья, вы, спутники мои?Ужели никогда не зреть соединенья?Ужель иссякнули всех радостей струи? О вы, погибши наслажденья!О братья, о друзья! где наш священный круг?Где песни пламенны и музам и свободе?Где Вакховы пиры при шуме зимних вьюг? Где клятвы, данные природе,Хранить с огнем души нетленность братских уз?И где же вы, друзья?.. Иль всяк своей тропою,Лишенный спутников, влача сомнений груз, Разочарованный душою,Тащиться осужден до бездны гробовой?..Один — минутный цвет — почил, и непробудно,И гроб безвременный любовь кропит слезой. Другой… о небо правосудно!..А мы… ужель дерзнем друг другу чужды быть?Ужель красавиц взор, иль почестей исканье,Иль суетная честь приятным в свете слыть Загладят в сердце вспоминаньеО радостях души, о счастье юных дней,И дружбе, и любви, и музам посвяще́нных?Нет, нет! пусть всяк идет вослед судьбе своей, Но в сердце любит незабвенных…Мне рок судил брести неведомой стезёй,Быть другом мирных сел, любить красы природы,Дышать над сумраком дубравной тишиной И, взор склонив на пенны воды,Творца, друзей, любовь и счастье воспевать.О песни, чистый плод невинности сердечной!Блажен, кому дано цевницей оживлять Часы сей жизни скоротечной!Кто, в тихий утра час, когда туманный дымЛожится по полям и хо́лмы облачаетИ солнце, восходя, по рощам голубым Спокойно блеск свой разливает,Спешит, восторженный, оставя сельский кров,В дубраве упредить пернатых пробужденьеИ, лиру соглася с свирелью пастухов, Поет светила возрожденье!Так, петь есть мой удел… но долго ль?.. Как узнать?..Ах! скоро, может быть, с Минваною унылойПридет сюда Альпин в час вечера мечтать Над тихой юноши могилой!1806
12. Моя богиня
(Отрывок)
Какую бессмертнуюВенчать предпочтительноПред всеми богинямиОлимпа надзвездного?Не спорю с питомцамиРазборчивой мудрости,Учеными, строгими;Но свежей гирляндоюВенчаю веселую,Крылатую, милую,Всегда разновидную,Всегда животворную,Любимицу Зевсову,Богиню Фантазию.1809
13. Певец во стане русских воинов
(Отрывок)
Тот наш, кто первый в бой летит На гибель супостата.Кто слабость падшего щадит И грозно мстит за брата;Он взором жизнь дает полкам; Он махом мощной дланиИх мчит во сретенье врагам, В средину шумной брани;Ему веселье битвы глас, Спокоен под громами:Он свой последний видит час Бесстрашными очами.Хвала тебе, наш бодрый вождь, Герой под сединами!Как юный ратник, вихрь, и дождь, И труд он делит с нами.О, сколь с израненным челом Пред строем он прекрасен!И сколь он хладен пред врагом И сколь врагу ужасен!О, диво! се орел пронзил Над ним небес равнины…Могущий вождь главу склонил; Ура! кричат дружины.Лети ко прадедам, орел, Пророком славной мести!Мы тверды: вождь наш перешел Путь гибели и чести;С ним опыт, сын труда и лет; Он бодр и с сединою;Ему знаком победы след… Доверенность к герою!Нет, други, нет! не предана Москва на расхищенье;Там стены!.. в россах вся она; Мы здесь — и бог наш мщенье.1812
14. Светлана
(Отрывок)
Раз в крещенский вечерок Девушки гадали:За ворота башмачок, Сняв с ноги, бросали;Снег пололи; под окном Слушали; кормилиСчетным курицу зерном; Ярый воск топили;В чашу с чистою водойКлали перстень золотой, Серьги изумрудны;Расстилали белый платИ над чашей пели в лад Песенки подблюдныТускло светится луна В сумраке тумана —Молчалива и грустна Милая Светлана.«Что, подруженька, с тобой? Вымолви словечко;Слушай песни круговой; Вынь себе колечко.Пой, красавица: «Кузнец,Скуй мне злат и нов венец, Скуй кольцо златое;Мне венчаться тем венцом,Обручаться тем кольцом При святом налое».«Как могу, подружки, петь? Милый друг далёко;Мне судьбина умереть В грусти одинокой.Год промчался — вести нет; Он ко мне не пишет;Ах! а им лишь красен свет, Им лишь сердце дышит…Иль не вспомнишь обо мне?Где, в какой ты стороне? Где твоя обитель?Я молюсь и слезы лью!Утоли печаль мою, Ангел-утешитель».Вот в светлице стол накрыт Белой пеленою;И на том столе стоит Зеркало с свечою;Два прибора на столе. «Загадай, Светлана;В чистом зеркала стекле В полночь без обманаТы узнаешь жребий свой:Стукнет в двери милый твой Легкою рукою;Упадет с дверей запор;Сядет он за свой прибор Ужинать с тобою».1808–1812
15. Эолова арфа
(Отрывок)
Владыка Морвены,Жил в дедовском замке могучий Ордал; Над озером стеныЗубчатые замок с холма возвышал; Прибрежны дубравы Склонялись к вода́м, И стлался кудрявыйКустарник по злачным окрестным холмам. Спокойствие сенейДубравных там часто лай псов нарушал; Рогатых еленей,И вепрей, и ланей могучий Ордал С отважными псами Гонял по холмам; И долы с холмами,Шумя, отвечали зовущим рогам. В жилище ОрдалаВеселость из ближних и дальних краёв Гостей собирала;И убраны были чертоги пиров Еленей рогами; И в память отцам Висели рядамиИх шлемы, кольчуги, щиты по стенам. И в дружных беседахЛюбил за бокалом рассказы Ордал О древних победахИ взоры на брони отцов устремлял: Чеканны их латы В глубоких рубцах; Мечи их зубчаты;Щиты их и шлемы избиты в боях. Младая МинванаКрасой озаряла родительский дом; Как зыби тумана,Зарею златимы над свежим холмом, Так кудри густые С главы молодой На перси младые,Вияся, бежали струей золотой. Приятней денницыЗадумчивый пламень во взорах сиял: Сквозь темны ресницыОн сладкое в душу смятенье вливал; Потока журчанье — Приятность речей; Как роза дыханье;Душа же прекрасней и прелестей в ней.1814
16. Песня
К востоку, всё к востокуСтремление земли —К востоку, всё к востокуЛетит моя душа;Далеко на востоке,За синевой лесов,За синими горамиПрекрасная живет.И мне в разлуке с неюВсё мнится, что она —Прекрасное преданьеЧудесной старины,Что мне она явиласьКогда-то в древни дни,Что мне об ней осталсяОдин блаженный сон.1815
17. Мщение
Изменой слуга паладина убил:Убийце завиден сан рыцаря был.Свершилось убийство ночною порой —И труп поглощен был глубокой рекой.И шпоры и латы убийца наделИ в них на коня паладинова сел.И мост на коне проскакать он спешит,Но конь поднялся на дыбы и храпит.Он шпоры вонзает в крутые бока —Конь бешеный сбросил в реку седока.Он выплыть из всех напрягается сил.Но панцырь тяжелый его утопил.1816
18. Жалоба пастуха
На ту знакомую горуСто раз я в день прихожу;Стою, склоняся на посох,И в дол с вершины гляжу.Вздохнув, медлительным шагомИду вослед я овцамИ часто, часто в долинуСхожу, не чувствуя сам.Весь луг по-прежнему полонМладой цветов красоты;Я рву их — сам же не знаю,Кому отдать мне цветы.Здесь часто в дождик и в гро́зуСтою, к земле пригвождён:Всё жду, чтоб дверь отворилась…Но то обманчивый сон.Над милой хижинкой светит,Видаю, радуга мне…К чему? Она удалилась!Она в чужой стороне!Она всё дале! всё дале!И скоро слух замолчит!Бегите ж, овцы, бегите!Здесь горе душу томит!1817
19. Двенадцать спящих дев
Старинная повесть в двух балладахВступлениеОпять ты здесь, мой благодатный Гений,Воздушная подруга юных дней;Опять с толпой знакомых привиденийТеснишься ты, Мечта, к душе моей…Приди ж, о друг! дай прежних вдохновений,Минувшею мне жизнию повей,Побудь со мной, продли очарованья,Дай сладкого вкусить воспоминанья.Ты образы веселых лет примчала —И много милых теней восстает;И то, чем жизнь столь некогда пленяла,Что рок, отняв, назад не отдает,То всё опять душа моя узнала;Проснулась Скорбь, и Жалоба зоветСопутников, с пути сошедших преждеИ здесь вотще поверивших надежде.К ним не дойдут последней песни звуки;Рассеян круг, где первую я пел;Не встретят их простертые к ним руки;Прекрасный сон их жизни улетел.Других умчал могущий дух разлуки;Счастливый край, их знавший, опустел;Разбросаны по всем дорогам мира —Не им поет задумчивая лира.И снова в томном сердце воскресаетСтремленье в оный таинственный свет;Давнишний глас на лире оживает,Чуть слышимый, как Гения поле́т;И душу хладную разогреваетОпять тоска по благам прежних лет:Всё близкое мне зрится отдале́нным,Отжившее, как прежде, оживле́нным.1810–1817
20. Узник
(Отрывок)
«За днями дни идут, идут… Напрасно;Они свободы не ведут Прекрасной;Об ней тоскую и молюсь,Ее зову, не дозовусь.Смотрю в высокое окно Темницы:Всё небо светом зажжено Денницы;На свежих крыльях ветеркаЛетают вольны облака.Итак, все блага заменить Могилой;И бросить свет, когда в нем жить Так мило;Ах! дайте в свете подышать;Еще мне рано умирать.Лишь миг весенним бытиём Жила я;Лишь миг на празднике земном Была я;Душа готовилась любить…И всё покинуть, всё забыты!».1819
21. Песня
Отымает наши радостиБез замены хладный свет;Вдохновенье пылкой младостиГаснет с чувством жертвой лет;Не одно ланит пыланиеТратим с юностью живой —Видим сердца увяданиеПрежде юности самой.Наше счастие разбитоеВидим мы игрушкой волн,И в далекий мрак сердитоеМоре мчит наш бедный чёлн;Стрелки нет путеводительной,Иль вотще ее магнитВ бурю к пристани спасительнойЧелн беспарусный манит.Хлад, как будто ускоре́ннаяСмерть, заходит в душу к нам;К наслажденью охлажде́нная,Охладев к самим бедам,Без стремленья, без желанияВ нас душа заглушенаИ навек очарованияСлез отрадных лишена.На минуту ли улыбкоюМертвый лик наш оживет,Или прежнее ошибкоюВ сердце сонное зайдет —То обман; то плющ, играющийПо развалинам седым;Сверху лист благоухающий —Прах и тление под ним.Оживите сердце вялое;Дайте быть по старине;Иль оплакивать бывалоеСлез бывалых дайте мне.Сладко, сладко появлениеРучейка в пустой глуши;Так и слезы — освежениеЗапустевшия души.lt;1820gt;
22. Воспоминание
О милых спутниках, которые наш светСвоим сопутствием для нас животворили, Не говори с тоской: их нет: Но с благодарностию: были.1821
23. Орлеанская дева
(Отрывок)
Р а й м о н д…Молчи, идет Бертранд; он возвратилсяИз города. Но что несет он?Б е р т р а н д ВыДивитесь, что с таким добром я к вамЯвляюсь?Т и б о Подлинно; откуда взялТы этот шлем? На что знак бед и смертиПринес ты к нам в жилище тишины?(Иоанна … подходит ближе)Б е р т р а н дИ сам едва могу я объяснить,Как мне достался он. Я покупалЖелезные изделья в Вокулере;На площади толпилась тьма народаВкруг беглецов, лишь только прибежавшихС недоброю из Орлеана вестью;Весь город был в волненьи; сквозь толпуС усилием я продирался… вдругЦыганка смуглая со мной столкнулась;В руках у ней был этот шлем; она,Пронзительно в глаза мне посмотрев,Сказала: ты, я знаю, ищешь шлема;Вот шлем, не дорог он, возьми. — На что? —Я отвечал ей, — к латникам пойди;Я земледелец, мне нет ну́жды в шлеме. —Но я никак не мог отговориться;— Возьми, возьми! — она одно твердила, —Теперь для головы стальная кровляПриютнее всех каменных палат. —И так из улицы одной в другуюОна за мной гналася с этим шлемом.Я посмотрел: он был красив и светел;Был рыцарской достоин головы;Я взял его, чтоб ближе разглядеть;Но между тем, как я стоял в сомненьи,Она из глаз моих, как сон, пропала;Ее толпой народа унесло…И этот шлем в моих руках остался.И о а н н а (ухватясь за него поспешно)Отдай мне шлем.Б е р т р а н д На что? Такой нарядНе девичьей назначен голове.И о а н н а (вырывает шлем)Отдай, он мой и мне принадлежит…1821
24. Замок Смальгольм, или Иванов вечер
До рассвета поднявшись, коня оседлал Знаменитый Смальгольмский барон;И без отдыха гнал, меж утесов и скал, Он коня, торопясь в Бротерстон.Не с могучим Боклю совокупно спешил На военное дело барон;Не в кровавом бою переведаться мнил За Шотландию с Англией он;Но в железной броне он сидит на коне; Наточил он свой меч боевой;И покрыт он щитом; и топор за седлом Укреплен двадцатифунтовой.Через три дни домой возвратился барон, Отуманен и бледен лицом;Через силу и конь, опенен, запылён, Под тяжелым ступал седоком.Анкрамморския битвы барон не видал, Где потоками кровь их лилась,Где на Эверса грозно Боклю напирал, Где за родину бился Дуглас;Но железный шелом был иссечен на нём, Был изрублен и панцырь и щит,Был недавнею кровью топор за седлом, Но не английской кровью покрыт.Соскочив у часовни с коня за стеной, Притаяся в кустах, он стоял;И три раза он свистнул — и паж молодой На условленный свист прибежал.«Подойди, мой малютка, мой паж молодой, И присядь на колена мои;Ты младенец, но ты откровенен душой, И слова непритворны твои.Я в отлучке был три дни, мой паж молодой; Мне теперь ты всю правду скажи:Что заметил? Что было с твоей госпожой? И кто был у твоей госпожи?»«Госпожа по ночам к отдаленным скала́м, Где маяк, приходила тайком(Ведь огни по горам зажжены, чтоб врагам Не прокрасться во мраке ночном).И на первую ночь непогода была, И без умолку филин кричал;И она в непогоду ночную пошла На вершину пустынную скал.Тихомолком подкрался я к ней в темноте; И сидела одна — я узрел;Не стоял часовой на пустой высоте; Одиноко маяк пламенел.На другую же ночь — я за ней по следам На вершину опять побежал —О творец, у огня одинокого там Мне неведомый рыцарь стоял.Подпершися мечом, он стоял пред огнём, И беседовал долго он с ней;Но под шумным дождем, но при ветре ночном, Я расслушать не мог их речей.И последняя ночь безненастна была, И порывистый ветер молчал;И к мая́ку она на свиданье пошла; У мая́ка уж рыцарь стоял.И сказала (я слышал): «В полуночный час, Перед светлым Ивановым днём,Приходи ты; мой муж не опасен для нас; Он теперь на свиданьи ином;Он с могучим Боклю ополчился теперь; Он в сраженьи забыл про меня —И тайком отопру я для милого дверь Накануне Иванова дня».«Я не властен прийти, я не должен прийти, Я не смею прийти (был ответ);Пред Ивановым днем одиноким путем Я пойду… мне товарища нет».«О, сомнение прочь! безмятежная ночь Пред великим Ивановым днемИ тиха и темна, и свиданьям она Благосклонна в молчаньи своем.Я собак привяжу, часовых уложу, Я крыльцо пересыплю травой,И в приюте моем, пред Ивановым днем, Безопасен ты будешь со мной».«Пусть собака молчит, часовой не трубит И трава не слышна под ногой, —Но священник есть там; он не спит по ночам, Он приход мой узнает ночной».«Он уйдет к той поре: в монастырь на горе Панихиду он позван служить:Кто-то был умерщвлен; по душе его он Будет три дни поминки творить».Он нахмурясь глядел, он как мертвый бледнел, Он ужасен стоял при огне.«Пусть о том, кто убит, он поминки творит: То, быть может, поминки по мне.Но полуночный час благосклонен для нас: Я приду под защитою мглы».Он сказал… и она… я смотрю… уж одна У мая́ка пустынной скалы».И Смальгольмский барон, поражён, раздражён, И кипел, и горел, и сверкал.«Но скажи наконец, кто ночной сей пришлец? Он, клянусь небесами, пропал!»«Показалося мне при блестящем огне: Был шелом с соколиным пером,И палаш боевой на цепи золотой, Три звезды на щите голубом».«Нет, мой паж молодой, ты обманут мечтой; Сей полуночный, мрачный пришлецБыл не властен прийти: он убит на пути; Он в могилу зарыт, он мертвец».«Нет! не чудилось мне; я стоял при огне И увидел, услышал я сам,Как его обняла, как его назвала: То был рыцарь Ричард Кольдингам».И Смальгольмский барон, изумлен, поражён, И хладел, и бледнел, и дрожал.«Нет! в могиле покой: он лежит под землёй, Ты неправду мне, паж мой, сказал.Где бежит и шумит меж утесами Твид, Где подъемлется мрачный Эльдон,Уж три ночи, как там твой Ричард Кольдингам Потаенным врагом умерщвлен.Нет! сверканье огня ослепило твой взгляд; Оглушен был ты бурей ночной;Уж три ночи, три дня, как поминки творят Чернецы за его упокой».Он идет в ворота, он уже на крыльце, Он взошел по крутым ступеня́мНа площадку, и видит: с печалью в лице Одиноко-унылая тамМолодая жена — и тиха и бледна, И в мечтании грустном глядитНа поля, небеса, на Мертонски леса, На прозрачно бегущую Твид.«Я с тобою опять, молодая жена». — «В добрый час, благородный барон.Что расскажешь ты мне? Решена ли война? Поразил ли Боклю иль сражён?»«Англичанин разбит; англичанин бежит С Анкрамморских кровавых полей;И Боклю наблюдать мне маяк мой велит И беречься недобрых гостей».При ответе таком изменилась лицом, И ни слова… ни слова и он;И пошла в свой покой с наклоненной главой, И за нею суровый барон.Ночь покойна была, но заснуть не дала. Он вздыхал, он с собой говорил:«Не пробудится он; не подымется он; Мертвецы не встают из могил».Уж заря занялась; был таинственный час Меж рассветом и утренней тьмой;И глубоким он сном пред Ивановым днем Вдруг заснул близ жены молодой.Не спалося лишь ей, не смыкала очей… И бродящим, открытым очам,При лампадном огне, в шишаке и броне Вдруг явился Ричард Кольдингам.«Воротись, удалися», — она говорит. «Я к свиданью тобой приглашён;Мне известно, кто здесь, неожиданный, спит, Не страшись, не услышит нас он.Я во мраке ночном потаенным врагом На дороге изменой убит;Уж три ночи, три дня, как монахи меня Поминают — и труп мой зарыт.Он с тобой, он с тобой, сей убийца ночной! И ужасный теперь ему сон!И надолго во мгле на пустынной скале, Где маяк, я бродить осуждён;Где видалися мы под защитою тьмы, Там скитаюсь теперь мертвецом;И сюда с высоты не сошел бы… но ты Заклинала Ивановым днем».Содрогнулась она и, смятенья полна, Вопросила: «Но что же с тобой?Дай один мне ответ — ты спасен ли, иль нет?..» Он печально потряс головой.«Выкупа́ется кровью пролитая кровь, — То убийце скажи моему.Беззаконную небо карает любовь, — Ты сама будь свидетель тому».Он тяжелою шуйцей коснулся стола; Ей десницею руку пожал —И десница как острое пламя была, И по членам огонь пробежал.И печать роковая в столе вожжена: Отразилися пальцы на нем;На руке ж — но таинственно руку она Закрывала с тех пор полотном.Есть монахиня в древних Драйбургских стенах: И грустна и на свет не глядит;Есть в Мельрозской обители мрачный монах: И дичится людей и молчит.Сей монах молчаливый и мрачный — кто он? Та монахиня — кто же она?То убийца, суровый Смальгольмский барон; То его молодая жена.1822
25. Шильонский узник
Повесть
(Отрывок)
IВзгляните на меня: я сед;Но не от хилости и лет;Не страх незапный в ночь однуДо срока дал мне седину.Я сгорблен, лоб наморщен мой;Но не труды, не хлад, не зной —Тюрьма разрушила меня.Лишенный сладостного дня,Дыша без воздуха, в цепях,Я медленно дряхлел и чах,И жизнь казалась без конца.Удел несчастного отца:За веру смерть и, стыд цепей —Уделом стал и сыновей.Нас было шесть — пяти уж нет.Отец, страдалец с юных лет,Погибший старцем на костре,Два брата, падшие во пре,Отдав на жертву честь и кровь,Спасли души своей любовь.Три заживо схороненыНа дне тюремной глубины —И двух сожрала глубина;Лишь я, развалина одна,Себе на горе уцелел,Чтоб их оплакивать удел.IIНа лоне вод стоит Шильон;Там в подземелье семь колоннПокрыты влажным мохом лет.На них печальный брезжит свет,Луч, ненароком с вышиныУпавший в трещину стеныИ заронившийся во мглу.И на сыром тюрьмы полуОн светит тускло-одинок,Как над болотом огонёк,Во мраке веющий ночном.Колонна каждая с кольцом;И цепи в кольцах тех висят;И тех цепей железо — яд;Мне в члены вгрызлося оно;Не будет ввек истребленоКлеймо, надавленное им.И день тяжел глазам моим,Отвыкнувшим с толь давних лет.Глядеть на радующий свет;И к воле я душой остылС тех пор, как брат последний былУбит неволей предо мной,И рядом с мертвым я, живой,Терзался на полу тюрьмы.1822
26. Ночной смотр
В двенадцать часов по ночамИз гроба встает барабанщик;И ходит он взад и вперед,И бьет он проворно тревогу.И в темных гробах барабанМогучую будит пехоту:Встают молодцы егеря,Встают старики гренадеры,Встают из-под русских снегов,С роскошных полей италийских,Встают с африканских степей,С горючих песков Палестины.В двенадцать часов по ночамВыходит трубач из могилы;И скачет он взад и вперед,И громко трубит он тревогу.И в темных могилах трубаМогучую конницу будит:Седые гусары встают,Встают усачи кирасиры;И с севера, с юга летят,С востока и с запада мчатсяНа легких воздушных коняхОдин за другим эскадроны.В двенадцать часов по ночамИз гроба встает полководец;На нем сверх мундира сюртук;Он с маленькой шляпой и шпагой;На старом коне боевомОн медленно едет по фрунту;И маршалы едут за ним,И едут за ним адъютанты;И армия честь отдает.Становится он перед нею;И с музыкой мимо егоПроходят полки за полками.И всех генералов своихПотом он в кружок собирает,И ближнему на ухо самОн шепчет пароль свой и лозунг;И армии всей отдаютОни тот пароль и тот лозунг:И Франция — тот их пароль,Тот лозунг — Святая Елена.Так к старым солдатам своимНа смотр генеральный из гробаВ двенадцать часов по ночамВстает император усопший.1836
27. lt;А. С. Пушкинgt;
Он лежал без движенья, как будто по тяжкой работеРуки свои опустив. Голову тихо склоня,Долго стоял я над ним, один, смотря со вниманьемМертвому прямо в глаза; были закрыты глаза.Было лицо его мне так знакомо, и было заметно,Что выражалось на нем, — в жизни такогоМы не видали на этом лице. Не горел вдохновеньяПламень на нем; не сиял острый ум;Нет! Но какою-то мыслью, глубокой, высокою мысльюБыло объято оно: мнилося мне, что емуВ этот миг предстояло как будто какое виденье,Что-то сбывалось над ним, и спросить мне хотелось: что видишь?1837
28. Рустем и Зораб
Персидская повесть, заимствованная из царственной книги Ирана (Шах-Наме)
(Отрывок)
Из книги царственной ИранаЯ повесть выпишу для васО подвигах Рустема и Зораба.Заря едва на небе занялася,Когда Рустем, Ирана богатырь,Проснулся. Встав с постели, он сказал:— Мы на царя АфразиабаОпять идем войною;Мои сабульские дружиныГотовы; завтра поведуИх в Истахар, где силы все ИранаШах Кейкавус для грозного набегаСоединил. Но чем же я сегодняСебя займу? Моя рука, мой меч,Могучий конь мой ГромБез дела; мне ж безделье нестерпимо. —И на охоту собралсяРустем; себя стянул широким кушаком,Колчан с стрелами калены́миЗакинул за спину, взял лук огромный,Кинжал засунул за кушакИ Грома, сильного коня,Из стойла вывел. Конь, наскучивПокоем, бешено от радости заржал;Рустем сел на коня и, не простившись домаНи с кем, ни с матерью, ни с братом,Поехал в путь, оборотивГлаза, как лев, почуявший добычу,В ту сторону, где за горамиЛежал Туран…1847