"Прочитанные следы" - читать интересную книгу автора (Самойлов Лев, Скорбин Борис)

Глава 2. Начало

Гости давно ушли, жена легла спать, а в комнате Сергея Сергеевича почти всю ночь горел свет настольной лампы: Дымов читал записки капитана Кленова. Пробежав первые несколько страниц, он уже не мог оторваться, потому что с каждой страницей, с каждой главой все глубже и глубже проникал в эту давнюю фронтовую историю, неожиданно всплывшую на поверхность сегодня, в мирные дни 1954 года.

За свою многолетнюю практику полковнику не раз приходилось копаться в архивах: читать лаконичные справки, многословные докладные записки, официальные отношения на бланках и личные письма на мятых клочках бумаги. К архивным документам полковник всегда относился с уважением. Он видел в них не просто пыльные, пожелтевшие бумаги, пронумерованные и прошнурованные аккуратными канцеляристами. Нет, он явственно ощущал дыхание жизни, оставившей свои следы, иногда четкие, иногда неясные, смутные, в этих серых, зеленых, коричневых папках; он слышал отгремевшие бури; видел ожесточенную борьбу — явную и тайную. Не как архивариус или кабинетный ученый, а как воин, участник борьбы, он шел по следам ушедших в историю событий, волнуясь и переживая, радуясь и печалясь. Так, и только так, читал коммунист и чекист Дымов архивные дела; так читать их он учил всех своих подчиненных.

Записки Кленова начинались кратким вступлением.

«Август 1944 года. Жаркие, солнечные дни и холодные ветреные ночи. Знойная сушь и пыль — и затем дожди, от которых раскисают дорога, а земля в лесах превращается в зыбкое, чавкающее месиво. И опять — сухо, душно, пыльно.

Недавно здесь прошла война. Наступающие советские войска ушли на запад. Где-то там, в сорока — пятидесяти километрах впереди, идут бои. А здесь, в населенных пунктах и в лесах Черенцовского района, окаймленного небольшой, но бурливой речкой Кусачка, расположились части и подразделения Н-ского соединения, недавно выведенные из боев. Рота разведчиков, которой командовал капитан Кленов, входила в состав этого соединения.

Здесь, в этих местах, в ночь на 17 августа 1944 года произошло событие, положившее начало «Черенцовскому делу», или операции «Гамбит». Автор записок был очевидцем и участником этой операции. Ход всех событий он изложил в виде рассказа — в такой последовательности и так, как это представлялось ему в 1944 году и как помнится ныне, в 1954 году».

«Профессор геологии, он же историк, он же литератор, — подумал Дымов, прочтя вступление. — Э-э, да тут целая повесть. Ну ладно, посмотрим сочинение Кленова-Васильева».

И Дымов углубился в чтение.

Начальник особой разведывательной группы гитлеровский полковник фон Крузе отличился еще во время норвежской операции. В ставке фюрера Крузе считался одним из наиболее способных разведчиков. Он был хитер, изворотлив, коварен, то есть обладал всеми качествами, которые фашистское командование считало абсолютно обязательными для разведывательной работы.

Гансу Крузе сопутствовал неизменный успех. Железный крест, поблескивавший на его тщательно вычищенном мундире, свидетельствовал, что полковник не оставлен милостями начальства и неуклонно движется по лестнице славы. Всегда подтянутый, с деланной, мертвой улыбкой на худощавом, продолговатом лице, он умел произносить самые страшные слова, не повышая голоса, и осуществлял самые сложные разведывательные операции, не выходя из своего кабинета.

И еще двумя качествами обладал Крузе: он был пунктуален и трудолюбив. Проводя ночи в своем кабинете, полковник ухитрялся после утреннего кофе и сигареты оставаться свежим и энергичным, мог снова долгими часами сидеть над картами, документами, допрашивать, комбинировать. Будучи одним из активных участников фашистского путча в 1933 году, Крузе пользовался покровительством самого фюрера. Это, конечно, накладывало определенный отпечаток на взаимоотношения Крузе с генералитетом. Многие высокопоставленные генералы предпочитали с полковником не сталкиваться, кое-кто завидовал ему, а некоторые просто опасались.

Участок Восточного фронта, куда по приказу ставки фон Крузе прибыл во главе особой разведывательной группы, представлял для фашистского командования большой оперативный интерес. Отброшенные советскими войсками и частично перемолотые, немецкие дивизии и корпуса переформировывались, укомплектовывались свежими подкреплениями, оснащались новой техникой. Именно здесь, на этом участке фронта, по замыслу фашистского командования, готовился контрудар; именно здесь очередной немецкий клин из танков и самоходной артиллерии должен был разрезать фронт советских войск.

…Свет настольной лампы освещал массивный письменный стол. Комната была погружена в полумрак. На полу, у стены, возле узкого, обитого черной кожей дивана, лежала рыжая пушистая шкура — память о знойной пустыне, о генерале Роммеле, в штабе которого полковник Крузе не так давно успешно подвизался. Над диваном висели клинки, пистолеты, хлысты с металлическими набалдашниками и фотографии. С каждым из этих «сувениров», как любовно называл свою коллекцию полковник, у него были связаны воспоминания.

Денщик полковника возил коллекцию в специальном чемодане и неизменно развешивал везде, где на долгий или короткий срок останавливался полковник.

Часы мягко прозвенели восемь раз. Крузе писал, когда лейтенант Фитте, дежуривший в эту ночь, приоткрыл дверь и вполголоса доложил, стоя у порога:

— Господин полковник, прибыл капитан Маттерн. Разрешите пропустить?

— Немедленно пропустите. Я жду его.

У полковника был чистый, звучный голос. Когда-то, в годы далекой юности, он даже пытался стать актером. С этой карьерой ничего не получилось, однако приятный тембр голоса, богатство модуляций и некоторые актерские данные не пропали даром. Они очень пригодились Крузе в его нынешней работе разведчика и следователя.

Капитан Маттерн появился не один. Следом за капитаном, комкая в руках порыжевшую кепку, тяжело переставляя ноги в грубых кирзовых сапогах, вошел высокий светловолосый мужчина, одетый в простую крестьянскую одежду.

— Здравствуйте, господа! — Крузе поднялся навстречу пришедшим, — Прошу вас, капитан, садитесь, отдыхайте…

Капитан Маттерн прошел в глубину комнаты и грузно опустился на диван. Он очень устал, этот уже немолодой человек, начальник разведывательной школы. Раньше, до приезда Крузе на этот участок Восточного фронта, капитан Маттерн жил куда спокойнее. Воспитанники и выпускники школы Z-16 готовились обстоятельно, методично, без спешки и суматохи. О, если бы можно было так прожить всю войну! Но появился Крузе, и спокойная жизнь капитана пошла прахом. Полковник с первого дня приезда развил необыкновенную активность. Он работал почти без отдыха и требовал того же от своих подчиненных. Капитан Маттерн с ног сбился: спешно комплектовал разведывательную школу отборными кадрами, готовил досрочные выпуски.

Но требовательность полковника велика. Ему мало быстроты, оперативности. Крузе с пристрастием экзаменовал всех, кто шел «на дело». И если почему-либо очередной выпускник школы Z-16 не удовлетворял требованиям Крузе, оказывался недостаточно подготовленным для выполнения задания, Крузе удивленно поднимал брови и начинал костяшками пальцев нетерпеливо постукивать по столу. Этот стук капитану Маттерну снится по ночам.

Вот и сейчас, прислонившись к спинке дивана, капитан с волнением и внутренней дрожью прислушивается к разговору начальника с человеком в крестьянской одежде.

— …Капитан Маттерн доложил мне, что ваша подготовка успешно завершена и вы готовы выполнить ответственное задание. Так ли это? — Полковник спрашивает тихим, вежливым голосом.

— Я готов! — так же тихо отвечает собеседник Крузе, нервно теребя кепку и не поднимая головы.

— Отлично! Я рад пожать руку завтрашнему герою.

Крузе делает шаг вперед, эффектно протягивает руку и крепко жмет холодную, вялую руку «завтрашнего героя».

Чувство зависти и восхищения растет в груди капитана. Нет, он никогда не сможет так работать. Маттерн сидит неподвижно, внимательно наблюдая за происходящим. А Крузе продолжает говорить:

— Жизнь каждого из нас принадлежит фюреру. — Он пристально оглядывает стоящую перед ним фигуру с поникшей головой и, некоторое время помолчав, добавляет проникновенным голосом: — Мне известно, Грубер, что в вашей биографии есть кое-что, чем вряд ли может гордиться настоящий немец. Я все учел. Посылая вас на ответственное задание, я даю вам возможность смыть ваши грехи перед фюрером, освободиться от груза, мешающего вам… и вашей семье.

Человек, которого полковник назвал Грубером, при упоминании о семье вздрогнул, но промолчал. А Крузе невозмутимо продолжал:

— Выполняйте поручение, возвращайтесь, и тогда…

Полковник перечертил воздух крестом. Это означало, что все прошлое забудется, простится.

Грубер молча слушал полковника, переминаясь с ноги на ногу. В эти минуты он думал о семье, о жене, о двух сыновьях, которые живут в небольшом домике в Шварцбурге и с нетерпением ждут его возвращения. Живы ли они? Американская авиация трижды налетала на маленький городок Шварцбург, где, кроме обувной фабрики и мастерской по починке велосипедов, нет никаких других предприятий.

Словно прочитав его мысли, полковник Крузе сказал:

— Чтобы не создавать беспокойства у ваших родных, завтра же я пошлю им «пакет фюрера». Не беспокойтесь, адрес у нас есть.

Крузе помедлил несколько секунд и добавил:

— Когда вы вернетесь, Грубер, вы лично объясните семье причину некоторого перерыва в переписке с ней.

Увидя недоуменный взгляд, Крузе улыбнулся:

— Да, Курт Грубер, вы лично объясните жене, почему так долго не писали. Я предоставлю вам месячный отпуск для поездки в Шварцбург.

Поездка в Шварцбург! Грубер невольно шагнул вперед. О да! Он сделает все, чтобы добиться свидания с семьей. Господин полковник может быть уверен.

— Идите, отдыхайте. — Снисходительно кивнув, полковник отпустил Курта Грубера.

Неслышно закрылась дверь. Крузе прошел к дивану и сел рядом с капитаном Маттерном, который поспешно отодвинулся в самый угол.

— Как вы считаете, Маттерн, по-моему, я действовал психологически правильно? — небрежно спросил Крузе, закуривая сигарету.

— Вполне, господин полковник, вполне! — торопливо отозвался Маттерн. — Вы затронули самую чувствительную струнку Грубера. Я внимательно изучил его. О-о! Семья — это слабое место. Теперь он будет стараться!

— Стараться! Да, да, пусть он постарается! — Тонкие губы полковника растянулись в улыбке. Капитан Маттерн не понял, чему улыбается полковник. Он не был посвящен в оперативные планы начальника особой разведывательной группы. После короткого молчания Крузе спросил:

— Как себя чувствует «восемнадцатый»?

— Отлично, господин полковник, к выполнению задания готов!

— Хорошо! — Крузе встал, за ним поднялся Маттерн.

— Благодарю вас, капитан. Сегодня я доволен. Можете идти.

«Можете идти» — эта стереотипная фраза для капитана Маттерна, когда он находился в обществе полковника, была самой приятной.

Крузе снова остался один. Стрелки настольных часов приближались к цифре девять. Ровно через три часа начнется тщательно разработанная операция, которая им, Крузе, обдумана и выверена до мельчайших подробностей. Неудачи не могло быть!

Крузе откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Он снова и снова, — в который раз! — обдумывал все детали предстоящего дела. Минута. Еще минута… Крузе взглянул на часы и нажал кнопку звонка.

— Пригласите… — полковник наклонился к Фитте и шепотом отдал приказание.

Прочитав первую главу, Сергей Сергеевич сделал маленькую паузу. Он не спеша закурил и задумался.

Крузе… Эта фамилия давно знакома полковнику. «Почерк» гитлеровского разведчика был известен еще до войны. Этот почерк отличался сложным и тонким рисунком. После войны Крузе не переменил ни фамилии, ни профессии. Он переменил только хозяев и стал одним из ближайших сотрудников генерала Гелена.

Дымов вынул из ящика стола папку с газетными и журнальными вырезками, перелистал их и положил перед собой большую статью из «Правды». Заголовок статьи «С поличным!» был подчеркнут синим карандашом.

Сергей Сергеевич бегло просмотрел статью и тем же синим карандашом подчеркнул фразу: «Документально установлено, что главная цель деятельности организации Гелена — это подготовка войны».

Вот и фамилия Крузе среди соратников Гелена.

Конечно, Васильев никогда не видел Ганса Крузе, не встречался с ним. Но он, очевидно, верно угадал внешний облик и повадки этого матерого волка. Именно таким и представлял его себе Дымов.

Васильев сталкивался с Крузе на фронте. Но Андрей Николаевич не знал одной существенной детали в служебной биографии Крузе: тот никогда не занимался войсковой разведкой, не тратил своей энергии на «текущие дела». Этот опытный и умный разведчик специализировался на дальнем прицеле, на внедрении своей агентуры в глубокие тылы и на долгие сроки. Этим он занимался и сейчас.

За окном почти бесшумно плыла ночь. Город затихал, засыпал. А Дымов продолжал чтение.