ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

Убиты или похищены. Стригоям было мало прийти сюда и убивать мороев и дампиров. Некоторых они увели с собой. Эта их особенность была хорошо известна. Даже они имели ограничения в количестве крови, которую могли выпить зараз. Поэтому они часто брали пленников — в качестве «закуски» на потом. А иногда влиятельные стригои, не желающие сами выполнять грязную работу, посылали свою «мелкую сошку» за добычей. И еще время от времени они целенаправленно захватывали пленников, чтобы превратить их в стригоев. Как бы то ни было, это означало, что некоторые наши люди, возможно, еще живы.

Учеников, мороев вместе с дампирами, собрали в зданиях, которые объявили свободными от стригоев. Взрослые морои тоже находились внутри, в то время как стражи оценивали причиненный ущерб. Отчаянно хотелось быть с ними, помогать, делать, что в моих силах, но мне ясно дали понять, что мое участие закончилось. Теперь оставалось только ждать и беспокоиться за других. Происшедшее по-прежнему казалось нереальным. Стригои напали на нашу школу. Как такое могло произойти? Академия — полностью безопасное место, это нам внушали всегда. Она и была таким местом. Вот почему школьное обучение тянулось так долго и моройские родственники учеников готовы были терпеть разлуку с детьми на протяжении большей части года. Оно того стоило — именно потому, что здесь было безопасно.

До сих пор.

На подсчет числа пострадавших ушло всего часа два, но ожидание растянуло это время на целую вечность. И результаты... результаты потрясали. Погибли пятнадцать мороев и двадцать стражей. Пропало тринадцать человек, мороев и дампиров. По оценкам стражей, стригоев было около пятидесяти, что просто не укладывалось в голове. Нашли двадцать восемь тел стригоев. Остальные, по-видимому, сбежали, уведя с собой пленников.

Учитывая размер банды стригоев, количество наших погибших оказалось даже меньше, чем можно было ожидать. В какой-то мере нас спасло несколько вещей. Прежде всего, раннее оповещение. Стригои только-только проникли на территорию школы, как я предупредила Стэна. Немедленно был наложен запрет на выход из зданий; помогло и то, что практически все уже находились внутри, потому что наступил комендантский час. Большинство пострадавших мороев, и погибших, и захваченных в плен, — те, кто все еще находился снаружи, когда появились стригои.

Стригои не сумели проникнуть в начальную школу, за что, по словам Дмитрия, прежде всего, следовало благодарить меня и Кристиана. Тем не менее, в один спальный корпус они прорвались — туда, где жила Лисса. Сердце у меня упало. И даже хотя благодаря нашей связи я чувствовала, что с ней все хорошо, перед глазами так и стоял ухмыляющийся светловолосый стригои, а в ушах звучала его угроза окончательно прервать род Драгомиров. Я не знала, что случилось с ним; по счастью, стригои не сумели проникнуть далеко в глубь корпуса Лиссы, и все же некоторые пострадали.

Одним из них стал Эдди.

— Что? — воскликнула я, когда Адриан сообщил мне об этом.

Мы сидели в кафетерии. Не помню точно, какая по счету это была еда, поскольку кампус перевели на дневное расписание, в связи с чем я окончательно утратила ощущение времени. В кафетерии было тихо, все разговаривали исключительно шепотом. Студентам разрешалось покидать свой корпус только ради того, чтобы перекусить. Позже должно было состояться собрание стражей, на которое меня пригласили, однако пока я сидела взаперти со своими друзьями.

— Он же был с вами, — сказала я, устремив на Лиссу почти обвиняющий взгляд. — Я видела его твоими глазами.

Перед ней стоял поднос с едой, которая, по-моему, мало ее интересовала; на бледном лице застыло выражение глубокой печали.

— Когда стригои прорвались внутрь, он и некоторые другие новички спустились, чтобы помочь.

— Его тела не нашли, — добавил Адриан; сейчас на его лице, да и в голосе, не было улыбки. — Он — один из тех, кого увели.

Кристиан вздохнул и откинулся в кресле.

— В таком случае он все равно что мертв.

Кафетерий исчез, я не видела никого вокруг.

Перед моим внутренним взором возникла комната в Спокане, где нас держали. Тогда они терзали Эдди и чуть не убили его. Случившееся навсегда изменило его в том смысле, что теперь он воспринимал все и вел себя как зрелый страж. Его преданность делу не знала границ — зато он утратил частичку присущей ему раньше легкости и веселости.

И теперь история повторилась. Эдди в плену. Он преданно защищал Лиссу и остальных, рискуя своей жизнью. Я была далеко от корпуса мороев, когда это произошло, но чувствовала свою ответственность — я была обязана приглядывать за ним. Хотя бы ради Мейсона. Мейсон. Мейсон, который умер, находясь на моем попечении, и чей призрак я не видела после того, как он меня предостерег о приближении стригоев. Я не сумела спасти его и теперь потеряла его лучшего друга.

Я оттолкнула поднос и вскочила. Темная ярость, с которой я так долго боролась, полыхала внутри так неистово, что, находись рядом стригои, я испепелила бы их, не прибегая к магии Кристиана.

— Что случилось? — спросила Лисса.

Я смотрела на нее, не веря своим ушам.

— Что случилось? Что случилось? Ты серьёзно?

В тишине кафетерия мой голос прозвучал очень громко. Многие начали оглядываться на нас.

— Роза, ты знаешь, что она имеет в виду, — очень спокойно, что было необычно для него, сказал Адриан. — Мы все расстроены. Сядь. Все будет хорошо.

И я едва не послушалась его! Но потом стряхнула наваждение. Он пытался успокоить меня с помощью принуждения. Я сердито посмотрела на него.

— Нехорошо — если мы и дальше станем сидеть сложа руки.

— Ничего сделать нельзя, — заметил Кристиан.

Сидящая рядом Лисса молчала, все еще страдая от того, что я так резко обрушилась на нее.

— Это мы еще посмотрим, — вспыхнула я.

— Роза, постой! — окликнула она меня.

Она беспокоилась обо мне — но одновременно и боялась. Это было мелко и эгоистично, но она не хотела, чтобы я покидала ее. Она привыкла, что я существую ради нее. Я создавала у нее ощущение безопасности. Однако я не могла остаться. Не сейчас.

Я вырвалась из здания столовой на солнечный свет. До собрания стражей было еще часа два, но я не собиралась ждать. Мне требовалось поговорить с кем-нибудь немедленно. Я припустила к зданию стражей. Мы подошли туда вместе с какой-то женщиной, и я буквально врезалась в нее.

— Роза?

Моя злость сменилась удивлением.

— Мама?

Около двери стояла моя знаменитая мать, выдающийся страж Джанин Хэзевей. Она совсем не изменилась со времени нашей последней встречи в Новый год — вьющиеся темно-рыжие волосы коротко острижены, лицо загорелое и обветренное. Карие глаза, правда, выглядели мрачнее, чем в прошлый раз, и это говорило о многом.

— Что ты тут делаешь? — спросила я.

Как я рассказывала Дейдре, большую часть моей жизни у нас с матерью были напряженные отношения в основном из-за того, что мы редко виделись; это неизбежно, если твоя мать — страж. На протяжении многих лет я носилась со своей обидой на нее, и мы все еще не были так уж близки, но она поддержала меня после гибели Мейсона, и мы обе надеялись, что со временем наши отношения станут лучше. После Нового года она уехала; по слухам, вернулась в Европу вместе с Селски, при котором состояла стражем.

Она открыла дверь, и я вошла следом за ней. Как всегда, она говорила по-деловому, даже резковато.

— Пополнение численности. Чтобы усилить защиту кампуса, вызвали дополнительных стражей.

Пополнение численности. Понимай так — замена убитых стражей. Тела погибших — стригоев, мороев и дампиров — были убраны, но всем бросалось в глаза, сколь многих теперь недостает. Я видела их, стоило закрыть глаза. Сейчас, обнаружив здесь свою мать, я почувствовала, что у меня появилась возможность. И схватила ее за руку с такой силой, что она вздрогнула.

— Нужно спасти тех, кого увели.

Она пристально смотрела на меня, слегка нахмурившись.

— Мы таких вещей не делаем, и тебе это известно. Мы должны защищать тех, кто здесь.

— А что будет с теми тринадцатью? Их мы не должны защищать? Ты ведь однажды участвовала в миссии спасения.

Она покачала головой.

— Другой случай. Тогда у нас был след. А сейчас мы понятия не имеем, где их искать.

Я понимала, что она права. Эти стригои не оставили следов, по которым их можно найти. И тем не менее... Внезапно у меня возникла идея.

— Защитные кольца уже восстановлены? — спросила я.

— Да, почти сразу же. Мы до сих пор не понимаем, как их разрушили. На этот раз в них не втыкали колы.

Я начала излагать ей свою теорию, но поняла, что это займет слишком много времени. И опять же, поскольку не обойтись без упоминания о призраках...

— Не знаешь, где Дмитрий?

Она указала в сторону снующих вокруг стражей.

— Уверена, где-то здесь. Все здесь. Дел невпроворот. И мне тоже нужно пойти отметиться. Я знаю, тебя пригласили на собрание, но до него еще далеко, а пока не путайся под ногами.

— Да-да, конечно... но сначала мне нужно встретиться с Дмитрием. Это важно и... может повлиять на то, что произойдет на собрании.

— Что это? — подозрительно спросила она.

— Пока не могу объяснить... Слишком сложно и займет много времени. Помоги мне найти его, а позже я тебе все объясню.

Мать, похоже, была недовольна таким ответом. В конце концов, Джанин Хэзевей не привыкла, чтобы ей говорили «нет». Тем не менее, она помогла мне найти Дмитрия. После того что случилось во время зимних каникул, она, по-моему, воспринимала меня как нечто большее, чем просто несчастного подростка. Дмитрий вместе с несколькими другими стражами изучал карту кампуса и планировал, как лучше распределить вновь прибывших стражей. Вокруг карты столпилось много людей, что позволило ему незаметно ускользнуть.

— Что случилось? — спросил он, когда мы отошли в дальнюю часть комнаты. Даже в гуще этого ужасного кризиса, в разгар беспокойства о множестве других, я чувствовала в нем тревогу за меня лично. — С тобой все в порядке?

— Думаю, нужно организовать спасательный отряд.

— Ты же знаешь, мы...

— ...обычно не делаем этого. Да-да. И еще мы не знаем, где они... вот только я, возможно, могу это узнать.

— Как?

Я рассказала ему, что этой ночью нас предостерег Мейсон. С тех пор у нас с Дмитрием не было времени поговорить, поэтому мы даже коротко не обсуждали то, что предшествовало нападению. И уж конечно, у нас не было возможности поговорить о том, что произошло в сторожке. На самом деле мне больше всего хотелось и думать, и говорить именно об этом, но я не могла — когда кругом такое творится. Я загнала эти воспоминания как можно глубже, хотя они то и дело неожиданно всплывали, вплетаясь в мои эмоции.

Я продолжала излагать свои идеи, от всей души надеясь, что выгляжу крутой и компетентной.

— Сейчас Мейсон заперт снаружи из-за того, что защитные кольца восстановлены, но... мне кажется, каким-то образом он знает, где стригои. И может показать нам. — Судя по выражению лица Дмитрия, он испытывал сильные сомнения. — Перестань! Ты должен верить мне после того, что произошло.

— Мне это по-прежнему нелегко, — признался он. — Но ладно. Предположим, все правда. По-твоему, он просто поведет нас? Ты можешь попросить его — и он сделает это?

— Да, — ответила я. — Думаю, что могу. Все это время я не верила ему, но, мне кажется, если он поймет, что теперь все изменилось, то поможет. По-моему, именно этого он все время и хотел. Он знал, что защитные кольца ослабли и стригои залегли в ожидании. Стригои не могли уйти слишком далеко... Они боятся дневного света и должны где-то укрыться. Мы можем добраться до них прежде, чем пленники умрут. А когда мы окажемся близко к ним, я это сразу же почувствую и смогу найти их.

Я рассказала Дмитрию о чувстве тошноты, которое испытываю рядом со стригоями. Он не стал ставить мое утверждение под сомнение — наверно, потому, что в последнее время сталкивался с таким множеством странных событий.

— Однако Мейсона здесь нет. Ты говоришь, он не может прорваться сквозь магические защитные кольца. Как же в таком случае он поможет нам?

Я уже думала об этом.

— Отведи меня к главным воротам.

Коротко сообщив Альберте, что ему нужно «расследовать кое-что», Дмитрий вывел меня из здания, и мы зашагали к выходу из школы. Путь был неблизкий, и на всем его протяжении мы молчали. Я ничего не могла с собой поделать — все время мысленно возвращалась в хижину, вспоминала его объятия. В каком-то смысле отчасти именно это помогало мне справляться со всеми ужасами. Меня не покидало чувство, что воспоминания о случившемся в сторожке не отпускают и его.

Вход в школу представлял собой ворота в виде длинного железного ограждения, установленного прямо над защитными кольцами. От ворот, которые почти всегда были закрыты, начиналась извивающаяся сквозь лес дорога, примерно через двадцать миль выходящая на шоссе. У стражей тут была небольшая будка, и местность рядом с воротами постоянно находилась под наблюдением.

Наша просьба удивила стражей, но Дмитрий проявил настойчивость и заверил их, что это совсем ненадолго. Они открыли тяжелые ворота ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель мог пройти один человек. Мы с Дмитрием по очереди вышли наружу. Почти сразу же у меня дико заболела голова, и я начала видеть лица и фигуры. Прямо как в аэропорту. Оказавшись за пределами действия защитных колец, я могла видеть каких угодно духов и призраков. Однако теперь я понимала это и больше не пугалась. Нужно просто держать все под контролем.

— Уходите! — приказала я серым, светящимся фигурам вокруг. — У меня нет для вас времени. Прочь!

Я вложила в эти слова всю свою силу, и, к моему изумлению, призраки начали таять. Осталось лишь слабое жужжание, напоминающее о том, что они по-прежнему здесь. Я понимала, что, если хоть на мгновение ослаблю бдительность, они обрушатся на меня снова. Дмитрий с тревогой посмотрел на меня.

— Ты в порядке?

Я кивнула и оглянулась — в поисках единственного призрака, которого хотела видеть.

— Мейсон! Ты мне нужен. — Ничего. — Мейсон, пожалуйста. Приди сюда.

Ничего — кроме дороги перед нами, извивающейся среди по-зимнему мертвых холмов. Дмитрий снова смотрел на меня так, как прошлым вечером, когда чувствовалось, что он глубоко озабочен состоянием моего психического здоровья. Я и сама забеспокоилась. Предостережение, сделанное Мейсоном, было решающим доказательством его реальности. Однако сейчас...

Спустя примерно минуту передо мной материализовалась фигура чуть бледнее, чем прежде. Впервые с тех пор, как все это началось, я была рада его видеть. Он, конечно, выглядел ужасно грустным. Старая песня.

— Ну наконец-то. Ты ставишь меня в неловкое положение. — Он просто пристально смотрел на меня, и я тут же пожалела о своей шутке. — Прости. Мне снова требуется твоя помощь. Мы должны найти стригоев, должны спасти Эдди.

Он кивнул.

— Можешь показать мне, где они? — Он снова кивнул и указал куда-то почти прямо мне за спину.

— Они вошли через заднюю часть кампуса?

Он опять кивнул, и в тот же миг я поняла, что произошло. Поняла, как стригои проникли внутрь. Однако сейчас не было времени углубляться в это. Я посмотрела на Дмитрия.

— Нам нужна карта.

Он пошел на территорию кампуса, сказал что-то одному из дежурных стражей, вскоре вернулся с картой и развернул ее. На ней был изображен не только план самого кампуса, но окружающая местность и дороги. Я взяла у него карту и протянула Мейсону, стараясь удержать ее, несмотря на ветер.

Единственная ведущая от школы дорога находилась прямо перед нами, в остальном кампус окружали леса и крутые холмы. Я показала на место в задней части кампуса.

— Вот здесь они вошли, в месте, где защитные кольца начали разрушаться?

Мейсон кивнул и, не касаясь карты, повел пальцем, прослеживая довольно долгий путь через лес, тянущийся вдоль невысокой горы и, в конце концов, выводящий к узкой грунтовой дороге, которая дальше на расстоянии многих миль соединялась с трассой, связывающей разные штаты. Я проследила взглядом за пальцем Мейсона и внезапно засомневалась в его способности нам помочь.

— Нет, это невозможно, — сказала я. — Из-за горы в лесу практически нет дорог. Им пришлось бы идти пешком до ближайшей дороги, а это очень далеко. У них не хватило бы времени дойти туда до рассвета.

Мейсон покачал головой — не соглашаясь со мной, по-видимому, — и снова провел пальцем над тем же маршрутом, туда и обратно. В особенности он указывал на местность не так уж далеко от Академии. Ну, по крайней мере, так это выглядело на карте, а она была не слишком детальная, так что, скорее всего, до этого места было несколько миль. Он задержал палец здесь, посмотрел на меня и снова перевел взгляд на карту.

— Они не могут быть там сейчас, — возразила я. — Может, они и вошли через заднюю часть кампуса, но выходить должны были через главные ворота — чтобы сесть в машину и уехать.

Мейсон покачал головой.

Я разочарованно посмотрела на Дмитрия. Ощущение было такое, что наше время истекает, а дикое утверждение Мейсона, будто стригои всего на расстоянии нескольких миль, на открытой местности в дневное время, лишь подогревало мое раздражение. Неужто они установили палатки и разбили лагерь? В это верилось с трудом.

— Есть там какие-нибудь строения или что-то в этом роде? — спросила я Дмитрия, тыча пальцем в то место, куда указывал Мейсон. — Он говорит, они ушли вон к той дороге. Однако до рассвета им туда не добраться, и он утверждает, что они остановились здесь.

Дмитрий задумчиво прищурил глаза.

— Мне ни о чем таком не известно.

Он взял у меня карту и пошел посоветоваться со стражами. Пока они разговаривали, я подняла взгляд на Мейсона.

— Хорошо бы, ты оказался прав.

Он кивнул.

— Ты... Ты видел их? Стригоев и их пленников?

Новый кивок.

— Эдди еще жив?

Мейсон опять кивнул, и тут вернулся Дмитрий.

— Роза... — Его голос звучал странно, как будто он сам не верил тому, что собирался сказать. — Стивен говорит, что там, прямо у основания горы, есть пещеры.

Я смотрела на Дмитрия так же потрясенно, как он на меня.

— Они достаточно велики... — растерянно начала я.

— Достаточно велики, чтобы стригои могли укрыться там от солнечного света? Да. И до них всего пять миль.