"Человек из кремния" - читать интересную книгу автора (Плэтт Чарльз)Reasonable Doubts [Небеспочвенные сомнения]Злая, как черт, широкими размашистыми шагами, с бледным лицом и до скрипа стиснутыми зубами они прошла к аэровокзалу и остановилась у первого попавшегося таксофона. Злобными, резкими тычками набрала номер. На этот раз без всяких опасений. — Шерон Уилсон? — спросила она, услышав в трубке женский голос. Последовала некоторая заминка. — Нет. Это — Шерон Бейли. Только спокойствие. Юми прижалась лбом к холодной металлической стенке телефонной будке. — Но вы — жена Джима, я узнаю ваш голос. Я уже звонила вам. Снова пауза. — А кто говорит? — Это Юми. — И тут она поняла, в чем дело. — Ваш муж назвался фамилией Уилсон — наверное, потому, что считал необходимым скрыть, кто он на самом деле. Он работает в отделе безопасности, ведь так? Но, пожалуйста, скажите ему, что я звоню. Я уверена, он захочет поговорить со мной. Женщина нервно засмеялась. — О, понимаю. — Он дома? И вновь пауза. — Нет. Он звонил еще раз. Он где-то на прибрежном шоссе, все еще старается наладить машину. Видите ли… вы меня извините, но если дело касается… безопасности, мне, наверное, не следует вмешиваться. Юми была воспитана в уважении к желаниям других; так, чтобы не быть навязчивой и никого не оскорбить. Мать называла это вежливостью, отец же принимал такое отношение к себе как должное и единственно верное. Но здесь, у таксофона, Юми было так обидно и больно, что она не в силах была считаться с другими людьми. — Когда я звонила вам в прошлый раз, вы говорили, что муж делится с вами подробностями своей работы. — Н-ну… иногда, — неохотно ответила Шерон. — Джим не рассказывал вам о своем визите к доктору Лео Готтбауму? Я — Юми Готтбаум, его дочь. — О, понимаю. — Ваш муж интересовался работой отца. Проектом "ЖС". Сейчас я располагаю нужной ему информацией. Пожалуйста, скажите, как мне с ним связаться? И еще одна — длиннющая! — пауза на том конце. — Никак. Он звонил мне из автомата и сказал, что телефон в его машине не работает, а починить машину на станции техпомощи он не может — сегодня воскресение. Возможно, ему придется еще одну ночь провести там, и дома он будет только завтра. Юми, сильно обеспокоенная, смотрела в окно аэровокзала. Верить ли предчувствиям? Да, она давно поняла: от отца всегда следует ожидать самого худшего. — Я только что проехала едва ли не все прибрежное шоссе, — спокойно сказала она. — И видела несколько станций техпомощи — они были открыты. Если ваш муж смог позвонить из автомата вам, он так же просто мог бы вызвать буксир. Скажите, вы уверены, что слышали именно его голос? — Д… да. Голос был его. — Шерон встревожилась. — Что вы хотите сказать? — Нет, ничего определенного. Просто у меня дурное предчувствие. — Юми немного поразмыслила. Что-то в ней толкало ее повесить трубку, забыть обо всем и поскорее ехать домой, на Гавайи, в обычную неспешную повседневную жизнь. Но, вспомнив, как отец бросил ее здесь, на тротуаре, она вновь обрела прежнюю решимость. — Я понимаю, вы со мной незнакомы, и я прошу слишком многого, но я просто не знаю, что мне делать. Можно мне приехать к вам? У меня — некоторые вещи вашего мужа, и их следует вернуть ему. И, если он снова позвонит, я смогу с ним поговорить. Шерон собралась было ответить, но осеклась. Юми терпеливо ждала, не обращая внимания на аэровокзал, на объявления о рейсах, толпы пассажиров, снующих через площадь… — Нет. Не думаю, что вам следует приезжать, — наконец сказала Шерон. — Одно из первых правил Джима: никогда не давать наш домашний адрес кому-либо, хоть как-то связанному с делом. [расследованием]. — Тогда, быть может вы сможете подъехать ко мне? У вас ведь есть портативный телефон? А звонок по домашнему номеру может быть переадресован на него. — А вы настойчивы, — нервно хохотнула Шерон. — Нет, вообще-то я не такая. Я живу тихо — спокойно, делаю украшения и продаю их туристам. Для меня сложившаяся ситуация совершенно необычна. И мне приходится очень стараться, чтобы сделать все верно. Пожалуйста, скажите, вы сможете? — Ладно, — вздохнула Шерон. — Ладно. Где вы сейчас? На миг Юми позволила себе удовлетворенно расслабиться. Она добилась того, что обычно считала совершенно невозможным. — Я в международном аэропорту Лос-Анджелеса, — сказала она. — Теперь — как я выгляжу. Я — наполовину японка, в руках — белая парусиновая сумка, а одета я в длинную юбку и белую хлопчатобумажную блузку. Буду ждать у "Федерал Эрлайнс Билдинг", на верхнем уровне. |
||
|