"Подземелье" - читать интересную книгу автора (Партыка Кирилл)

20

В кабинете Логинова спиной к двери сидел посетитель.

— Ну, Григорий Олконтович, — услышал Сергей, переступая порог, слова Николая, — с этим ясно…

Логинов глянул на вошедшего. Следовало выметаться и не мешать разговору. Но вместо этого Репин прошел и присел в сторонке. Николай царапнул нахала взглядом, но решил не усложнять, и продолжал:

— Тут вот что еще меня интересует.

Договорить ему не дали. Из коридора в приоткрывшуюся дверь просунулась голова помощника дежурного.

— Николай Данилыч, вас Онуфриев вызывает!

Логинов недовольно поморщился.

— Люди у меня, скажи — попозже зайду.

Помдеж не унимался.

— Там с области звонят. Онуфриев сказал, чтоб немедленно.

Николай пожал плечами, улыбнулся посетителю.

— Извините, придется минуту обождать.

Оставшись один на один с завучем, Репин некоторое время сидел молча. Удивительно все-таки, как складываются обстоятельства. Одно к одному. Вот и завуч тут как тут, легок на помине. Раз так, отчего и не потолковать. Бывает, толкнешь камушек, глядишь — вся осыпь поехала. Вот и толкнем, дальше — глянем, что получится.

Он уже не сомневался, что события развиваются не сами по себе, а раскручивает их какая-то неведомая закономерность.

Сергей не стал пересаживаться за стол, остался на своем месте, надеясь, что с такого расстояния завуч не учует перегара.

— Вы здесь родились?

Григорий Олконтович недоуменно поднял голову.

— Да, я здешний.

— Где учились, в каком вузе?

— В Москве учился. Какое это имеет значение?

— Расслабьтесь, я вас не допрашиваю. Этим делом занимается Логинов. Я в командировке, у меня другие задачи. Просто заглянул и увидел вас. Вы меня не помните?

Григорий Олконтович ответил не очень охотно.

— Отчего же не помнить? Встречались.

— Вот и я запомнил. Вы так интересно рассказывали.

Завуч пожал плечами.

— Краеведением занимаетесь? — Сергей закурил и выпустил в потолок струю дыма. — Я, конечно, по другой части, но признаться, тоже интересуюсь. Хобби, так сказать. Занятные места. Я читал кое-что. Кого тут только ни бывало! А гражданская война! Да и о происхождении коренных жителей, я слышал, ученые спорят. Вы, наверно, все про всех здесь знаете, всех предков наперечет? Это мы, русские, и деда с бабкой не всегда помним.

— Кое-что мне известно и о предках, и об этих местах. — Григорий Олклнтович не мог взять в толк, что за разговор не по теме затеял приезжий?

Сергей, всем своим видом изображая скучливое пустомельство, продолжал:

— Вы на вечеринке легенду рассказывали, про оборотня. Тут эти происшествия с медведем. Люди связывают их с легендой, всерьез воспринимают. Просто экзотика какая-то! В городе живешь — никогда не подумаешь, что такое может быть.

— Не стоит придавать этому излишнее значение, — сказал завуч, — и представлять местных жителей дикарями.

— Согласен… Геолог, жалко его, но по-свински себя, помнится, повел. Вы, кажется, обиделись. Не думаю, что он всерьез, просто пьяный. Мне кажется, все тут мирно уживаются.

Завуч промолчал. Репин лениво потянулся.

— Насчет легенды… Любопытно, были какие-то предпосылки или просто сказка?

Григорий Олконтович усмехнулся.

— У всякой сказки свои предпосылки. И у этой реальная основа есть.

— Ну, уж и основа, — усомнился Репин. — У кундиги?

— Представьте. Даже имя того охотника известно, с которого все началось, и потомки его здесь живут. Это все знают. В давние времена, если шатун кого-то ломал, пугались. Думали — кундига появился. После войны уже был случай: набросились на одного, потому что за кундигу приняли.

— Ну, дела! — удивился Сергей. — Вы грамотный человек. Что скажете?

Григорий Олконтович опять усмехнулся:

— Про оборотня старики да глупые толкуют и то не всерьез. Вы думаете, промысловики из-за суеверий в тайгу не хотели идти? Ерунда. Кундига, скорее, предлог. Совсем другие есть причины. Недовольство накопилось, надоело так жить. Вы, наверное, тоже полагаете, что у аборигенов одно пьянство на уме?

— Даю вам честное слово, — заверил Сергей, — нету у меня никаких предрассудков. Я любознательный человек, мне интересно. Расскажите про кундигу.

— Кундиги, конечно, никакого не было. А был драматический период в истории народа, ломка устоев, соприкосновение с чуждой цивилизацией. Болезненно все это происходило и вылилось в такую форму. Поэтический образ, не более.

— А как же — вы говорите — и имя охотника помнят, и потомков знают?

Григорий Олконтович терпеливо объяснил:

— Не исключено, случилась какая-то трагедия. Был человек злой, отщепенец, преступник. Но, скорее всего, сумасшедший. Пристрастился к пьянству, совсем свихнулся. Вам что, такие случаи не известны?

— Ясно, — протянул Сергей. — Спасибо, что растолковали. Теперь чисто профессиональный интерес. Как я понял, потомки того, кундиги, живут здесь. И что, на фоне происшедшего, к ним никаких претензий?

— Вы шутите?!

— Да уж какие шутки? Людям ведь всегда виноватый нужен. Когда-то случались еврейские погромы. Теперь скинхэды чернокожих бьют. Не возникло бы у нас еще и с этим проблем, разборок каких-нибудь. Лучше упредить, чем потом расхлебывать.

Завуч пристально посмотрел на собеседника, с холодком в голосе произнес:

— Наконец-то я понял, для чего меня сюда вызывали. А то Николай Данилович все какие-то странные вопросы задавал. Зачем было крутить, раз знаете? Не волнуйтесь, ничего мне в этом смысле не угрожает и вмешательства вашего не требуется.

Сергей не ожидал, что все получится так просто. Только начал зашифрованный разведопрос, только подступился. А педагог взял и раскололся. Чего ему опасаться? Кто поверит, кто заподозрит?! Но, нет, тут ты, брат, ошибаешься…

Может, так и должно быть? Может, так и предопределено?..

Раскололся? Или нарочно кинул приманку? Ведь был полуночный визит и звонок под утро… Кто еще мог ломиться в дверь, а потом задавать вопросы, почему не уехал?

Ведь он знает, что я знаю, что он!..

Как он пронюхал? Но если он тот самый, из Подземелья… В Подземелье свои законы.

Идешь к выходу, а попадаешь… Там все на стенах написано!

Сергей не подал виду, что слегка растерялся, спросил:

— Сами-то в тайге часто бываете?

— В тайге?

— Ну, по грибы, по ягоды, или так прогуляться? Когда в последний раз ходили?

— Я не понимаю, при чем здесь это?

— А с вечеринки тогда с кем ушли?

— Не помню. Кажется, ни с кем.

Завуч почувствовал, что разговор этот — все же не пустая болтовня, и насторожился.

— А геолога видели? Он с кем отправился?

— Что вам надо?

— Поймете. Отвечайте на вопрос.

— Откуда мне знать? Кажется, он ушел минут за десять до меня, один. Если это вам так важно, не сбегали бы с журналисткой, а сами бы за всем проследили! К чему вы клоните?

— Он вас обидел. Ушел. Вы следом. Потом его нашли в кустах.

— Вы, что же, думаете, это я с ним счеты свел?! — вознегодовал завуч. — Что за чушь? Вы соображаете, что говорите! Может, мне еще и оправдываться придется?!

Возмущенный педагог заговорил быстро, в его речи мелькнули запомнившиеся Репину интонации. Как тогда, на вечеринке. И во время утреннего звонка.

Репин спросил:

— Зачем вы мне сегодня спозаранку звонили?

— Я? Вам?

— Вы, кто же еще? Я вас по голосу узнал.

Григорий Олконтович оторопело замолчал.

— Спрашивали, почему я не уехал, — напомнил Репин.

Завуч поморгал и вдруг рассмеялся.

— Вы не у Аркадия ли остановились?

— У какого Аркадия?

— Следователя здешнего. Как же я сразу не догадался? Он с семьей, выходит, все же улетел, а вас, потому что приличной гостиницы нет, поселили у него на квартире. Верно?

— Предположим. И какие у вас с Аркадием дела ни свет ни заря?

— Да обыкновенные. Я случайно узнал, что он собирается в отпуск. Вчера вечером знакомые сказали. Аркадий у меня деньги занимал, обещал через месяц вернуть. А тут узнаю — уезжает надолго. Вернется без рубля. Какие тогда долги?! Я и решил позвонить, напомнить, если еще на месте. А с утра пораньше, так это чтоб дома застать, если сегодня у него самолет.

— Не летают же самолеты, — сказал Сергей. — Погоды нет.

— Да? — удивился завуч. — Мне про это неизвестно.

— В окно бы посмотрели.

— Я не специалист аэрофлота!.. Забавно. То-то я еще думаю, кто такой у нас Репин в поселке? Сразу и не сообразил.

— Откуда у скромного завуча деньги, чтобы в долг давать?

— Декларацию о доходах представить? У меня родни много. Мы помогать друг другу привыкли. Не украл!

Недурно у педагога получилось. Аркадия ведь не спросишь. «Ладно, — подумал Сергей. — Крутись…».

— Где вы были в ночь на…? — Репин назвал дату.

— Это чего ради вас интересует? Я не помню.

— Когда же успели забыть? Тем более, событие такое, труп за огородами нашли.

Весь поселок гудел! Вас тогда допоздна дома не было.

— С чего вы взяли, что не было?

— С того, что вы гостили у заведующей банно-прачечным комбинатом. Ушли рано, а домой вернулись поздно. Еще кому-то визит наносили, или прогуливались где-нибудь?

— Гулял! — неожиданно подтвердил Григорий Олконтович. — У нас с ней отношения не простые. Случаются размолвки. Побродил перед сном, чтоб успокоиться.

— Ну, конечно. Здесь по ночам все условия для прогулок.

Завуч пожал плечами.

— Меня устраивают.

— А из-за чего размолвки?

— Да вам-то какое дело? — на лице аборигена отразилась злость. — Вы, что, действительно, вообразили, будто я к этим несчастьям имею какое-то отношение?

— Есть, есть дело, — напирал Сергей. — Так из-за чего конфликты? Я ведь от вас просто так не отстану.

Педагог, похоже, и сам это понимал.

— Ну, допустим, из-за того, что мне надоели поселковые сплетни, и я хочу узаконить наши отношения.

— Что же мешает?

— Вот, представьте, то, что она русская, а я нет. Боится, что родственники не поймут…

— Так из-за этого вы ее душили?

— Я?!

— Ну не я же!

— Да что вы себе позволяете?

Григорий Олконтович резко встал. Сергей понял, что наступает решительный момент, и тоже поднялся.

— Не надо нервничать. Видите? Я в курсе. Лучше скажите: случается в экстазе?

— Где Логинов. Я ухожу!

— Я вас не отпускал.

— Я с вами больше разговаривать не намерен!

— Может, просто ЭТО изнутри прет, и вы его уже сдержать не можете? — тихо спросил Сергей, подавшись к педагогу и пристально наблюдая за его реакцией.

— Что — это?

— Сядь! — приказал Сергей, заметив, как темные зрачки аборигена опасливо обежали его внушительную фигуру. — Про то, что ты ее душил, она сама рассказала.

— Да никого я не душил! Совсем не так было… — Григорий Олконтович опустился на стул.

— А как? Рассказывай.

Сергей встал и угрожающе приблизился к педагогу. Ноздри Григория Олконтовича дрогнули, он едва заметно поморщился, потом проговорил почти спокойно:

— Вы пьяный просто.

— Они, — Сергей указал пальцем в стену, — ни черта не понимают. Ты на это и рассчитываешь. Но я-то тебя раскусил. Ты и Егора угробил, потому что он первый заподозрил. Каким только чутьем ты нас находишь? Ни черта не боишься!.. Прямой потомок, говоришь? А со мной, значит, поиграть решил, жути нагнать, чтоб уехал. Но я тебе не Матюхин, и даже не Логинов!..

Абориген снова вскочил. Его губы раздвигались все шире в странной улыбке, обнажая крупные желтые зубы, между которыми белыми пузырьками скопилась слюна.

Мышцы на шее вздулись, готовые, казалось, вот-вот порвать воротничок рубашки.

Сергей жадно вглядывался в стоящего перед ним человека, — человека ли? — замечая, как вытягивается его лицо, вваливаются щеки, наползает на глаза щетка гладких блестящих волос. Он, не заметил, как его правая рука, будто сама собой, скользнула знакомым путем подмышку.

— Возвращались бы вы, действительно, к себе в область, — проговорил завуч, пятясь к двери. — Чем водку-то на работе пить… Я кстати, этого так не оставлю.

Сергей хотел прикрикнуть на педагога, вернуть на место, но ощутил внезапную дурноту, которая оказалась не чем иным, как нахлынувшим страхом.

Разворошил кучу!..

Репин молча наблюдал, как за возмущенным педагогом захлопнулась дверь кабинета.

В голове гудела пустота. Рука все еще шарила подмышкой, ощупывая пустую кобуру.

Его «Макаров» мирно отдыхал у Логинова в сейфе.