"Преимущество" - читать интересную книгу автора (Клемент Хол)

Хол Клемент Преимущество




I

Мак Горовиц пришел в сознание, когда экран уже погас. Он рассеянно щелкнул выключателем и обнулил сканер записей. Ему так толком и не удалось досмотреть последний акт. По крайней мере, ему так казалось. Он знал пьесу настолько хорошо, что не мог с уверенностью сказать, то ли финальный монолог Просперо действительно все еще звучит у него в ушах, то ли это просто память от предыдущих просмотров.

Две вещи отвлекали его внимание от «Бури». Первое — боль там, где еще недавно у него был левый указательный палец, а второе — полусерьезные поиски в ответ на вопрос: использовал ли Шекспир когда-либо персонаж, вполне соответствующий мистеру Смиту? Оба отвлекающих фактора были тесно связаны, несмотря на то, что сам Смит руки к нему не прикладывал. Он просто приказал сделать это Джонсу.

Горовиц очень сомневался, что Шекспир был бы удовлетворен Смитом. Парень был слишком прост. Он ясно себе представлял, чего он хочет и зачем сюда пришел, даже не зная и не интересуясь мнением других участников сцены. Он просто был большим двухлетним ребенком. Даже в свое время, еще при Генрихе Шестом, Шекспир сделал бы этот персонаж сложнее и правдоподобнее.

Сама по себе задача была неплохой, хотя, возможно, с некоторым школярским привкусом. Но в действительности она никак не могла решить вставшие перед ним в данный момент трудности. Он, скорее, столкнулся с постэдвардовской мелодрамой, чем с тщательно продуманным шекспировским замыслом. Герой захвачен вооруженными злодеями в ситуации, из которой нет явного выхода, и вынужден помогать им в совершении грандиозного ограбления.

Конечно, в пьесе эры законности он должен быть стойким и наотрез отказаться помогать грабителям, но его вовсе не прельщала роль героя для желторотых сосунков. Ему был восемьдесят один год, а его стофунтовая масса была равномерно распределена вдоль семидесяти дюймов в высоту. Вполне возможно, что при земном притяжении он бы просто не смог передвигаться. Несмотря на боль от отрезанного пальца, он улыбнулся, вспомнив выражение лиц Смита и трех соратников, когда те впервые его увидели.

Им пришлось преодолеть массу трудностей, чтобы подобраться незамеченными. Они прибыли, когда станция находилась в апогее своей шестидневной орбиты, вместо того чтобы осуществить рандеву сразу после прохода станцией перигея, как это из экономии делали грузовые корабли. Осуществленный ими маневр служил двоякой цели: во-первых, уверенность, что сейчас около станции нет других кораблей, а во-вторых, в это время их труднее всего заметить с Земли. На расстоянии около ста семидесяти миль астероид диаметром в одну милю был виден невооруженным глазом, а корабль средних размеров можно разглядеть в хороший телескоп, но для этого надо было целенаправленно смотреть в сторону станции.

Это, конечно, скорее рандеву, а не посадка. Последнее слово теряет всякий смысл на небесном теле, где человек в скафандре весит не более четверти унции. Они довольно умело осуществили стыковку и сделали это так, что Горовиц даже не почувствовал возникшего контакта… или не заметил его из-за звуковых эффектов, сопровождающих кутеж отчима Гамлета. Со входом на станцию никаких трудностей не возникло, так как воздушным шлюзом по желанию можно было управлять как изнутри, так и снаружи. Наружная панель управления была на виду и не вызывала никаких затруднений. Возможность того, что кто-то украдет лошадь из этого стойла, создателям станции даже не приходила в голову, а если и приходила, то была оттеснена более вероятной космической аварией, при которой требовалось быстрое и простое управление шлюзом.

Таким образом, Смит и его люди вошли и плавно проплыли по тоннелю в глубь астероида не только не обнаруженными при подлете, но и незамеченными изнутри, а Мак Горовиц сообразил, что у него возникли неприятности только тогда, когда начался перезвон колоколов, возвещающий об объявлении приказа Фортинбраса.

Только тогда он включил свет и обнаружил, что у Гамлета есть еще четыре вооруженных до зубов зрителя. И это его очень поразило.

Не было никаких сомнений, что и другая сторона была поражена не меньше его, но уже оттого, что наконец-то получила возможность хорошо его рассмотреть. Трудно сказать, кого они собирались встретить здесь на самом деле, но это явно должен был быть кто-то, способный на большее сопротивление, чем станционный оператор. Главарь отложил свое ружье, можно сказать, со смущенным видом, остальные последовали его примеру.

— Извините за неожиданное вторжение, мистер Горовиц, — заговорил незваный гость. — Это просто великолепная запись. И мне очень жаль, что я пропустил большую ее часть. Возможно, в течение последующих дней вы как-нибудь поставите ее для меня снова.

Мак растерялся, у него никак не совмещалась вежливость с оружием.

— Если вы хотите ознакомиться с моей библиотекой, то оружие не совсем уместно, — наконец выдавил он из себя, — все, что я вам могу предложить, — это крышу над головой и связь. У вас неполадки с кораблем? Я пропустил сигнал бедствия? Возможно, я слишком много внимания уделяю своим записям…

— Вовсе нет. Вы бы нас очень расстроили, если бы заблаговременно заметили наше приближение, так как мы изо всех сил старались подойти как можно незаметнее. Вы так же ошибаетесь, предполагая, что вы нам можете предоставить. Не будем терять времени, там, снаружи, стоит наш корабль, который весит четыре тысячи тонн, мы бы хотели до нашего отлета довести его вес до десяти тысяч тонн и сделать это при помощи ваших изотопов Класса IV.

— Шесть тысяч тонн ядерного горючего? Да вы, наверное, не представляете, о чем говорите! Для этого потребуется как минимум шестьдесят часов, а то и больше, и то при условии, что я немедленно перепрограммирую все находящиеся здесь конверторы, на данный момент только один из них делает Класс IV, остальные работают на другие заказы. Да и конверсионной массы на станции вряд ли хватит на изготовление такого количества, разве что вы сами начнете дробить камень вокруг станции. Если учесть время исполнения уже взятых заказов и допустить, что у вашего будет соответствующий приоритет, то исполнение займет около года.

— Это не заказ. И ты сам уже должен бы это прекрасно понимать. Если надо, то перепрограммируй все, что требуется, невзирая на то, что и для чего сейчас работает. Не хватит массы — мы сами пойдем долбить скалу. В твоем возрасте уже прекрасно понимают разницу между незаконным и просто невозможным. И что это им взбрело в голову посадить здесь такого увальня, как ты?

Горовиц покраснел. Он привык к подобному взгляду со стороны молодых и здоровых людей, но обычно такие речи преподносилось под маской вежливой шутки.

— Это, пожалуй, единственное место, где я могу жить, — коротко ответил он. — Мои сердце, мышцы и кости не смогут вынести нормального притяжения. Большинство людей не любят невесомость, а, скорее, им не нравятся последствия медицинских процедур, необходимых, чтобы переносить невесомость неограниченное время. А для меня же нет никакой разницы. Меня не волнуют мышцы, а семью я потерял полвека назад. Эта работа вполне подходит для меня, а я вполне подхожу для нее. И именно по этой причине я не собираюсь ее терять. Так что никакого перепрограммирования я делать не буду и стану держать пари, что сами вы это не сделаете.

Вновь на сцене появилось ружье Смита, его владелец задумчиво посмотрел на оператора. Старик кивнул в сторону оружия и продолжил:

— Должен признать, что это весьма веский аргумент. Я, конечно, не хочу умирать, но если вы меня убьете, то ни на йоту не приблизитесь к своей цели.

В этот момент Мак обнаружил, что на самом деле он храбр только на словах; когда он взглянул на оружие, в его животе появилось какое-то странное, неприятное ощущение. Однако его слова, похоже, произвели свое действие, потому что предводитель после недолгого раздумья вновь отложил ружье.

— В этом ты совершенно прав, — сказал он. — Я вовсе не собираюсь убивать тебя, потому что мне нужна твоя помощь. Мы воспользуемся другим методом. Мистер Джонс, давайте, осуществим первый этап нашего плана убеждения.


II

Через пятнадцать минут Горовиц уже сидел и перепрограммировал конверторы, стараясь делать это как можно быстрее, пользуясь только правой рукой.

Смит, который вежливо представился во время процедуры, перед тем как позволить Джонсу осуществить задуманное, потрудился удостовериться, что Горовиц не левша. При этом он заявил, что было бы очень прискорбно слишком замедлить работу оператора станции. Правая рука может и подождать.

— А как насчет моих пальцев на ногах? — саркастически поинтересовался Горовиц, еще не веря в серьезность угрозы.

— Они, конечно, от нас и так никуда не денутся. Но мистер Джонс начнет с левой руки.

Мак почти мгновенно сообразил, что дело принимает серьезный оборот, но Джонс, как истинно работящий человек, хотел довести начатую работу до конца. Смит полностью поддержал его.

— Будет очень жаль, если у него появится мысль, что мы способны бросить на полпути задуманное, — заметил он.

Паря перед панелью управления и перестраивая потенциометры и датчики потоков, Горовиц отчаянно размышлял над сложившейся ситуацией. Его не очень-то беспокоило, что незваные гости могут сбежать со сворованным топливом, то, что он делал уже сейчас, отображалось на дублирующих панелях в Элкхарте, Папеэте и Бомбее. Станции, в конце концов, были частью компании, рассчитанной на эффективный бизнес, и то, что топливопроизводящие станции на Земле запрещены, совершенно не означало, что компания не ведет за ними постоянного и пристального наблюдения. Через несколько минут они выйдут на радиосвязь со станцией, чтобы задать оператору интересующие их вопросы, и, не получив вразумительного ответа, сразу отправят на станцию корабль. Конечно, компания, возможно, подождет два-три дня, чтобы дождаться, когда станция подойдет к своему перигею, но если показания приборов слишком насторожат дирекцию, то они могут попросить патрульный полицейский корабль подлететь и выяснить, что происходит, а на это уйдет гораздо меньше времени. В целом, маловероятно, что это произойдет раньше, чем станция подойдет к перигею, но что-то должно произойти, чтобы не дать преступникам уйти с награбленным.

Самым неприятным было то, что в любом случае Маку от этого лучше не станет. До сих пор преступники, способные на настоящее насилие, были для него только книжными персонажами: он очень много читал. В его мозгу сложилась живая картина, описывающая ситуацию, в которую он попал. Уверенность, что они убьют его, прежде чем покинут станцию, была рождена, скорее, не столько предвидением, сколько на уровне рефлексов.

Для этого им вовсе необязательно ждать окончания работы. Новая программа конверторов начнет работать, и в нем уже не будет особой необходимости, если только не случится какого-нибудь серьезного сбоя в работе. Такого никогда не случалось, но Горовиц надеялся, что воры относятся к тем людям, которые стараются обезопасить себя от нежелательных неожиданностей.

Он почувствовал, как его живот моментально отреагировал, когда после перепрограммирования конверторов увидел, что Смит направляется к нему. На этот раз ружья видно не было, но Мак знал, что оно где-то рядом. В данном случае в нем не было особой необходимости: любой из преступников без труда мог переломить ему шею одной рукой. Однако, похоже, сейчас насилие не входило в планы Смита. На самом деле его речь оказалась даже несколько успокаивающей. Вряд ли бы он потрудился заводить разговор о поведении оператора, если бы не собирался еще какое-то время продержать его на станции.

— Вы должны понять несколько вещей, мистер Горовиц, — начал свои объяснения предводитель шайки. — Вы, наверное, думаете, что изменение программ конвертеров должно привлечь внимание на Земле или уже сделало это. Вы ошибаетесь. Таинственная неисправность поразила мониторы на центральном заводе. Сигналы с космических станций приходят нормально, но их невозможно проанализировать. Инженеры сбились с ног, отыскивая причину. Они надеются восстановить систему через несколько дней, а пока это не произойдет, никому нет никакого дела до того, что творится на космических станциях, пока, конечно, с какой-нибудь из них не поступит сигнал тревоги.

Я думаю, что вы не настолько глупы, — продолжал он, — чтобы попытаться послать такой сигнал, ведь у вас осталось еще девять пальцев, которые могут привлечь внимание мистера Джонса, но, чтобы не было и соблазна, мистер Робинсон вывел из строя радиопередатчик вашей станции. А для полной уверенности он сейчас занят и радиопередатчиками в скафандрах. Мы понимаем, что эти радиопередатчики можно услышать на Земле только в случае, если тебе чертовски повезет, но с другой стороны, насколько я помню, в перигее расстояние до нее сжимается примерно до тысячи миль.

Если у вас появится желание выйти для прогулки наружу, то не надо с ним бороться. Я сам с удовольствием составлю вам компанию. Наш корабль — это бывший полицейский корабль снабжения. Он покрыт тяжелой броней и снабжен хорошими замками. У одного из нас, но только у одного, есть ключ, и у меня не возникает даже и мысли сказать вам, кто это такой. Но если вы и попадете на борт, что вполне возможно, передатчики на этом корабле настроены на нестандартную частоту. Любая передача оттуда будет принята моими друзьями, а не вашими. Вы не сможете угнать корабль, даже если и обладаете достаточными навыками пилота, так как корабль стоит рядом с вашими отводящими радиаторами и его выхлоп может их разрушить…

— Вы поставили корабль рядом с радиаторами?

Впервые за все время Мак по-настоящему встревожился.

— О, нет. Мы прекрасно представляем, что это значит. Мы высадились около вашего воздушного шлюза и вручную отбуксировали корабль к радиаторам. Здесь он весит всего лишь пятьдесят фунтов. Но боюсь, что отбуксировать его обратно вам в одиночку не под силу, корабль стоит на достаточно неровной почве, так что попытаться откатить его тоже не имеет смысла.

Итак, мистер Горовиц, вы вполне можете предаться отдыху. Мы предоставим вам возможность заняться вашим обычным делом сразу же, как только будет выполнен наш приказ, но если хотите отправиться на прогулку наружу — мы не возражаем. Я даже полагаю, что вы можете выпрыгнуть в открытый космос, чтобы избежать насилия здесь, тогда нам останется только выразить сожаление о том, что мы потеряли вас таким образом, однако выбор полностью за вами. Вы свободны делать все, что угодно, пока это не противоречит нашему приказу. Лично я на вашем месте отправился бы к себе в каюту и наслаждался вашей действительно великолепной библиотекой.

Горовиц ушел, но он так и не смог по-настоящему сосредоточиться на «Буре». Некоторые ремарки Калибана обратили на себя его внимание, потому что очень хорошо выражали его собственные чувства, и пару раз он поймал себя на мысли, что хорошо было бы иметь под рукой такого ловкого Ариэля. Однако он был слишком стар, чтобы тратить свои умственные силы на мечты, единственными его союзниками на станции могли быть только производственные механизмы очень узкого применения. Даже хуже, он, скорее всего, свободно воспользоваться ими не мог, если только Смит и его компания не были полными профанами.

Конечно, если случится что-то непредвиденное, то устранить неисправность они доверят ему, вот тогда, возможно, что-то еще и можно будет сделать.

Но что предпринять? Что он имеет? Завод потребляет огромное количество энергии, но это вовсе не волшебная палочка. Существует сложный узел на водородном топливе, и средний тоннаж отходов дейтерия. Эти запасы, вполне вероятно, и могли бы превратить весь астероид в плазменное облако, правда, для этого потребуется хитроумно обойти множество устройств защиты. Однако в таком плане есть свои недостатки, кроме того, что какой-нибудь бедняга на Земле, взглянув в ключевой момент на станцию, может ослепнуть. Главное заключается в том, что он не получит никакого удовлетворения, разделавшись таким образом со Смитом и его друзьями. Это их просто уничтожит, а если учесть, что чувствует Мак в том месте, где еще недавно был его палец, для них смерть будет слишком шикарной. Что у него есть еще?

Еще несколько конвертеров. Они сконструированы, чтобы из первоначального материала, используя энергию топлива, получать изотопы, которые на Земле можно легально и, более или менее безопасно, использовать как источники энергии. В данный момент все они по требованию Смита вырабатывают смесь Класса IV, жидкая субстанция, применяемая как топливо в космических кораблях, для промышленных взрывов и для создания оружия. Для чего Смиту и его приятелям потребовалось это вещество: для ограбления банка, политического шантажа или просто для продажи на черном рынке, Горовиц не знал, да его это и не интересовало. Количество вещества, произведенного всего лишь за одну минуту, если суметь его достать, позволило бы ему без труда попасть на корабль грабителей, какой бы броней он ни обладал. Но вот стоит ли после этого проникать на этот корабль — это большой вопрос. Оператор производства — одно дело, а специалист по ядерным взрывам — совсем другое. Горовиц относился к первым. Попытаться стащить взрывчатку на глазах у Смита, Джонса и их подручных казалось не только опасным, но и просто бесполезным.

Были еще радиаторы — наиболее примечательная часть завода, расположенная снаружи. Это четыре гигантские конструкции, примерно пятьсот футов в ширину и столько же в высоту. Внешние стены были цилиндрическими и содержали мощные рефрижераторные схемы, внутренняя часть образована полями свободных электронов, что делало их прекрасными отражателями. Внутри цилиндров, не соприкасаясь со стенами, располагались сами радиаторы — огромные сердечники из сплава с высокой электропроводностью, работающие при температуре, при которой они бы испарились за несколько минут, если бы их не скрепляли поля, подобные тем, что ограничивают топливные системы. Вся эта конструкция, конечно, была предназначена для отвода лишней энергии.

Любое существенное поглощение излучения, отраженного этим устройством, в другом космическом аппарате могло вызвать неприятности, по сравнению с которыми разогрев топливных отходов мог напоминать только начальную стадию процесса. Во-вторых, они были установлены так, чтобы отражение было направлено от Земли; их расположение на астероиде и разворот рассчитывались с учетом этого требования. С одной стороны, такое решение не было блестящим, так как чрезвычайно эксцентричная орбита, на которой находился астероид для облегчения грузоперевозки готового продукта, требовала свободы вращения в горизонтальной плоскости свыше, чем по сто градусов в каждую сторону, но Земля пошла на это. Периодические вспышки света, исходящие от космических станций, были довольно живописны, но большинству астрономов пришлось переехать на Луну или на орбитальные обсерватории.

Но эти радиаторы отбрасывали огромнейшее количество энергии. И с ними можно было что-то сделать в его ситуации, что-то действительно полезное и нужное. Но что?


III

Было очень досадно, что в его библиотеке не было ни Фу Манчу, ни Балдога Драммонда. Горовицу требовались идеи. Но складывалась ситуация, в которой он должен был подыскать собственные; он выбрал подходящий материал для фона и поставил его на сканер, и пока на экране Флавий ругал толпу праздношатающихся римлян, продрейфовал к сетке гамака, подвешенного в середине каюты. Это вполне подходит, подумал сквозь дремоту оператор; определенно приближались Мартовские Иды. Ему бы хотелось, чтобы палец перестал болеть. Слова сценария и музыка, исходящие из проигрывателя, через его сознание уже проследовали сотни раз раньше…

Пылкое декламация поэта Цинны разбудило его. Он парил в воздухе и удерживался в гамаке потоком циркулирующего воздуха. Слабая гравитация, которая придала прибывшему кораблю вес в сто фунтов на поверхности, конечно же, отсутствовала в жилом помещении в самом центре астероида. Почти автоматически он подлетел к пульту и выключил проигрыватель в конце третьего акта. Это явно не помогло ему думать. Пожалуй, сейчас будет лучше проверить мониторы конвертеров, чтобы окончательно проснуться, а затем сделать какую-нибудь гимнастику.

Робинсон был в тоннеле напротив каюты и не говоря ни слова, проследовал за Маком вдоль прохода. Парень явно чувствовал себя не в своей тарелке в условиях нулевой гравитации: координация его движений, когда он перебирался от одного ручного поручня к другому, была хуже, чем просто неуклюжая. Если это распространяется и на остальных, то может оказаться полезным.

Все будет зависеть от того, как станут развиваться события.

Смит и Джонс находились в контрольном помещении, спокойно паря в стороне от стен. Еще одно хорошее предзнаменование. Или эта пара не привыкла к невесомости, или они совершенно выбросили из головы угрозу со стороны Горовица. Ни тот, ни другой будут не в состоянии ничего сделать в течение нескольких секунд, так как у них в досягаемости нет ни одного предмета, от которого можно было бы оттолкнуться, они вне досягаемости даже друг от друга.

Они ничего не сказали, когда в помещении появился оператор и его сопровождающий, но проследили, как Горовиц прицелился, оттолкнулся от стены около двери и поплыл вдоль панели управления, просматривая по пути показания приборов. В какой-то степени к разочарованию, но отнюдь не удивлению, так как звуков тревожной сигнализации не было слышно, Мак обнаружил, что все идет по заданной программе. Он достиг дальнего конца помещения и поплыл в обратную сторону, направляясь к двери. Теперь его путь пролегал в пределах досягаемости Робинсона, и когда он проплывал мимо, тот, по кивку головы Смита, схватил старика за руку.

Это была небольшая ошибка. В результате система из двух тел начала вращаться с периодом примерно пять секунд, продолжая лететь к двери со скоростью в четыре раза меньшей первоначальной скорости Горовица. Оператор воспользовался замешательством грабителя и сумел разорвать систему. Он остановился и прекратил вращаться в четырех-пяти ярдах от места встречи с Робинсоном. Сам Робинсон при разрыве системы получил угловой момент вращения, и его голова вошла в болезненный контакт с дверным косяком. Мак не смог притвориться, что его это опечалило; Джонс не совсем успешно попытался скрыть улыбку, а Смит не проявил ни того, ни другого. Его приказ остановить Горовица для разговора был выполнен, а детали его не интересовали.

— Сколько времени потребуется для получения нашего топлива? — спросил он.

— Еще от сорока до сорока пяти часов, если не произойдет никаких неожиданностей, — ответил оператор. — Я с самого начала высказал свои соображения, и пока нет никаких причин менять их. Я доверяю этим приборам, если, конечно, вы или кто-нибудь из ваших друзей не поиграли со схемами. Мне известно, что ваши люди разделались с радио, но если они знают, что делают, то не полезут к этой панели.

— Это все, что меня интересовало. Пока не придет время снова проверять твои приборы, можешь делать что хочешь.

— На моих часах сейчас ночь. С дневными делами я закончил, а сейчас пойду посплю. Вы знаете, где моя каюта… что вы там искали — радио или оружие? Вы сами принесли сюда оружие, кстати, первое, которое когда-либо здесь побывало, а радио, с помощью которого можно было бы связаться с Землей, несколько великовато для того, чтобы его прятать в фотоальбоме.

— Радио из скафандров достаточно маленькое.

— Но оно и находится в скафандре.

— Хорошо. Мы просто хотели удостовериться… Разве ты не почувствуешь себя немного счастливей, когда будешь знать, что мы о тебе не думаем?

Горовиц удалился, ничего не ответив. Смит несколько секунд смотрел ему вслед, затем подозвал Брауна.

— Не вмешивайся в его распорядок, но последи за стариком. В конце концов, я не слишком уверен, что мы его уговорили. Предпочитаю держать его в нужный момент под рукой, чтобы он делал дело, эта работа слишком важна для нас.

Браун кивнул и последовал за оператором к его каюте. Затем он занял позицию около входной двери, взглянул на часы, принял таблетки, поддерживающие метаболический баланс в организме человека в условиях невесомости, и расслабился. Медленно потянулась ночь.

Горовиц был совершенно честен, говоря о своем намерении поспать. За годы пребывания на станции у него развилась привычка большую часть времени проводить в этом состоянии. Частично в этом был виноват его возраст, но и сама жизнь на станции не располагала к бодрствованию. Немногие могли выдержать одинокую и скучную жизнь на внеземных заводах, их было настолько мало, что многие заводы управлялись компьютерами и системами дистанционного управления. Горовиц относился к такому типу людей, которые могли вполне счастливо проводить все время за абстрактными занятиями: книгами, пьесами, музыкой и поэзией. Он мог перечитывать книги или снова и снова просматривать одну и ту же пьесу, получая от этого полное удовольствие, как некоторые люди получают удовольствие, постоянно прослушивая одну и ту же мелодию. Немного нашлось бы работ на Земле, которые позволили бы так много времени уделять развлечению; ситуация устраивала как его, так и работодателей. А еще он много спал.

Таким образом, он проснулся посвежевшим, если не сказать — полным энергии, через девять часов после того, как Браун заступил на пост. Он проснулся не только посвежевшим, но и полным энтузиазма. У него был план. План был не очень сложным, но вполне мог сохранить ему жизнь.

Его план включал в себя две части. Первая часть состояла в том, чтобы убедить Смита: они не смогут погрузить добычу без помощи Мака. Это довольно легко, тем более что это чистая правда. Переместить двенадцать миллионов фунтов сыпучей массы при помощи мускульной силы в разумный отрезок времени даже в условиях невесомости невозможно. Альтернативой было станционное погрузочное оборудование, и маловероятно, что кто-нибудь, кроме Горовица, сможет с ним управиться. Если убедить в этом грабителей, то они оставят его в живых, по крайней мере, до последней минуты.

Вторая часть плана заключалась в том, чтобы найти себе убежище или потайное место, которое было бы достаточно хорошо, и грабителям пришлось бы отказаться от идеи терять время на поиски. Предполагалось, что они захотят как можно быстрее убраться отсюда вместе с ворованным топливом, что казалось вполне разумным. Детали этой части, однако, требовали дальнейшего обдумывания. Возможно, лучше бы довериться потайному убежищу, но с другой стороны, свои достоинства имело и место, расположение которого было бы известно врагу, но требовало бы много времени и больших усилий, чтобы проникнуть туда. В общем, последнее дало бы ему возможность чувствовать себя в большей безопасности, но вот так, навскидку, он не мог придумать по-настоящему труднодоступного места. На станции было не так уж и много дверей и еще меньше тех, которые запирались. Двери воздушных шлюзов были прочными, но не настолько, чтобы выдержать атаку, проведенную с умом. Если учитывать, что он имеет дело с ворами профессионального калибра, то остальные замки на станции были не лучше.

Конечно, большинство оборудования на космическом заводе было сконструировано, чтобы выдерживать ядерные реакции и не поддаваться воздействию любых инструментов, которые только можно придумать. Но, однако, ни одну емкость нельзя было рассматривать с практической точки зрения как убежище; в любую из них можно легко проникнуть, будь это взрывная топка или сернокислотная камера.

Постепенно он пришел к выводу, что просто спрятаться будет практичней, но тогда следовало учесть и внешнюю поверхность астероида.

Тоннели на станции были достаточно запутанными, чтобы образовать хороший лабиринт, но в его основе лежала вполне определенная система. Горовиц настолько хорошо представлял ее, что, вполне естественно, ему и в голову не приходила мысль, будто его непрошеным гостям придется потрудиться, разыскивая его, как только он исчезнет из виду. Он подумал о том, чтобы выключить свет и тем самым усложнить задачу, но грабителям не составит особого труда снова включить освещение. По крайней мере, Робинсон мало-мальски в электричестве разбирается. Кроме того, комбинация темноты и невесомости довольно неприятное сочетание даже для тех, кто, как Горовиц, вполне освоился с последней. Нет, лучше прятаться снаружи.

Форма астероида была далека от сферической, обладала достаточной поверхностью, изломанный ландшафт предполагал великое множество мест, где можно было бы спрятаться. Тем более если учесть контрастное освещение в безвоздушном пространстве. Мак, не задумываясь, мог бы назвать дюжину таких мест: за годы проживания здесь не все же время он провел, внутри станции. Во время безопасных периодов он несколько раз совершал прогулки наружу (безопасные периоды, кроме всего прочего, подразумевали присутствие работников компании; одиночная прогулка в скафандре так же опасна, как одиночное плавание в Индийском океане).

Более близкое знакомство с астероидом пошло бы на пользу, но, каким бы поверхностным это знакомство ни было, оно все равно намного больше, чем у остальных. Если он бросит случайное замечание, что знает внешнюю поверхность так же хорошо, как пьесы Шекспира из его библиотеки, они, возможно, даже не удосужатся его искать, после того как оператор исчезнет из поля зрения. Если еще получится, что он дождется момента, когда до отлета останется очень мало времени, а он совершенно исчезнет из поля зрения. Слишком много «если»? Возможно.

Было очень важно, чтобы Смит не переменил своего мнения, что Горовицу можно совершать прогулки наружу. О тщательной охране во время такой экскурсии можно не беспокоиться, для этого достаточно пятисекундной работы над скафандром Мака. Раздражало то, что очень многое в его плане зависело от взглядов Смита, а не от действий Горовица, особенно учитывая, что Смит старался исключить любые случайности. Предосторожности Смита трудно сосчитать. Оператор, по его мнению, выглядит совершенно безвредным, но лучше последовать гамлетовскому совету и перестраховаться.

Это и должно стать основой поведения Горовица. А в вопросах полезности того или иного действия следует не забывать другой фактор. При нынешней установке оборудования изотопы, которые нужны ворам, будут готовы за десять-двенадцать часов до перигея, момента, который Мак считал крайней точкой, когда грабители рискнут оставаться на астероиде. Надо сделать что-то, что задержало бы производство и погрузку, оставить как можно меньше свободного времени для поисков пропавшего заводского оператора. Сможет ли он, не вызывая подозрений, замедлить производительность конвертеров? Он хорошо знает оборудование, остальные, скорее всего, почти не разбираются, но надуть их с помощью какой-нибудь выдумки будет очень рискованно. От одной мысли о расплате его левая рука непроизвольно дернулась.

Конечно, вполне можно устроить какие-нибудь серьезные неполадки на станции. Такого не бывало за все годы его пребывания, но в принципе авария вполне возможна. Нет смысла сидеть и ждать такого момента, сложа руки. Даже если это и случится, то грабители все равно обвинят в этом его, но… можно ли сделать так, чтобы случившееся выглядело, как явная вина Джонса? Или даже самого Смита? Сама идея была очень привлекательна, но разработка деталей ее осуществления таила в себе большие трудности.

Определенно, настало время действовать, и если он надеется завоевать такую штуку, как жизнь, то чем ближе к концу процесса, тем меньше толку от его медлительности. На самом деле — настало время оставить пустые мечты и начать действовать. Горовиц сам себе удовлетворенно кивнул головой, когда в ней начала формироваться идея.


IV

Он отправился на камбуз и приготовил себе завтрак, без удивления заметив, что остальные тоже пользуются его запасами. К их счастью, у него не оказалось ничего, чтобы подмешать туда. Он отмерил и принял дневную дозу лекарств, предписанных для приема в условиях отсутствия гравитации, и положил посуду в посудомоечную машину — один из вполне обычных аспектов его работы, с которым он не мог смириться. Как ни трудно управиться с яичницей с беконом в условиях невесомости, но он настоял на нормальной пище вместо тюбиков с пастой. Горовиц разработал собственную технику, позволяющую удерживать пищу на тарелке. Когда-нибудь, повторял он сам себе вот уже около двадцати лет, он напишет книгу о кулинарии в условиях полного отсутствия гравитации.

Покончив с камбузной рутиной, он направился по коридору в сторону кабины управления. В кабине с явно скучающим видом находились Робинсон и Браун. Оператор заметил, что первый парил в пределах досягаемости стены, возможно, опыт предыдущего дня его кое-чему научил. Но Горовиц все же лелеял надежду, что нет. Браун парил в центре кабины, и случись что, был бы бесполезен для своих товарищей в течение нескольких секунд.

Все приборы работали до отвращения нормально. Все двадцать конвертеров работали согласно программе. Конечно, не все делали одно и то же; загружены различным сырьем и были остановлены, на разных фазах процессов, когда Горовица заставили их перепрограммировать. Один конвертер давно перешел к производству непосредственно Класса IV и уже приближался к кульминационному моменту. Похоже, разумней было предупредить об этом грабителей заранее, чтобы они не заподозрили чего-нибудь, когда он выключит этот конвертер, а сделать это надо будет через несколько часов. Он так и поступил.

— Да, ребята, все сразу вам не получить, — заметил он.

— Что ты этим хочешь сказать? — спросил Браун.

— Когда вы сюда прибыли, я вам говорил, что одна из машин уже работает с Четверкой. Можете сказать своему боссу, что она будет готова под погрузку часов через восемь. Я покажу вам, откуда управляются погрузочные конвейеры. Или вы хотите забросать груз вручную? Вы вроде по приезде хвастались, что перетащили корабль весом в пять тысяч фунтов.

— Не смеши, старик, — обрезал его Робинсон. — Лучше подготовь к работе погрузочное устройство. Можешь также подготовиться к тому, чтобы показать одному-двум, как с ним управляться. Если Смит решит, что ты, по его мнению, не подходишь, то останемся только мы.

— Мне-то что, — ответил оператор. Он чувствовал себя в относительной безопасности, пока Смита не было рядом. Маловероятно, что кто-нибудь осмелится тронуть его без приказа, и замечание Робинсона только подтвердило предположение. — Пульт управления под куполом на поверхности астероида. Управлять ими так же просто, как играть в шахматы.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что сказал. Любому шестидесятилетнему старику можно за час объяснить, как играть в шахматы, но от этого он не станет хорошим игроком. Уверен, что вам не придется напоминать об этом мистеру Смиту, когда вы предположите, что сможете управиться с этой штукой.

Мужчины переглянулись, и Робинсон пожал плечами.

— Но все равно, ты уж лучше покажи мне, где находится эта панель управления, — сказал он. — А ты пока оставайся здесь, — добавил он Брауну. — Я буду с Горовицем, но Смит приказал эту панель без присмотра не оставлять. У нас может не оказаться времени для объяснений, когда он обнаружит, что никого из нас здесь нет.

Его напарник молча кивнул головой, Горовиц, стараясь сохранять непроницаемое лицо, отправился показывать путь на станцию управления, о которой он только что упомянул.

Станция управления погрузочным устройством находилась дальше всех от общего пульта управления заводом, так как лежала на поверхности. Она располагалась недалеко от главного входа на станцию, примерно в четверти расстояния до радиаторов, если идти по экватору. Сами конвертеры находились на равных расстояниях друг от друга и располагались под землей. Основная идея заключалась в том, что если с одним что-нибудь случится, то он встретит только символическое сопротивление внешней поверхности, в то время как у основного завода останется шанс выжить. Грузовые и подводные тоннели, соединяющие конвертеры с грузовыми камерами и жилыми помещениями, были извилистыми. Все эти ухищрения будут, конечно, бесполезны при сильном взрыве, но даже на ядерных предприятиях возможны небольшие аварии.

Купол, содержащий панель управления грузовым устройством, был одним из немногих мест с видом на наружную поверхность астероида. Он иногда использовался как наблюдательный пункт, если требовалось следить за объектом, выныривающим из-за Марса; да и сейчас купол иногда применялся для подобных целей. Его осевые колодцы были в рабочем состоянии, так как длинная узкая орбита станции претерпевала возмущения, вызванные Луной, и время от времени требовала корректировки в районе апогея. Коррекция орбиты производилась не Горовицем, так как он мог с тем же успехом взяться за строительство космического корабля. Осевой контроль отключался до тех пор, пока не появлялся баллистик.

Купол был небольшим, немногим более дюжины футов в поперечнике, и по всему его диаметру были установлены приборы управления конвейерами, Горовиц без всякой задней мысли преувеличил их простоту. Это могло бы стать причиной неприятностей для него, но только не со стороны Робинсона. Совершенно не беспокоясь о сложившейся ситуации, так как он и сам ее толком не осознал, Горовиц просто сразу же перешел к объяснениям.

— Во-первых, ты должен быть очень осторожен с этими двумя защищенными переключателями на каждой панели, — заметил он. — Они предназначены для того, чтобы отключить системы безопасности, следящие, чтобы на конвейер не была загружена слишком горячая масса, которая может вызвать аварию конвертеров. Пока продукция еще слишком горяча, ты можешь воспользоваться только этими выключателями. В основном вся система достаточно проста. Каждая из панелей соединена с одной из двадцати конвейерных систем, и все панели одинаковы, так что…

— Почему тогда не сделали одну панель и селектор, который подключал бы к ней выбранный реактор? — поинтересовался Робинсон.

Отвечая на этот вопрос, Горовиц мысленно пересмотрел свое мнение об умственных способностях парня.

— Очень часто загружается сразу несколько кораблей или разгружаются несколько реакторов одновременно. Выяснилось, что проще и безопаснее иметь независимые цепи. К тому же система работает в две стороны: клиенты получают кредит за то, что привозят сюда массу для конвертирования. Мы должны как брать от них материал, так и отдавать им готовую продукцию, и более рационально иметь возможность осуществлять несколько операций одновременно. Первоначальной идеей, как ты, возможно, знаешь, было использовать для конвертирования массу самого астероида; но с принятием законов, контролирующих вращение так, чтобы радиаторы были направлены в противоположную от Земли сторону, и в связи с затратами на первоначальную установку с изменением орбиты, углового момента и тому подобного, в конце концов, пришли к заключению, что проще будет поддерживать сравнительно постоянной массу всей системы. А первоначально они использовали довольно значительную местную массу. С тех дней осталось множество бесполезных тоннелей внутри и несколько колодцев снаружи.

Горовиц старался следить за выражением лица своего слушателя во время рассказа, чтобы попробовать понять, хорошо ли информация доходит до собеседника, но лицо ученика оставалось непроницаемым. Он отвернулся и продолжил урок.

Примерно через четверть часа к ним присоединился Смит, но главарь грабителей говорил мало, он просто приказал продолжать инструктирование. Оператор завода решил не проверять усвоения материала лекции путем контрольных вопросов; у него сложилось впечатление, что со Смитом будет потруднее, чем с его сподвижниками. В его положение решение не обострять отношений было самым разумным.

Чтобы закончить урок, Маку потребовалось еще около десяти минут.

— Тебе нужно немного практики, — сказал он в заключение, — но сейчас это сделать совершенно невозможно. Я никогда не был школьным учителем, но считаю, что лучший способ убедиться, насколько хорошо ты все понял, это попробовать обучить этому же кого-нибудь еще. Уверен, что мистер Смит одобрит эту идею.

Одобрю, — сказал Смит, хотя его лицо не показало ни одобрения, ни какой-то другой эмоции, однако его слова побуждали к действию.

— Дай-ка мне прямо сейчас урок, Роб. В частности, я хотел бы знать, что делает вот этот переключатель… или мистер Горовиц забыл о нем упомянуть?

И он ткнул пальцем в выключатель аварийной разгрузки.

— О, нет, он о нем говорил в первую очередь. Нам лучше держаться от него подальше, потому что он позволяет разгрузить соответствующий конвертер на конвейер и отправляет продукцию на погрузку, даже если она еще слишком горячая.

На какое-то мгновение на лице Смита промелькнула тень удивления.

— И он тебе об этом сказал? У меня было подозрение, что он опустит подобные мелочи, чтобы мы могли совершить какую-нибудь серьезную ошибку, которую он потом на нас и свалит.

Горовиц решил, что если он ответит на замечание, а не оставит его без внимания, то вызовет меньше подозрений.

— А разве возможна какая-нибудь неисправность, в которой вы меня не обвините? — поинтересовался он.

— Возможно, в данной ситуации и нет. Я рад, что вы это понимаете, мистер Горовиц. Пожалуй, мне придется ослабить контроль за тобой и оставить здесь человека точно так же, как и около главного пульта, — он взглянул через двойные стены купола на толстый полумесяц Земли, который маячил на горизонте на одном конце меридиана, точно так же, как на другом конце маячила Луна. — Существует ли какая-то возможность закрыть это место до тех пор, пока оно нам не понадобится? Подумай, насколько мы оба будем чувствовать себя лучше, если такое возможно.

Горовиц пожал плечами.

— Нет никаких штатных дверей. Внизу в коридоре есть аварийные герметичные заслонки, ты без всяких трудов можешь закрыть одну из них, так как там есть ручные выключатели, ровно как и датчики разницы температур и давления, но с открыванием могут возникнуть проблемы. Если одна из этих штук закрыта, то это означает, что в одной из частей произошла утечка воздуха или происходит опасная реакция. Потребуется много возни, чтобы убедить механизм, что все в норме.

— Хм-м, — Смит задумался. — Хорошо, мы это рассмотрим. Роб, оставайся здесь, пока я не скажу. А ты, старик, иди со мной.

Учитывая проницательность Смита, ему повезло, что он не вздумал разгрузить конвертеры и закрыться в помещении купола, но ни его предусмотрительность, ни его сообразительность здесь были ни при чем. Печально было то, что да и не задумывался о таком трюке, пока не стал объяснять ситуацию Робинсону. Теперь думать об этом было уже поздно. Конечно, возможно, этот вариант и вовсе бы не сработал, потому что кто-нибудь вроде Робинсона мог без особого труда вскрыть эти задвижки, но теперь, когда Мак подумал, он нашел и здесь и свои положительные стороны. Последние несколько минут могли убедить Смита, что заводской оператор полностью покорился ситуации. Естественно, с таким человеком, как Смит, ни в чем нельзя быть уверенным, но надежда есть. Время покажет… хотя, может быть, и в траурных красках.

Пока они плыли в невесомости обратно к жилой секции, Горовиц с сожалением заметил, что Смит стал лучше передвигаться в условиях отсутствия гравитации. Главарь грабителей говорил коротко.

— Может быть, ты и усвоил полученный урок. Из того, что только что произошло, мы оба можем на это надеяться. И все равно я не хочу видеть, как ты болтаешься рядом с местом, где я оставил Робинсона, кроме тех случаев, когда я пошлю тебя туда сам из каких-нибудь своих соображений. Ясно?

— Вполне.

— Хорошо. Я не люблю заставлять людей что-то делать жесткими методами, но, как ты мог сам убедиться, мистер Джонс — любит. Однако если ты действительно понял, что у меня перед тобой огромное преимущество, то мы лишим его этого развлечения.

— Вы мне все очень доходчиво объяснили. Вы хотите, чтобы реактор, который, когда вы сюда прибыли, работал с Классом IV, был разгружен, как только закончится процесс?

— Хм-м. Еще не знаю. Ваши погрузочные машины доставляют груз в любую точку поверхности или только до купола?

— Боюсь, только до купола. Было бы слишком непрактично тянуть конвейеры по всей поверхности, а еще менее практично возить груз по астероиду на грузовиках.

— Хорошо. Если для перемещения нашего корабля потребуется время, то мы подождем, пока будет готово все топливо. У нас только прибавится забот, если потребуется охранять еще и его.

— Так значит, вы все-таки не совсем уверены, что я хорошо усвоил данный мне урок.

— Не надо задавать слишком много вопросов, мистер Горовиц. Почему бы вам просто не принять как должное то, что я не люблю случайностей.

— Мне бы этого не хотелось.

— Почему?

— Потому что самым очевидным вашим действием, чтобы избежать случайностей, будет забота не оставлять свидетелей. Если в это верить, то можно уже сейчас прекратить всякое сотрудничество и позволить вам убить меня… не то чтобы я наслаждался такой перспективой, но в таком случае я, по крайней мере, умру с удовлетворением оттого, что не помог вам.

— Что ж, это — логично, — задумчиво согласился Смит. — На это у меня есть два ответа. Один вы уже, наверное, знаете — мы не станем просто убивать вас. Другой, надеюсь, поможет вам чувствовать себя лучше: нас не очень-то волнуют свидетели. Вы слишком много читаете. Мы проживем здесь несколько дней, прежде чем работа будет закончена, но вы, наверное, уже заметили, что мы не носим перчаток, чтобы избежать отпечатков пальцев, не носим скафандров, чтобы избежать анализатора запахов, ничего подобного. Я не сомневаюсь, что после того, как мы отсюда удалимся, правоохранительные органы прекрасно разберутся, кто здесь был, но это нас не волнует. Они хотели бы заполучить нас в свои руки за множество других прегрешений, поэтому нас больше волнует проблема, как избежать встречи, а не то, что они определят, кто мы такие.

— Тогда зачем эти имена? Вы что, надеетесь, будто я поверю, что они настоящие?

И впервые за все время Смит выказал хоть какие-то эмоции. Он ухмыльнулся.

— Идите обратно к своим драматическим записям, мистер Горовиц и не изменяйте Шекспиру. Вас сбивает с толку лорд Вимси. Только запомните просьбу о пультах конвейеров: держитесь от них подальше.


V

Вернувшись в свою каюту и устроившись при помощи воздушного потока в гамаке, Горовиц был бы вполне счастлив, если бы так не болел палец. Он поставил в проигрыватель «Юлия Цезаря», даже не позаботившись обнулить его, поэтому тот начал прямо с «Паджамских игрищ», а оператор продолжал бодрствовать в течение всего шоу. Пьеса вполне соответствовала случаю.

Следующие два дня они все находились почти в дружеских отношениях, хотя палец Горовица и не давал ему окончательно забыть смысл происходящего, напоминая о Джонсе. Некоторые из людей Смита смотрели вместе с ним пьесы, и в это время даже случались непроизвольные разговоры, совершенно не связанные с конвертерами или производством топлива. Психология Смита прекрасно работала.

Не было никаких стычек, пока до перигея оставалось больше двадцати часов.

В этот момент Мак делал свой обычный периодический контроль оборудования и доложил, что работа будет закончена часов через десять-двенадцать. Он останется у пульта контроля, так как конвертеры закончат работу в разное время, и было бы безопаснее проследить за автоматическим охлаждением каждого конвертера в отдельности, после того как он завершит работу.

— Это еще зачем? — поинтересовался Смит. — Я думал, что совершенно не играет роли, сколько продукта осталось в конвертере на момент начала новой работы. Чем это может повредить, если к началу следующей работы в конвертере окажутся остатки от предыдущей? Разве они не будут переработаны вместе со всем прочим сырьем?

— Все не так просто, — ответил оператор. — В принципе вы правы; мы имеем дело не с таким уж чистым продуктом, и исходный продукт получаем, химически обработанный нашими клиентами. И все же начинать процесс лучше, когда конвертеры чистые. Если слишком много по-настоящему горящего продукта наберется в конвертере между запусками, то это может привести к аварии. Если Классы I и П, например, служащие топливом для химической промышленности, будут загрязнены Классом IV, то на Земле могут возникнуть трудности… особенно, если завод, о котором идет речь, занят сепарацией ядерного топлива.

— Но ведь сейчас в них во всех находится Класс IV, — заметил Смит. — Если ты, конечно, не решил проделать с нами какой-нибудь сногсшибательный трюк, но я уверен, что ты до этого не дошел.

Его лицо посуровело, и Горовиц опять мысленно обругал себя. Он даже не подумал о таком трюке, а он вполне бы мог остаться безнаказанным. Проверить, какие изотопы выходят из конвертера, было очень трудно, для этого нужны были специальные инструменты и соответствующие навыки. Он был больше чем уверен, что у Смита нет ни того ни другого. Но сейчас уже было слишком поздно.

— Они все одного класса, как вы и сказали, — ответил оператор с задержкой, которую, надеялся, собеседники сочли произвольной, — все так и есть. Но когда Класс IV во всех конвертерах и на всех конвейерах, еще важнее проследить за охлаждением. Вы же знаете, я живу здесь. Я не инженер и не знаю, что случится, если такое вещество попадет в водородный реактор, но у меня нет никакого желания выяснять это.

— Но у тебя должно быть достаточно инженерных знаний, чтобы управлять топливным заводом.

— Для этого вовсе не требуется инженер. Я просто нажимаю кнопки. Я вполне могу управлять этим заводом, но никто не будет сажать инженера на обычную квалифицированную работу, каковой данная должность и является. Неприятности на таких заводах случаются слишком редко, ради этого нет смысла держать здесь на всякий случай человека, который все время будет бить баклуши.

— Но как же безопасность? Если этот завод разнесет на части, то, думаю, потребуется вековая зарплата не одного инженера, чтобы восстановить его.

— Это без сомнения. Я подозреваю, что именно это и является причиной, почему они хотят изменить или вообще избавиться от закона о водородных реакторах на Земле. Идея состоит в том, что раз настолько доверяют этим устройствам, что вкладывают в них капитал и позволяют при этом работать без постоянного инженера, то другим-то какое до этого дело?

— Но ведь весь астероид действительно может разлететься на кусочки, если дело пойдет соответствующим, а вернее, не соответствующим образом.

— Полагаю, что так оно и есть, но не знаю, о чем они думали, может, просто не продумали до конца. Но за сорок лет, которые я здесь провел, ничего подобного не случалось. Мне ни разу не приходилось пользоваться кнопкой аварийной разгрузки, которую я вам показывал, или воспользоваться аварийным остановом всей системы. Дважды в год сюда прибывают инженеры, которые проверяют все от А до Я, а я только нажимаю на кнопки… вот так, — он начал манипулировать переключателями. — Номер тринадцатый уже замигал, примерно через час продукт из бутылок с полем перегрузится в обычные физические емкости.

— А почему не сейчас? Что значит бутылки с полем?

Горовиц был искренне удивлен, ему и в голову не приходило, что кто-то может не знать такого, он и подумать не мог, что Смит не имеет представления… Вот и еще один упущенный шанс.

— Ни один материал не выдержит триста тонн вещества при температурах, близких к конверсионным, даже если ограничить его объемом в несколько кубических миль, я уж не говорю о нескольких кубических футах. Оно сдерживается полями, так как ничто больше не в состоянии этого сделать, к тому же продукт окружен слоем свободных электронов, который отражает почти все излучение обратно в плазму. А ту незначительную часть, которая не отражается, те же свободные электроны отводят в радиаторы.

— Сдается мне, что ты что-то задумал, — сказал Смит, и вид его стал суровым, в животе у оператора появились спазмы. — Ты сказал, что загруженный, продукт в экстренных случаях может быть выброшен в открытое пространство при помощи конвейеров. И пару дней назад ты описал мне конвейеры, как обычное механическое устройство с лентой и ковшами. Вещество в таком состоянии, которое ты только что мне описал, моментально превратит эти конвейеры в пар. И в каком же случае ты врешь?

— Ни в том, ни в этом, — с отчаянием выпалил Горовиц. — Я вовсе не говорил, что аварийная разгрузка происходит немедленно… вовсе нет. Этот процесс включает в себя быстрое замораживание с использованием тех же полей, что и для конвертации, и даже в этом случае мы ожидаем, что после такого использования системы конвейеры придется заменить.

— Допустим, это так, но ты только что сказал, мол, не знаешь, что надо сделать, чтобы разнести этот астероид на кусочки? — поинтересовался Смит. — Если какое-то из этих полей откажет…

— Но этого не может быть. Существует множество всякого рода автоматических систем безопасности. Если поля начинают ослабевать, то энергия конвертации из плазмы начинает быстрее передаваться полям, которые отводят ее в радиаторы, таким образом, плазма начинает остывать, и давление падает… я не могу описать вам все детали, так как и сам их толком не знаю, но система полностью защищена от аварий.

На лице Смита все еще можно было прочитать недоверие, но он, как всякий цивилизованный человек, привык доверять механизмам. На данный момент его беспокоили вовсе не механизмы.

— Ты продолжаешь давить на кнопки, а мне это не нравится, — огрызнулся он. — В один момент ты говоришь, что ничего не может случиться, а уже в следующее мгновение начинаешь описывать мне все эти аварийные системы. Или те, кто это строил, не знали, что делали, или ты что-то темнишь.

Спазмы в животе у Горовица усилились, но он продолжал бороться.

— Я говорил вовсе не то! Я сказал вам, что этого не может произойти благодаря системам безопасности! Они прекрасно знали, что делают, когда строили это сооружение… конечно, половина правительств больших стран на Земле старается обойти законы, регламентирующие такие производства…

— Обойти законы? Почему?

— И не сомневайтесь. Девяносто пять процентов потенциальных клиентов относятся к этим нациям, и ничто не может сравниться с экономическим давлением. Но, может, вы прекратите нести всякий вздор и дадите мне, наконец, работать или уж приходите к решению, что вы мне не доверяете, и делайте все сами. Вон и другие реакторы уже почти готовы.

Со стороны старика говорить в таком тоне было ошибкой, но и Смит совершил ошибку, когда в ответ взорвался. Вот здесь-то психология его подвела.

— Я тебе не доверяю, — объявил он. — Ни на йоту. Ты умудрился увильнуть от всех прямых вопросов, которые я тебе задал. Я даже не уверен в том, что в этих котлах действительно готовиться Класс IV.

— Правильно. Не уверен, — Горовиц тоже начал терять терпение и предвидение. — Я был уверен, что ты возьмешь какие-нибудь пробы еще до того, как я все перепрограммировал. Или ты считал, что тот, кого ты здесь найдешь, будет настолько напуган, что с перепугу сделает все, что ты не прикажешь? Невозможно поверить, чтобы ты и твои, как ты говоришь, друзья не могли бы достать человека, способного сделать пробы. Любая нормально спланированная операция должна начаться именно с этого шага. Я так думаю… или опять скажете, что я много читаю?

Всякие выражения, которые пытались появиться на лице Смита, исчезли, с полминуты он пристально и сурово глядел на старика, потом сказал:

— Мистер Джонс, думаю, нам пора перейти ко второй части нашего плана убеждения. Вы уже подготовились? Мы планировали эту, как вы назвали, операцию, мистер Горовиц, очень тщательно, предвидя те ограничения, с которыми мы можем столкнуться во время ее осуществления. Что это за ограничения, это не ваше дело, но прошу учесть, что мы сумели все организовать так, что на Земле никому и в голову не приходит побеспокоиться об отсутствии с вами связи, и еще какое-то время не придет. Мы знаем, что ни один грузовой корабль не должен подойти сюда в течение еще двух оборотов, мы в курсе возможной заброски сюда очередной массы, играющей роль кредита, поэтому мы собираемся окончить нашу работу и отчалить отсюда до того, как астероид достигнет очередного перигея. Наш план включает в себя и некоторые детали, предназначенные для получения полного сотрудничества человека, который будет находиться здесь на посту. Тот факт, что он оказался в три раза старше, чем мы того ожидали, сути дела не меняет. Ты уже испытал первую его часть. Я надеялся, что этого будет достаточно, но, похоже, ты забыл, что у нас перед тобой преимущество. Таким образом, ты сейчас испытаешь на собственной шкуре вторую часть плана, если не найдешь убедительного способа доказать мне, что ты говоришь правду… и доказать в очень короткое время. Я не буду называть тебе крайней точки, но для себя я ее уже определил. Начинай думать, мистер Горовиц. Уверен, что мистер Джонс готов к выполнению своего долга.

Но Горовиц не мог думать. Он, возможно, не смог бы думать, даже если бы столкнулся с такой ситуацией сорока или пятьюдесятью годами раньше; он никогда не относил себя к героям. Он заговорил, но вопреки требованию Смита, речь его была не очень убедительной.

— Класс IV, который был заправлен в конвертер, когда вы сюда прибыли, уже остыл, можете взять образец и попробовать его в энергетической установке своего корабля!

— Не годится. Я и не сомневался, что ты говоришь правду о той загрузке. Придумай что-то другое. Продукт, который уже готов, или твои заверения, что процесс может принять нежелательный оборот и тогда превратит весь астероид в пар, если не сработает система защиты…

— Но я могу доказать это, только получив то, что вы просите. Как еще я могу это доказать? — выпалил старик.

— Ну, это уж твои трудности. Думай быстрее. Еще немного, и мистер Джонс присоединиться к нам. На самом деле, я думаю, он уже в пути, не торопится, ты меня понимаешь, потому что он еще не наловчился передвигаться в невесомости, но думаю, если хорошенько оглядеться, то можно увидеть, как он плывет сюда, отталкиваясь от стен. Было бы несправедливо с моей стороны испортить ему развлечение, доберись он сюда до того, как ты что-нибудь придумаешь.

Смит, конечно, рассчитывал ввести оператора в состояние паники, когда тот или не сможет врать, или, по крайней мере, не сможет врать убедительно. Но так, как плохо он спланировал операцию, не обзаведясь своим собственным ядерным инженером, так же плохо рассчитал и возможные варианты результата паники. Он, конечно, мог предположить, что Горовиц попытается сделать какую-нибудь отчаянную попытку, но не сумел предвидеть, как трудно будет остановить такую попытку в непривычных для него условиях невесомости. Не составляло большого труда предположить, что такого физически слабого человека без труда можно остановить. Это было совершенно верно… но только для того, кто находился в пределах досягаемости.

Однако на данный момент таких не было. Более того, с точки зрения Смита, никто, кроме Робинсона, не мог оказаться около панели. В результате Мак совершил такое, на что никогда бы не решился после серьезных раздумий, будь у него время. Вследствие привычки к длительному нахождению в невесомости он, конечно, парил в таком месте, где в пределах его досягаемости была точка, от которой можно было оттолкнуться. Горовиц постарался использовать все, что смогли предоставить его старые слабые мышцы, чтобы прорваться к центру кабины, и сделал это.

Только Робинсон усвоил урок по перемещениям в невесомости, но на этот раз он не сумел рассчитать силу толчка и не смог перехватить оператора. Горовиц оказался около ключа с предостерегающей табличкой и повернул его. После того как он это сделал, паника прошла также внезапно, как и возникла, хотя я страх в животе продолжал копошиться.

— По крайней мере, теперь вы поверите мне настолько, что не станете рисковать, пуская пули в кабине управления, — почти глумливо усмехнулся он. — Вот ваше доказательство, мистер Смит! Я только что остановил все конвертеры. Их энергия сейчас уходит в главные радиаторы, и через час они будут настолько холодны, что можно будет работать с содержимым. Если вы вернете ключ на место, то узнаете, что все, что я говорил о системе защиты, правда. Давайте. Переключите его. Это безопасно. Все, чего вы достигнете, это красные сигналы по всей панели, которые сообщат вам, что цепи защиты работают. Вам теперь надо начать весь процесс с самого начала. Конечно, я могу сделать все начальные установки. И сделаю, если вы прикажете, но любое другое действие, кроме аварийной выгрузки, конечно, будет блокировано цепями защиты.

— Почему?

Смит все еще, хотя и с видимым усилием, был в состоянии держать себя в руках.

— Ты что думаешь, я астрофизик, что ли? Я не знаю почему, если тебе нужен полный ответ, как ты только что потребовал. Эти ответы лежат в уравнениях высшего порядка. Короче говоря, все, что я понимаю, это то, что основное время в запуске занимает подготовка. Сама конвертация напоминает процесс, происходящий при взрыве суперновы, что, думаю, знают все. Конвертеры должны установить миллионы параметров, таких, как температура, плотность сырья, всякого рода напряжения; даже расстояние до Земли и то, насколько я знаю, принимается во внимание. Полный перечень того, что учитывается в расчете, прежде чем начинается окончательный процесс получения требуемого класса изотопов, я назвать не смогу. Я просто сбросил процесс подготовки во всех восемнадцати конвертерах. Если ты действительно хочешь разогнать их до прежней температуры, я переключу ключ, возможно, ты этим взорвешь завод. Вот для таких случаев, мой друг, и существует система защиты. Разработать реакцию, которая не только производит нужные изотопы, но одновременно поддерживает баланс эндо — и экзотермических процессов, держа под контролем всю производственную систему, — хорошая тема для докторской диссертации. Ты думаешь, мы сможем удержать супернову… Или хотя бы несколько тонн от нее? Так вот, ты хочешь, чтобы я начал весь процесс с самого начала, или же возьмешь Класс IV, который получен в двух конвертерах вместо двадцати, отрежешь мне оставшиеся пальцы и улетишь, грызя в ярости ногти?

Во время этой обличительной речи Смит полностью успокоился что вряд ли ожидал Горовиц. Когда оператор замолчал, грабитель медленно кивнул головой.

— Я не смог назвать тебе такой ситуации, в которой я бы не обвинил тебя, — сказал он. — Но в данном случае, должен признать, вина полностью лежит на мне. Пожалуйста, начни процесс сначала. Я узнал больше того, что мне надо было знать. Думаю, я теперь смогу вполне управиться, даже если в результате получившейся задержки, которую ты нам устроил, здесь появятся визитеры. — Просто перезапусти прерванный процесс, а когда сделаешь это, пойдем вместе в купол. Я хочу, чтобы ты погрузил то, что уже готово в двух конвертерах. После этого ты можешь вернуться к своей беззаботной жизни и развлечениям. Давай, мистер Горовиц.

И оператор дал. Он был слишком удивлен реакцией Смита, чтобы сделать что-то другое. Ему надо будет перебрать в памяти Шекспира, возможно, там все же есть какой-нибудь типаж, подобный этому грабителю. Мак быстро запустил программу.

У Джонс был разочарованный вид, пока Робинсон вдруг не заявил:

— Но раньше установки были совсем другие!

Смит вопросительно поднял бровь, но оператор, у которого на данный момент и в мыслях не было надувать кого-то, сказал:

— Вспомните, мы же начинаем, имея в конвертерах совершенно другое сырье. Много разного произошло при подготовке основной конвертации.

Смит постоял, раздумывая какое-то мгновение, внимательно посмотрел на старика и кивнул. Джонс пожал плечами и снова принял скучающую позу.

К этому времени в голове оператора отдельные факты начали складываться, в единую картину.


VI

К окончанию похода в купол и перегрузки готовых изотопов на конвейер кратковременная эйфория, охватившая было Горовица, улетучилась, а сам он пережил себя, как двигающееся тело. Он уже сообразил, какие детали недосмотрел и куда эти недочеты могут его привести. Он медленно плыл к своей каюте, его моральное состояние упало, и впервые за все время надежда покинула его.

Точная до мелочей память Робинсона была, очевидно, главным фактором в плане, который упомянул Смит. Если Горовиц мог управлять заводом без точного понимания, что там происходит, точно так же это мог делать и Робинсон. Устроив нечто вроде урока по управлению заводом, оператор своими руками сделает себя ненужным с точки зрения грабителей.

К тому же, а это было намного хуже, он совершенно упустил из виду прореху в логике Смита, когда тот доказывал, что его не беспокоят свидетели. То, что грабители не заботились об отпечатках пальцев, было сущей правдой. А что им беспокоиться о таких деталях? Никто не сможет проанализировать индивидуальные следы человека в облаке ионизированного газа, нагретого до миллиона градусов, а они уже на данный момент знали достаточно, чтобы ничего больше после себя и не оставить.

Даже если рассуждения о схемах безопасности были слишком сложны для Робинсона, а в нынешнем настроении Горовиц начал в это сомневаться, то грабители вполне могут пожертвовать тонной или чем-то около этого из своей добычи. Топливо Класса IV может и не подходить под стандарты водородных реакторов, но для взрыва оно вполне подойдет. В таком случае совершенно бессмысленно прятаться, что внутри астероида, что снаружи.

От первоначального плана, остался только маленький клочок, который еще сохранял какой-то смысл: это надуть остальных в отношении собственных взглядов. До тех пор пока грабители верят, что он надеется выпутаться живым, они не ожидают отчаянных попыток, и чтобы не делать лишней работы, сохранят ему жизнь до самого конца. Но чуть они заподозрят, что он сомневается, останется ли жив, тут же с ним и разделаются; нелюбовь Смита к неожиданностям сыграет решающий фактор.

Но разыграть легковерие не так-то просто. Делать вид, будто они позабыл, что произошло, определенно будет выглядеть слишком неубедительно. Постараться изобразить, что он просто простил! их, — немногим лучше. Но с другой стороны, выказать даже тень! нежелания с ними сотрудничать тоже опасно. Может быть, ему стоит снова поставить «Гамлета» и вернуться к урокам принца, которые тот дает игрокам. Нет, не стоит. Он и так знает этот отрывок слово в слово, и чем больше он думает об этой проблеме, как об игре, тем менее вероятно, что вывернется из этой ситуации.

Может быть, ему стоит попробовать как-то ненавязчиво побольше находиться в компании Джонса. Его естественные чувства к этому члену команды вряд ли вызовут у кого-то подозрение.

Во всяком случае, какое-то время ему не надо будет ничего изображать. Последняя пара часов была достаточно изнурительной, так что даже Смит ничего не заподозрил, когда Мак отправился в свою каюту. Один из людей Смита, конечно, последовал за ним и занял пост у дверей каюты, но это стало уже правилом.

У оператора не было никакого настроения слушать музыку. Он достал с полки запись «Юлия Цезаря» и запретил сканер с того момента, на котором остановился двумя днями ранее.

В результате оказалось, что потребовалось всего несколько минут, чтобы Брут разрешил его проблему.

Это было великолепно. Не потребовалось медленно нащупывать решения, не надо было отказываться от каких-то деталей, а что-то заменять на похожее. Там просто было все сразу. Это были Вертаймер и Колер, с восторгом проводившие время в школе фигурного танца. Единственная посторонняя мыль, которая посетила голову Горовица, когда там окончательно созревала идея, было удивление, что Шекспир мог так весело писать более чем за сорок лет до рождения Исаака Ньютона. Он не стал дожидаться конца пьесы. До начала осуществления его плана осталось совсем немного времени, поэтому он улегся спать. В конце концов, человеку необходимы его десять или двенадцать часов отдыха, особенно если в недалеком будущем ему предстоит аккуратная, точная и изнуряющая работа.

Хорошая пища в таких случаях бывает тоже не лишней, поэтому Горовиц, как только проснулся, приготовил себе один из своих знатных завтраков. После окончания всех этих приготовлений до перигея осталось семь часов.

Он отправился проверить приборы на панели управления, демонстративно не обращая внимания ни на охранника около дверей каюты, ни на того, который был в рубке управления. Все, что касалось конвертеров, шло, как обычно, без каких-либо отклонений, но на этот раз порадовало. Его беспокоило только одно, чтобы весь загруженный материал окончательно превратился во взрывчатку.

Заказ на нее не был соответствующим образом оформлен, но покупателей можно будет найти и потом.

Он вовремя остановил свое желание пойти в купол и посмотреть наружу. Приказ Смита был предельно ясен, так что ему оставалось только довериться часам, не глядя на Землю. Но это не играло никакой роли. Он вполне доверял своим часам.

Шесть часов до перигея. Четыре с половиной часа до начала действия плана. Ему очень не нравилось, что приходится все откладывать на последний момент, так как он не уверен был в реакции Смита на ключевой вопрос, а время может потребоваться на то, чтобы его убедить в нужном решении. Однако начать слишком рано было еще более опасно.

За просмотром пьесы он убил три с половиной часа, однако потом так и не смог вспомнить, какую же пьесу он выбрал в тот раз.

Он еще раз поел, и это пошло на пользу. В конце концов, если все пойдет, как задумано, то может пройти довольно много времени, прежде чем он сможет поесть что-нибудь, кроме пасты из тюбиков. Если же что-то не удастся, то он имеет полное право прилично поесть в последний раз. Таким образом, он дотянул до последнего момента. У него мелькнула мысль не затруднять себя с мытьем посуды, но все же решил, что время менять привычки еще не настало. Смит и так от природы слишком подозрителен, чтобы ему давать еще и повод.

Итак, последняя проверка приборов, которая вовсе не должна выглядеть последней. Она должна выглядеть нормально, как обычно. Робинсон и Браун были в каюте управления, последний сопровождал оператора от его каюты. Закончив с проверкой, старик повернулся к ним.

— Где ваш босс?

Робинсон пожал плечами.

— Спит, наверное. Зачем он тебе?

— Когда вы только еще прибыли сюда, он сказал, что я вполне могу выйти на прогулку наружу, так как радио в моем скафандре сломано. Мне бы хотелось посмотреть, как Земля проходит перигей, но полагаю, стоит проверить, не станет ли он возражать.

— А почему ты не хочешь посмотреть на это из купола?

— Частично потому, что мне сказали держаться от него подальше, а частично потому, что в течение полутора часов в районе перигея Земля пройдет через все небо от одного конца горизонта к другому. Из купола можно увидеть только первую половину. Мне бы хотелось пойти на Северный полюс и проследить, как она пересечет горизонт, при этом достигается настоящее ощущение движения. Тому, кого Смит пошлет со мной, если он, конечно, вообще разрешит мне прогулку, очень это понравится. А может, он и сам пойдет со мной.

Робинсона одолевали сомнения.

— Думаю, он никого не застрелит из-за одного вопроса. Как я понимаю, то, о чем ты говоришь, произойдет очень скоро.

Горовиц был очень доволен, что у него появился шанс взглянуть на часы, не вызывая при этом подозрения.

— Очень скоро. Нам осталось времени только на то, чтобы проверить скафандры. Не забывайте, там, снаружи, нет такого понятия, как быстрый шаг.

— А то я не знаю. Хорошо, я спрошу у него. А ты оставайся с мистером Брауном.

— А ты уверен, что ничего, кроме радио, в моем скафандре не повредил?

— Никаких сомнений. Сделай стандартную проверку. За результат я отвечаю.

— До тех пор пока он меня не подведет.

Робинсон на это только пожал плечами и вышел.

— Мистер Браун, — обратился оператор ко второму грабителю, — учитывая, что только что сказал ваш друг, может быть, вы пойдете со мной в шлюз, чтобы я мог раньше начать проверку скафандра.

Браун отрицательно покачал головой и кивнул в сторону панели управления.

— Смит приказал охранять ее.

Горовиц решил, что спорить бесполезно, и принялся ждать решения главаря. Ждать пришлось не так долго, как это казалось.

Смит, как и предполагал оператор, появился в сопровождении Робинсона, вместе с ними был и Джонс, который, по расчетам Горовица, должен был сейчас охранять купол. Он не стал вдаваться в арифметику, чтобы рассчитать, как можно разделить три поста на четверых участников,

Смит не стал терять времени.

— Хорошо, мистер Горовиц, можете прогуляться. Вы уже проверили свой скафандр?

— У меня не было такой возможности.

— Хорошо, пойдем туда. По дороге расскажи мне, что ты там собираешься увидеть. Так как радио в твоем скафандре не работает, настоящей экскурсии у нас не получится.

Оператор подчинился и пересказал то, что только что несколько минут назад рассказал Робинсону и Брауну. Рассказ продолжался, пока они не пришли в комнату для оборудования внутри воздушного шлюза, где старик замолчал и начал скрупулезно проверять свой скафандр, что было вполне нормально для людей, которые имели большой опыт работы в скафандрах в открытом космосе. Особенно тщательно он проверил систему регенерации воздуха на ядерном питании и резервные баллоны, которые несколько улучшали малоэффективность системы регенерации. Мак рассчитывал, что какое-то время ему придется полностью зависеть от этих систем.

Удовлетворившись, он кивнул головой и заговорил снова.

— Я упомянул только поход на Северный полюс, — сказал он, — так как считал, что вы не одобрите что-либо другое из того, что я обычно делаю. В том месте, где Земля проходит над астероидом, как раз напротив радиаторов, у меня есть оптическая плоскость с отверстием в центре. Вы, наверное, знаете трюк с аварийными зеркалами. У меня в нескольких местах на Земле есть друзья, и иногда, во время перигея, я иду туда и шлю им солнечные зайчики. Луч от зеркала получается двенадцати-пятнадцати миль шириной на расстоянии в тысячу миль, и если я точно его направлю, то он выглядит ярче, чем Венера, мои друзья могут заметить его без труда даже при дневном свете. Естественно, что для этого само зеркало должно находиться на солнечном свету, но, насколько я помню, в этот раз Солнца не будет, однако я решил все равно рассказать вам об этом на тот случай, если мы вдруг набредем на него и вы решите, что я опять что-нибудь задумал.

— Это очень разумно с вашей стороны, мистер Горовиц. На самом деле, я очень сомневаюсь в бесцельных прогулках. Мистер Джонс все это время будет рядом с вами, и если вы сами не подойдете к зеркалу, то и он туда не подойдет. Не сомневаюсь, что у вас получится приятная прогулка, и уверен, что вам не надо напоминать, что человека, дрейфующего в космосе, найти невозможно.

— Один шанс из десяти тысяч — это не так уж невозможно, но я лучше не буду на это надеяться, — согласился оператор. — А вы не пойдете?

— Нет. Как-нибудь в другой раз. Желаю приятно провести время.

На короткое время Мак задумался, не совершил ли он какой-нибудь ошибки. С того момента, как он заговорил о прогулке, он всего лишь два раза сказал ложь, но был абсолютно уверен, что если бы Смит раскрыл хотя бы одну из них, то это бы уже выяснилось.

Но он рассчитывал на эту прогулку только в том случае, если ей заинтересуется сам Смит. Но если сам Смит не хочет идти, то почему же он вообще ее разрешил? Из доброты?

Нет. Явно нет.

На какой-то момент Горовиц пожалел, что съел свой последний завтрак. Завтрак начал порываться выйти наружу, как только оператор понял причину, по которой Смит дал свое согласие. В конце концов, можно сказать, из-за бравады он сделал последнее замечание:

— Джонс, мне совершенно наплевать, что с вами случится там, снаружи, но я хочу, чтобы вы запомнили одну вещь.

— Это какую?

Грабитель застыл, держа поднятым свой шлем.

— Если вы решите, что я сделал что-то такое, за что вам следует застрелить меня, то убедитесь в том, что вы или крепко держитесь за что-то прочное, или в том, что стреляете вверх.

— Почему?

— Ну; как не так давно заметил мистер Смит, вторая космическая скорость на этом астероиде равна одному футу в секунду. Я не очень-то разбираюсь в ружьях, но мне помнится, что пистолетный выстрел при отдаче придает человеку в скафандре скорость, равную примерно трети вышеназванной. В открытый космос вас при этом не выбросит, но какое-то время вы проведете лежа, и подумайте о том замешательстве, которое вы испытаете, если промахнетесь. И не надо потом говорить, что я вас об этом не предупреждал.

Он натянул на голову шлем, не дожидаясь ответа ни от Джонса, ни от Смита. Потом подумал о том, что надо бы было еще и рассказать об опасности, которую представляет для человека в скафандре рикошет, но решил, что это был бы уже перебор.

Ему бы очень хотелось слышать те замечания, которыми обменивались грабители, однако он уже выяснил, что Робинсон не стал затрудняться, чтобы вывести из строя передатчик, оставив в целости приемник. Он просто вывел из строя весь аппарат, поэтому Мак не мог ни передавать, ни принимать сообщения.

Он, образно говоря, подошел к двери внешнего шлюза, нажал на кнопку открытия и вошел в шлюз. Когда повернулся, чтобы посмотреть, следует ли за ним Джонс, то с удивлением обнаружил, что тот еще даже не надел свой шлем, а занят оживленной дискуссией со Смитом.

Горовиц иногда непроизвольно высказывался, но прошло уже более пятидесяти лет с того момента, когда он действовал так эмоционально, но теперь его механизм, отвечающий за сообразительность, изрядно заржавел. Он вполне мог бы закрыть входную дверь щлюза и включить откачивающий насос раньше, чем грабители успеют добраться до внешнего выключателя. Если он сможет это сделать, то получит преимущество в две минуты, а этого вполне Достаточно, чтобы успеть спрятаться на неровной, плохо освещенной поверхности астероида. С другой стороны, если они успеют Добраться до выключателя раньше, чем закроются двери, то он окажется блокированным, его застрелят на месте.

В скафандре были обычные устройства для ликвидации небольших утечек, но пуленепробиваемым он не был. Теперь он пожалел, что не сделал замечание насчет рикошета, оно вполне подходило для помещения с металлическими стенами, в котором они находились. К сожалению, грабители могли об этом вовремя и не подумать.

Горовиц, возможно, дай ему на размышления минуту-другую, и смог бы обдумать такой вариант, но прежде чем он пришел к какому-то решению, разговор закончился. Джонс натянул свой шлем, застегнул замки и взглянул в сторону шлюза. В этот момент все трое сообразили, что оба, и Смит, и Джонс, находятся вне досягаемости закрепленного предмета, от которого можно было бы оттолкнуться. Они, конечно, «стояли» на полу, так как находились в комнате уже приличное время, и все же весили несколько граммов, но этот вес не мог дать им достаточной силы трения для того, чтобы быстро добраться до выключателя. Опытный космонавт сделал бы сильный прыжок в любом направлении и, столкнувшись со стеной, задал бы себе направление движения, но как ясно показали последние два дня, никто из грабителей не был опытным космонавтом. Горовиц принял импульсивное решение, почти со слышимым скрипом ржавого железа, и щелкнул воздушным выключателем.


VII

Джонс схватился за ружье. Возможно, он и выстрелил, но от резкого движения в невесомости его потянуло в сторону, и он не смог прицелиться. Горовицу показалось, что он все же выстрелил, но звук выстрела не прошел через скафандр, а пуля, если таковая была, заметалась по помещению перед шлюзом. Внутренняя дверь шлюза закрылась, и, прежде чем он заметил другие интересные детали, он увидел красную лампочку, сигнализирующую о работе насоса.

Для того чтобы откачать воздух из шлюза, насосу потребовалось пятьдесят секунд, и еще десять секунд моторам, чтобы открыть внешнюю дверь. Почти в то же мгновение Горовиц оказался наружи, но тут начали действовать рефлексы, которые выработались у него в условиях слабой гравитации.

Невозможно быстро двигаться в таком месте, где усилия, которые на Земле только приподнимут человека на полмиллиметра, здесь придадут ему вторую космическую скорость. Зто действует даже тогда, когда кто-то ожидает, что в него могут в следующую минуту выстрелить; человек, медленно дрейфующий по пространству, где нет точки опоры для толчка, очень легкая цель. Главной целью было скорее исчезнуть из поля зрения, чем убежать подальше.

Поверхность астероида нельзя было назвать пористой, еще никому не удавалось найти пористое тело, образованное из лавы, но она была чрезвычайно неровной в результате периодических столкновений с метеоритами, летящими из-за Марса в течение нескольких миллионов лет. От этих столкновений образовалось множество трещин и воронок, были здесь и отверстия, проделанные человеком еще в те времена, когда массу для переработки брали прямо на астероиде.

Вокруг было множество вполне подходящих, для того чтобы спрятаться, трещин и ям. Горовиц направился к яме в пяти ярдах от шлюза и исчез.

Он даже не потрудился оглянуться назад. Он не знал, да его это и не волновало, преследуют ли его. Учитывая все нюансы, они могли даже отказаться от преследования. Однако, скорее всего, они вышлют по крайней мере двух человек: одного искать мифическое зеркало, а другого — охранять космический корабль, хотя, как надеялся старик, они не догадываются, что он собирается сделать с последним.

Оба положения, под землей и над землей, а именно там Горовиц и хотел бы их видеть, были особенно опасны для непредупрежденного космонавта.

Однако корабль представлял собой убежище, и Горовиц хотел попасть туда раньше возможного караула. Поэтому он развил максимальную скорость, карабкаясь по изрытой поверхности астероида.

Это было как работа трубочиста на каменных домах на Земле, правда, здесь она упрощалась тем, что почти не чувствовалось веса. Оператор был не очень-то искусен в карабканье, но, скорее всего, все-таки был лучше остальных.

Над головой, несколько к западу, виднелась Земля, она была в своей крайней западной точке и висела почти над шлюзом. А это означало, что времени осталось мало. Когда планета начнет свой путь на восток, она будет примерно в ста градусах от перигея, а эту дугу, находящуюся в конце основательно эксцентричной орбиты, она покроет в четверть часа.

Путешествие становилось все труднее и более опасным, в то время как планета опускалась за его спиной. Предел Роше для тела такой плотности находился примерно в двенадцати тысячах миль от центра Земли, и приливное возмущение, невидимая, неощутимая, чисто математическая игра потенциального поля Земли, не просто меняло свое направление, но становилось сильрее. Пока Земля, покрыв на небе примерно тридцать градусов, находилась у него за спиной, он был в безопасности, но он шел навстречу приливу, а прилив навстречу к нему. Он должен добраться до корабля до того, как это поле начнет на него действовать слишком сильно. Последняя тысяча футов была самой трудной, так как его вес определенно становился отрицательным; физически это приносило облегчение, но сама причина этого феномена шокировала Горовица. Совершенно случайно споткнувшись, он обнаружил, что грабители протянули трос от корабля до шлюза.

С его помощью они могли передвигаться гораздо быстрее, чем он. Возможно, около корабля уже выставлена охрана. Мак, чуть не потерявший голову от ужаса, начал поспешно и безостановочно подтягивать себя вдоль троса, пока не достиг точки, где увидел в ста футах впереди основание корабля.

Скафандров поблизости не было видно, но днище корабля находилось в глубокой тени. Убедиться в том, что там никого нет, можно было, только выждав в укрытии. Но это, очевидно, даст уверенность только в одном пункте. Старик отчаянными рывками начал подтягиваться вдоль кабеля к кораблю, ожидая, что каждое следующее мгновение будет для него последним, и в то же время убеждая себя, что там еще никого нет.

Ему повезло. Там действительно никого не было. Корабль уже «отделился от поверхности» примерно на фут; прилив на этой стороне астероида усиливался, и вес корабля стал отрицательным. Горовиц протиснулся в пространство между корпусом корабля и поверхностью и изо всех сил попробовал толкнуть корабль.

Его толчок на глазок можно было оценить примерно в пятьдесят фунтов. Чуть более минуты потребовалось на то, чтобы поднять корабль так высоко, что толкать его было уже невозможно. К этому моменту он приобрел скорость примерно два дюйма в секунду по отношению к астероиду, но она, хотя и медленно, постоянно увеличивалась под воздействием приливных сил.

Весь корпус, конечно, был покрыт скобами для того, чтобы космонавты в открытом космосе могли за них держаться и перемещаться вдоль корпуса корабля. Горовиц схватился за две такие скобы и начал подниматься вместе с кораблем. Было абсолютной правдой то, что дрейфующий в космосе человек с точки зрения спасательной партии безнадежен, но космический корабль — совсем другое дело. Если он сумеет уплыть на нем достаточно далеко, пока подоспеют грабители, он будет в безопасности.

Высота увеличивалась с чудовищной медлительностью. Постепенно из-за изломанного горизонта планетоида выкатывался силуэт Земли. Сначала маленькое тело виднелось как раз посередине большого, но потом, когда корабль по своей маленькой медленной орбите начал падать назад, астероид, казалось, поплыл к одной из сторон бело-голубого пятнистого диска. Горовиц наблюдал это с интересом и восторгом, зрелище было великолепное, но в то же время он не забывал и о той точке, в которой был закреплен трос.

Он уже поднялся примерно на пятьсот футов, когда заметил фигуру в скафандре, подтягивающую себя вдоль кабеля с видимой поспешностью. Она еще не дошла до того места, где бывшая посадочная площадка корабля поднялась бы над «горизонтом». Мак заинтересованно ждал, горя желанием посмотреть, какова будет реакция после того, как она обнаружат пропажу.

Зрелище оказалось впечатляющим — даже несмотря на то что у него было не очень-то удачное место для наблюдения. Грабитель был настолько удивлен, что даже выпустил трос.

Он, очевидно, передвигался со скоростью, превышавшей вторую космическую, или то, что должно было бы быть второй космической скоростью, даже если бы не было прилива. Любая скорость, так сказать, была бы слишком большой. На какое-то мгновение Горовиц подумал, что парень обречен.

Возможно, это был Робинсон, так как его реакция на происшедшее была быстрой и разумной. Он вскинул ружье и начал стрелять в сторону от астероида. Каждый выстрел производил незначительное изменение скорости дрейфующего тела, но этих нескольких дюймов в секунду было вполне достаточно. Он врезался в какую-то структуру у основания радиатора, оттолкнулся от нее при столкновении прочь и вниз и судорожно схватился за какой-то выступ, который Горовицу уже не было видно. Затем он начал озираться и очень быстро обнаружил корабль.

Оператор был вполне уверен, что парень не посмеет прыгнуть. Он снова пожалел, что у него не работает приемник, грабитель мог бы очень интересно высказаться, хотя, скорее всего, он сейчас находился вне зоны приема своих приятелей. Было бы очень здорово узнать, видит ли он фигуру Горовица, прицепившегося к кораблю. Это было вполне вероятно, так как нижняя часть корпуса корабля была освещена отраженным Землей светом, но уверенности в этом не было, так как грабителю приходилось смотреть почти в направлении солнца. Он не стрелял. И была большая вероятность, что его ружье было уже пустым.

Было досадно, что нельзя услышать его чертыханья, но Горовиц был в состоянии и сам придумать все, что думает этот парень, и вполне возможно, что фантазии оператора были намного забавней, чем настоящие мысли грабителя. Постепенно фигура добралась до троса и начала двигаться в сторону шлюза. Старик наблюдал за ней, пока она не исчезла из виду. Затем, чувствуя себя почти в полной безопасности, пристегнув себя карабинами к корпусу корабля, он решил предаться своему любимому состоянию релаксации.

Больше ничего делать не оставалось. Дрейфующий корабль если уже не обнаружили, то обнаружат в течение ближайшего часа, и кто-нибудь обязательно подойдет к нему, чтобы выяснить, в чем дело. В каком-то смысле это будет концом с разочарованием.

Какое-то время он раздумывал над тем, что бы в данном случае сделал Шекспир, чтобы избежать спада напряжения сюжета, возможно, он бы и догадался, если бы оставался бодрствовать, но заснул на самом интересном месте.

Как только Смит услышал, что корабль дрейфует в сторону от астероида, то как можно скорее добрался до стоянки около базы радиатора. Зная, что больше никакой надежды не осталось, он прыгнул, но, не будучи быстродействующим калькулятором, он, естественно, не смог учесть всех отклонений местного потенциального поля и, конечно, промахнулся.

Он использовал всего одну пулю для корректировки своего полета, и его скорость сравнялась со скоростью корабля, но вот траектория его полета прошла в пятидесяти ярдах в стороне. Он прекрасно видел Горовица.

К этому времени у него уже не было намерения ни смертельно изувечить старого оператора, ни взорвать станцию, но осознание того, что оператор частично является причиной потери его корабля, несколько изменило его взгляды. Когда прибыл полицейский корабль, он все еще пытался решить: то ли выстрелить последней пулей в Горовица, то ли в противоположном направлении. А сам Горовиц, конечно же, спокойно спал.

--


Из сборника: Клемент "Ледяной ад". М.: АСТ, 2002 г.

Серия: Классика мировой фантастики

Hal Clement.??? (19??)

Перевод Сергей Буренин