"Новый дневник грабителя" - читать интересную книгу автора (Кинг Дэнни)

Глава 4 Странники в ночи

Покуда мы с Олли за перекуром и перебранкой основательно выясняем наши деловые взаимоотношения, там, в городе, моя неутомимая подружка входит в паб под названием «Барсук», который ранее покинули мы, и осведомляется о местонахождении своего возлюбленного.

— Этот дрянной жулик был здесь? — вопит она в лицо бармену.

— Солнышко, нельзя ли уточнить, который именно? У нас почти вся публика такая, — отвечает ей Кит (как он потом мне рассказал).

— Беке, мой бойфренд. Трусливый, пронырливый, нечистый на руку мешок дерьма, который смеет называть себя человеком, — вкратце описывает Мэл мои достоинства, хотя, поскольку все это я узнал со слов Кита, подозреваю, что несколько определений он добавил от себя лично, потехи ради. Во всяком случае, на его месте я бы так и поступил.

— Его зовут Адриан Бекинсейл, — растолковывает Мэл.

— Такого не знаю, дорогуша, но, когда увидишь своего приятеля в следующий раз, будь добра, передай, что я ему сочувствую, — отзывается Кит. Мэл бросает на него испепеляющий взгляд, и он добавляет: — Ах, прошу прощения, ваше королевское высочество, я хотел сказать «передайте».

— Не ври, пивной насос! Я миллион раз видела, как вы болтаете, будто закадычные друзья! — возражает Мэл.

— Я общаюсь с кучей ребят, милая, в том числе с пронырливыми и нечистыми на руку. Моя работа состоит в том, чтобы не знать, где они находятся, за исключением тех случаев, когда заказывают выпивку или пытаются унести с собой сигаретный автомат, — ухмыляется Кит.

— Козел ехидный, — шипит Мэл, резко разворачивается и, гневно стуча каблуками, уходит.

Возможно, все так и было, однако, неплохо зная Кита, предположу, что разговор выглядел примерно так: Мэл: «Беке сегодня не заходил?» Кит: «Понятия не имею».

Видите ли, за все годы, что я пью в «Барсуке», Кит ни разу не проявлял того остроумия, которым блещет в своих байках. По всей вероятности, он немного переработал сюжет, прежде чем изложить его мне. Не сомневаюсь: еще лет десять плюс полет фантазии, и окажется, что в эту ночь не я, а Кит продирался через колючую проволоку. Да и Мэл разыскивала не меня, а его. Мечтала трахнуться, ага.

Я перемолвился словечком с Грязным Дэном, который провел в кабаке весь вечер, так он вообще не помнит, чтобы Мэл общалась с Китом, хотя видел, как она ненадолго забегала в паб и разговаривала с Норрисом. И это чистая правда. Доказательством тому события, которые произошли после.

Норрис, очевидно, тем вечером подслушал наш разговор на автостоянке. Особенно его впечатлил тот факт, что разряженной в пух и прах Белинде романтический вечер с Олли сегодня не светит. Словно рыцарь в краденых доспехах, он устремился к прекрасной даме и быстренько затащил ее в кабак — дюжина коктейлей с «Бакарди», гибкие, знаете ли, соломинки… Вполне резонно: если ей нечего делать, и ему нечего делать, отчего бы им не побездельничать вместе? Норрис пригладил патлы, быстренько списал со стены в сортире телефонный номер Белинды и позвонил ей.

— Ищешь Бекса? — интересуется он у Мэл, когда та натыкается на сладкую парочку.

— А что? По-моему, у тебя на коленях хватит места сразу для двух подружек, — отвечает она.

Норрис трясется от смеха, Белинда слегка ерзает на стуле.

— Да нет, ничего. Просто я случайно услышал, куда он собирался сегодня вечером. Подумал, может, тебе интересно.

— И куда же?

— Вообще-то за такие сведения мне кое-что причитается, но будем считать, что я хочу отплатить Бексу за небольшую услугу. Идет? — заговорщицки подмигивает Норрис. Вне всяких сомнений, под «услугой» он имеет в виду мой отказ замолвить за него словечко перед коллегой Мэл, обладательницей кустистых бровей.

— Разве он не прелесть? — воркует Белинда.

— Ты ж моя куколка, хе-хе-хе, — довольно квохчет Норрис.

Я стою возле маленькой дверки и жду, когда стихнут стоны и чертыхания. Раздается щелчок, Олли открывает дверцу со стороны склада.

— Чудная курточка, — хихикаю я. Рукава и задняя часть куртки моего приятеля представляют собой сплошные лохмотья. — У меня тоже такая есть.

— Сигареты принес?

— Дам одну после того, как перепилишь замок, — говорю я и вручаю Олли ножовку.

— Да ну, я не умею. У тебя лучше получится, — убеждает меня он. — Хочешь, бросим монету?

— Интересно, как ты собираешься подбрасывать монету переломанными пальцами?

— Ладно, не бухти.

Я оставляю Олли у ворот, а сам отправляюсь осматривать территорию. Кругом все заперто, никаких признаков присутствия Роланда. Наверное, в первый раз это он отпер для нас дверцу в воротах, однако на том его любезность и закончилась, и он попросту смылся.

Я несколько раз обхожу двор кругом, прежде чем на высоте около шести метров замечаю приоткрытое окно. Разумеется, ни лестницу, ни захватный крюк я сегодня с собой не брал (а хоть бы и взял, Олли непременно сменял бы их на волшебные бобы), потому что Роланд обещал, что все будет открыто. «Заедете, погрузитесь, уедете. Максимум десять минут». В действительности прошло уже почти полчаса, а наш фургон до сих пор стоит снаружи, перед воротами.

Короче, я вижу это окошко прямо возле водосточной трубы, под ним — крепкий широкий подоконник, на который можно встать. В принципе забраться туда нетрудно. Я обхватываю руками трубу, упираюсь ногой в стену, начинаю подтягиваться и…

…чертова труба переламывается на стыке, поток ледяной тухлой воды обрушивается мне в штаны, драные джинсы мгновенно промокают насквозь.

— Мать твою! — ору я.

Из-за спины почти в ту же секунду выныривает Олли.

— Ты что делаешь?

— А ты как думаешь? Пытаюсь проникнуть на склад. Олли глядит на обломок водосточной трубы и лыбится.

— Этим путем вряд ли доберешься.

— Слушай, умник, ты замок распилил? — огрызаюсь я, направляя луч фонарика ему в физиономию.

— Он был не заперт, просто дужка опущена, — сообщает Олли, демонстрируя мне замок.

Мы пробуем поддеть ломиками несколько задних дверей. Наконец, удача. Еще разок быстро осматриваемся: Роланда по-прежнему нет, но сигнализация выведена из строя, а значит, он все же с нами — если не во плоти, то в мыслях. Для Олли так даже лучше. Моему товарищу не терпится загрузить фургон и убраться отсюда до того, как Роланд появится и будет ходить за ним по пятам.

Телики довольно большие. «Цифра», диагональ тридцать два дюйма, плоский экран, объемный звук, высокая четкость — только дурак откажется от такого. Эта штука украсит собой любую гостиную и прибавит шика квартире, правда, только до тех пор, пока ты не сунешь вилку в розетку. Тогда-то и выяснится, что по всем каналам показывают сплошь консультантов по интерьеру всяких там кинозвезд, и эти самые консультанты наперебой рассказывают тебе, какое убогое дерьмо представляет собой твое жилище.

Впрочем, меня это не касается. Я лишь посредник, и моя обязанность — вывезти товар из пункта А в пункт X.

— …и он мне втирает: «Пятьдесят фунтов за набор подержанных клюшек? В нем даже пятого номера нет!» Ая ему: «Слушай, чемпион, если отойдешь подальше и размахнешься посильнее, то вполне можешь использовать седьмой номер вместо пятого», — трещит Олли, пока мы грузимся.

Начало этой истории я пропустил. Если не ошибаюсь, пару минут назад я интересовался у Олли, как здоровье его крестного, который лежит в больнице. Судя по всему, со здоровьем у старика не очень.

— Этот чудак купил у тебя клюшки?

— Не-а. Пришлось выбросить в канаву.

— Ну и правильно. В канаве этому барахлу самое место.

— Старый жлоб мог оставить мне чего-нибудь поприличнее! — возмущается Олли. — Например, кожаное кресло. Такую вещь я бы толкнул за хорошие деньги.

Внезапно нас ослепляет свет фонаря, и здоровенный детина в форме охранника вопрошает, какого хрена мы тут делаем. Мы застываем на месте.

— Попытаетесь сдернуть, пристрелю, — предупреждает охранник, тушит фонарик и сует в зубы сигарету.

— Ролло, где тебя черти носили? Почему не отвечал на звонки?

— Приспичило в сортир, а мобильник остался на столе. Полчаса, блин, не слезал с толчка. Никогда не ходите в шашлычную на Моулшем-лэйн, ребята, если не хотите узнать, что чувствуют бабы, когда рожают детишек, — советует Роланд, затем уточняет: — Таких мелких, горячих, скользких!

— Пугал унитаз, а, Ролло? — Олли явно веселится над Роландовыми проблемами с кишечником.

— Точно, босс. Из задницы лило так, что не заткнешь. Ладно… — Роланд вдруг делает гигантский шаг в сторону моего приятеля и горой нависает над ним. — Сам-то как?

— Спасибо, ничего. А у тебя как дела? — Олли опасливо отступает, безуспешно стараясь держать дистанцию между собой и своим ближайшим другом (правда, самопровозглашенным), но Роланд к нему словно приклеился. Этим двоим только лошадь играть в рождественском представлении.

— Прекрасно, Ол, лучше не бывает. Давай как-нибудь посидим, попьем пивка? — обольщает Роланд.

— Отличная идея, — соглашается Олли, огибая ящики и прячась за мою спину.

Роланд тенью следует за ним.

— Позвоню тебе на выходных.

— Правда? — Роланд приближается почти вплотную.

— Ага, щас, — фыркает Олли.

Я решаю выручить товарища и в буквальном смысле оторвать от него Роланда.

— Эй, прежде чем вы откроете совместную прачечную, давайте-ка побыстрее погрузим товар и уберемся отсюда, пока не завыли полицейские сирены.

Роланд наклоняется над коробкой с теликом, а Олли, пользуясь шансом, еще немного отступает вбок, подальше от Медового монстра.

— Нет проблем. Ол, берись за тот край, а я за этот, — командует Роланд.

Олли переводит взгляд на меня.

— Интересно, чем я тут, по его мнению, занимаюсь? — вполголоса бормочет он.

Мы втроем резво беремся за дело. Кузов машины постепенно заполняется. Фургон у нас довольно вместительный, но вся партия туда не поместится, то есть несколько теликов надо оставить здесь, а это невероятно трудно. Вот вам ситуация: мы на месте, короли целого склада, вокруг ни одного настоящего охранника, а изрядную часть добра придется бросить, потому что для него нет места. К сожалению, это неотъемлемый элемент работы профессионалов. Куй железо, пока горячо. Мы должны забрать все, что влезет в фургон, и постараться не думать о халявных широкоформатных теликах стоимостью семьсот фунтов, которые нам не увезти.

Вы даже не представляете, сколько раз я оказывался в схожем положении (вы, конечно же, подумали, что мне давно пора обзавестись фургоном побольше), однако почти всегда умение оставить часть награбленного и служит тем признаком, который отличает хорошего вора от дилетанта, пытающегося завладеть чужим имуществом.

Самое сложное заключается не в том, чтобы попасть в чей-то дом или на склад и добраться до ценных вещей — на это способны все. Главное — благополучно выбраться с украденным добром, и тот, кто справляется с этой задачей, действительно хороший вор. Согласитесь, любой дурак может напялить широкое пальто, зайти в «Маркс и Спенсер» и набить полные карманы мужских носков — в этом нет ничего сложного. А вот сумеет ли он выйти из магазина, прыгнуть в свою тачку и беспрепятственно уехать, не расплатившись, — еще большой вопрос. Существует определенная грань между тем, чтобы как следует поживиться, и в то же время не одуреть от жадности настолько, чтобы следующим утром тебя застукали работники склада. Представьте, они приходят, а вы стоите на стремянке и выкручиваете из-под потолка дешевые лампочки! Кстати, на кражу в любом случае будет списано больше товара, чем мы отсюда унесем.

— Что, приятель, четыре фунта в час не приносят тебе душевного покоя? — обращаюсь я к Роланду, наблюдая, как он помогает Олли загружать в фургон очередной телевизор.

— Ты прав. Уже несколько недель таскаю у них по мелочам, только чтобы свести концы с концами, — говорит Роланд. — Вот поэтому и надо управиться сегодня. В пятницу будет переучет, и если мы не инсценируем взлом, то эти ребята поймут, что не только «Асда» имеет хороший навар с их теликов.

— Одного в толк не возьму, Ролло: как ты со своим послужным списком заполучил работу охранника в этой фирме? — удивляется Олли.

— Все просто. Чуваку из конторы, который проверяет бумаги, платят четыре с половиной фунта в час, — пожимает плечами Роланд. — Сами понимаете, за четыре с половиной фунта Элиот Несс к ним работать не пойдет. Нет, страна давно катится к чертям собачьим.

Я усмехаюсь, но улыбка сползает с моего лица, когда я поднимаю глаза и вижу нацеленную прямо на меня камеру охранного видеонаблюдения. Верное средство охладить веселье: сразу прекращаешь смеяться над чужой глупостью, как только до тебя доходит, что сам поступаешь еще глупее.

— Ролло, ты же отрубил эту хрень, да? — с тревогой спрашиваю я.

— Отрубил, отрубил. Перед вашим приездом зашел в офис и выключил. Там всего две кнопки: «Пуск» и «Стоп». Говорю же, с моей работой справится даже идиот, — заверяет Роланд. — Только не забудьте забрать с собой пленку, иначе они заподозрят неладное, увидев, что запись остановлена.

— Не волнуйся, заберем, — говорю я. — Ладно, хватит трепаться, живо за работу.

Братья-акробаты передают мне телики, а я нахожусь внутри фургона и стараюсь покомпактнее их расставить, чтобы вошло как можно больше. Внезапно на всех троих падает яркий свет фонаря.

— Какого…

— Ваша наглость, парни, просто поразительна, — восторгается голос из темноты за фонарем. Луч гаснет, и нашим глазам предстают девяносто килограммов чистейшего самодовольства, втиснутые в темно-синюю форму. — Боб Шоу, начальник охранной службы. Внеплановая инспекция, — сообщает униформа, потом добавляет (видимо, для собственного развлечения): — Сюрпри-из!

В жизни вора бывают моменты, когда не остается ничего иного, кроме как поднять руки, признать, что игра окончена, и быстренько придумать смягчающие обстоятельства (временное помрачение рассудка, больные родственники, нуждающиеся в срочной операции, жестокость общества и т.п.). У Роланда, очевидно, самоуважения меньше, чем у меня, потому что он начинает что-то лепетать, как пятилетний ребенок, которого поймали за поеданием варенья.

— Мистер Шоу, вы все неправильно поняли, — бормочет он.

— Я так сразу и подумал, — кивает Боб.

— У нас переучет, помните?

— В смысле, вывозите излишки? — уточняет Боб. Сообразив, что номер не пройдет, Роланд меняет тактику:

— Мы можем все вернуть.

— Согласен, бумажной работы будет меньше, хотя все равно не понимаю, каким образом это поможет вам выкрутиться.

Роланд делает брови домиком.

— Гм… если мы все положим на место, — пытается растолковать он, — тогда никто ничего не узнает, а если никто ничего не узнает… — Роланд робко улыбается и замолкает в расчете на то, что Боб самостоятельно сделает правильный вывод.

— Так, так, приятель, давай, напряги извилины. Я верю, у тебя все получится, — подбадривает Боб. Его ухмылка становится еще шире, а глазки превращаются в щелочки, и до меня вдруг доходит, на что он намекает.

— Хотите в долю? — уточняю я, спрыгнув с фургона. Роланд закашливается.

— Беке!

Боб, однако, находит мою мысль вполне здравой и желает услышать подробности.

— Делим навар на четверых. Устраивает?

— Не совсем. По правде говоря, вариант «на одного» нравится мне гораздо больше, — заявляет Боб.

— Чего? — Олли аж подпрыгивает.

— Погодите, так не пойдет. Это все равно что оставить товар здесь. Какой нам с этого прок? — кипячусь я.

— А такой, что вы не загремите за решетку. По-моему, выгода очень солидная. В общем, либо вы загоняете товар и отдаете мне все барыши, либо я сдаю вас копам. Как там это называется? — Боб морщит лоб. — Слово такое специальное… А-а, вспомнил: шантаж!

— Я бы подобрал для тебя еще несколько слов, — сквозь зубы цежу я.

— На твоем месте, Раффлз, я бы не стал тратить времени на лингвистику. Тебе ведь нужно побыстрее толкнуть телики. И смотри, чтоб цена была приличная, иначе разницу будешь доплачивать из своего кармана, понял? — грозит Боб.

Олли вносит встречное предложение:

— Слушай, раз такое дело, может, мы просто наваляем тебе как следует?

— Ничего не выйдет, приятель. Я уже снял ваши физиономии и фургон на мобильник и отослал фото женушке. — Для пущей убедительности Боб демонстрирует свой камера-фон. — Как вам такие яблочки, господа грабители?

— Если честно, не очень, — признает Олли.

— Я так и знал. Ну, раз мы опять подружились, не парьте мозги, ребята. Лучше грузите товар в машину, времени почти не осталось. — Боб включает фонарик и светит им прямо в лицо Роланду. — Эй, Джордж Клуни, помоги-ка нам вон с той здоровой коробкой.

В общем, Боб, этот козлина, поимел нас. Как я уже говорил, иногда приходится поднять руки и смириться с тем, что игра проиграна, но на сей раз что-то подсказывало мне, что это еще не все, далеко не все. Имейте в виду, ни в коем случае нельзя поддаваться на шантаж, потому что шантажисты крайне редко удовлетворяются разовой наживой и почти всегда повторяют свои угрозы, видя, что вы готовы выложить денежки за их молчание. Единственное, что вы можете сделать, когда попадете в лапы шантажиста, это добровольно признаться в содеянном и утащить его (или ее, поскольку в роли шантажисток часть выступают разгневанные бывшие подружки) с собой на дно. Думаете, почему все эти актеры и политики чуть что, сразу бросаются приносить покаяния? Это вовсе не ловкий карьерный ход, как могут предположить некоторые. Обычно дело лишь в том, что перед этими людьми маячит близкое разорение, после того как новый друг по переписке опустошил их банковские счета, имея на руках фотографии своей жертвы, нежащейся в объятиях таксиста где-нибудь на загородной обочине.

В общем, не поддавайтесь на удочку шантажистов. Возможно, глядя на меня (прикусил язык, согласился на условия Боба и продолжил загружать фургон), вы решите, что я повелся, однако в данный момент у меня просто нет иного выхода. Этот урод связал нас по рукам и ногам, и пока что мы вынуждены тянуть время, подыгрывая ему. Рано или поздно он потеряет бдительность — все они со временем расслабляются. А когда это произойдет, я возьму его за яйца, уж будьте уверены.

Кстати, насчет бдительности: ночную тьму прорезает свет автомобильных фар; маленький «пежо» резко тормозит и останавливается неподалеку от нашего фургона.

— Мать честная, мы еще кого-то ждем? — в изумлении восклицаю я.

— Вот именно, ублюдок! А ну иди сюда! НЕМЕДЛЕННО! При звуках этого слишком хорошо знакомого голоса я

роняю коробку с теликом. Надо рвать когти!

— Черт, это Мэл! Скорее прикрой меня! — шепчу я Олли и ныряю в глубь склада, пытаясь найти укромное местечко.

В темноте натыкаюсь на дверь, ведущую в маленькую каморку охранников. Забегаю туда и гашу свет. Даже не представляю, как Мэл удалось меня вычислить, но позже обязательно разберусь. Сейчас, впрочем, это последняя из моих забот. Мне остается лишь запереть дверь изнутри, сидеть тихо и изо всех сил надеяться, что Олли устоит на линии огня.

Как выясняется, у меня есть возможность наблюдать за всем происходящим на экранах видеокамер. Картинка смазанная, звук отсутствует, однако мне удается читать по губам Мэл почти все, что она произносит. Молодая леди явно чем-то расстроена. Будь камера оснащена аудиовыходом, я бы знал, чем именно, а еще убедился бы, что умение придумывать «отмазки» развито у моего лучшего друга примерно на одном уровне с пунктуальностью.

— Беке, я знаю, что ты здесь! Хватит прятаться! — орет Мэл.

— Прошу прощения, мисс. Вы в курсе, что посторонним сюда вход запрещен? — делает первую попытку Боб.

— А вы в курсе, что заняты кражей теликов? — парирует Мэл, кивая в сторону коробки с телевизором, которую Боб только что погрузил в наш фургон. В следующую секунду она вновь переносит все свое внимание на поиски блудного возлюбленного. — Считаю до трех. РАЗ!

— Еще раз простите, мисс, но я обязан вывести вас с территории склада, — заходит на второй круг Боб, берет Мэл за локоть и пытается препроводить к машине. Очень зря.

Мэл резко высвобождает руку и достает из сумочки мобильник.

— Полегче, шкура наемная! Кажется, ты случайно набрал на моем телефоне три девятки. Стоит мне нажать на кнопку вызова, и ты увидишь, какая блестящая встреча ждет меня за воротами! — предупреждает она. — Хочешь проверить?

Начальник охраны Боб сдается и делает шаг назад. Он недоумевает: возможно ли, чтобы справедливое возмездие настигло его столь скоро?

— На чем я остановилась? Ах да: ДВА! Олли видит свой шанс вскочить на ходу:

— Мэл. Мэл, солнышко, послушай. Бекса здесь нет, честное слово.

— Не вешай мне лапшу на уши, дубина! Ты и этот крысеныш неразлучны, как сиамские близнецы. Вдобавок, когда я звонила ему на мобильный, трубку взял ты!

Олли вдруг вспоминает — а ведь и вправду!

— Э-э, да… только потом ему пришлось срочно отлучиться, — натужно выдает он, испуганный тем, что его разум заплыл в неизведанные широты.

Мэл не покупается на это жалкое вранье.

— Адриан, выходи! Хоть раз в жизни докажи, что ты мужчина! — кричит в темноту Мэл, обращаясь совсем не к тому человеку.

— Мэл, Мэлси, клянусь всем чем угодно, Бекса здесь нет. Провалиться мне на этом месте! — Олли всеми силами старается вывести мою подругу со склада.

— Я тебе не верю! — фыркает она.

— Пожалуйста, Мэл, уходи отсюда, иначе из-за тебя нас всех загребут, — умоляет Олли.

— Ай-яй-яй, таких хороших мальчиков, — фыркает Мэл, как будто ей на это плевать.

— Поверь, Мэл, Бекс сейчас в другом месте!

— А я говорю, он здесь, и я с места не сдвинусь, пока его не увижу, — твердо заявляет Мэл и оглушительно вопит: — ХВАТИТ ПРЯТАТЬСЯ, АДРИАН! — Не удивлюсь, если ее громогласные крики перебудили всю охрану в округе. — ВЫХОДИ, КОМУ СКАЗАЛА, КУСОК…

В этот момент на Олли неожиданно снисходит озарение и он поспешно выпаливает:

— Бекс с другой девушкой!

Естественно, у Мэл отпадает челюсть, и поток ругательств прекращается.

— Что ты сказал?

— Ей-богу, это чистая правда, — продолжает Олли, чувствуя, что победа близка. — Поэтому я и не хотел тебе ничего говорить.

Мэл не верит своим ушам.

— Бекс сейчас с другой девушкой? — переспрашивает она.

— Нуда, и поэтому не смог пойти надело. Думаешь, я в восторге? В общем, его тут нет, — заверяет Олли.

Мэл безоговорочно ему верит. Еще бы, ведь Олли, дубина стоеросовая, сам того не зная, наткнулся на идеальную формулу лжи. Обвинение полностью снимается, если его перекрывает другое, в сто раз более тяжкое, например: «Клянусь, офицер, я не крал из магазина китайскую лапшу, поскольку в это время был очень занят — убивал жену и детишек».

— Он пошел на свидание с другой девушкой… — задыхается Мэл, — …в мой день рождения?

— У тебя сегодня день рождения? Поздравляю! — радуется наш Эйнштейн.

— ГДЕ ОН? — взрывается моя подружка.

— В «Якоре», на другом конце города. Там его и найдешь, — стучит Олли.

— Ну все, он покойник! — Мэл яростно разворачивается и, словно ураган, несется к своей машине.

Олли облегченно выдыхает.

Мэл открывает водительскую дверь и уже собирается прыгнуть на сиденье, как вдруг ее посещает какая-то мысль.

— Чуть не забыла! Сегодня вечером случайно встретилась с Белиндой.

— Правда? Как она, не скучает? — с живым интересом спрашивает Олли.

— О да, скучать ей некогда. Твоя Белинда неплохо проводит время в компании вашего приятеля. Его зовут Норрис, если не ошибаюсь. Услуга за услугу! — подмигивает Мэл и, взвизгнув шинами, уезжает, полная желания оторвать голову и мне, и моей несуществующей пассии.

Новость, как удар пыльным мешком, приводит Олли в состояние шока. Белинда и Норрис? Это все равно что поручить псу охранять твой воскресный ростбиф, при том что ростбиф сам готов вскочить в собачью пасть, после того как его чуть-чуть полили подливкой!

Олли, завернутый в пелену беспомощного отчаяния, оборачивается и едва не налетает на Роланда, который стоит всего в пяти сантиметрах от него.

— Отвали, блин, на хрен, — рычит мой друг.

Видя, что горизонт очистился, я покидаю комнату охранников и обнаруживаю Олли, в ступоре привалившегося к большому телевизору.

— Умотала? — спрашиваю я. Прежде чем вытащить из него ответ, мне приходится повторить вопрос несколько раз и помахать перед лицом страдальца зажженной спичкой.

— Чего? А, да.

— Что ей было надо? Какая муха ее укусила? Олли горестно трясет головой.

— Она сказала, что Белинда встречается с Норрисом, — бормочет он.

— Фу, уж в эту замочную скважину я точно не буду подглядывать сегодня ночью, — прыскаю я, радуясь, что Олли, наконец, подал признаки жизни. — Да ладно, шучу. Мы-то знаем, она давно не такая.

Роланд бросает на меня взгляд, который читается легко, точно книга. Я перелистываю последнюю страницу этой книги и вижу изрядно помятую Белинду, которая выкатывается из «Барсука» вместе с каким-нибудь мешком дерьма. Увы, тут уж ничего не поделаешь. Жребий брошен. И трусы, видимо, тоже. Сброшены, ага. Олли следует взять себя в руки и сосредоточиться на текущем задании.

— Так что ты ей наплел? — нажимаю я. Олли медленно качает головой.

— Не помню, какую-то чепуху.

— Отлично. Молодец, старик. Можешь ведь, когда захочешь, — искренне хвалю его я.

На следующее утро я был вынужден взять свои слова обратно — когда пришел домой и оказался под мощным обстрелом тарелками, за которым последовала моя любимая футболка клуба «Арсенал», разорванная в клочки. Я поворачиваюсь к Бобу и Роланду.

— Ладно, теперь нужно вас связать.

— Постой, зачем нас связывать? — выражает недовольство Боб.

— Ну, не знаю. По-моему, у ваших боссов возникнут некоторые подозрения, если утром они увидят, как вы стоите и ковыряете в носу среди полупустого склада — и один, и другой с пупочной грыжей, — замечаю я.

— Ладно, — неохотно соглашается Боб. — Только помни, что у моей жены есть фото вас обоих. Лучше не пытайся выкинуть какой-нибудь номер, иначе я подниму цену в десять раз, понял?

— Сегодня вечером мы с тобой получаем сплошь приятные новости! — говорю я Олли. — Обратил внимание?

Олли хмурит лоб — он согласен.

На следующее утро полиция находит Боба и Роланда там, где мы их оставили — возле главного входа, привязанных к стульям. Боб держится бодро: его оживила долгая ночная дискуссия, в ходе которой обсуждалась зарплата Роланда и доля Боба в дальнейших операциях. В результате Боб первым замечает копов, перелезающих через ворота.

— Эй, ты там не заснул? Гляди в оба, они уже здесь. Слушай, что я буду говорить, и лепи то же самое, — инструктирует он Роланда.

Как только Соболь и констебль Беннет появляются на складе, Боб разыгрывает драму, достойную «Оскара».

— Спасибо, спасибо, что вы пришли! Вы спасли нам жизнь! Боже, какое счастье! Это было ужасно — на нас напали китайцы, человек шесть. Мы думали, прирежут! — Оттарабанив свои реплики, Боб выразительно смотрит на партнера по сцене: — Так ведь?

Роланд что-то обдумывает, затем соглашается:

— Гм… да.

Соболь не уверен, как следует расценивать эту игру на публику, однако чувствует, что наступила его очередь произнести что-нибудь «полицейское».

— Ваше мнение, констебль? По-моему, здесь поработали какие-то злодеи. — Максимум, что ему удается выдать.