9. Вторичное появление проблемы «ложного сознания»

Таким образом, и здесь историческая диалектика со всей необходимостью ведет к постепенному переходу на следующую стадию, где вместо свободного от оценки тотального и абсолютного неизбежно выступает оценивающее понятие идеологии (см. с, 79). Однако эта оценка совершенно иная, непохожая на ту, которую мы изображали выше. Здесь ценности данного исторического периода уже не рассматриваются как абсолютные, и онтический акцент переносится на проблемы другого рода. Задача состоит теперь в том, чтобы среди норм, типов мышления и схем ориентации одного и того же времени отделить истинные от ложных, подлинные от неподлинных. Здесь «ложное сознание» оказывается несостоятельным не перед лицом абсолютного, вечного и неизменного бытия, а перед лицом бытия, постоянно преобразующегося в ходе сменяющих друг друга душевных процессов. Уже из этого становится понятным, почему вся энергия, вынужденная в силу диалектики мышления отказаться от постижения вневременных ценностей, с тем большей интенсивностью направляется на то, чтобы установить, какие идеи данной эпохи являются подлинными, и отделить их от неподлинных идей. Тем самым на современной стадии исследования вновь возникает проблема ложного сознания. Мы уже сталкивались с проблемой ложного сознания в ее самом современном выражении, когда при ее рассмотрении отказались от ориентации на религиозно – трансцендентные факторы и стали в духе прагматизма считать критерием реальности практику, причем практику политическую. Однако здесь еще отсутствовал элемент историзма. Мышление и бытие рассматривались еще как чистые полярности в некоей «абсолютной ситуации»; существующее между ними напряжение мыслилось как статичное. Лишь в наши дни к этому присоединяется элемент историзма.

В соответствии с новой точкой зрения, ложным в этической сфере является сознание в том случае, если оно ориентировано на нормы, которыми при всем желании нельзя руководствоваться на данной стадии исторического процесса, если, следовательно, несостоятельность индивида следует рассматривать отнюдь не как его личную вину, но как результат применения недействительных на данной стадии моральных аксиом. Ложным в своей интерпретации морального поведения сознание является тогда, когда оно, опираясь на традиционное осмысление (форм жизни, переживаний, понимания мира и человеческой природы), препятствует появлению и утверждению новой морали и новому становлению человека. Ложным теоретическое сознание является в том случае, если оно в своей «мирской» жизненной ориентации мыслит категориями, которые вообще неприменимы для последовательного ориентирования на данной стадии бытия. Носителями этой «идеологической» функции могут в первую очередь оказаться устаревшие и потерявшие свое значение нормы и формы мышления, а также интерпретации мира; они не только не уясняют совершенные действия, данное внутреннее и внешнее бытие, но скрывают их подлинный смысл. Для иллюстрации важнейших, только что охарактеризованных нами типов идеологического сознания мы остановимся на ряде примеров.

Для понимания того, как устаревшие этические нормы превращаются в идеологии, достаточно вспомнить историю «беспроцентной ссуды»55. Предоставление ссуды без взимания процентов – требование, адекватно выполнимое лишь там, где экономической и социальной основой служит сообщество соседей. В мире подобных отношений это требование может быть полностью осуществлено. Здесь беспроцентная ссуда вполне соответствует сложившимся социальным отношениям и является адекватной им нормой поведения. Возникнув в сообществе соседей, это предписание перешло в нормативную систему церкви; и чем больше менялись «реальные основы» общества, тем в большей степени это требование принимало характер определенной идеологической позиции и становилось даже потенциально невыполнимым. Его полная «оторванность от реальной действительности» стала явной в период развивающегося капитализма, когда оно изменило свою функцию и превратилось в руках церкви в орудие борьбы против новой экономической системы. После победы капитализма идеологический характер этой нормы (тот факт, что ее можно только обойти, но следовать ей невозможно) становится настолько очевидным, что и церковь отказывается от нее.

В качестве примера ложного сознания на уровне самоуяснения могут служить те случаи, когда человек скрывает исторически уже «возможное» «истинное» отношение к самому себе или к миру, искажает переживание элементарных данностей человеческого существования, «овеществляя», «идеализируя» или «романтизируя» их, короче говоря, когда посредством всевозможных приемов бегства от себя и от мира он достигает ложных интерпретаций опыта. Ложным поэтому является и стремление скрыть растущее беспокойство с помощью отживших абсолютных ценностей (т.е. веры в мифы, грез о «величии как таковом», претензий на «идеалистичность») и фактически шаг за шагом прятаться от самого себя под весьма прозрачной маской «бессознательности».

И наконец, примером ложного сознания третьего Типа может служить такое сознание, которое оказывается несостоятельным в своем познании, необходимом для ориентации в мире. Парадигмой может здесь служить тот случай, когда землевладелец, чья собственность уже давно превратилась в капиталистическое предприятие, все еще истолковывает свое отношение к рабочим и свои функции в категориях патриархального порядка.

Если принять во внимание все эти примеры, ложное сознание предстанет перед нами в совершенно ином виде. С этих позиций ложным и идеологичным является то сознание, которое по типу своей ориентации отстает от новой действительности и поэтому по существу заслоняет ее с помощью устаревших категорий56.

Это понятие идеологии (о понятии утопии речь пойдет, как мы уже указали, в предпоследнем разделе)57 мы назовем оценивающим и динамичным: оценивающим, поскольку оно выносит суждения об идеях и структурах сознания; динамичным, поскольку оно соразмеряет их с находящейся в постоянном движении действительностью. Оно может быть, разумеется, лишь абсолютным, тотальным понятием идеологии и являет собой тот второй тип, который мы противопоставили «свободному от оценки» понятию.

Как ни сложно на первый взгляд такого рода определение понятия, оно не содержит, по нашему мнению, ни малейшей натяжки, ибо в этой дефиниции лишь додумываются до своего логического конца те проблемы, которые уже возникли и, собственно. Говоря, содержатся в повседневном словоупотреблении, отражающем нашу ориентацию в современном мире.

Понятие идеологии (и утопии) связано с пониманием того, что помимо обычных источников заблуждений существуют ложные структуры сознания; здесь принимается во внимание тот факт, что «действительность», постигнуть которую нам не удается, может быть динамичной, что в одной и той же историко-социальной сфере могут существовать различные структуры ложного сознания, – одни из них опережают «современное» им бытие, другие отстают от него. В обоих случаях эти структуры сознания маскируют бытие, вследствие чего понятие идеологии и утопии исходит из той «действительности», которая постигается только практикой. Все предпосылки, содержащиеся в вышеупомянутом (динамическом и оценивающем) понятии идеологии, покоятся на опытных данных, игнорировать которые невозможно; в крайнем случае можно допустить лишь иную их систематику и обработку.