Глава III Враг-спаситель

Когда Вильсон вместе с мнимым провинциалом вышел из чайной и отправился в курильню, Ло-Ту-Унга подошла к отцу и сделала ему реверанс, показывая этим, что ей хочется что-то сказать, так как китайский обычай воспрещает детям начинать с родителями разговор, не получив на то их позволения.

— Чего хочет моя дочь? — спросил старик-хозяин.

Ло-Ту-Унга нагнулась к отцу и шепнула ему на ухо:

— Разве мой отец не обещал, что более не позволит Вильсону отводить «туда» людей?

С истинно китайским лукавством старик не дал прямого ответа:

— А отчего же Вильсону не идти туда? — хитро спросил он. — М-р Вильсон доставляет мне массу гостей. Ло-Ту-Унга сама знает, что чайная ничего не дает.

— Мой отец не хочет понять своей дочери. Те-Ар-Ши забыл, что Ло-Ту-Унга уже не ребенок, что она стала понимать и видеть; а то, что она видела, исполнило ее сердце ужасом и страхом. Ло-Ту-Унга знает, что все гости, которых Вильсон проводит туда, более уже не выходят из этого дома. Мой отец играет ужасную игру; я не могу этого видеть. Ло-Ту-Унга умоляет своего отца отдать приказание, чтобы того пьяного не спускали в глубину. Довольно жертв! Ло-Ту-Унга не спит по ночам; ей все кажется, что она слышит хрипение умирающих, что отца ее Те-Ар-Ши возводят на плаху!

Старик вдруг вскочил и зажал молодой девушке рот.

— Разве Ло-Ту-Унга хочет погубить своего отца? — прошипел он.

— Не Ло-Ту-Унга губит своего отца, — он сам себя губит. М-р Вильсон и Жень-Тшунг держат его в своих руках и только ждут случая, чтобы показать ему свою власть над ним. Жень-Тшунг уже сделал первый шаг: он осмелился просить Ло-Ту-Унгу в жены, а когда я дала ему надлежащий ответ и сказала, что скорее согласилась бы выйти за последнего бедняка кули, то негодяй только засмеялся и возразил: «Если Ло-Ту-Унга не пойдет за Жень-Тшунга добровольно, то Жень-Тшунг скажет только одно слово ее отцу и тот заставит свою дочь исполнить желание Жень-Тшунга. Точно также поступит и Вильсон. Ему не надо жены китаянки; ему хочется только денег, денег! Если мой отец откажется дать Вильсону деньги то он предаст моего отца суду. Тогда мой отец не вернется в наше дорогое отечество, как обещал своей дочери, а положит свою голову на плахе. Ло-Ту-Унга подслушала Жень-Тшунга и Вильсона. Они хотят заставить Те-Ар-Ши, уступить им этот дом со всеми его тайнами, отдать его в приданое за мною и тогда злодейства пойдут еще хуже, еще чаще. Ло-Ту-Унга предостерегает своего отца. Зачем он не слушает своей дочери?

Старик китаец побледнел как полотно; но он не успел ответить, так как в эту минуту в коридоре послышались чьи-то торопливые шаги: это возвращался Вильсон.

Когда адвокат вошел в чайную, Те-Ар-Ши был уже один. Ло-Ту-Унга, с быстротою молнии, скрылась за занавеской, перед которой сидел старик.

— Ну, сколько? — спросил китаец вошедшего, и глаза его жадно засверкали.

Но Вильсон как будто не расслышал вопроса, так что Те-Ар-Ши должен был его повторить.

— О! Мы ошиблись! У этого дурака не было почти ничего; не стоило и трудиться.

Но этим ответом Вильсон не отделался. Старый китаец вдруг вскочил и, прежде, нежели товарищ его успел опомниться, бросился на него и схватил за горло.

Однако, он этим ничего не достиг. Вильсон с такой силой ударил китайца кулаком в живот, что Те-Ар-Ши отшатнулся и чуть не свалился с ног.

— Это что такое, желтоглазый черт! Не воображаешь ли ты, что ты один будешь загребать весь мой заработок, а вся ответственность ляжет на меня? Как бы не так! Нет, косоглазый, дудки! Сегодняшняя добыча останется моею. А ты изволь-ка прибавить к ней еще малую толику, да и проваливай! Надоело мне продавать за тебя свою шкуру! Мой риск, — пускай и награда будет моя! А ты довольно наглотался за эти четыре года. Пора тебе и честь знать. Да и стар ты становишься очень; ты один виноват, что та история с художником или скульптором, или черт его знает, кто он такой, расстроилась и кончилась ничем. Джентльмэны перестали здесь собираться, потому что боялись, как бы ты им не испортил дело, ты, дурак, вздумал подслушивать их — ну, а этого джентльмэны не любят и незачем было этого делать — а ведь они платили нам хорошо! И вот этот прекрасный заработок мы потеряли из-за тебя, и вообще…

Но Вильсон не докончил.

Те-Ар-Ши уже успел оправиться от полученного удара и незаметно нажал кнопку находившегося на стене электрического провода, который проходил в комнату Жень-Тшунга. Дверь открылась и в отверстие ее просунулась голова мошенника-слуги.

— Войди, Жень-Тшунг и убери-ка этого белого дьявола, — приказал хозяин, — но прежде отними у него денежки, которые он отобрал у нашего последнего гостя.

Жень-Тшунг не шевельнулся и только широко осклабился.

— Что ты оглох, Тшунг, что ли?

Слуга вошел, медленно прикрыл за собою дверь; остановился около нее и, указывая на Вильсона, сказал:

— М-р Вильсон — друг бедного Жень-Тшунга; он дает ему деньги, мы будем работать вместе. Как же Жень-Тшунг может выгонять м-ра Вильсона, своего друга? Нельзя выгонять друга, нельзя отбирать у него деньги!

— А, негодяи! Так вы сговорились против меня! Хорошо же, я знаю, что мне надо делать. Я продам всю эту лавочку и поеду с дочерью обратно в Китай. Довольно с меня служить злодею и негодяю!

Вильсон злобно усмехнулся.

— И убирайся по добру, по здорову, никто тебя, дурака, не держит. Но только ты поедешь один, твоя дочь останется здесь! Мой друг Жень-Тшунг хочет на ней жениться и ты, конечно, отдашь ее ему. Да и насчет продажи своего дома можешь не хлопотать; мы избавим тебя от этой обузы.

— Да, м-р Вильсон прав! — вмешался тут и слуга. — Я женюсь на Ло-Ту-Унге и оставлю себе вот этот дом. А Те-Ар-Ши пускай себе едет домой!

— Да что вы, с ума сошли, что ли? — закричал хозяин, — Неужели вы воображаете, что я вам так и дамся!

Адвокат опять злобно усмехнулся.

— Мы не думали сходить с ума, — язвительно заметил он, — но и не желаем вести никаких длинных переговоров, Вот, что я тебе скажу; или ты сейчас же сделаешь то, что мы тебе приказываем, или мы заявим о тебе в полицию. Как ни хорошо запрятаны твои известковые ямы, я сумею показать, где они находятся. Ну, а что будет с тобою потом… это, я думаю, ты знаешь и без особых пояснений.

— Да что вы за дурак, м-р Вильсон! — возразил Те-Ар-Ши, побледнев от злости. — И этим вы думаете меня напугать? Хорошо, идите, заявляйте в полицию; посмотрим, что станется тогда с вами, да и с этим собачьим сыном, Жень-Тшунгом! Я предоставил вам свои дом, но злодейства совершали вы, а не я. Неужели вы воображаете, что останетесь целы и невредимы? Болваны вы! Думаете меня напугать!

С лица Вильсона не сходила злорадная усмешка.

— Послушать тебя, — сказал он, когда старик кончил, — так можно подумать, что раз тебе не поздоровится, так попадемся и мы? Ты одного только не сообразил, старая лиса: мы живем в Англии и у нас есть закон, что свидетель, если он обнаруживает какое либо преступление и сам во всем признается, освобождает себя от наказания. Я уже давно подготовил это дело; меня ничего не страшит. Что же касается Жень-Тшунга, то и он может быть совершенно спокоен. Он находился у тебя в услужении и о преступлениях, совершавшихся в твоем доме, ничего не знал. Ты видишь, за все будешь отвечать один только ты!

Бог знает, к чему привели бы переговоры между тремя мошенниками, если бы в чайную не вошло несколько новых гостей. Таким образом спор пришлось прекратить.

Вошедшие были китайцы, явившиеся покурить опий. Двое из них уже знакомы нашим читателям.

Один, настоящий богатырь, каких немного среди сынов Небесной Империи, был Цико-Шен, слуга лорда Манесфорда; другой, тоже находившиеся на службе у того же джентльмэна-преступника, маленький парень с лукавыми глазами, быль Ли-Унг-Гока, по прозванию «крыса», из-за которого сыщик и пришел в чайную китайца.

Ли и двое других посетителей немедленно прошла в тайный коридор за чайной, чтобы как можно скорее попасть в курильню; Цико-Шен все оглядывался, как будто кого-то ища. Когда наконец, за занавеской мелькнуло худенькое личико Ло-Ту-Унги, Цико-Шен, с поразительной для его огромной фигуры, ловкостью, быстро юркнул за ту же занавеску и скрылся. Ло-Ту-Унга схватила великана за руку и повела по небольшой лесенке наверх, в свою комнатку.

— Слушай, Цико-Шен, — сказала она, — если ты хочешь, чтобы я сделалась твоей женой, я ставлю одно условие. Ты должен оказать мне услугу, помочь в одном очень трудном деле.

— Ло-Ту-Унга знает, что она владычица над сердцем и волей Цико-Шена. Приказывай! Цико-Шен сделает все, что ты от него потребуешь!

Косоглазая красавица рассказала своему обожателю о сделанном ею открытии, а также о подслушанном разговоре между отцом и его двумя сообщниками.

— Я должна знать, куда девались все те люди, которых заманил сюда негодяй Вильсон и которые, отправившись «туда», в курильню, никогда больше из нее не возвращались. Я знаю, что под нашим и под соседним домом находятся подвальные помещения, которые сообщаются тайным проходом. Я как-то раз, тайком, пробралась вслед за Жень-Тшунгом и видела все те приспособления, которые открывают доступ в эти подвалы. Я сама бы уже спустилась в них. Но мне страшно! Однако, теперь я решила открыть эту тайну, во что бы то ни стало. Вильсон и Жень-Тшунг пригрозили моему отцу — я хочу знать, что там происходит.

— Так пойдем, посмотрим! — предложил Цико-Шен.

— Нет, — возразила китаянка, — не теперь! Пойди теперь в курильню и возьми трубку, но прошу тебя: не кури сегодня, не засыпай… Под утро, когда все гости спят, тогда курит и отец, а вслед за ним и Жень-Тшунг. Только тогда можно будет приступить к выполнению нашего плана. Тогда я буду ждать тебя внизу. Ты не будешь сегодня курить?.. Обещай!

— Если Ло-Ту-Унга приказываете, Цико-Шен никогда больше не будет курить.

— Я этого не требую; с меня достаточно, если ты устоишь против искушения только сегодня.

— Цико-Шен не будет курить. Он будет ждать Ло-Ту-Унгу!

— Тогда иди скорей! У Жень-Тшунга глаза, как у коварной кошки, он все видит.

Ночь проходила. Курильщики давно уже лежали, погруженные в глубокий сон. Когда на востоке заалел первый луч рассвета, Ло-Ту-Унга тихонько прокралась в курильню. Цико-Шен ждал ее у входа.

Взяв его за руку, молодая девушка потащила Цико-Шена через проход, на маленький, совершенно темный дворик, расположенный между двумя домами.

Здесь Ло-Ту-Унга указала на находившийся посреди двора необыкновенно большой и широкий колодец.

— Этот колодец, — вход в подвалы. Спуститься туда чрезвычайно просто. Дело в том, что этот колодец — потайная лестница, ступеньки которой, ведут прямо в подвал; по крайней мере, я много раз видела, как Жень-Тшунг исчезал в этом колодце. Раз я даже сама спустилась на несколько ступеней, но потом мне стало так страшно, что я поднялась наверх. Да и дышать стало как-то тяжело, так что я была рада, когда выбралась на свежий воздух.

Молодая девушка показала Цико-Шену особый механизм. Несколько движений — и сруб колодца отодвинулся в сторону, а под ним обнаружилась довольно широкая лестница.

Шерлок Холмс, отказавшись, наконец, от надежды найти выход из своей каменной могилы, сел в углу подвала и погрузился в раздумье. Он не замечал, как удушливые пары начали понемногу действовать на мозг; мысли путались; дыхание становилось все труднее и труднее. Наконец, он вздрогнул и схватился рукою за голову.

— Что это со мной? — проговорил он. — Здесь как будто нет воздуха!

Он сделал над собой усилие, собрал всю свою энергию и постарался отдать себе отчет в причине неприятного явления. Ужас охватил его.

— Здесь я должен задохнуться! — проговорил он про себя. — Как выбраться?

Он снова принялся обыскивать подвал. Предсмертный страх удесятерил его энергию. Но нигде ни намека на какую-либо щель; ничего, ничего, что могло бы вывести из ужасной могилы.

Холмс опять уселся в углу. Сознание его начало снова омрачаться, точно от опия; разные картины, воспоминания проносились перед ним, сменяя друг друга беспорядочной, бестолковой вереницей.

Голова сыщика свесилась; он уже не имел силы опереться о стену, упал и ударился головою о каменный пол, так что разбил себе лоб до крови.

Но странно! Потеря крови как будто даже облегчила состояние несчастного. Сознание снова вернулось к нему и в то же время ему показалось, что он слышит откуда-то неясным шум.

Холмс снова собрал все, силы и стал прислушиваться. Но нет, он ошибся! Опять им овладела полусознательная дремота, как вдруг совершенно явственно донеслись какие-то голоса.

Это снова заставило его встрепенуться. Как пьяный, он попытался встать на ноги, но мог приподняться только на колени и посмотрел наверх. Вздох облегчения вырвался из его груди.

Наверху, в потолке подвала он увидел отверстие и просунувшуюся в него голову молодой девушки, глаза которой смотрели на него с безграничным состраданием.

Инстинктивно чувствуя, что эта девушка пришла спасти его, сыщик снова упал и потерял сознание.

В подвал спустилась веревочная лестница, а вслед затем над сыщиком нагнулись Ло-Ту-Унга и Цико-Шен.

Общими усилиями, с помощью ворвавшегося через верхнее отверстие притока свежего воздуха, им удалось вернуть Холмса в сознание. Сыщик приподнялся; он хотел, что-то сказать, но Цико-Шен торопил:

— Не хорошо здесь оставаться, м-р! Надо поскорее убраться прочь. Цико-Шен поможет м-ру подняться наверх. Там м-р может все рассказать.

С этими словами великан схватил веревочную лестницу; при этом он случайно взглянул наверх и — вскрикнул.

Шерлок Холмс и Ло-Ту-Унга тоже подняли глаза и тоже в ужасе отшатнулись.

В отверстие потолка выглянуло чье-то, перекошенное от злобы, лицо. Рука потянулась за веревочной лестницей и хотела втащить ее наверх.

Цико-Шен сразу понял ужасную опасность; в последнюю секунду он успел схватить нижнюю перекладину лестницы и стянул ее вниз. Жень-Тшунг, — это и был неожиданно появившийся над отверстием человек, — выпустил лестницу и, увидев Цико-Шена, злобно закричал:

— Вот оно что! Так вот отчего Ло-Ту-Унга отказывает бедному Жень-Тшунгу, она любить слугу мошенника! И вот куда она повела своего друга сердца! Она пронюхала тайну Жень-Тшунга и хочет его выдать! Но откуда же у вас этот белоглазый товарищ? Как он попал в вашу компанию? Я думал, он давно уже отправился к праотцам. — Но к чему все эти вопросы! С Богом! Справляйте себе там вашу свадьбу! Кстати и шафер есть!

Цико-Шен схватил веревочную лестницу и попытался полезть наверх. Но косоглазый негодяй Жень-Тшунг выхватил из своего широкого рукава нож и принялся перерезать веревки.

— Как? — закричал он с дьявольской усмешкой, — разве Цико-Шен хочет оставит свою невестушку одну? Оставайся внизу, негодяй!

Одна из веревок лестницы была перерезана; Жень-Тшунг уже принялся за другую, как вдруг раздался выстрел, а вслед за тем преступник, лежавший наверху на животе, слетел через отверстие вниз и грузно шлепнулся на каменный пол подвала.

Шерлок Холмс, который успел уже придти совершенно в себя, видя, что негодяй наверху хочет отрезать ему и его спасителям выход из ужасного подвала, не долго думая, схватил оставшийся у него в боковом кармане браунинг и выстрелил, Ло-Ту-Унга вскрикнула и отскочила. Цико-Шен же радостно захлопал в ладоши.

— Как вы это славно сделали! — сказал он. — Но с лестницей теперь надо быть поосторожнее, негодяй уже наполовину перерезал ее. Она едва ли выдержит великана Цико-Шена. Пускай Ло-Ту-Унга полезет первая; она легче всех. Если Ло-Ту-Унга упадет, то Цико-Шен поймает ее на свои руки. Не бойся, Ло-Ту-Унга!

Но молодая китаянка ни за что не соглашалась лезть первая. Так как опасность, что надрезанная веревка действительно не выдержит огромного туловища Цико-Шена была очень основательна, то решено было, что первую попытку сделает Шерлок Холмс. Только что он хотел было поставить ногу на нижнюю перекладину, как Жень-Тшунг пришел в себя и стал шептать какие-то непонятные слова.

Шерлок Холмс, много раз уже присутствовавший при смерти преступников, знал, что это несвязное бормотанье предвещало желание умирающего что-то сказать и подумал, что, быть может, ему хочется перед смертью облегчить свою совесть признанием. Он стал ждать.

Жень-Тшунг, действительно, очнулся и, чувствуя полную безнадежность, своего положения, злобно сверкнул глазами.

— Неужели Жень-Тшунг должен умереть? — совершенно ясно проговорил он.

Шерлок Холмс наклонился над преступником и сказал:

— Мне думается, что вам действительно недолго осталось жить. Если вам хочется что-нибудь сказать и распорядиться, то советую не откладывать этого в долгий ящик.

— О! О! — завопил китаец. — Бедный Жень-Тшунг умрет, а негодяи Те-Ар-Ши и Вильсон будут жить и радоваться. Нет, этого не будет! Если Жень-Тшунг должен умереть, то пускай умирают и другие!

Охваченный жаждою мести, умирающий преступник рассказал, внимательно прислушивавшемуся к нему сыщику, о всех тайнах чайной Те-Ар-Ши. Да и не только об этом; он рассказал ему также об обществе богатых молодых людей, которые выманивали молодых девушек, чтобы подвергать несчастных ужасным мукам. Он говорил, что эти преступники, когда достаточно натешатся над своими жертвами, дают им какое-то средство, так что они погружаются в искусственный, болезненный сон, от которого просыпаются только урывками и от которого никогда не могут освободиться совсем, при чем даже в состоянии бодрствования не помнят того, что с ним было.

Как ни невероятен казался рассказ умирающего, Холмс знал, что он говорил правду и что он раскрывал ужасные, злодейские преступления.

— Эти джентльмэны долгое время забавлялись здесь, у нас в чайной. Но Те-Ар-Ши прогнал их. Он полюбопытствовал посмотреть, что такое они проделывают с пойманными девушками. Тогда они рассердились и переселились в другой дом, принадлежащий одному из этих джентльмэнов.

— А как имя этого джентльмэна? — спросил Шерлок Холмс.

Но голос умирающего начал уже ослабевать.

— Не знает этого Жень-Тшунг, — едва слышно проговорил он. — Зато он знает еще много, много; он все скажет, чтобы Те-Ар-Ши и Вильсон тоже умерли и чтобы умер также Цико-Шен — преступник; его давно разыскивают. Его господин тоже большой мошенник, лорд Манесфорд, которого полиция все не может найти. А наверху лежит Ли-Унг-Гока; он тоже — преступник, тоже принадлежит лорду. Все, все пускай умрут! Ли-Унг-Гока часто говорил во сне, Жень-Тшунг все это слышал. Много подслушивал Жень-Тшунг и много мог бы рассказать историй; но он не хочет; пускай умрут только Те-Ар-Шн, Вильсон и Цико-Шен. Если Жень-Тшунг не будет иметь женою Ло-Ту-Унгу, то пускай ее не имеет и Цико-Шен.

Последние слова умирающий уже едва пролепетал; но Холмс расслышал каждый звук. Он понял, что судьба дала ему случай узнать об одном преступлении, о котором, кроме самих участников, не знал ни один человек. Но и помимо этого, самая цель, из-за которой он посетил чайную и из-за которой чуть было не поплатился жизнью, — была достигнута.

Оба слуги таинственного лорда Манесфорда были в его руках, розыски увенчались успехом.

— Негодяй умер! — сказал Холмс, приподымаясь. — Пора нам выбраться из этой ужасной дыры. Он обратился к Цико-Шену.

— Вы правы, надрезанная веревка, вероятно, не выдержит вас. И так, если Ло-Ту-Унга действительно не хочет, то я полезу первый, а там уже позабочусь, чтобы освободили и вас. Свою благодарность я выкажу вам как-нибудь после.

И, не дожидаясь ответа, Шерлок Холмс полез по веревочной лестнице наверх, выбрался на двор и беспрепятственно вышел на улицу. Было уже совершенно светло. На углу стоял полисмэн.

Через четверть часа к чайной подкатили на велосипедах уже целый десяток полицейских чиновников. Чайная была закрыта. Весь персонал арестован. Цико-Шена и «крысу» Ли-Унг-Гока Шерлок Холмс выпросил к себе на поруки. Полицейский инспектор Мак-Гордон ни на минуту не задумался исполнить его желание.

Знаменитый сыщик, узнав от Цико-Шена адрес Манесфорда, немедленно поспешил к нему и расквитался с ним, — он предупредил таинственного преступника и дал ему возможность избежать ареста вместе с его помощницей, я также его двум слугам.

Для Холмса же и его помощника Гарри Тэксона началась лихорадочная работа. Надо было разыскать теперь тех преступников, о которых говорил умирающий Жень-Тшунг, тех аристократов"=злодеев, которые заманивали к себе несчастных девушек и о преступной деятельности которых полиция ничего не подозревала.