"Жребий брошен" - читать интересную книгу автора (Быкова Мария, Телятникова Лариса)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,

Над кроватью Полин торчал изогнутый ржавый гвоздь. Выдернуть его оттуда не удавалось никому, хотя пытались многие. Пыталась я с помощью выученных в этом году заклятий; пытались парни со всех факультетов, вооруженные плоскогубцами и гвоздодерами; пыталась, в конце концов, сама Полин, сварив ради этого дела три ложки Абсолютного Растворителя. Для него пришлось создавать отдельный силовой флакон, ибо все прочие субстанции Растворитель честно растворял, однако гвоздь оказался стоек, отделавшись исключительно ржавчиной. После алхимической обработки он засиял аки ясно солнышко, Полин же, смирившись, приняла архимудрое решение. Если с гвоздем нельзя ничего поделать, значит, надо приспособить его для хозяйственных нужд.

Двое суток алхимичка пыталась понять, для каких конкретно действий ей была послана богами эта металлическая загогулина. На третий же день Полин торжественно принесла из магазина отрывной календарь отечественного производства — на обратной стороне листочков были написаны всевозможные рецепты диетических, но при этом вкусных блюд. Календарь был водружен на стену и тут же лишен зимних и весенних листков вплоть до тогдашнего дня.

Сие ознаменовало окончательную победу разума над гвоздем.

Листочки Полин срывала аккуратно — каждый вечер перед сном она забиралась на кровать, отдирала листок и внимательно знакомилась с рецептом. Все они отправлялись в коробочку, бережно хранимую алхимичкой в тумбочке, и там почивали в бозе, ожидая тех благословенных времен, когда Полин доберется до кастрюлек и сковородок.

Так вот, из-за этого календаря ход времени сделался для меня гораздо более отчетливым. До меня вдруг дошло, что дни летят с невероятной скоростью: на подходе лето, а вместе с тем неотвратимо близится летняя сессия.

Сессии я не то чтобы боялась, скорее, опасалась, памятуя о предыдущей. Коварства и изобретательности нашим магистрам было не занимать, так что нельзя было заранее представить, какая именно светлая мысль придет в их уж слишком ясные головы. Особенно это касалось Рихтера, ибо второй раз мне могло и не повезти. Не все коту масленица, а Яльге — практический билет.

На всякий случай я даже начала учить магическую историю, чего со мной давно уже не бывало. Как и следовало ожидать, идея была не из лучших; даты, имена и девизы правления бродили у меня в голове, изредка сталкиваясь со сражениями и войнами, — периодически меня переклинивало, и я, отловив в коридоре очередную жертву, начинала допытываться ответа на животрепещущий вопрос. Например: что было изображено на стяге у воинства мятежного князюшки Межинградского, когда оный сражался за независимость своих владений против армии джихангира? Белый орел? Или все-таки уже лапоточек? Меня начали сторониться, ибо больше такого отклика эта тема ни в ком не находила.

Но магистры в очередной раз успешно доказали всю глубину своего коварства. В конце травня, когда учебник по истории подходил к концу, а пульсары получались у меня все лучше и лучше, нам неожиданно объявили, что экзамен будет приниматься в форме доклада. Точнее, курсовой, каковую мы должны будем написать и оформить в полном соответствии со стандартами научных работ. Здесь же страждущим были розданы темы.

— Мрыс эт веллер келленгарм! — сказала я, ознакомившись со своей.

Над темой для моей курсовой, очевидно, ломала голову добрая половина преподавательского состава. В итоге получился «Подробный анализ ведения боевых действий с некромантом уровня 4D в условиях частичного перекрывания магического поля чародеем Старшей Крови (уровень 7А) и с учетом использования противником различных магических существ». Одно только перекрывание чего стоило: коварный Фенгиаруленгеддир выбрал самую сложную тему из всех имевшихся, вдобавок донельзя нагруженную математикой. Формулы нормального состояния магического поля; формулы волнения такового; формулы, объясняющие причины волнения; формулы, определяющие расу пресловутого чародея; формулы… Алхимии, лечебных чар и истории магии в формулировке не имелось, но мне мягко намекнули, что в работе неплохо было бы осветить и эти три аспекта. В общем, если судить только по объему, вместо курсовой у меня получался добрый диссер.

Надо сказать, что коллеги-адепты мигом пронюхали о немыслимой широте моей темы. Ко мне, засевшей в библиотеке, зачастили с консультациями; поначалу я отвечала, хотя и не очень охотно, но, после того как особенно наглый вампир отвернул нижний край моего свитка и начал хладнокровно переписывать схемы к себе в тетрадь, мое терпение лопнуло. Вампира впечатало в стену тем самым заклинанием, которое он пытался скатать; выглянувший Зирак похвалил меня за меткость и аккуратность — студент прилетел точно в простенок между двумя шкафами, не задев ни одного, — вампир же уныло побрел прочь, отыскивать знания более приличным образом.

После этого спрашивать перестали, но облегчения сие не принесло. Добытую информацию все едино приходилось защищать от бесчисленных полчищ плагиаторов. Для каждого находилось что-то свое, очень ценное и интересное; после того как я дважды поймала за руку одного и того же эльфа, пытавшегося вытащить свиток из сумки, я начала оставлять бессмертные труды в комнате, под охраной бдительной элементали. Вот уж на кого можно было всецело положиться! Впрочем, осторожности ради я предпочитала полагаться и на поспешно выученные защитные заклинания. Исключительно на всякий случай.

Временами я начинала подозревать, что и это входило в планы педагогов: не сумев втиснуть заклятия защиты в тему курсовой, они сделали так, что я все одно была вынуждена их отработать.

За всеми этими делами я уже и думать забыла о календарях и числах, но время шло, и весне всегда положен свой предел. В одно прекрасное утро, когда я спешно собиралась на телепатию, до звонка оставалось секунд тридцать, а аудитория находилась как минимум в пяти минутах очень быстрой ходьбы, я вдруг сообразила, что в полночь наступило лето.

— Полин! — для верности окликнула я алхимичку. Та подняла голову, оторвав взгляд от нового браслетика. — Которое сегодня число?

Алхимичка наморщила брови, потом обернулась к календарю.

— Первое, — уверенно сообщила она. — Первое изока, вторник, восемнадцатый день Луны, Луна убывает, находится в третьей четверти, в знаке Козерога. А ты чего это вдруг?

Я пожала плечами, перехватывая косу лентой:

— Да так, просто вспомнилось…

Прозвенел звонок, я, вздрогнув, подхватила сумку, но тут в коридоре послышались торопливые шаги, кто-то дернул дверь за ручку, и оттуда немедленно вылезла элементаль:

— У-у, плагиаторы мрысовы! Снова пришли на готовенькое-то, да? Вдвоем-то зачем — чтоб не страшно было? Так у меня и четверо забоятся!

— Плагиаторы? — недоуменно переспросил знакомый мужской голос.

Заслышав его, Полин насторожилась как охотничья собака; но тут раздался второй, и алхимичка замерла, излучая лицом недоверчивое блаженство.

— Да чтобы я, двадцать первый герцог из рода Ривендейл…

— Генри! — выдохнула Полин, поспешно выходя из ступора. Я не успела и слова сказать, как соседка распахнула дверь, не обращая внимания на возмущенный вопль элементали.

На пороге и в самом деле стоял Генри Ривендейл: само по себе это было довольно странно. Рядом с ним имелся Хельги, и этому я удивилась гораздо больше — бородатый чайник определенно травмировал хрупкую психику вампира, и я не думала, что он захочет зайти к нам еще раз.

Полин зарумянилась и начала накручивать на палец прядку волос.

— Ой, — безадресно обратилась она в пространство между двумя вампирами, — а мы и не ждали гостей…

— Да какие они гости! — бдительно рыкнула из косяка элементаль. — Говорю же, плагиаторы, мало я таких отвадила!

— Мы не гости, — быстро сказал Хельги, наступая на ногу открывшему было рот Ривендейлу. — Мы гонцы. Яльга, телепатия отменяется, нас собирают в актовом зале. Поторопись, через три минуты сказали быть.

Я насторожилась и вцепилась в сумкин ремень.

— А зачем?

— Надо! — пожал плечами вампир.

— Там Рихтер будет, — предупредил молчавший до того герцог. — Так что прогулять не получится.

— Ну ты прям мысли читаешь… — Я бросила сумку на пол. — Сказали что-нибудь брать?

— Сказали амулетов взять по минимуму, чтобы экрану не мешало.

— Какому экрану? — взмахнула ресницами Полин.

Хельги махнул рукой.

— А-а, мрыс его знает… Наверное, Буковец опять про курсовые говорить будет, а экран — чтобы иллюстрации показывать. Ну что, Яльга, ты готова?

— Да! — Я запихнула ногой сумку под стол и перешагнула порог.

— Подождите! — Полин мигом перескочила туда же и мертвой хваткой вцепилась мне в руку. — Я с вами!

— Зачем? — поднял бровь благородный Ривендейл.

— А так… послушаю, о чем директор говорит… какая разница, все равно у нас сейчас бестиологии!

Вампиры понимающе закивали.

Если я хоть что-то понимала в жизни, Полин интересовал не директор. Полин интересовал герцог Ривендейл, а за недоступностью оного — другие адепты с боевого факультета. Алхимичка знала, что из девушек там учусь только я одна, — значит, на ближайшие как минимум полчаса конкуренции у нее не будет. Зная же всю степень красноречия уважаемого Буковца, то и на все два с половиной.

Флуктуация обиженно сопела в косяке, Генри косился туда с некоторой неприязнью. На чувства вампира мне было в общем-то наплевать — понимать должен, не маленький! — а вот элементаль было жалко, она честно выполнила свой долг. Так что я дружески хлопнула ладонью по двери и сказала:

— Спасибо, ты у нас молодец!

— Да-а? — Флуктуация тут же высунулась из двери наружу: — Правда? Правда молодец, хозяйка?

— Честное магическое! — заверила ее я.

Элементаль просияла и аккуратно закрыла дверь.

Хельги подергал меня за рукав.

— Слушай, — тихо спросил он, — а тренажер вы куда дели?

— Тренажер? — рассеянно переспросила я. — Какой тренажер?.. А, этот?.. В магзал отдали, а что?

— Да ничего… — понурился вампир.

Похоже, прикинула я, он уже почти договорился с ближайшим спортивным клубом и готов был обговорить со мной условия продажи. Из уважения к моим неоспоримым достоинствам мне бы наверняка предложили целых пятнадцать процентов от суммы.

Хельги — он и есть Хельги. Что с него возьмешь?

Мы быстро дошли до актового зала — Полин, даром что на шпильках, не отставала ни на шаг, бодро цокая подкованными каблучками. Алхимичка крепко держала меня под руку и время от времени вздыхала, со значением косясь на обоих вампиров поочередно.

В зале было не так уж много народу: верно, магистры и в самом деле вызывали сюда только наш курс. На сцене, свесив одну ногу в зал и подогнув вторую, сидела какая-то эльфийка с гитарой; не обращая внимания на адептов, она зажимала струну, брала ноту, недовольно морщилась и подкручивала колок. Гитара тренькала на все голоса, точнее, на все, кроме правильного. Прислушавшись, я поняла, что фальшивит первая струна.

— Хэй. — Хельги подергал эльфийку за ногу и отпрянул, вовремя избежав меткого пинка по носу. — Первый ряд для магистров?

— Да садитесь куда хотите! — раздраженно посоветовала та, не поднимая глаз от гитары. — Вали отсюда, зубастый…

— Первую струну подтяни, — посоветовала я.

Эльфийка недоверчиво глянула на меня через растрепанную челку:

— Думаешь?

— Ну хоть попытайся.

Девица чуть подправила колок, снова тронула струну и сморщилась как от зубной боли.

— Врет!

— Врет, — согласилась я. — Как ковенец.

— Эй, не обижай ее! — Эльфийка хлопнула ладонью по корпусу. — Может, струны сменить, а?

Я пожала плечами:

— Попробуй…

Эльфийка горько вздохнула, еще ниже склоняясь над инструментом.

— Где бы денег еще раздобыть, на струны-то…

На это мне ответить было нечего, так что я присоединилась к вампирам и Полин, занявшим места в уголке. Полин, разумеется, села посередине, Хельги поместился у окна, и мне досталось место рядом с благородным Ривендейлом, на которого, как до меня только что дошло, эльфийка с гитарой не обратила ни малейшего внимания.

— Генри! — окликнула я вампира.

— Да?

— А это там что за Ларисса-Чайка? — Я кивнула на эльфийку, с критическим видом перебиравшую струны.

— Это? — вмешался Хельги. — Это Гудрун с третьего курса. Нашего, между прочим, факультета… интересно, чего она здесь делает?

— Да-а, чего она здесь делает? — поддержала Хельги Полин оскорбленная нарушением ее монополии. — Здесь только первый курс!

— Адептка аунд Ларре! — сдвоенным эхом откликнулись от дверей, и эльфийка, подхватив гитару, мигом слетела со сцены. — Что вы здесь делаете?

— Уже ничего, магистр Буковец! — заверила директора девица, прижимая к себе гитару обеими руками. Похоже, о существовании футляра она ничего не знала. Директор неодобрительно качнул головой, юркая эльфийка выскочила из зала, чудом не врезавшись в подвернувшегося ей по дороге бестиолога.

— Сидят тут всякие, даже играть толком не умеют! — пробормотала ей вслед алхимичка.

Впрочем, она тут же притихла и даже немножко вжалась в кресло: за эльфийкой не успела захлопнуться дверь, как в зал зашла Эльвира Ламмерлэйк, с ходу окинувшая адептов острым взглядом. Отчетливо печатая шаг, она прошла перед сценой и встала в левом ее углу. Полин она, кажется, не заметила или, скорее уж, сделала вид.

Я оглянулась посмотреть на бестиолога: он стоял точно в левом заднем углу зала. Эта позиция что-то начинала мне напоминать, но я не успела вспомнить, что именно, как дверь растворилась вновь, пропуская вовнутрь магистров Рихтера и Дэнн. Некромантка сразу же направилась в правый задний угол, встав рядом с будкой; Эгмонт соответственно занял правый угол у сцены.

Квадрат, в углах которого стоят маги… мрыс, ну что-то же такое я читала!..

Буковец, взбежав на сцену, подозрительно воззрился на притихший зал.

— Что, это все? — недоверчиво осведомился он. — Больше первокурсников на боевом нет?

— Хорошего всегда мало! — громко сообщил Хельги.

— Придержите язык, адепт Ульгрем! — велела Эльвира, стоявшая к нам ближе прочих. — А не то хорошего станет еще меньше!

— Значит, можно начинать? — Директор щелкнул пальцами, и в зале утвердилась тишина. — Уважаемые адепты! Прошу слушать меня внимательно, ибо я имею сообщить вам нечто очень важное.

«Как, впрочем, и всегда», — уныло подумала я, не рискуя, однако, озвучивать эту мысль. Эльвира Ламмерлэйк, с ее шелковым голоском и стальным взглядом, была немногим безопаснее Рихтера.

— Итак, через три минуты вы приступите к исполнению своего задания. Отдельно замечу, что оцениваться оно будет очень строго, и вы можете не рассчитывать на поблажки с чьей-либо стороны. — (Похоже, тут же поняла я, пять минут назад директор общался с Эгмонтом: стиль последнего легко узнавался даже в пересказе.) — Вам не следует ничего опасаться, однако действовать вы должны адекватно ситуации, как бы она ни сложилась.

Мы с Ривендейлом переглянулись.

— И что это значит? — выразил общее мнение вампир.

Хельги поднял руку, не осмеливаясь задать вопрос прямо с места. Но директор, сделав вид, что не замечает этого, продолжил:

— И помните, что от ваших поступков зависит ваш балл и диплом!

Фраза была привычная — Буковец любил напоминать нам о дипломе, даром что до него нам оставалось учиться еще добрых пять лет. Но я не имела никаких представлений о том, как надлежит понимать все остальное.

— Прошу прощения, магистр Буковец… — начала я, но директор, не расслышав, приказал:

— Приступайте!

Эльвира резким жестом вскинула руку — в тот же момент мир смазался и поплыл у меня перед глазами. На секунду мне показалось, будто я падаю с кресла; неосознанно я вцепилась левой рукой в подлокотник, а правой — в руку Ривендейла. Кажется, вампир тоже схватил меня за запястье, но в этом я уже не отдавала себе отчета. Все плыло, менялось, цветовые пятна кружились у меня перед глазами, как если бы я смотрела на солнце не моргая. В какой-то момент все стало черным, ощущение кресла сменилось ощущением полета — еще через мгновение черное распахнулось навстречу солнечным лучам, а я рухнула на землю, не успев удержаться на ногах.

Земля была мягкая, так что я практически не ушиблась. Несколько секунд я просто сидела и моргала, пытаясь восстановить зрение, по истечении же этого срока до меня дошло, что сижу я в траве, прямо передо мной стоит старая береза с отстающей кое-где берестой, а по моему колену, обтянутому штаниной, старательно карабкается красная божья коровка.

Я смахнула ее в траву и поднялась на ноги. Голова кружилась, но не особенно сильно; я почти выпрямилась, когда меня вдруг повело в сторону, и я взмахнула руками, удерживая равновесие. Пальцы с размаху съездили по какому-то предмету.

— Й-й-яльга! — взвыли чуть поодаль. — Держи руки в карманах!

— Хельги? — недоверчиво уточнила я, не спеша разворачиваться в ту сторону.

— Он самый, — подтвердил вампир.

Рискнув, я все-таки развернулась в его сторону. Хельги сидел на траве в той же позе, что и я полминуты назад, и ощупывал свой нос, кидая на меня недовольные взгляды.

Чуть дальше, у другой березы, обнаружился и Генри Ривендейл — дерево он сжимал с такой страстью, будто это была зачарованная принцесса, которую надлежало немедленно расколдовать и сделать наследной герцогиней. Физиономия у благородного вампира была зеленая, так что я примерно представляла себе свой собственный колорит.

— Где мы? — не отрываясь от дерева, осведомился Ривендейл.

— В лесу, вероятно, — предположила я, осторожно массируя виски. — Генри, а эти муравьи знают, что ты герцог?

— К-какие муравьи? — Не дожидаясь ответа, вампир поспешно отпрянул от дерева, стряхивая с куртки рыжих тварей. — Мр-рыс дерр гаст, да что это такое!

— Да! — возмущенно поддержали его откуда-то слева. — Яльга, что это такое?!

Я быстро развернулась туда, откуда возмущались. Там, впившись каблуками в мягкую почву, чуть покачивалась Полин, имевшая вид хоть растрепанный, но донельзя оскорбленный. Уперев руки в боки, алхимичка взирала на меня с таким искренним негодованием, что я поспешила отодвинуться под защиту Генри и муравьев.

— Я, как приличная девушка, прихожу в актовый зал! Наш, магический, отметим, не какой-нибудь там!.. И где я оказываюсь в итоге?! В каком-то… заповеднике, посреди колючих кустов, где еще и жуки летают! И комары, да! — Обвинительным жестом Полин выставила вперед правую руку, на запястье которой и впрямь виднелся расчесанный комариный укус. — Как ты все это объяснишь?!

— Я? Все вопросы к магистру Буковцу!

— Хватит орать! — взмолился в пространство Хельги, схватившись за виски. — Девочки, у меня голова раскалывается!

— Что-о?! — Полин обернулась к вампиру, пыша негодованием как печка — жаром. — А у меня не раскалывается? А каблук у меня не треснул? А прическа не растрепалась?.. Вы меня вообще куда затащили, боевые, ellen vigdis, маги?!

— Никто никого не тащил! — озлился вампир, тоже умевший ругаться по-эльфийски. — Сама напросилась! Генри, скажи ей!

Ривендейл, щелчком сбросивший с куртки последнего муравья, со страдальческим видом поднял брови:

— Я? А я здесь при чем?

Алхимичка, всерьез разбушевавшаяся, переводила взгляд с одного на другого, явно не находя достойных благородной девицы слов.

— Ну все! — наконец выдала она, скрещивая руки на груди. — Вы как хотите, а я отсюда пошла! Может, вам здесь и нравится, а вот мне — нет!

Развернувшись на каблуках, Полин решительно зашагала прочь, на ходу оскорбленно дергая правым плечом. Двигалась она с максимальным достоинством, которое позволяли проваливающиеся в мягкий дерн каблуки.

— Полин, постой! — спохватилась я, собираясь кинуться ей вослед. Но алхимичка даже не замедлила шага, а Хельги, снова поморщившись, схватил меня за рукав: — Да тише же, Яльга, мрыс дерр гаст! Перестанет дурить, сама вернется. Мало я таких повидал!

— С ума сошел? — Я выдернула руку. — Она же в жизни в лесу не была!

— Да успокойся. — Ривендейл отошел от березы и тяжело опустился на землю рядом с Хельги. — Ты еще не поняла? Это испытание, о котором говорил Буковец. Вроде проверки на выживание, я так понимаю. Твоя соседка — алхимичка, верно?

— Ну да, — согласилась я, тревожно наблюдая, как розовая кофточка Полин мелькает в просвете между стволами.

— Значит, ее сюда закинули по ошибке. Минуты через три до магистров дойдет, и они телепортируют ее обратно. Ничего с ней не случится…

— А может, все-таки…

— Незачем! — упрямо сказал Хельги. — Нам и без нее проблем хватит!

Я пожала плечами. В словах вампира был свой смысл: проблем нам и впрямь хватало.

Надо сказать, злобные магистры знали, куда нас закинуть. Окажись я в городе, пусть хоть трижды чужом и незнакомом, уже через пару часов у меня были бы все необходимые сведения. Двенадцать лет бродяжьей жизни не минули даром: при желании я могла бы вспомнить любой из полузабытых навыков.

А вот выживать в лесу жизнь меня покамест не учила. В годы приключенческого детства я бродила от деревни к деревне, всеми силами избегая лесов. Ничего там хорошего не водилось, а водились волки и медведи, отнюдь не устраивавшие в честь моего визита голодовку.

Зато — и благодарение всем богам! — со мной были Генри и Хельги. Оба вампира обнаружили широкий спектр умений, необходимых в лесу: оба знали, как развести костер, не имея при себе трута ин кремня, каким этот костер должен быть и по какой причине, как соорудить шалаш или навес (выбор между этими двумя конструкциями занял больше всего времени — у обеих нашлось по защитнику, но победил в итоге Генри, заявив, что комаров можно отвадить дымом, а летом в шалаше будет душно)… В общем, наверняка было то, чего они не знали, — но я честно надеялась, что с таким ужасом мы не столкнемся.

Когда я, слегка обалдев от слаженности вампирьих действий, робко поинтересовалась, как провели детство мои напарники и не пересекались ли мы на трактах, на меня жутко обиделись и объяснили, в чем секрет. И Хельги, и Ривендейл принадлежали к вампирской аристократии, — следовательно, часто охотились, а плох тот охотник, который ориентируется в лесу только с картой, сворой егерей и в двух шагах от избушки!

Нам пришлось пройти от точки телепортации, прежде чем нашли удобное для стоянки место: небольшую поляну, окруженную густолесьем. Ветер, дувший с востока, ощущался здесь гораздо слабее; понюхав воздух, авторитетный Хельги заявил, что недалеко есть озеро или река. Меня тут же отправили за топливом для будущего костра; для порядка возмутившись на тему эксплуатации женщин, я все-таки сходила и принесла, стараясь не отдаляться от выбранной поляны.

К моему возвращению вампиры сообща сняли дерн с прямоугольника где-то три на четыре шага. Очевидно, там и предполагался будущий костер, — правда, готовить на нем пока было нечего и не в чем. Едва я вернулась и сгрузила добычу, как меня попытались отправить обратно, на сей раз за ветками для навеса, но тут я возмутилась повторно, и пошел Хельги. Он хотя бы представлял, что именно нужно, а мне отнюдь не улыбалось оказаться крайней в компании двух невыспавшихся голодных вампиров.

Часа через два у кострища лег готовый навес — достижение инженерной мысли Генри Ривендейла и моих способностей к рукоделию. Я смотрела на него со смесью гордости и грусти во взгляде: трава, которую Генри аттестовал как лучшую замену веревкам, оказалась недостойна таких дифирамбов. В итоге в расход пустили подол моей рубашки — как самой длинной и самой старой. Раздирая оторванный кусок на тонкие ленточки, я вдруг вспомнила Полин и пожалела, что ее с нами нет. Вот уж у кого в сумочке наверняка лежали и нитки, и моточек тесьмы, и всякие прочие мелочи, жизненно необходимые нормальному существу женского пола!

В завершение всего Генри, прежде снисходивший лишь до руководства, притащил сухого мха и застелил им кострище. Сверху его накрыли плащом, обнаружившимся у запасливого Хельги, и начался военный совет.

— Что делать-то будем? — осведомилась я, ощущая, как до желудка медленно доходит, что сегодня его еще ни разу не покормили.

— В смысле тактически или стратегически? — уточнил подкованный Ривендейл.

— В смысле хоть как-нибудь! Костер разводим, нет? К речке идем или как? Местность исследуем или подождет?.. Кто здесь, в конце концов, опытный вампир — вы или я?

— Чего-нибудь пожрать надо, — хмуро сказал Хельги: он, как и я, не ценил стратегию на голодный желудок.

— Замечательно, — обрадовалась я, — что?

Хельги подумал.

— Ну-у, — неуверенно сказал он, — я могу поймать зайца.

— И зажарить тут же, — не без ехидства добавил герцог. — Боевым пульсаром.

— Зачем пульсаром? — обиделся вампир. — В силки. Вон у Яльги рубашки еще много…

— Рубашку не отдам! — рыкнула я, закрывая грудь руками.

— А что так? — Благородный Ривендейл изящно приподнял бровь. — Будет модная модель, укороченная такая…

— Ага, «эльфийский купальник» называется! Речка рядом, вы что, рыбу поймать не можете?

— Руками? — возмутился Хельги. — Я так похож на Нарроугарда?

Генри пожал плечами:

— Ну это как посмотреть. Волосы такие же светлые…

— Ребята. — Я серьезно посмотрела на обоих вампиров по очереди. — Вы что, не понимаете, что это все всерьез?

Парни переглянулись, Ривендейл вновь приподнял бровь, но на этот раз левую.

— Яльга, — задушевно сказал Хельги, — ну подумай сама. Наши магистры, конечно, те еще изверги, но вряд ли они заморят несчастных адептов в лесу! Если совсем припрет, нам всегда помогут…

— Если совсем припрет, — не выдержав, я вскочила на ноги, — нас выкинут из Академии, вот и все! Это ж ведь не просто экскурсия с посещением любимого заповедника Державы Путятича! Буковец же говорил, мрыс дерр гаст, от этого зависит наша годовая оценка!

— Да там, где Буковец говорил… — возмущенно начал Хельги; но его неожиданно перебил Ривендейл, обеспокоенно косившийся в сторону леса:

— Слушайте… что-то мне за Полин неспокойно.

— Мне тоже, — вдруг признался Хельги. — Может, сходим посмотрим, а?

Я неуверенно пожала плечами. После реплики Генри я вдруг поняла, что за чувство снедало меня последние три часа: я беспокоилась за Полин, причем с каждой минутой все сильнее и сильнее. Да, конечно, алхимичка была здесь… не то чтобы лишней — чай, не компания друзей, — просто это было не ее место. У алхимиков наверняка другая практика, да и что делать в диком лесу городской девушке, привыкшей ходить исключительно на каблуках?

— Идемте посмотрим, — наконец решился Хельги. — А то в самом деле неудобно получается…

— Верно, — поддержал его Ривендейл. — Мы ж мужчины… ну то есть боевые маги! Мы должны помочь женщине…

— А стоянка никуда не убежит, — закончила я. — Идем?

Вампиры встали на ноги, Хельги тут же забрал свой плащ, но едва он успел это сделать, как в кустах послышался треск и оттуда вывалилась исцарапанная Полин с растрепанной прической и донельзя грозным видом.

— Вот! — с ходу начала она, словно не замечая одинакового облегчения, появившегося на лицах у вампиров. — Бросили девушку одну в лесу, да? На растерзание волкам, да? И медве… ой, Яльга, что у тебя с рубашкой?

— Полин… — тут же вклинился предприимчивый Хельги. Алхимичка вскинула на него глаза, и вампир — неслыханное дело! — даже потупился, правда ненадолго. — Ты извини, ага… А леска у тебя есть?

Несколько секунд было тихо. Насупившаяся алхимичка переводила взгляд с Хельги на меня, а с меня — на Генри.

— Ну есть, — наконец буркнула она, раскрывая сумку. — Вам-то зачем?

— А мы рыбки поймаем! — лучезарно улыбнулся Хельги, и впрямь осчастливленный моточком прозрачной лески. — И на ужин сготовим! Правда, девочки?

— Неправда, — злобно ответила я. Подумав, добавила: — Мальчики.

Но вампира, обретшего единение с леской, сложно было обидеть:

— А что так?

— Я готовить не умею, — призналась я, усаживаясь обратно на лапник и вытягивая ноги. — Нет, серьезно!.. Что, думаешь, на трактах так рыбы и плавают?

— На тра-актах? — мигом навострила уши Полин. — На каких трактах?

— Не имеет значения, — поморщился Ривендейл. В кои-то веки благородная наследственность оказалась мне на руку: даже коротенькая гримаса получилась у герцога такой… даже не знаю, как сказать… ну в общем, Полин тут же забыла про все дороги мира.

Хельги отправился к реке, прихватив с собой леску. Рассудив здраво, я пошла за ним: никогда не стоит избегать новых знаний, может, потом и пригодится. Кроме того, на поляне оставались Ривендейл и Полин, а девица, рядом с которой, только руку протяни, находится ее идеал, может составлять немалую опасность для жизни.

Ориентируясь по влажному ветру, мы шли через бурелом, и я то и дело прихлопывала очередного комара. С каждым шагом стаи становились все больше, а отдельные особи — все упитаннее, и это подтверждало, что мы движемся в правильном направлении. Наконец лес расступился, зашуршали тростники — и, когда мы вышли наконец на берег, у меня невольно захватило дух.

Это была не река, а озеро — длинное, вытянутое озеро, изогнутое наподобие гигантской запятой. День был солнечный и ветреный: поверхность воды покрывала мелкая блестящая рябь. Пахло водой и илом, под ногами чуть проминался влажный песок, на котором мои сапоги оставляли четкие ребристые следы.

— Ну и теперь куда? — спросила я, завороженно глядя вдаль. Вампир с бывалым видом прошелся вдоль кромки воды и зачем-то поковырял песок носком сапога.

— Ну… вон к тому кустику, — наконец решился он.

Я посмотрела на кустик. Скорее уж это было дерево — не то ива, не то клен, в юности они растут одинаковыми тонкими побегами, из которых сложновато вычленить ветви или ствол. Хельги, впрочем, мало интересовался ботаническими тонкостями: вытащив из кармана леску, он бодрой рысью направился к кустику, но внезапно остановился, потрясенно выдохнув что-то невнятное. Он неотрывно смотрел на озеро, причем не вдаль, а практически себе под ноги; я глянула туда же и сразу поняла, что при телепортации изрядно ударилась головой.

Вода прибывала. Медленно, но верно она поднималась, миллиметр за миллиметром поглощая территорию берега. Вскоре она коснулась цепочки моих следов; я завороженно смотрела, как они наполняются влагой, чтобы почти сразу разгладиться и исчезнуть.

— Яльга, уходим! — подскочил ко мне вампир. Бледный, со сверкающими глазами и пульсаром над левой рукой, Хельги вполне мог сойти за какого-нибудь героя с захудаленького лубка. Очень захудаленького, ибо приличные герои не хватают девиц за рукава, а сразу перекидывают их через плечо и торжественно спасают от разгула стихии.

— Да стой ты, придурок! — рыкнула я, глядя, как вода осторожно подбирается к моим сапогам. — И пульсар убери, Рихтера на тебя нет!

— С ума сошла?.. — начал было Хельги, но я недолго думая щелкнула пальцами, защелкивая вокруг его пульсара силовую коробку. Увидев это, вампир выругался и отпрыгнул назад; пульсар, впрочем, убрал, ибо что от него сейчас толку? Мой блок — его так быстро не снимешь…

— Яльга, — спокойнее сказал сокурсник. — Тебе что, так поплавать хочется?

— Успокойся, — мягче сказала я. — И магию убери. Не видишь, оно знакомиться пришло! А ты его пульсаром…

Волна любопытно ткнулась в мой сапог. Я присела на корточки и осторожно погладила воду; Хельги следил за моими действиями приблизительно так, как смотрят добрые доктора на душевнобольных.

— Хельги, у тебя что по фэйриведению? — устало спросила я.

— Ну… — помялся вампир. — «Удовлетворительно».

— Оно и видно… Е-мое, озеро же волшебное!

— «Во-олшебное!» — сердито передразнил меня чей-то скрипучий голос. — Ишь каких слов нахватались… Может, тебе еще руку высунуть да меч в ней зажать? Тоже мне король стародавний… Хочешь, русалку тебе выпущу? Назовешь Нимуэ…

— А вот на меч заказа не было! — торопливо возразила я, продолжая поглаживать воду. Та реагировала на это весьма положительно, и не думая разливаться дальше. — И чего русалок зазря обзывать, у них, поди, свои имена есть, красивые!

Кокетливо захихикали, потом недалеко от берега из воды высунулся хвост. Несколько секунд помаячив вертикально, он игриво изогнулся и хлопнул плавником по воде, обдав нас с Хельги кучей мелких брызг и стойким запахом рыбы. Потом хвост исчез, а наружу показалась верхняя часть русалки, и вампир, сглотнув, подался вперед.

Я толкнула его локтем в бок и тихонечко прошептала:

— Знаешь, как русалок называют гномы?

— Не-а, — хрипло отозвался Хельги.

— Западлинки, — хмуро проинформировала его я. — Что, теперь тебе поплавать захотелось?

Сообразив, что я имею в виду, вампир быстро отошел от берега. Русалка ничуть не обиделась и расхохоталась; я же выпрямилась, перекинула косу через плечо и вежливо осведомилась:

— А вот скажи, красавица, нельзя ли с водяным перемолвиться?

— Ишь ты, — констатировал все тот же скрипучий голос, и русалка прыснула, не открывая рта, — она и разрешение спрашивает! Какой вежливый нонеча человек пошел! Вежливые, оне мне нравятся, из их русалки хороши выходят…

Я насторожилась: намек был понятен, но тут вода неожиданно взбурлила и потемнела, и русалка, испуганно вскрикнув, исчезла в глубине. Я не знала, что делать; белая пена закручивалась вокруг моих сапог, но глубже вроде как не становилось, значит, бить было рано.

— Ладно, ладно! — торопливо воскликнул скрипучий. — Уж и пошутить нельзя!

Вода постепенно успокоилась, но и не подумала светлеть. В камышах, густо росших чуть дальше по берегу, бродил заблудившийся ветер. Я пошевелила пальцами ног — в старых сапогах давно уже плескалось, — но решила пока не выходить на сухое место.

— О как… — не без уважения заявил скрипучий. — И кто ж ты будешь, а, девица-красавица? Хм, интересная какая жизнь-то пошла…

— А может, все-таки вылезем? — недовольно осведомилась я, хотя на языке и вертелась фразочка «напои, накорми, в баньке попарь, а потом уже, мрыс тебя дерр гаст, и спрашивать будешь!». Банька в исполнении водяного — а это, похоже, был именно он — внушала мне некоторые опасения.

— Вылезем, не вылезем… — ворчливо передразнили из озера, но через несколько секунд вода в нескольких метрах пошла пузырями, эффектно закрутилась в неглубокую воронку, и водяной — верхом, естественно, на соме — явил себя нам.

Хельги разочарованно присвистнул, и я его понимала: в учебнике по фэйриведению, который вампир все же удосужился пролистать, был изображен совершенно иной водяник, дававший местному сто очков вперед. Местный был на порядок мельче, заметно зеленее, никакой короны не имел, а в руке заместо трезубца сжимал вяленую воблу. Только кружки пива и не хватало; впрочем, под водой оно наверняка было паршивое и разбавленное. На нас он смотрел со смесью недоверия и интереса, с отчетливым преобладанием последнего.

— М-да… — заключил он после пристального осмотра. — Русалки из тебя, рыжая, точно справной не получится. Знаю я таких, как ты, видывал! Плавала одна в Несском озере… ну и ершиха же, ты б знала! Ей тамошний водяник, окромя красной, никакую другую рыбу не осмеливался подносить — а она ишшо и нос морщила: мол, засол плоховат! Представляешь?

— Представляю, — согласилась я, пытаясь понять: комплимент это был или совсем наоборот.

Водяник прищурился и отгрыз кусок от воблы.

— И вообще, чего стоишь? — невнятно посетовал он. — Ишь расстоялась! Укороту на вас, девок, нет! У нее мужик голодный стоит, вон даже слова вымолвить не может, только подбородком дергает да слюной давится! — От Хельги и впрямь не доносилось ни звука. — Покорми его хоть, а то, не ровен час, он тебя саму загрызет…

— Да мы вообще-то за едой и пришли…

— За едой? — Водяник на миг насторожился, косо глянул на меня из-под лохматых бровей. — Эт за рыбой, значит? Браконьерство тебе, стало быть, шить?.. — Но тут вода вновь зашевелилась, и водяной поспешил дружески хлопнуть по ней ладонью. — Ладно, девка, мрыс с тобой, будет тебе рыба! Две рыбы то есть, шоб другой раз не возвращались…

— Три, — нахально уточнила я, подумав, что ситуация складывается неплохо. — На всякий случай.

— Две! — уперся водяной. — Две, но большие.

— Только тайменя не надо! — взмолилась я, представив, какую под него придется копать ямку. Да и глины, чтоб обмазать такого верблюда, потребуется никак не горсточка.

— Какие таймени? — усмехнулся водяной. — Здесь разве ж оне водятся? Здесь, шоб вы, городские, знали, крупной рыбе-то и деваться некуда. А вот подале, так там есть река… там не только таймень, там касатка поместится… ежели захочет конечно же.

Мы переглянулись с вампиром. Больших рек в Лыкоморье было как минимум три, и каждая из них текла сквозь леса. Нет, как ни жаль, но это не может стать даже приблизительным ориентиром.

— Ну… — наконец родил Хельги, — может, мы… пойдем?

— Хвост каралькой гну! — передразнил его водяник. — Рыбу-то хоть возьми… эх ты, оголодалый!

— Откуда? — Вампир, не только оголодалый, но и ошалелый, зачем-то начал оглядываться, наверное, ожидая, что обещанная рыба вырастет из земли, аки тальниковый куст. Вышло же, разумеется, иначе: вода резко и далеко плеснула на берег, окатив меня выше сапог, а когда волна схлынула, на песке остались биться две рыбины — и в самом деле, вполне достойных габаритов. Хельги, выйдя из ступора, метнулся за лопухами; к тому моменту, когда он вернулся, до рыбин уже дошло, что родного озера им не видать как собственных отсутствующих ушей. Наш будущий ужин обреченно замер на песке, но когда вампир наклонился, чтобы завернуть его в лопушиный лист, неожиданно извернулся и хлестнул адепта хвостом по носу.

— Мрыс дерр гаст! — невольно вырвалось у Хельги, а водяник мелко захихикал.

— Ладно, человеки, — отсмеявшись, сказал он. — Идите отседова подобру-поздорову. Но учтите, узнаю, что в озеро как-нибудь нагадили, — пенять станет разом не на кого! У меня, знаете ли, утопленников в хозяйстве мало, а они работники справные…

— Договорились, — кивнула я, выходя на сухое место.

Когда мы вернулись на поляну, нас встретил трещащий костер, хмурый Ривендейл и розовая от смущения Полин, то и дело бросавшая на герцога быстрые косые взгляды. Похоже, вампира взгляды уже достали, ибо нам он обрадовался как родным.

— Где вы так долго бродили? — томно спросила алхимичка, почесывая комариный укус. — И… и чего это Хельги такой… как пристукнутый?

— А фэйриведение учить надо было, — наставительно сказала я. — Мы там с водяным поболтали.

— С водяным? — Генри прищурил карие глаза. — О чем вы с ним могли разговаривать? У нас же совершенно разные ареалы!

— Ты ему это объясни, — вздохнула я. — Ладно, мрыс с ним… опытные охотники, рыбу как готовить будем? Ножа ведь у нас нет?

— Как это нет? — поднял бровь благородный Ривендейл.

Дальнейший процесс потек уже без моего участия. Я села на мох, укрытый плащом, подперла кулачком подбородок и стала смотреть, как вампиры готовят наш будущий обед. Известно же, бесконечно долго можно смотреть, как горит огонь, как течет вода, как гном-завхоз выдает тебе стипендию и как работает кто-нибудь другой, желательно — твой же товарищ.

Оголодавшие представители вампирской аристократии продемонстрировали себя с лучшей стороны. Рыба вмиг оказалась выпотрошена и обмазана глиной. Я с удовольствием посмотрела бы дальше, но тут до Хельги дошло, что он работает, а мы сидим.

— Яль, сходи за водой, — попросил он. — До озера сама дойдешь?

— Дойду, — пообещала я, подумав, что водяник едва ли успел соскучиться. — А воду мне в чем нести, в горсти?..

— Зачем — в горсти? — обиделась Полин. — В баночке!

Покопавшись в сумке, она вытащила на белый свет миниатюрную скляницу темно-зеленого стекла. Крошечное отверстие я легко могла заткнуть мизинцем. Но на донышке сосуда явственно темнела ковенская печать, и это означало, что при должном усердии внутрь можно налить хотя бы и все озеро. Только рыба в горлышко не пролезет, да и то как сказать.

Утешив себя этой мыслью, я отправилась обратно к озеру. То ли все комары наелись в предыдущий мой визит, то ли запах рыбы среди них считался неаппетитным, но кровососов летало на удивление мало, а возле озера и вовсе не было ни одного.

Водяной лежал у берега, высунув локти на песок и положив на них голову. Услышав мои шаги, он любопытно покосился на меня, но никак не отреагировал, когда я стала набирать в бутылек воду. Я решила тоже не обращать на него особенного внимания.

Вода булькала, торопливо наполняя сосуд. Где-то через минуту я решила, что такого объема нам должно хватить, и вытащила скляницу наружу. Водяник по-прежнему на меня не смотрел, и я, заткнув отверстие пальцем, отошла от берега.

— Ох, рыжая… — задумчиво проговорил водяной мне в спину. — Кажись, знаю я, в чем тут загвоздка…

Я медленно обернулась, чувствуя, как между лопатками рождается холодок. Хотя… он фэйри, разумеется, он вполне может это знать…

— Интересная жизнь теперича пошла… — Водяник вдруг ухмыльнулся и показал мне большой палец. — Да ладно, не боись, своих не выдам! Что этот твой… вампир?

— Ага.

— Оно и видно… слушай-ка сюда! — Фэйри вдруг посерьезнел и поманил меня зеленоватым перепончатым пальцем. Я подошла, даже не подумав испугаться. — Место вы неплохое выбрали, это верно… переночуете славно, даже не заметите. А вот поутру собирайте манатки, двигайте сюда и плывите-ка, покамест солнышко к полудню не подошло! Ясненько? Я вам лодку дам, мои подсобят, к вечеру и доплывете.

— А насчет утопленников… — начала я, но он перебил, досадливо поморщившись:

— Да ладно, леший с вами! Будто мне своих недостает. Трое, а бегают так, будто все десятеро! Иди давай, рыжая, тебя там твои уже заждались. Только не забудь, что сказал.

Фэйри умеют лгать, пронеслось у меня в голове. Но не все и не всегда… водяные, лешие и домовые духи обычно используют игру слов. Напрямую лгать им не дано, они же ведь не сиды…

Хвала богам, что хоть сидов здесь не водится!

Но все же стоило проверить, что именно он мне пообещал, и я осторожно спросила:

— Куда доплывем? И при чем здесь полдень?

— Совсем неграмотная? — строго спросил водяник. — Про полдень объяснять?

— Но мы один полдень уже встретили…

— А раз на раз не приходится, — отрубил он. — Места здесь хорошие, сама видишь. Но дикие. Ты судьбу-то почем зря не искушай, сказано — плыви, значит, плыви! Чай, своей-то плохого не посоветую…

— Ладно, — медленно сказала я. — Договорились.

На поляне к моему возвращению было уже все готово. Рыба, превращенная в один сплошной глиняный ком, запекалась на углях, вампиры с чувством выполненного долга валялись на мху. Полин сосредоточенно копалась у себя в сумке, выставляя на землю множество мелких предметов самых разнообразных назначений.

— Где-то здесь был складной котелок… — шепотом бормотала она.

Я не стала дивиться чудесам техники, а вместо этого прошла к своей суме. Расстегнув ее, я порадовалась собственной предусмотрительности и достала наружу тетрадь по телепатии, чернильницу и перо.

— Яльга? — удивленно начал Ривендейл, но я перебила:

— Рыбу потрошили?

— Потрошили, — чуть удивленно откликнулся он.

— Внутренности где?

— Вон. — Еще более удивленный, вампир указал на валяющийся лист лопуха. По нему и впрямь было размазано нечто неаппетитное. Спасибо, хоть не выбросили!

Хмыкнув, я подобрала лист и, взяв в другую руку чернильницу, перо и тетрадь, в третий раз направилась прочь с поляны.

— Яльга, ты куда? — крикнул мне вслед Хельги.

— Скоро вернусь, — не оборачиваясь, ответила я.

Дорога к озеру показалась мне роднее, чем дорога к библиотеке. Добравшись туда за пять минут и застав водяного в той же позе, я скоренько вытряхнула рыбьи потроха в воду и заслужила одобрительный взгляд.

— Ишь ты, не совсем дикая… — пробормотал водяник.

По-моему, он уже сказал все, что хотел. Но у меня как раз имелось множество вопросов, и я подошла поближе, на ходу открывая тетрадь на последней странице. Там не было телепатии, а была мешанина из трех разных предметов, на которые я в разное время забывала профильные тетради.

— Чего надо? — с некоторой опаской осведомился водяной, когда я села на песок, скрестив ноги, и поставила перед собой закрученную чернильницу.

— Можно пару вопросов? — вежливо спросила я, пробуя остроту пера.

— А зачем?

— Ну-у… — Формулировка «на благо науки» едва ли удовлетворила бы фэйри, но мне на язык вовремя прыгнул правильный ответ: — А вот просто так!

— Просто так? — хмыкнул водяник, как и все фэйри находящийся в весьма странных отношениях с логикой. — Ну… ладно, пусть его. Спрашивай.

Я на секунду прикрыла глаза, и перед ними ясно встала таблица «Опросник практикующего фэйриведа».

— Во-первых. Как давно вы обитаете на этом озере?

Через полчаса, когда наша беседа начала принимать довольно свободный характер (мне даже рассказали несколько баек и пожаловались на водяника из соседней реки, который, мухлюя в карты, отыграл у моего знакомца двадцать восемь сазанов), кусты, окаймлявшие берег, затрещали, и из них вывалился герцог Ривендейл. Выглядел он категорически не по-герцогски: Генри был растрепанным, исцарапанным и очень, очень злым. Впрочем, он и в гневе остался аристократом. Смерив меня тяжелым взглядом, подозрительно напомнившим Ричарда Ривендейла, вампир вежливо поздоровался с водяным, развернулся к лесу и, сложив ладони в рупор, крикнул:

— Хельги, все в порядке! Возвращайся на стоянку!

— Угу… — глухо донеслось из леса.

Генри удовлетворенно кивнул, развернулся ко мне и сказал ледяным рихтеровским тоном:

— Если госпожа Ясица соблаговолит прервать свои высокочтимые научные занятия, она, быть может, вернется к лагерю и успокоит свою подругу. Видите ли, мы в силу множества обстоятельств никак не можем этого сделать. Смею ли я надеяться, что увижу оную Яльгу в лагере до темноты?

Водяник открыто ухмыльнулся, демонстрируя пример мужской солидарности. Я прищурилась, захлопнула тетрадку и встала на ноги. Ривендейл еще немного помаячил на берегу, а после развернулся и скрылся в лесу. Спина у него была восхитительно прямая.

Разумеется, успокаивать Полин не пришлось — она, в отличие от вампиров, ни на секунду не подумала, что со мной может случиться что-то нехорошее. Сидя у костра, алхимичка заканчивала ревизию сумки, а на мое появление отреагировала быстрым взглядом и коротким: «А-а, Яльга… что-то долгонько тебя не было». Зато искусанный и исцарапанный Хельги сразу же приступил к разбору полетов.

— Самая умная, да? — шипел он, пролистывая отобранную у меня тетрадь. — Фэйриведение любишь, да? И боевую магию? У-у, Яльга, сколько раз тебя из колыбельки на камни роняли?! Головой-то вниз?

— Щас тебя уроню, — хмуро пообещала я.

Благородный Ривендейл хранил оскорбленное молчание. Длинная царапина на его щеке — очевидно, хлестнуло колючей веткой — смотрелась этаким боевым шрамом.

Выяснение отношений прервала Полин — то ли ей надоело, что все внимание восхитительно мужественных вампиров достается не ей, то ли алхимичка просто была голоднее прочих. Засунув в сумку последний флакончик, Полин подняла на нас глаза, застенчиво взмахнула ресницами и осведомилась:

— Мальчики, а рыба еще не готова?

«Мальчик» Хельги, заткнувшись, полез проверять.

— О, — удовлетворенно сказал он, разломив глину. — Готова. Жалко, соли нет.

Полин нахмурилась и полезла в сумку.

Двух рыбин, пускай даже и больших, определенно оказалось маловато — они ушли влет, никто даже и не подумал, что мы будем есть наутро. Ладно… будет день, и будет пища. Вдобавок в котелке (складном, из сумки Полин, специально для приготовления зелий в экстремальной обстановке) плескался чай. Я щурилась на огонь, обхватив колени руками, Полин вытянулась на своем куске плаща, подперев голову локтем. В глазах ее плясали отсветы костра. Ривендейл все еще изображал аллегорию благородного негодования и потому красноречиво молчал, тоже рассматривая огонь.

— Как тут все-таки хорошо! — нарушила молчание Полин, с умиленным видом рассматривая окрестности. — Травка зелененькая, березки беленькие, небо голубенькое! И птички поют…

С березы, подтверждая ее слова, хрипло раскаркалась ворона.

— Солнце садится, — выдал Хельги в порядке поддержания беседы.

Полин довольно зажмурилась, подставляя лицо свету.

— Да-а… — согласилась она. — Яльга?

— Ага, — поддержала я светский разговор. Лес и впрямь окутывало золотое сияние, характерное для летнего заката. Скоро лягут сумерки, придется начертить вокруг кострища круг…

— Садится? — Генри как ужаленный вскинул голову. — Мрыс дерр гаст, да сейчас же едва за полдень! Мы оказались здесь в восемь утра, часа четыре искали стоянку…

Вампир был прав, мигом поняла я. Для вечера определенно было рано, но солнце, на которое я мигом вскинула глаза, уже коснулось краешком горизонта. Запад наливался розовым и золотым, как и полагается перед закатом.

Хельги прищурился и оглянулся на лес.

— То есть, получается, полдня исчезли в никуда? — заинтересованно уточнила Полин.

Ответить нам не дали.

— В никуда ничего не исчезает, — прошуршал ветер. Или прошелестела трава? — В никуда исчезнет лишь ничто, а ему здесь не место…

— Кто здесь? — Ривендейл вскочил на ноги и выхватил шпагу. — Человек ты, эльф или вампир…

— Генри, сядь! — Я дернула вампира за штанину. Это у них национальное, что ли? Едва что непонятное увидели, сразу же хватаются за оружие! — Здесь не драться нужно, а договариваться…

Едва я успела договорить, как из лесу подуло ветром, и пламя костра прижалось к земле. В следующий момент на поляну с лаем выбежали две собаки. Кажется, охотничьи, вроде сеттеров — белые с черную крапинку, с черными болтающимися ушами. Полин ахнула, Ривендейл забросил шпагу в ножны, а я прищурилась на лес, ожидая выхода охотника. Нет, какой здесь лес интересный, а! Прям полный набор практики по фэйриведению…

А может, сообразила я, это практикум и есть? За год мы фэйри изучали только теоретически, а сейчас, стало быть, поглядим на них в действительности…

— В глаза ему не смотрите! — успела предупредить я, прежде чем из-за кустов появился лесовик.

Выглядел он так, как лешему и полагается, — этакий дед крестьянского происхождения, с хитрой морщинистой физиономией и неожиданно яркими зелеными глазами. Как у эльфа, право слово… вовремя вспомнив, о чем только что предупредила народ, я отвела взгляд в сторону. Лешим в глаза лучше не смотреть, они на это дело злятся…

Кафтан у него был, как я мигом отметила, запахнут слева направо. Ну а лапти — они лапти и есть, что мои старые сапоги — безо всякой дифференциации на правый и левый.

Один из псов подбежал к Ривендейлу, призывно размахивая тонким длинным хвостом, другой любопытно покружил у моих ног. Я рискнула и протянула руку на предмет знакомства; пес внимательно обнюхал кончики пальцев, потом коротко гавкнул и отбежал к хозяину. Значит, познакомились.

— Хельги, отдай тетрадку! — прошипела я, быстро освобождая немного места на плаще. Вампир послушался, и я гостеприимно улыбнулась лешаку: — Чай будем?

— А наливай, красавица! — залихватски махнул он рукой. — Ых, как везет-то сегодня! Вышел на охоту, думал — медведя встречу, а тут такие девицы славные! Вы из какого села-то будете? В нашем таких красавиц я и не упомню…

— Нет, про село не надо, — проникновенно попросила я, пока Полин, произведенная в красавицы, споро наливала обещанный чай. — Про охоту тоже. Лучше вы мне скажите, давно в этом лесу проживаете?

— Да кто ж считал-то, внучка? — поразился лесовик, не спеша выходить из образа дедка-охотника. — Мы люди простые, счету не обученные… а вы, стало быть, из Груздовки? Или, поди, из Малых Березиц? Слышь, Дружок, — он потрепал пса по ушам, — проводить их надоть, чтоб не заблудились…

— Дедушка, — сказала я еще проникновеннее, — мы не из Груздовки. И даже не из Березиц, ни из Больших, ни из Матых. Мы из Межинградской Академии Магических Искусств, и фэйриведению нас там тоже учили. Вот вы лучше скажите: правда, что лешие друг с другом на белок играют?

Лесовик оказался крепок и даже не поперхнулся чаем.

— Вестимо так, — солидно согласился он и отставил кружку. Глаза его горели из-под мохнатых бровей зеленым светом, как две гнилушки. — А не боязно ли, внучка, лешего о таких делах выспрашивать? Не боишься, что осерчаю?

— Сахару хотите? — пискнула Полин, которая тоже на фэйриведении не мух ловила. — А то у меня в сумочке есть…

Леший смерил ее строгим взглядом, потом его лицо смягчилось.

— Ну давай, — разрешил он, протягивая заскорузлую ладонь.

Полин робко выложила на нее прямоугольный брусочек коричневого сахара. Лесовик любопытно повертел его в руках — очевидно, раньше он встречался только с обыкновенным, — но потом решительно сунул даденное в рот.

— Значица, так, — серьезно сказал он, дожевав сахар. — Вы у нас кто? Маги. Это плохо, стало быть, прижимаем палец на левой руке. Окромя того, вы городские, — значит, еще один палец. С водяным договорились — третий палец… — Он продемонстрировал нам правую руку с указанным количеством прижатых пальцев. — Вреда от вас аж на три пальца. Теперича посчитаем пользу. Раз палец — в лесу себя вести умеете, не шумите почем зря. Два палец — костер не абы как развели, а как положено, вон дернину сняли. Три палец — потроха рыбьи не выкинули, а в озеро вернули, пускай этот поганец сам теперь с ними разбирается. Четыре палец — обхождение знаете, чай предлагаете и сахаром кормите.

Леший задумался, но все же закончил так:

— Пять палец — сахар у вас вкусный. Выходит, пользы от вас инда на кулак. Ну и чего мне с вами делать?

— Как — чего? — буркнул Хельги. — Это самое… разрешить нам здесь оставаться, ага!

Похоже, отстраненно подумала я, свое «удовлетворительно» вампир все-таки заработал. Про леших он кое-что знал.

— Разрешить? — Леший задумчиво нахмурил брови. — А, так и быть! Дозволяю. Но ты вот чего учти, друг зубастый, — хоть одна белка мне чего про вас скажет, хоть один кустик мне на вас пожалуется…

— Сорокам-то, надеюсь, веры нет? — спокойно уточнил Ривендейл.

Леший захихикал, оценив шутку.

— Да кто ж им поверит, сплетницам! — С ближайшей березы тут же полетел обиженный сорочий треск, и лесовик, привстав, погрозил туда костистым кулаком. — Ишь раскричались белобоки… Ты, внучка, чего на меня так смотришь? Как медведь на малину…

— Дедушка лесной… — Я призвала все свое обаяние, представив, какой волшебный балл мне поставит по итогам практикума фэйривед. — А можно я вам несколько вопросов задам? Уж больно любопытно, как жизнь лесная устроена! Сказок-то про вас много, а вот правду бы узнать… Она, поди, краше всякой сказки будет!

Хельги толкнул меня локтем в бок, но было уже поздно.

— Ну… ладно, спрашивай, — согласился польщенный леший.

— Что насчет белок? — Я занесла над бумагой перо, благодаря разом всех богов, которые надоумили меня еще у озера заправить его чернилами. Стал бы лешак терпеть здесь чары! — Играете вы на них или просто бабы судачат?

— Играем, — леший степенно покивал, — есть такое дело. Иногда на зайцев, реже на оленей… Я вот, к примеру, давеча сорок три зайца у соседа отыграл. Справные такие, пушистенькие, прям один к одному! Ну и белку еще взял, одну, зато рыжую.

— Здорово! — восхитилась я, конспектируя ответ. — А верно ли, что зимой лесные спят, только Карачун по тропинкам бродит?

Полин за спиной у лесовика возвела очи горе.