"Чисто случайно" - читать интересную книгу автора (Камерон Джереми)

Глава пятнадцатая

В воскресенье в одиннадцать утра телефон.

Норин только ушла домой. Я сидел и улыбался, как идиот, ни черта не делал, просто сидел там и лыбился. Выжат был, как лимон. Я почти что потерял счет, сколько раз мы это сделали (четыре). Потом Норин пошла в душ, прихорошилась, накрасила глазки и пошла домой прямо как королева. И откуда у неё только силы берутся, непонятно, должно быть, какая-то специальная подготовка.

А потом зазвонил телефон — крошка Бриджит из газеты. Я и сам хотел с ней поговорить, но немного странно, что позвонила она в воскресенье с утра. Странно, что вообще дал ей свой номер, ну да черт с ним.

— Ники, — говорит, — мне надо с тобой поговорить.

— Давай позавтракаем у «Джимми», идет?

— Отлично. Во сколько?

— Я должен приготовить ланч для одной старушки. Через полчаса. Заедешь за мной?

— Конечно.

Через минуту перезванивает.

— Я не знаю, где ты живешь, — говорит.

Сказал ей, потом под душ, а через пару минут она за мной заехала. На старенькой «сивке-двойке», прости господи; слава богу, никого из моих корешей в этот час на улице не встретишь, иначе моему авторитету, считай, кранты. Попилили к «Джимми».

Как доехали, и она не раскололась, это отдельная тема. Вошли, сели, заказали чаю и пожевать, и тут она говорит: «Ники, я должна тебе сказать!»

— Знаю.

— Знаешь? Ты знаешь, что я тебе скажу?

— Нет. Знаю, что должна.

— А. Тогда слушай. Я просмотрела номера нашей «Гардиан» за последние несколько дней.

— Похороны да именины?

— Я посмотрела, какие материалы редакция решила придержать, какие темы не были освещены полностью, потому, возможно, что некие влиятельные силы были не заинтересованы в том, чтобы люди узнали подробности. Типа, к примеру, известного тебе налета на почту, или убийства сержанта Гранта, или обстрела машины твоего приятеля Джимми.

— Отличная мысль, Бриджит. Молодец, — говорю. Я от усталости едва языком ворочал; впереди был долгий день; поговорить с ней я и сам хотел, но дополнительная нагрузка на уши была мне ни к чему. — И что ты там нашла, Бриджит? — интересуюсь типа вежливо.

— К сожалению, в этом смысле совсем ничего.

— А.

Облом, конечно, но ее отчего-то все еще прямо распирало. И чего это она резину тянет? Этой Бриджит никак не больше девятнадцати, только выглядит она на тринадцать.

— Но ты представляешь? — говорит.

— Не-а.

— Я установила, что в последние два-три года некоторых людей — ты понимаешь, что я имею в виду, — видели вместе чаще, чем можно предположить.

Так, это уже что-то.

— Дальше, — говорю.

— На приемах, на сессиях Совета, на свадьбах, на похоронах, на собачьих бегах, на открытии новых зданий, на запуске программ занятости, на презентации новых моделей автомобилей, на заседаниях комиссий по охране общественного порядка, на годичных собраниях жилищно-строительных ассоциаций — всего не перечислишь.

Да нет — перечислила.

— Дальше, — говорю.

— Да, разумеется, в любом городе какие-то люди знакомы с другими людьми и вместе бывают на одних и тех же мероприятиях. Но в данном случае определенный набор имен фигурирует чересчур часто, неестественно часто. Не все и всегда точно в том же составе, но некоторые — всегда или почти всегда.

Она так распалилась, что перегнулась через столик, и так само собой получилось, что я глянул в её майку — увидал титечки до половины. Да ну их, сначала дело.

— И один из них, — тут она повертела головой, чтоб убедиться, что никто не подслушивает, — один из них наш редактор Тиар Магиннес.

— Тиар? Что за имя такое — Тиар?

Не слыхал о таком.

— Да нет, Ти-Ар — это типа инициалы. Он сам так себя называет. Первое имя — Томас, а второго не знает никто, но мы зовем его Распутин. Он абсолютно везде сует свой нос, хочет быть верховной властью в округе, отчасти потому мы и зовем его за глаза Распутин. Ему около тридцати, а выглядит на двадцать; уверен, что когда ему будет сорок, он будет редактором «Дейли мейл». В газете влезает в каждую запятую. И я заметила, что он всегда рядом с теми людьми, о которых мы говорили, а его фото с одним из них, или с несколькими, в нашей газете чуть не каждую неделю!

— Хм, — говорю. Может, тут и правда что-то есть. Тому, кто нечист на руку, контроль над прессой нужен как воздух.

— Может, в этом есть какой то смысл, Бриджит, — говорю.

— Конечно, есть.

Принесли нам завтрак. Завтрак — это мне, а ей хлебец диетический и джема кляксу. Хрен знает, откуда вдруг диетический у «Джимми». Мы жевали каждый свое и думали.

— Бриджит, детка, — говорю я ей, — представляешь, как будет счастлив ваш Тиар, когда узнает, что ты его расследуешь?

— Хм, — отвечает, — так, значит, ты хочешь сказать, что он, возможно, будет не очень доволен, правильно я понимаю? Что ж, тут ты, вероятно, не далек от истины, Ники.

— Возможно, и не далек. Так что будь осторожна, подруга. Может статься, твой редактор будет не очень доволен. Мало того, он может огорчиться. А если огорчится, может и рассердиться. Осерчать может, и еще как осерчать.

— Ты считаешь, меня могут уволить?

У меня чуть чай из носа не брызнул.

— Ну да, только я не бабки твои с дедками имел в виду, — говорю, — я развивал мысль в том плане, что тебе могут грозить куда более грустные последствия.

— Понимаю. Дело может обернуться плохо.

Дальше ковырять эту тему не было смысла. Я быстро доедал порцию, а она грызла свой сухарик. И толстела, толстела прямо на глазах.

— Только будь осторожна, когда станешь составлять список.

— Список?

— Ну да, типа список. Ты сама слышала — мы считаем, что в округе плетется заговор. Ты решила разобраться, нащупать какие-то звенья. Поэтому надо составить типа список — имена, даты, события и прочее, собрать доказательства, верно?

— Ну, верно, я начала что-то вроде этого прямо в редакции, вероятно, надо бы держать эти записи в более надежном месте, как ты считаешь?

— Молодец, девочка, правильно мыслишь.

Оставалась одна маленькая проблема, которую я хотел с ней провентилировать.

— Знаешь, Бриджит, — говорю, — я хотел еще кое о чем тебя попросить относительно списков, которые ты составляешь.

— Да, я слушаю, Ники.

— Когда будешь составлять списки, туда попадут конкретные люди, которыми потом заинтересуется полиция, понимаешь? И это могут быть люди, которые в прошлом, так скажем, совершали разные проступки, ты понимаешь?

— Ну да, в этом, собственно, и смысл, разве нет?

— Вот именно, да… да, конечно. Только, видишь ли, подруга, когда поднимется вся эта буча, мы тебя очень просим… чтобы ты, это самое, полегче — с одним-двумя мелкими нарушителями, которые в этом деле типа сбоку припека, ты понимаешь, что я имею в виду?

— И кто эти люди?

— Да, к примеру, кореши мои — Джимми, Дин, может, еще кто. Ты должна понимать: есть вещи, которые большие люди не хотят, чтобы маленькие люди делали, да и вещи эти, прямо скажем, не совсем, строго говоря, законные, так?

— Ты хочешь сказать, это преступления? Ведь это вполне очевидно, Ники, не так ли?

— Ну… можно и так сказать, если тебе так больше нравится, ну да, преступления, типа того, — я хихикнул, — ну там всякое такое, за что тащат чувака в суд, а он, может, и не виноват вовсе, понимаешь, о чем я?

— Да, Ники, кажется, понимаю. Иными словами, ты хочешь, чтобы я отфильтровала информацию о преступлениях твоих приятелей на том основании, что некий преступный синдикат захватил их делянки и лишил средств к существованию, а преступления, которые они совершали, стал совершать сам, и об этом читателям сообщить можно, верно я тебя поняла?

Тут я почувствовал себя как на допросе в ДУРе.

— Ну… да, — говорю ей.

Хихикнула.

— Ладно, посмотрим, что можно сделать, Ники, — и лапкой своей меня по руке похлопала, — посмотрим, что можно сделать. Теперь насчет этого самого списка…

Все вышло не совсем так, как я планировал, но в конце концов мы занялись этим самым ее списком. У нее были повсюду связи, так что когда это дело закрутится, нам будет намного легче. К тому же черновичок у нее уже был, и она мне его показала.

— Во блин, спасибо, подруга, — говорю, — есть результат, есть. Ты спрячь-ка это понадежнее, а сама больше никуда не лезь, будь осторожна, слышишь? Ты слышишь меня?

— Я слышу тебя Ники.

Перед тем, как поехать на Ямайку, я поставил на телефон автоответчик. На мобильник ставить не стал — дорого — только в квартире. А когда вернулся, мы договорились, что будем держать связь, и что высовываться я пока не буду. В общем, когда в воскресенье вечером я пришел от миссис Шиллингфорд, меня ждало недовольное сообщение от Полетты.

— Ники, я перезвоню в восемь. Будь дома. — Рехнуться можно. Терпеть не могу, когда мне бабы указывают. — И не вздумай оставлять сообщение. Жди.

В восемь звонок. Беру трубку, говорю:

— Это сообщение для Полетты. Я сейчас на сеансе массажа с Наоми Кэмпбелл, не могли бы вы позвонить позднее?

— Кончай придуриваться, Ники. Ты дома?

— Ну конечно, я дома. Я же с тобой говорю. Или нет?

— Подождешь пятнадцать минут? Мы с Элвисом сейчас к тебе придем.

Положил трубку. Снова звонок. Рамиз.

— Ники, ты дома? Я к тебе через пятнадцать минут заеду, ладно?

Я даже слова не успел сказать, так что он говорил все равно что с автоответчиком. Правда, он так и так собрался приехать, может, решил, что меня нет, и можно весь вечер пьянствовать на пару с автоответчиком.

Потом в дверь постучали, и вошел Джордж. Взбирается по лестнице и ноет:

— Ники, это все против правил. Понятия не имею, как я в это влез, даже не припомню, чтоб я на это соглашался. На что я трачу свое свободное время? Общаюсь с ворами и мошенниками. А чем я занимаюсь в течение рабочего дня? Вместо того, чтоб брать, кого следует, за шиворот, веду слежку за офицером из службы пробации! И как я до такого докатился?

— Джордж, — говорю ему, хочешь рому? А может, травки?

— А моя жена теряется в догадках, куда это я ухожу после вечернего чая. Я ведь взял за правило с бумажками по утрам заканчивать, чтобы вечером с этим мусором не возиться, и можно было идти домой чай пить.

— Она что, думает, у тебя появилась подружка или как?

— Уж не знаю, что она думает. В общем, Ники, я бы выпил чаю, и прошу тебя, воздержись от наркотиков, пока я не уйду.

— Не хочешь, значит, веселенького табачку понюхать?

— Нет, ты знаешь, обойдусь без того, чтоб без ума веселиться. Староват я для этого.

Тут в дверь постучали.

— Кого еще черт несет? — говорит.

Чтобы к Джорджу в гости прийти, надо было за год вперед договариваться.

— Либо Рамиза, либо Полетту, оба собирались с новостями прийти.

— Свят-свят, еще мошенники. Это я не про Полетту, конечно, она славная, слышал, бегает сейчас за Англию.

— И зарабатывает кучу бабок, Джордж.

Открыл дверь, и там они были, все трое — Полетта, Элвис и Рамиз.

— Так-так, — говорю им, — Джордж только что сказал, что не хочет видеть этих мошенников — Полетту, Элвиса и Рамиза, а вы уже тут как тут.

— Ничего подобного! — кричит Джордж. — Про Полету я не говорил. Я, наоборот, сказал, что она славная. Да и Элвис, насколько мне известно, чист, как стеклышко.

— Значит, остаешься ты, Рамиз, — говорю.

Хмыкнул. Скажи ему кто-нибудь, что он чист, как стеклышко, он бы не на шутку обиделся.

— Здравствуйте, мистер Маршалл, — говорит Полетта.

— Как оно, Джордж? — говорит Элвис.

— И еще он сказал, чтобы я не доставал кайф, пока он не уйдет, — говорю. Так что опиум колоть потом будем, а пока давайте-ка, ребятки, чайку. Да, и совсем забыл про ром, который я с Ямайки привез, только осторожнее, а то он вам так понравится, что вы бросите опиум и будете ромом колоться.

И я поставил чайник. До сих пор страсть как гордился своей квартирой и своим чайником. Кружек у меня, правда, было всего четыре, так что сам я пил из стакана. Принес все в гостиную, расселись.

— Спасибо, Ники, — говорит Джордж.

— Очень вкусный чай, — говорит Полетта.

— А где ром? — это Элвис. — Эй, да мой старик пьет точно такой же — «Рэй энд Невью».

— Ну, что у вас новенького? — спрашиваю.

Тут они как все разом затараторили, друг друга перебивают. Никаких тебе «извините» или «после вас» или «заткни пасть», если уж на то пошло. Орут, неразбериха полнейшая. Год назад Рамиз бы на куски изрезал любого, кто взялся бы его перекричать. Должно, подобрел.

— А ну заткните пасть! — говорю им.

Заткнули.

— Ну, что новенького? — снова спрашиваю. — Можно по порядку, ребятки? Кто где был, кого видел, с кем встречался — коротко. Давай, Полетта, составь списочек, у девчонок почерк лучше.

— Это оттого, что они умнее, Ники. Смотри-ка, как доходит до дела, сразу «девчонки то», «девчонки се», ты заметил?

— Ни хрена я не заметил, и знать ничего не хочу, и замечать и слышать, кончай балабонить, садись и пиши, ладно?

Смеется. Мы с ней всегда были хорошими приятелями — я и Полетта, вот только она всегда была выше ростом и быстрее бегала. В общем, она взяла фломастер и большой лист бумаги — все это, между прочим, принесла с собой, будто предчувствовала — и стала писать список:

1. Армитедж.

2. Казинс.

3. Хиггс.

Потом:

1. Рамиз и K°.

2. Я и Элвис.

3. Мистер Джордж.

— С кого начнем? С тебя, Полетта? — спросил Джордж.

Дописала и говорит:

— Ну давай, Рамиз. Рассказывай, что там у тебя.

Начали с Рамиза.

— Короче, — говорит. Помолчал немного, набрал в грудь воздуху, глаза прикрыл, будто вспоминает, — и единым духом выдал.

— Короче. Со вторника, с восьми утра сидели возле чингфордского ДУРа. Во вторник ничего. Пришел-ушел. Если кому интересно пощупать его женку, живет он на Рейвенскорт-роуд, дом 24. В Чешанте. Мы за ним следили.

— Э… хм… — говорит Джордж, не очень-то ему ловко все это слушать.

Да только Рамиз даже бровью не повел.

— Короче, в среду утром мы сразу туда к нему поехали. Вообще-то мы всю ночь в клубе зависали, так что на месте уже в шесть утра были. Поехали за ним, вроде как в погоню. И знаете, куда он поперся? Мало того, что к Мики Казинсу в контору. Он поперся туда в семь утра, и там они с ним болтали, а мы их, как миленьких, отсняли на камеру. Потом поехал на работу, а вечером — нет, чтобы домой, — отправился в «Альфред Хичкок» и там выпивал с двумя мужиками, их мы тоже отсняли на камеру. Один — продавец в универмаге «Сейнсбери», другой работает в Совете. Проверено.

— Ух ты, — говорим мы.

Потом в четверг — вы только подумайте — он поперся на собачьи бега! Приехал на стадион, и знаете, что было потом?

— Скажи нам, — говорит Элвис.

— Он и еще пятнадцать человек засели в банкетном зале «Эскот-Сюит», и двое из этих пятнадцати были Мики Казинс с этой самой Аннабель Хиггс, а еще двое — те, кого мы видели в «Хичкоке», а еще одна — сама баба-мэр, вот кто! И мы всех их засняли на камеру!

— Ух ты, Рамиз, ну ты даешь, старик!

Улыбается — рот до ушей. Или, точнее, не до ушей, а сколько шрамы позволяют. Видно: доволен донельзя. Сидит, ром прихлебывает.

— Ну, Джордж, теперь ты, — говорим ему.

— Должен сказать, все это абсолютно против правил, — говорит он.

Мы прыснули.

— Ну ладно, я, наверное, об этом уже говорил. Очень странно, но, похоже, я должен прийти к тому же выводу. А может, не странно, если учесть все, что мы знаем.

— У этой дамы было много различных деловых встреч, затрудняюсь сказать, что было их предметом. В основном, она ездила в ратушу. Но что я могу со своей стороны сказать, — тут он заглянул в свою книжечку, как, бывало, в суде, когда просил слова, — это что в течение истекших четырех дней она имела встречи с председателем жилстройкомиссии, руководителем социальных служб и с мэром Мэри Лентон.

— С мэром?

— Кроме того, у нее был обед с председателем Совета Парвиз-Ханом, затем греческий ужин с владельцем крупной кровельной фирмы Элфи Берманом и еще с одним, редактором из газеты. А кроме того, в четверг она ездила на собачьи бега.

— Ну да!

— Да, и ужинала в «Эскот-Сюит». Там снаружи я видел, как Рамиз и Джавид щелкали своими дурацкими «полароидами», — хмыкнул он.

— Эй, да нас вообще было не видать, мы тише воды ниже травы сидели. Как это ты нас заметил?

Джордж фыркнул.

— Ты забыл, что я полицейский со спецподготовкой. — Мы все фыркнули. — А потом, кроме вас там других азиатов не было, может, еще и поэтому.

— Молодчина, Джордж, — говорю ему, — отличная работа.

Он был польщен.

Мы еще попили чай. Потом спрашиваю Полетту с Элвисом:

— А у вас-то какие новости? Как там Мики Казинс? Надеюсь, Полетта, слежка не навредила тренировкам?

— Да нет. Правда, Элвис — просто герой, иногда ему приходилось работать в одиночку. Верно, Элвис?

Элвис пригладил вихры и ухмыльнулся.

— Вот-вот. Я, конечно, герой, только вот Полета наотрез отказалась со мной в клуб идти. Никогда со мной такого не случалось. Войди в мое положение, Ники, такая красивая, фигуристая девушка, и всю неделю торчишь с ней в машине, смотришь на ее мускулы, а она не хочет с тобой заклубиться разок, ну куда это годится?

— Да уж, Элвис, тяжко тебе пришлось, ты и впрямь герой. Неужто тебе, Полетта, жалко его не стало? Вроде и парень такой видный.

— Эй, — встрял Джордж, — ну-ка погодите. Мы тут вроде собирались план придумать, нет? Что там с Мики Казинсом?

— Да, я уж и забыл, — отозвался Элвис. — В общем, что мы видели. Во-первых, самого Мики, когда к нему в семь утра приезжал Армитедж. Ну, и конечно, Рамиза с Афтабом и Афзалом, сняли их на пленку. После покажу, Рамиз, классные фотки получились.

— Вот дерьмо! — кричит Рамиз.

Мы прямо отпали.

— Потом приезжал тот редактор с каким-то мужиком, на тачке, как мы выяснили, от футбольного клуба «Ориент». В среду вечером поехали за ним по Комершиал-роуд, на восток. Ехали в моей тачке.

— Супер-навороченный «БМВ», — вставила Полетта, — трехцветный «бумер» c розовой полоской на боку. Трудящиеся на таких не ездят. Гангстерская классика, типично бандюганская тачка. Этот Мики встречался с приятелями в шикарном китайском ресторане. Мы туда не заходили, снаружи смотрели.

— Я бы зашел, — говорит Элвис, — мне-то что, только вот Полетта струхнула.

— Элвис так пересрал, что на него смотреть было жалко, дрожал, как осиновый лист, — говорит Полетта. — В общем, мы остались снаружи.

— Похоже, Мики время от времени не прочь вспомнить прошлое, — сказал Джордж. — Сам-то он в прошлом нездешний, с востока. Может, встречался с какими-нибудь своими приятелями. В этих ресторанах многие назначают свидания.

— Ты думаешь, он часто так делает? Может, он себе там работников нанимает? Чтобы у нас в округе хозяйничать?

— Скорее всего так. Попросим Ти-Ти, он сумеет выяснить. Что касается меня, я бы не взялся выспрашивать китайцев об их лучших клиентах, а вот опер из ДУРа может себе такое позволить. В общем, это мы выясним.

— Теперь вот что, — продолжал Элвис, — в четверг вечером Мики поехал на собачьи бега.

— Ну да!

— Ну да, туда же, куда и остальные. И мы снова засняли Рамиза на пленку.

— Вот дерьмо, — сказал Рамиз, а Джордж хрюкнул.

— Кстати, мистер Маршалл, — говорит Полетта, — мы и вас засняли. Очень миленько получилось. Может, ваша жена захочет такую фотку для семейного альбома.

— Нет!

Мы прямо уписались.

Выпили еще рома. Про чай и думать забыли.

— Ну так что мы имеем? — спрашиваю.

— Я тебе скажу, что мы имеем, — говорит Джордж. — Мы имеем, натурально, причину для обращения в полицию, что мы и сделаем прямо сейчас. Такой масштаб нам не осилить. Есть чем заняться у китайцев — я имею в виду полицию, и это будет нелегко. Есть чем заняться на собачьем стадионе. Тут больших проблем быть не должно, они рады сотрудничать. Надо установить, всегда ли они по четвергам встречаются. Это может стать хорошим началом. Но все это очень серьезно, мы говорим о продажности старшего офицера полиции, а, возможно, и в более высоких сферах. О господи. Короче говоря, мы должны передать это дело в руки закона, и как можно скорее. Позвоню Ти-Ти, и если его не застану отправлюсь прямо в Скотленд-Ярд. Господи, я даже не знаю, где он находится. Что касается нас, мы должны выйти из игры. Завтрашняя встреча в Виппс-Кроссе отменяется. Вы все прекрасно сделали, вы молодцы, вас можно только похвалить. Теперь же этим делом должна заняться полиция.

Золотые слова, Джордж.

— Золотые слова, — говорим ему.

Говорили, конечно, только чтоб с ним не спорить.

Сейчас он позвонит Ти-Ти на мобильник; на визитке он его тогда отрезал, только у Джорджа этот номер был. Хорошенький сюрприз будет Ти-Ти: в воскресенье вечером ему звонит на мобильник вся наша пьяная в дугу компания.

Джорджу, правда, не приходило в голову — да и не нужно было ему это знать, — что у меня была и парочка своих задумок. Смешно сказать, но я-таки не забыл про то, как меня чуть не пришили на Ямайке. Пусть себе легавые занимаются расследованиями, и даже не грех иной раз под крылышком у них отсидеться, только ведь есть еще лицо, репутация — о них тоже подумать надо. Хватит мне уже прятаться.

К тому же я знал, что многие мои кореша тоже не прочь перестать прятаться — наболело у ребят, пора посчитаться. Только надо чтоб перевес был на нашей стороне, по крайней мере, десятикратный, вот тогда и можно будет нам с ними поговорить.

К тому же я не мог забыть то, что они сделали с Норин.

И тут, словно чтобы окончательно уничтожить мои сомнения, случилось нечто неприятное. Оч-чень неприятное и ко всем нам неуважительное.

Мы сидели и попивали ром, разомлели и развеселились, а Джордж пытался дозвониться до Ти-Ти. Вдруг из ниоткуда возник страшный грохот и треск — прямо под окнами моей квартиры.

— О черт! — первым завопил Рамиз.

— О черт! — завопили все остальные.

Стекла затряслись и задребезжали, но выстояли. Что бы это ни было, это осталось снаружи. Соседям снизу повезло меньше, слышен был треск и звон стекла. Мы все попадали на пол — переждать, пока все успокоится, — но и тогда не стали подходить к окнам. Внизу слышались крики. Снаружи начали собираться люди. Мы осторожно спустились по лестнице и вышли за дверь. Ничего, кроме битого стекла — хотя его почти все унесло в квартиру нижнего этажа. И голубой дым.

Любой козел может сварганить самоделку. Берешь бутылку из-под молока, наполняешь бензином, вставляешь любую тряпку, поджигаешь и бросаешь. Ба-бах.

Вот только целить надо точно туда, куда хочешь попасть. Шуму много, а эффективность — всего ничего. Они целили в мое окно, а попали в стену, и бутылка отскочила, только волной выбило соседские окна. Соседи тоже не сидели, дожидаясь, пока им в окно запульнут бензиновую бомбу; им это не очень-то понравилось.

Тут и легавые начали прибывать.

— Черт меня побери, — говорю, а сам трясусь, как лист.

— Им нужен был кто-то из нас, а может, ты, Ники, или все мы вместе, — говорит Рамиз. Рамиз тоже бросал когда-то такую бутылку, но давно. Что до меня, мне всегда было жалко бутылки.

Поговорил с легавыми. Джордж говорит:

— Я сейчас еще раз попробую позвонить. Надо действовать быстро, но не пороть горячку. Только сначала я найду кого-нибудь, кто может на несколько дней организовать здесь круглосуточное наблюдение. Вряд ли, конечно, они вернутся, но осторожность не повредит. Ах ты господи, когда я доберусь до дому, жена меня убьет.

— Не боись, Джордж. Делай, что должен.

И я тоже буду делать, что должен; теперь уж точно. Я доберусь до этого Армитеджа, который и есть Голос. Но я узнал почерк, и начну с Мики Казинса.