"Антимир" - читать интересную книгу автора (Сергеев Сергей Викторович)

Глава 17

Вечером накануне дня со временем "Ч" Хрусталёв собирался лечь пораньше, но одно дело запланировать, а другое исполнить. Желания спать не было, и он сначала побродил в интернете, затем уже в постели досмотрел фильм и, лишь когда наступила полночь, выключил телевизор, уткнувшись лицом в подушку с мыслями, что встать-то нужно чуть раньше, чем обычно, и, возможно, следует завести будильник.

Однако проснулся без посторонней помощи в начале седьмого, и хотя ещё хотелось спать, глаза закрывались сами, а голова с трудом отрывалась от мягкого, он сделал усилие и всё-таки занял сидячее положение. Времени ещё было достаточно для целого часа отдыха, но иногда наши физические потребности не совпадают с духовными, и тогда берёт верх та сила, у которой больше энергии в данный момент. Последнюю неделю внутри него постоянно горел огонь беспокойства, что разрушало его жизненный комфорт, заставляло что-то делать и куда-то стремиться. Ему виделось, что единственной панацеей от дискомфорта может стать браслет, т. е. не сам браслет, а то, что он может дать, — трансцендентные перемещения. И его прозрения подкреплялись действительными фактами, ведь когда он думал о перемещениях, беспокойство исчезало.

Он поднялся с постели и полусонный проследовал в туалет, чтобы ещё несколько минут подремать сидя, и лишь потом уже окончательно начать утренний процесс реанимации физического тела: душ, горячий чай, завтрак.

Без двадцати пяти восемь Андрей Викторович сидел в своей машине во дворе офиса, ожидая прибытия хозяйки на работу.

Мария Анатольевна появилась у подъезда буквально через десять минут. Они поприветствовали друг друга, взаимно поинтересовались самочувствием и вместе поднялись в штаб-квартиру. Там их ожидал приготовленный Инной кофе, утренний приём гадалка сегодня отменила, а на вторую половину дня спланировала тех клиентов, кто шёл повторно.

Мария волновалась и не скрывала этого. Она никак не могла поверить, что не будет больше мистического растворения тела в пространстве, картина которого раз за разом визуализировалась в её воспоминаниях и заставляла испытывать неприятное чувство страха.

Хрусталёв наоборот был спокоен и уверен в себе.

Они расположились в комнате для приёма клиентов. Он в кресле в углу, она рядом на стуле, всё как прошлый раз, за исключением музыкального сопровождения, которому воспротивился Андрей Викторович.

— Оно не к чему теперь, концентрироваться могу в любой обстановке, — пояснил он.

Хрусталёв закрыл глаза и расслабился. Он попытался наладить телепатическую коммуникацию с Марией, поискал знакомый скан и, обнаружив его, мысленно спросил:

— "Готовы?".

— "Да".

— "Мне легко и свободно, следуйте за мной".

— "Я рядом. Не более пяти минут".

Он ослабил коммуникацию, перестал сопровождать скан и удерживать связь с ним. Все поменялось неожиданно, Андрей не почувствовал, но понял, что он уже там. Даже не так, его известили:

— "Мы рады вам, мы готовили дорогу, потому путь стремителен и лёгок".

— "Мария…?"

— "Да, я рядом, нет и десяти секунд".

— "Она также здесь, вы вместе".

— "Да, я здесь".

— "Не нужно следить за временем, время само напомнит о себе, все ответы на вопросы вы уже знаете. Осмотритесь здесь".

— "Как? Я ничего не вижу".

— "Что вы сиюминутно хотите увидеть?"

— "Наверное, корабль".

— "Так определитесь и смотрите…"

Тьма исчезла, словно кто-то включил электричество. Перед Хрусталёвым предстала внутренняя картина огромного сферического сооружения, где мягкий дневной свет спускался с высокого купола и обволакивал всё своим свечением. Объект казался не просто огромным, он был бескрайним, у него не было ни начала, ни конца.

Андрей сам себя ощущал светящимся шаром и созерцал вокруг таким же сферическим зрением. Он видел всё одновременно: пол, впитывающий свет, боковые панели с огромными экранами, на которых, как в магазинах бытовой техники, демонстрировалось что-то красивое и непонятное. Когда он что-то хотел рассмотреть вдалеке, оно тут же оказывалось рядом. Он мог мгновенно приближать и удалять предметы, он мог сам со скоростью мысли перемещаться во всех направлениях.

— "Почему корабль такой?"

— "Потому, что вы его так представляете".

— "Но на самом деле он другой?"

— "Какой?"

— "Не знаю, может…"

Тут его заинтересовал предмет, который показался знакомым. Он приблизил его. Но светильник прямоугольной формы, неожиданно превратился в куб, каждая грань которого была поделена светящимися линиями на девять квадратов. Он вращал его в пространстве, поочередно рассматривая все шесть сторон, хотя делать этого не следовало потому, что непостижимым образом видел, а, возможно, знал, как выглядит его тыльная сторона. Некоторые квадратики светились, другие были тёмными, а в третьих высвечивались пиктограммы, похожие на маленькие звёздочки или на фигурку человечка с расставленными руками и ногами.

— "Я видел это однажды!"

— "Конечно и не раз".

— "Что это?"

— "Это матрица души".

— ???

— "Это виртуальный прототип, характеризующий душевные качества человека. Каждая грань куба — это грань качества души с девятью свойствами, которые развивает человек в течение земной жизни. Когда зажгутся все кубики на всех гранях, ореол станет настолько сильным, что куб превратится в огненный шар. Это значит, что душа человека достигла совершенства и ей не требуется больше земных воплощений".

Тут Андрей словно прозрел и заметил то, чего не видел или на что не обращал внимания раньше: вокруг перемещаются множество огненных шаров, различаемых как по размеру, так и по яркости свечения. Сила яркости была неодинаковой, да и цвет свечения менялся от ослепительно белого до тёмно-оранжевого.

Ему было необычайно легко и радостно, он забыл обо всём: о Марии, вопросах, о времени. Он носился в пространстве с огромной скоростью, резко останавливался без инерции, менял направление. Самым невероятным было то, что он ни с кем и никогда не сталкивался, но зная, что он находится внутри огромной сферы, не мог вплотную приблизиться к её куполу, полу или боковым стенам. Необычайная сила всегда отодвигала и расширяла их настолько быстро, насколько быстро он приближался.

Ему захотелось проникнуть за экраны, но желание не исполнилось, и тогда он попросил:

— "А можно туда?"

— "Нет".

— "Почему?"

— "Браслет ваш помощник и ограничитель одновременно, он часть корабля, чтобы переместиться за борт, освободитесь от браслета и научитесь всё делать без его помощи".

— "А это реально?"

— "Нет ничего невозможного".

— "Но как?"

— "Очистите ваше сознание".

— ???

— "Время вышло, пора".

— "Так быстро, но я хочу ещё".

— ???

— "Когда мы встретимся?"

— "Когда квадратик "Терпения" на гране "Воля" превратится в маленькое солнце".

— "Так долго?"

— "Это зависит от вас".

— "Но…"

Всё погасло также неожиданно.

— Пять минут прошло, — оповестил уже знакомый и реальный голос.

Веки самопроизвольно поднялись, и представшая перед глазами комната показалась Хрусталёву совершенно иной, чем была всего лишь пять минут назад. Освещение потускнело, а предметы выглядели серыми и некрасивыми, в них не было лёгкости и изящества, а цвета их раскраски блёклы и неярки.

— Вы всё видели и слышали что и я? — тихим голосом спросил улыбающуюся Марию Хрусталёв.

— Даже больше, — ответила та.

— Вам не кажется, что это зрительные и слуховые галлюцинации? — всё также тихо и без эмоций продолжал выяснять он.

— Массовая паранойя…? — поправила его Мария.

— Что? — удивлённо переспросил Хрусталёв, будто не расслышав последних произнесённых гадалкой слов.

— Вы забыли добавить к слову галлюцинации групповые, — скорректировала она ответ, но уже более громко.

— А что это меняет? — сдавленно переспросил он.

— Двое одновременно не могут наблюдать одинаковые галлюцинации, — уверенно делилась она своими знаниями.

— Вы действительно так думаете? — с надеждой в голосе уточнял Хрусталёв.

— Я в этом уверена, а вот голосовых и звуковых сопровождений не было, все комментарии и диалоги возникали лишь в нашем сознании, в нашей голове, — продолжала анализировать перемещения гадалка.

— Возможно, но я не придал этому значения, — согласился с ней Андрей Викторович и тут же стал выяснять детали, — а вы весь мой диалог отсканировали?

— Конечно, но у меня были и свои вопросы.

Она встала и понесла свой стул к столу, где тот обычно и находился.

— Почему же я не знаком с вашим общением? — бросил ей вслед Хрусталёв.

— Ну, вы же больше были заняты своими мыслями, — поясняла она, задвигая под стол стул.

— Понятно, а вы, значит, успели на всех направлениях? — по интонации произношения вопроса можно было судить, что он начинал уже раздражаться.

— Потому, что я выступала в роли хранительницы времени, — спокойно ответила ему Мария, закончив возню со стулом и повернувшись к нему лицом.

Освещение в комнате медленно, но приходило в норму. Хрусталёв сидел в кресле с открытыми глазами, его руки лежали на подлокотниках. Он смотрел на всё ещё улыбающуюся Марию, стоящую у стола в центре комнаты, и не мог понять, что её так веселило.

— Чему вы так заразительно улыбаетесь? — спросил он и собирался улыбнуться сам, но у него не получилось, лишь дёрнулась верхняя губа, на таком этапе улыбка и закончилась.

— Я рада увиденному, я рада тому, что всё прошло так легко и просто, без ужасных психологических эксцессов, как бывало в прошлых экспериментах, я рада, что вообще всё закончилось, — говорила она уже в движении.

Мария обошла стол вокруг и села на стул, на котором обычно сидят её клиенты, так ей было удобней вести диалог, теперь она сидела напротив Андрея Викторовича и видела его лицо, хотя и на значительном расстоянии.

— Я также рад, как и вы, но и огорчён, что за дверью новая дверь и ожидание сменилось новым ожиданием.

— А меня лишь огорчает Витя, но в меня вселили надежду, — она, поставив локти на стол и оперев голову о кисти собранные в замок, смотрела в его сторону, — а что вы ответите Рогалёву?

— Правду, естественно.

— Но как облечёте это в слова?

— Действительно, это проблема, я упустил из вида, что придётся использовать простые слова, а не мыслеобразы.

Он задумался и, скорее в силу привычки, стал собирать пальцами правой руки кожу на лобной части головы от висков к средине и затем разглаживать её, словно делая массаж. После нескольких таких процедур он посмотрел на сидящую за столом Марию, ожидавшую его ответа, и произнёс:

— У материала есть название — "Металл желаний". Это свойства материи, которые ты пожелал и заказал во Вселенной. Можно получить на Земле, но основным орудием производства и секретом технологического процесса является сам человек, его чистое и широкое сознание, освещённое душевными качествами.

— Круто, это вы сейчас сами придумали? — пошутила Мария.

На душе у неё было легко и свободно, оттого хотелось веселиться, каламбурить, и слова молодёжного сленга срывались с губ сами, появляясь неведомо откуда.

— Лежало на полке в голове, — ответил он на шутку шуткой, её настроение начинало передаваться и ему.

— Он вас спросит и о ваших вопросах.

— Догадываюсь.

— Вы хотите совета?

— И да, и нет. Хочу потому, что это поможет сформулировать ответ, а не хочу потому, что это уже будет вдвойне не мой ответ.

— Ну, тогда просто выслушайте меня, это не будет по форме советом.

— Хорошо.

— Вы поняли, что не являетесь сталкером для Рогалёва?

— Как это? А кем же?

— Вы скорее для него антисталкер, ведь сталкером, по сути, вы приходитесь для них.

— Это почему же?

— В моём понимании сталкер — проводник по заброшенным территориям, катакомбам, скажем, по плохим местам. Там, где мы пять минут побывали не так уж плохо по сравнению с тем местом, где мы находимся постоянно.

— Я такое почувствовал ещё там, потому и не хотелось быстрого возвращения.

— Так, что же скажете Алексею Борисовичу об иллюзии мышления?

— Скажу, что слова убивают и ограничивают мысли, — впервые со времени начала диалога ему удалось улыбнуться непроизвольно.

— Я серьёзно? — переспросила она.

— И я серьёзно, но отвлечённо, а что касается иллюзии мышления то…, - и замолк, словно для того, чтобы пролистать в голове страницы книги ответов на вопросы, ища нужный абзац.

Пауза тянулась недолго, и он начал говорить, как будто читать только ему видимые субтитры:

— Если твои помыслы чисты и находятся в гармонии с Вселенной, то мысли твои — это мысли вселенского разума, и тогда нет никакой разницы в том, генерируешь ли ты идеи сам, или кто-то подсказывает тебе. Ты одно целое со всем миром, и сознание твоё — это вся Вселенная. А если нет, — то ты строишь свою Вселенную, свой мир, а истинная Вселенная ответит тебе твоими же мыслями, вернувшимися обратно к тебе.

Он замолчал, ожидая реакции гадалки, её включения и её поддержки. Она прониклась пониманием и потому продолжила его мысль:

— Если сердце и разум заодно, значит, нет двойного стандарта. Ну а если нет сердца, не чувствуешь его и живёшь одним разумом, что тогда?

Теперь он знал, что его понимают на словах, что не нужно никакой телепатической коммуникации и что теперь он сможет довести до Рогалёва и этот ответ.

Он продолжил:

— Рано или поздно обособишься и начнёшь строить мир, угодный твоему разуму, советчиком которого выступит ненасытное тело твоё. Оно заменит тебе и сердце, и совесть и, в конце концов, подчинит разум.

Хрусталёв снова замолчал. Мария поняла, что он высказался и, возможно теперь, ждёт такого же от неё. И она неожиданно почувствовала, что ей без понуждения самой хочется рассказать о том диалоге с виртуальным голосом Вселенной.

Гадалка первой прервала пуазу и спросила:

— А хотите, я поделюсь с вами, что они поведали мне?

— Вы избавили меня от необходимости просить вас об этом, — сразу же откликнулся Андрей Викторович.

— Они напомнили мне мудрость Соломонову, так прямо и сказали: "Одна из мудростей Соломоновых гласит, что ненависть возбуждает раздоры, но любовь покрывает все грехи".

— Что, прямо вот так? — удивился он.

— Да, почти дословно, — подтвердила она.

— Они дали мне совет развивать сердечные качества, — продолжала она, — успокоили меня, сказали, что со временем желания мои исполнятся, и Виктор изменится в лучшую сторону, но помогут ему в том не только я, а тот, с кем мы познакомимся позже.

— Они вам так сказали?

— Нет, они вложили свой ответ мне в голову.

— Так у вас был свой вопрос?

— Конечно, но он личного характера, и его я вам не озвучу.

— Тогда о чём же вы мне собирались поведать? — удивился Андрей Викторович.

Она поднялась со своего места, встал и Хрусталёв. Их разговор подходил к концу, и они об этом знали.

— Вы видели там тёмные шары?

— Нет.

— Они ловцы света, но свет обтекает и игнорирует их, проходя мимо. Это погасшие души. Я теперь знаю, как их зажечь.

— И как же?

— Им нужно дать частичку своего света, и, возможно, что-то в них возгорится.

— Вы хотите сказать их нужно просто любить?

— Да, я это и говорю.

И она пошла к выходу из комнаты, а он последовал за ней потому, что они оба знали, время приватного разговора вышло, и их ждут обычные дела.