"Антимир" - читать интересную книгу автора (Сергеев Сергей Викторович)

Глава 13

Хрусталёв сидел на кухне в офисе, не спеша пил кофе, ожидая, когда Мария Анатольевна закончит сеанс с клиентом, снова и снова прокручивал в голове сценарий предстоящего разговора. Он даже не представлял исход будущей беседы, хотя вариантов в таких случаях почти всегда только два: согласится или, обосновав всё, аргументировано откажет, но сейчас не это было главным, он никак не мог предугадать её реакцию на такое предложение и, то влияние, которое оно может оказать на их отношения в дальнейшем.

"А если без сценариев и убедительных слов простой телепатический обмен?"

"Действительно, мне нечего скрывать от партнёров. Да, — да! Нет, — нет. Всё просто".

Он услышал, как щёлкнула дверь в большой комнате, как в коридоре зазвучали негромкие голоса, как за его спиной приближались шаги, и усиливался шелест платья, хотя этого уже, по его мнению, слышать он не должен, но витающее в нём напряжение скорее всего и обострило слух.

— Вы меня простите, Андрей Викторович, но я уже в курсе ваших мыслей, вы так были увлечены и напряжены, что невольно состоялся односторонний обмен, — с такими словами Мария выплыла из-за его спины в центр кухни.

Выплыла потому, что данное слово наиболее подходит к определению походки женщины, одетой в длинное, почти до пола, парчовое платье. Он узнал это платье по узорам из переплетающихся золотых и серебряных нитей. Оно было на Марии в тот самый день, когда она принимала его в первый раз почти как обычного клиента.

"Униформа, вот откуда и шелест", — непроизвольно пронеслось у него в голове.

Хотя вслух он высказал совершенно иное:

— Тогда ответьте или дайте прочувствовать ваш ответ.

— Пока не то и не другое. Я должна подумать, так как есть проблема, и эта проблема поставила наш офис на прослушку, причём, как он это сделал — не могу ни понять, ни повторить, — высказывая словами свою озабоченность, она уже усаживалась за стол, подбирая и разглаживая одновременно подол платья.

— Удивительно другое, как вы смогли это обнаружить, и теперь ещё актуальней становится вопрос о телепатическом обмене, — попытался он из возникших новых обстоятельств извлечь пользу для продвижения своего вопроса.

— Не обольщайтесь, шпион не только слышит, но и видит мыслительные образы к тому же, — и она при этом показала куда-то на стену, словно именно там была спрятана миниатюрная камера, известный атрибут подсматривания и подслушивания.

— Вы меня пугаете, — пошутил он, но в то же время начал непроизвольно осматривать углы кухни.

— Не бойтесь, в настоящий момент жучок заблокирован, но вот удалить его у меня не получается, — поняв его блуждание глазами по стенам и потолку за желание обнаружить пресловутое оружие слежки.

— Так всё же, как вам удалось найти и определить? — заинтересованно переспросил Андрей Викторович.

— Читайте, если, конечно, это слово уместно применить к такому действию, — Мария посмотрела ему в лицо, ослабила блокировку и дала возможность просканировать её мысли и память.

— Так вы действительно видите ауру? — удивлённо спросил Хрусталёв, закончив телепатическое сканирование.

— Я бы не стала называть это явление таким словом. Да, там есть элементы того, о чём вы подумали, но там есть и совершенно иные вещи, не применимые к данному понятию, — объясняя и дополняя отданную ранее телепатическим способом информацию, она уже не смотрела на него.

— Например?

— Я могу видеть свечение и неодушевлённых предметов, если так выражаться, неживых, иначе это просто можно было подвести под формулировку биополя, — пояснила она.

— Например? — Хрусталёв был поражён и озадачен и не замечал, что, как попугай, повторяет одно и то же слово.

— У наших браслетов ярко-голубое свечение, у людей — радужное с преимуществом оранжевого, у разных предметов разный цвет, у живого дерева — белое, у мёртвого — серое.

— Давно у вас это началось?

— Не знаю, как и сказать. Я ещё с первым браслетом замечала что-то, но относило это к свойствам браслета, но когда браслет исчез, способность осталась, более того, она начала развиваться.

— Значит, когда вы говорили про искры мыслей, то уже было не образное мышление, а реальное видение?

— Совершенно верно. Я и шпиона обнаружила сразу же, увидев новое свечение на стене, сходное по своему образу с тем, что окружает последнее время Виктора. Я даже смогла проследить, как оно работает, и знаю, что он называет её — "энергетическим маячком".

— Выходит, что мы все под колпаком у Мюллера?

— Не драматизируйте ситуацию, меня больше всего беспокоит, для каких целей это делается. Если просто ставит эксперимент и нарабатывает опыт, чтобы потом похвастаться однажды, что ему свойственно, — это одно, но ведь может быть совершенно другое, — он не доверяет мне и следит за мною. А вот здесь моё воображение рождает массу возможных вариантов, что я теряюсь, когда начинаю загибать пальцы при их перечислении.

— Вот теперь, по-моему, вы сгущаете краски. Не проще ли вам поговорить с Виктором?

— На такие темы первой разговор затевать бесполезно. Он не станет говорить, а если настаивать, то устроит скандал, соберёт и притянет всякие мелочи, чтобы повод поссориться выглядел более оправдано. Нет, здесь нужно ждать случая, когда он сам надумает обсудить такую тему или проговорится нечаянно.

— Вам, конечно, видней, ну, а мне когда ожидать ответа от вас?

— Вы очень торопитесь?

— Не очень, но жизнь идёт, и её нужно наполнять содержанием, ведь как говорится "не хлебом единым…".

— Понимаю, мне ваша идея интересна, но нужно думать и о семье, не разжигать больного самолюбия мужа.

— А почему вы думаете, что оно разгорится.

— Я боюсь повтора, так уже было в университете, на почве первенства и самомнения наши отношения осложнились, мне под его давлением пришлось уступить, и вот тогда финал опытов привёл к трагедии.

В кухню вошла Инна с сообщением, что подходит время для работы с очередным клиентом, необходимо готовиться к встрече.

— Да мы уже заканчиваем, я иду, — ответила гадалка, вставая со стула.

— Андрей Викторович, я чувствую, что ответ вам дам скоро, интуиция меня ещё не подводила, — произнесла она Хрусталёву под шелест платья, покидая кухонное пространство.

"Да, а вот у меня интуиция отсутствует совсем, нет, конечно, она есть, только, когда я чего-то опасаюсь, то всегда и случается. Вообще-то, это совсем не интуиция, мыслит она что ли по-другому?"

Черников сидел в кабинете Ухваткина и обсуждал с ним различные проблемы, возникшие за последнее время. В мыслях своих он прокручивал идею о квартире Помпея, но повода пока поговорить об этом с Алексеем Ивановичем не было.

Они уже утвердили критерии, по которым будут отбирать гувернантку для дочери шефа, и какие задачи поставить ей на столь короткий срок. Ухваткин обозначил главную цель — подготовка к школе, но на перспективу он уже строил свою жизнь по-новому. Вдруг бывшая супруга, обременённая проблемами своего второго брака, разрешит Катюшке жить с отцом, тогда услуги гувернантки-учительницы будут ещё более востребованы.

Алексей Иванович сидел в кресле директора, перед ним был ноутбук и раскрытый ежедневник. Он по очереди заглядывал то в монитор, то в ежедневник, делал пометки, иногда записи. Черникову со своего места не было возможности увидеть, что записывает и помечает Ухваткин в процессе их беседы, да и делать движения, чтобы слегка подглядеть, рискованно, потому он сидел тихо и не дёргался.

Заглянув очередной раз в записи, Ухваткин, наконец-то спросил Виктора:

— Да, ты мне расскажи, как прошла встреча с нашим многоуважаемым Глебом Викторовичем, поделись впечатлениями.

Черников взбодрился, открывалась возможность поговорить о вознаграждении. Он начал подробно пересказывать весь диалог, умолчав при этом о шантаже со стороны смотрящего. Когда он окончил отчёт о переговорах, Алексей Иванович переспросил:

— И это всё?

— Да, а что бы вы хотели услышать?

— Странно, очень странно и не похоже на Варева, то цепляется как клещ и не отпускает, то вот вдруг всё бросает на полпути и не требует ни компенсации ни каких-то преференций и льгот на будущее.

Он замолчал и задумался, Черников не мешал его мыслительному процессу, лишь листал его мысли и делал свои выводы.

"Возможно, обозначится и позвонит лично мне, не хочет светиться с третьим лицом. Всё может быть, всё может быть, но тогда будет уже совершенно другой разговор не в его пользу. Нужно посетить квартиру матери, давно уже там не был, Катьку с собой возьму, если захочет, конечно, заодно проверим диск и остальное, вдруг Варев…, нет не может быть!"

"Вот и диск нарисовался, отлично, теперь о квартире", — торжествовал Черников.

— Алексей Иванович, вы предлагали вознаграждение за работу, — прервав затянувшуюся паузу, Виктор напомнил руководству о данном утром обещании.

— Какие же вы все меркантильные, — иронически высказался Ухваткин, прервав свои размышления и посмотрев на Черникова свысока.

Кого он имел в виду, произнося местоимение "все", спроси его, он и сам не ответит, но обычно так сетуют начальники на своих подчиненных, которые почему-то считают, что выполнять их поручения все должны бесплатно. Черников пропустил мимо ушей колкое замечание шефа, поёрзал слегка на стуле, переведя неловкость из сферы моральной в физическую и растерев её одним местом, предложил:

— Пусть вознаграждение выразится в вашей протекции.

— Протеже, конечно, ты? — спросил Ухваткин у помощника и, получив от того утвердительный кивок головой, продолжил выяснения, — ну, а перед кем челом бить?

— Перед Помпеевым, — коротко ответил Виктор.

— Да-а, тогда это ещё ничего, выкладывай, что там надумал, — одобрительный тон выдал облегчение, которое наступило у Ухваткина после услышанного.

Черников изложил все свои планы о квартире покойного дедушки Помпея. Ухваткин слушал, не перебивая, чертил чёрной гелиевой ручкой лишь ему понятные фигурки на листке бумаги, лежащем на столе между компьютером и записной книжкой и служившем своему хозяину черновиком.

Виктор закончил говорить и смотрел, как Алексей Иванович обводит по контуру рисунок куба, делая его грани более толстыми и чёткими. В этот момент сработал браслет, Черников отвлекся от Ухваткина и переключился на энергомаячок. Но в этот раз вибрация была очень короткой, и ему не удалось поймать волну энергии и идентифицировать сигнал, соответственно и определить, откуда тот пришёл.

"Такое в первый раз, что-то здесь не так, возможно это от моего визави пришло, хотя он почти ни о чём не думает, занят пустяковым чертежом, расслабляется".

Зазвонил телефон, Ухваткин раздражённо снял трубку и ответил:

— Да, слушаю!

В трубке обозначился мужской голос, Алексей Иванович не перебивал, но потом, прикрыв микрофон ладонью свободной руки и качая головой, произнёс для Черникова:

— Совершенно не дают работать.

Виктор пожал плечами, не поняв, что подразумевало начальство и в этот раз под словом работа: то ли незаконченный чертёж, то ли облегчение от того, что его избавили от возможности давать ответ на поставленный вопрос.

"Выкручивается или ищет свою выгоду", — подумал Черников.

Но он ошибся, Ухваткин продолжая, закрывать микрофон, опроверг его поспешные выводы:

— Поговорю обязательно и попытаюсь уговорить, когда он там с курортов возвращается?

— По-моему, через неделю, — не слишком уверенно ответил помощник.

— Вот как вернётся, сразу же поговорю, а пока, Виктор Васильевич, пожалуйста, займите Катю, сходите с ней за мороженым и передайте, что я освобожусь минут через двадцать, — он махал рукой и показывал, что разговор окончен, и его нужно оставить одного.

— Хорошо, Алексей Иванович, я всё сделаю, как вы сказали, — поспешно встав со своего места и поправляя стул, пятился и бормотал Виктор.

— Да и не забывай о главном, ищи то, ради чего и началось наше сотрудничество, — бросил ему в след напутствие Ухваткин.

— Я всегда помню и ищу, — разочарованно ответил Черников уже на выходе из кабинета, но его слова, предназначенные для человека, сидевшего за столом, по всей видимости, не достигли цели, так как тот человек не слушал или не хотел слышать их, он говорил по телефону, и всё внимание его было там.

"Как вы все на…ли своими наставлениями", — чертыхался мысленно уже за дверью Виктор, хотя спроси он сам себя, кто входит в его понятие "все", наверняка запнулся уже на первой, ну максимально на второй фамилии человека, вызывающего у него стойкую антипатию и агрессию, и способного в любых ситуациях испортить ему настроение.

Уже вечером дома он выглядел взвинченным, и Мария сразу почувствовала его скверное настроение. Когда она встретила его у порога со словами:

— Как дела?

Он ещё сдержанно ответил:

— Никак.

На вопрос, что он хотел бы на ужин, высказался язвительно и колко:

— Что за манера задавать глупые вопросы, всё равно, чего я хочу — не будет, давай есть, что есть!

А когда она поставила перед ним тарелку бефстроганов из печени с гарниром из молодого картофеля и салат из свежих помидоров со сметаной, он снова взбрыкнул:

— Куда ты столько наложила?

Марии хотелось съязвить, ответив привычной фразой на российских кухнях: "Накладывают только в штаны", но сдержалась. После паузы всё же спросила:

— Вить, что-то случилось на работе?

— Да, случилось, все хотят меня использовать: один как предателя, другой как няньку для своего ребёнка, надоело, — наконец-то излил он наболевшее за день, торопливо поглощая ужин.

— Мы сами кого-то используем, и кто-то использует нас, такова жизнь, — философски высказалась Маша.

— А я не хочу, чтобы меня использовали, но ничего будет и на моей улице праздник, — оптимистически зло отозвался Виктор.

Выпустив пар, он преспокойно скушал всё блюдо, объём которого казался ему ранее большим, доел из салатницы помидоры, выпил чаю и с посоловевшими глазами удалился к телевизору.

Когда Мария, убрав на кухне, подсела к нему на диван и, мягко облокачиваясь о его плечо, проворковала на ушко:

— Может, расскажешь, что у тебя произошло?

Он не стал дёргаться и нервно сбрасывать с плеча её руку, ответил:

— В принципе всё, как всегда, только выстраиваешь планы, а они не выполняются.

— Кстати о планах, ты знаешь, Андрей Викторович и Рогалёв снова планируют эксперименты с браслетом, — подвела она супруга к деликатному разговору.

— Да-а, — удивлённо посмотрел ей в лицо Виктор и, не выдержав соблазна, откровенно заглянул в декольте домашнего халата Марии, — ну, с этим пенсионером Хрусталёвым всё ясно, он как бабушки на лавочках у подъездов, готов засунуть свой любопытный нос в любую дыру, а этот-то куда лезет, ему мало одного случая.

— У них интересная программа намечается, они предложили и мне поучаствовать, — выложила она свою сокровенную новость с хорошо сыгранным тоном безразличия.

— В качестве кого? — теперь уже с откровенной насмешкой он снова заглянул ей в декольте.

— В качестве консультанта, — слегка обиженно ответила Маша и отодвинулась от него.

— Я ничего не имею против их экспериментов, но я хочу, чтобы ты прекратила общаться с этим старпёром Хрусталёвым, пусть он найдёт себе других девочек и любуется уже их прелестями, — выговаривая чётко слова наставлений, он снова начал нервничать и без всякого интереса переключать каналы телевизора.

— Я уверяю тебя, он джентльмен! И не позволяет себе таких вольностей, — горячо вступилась Маша за Хрусталёва.

— Откуда ты знаешь, он так тебе говорит? — повернувшись к ней, иронично спросил Виктор.

— Я чувствую и вижу, — тихо, но уверенно парировала она его выпад.

— Ты себя переоцениваешь, я вот поставил…, - и он осёкся на полуслове, поняв, что в запале начал говорить лишнее.

— Договаривай, ты имел в виду маячок? — не давая ему опомниться, перешла в наступление Мария.

— Тебе известно? — удивился он её вопросу.

— Я сразу увидела эту плесень на стене в кухне, теперь объясни, зачем ты следишь за мной, — продолжала она, и это уже походило на допрос.

— Не за тобой, за этим придурком Хрусталёвым, — признался Виктор.

— Фу, как некрасиво и глупо, что при помощи своего маячка ты хотел увидеть, как твой объект пьёт кофе или крадёт столовую утварь? — смягчилась она и уже игриво флиртовала, чувствуя, что балансирует на грани, и вот-вот может грянуть гром.

— Всё равно, я выведу его на чистую воду, а если с ним что-то произойдёт во время этих ваших экспериментов, сожалеть и сочувствовать не буду, — посмотрев на неё и увидев, что она не осуждает его за излишнюю ревность, он решил не усугублять положения, тем более, в его планы входило "сладенькое" и не хотелось вечером остаться без такового.

— Не ожидала от тебя такой циничности и жестокости, ведь благодаря Андрею Викторовичу ты выздоровел, — с упрёком и, кивая при этом головой, бросила она ему неприятную реплику.

— Я его об этом не просил, — совсем спокойно и без обид ответил он.

— Зато просила я, — напомнила ему о тех событиях Маша.

— Мне, конечно, всё равно, пусть занимаются, чем хотят, но ты лезть в их дела не смей, — более чётко обозначил свою позицию Виктор, при этом диалог он вёл спокойно и уже без раздражения.

— А я и не лезу, я консультирую, ведь все реальные перемещения, которые произошли, всё было на моих глазах. Они это понимают и ценят, — деловито пояснила она.

— Когда они собираются начать? — уже не скрывая своей заинтересованности, переспросил он.

— Пока не знаю, всё находится на стадии формирования команды, — несколько озадаченная проявлением его интереса к эксперименту ответила Маша.

— Ладно, ты будешь моим самым крутым маячком, я думаю, в информации ты мне не откажешь? — уже игриво, двигая её своим плечом, Виктор стал приставать к ней.

— Обмен телепатический? — зная, как остановить его, спросила она.

— Ну, к такому я ещё психологически не готов, — и он отпрянул от неё, словно уколовшись обо что-то острое.

— Вот теперь я просто уверена, что ты что-то скрываешь от меня, — огорчённо сделала она вывод скорее для себя, и её слова, тихо прозвучавшие, уже совсем не выглядели в качестве вопроса или упрёка, в них, кроме искренности, ощущалась и досада и правота.

— И это тоже, — как бы, между прочим, прокомментировал он её последнюю фразу.

Он всем своим видом показывал, что разговор для него потерял интерес и его внимание занимает экран телевизора с тривиальными новостями. Он даже пытался обсудить то, что говорил политик с экрана, но не в плане общественном, а в плане лингвистическом.

— Смотри, смотри что молотит, ведь читает по бумажке, говорит, что все трудности преодолены, благодаря умелому руководству, а сам: "… и проблема приобрела устойчивую динамику". Правильно выступает Задорнов, у них полнейшая несвязуха, и кто им такие тексты пишет?

Маша смотрела на Виктора в профиль и ей чудилось, что тот чернобровый парень с пухленькими губками, которого она полюбила и любит уже столько лет, не имеет ничего общего со жгучим брюнетом, сидящим рядом. Красивый юноша не превратился в красивого мужчину, внутренний огонь, прорываясь наружу, обугливает красоту и сжигает лоск лица. У лица появились обострённые черты, губы и те потеряли привлекательность, стали немного тоньше. Он стал темнее, нет, он почернел. Даже браслет на запястье отливал чёрным блеском воронёной стали, будто бы внутри человека, который им обладал, бушевал чёрный огонь. Исходящий изнутри жар, не щадит ни самого человека, ни предметов, к которым тот прикасается, ни людей, которых тот встречает на своём пути. И тот огонь, пока его языки пламени не вырвались наружу, зовётся тайной, а когда тайна откроется, — бездной.

Она, чтобы снять наваждение, тряхнула головой и, переведя взгляд на телевизор, всё ещё мысленно продолжая разговор, произнесла вслух:

— Да-а, между супругами не должно быть тайн.

— Это кто тебе сказал? Уж не твой ли Хрусталёв? — и поняв, что это уже перебор, продолжил в конструктивном русле, — я, например, сейчас работаю над улучшением наших жилищных условий.

— Чем тебя не устраивает эта квартира? — подняв брови, Маша снова повернулась к нему лицом.

— Личное жильё должно быть лучше и качественней общественного, — задорно, но всё же наигранно приоткрывал свои новые взгляды на жизнь Виктор.

— Какой ты собственник, я и не догадывалась, — улыбнувшись, и как можно мягче произнесла она.

— Наша квартира будет круче твоего офиса, — несколько пафосный и оптимистический стиль тона подкреплялся энергичными движениями, направленными на то, чтобы поймать и заключить Марию в свои объятия.

— Где же ты возьмёшь столько денег и притом сразу, — делая плавные, но быстрые изгибы и повороты туловищем, Маша старалась избежать захвата его рук.

— Есть варианты, но возможно эту квартиру придётся продать или заложить, — оставив попытки поймать её руками, он озвучил очередной свой секрет.

— Ты серьёзно? — удивилась она и застыла без движения.

— Пока только планы, потому мне и не хочется делиться мыслями, ты вторгнешься и спугнёшь удачу, — воспользовавшись её заминкой, он сгрёб её в охапку.

— Какой ты суеверный, — дыша ему прямо в лицо и уже не вырываясь, делилась она своими выводами.

— Вот такой, — игриво отвечал он и продолжал её всё крепче тискать и обнимать.