"Антимир" - читать интересную книгу автора (Сергеев Сергей Викторович)

Глава 11

Прошло две недели, а Рогалёв так и не звонил. Хрусталёв уже начал корить себя за своё косноязычие, ставшее тем камнем преткновения, который, как ему казалось теперь, и не позволил учёному понять его. "Возможно, он просто избавился от меня". Андрей старался меньше думать о том разговоре, размышлять о чём-то другом, например, почему его беспокоит любопытство, когда оно сформировалось в его подсознании и как это произошло.

"Нужно вернуться в прошлое и отыскать корни моей любознательности", — однажды пришла ему такая идея. Поначалу он отмахнулся от неё, как от назойливой мухи, но она оказалась цепкой и устойчивой и повторялась снова и снова. Тогда он попытался освободиться от неё простым способом, разбив на составляющие и проанализировав части, выпустить их на свободу, но получилось всё наоборот: как только он привёл первый контраргумент, который тут же и превратился в аргумент, дающей ей право на существование и оправдывающий её.

"Пойди туда, не зная куда, и найди то, не зная что. Хотя последнее и известно, но остальное… Стоп, — то же самое мне говорил Рогалёв, я требовал от него, а он не понял и начал обороняться. Я делаю то же самое по отношению к идее".

"Что же произошло в детстве? Что смогло разжечь огонь любопытства, который горит столько лет? Что? Ведь в детстве всё объясняют взрослые или сверстники, если ты неудовлетворён, тогда ищешь ответ сам. А если объяснили, и ты не согласен, а ответа так и нет, возможно, ты будешь искать его всю последующую жизнь".

"Школа? Школа нет, там ставят вопросы, отвечают на них и требуют повторить. Никакой самостоятельности и инициативы. Значит раньше. Так что же было раньше?"

Он начал перебирать скудные отрывки из самого раннего детства. В его памяти восстанавливалось, как ему одно время снились кошмары, он ложился спать и проваливался в тёмную бездну, летел и орал, просыпался от своего истошного крика или от потряхивания, когда тормошила его мать. Иногда во сне за ним гонялись монстры, и он бежал от них, а пробуждался и чувствовал, что сердце готово выпрыгнуть из груди. Матери надоело вставать по ночам, и она отвела его к местной деревенской знахарке. Дородная тётка, которая с трудом переносила своё грузное тело на больных ногах, зажгла свечку, пошептала что-то над ним и сказала матери:

— Это кто-то его напугал, придите домой, нарисуйте отметину его роста на двери, как перерастёт, так всё и пройдёт.

Действительно всё закончилось неожиданно, кошмары сами собой перестали сниться, когда дед, любитель измерять рост внука и называющий его сыночком, в очередной раз занялся такой процедурой, то все удивились, как он быстро перерос старую метку на целую толщину пальца.

"Всё не то, что-то было ещё". И тут ему вспомнилось, как он не любил спать днём и его укладывали или бабушка или дед, так как родители в такое время всегда были на работе. Кто-то из них ложился с ним на мягкую постель, гладил по головке и рассказывал ему что-то, и он засыпал.

Они закрывали уголок за голландкой, так называлась печь для обогрева дома, занавесью из ситца, оставляли у кровати железный горшок с крышкой и уходили по своим делам. Да-да, вот тогда что-то произошло. Он видел кого-то, но ему сказали, что это всё приснилось, что это плод его воображения. Интересно, что же было тогда на самом деле?

После этого он стал любителем слушать необычные истории, когда дома у них собирались деревенские бабушки, в основном их родственники, и рассказывали мистические страсти про святых, покойников, про бога. Он сидел и внимал, раскрыв рот, боясь пропустить хоть одно слово. Потом он пошёл в школу, там ему быстро вправили мозги, да и бабушки стали собираться всё реже, а затем они просто куда-то подевались. В школе про бога и религию отзывались нелестно, так и вырос осознанный атеист с мистикой в подсознании.

"Давненько я этого уже не делал".

Он решил сделать попытку заглянуть в прошлое, в закоулки забытого детства, но что будет якорем, пока не придумал. Якорем он называл то, что зацепит его сознание за реальность, прошлый раз в такой роли выступил будильник. Якорем может быть и кто-то, кто рядом, кто сумеет вернуть его на грешную землю. По таким пустякам он не хотел обременять Марию, да она и могла не одобрить данную идею, более похожую на блажь, на баловство.

Новое не изобреталось, и он поставил будильник на сотовом телефоне на пять минут вперёд и положил его рядом с собой. Откинулся на спинку дивана, закрыл глаза и расслабился.

Спокойствие и теплота наполняли его изнутри. Он мысленно представил, как совмещаются кнопки, на его безкнопочном браслете, как выбирается нужная комбинация. Серый туман ожил, задвигался. Он летел в нём, он это чувствовал. Он приближался к свету; с боков, снизу, сверху стали проскальзывать искорки. Их становилось всё больше, и они удлинялись. Наконец световое пятно начало расширяться и захватывать весь горизонт, весь обзор, и он влетел в него. Яркий свет ослепил его, так как туман неожиданно кончился, но и это продолжалось недолго. Всё погасло и высветилось снова, но полёта уже не было, не было и слепящего света, и серого, плотного тумана тоже не было.

Живая картинка. Полумрак. Белобрысый мальчик спит на кровати. Он лежит на тёмно-красном плюшевом покрывале, а голова на уголке длинной, почти в ширину кровати, подушки. Он лежит на боку, лицом в сторону стены, на которой висит плед с рисунком леса и оленя на переднем плане. Накрыт ребёнок детским байковым одеялом.

Вдруг он переворачивается на спину и открывает глаза, будто и не спал вовсе, а только притворялся и ждал когда все уйдут, но лицо выглядит заспанным, на левой щеке красная полоска, которая продолжается до лба и там обрывается. Веки припухшие и полностью не открыты, но из светло-голубых радужных оболочек видны зрачки, которые направлены в потолок. Там что-то интересное или просто, взгляд спросонья направлен вверх. Проверить, куда он смотрит, нет возможности потому, что оттуда за ним и наблюдают.

Где-то там за стеной послышались приглушённые голоса и бряканье пустых ведер, мальчик приподнял голову, вслушиваясь, но звуки прекратились. Он негромко позвал:

— Баба!

Ответа не последовало. Ребёнок подождал ещё немного, откинул одеяло, сел и, подгибая ноги в серых простых колготках, на заду скачками придвинулся к краю кровати. Перевернувшись на живот, слез с неё и, встав на ноги, приблизился к занавесу, который был лишь в полуметре от кровати.

Маленькими ручонками мальчуган ухватил низ занавеса и потащил его в направлении печки. Проделывал он это деловито и упорно, было видно, что навыки уже отложились в его памяти прочно. Занавеска поначалу не поддавалась, лишь вытягивалась всё больше и больше, превращаясь по верху в гармошку, а по низу скручиваясь в жгут, но вот не выдержав напора, тронулась и заскользила по натянутому проводу в голубой виниловой оплётке.

Дневной полумрак, создаваемый занавесом над кроватью, исчез, как только мальчик, похожий на маленького бурлака, зашёл за печку. Ему уже было трудно тянуть, так как на самом верху, там где ситец касался проволоки, образовался плотный тромб из материала. Бурлачонок попыхтел немножко где-то там за печкой, но занавес более не продвинулся ни на миллиметр, тогда он бросил его и вышел на свет.

Осмотревшись, он заглянул под кровать и с грохотом вытянул из-под неё белый эмалированный горшок. Вместе с горшком выкатился резиновый мячик, маленький, размером с бильярдный шар, зелёного цвета, с красно-сине-жёлтой полоской посредине, делящей его ровно на две половинки.

Удалив крышку, а сам, спустив в область колен колготки и детские трусики, подобрав майку, мальчишка усаживается на горшок. Он берёт в руки мячик и бросает его под кровать. Мячик ударяется под кроватью о стену и возвращается к мальчику, выкатываясь прямо ему под ноги. Так он проделал несколько раз и каждый раз мячик возвращался в район ног, но вот последний бросок оказался неудачным, вместо одного удара послышалось два. Мячик, срикошетив, выкатился ровно в метре от ребёнка, тогда он, используя ноги, придвинулся вместе с горшком к мячику, взял его в руки, тем же способом вернулся на прежнее место и снова бросил мячик под кровать. На этот раз послышался всего лишь один шлепок, а мячик вообще не выкатился.

Он подождал ещё немножко, приложил маленькие ладошки к ушкам, слегка потрепал их, прошёлся правой рукой по еле заметному чубчику, больше похожему на вихор, затем наклонился и сделал попытку заглянуть под кровать. Поначалу ему никак не удавалось, ведь чем он сильнее клонился вниз и поворачивался влево, тем неустойчивей было его положение: горшок со спины отрывал свое днище от пола, и возникала вероятность опрокидывания. Ребёнок ощущал это и понимал, что может упасть, потому он прекратил прежние действия и слегка отодвинулся от кровати, лишь после этого, левой рукой держась за кровать, наклонился и заглянул туда, куда стремился несколько секунд назад.

Какое-то мгновение он находился в согнутом положении, терпеливо высматривая под кроватью в полумраке свой мячик, но затем поднялся, придвинулся спиной к кровати и, хлопнув ладонями по голым коленкам, словно досадуя о потере любимой игрушки, затих.

Тут неожиданно мячик сам выкатился на свет и остановился в полуметре от мальчишки, будто тот, кто сидел под кроватью решил всё же продолжить игру. Ребёнок удивился и обрадовался одновременно и снова хлопнул ладонями по коленкам, как бы признавая, что именно такой жест оказался волшебным и помог возвратить мяч. Хлопкам мальчика начали вторить шлепки босых ног под кроватью. Мальчуган насторожился и сделал попытку снова заглянуть под кровать, но здесь создающий шум сам показался и вышел на простор.

Да действительно вышел, не нагибаясь, не приседая и ползя, а вышел в полный свой рост. Мальчишка увидел это создание и замер от любопытства, рассматривая его. Маленький человечек, похожий на куклу, с лысой головой и огромными морщинами на лбу. Они рассматривали друг друга, пока гном не катнул босой ногой мячик в сторону ребёнка. Мячик ударился о ноги малыша, тот посмотрел на игрушку и потом снова перевел взгляд на стоящего перед ним человечка, а затем протянул вперёд руку с готовностью потрогать его. Но в этот момент в коридоре послышались голоса, и один из них женский отчётливо произнёс:

— Пойду, посмотрю, должен уже проснуться.

Лысый дядька отчего-то в этот раз уже бесшумно, но очень проворно метнулся мимо мальчика в поддувало печки и там исчез, в тот же миг скрипнула дверь, и висевший на ней крюк закачался, как маятник, и несколько раз ударился о её поверхность от энергичного рывка, открывшего дверь, создал звонкий, скрежетавший шум. Дверь распахнулась и впустила в комнату электронный ветер, который нарастал, завывал и становился узнаваемым реалтоном, мелодичной песней популярного квартета АВВА.

Дверь, комната, мальчик исчезли неожиданно, их выветрила музыка, заполнив всё темнотой. Хрусталёв открыл глаза, рядом во всю свою электронную мощь на английском пел сотовый телефон, — так работал будильник. Он нажал на кнопку останова, мелодия прекратилась, снова закрыл глаза, и тогда ему стало казаться, что он слышит, как продолжает качаться крючок на двери, издавая тот неповторимый звук из двух составляющих: шарканье металла о дерево и хруст сцепления крючка в проушине, когда раскачиваясь, тот достигал своих крайних положений. Но желанной картинки уже не было.

Он снова открыл глаза и сидел, не двигаясь в течение неопределённого времени, так как время для него остановилось, а ему к тому же казалось, что изображение перед ним воспринимается лишь глазами, а мозг отказывается анализировать, разбрасывать по ячейкам памяти, чтобы сравнить и принять какое-то решение. В общем и целом, Андрей находился в состоянии оцепенения, мозг не работал, он спал с не отключёнными датчиками, которые передавали свои сигналы, но они не обрабатывались.

Но вот безвременье закончилось само собой, откуда-то снизу от сердца шёл поток живительной энергии. Он принёс импульс на отключение ступора и инородную мысль.

"У всего есть причина и следствие, мы сами себе создаём проблемы, обстоятельства лишь помогают нам, усиливая или ослабляя их".

"Да уж, это точно, но почему я не заглянул в глаза тому домовому. Ведь это был домовой? Бред, домовых нет. Почему он начал с ним играть? Почему ракурс не менялся? Обширный обзор, но статичный".

"Ну, что стало легче? Много нового узнал? То-то же, за дверью новая дверь, и так до бесконечности".

Тут снова раздался реалтон, который заставил судорожно дёрнуться Хрусталёва, на сигналах будильника и вызова стояла одна и та же мелодия. На дисплее высветился незнакомый номер, Андрей помедлил, но любопытство как всегда взяло верх, нажал кнопку соединения:

— Да, слушаю Вас.

— Здравствуйте, Андрей Викторович, — послышался знакомый, но пока неузнанный голос, — заждались, наверное, моего звонка?

— Добрый день, Алексей Борисович, — произнёс Хрусталёв, наконец-то идентифицировав Рогалёва, — я, признаться, поначалу и не узнал вас.

— Значит, ждёт меня разорение и нищета, — отшутился народной приметой учёный.

— Я и не знал, что вы богаты, — в тон ему отвечал Андрей Викторович.

— Получается, что и я тоже не знал, — по инерции шутил Рогалёв, но затем, вспомнив, для чего сделал звонок, заторопился и сказал, — деньги нужно экономить, потому перейду к делу: я согласен на ваше предложение, более того, у меня готов и вопрос, но предварительно хотелось бы прояснить ситуацию относительно Марии Анатольевны.

— Я понял, Мария Анатольевна информирована о том, что я планировал встречу с вами, но помощь она не предлагала, по-видимому, у неё ещё существует остаточный сидром от того последнего эксперимента, — не удержался и искренне изложил своё видение обстановки Хрусталёв.

— А вы не могли бы узнать её отношение ко всему этому и по возможности вовлечь в наши мероприятия, хотя бы в качестве консультанта, — продолжал раскрывать свои намерения Рогалёв.

— Я введу Марию Анатольевну в курс дела, но обещать ничего не могу, — слегка забеспокоился Андрей Викторович.

— Хорошо, тогда слушайте вопрос, заодно и обсудите с ней.

— Весь внимания.

— Из сплавов каких металлов изготовлен браслет?

— И это всё? — неожиданно само собой сорвалось у Хрусталёва с языка.

— Да, а вы что ожидали? — удивился Рогалёв.

— Ну, например, способен ли человек сам генерировать идеи? Или это только иллюзия? — пояснил будущий сталкер.

— Это больше философский вопрос, а я всё же физик.

— Ну, тогда, что-то вроде коллайдера, — не сдавался Андрей Викторович.

— Вы, наверное, принимаете меня за какого-то крупного учёного, а я ведь простой препод, как говорят студенты, — он сделал небольшую паузу и добавил, — вопрос-то понятен?

— Конечно, простой вопрос, а по поводу остального, — раз есть степень, значит уже учёный.

— Приятно слышать дифирамбы, однако вернёмся к нашему вопросу, — настойчиво продолжал вести диалог Рогалёв в своём русле, — возможно ли повторить в земных условиях технологию его производства, ведь свойства металла необычны: сверхпластичен, сверхпрочен, необычайно лёгок, невидим, обладает сверхпроводимостью и, наверное, много есть ещё чего, о чём мы и не догадываемся.

— Действительно интересный вопрос, видимо я не понял его глубину сразу, — признался Хрусталёв.

— Рад, что мы достигли взаимопонимания, — удовлетворённо произнёс Алексей Борисович.

— Мне вам позвонить сразу или условимся о конкретной дате? — чувствуя окончание разговора, заторопился Хрусталёв.

— Звоните сразу по результату, тогда начнём и планировать.

— Хорошо, договорились, начинаю действовать.

— До свидания, жду звонка.

— До свидания и спасибо за согласие.

Нажав на красную кнопку и прекратив связь, Хрусталёв положил телефон снова рядом с собой на то же место, откуда его и взял, чтобы ответить на звонок. "Странная, но удобная вещь", — сопроводив телефон взглядом, подумал он.

"Как прореагирует Мария? Какую роль во всём этом сыграет Черников?" Он уже в мыслях охватывал проблему в целом, и она ему теперь не представлялась простой.

Ни с того, ни с сего Черников икнул, а потом проделал так несколько раз. Он отвинтил крышку с пэт-бутылки и сделал пару мелких глотков минералки, пить не хотелось, но и икать тоже.

Виктор сидел в своём маленьком кабинете в офисе и скучал, так как заняться было совершенно не чем. Ухваткин с утра укатил на очередной приём к своему доктору, затем в его планах была поездка к дочери в оздоровительный детский лагерь. Катька позвонила ему утром и слёзно просила забрать её, она уже отбывает там третью смену подряд.

"Вот стерва, на всё лето избавилась от девчонки", — зло выругался Алексей Иванович относительно бывшей жены. Хотя, конечно он и сам виноват, что прикрылся обстоятельствами и не вмешался в процесс организации летнего отдыха дочери.

"Мамы не стало, а сам ещё не готов", — так он размышлял о проблеме.

— Будь на связи, — бросил он последнее указание Черникову, покидая офис.

Их сотрудничество не принесло ожидаемых плодов, заказчиков покушения так и не удалось вычислить. Черников уже знал всю подноготную о случившемся, просканировал почти всё окружение Ухваткина, обладал нужной и не нужной информацией и склонялся к версии следователя, что здесь есть что-то личное, возможно месть.

Узнавая бизнес изнутри, и пользуясь своим преимуществом, Виктор всё больше убеждался в ничтожестве этих людей, их тупости и узости мышления. Одного он не мог понять, как они сумели пробраться на вершины местного олимпа.

"Значит, простой народ ещё тупее", — сделал он для себя парадоксальный вывод. Закрадывалась мысль, что будь и у них такие браслеты, возможно и они строили свою жизнь иначе. "Хотя у Машки и Хрусталёва есть, а что толку-то, не в коня корм, дело не только в браслете".

Ему теперь казалось, что добыть деньги, причём любую сумму, не составляло никакого труда, да, именно добыть, а не заработать. Единственно, что пока не высвечивалось в его сознании, что он с ними будет делать, ведь то, что делали те, у кого всё было в достатке, казалось ему мерзким и скучным.

Он открыл себе счёт в банке, завёл карточку, на которую перевёл все нажитые нечистыми способами сбережения главврача психиатрической больницы. Выполнил свои же обещания наказать негодяя. Денег оказалось прилично, около двухсот тысяч рублей, обналичил, вернул карточку на место и успокоился, теперь вот он не знал, на что их тратить и как объяснить Маше, откуда они появились.

Ему не терпелось посмотреть на реакцию главврача в момент снятия с карточки денег, но в отпуск того пока не отпускали, а для малобюджетной любовницы было достаточно и служебного протеже. Насладиться плодами мести не получалось, но на всякий случай он оставил на карточке энергетический маячок, который оповестит его, если владелец вставит её в банкомат.

Энергетические маячки — изобретение его собственное, об этом не знала даже Маша, он поставил уже три. Один на карточку главврача, другой в офисе Марии, реагирующий на слова " Виктор" и "Черников", а также на его мыслеобраз, третий прицепил Ухваткину, с теми же параметрами активации, что и второй. Каждый раз, когда они срабатывали, он получал сигнал в виде вибрации на браслете и тогда, включая своё ясновидение и яснослышание, мог наблюдать за объектами.

Некоторые приёмы и методы Ухваткина строить бизнес всё же произвели впечатление и на Виктора: использование компромата имело хорошую перспективу с его способностями, а также идея о депутатстве не была лишена здравого смысла. С депутатством сразу же возникали две проблемы — это отсутствие высшего образования и связь с психиатрической больницей. При детальном рассмотрении всё можно было поправить: образование реально будет через год, его восстановили в университете, осталось подобрать нуждающегося в деньгах аспиранта, который будет за него учиться, и дело сделано; по поводу больницы, придётся потрудиться, переделать все карточки и разогнать весь персонал, кто имел отношение к его лечению.

Черникову приглянулась проблемная квартира Помпея, недалеко от Машиного офиса на набережной, её можно было сторговать за полцены. Если депутатство всего лишь перспективная идея, то с квартирой нужно решать немедленно, пока она не отошла кому-то за государственный счёт, а чтобы эта крыса Помпей был сговорчивей, нужно создать ему проблем согласно методике Ухваткина.

"Без помощи Ухваткина не обойтись, ведь только он сможет убедить Помпеева продать подешевле мне квартиру, и поддержкой заручиться нужно сейчас, пока клиент ещё отдыхает в отпуске", — рассуждал Виктор, играясь мобильным телефоном. Он подвешивал силой мысли телефон в воздухе над столом и затем разрешал тому падать в раскрытую ладонь.

Неожиданно завибрировал браслет, и Виктор, немного растерявшись и не успев среагировать должным образом на срабатывание энергомаячка, услышал мелодию вызова на мобильном телефоне. Номер определился, и номер принадлежал Ухваткину.

"Подумал обо мне и позвонил".

— Да, Алексей Иванович, слушаю вас, — вступил в телефонный разговор Черников.

— Я тут поразмышлял в дороге и понял, что сотрудничество с Варевым мне нужно не временно прекращать, а вообще заканчивать потому, что ничего хорошего и полезного оно не принесло и не принесёт, но так как я сам к нему обратился за помощью, то мне неудобно вести беседу о таком финале.

— Я вас понял, — не дал договорить ему Виктор, — вы хотите, чтобы от вашего имени это сделал я.

— Вот именно.

— Я выполню ваше поручение, но Варев, как мне кажется, не простой человек и результат может быть непредсказуем.

— А ты постарайся, а я найду способ отблагодарить тебя за столь деликатное поручение.

— Хорошо, я постараюсь, Алексей Иванович.

— Я на полпути к лагерю, всё давай, — и он отключился от связи.

"Отлично, благодарность обещал сам, попрошу уговорить Помпеева, осталось разделаться с Варевым".

Воодушевлённый благоприятно складывающими обстоятельствами, Черников тут же позвонил Вареву, и, что самое удивительное, дозвонился с первого раза, и тот назначил ему встречу через полчаса в бильярдном клубе на проспекте.

"Везёт, так везёт", — позитивно мыслил он, отправляясь на встречу.

Клуб он нашёл быстро. Большая зелёная вывеска с надписью "Клуб бильярда" и чёрным силуэтом человечка во фраке и цилиндре с кием в руке была видна издалека. На входе фейс-контроль, охранник в тёмном костюме и при галстуке бросил на него оценивающий взгляд, приветливо улыбнулся и жестом пригласил внутрь.

В холле к Черникову, не сделавшему и пару шагов, сразу приклеился высокий стройный юноша в белых перчатках, на что Виктор больше всего и обратил внимание, не успев потому и рассмотреть его лица.

— Что желает, господин, — начал заученную речь юноша.

Но Черников не дал ему закончить и перебил:

— У меня здесь назначена встреча с Варевым Глебом Викторовичем, проводите, пожалуйста.

— Да, да, пожалуйста, следуйте за мной, — засуетился молодой человек и, показав рукой вправо, энергично двинулся в указанном направлении по проходу между столиками и отдельными кабинетами с бильярдными столами.

Игровой зал был пуст, и только в последнем отсеке двое молодых людей нехотя гоняли шары. Виктор еле поспевал за тёмной жилеткой и белыми рукавами в перчатках, после дневного света здесь, казалось, царил полумрак.

Они достигли конца зала, сопровождающий постучал в еле приметную дверь и, открыв её, жестом пригласил Виктора войти.

Это был отдельный номер, слева стоял бильярдный стол, справа столик с четырьмя креслами вокруг. За столом сидел Варев, перед ним лежали две раскрытые служебные книги, и стоял рядом молодой человек, по всему виду администратор данного заведения. Варев что-то ему говорил, а тот подобострастно кивал головой. Лысина и золотая оправа очков блеснули одновременно при повороте головы Варевым по направлению входа.

— Проходите, не стесняйтесь, — обратился к Черникову Глеб Викторович и встал со своего кресла, протягивая руку для приветствия, а своему собеседнику добавил, — ну всё, Юра, давай сворачивай свою бодягу и распорядись, чтобы принесли два пива и орешек.

Они пожали друг другу руки, а Варев при этом пошутил:

— На этот раз быстро вы меня нашли, присаживайтесь.

Он рукой махнул в сторону кресла напротив. Черников плюхнулся на указанное место и постарался сделать попытку просканировать мысли собеседника, но тщетно, блокировка поставлена умело.

— Ну, выкладывайте, как там поживает любезный наш Алексей Иванович, чем он так сильно занят, что перекладывает личные дела на плечи помощников.

— Он решает семейные проблемы, — кратко ответил Виктор.

— Семейные дела — это святое, тогда ему можно простить, — продолжал шутить Глеб Викторович.

В этот самый момент появилась симпатичная молоденькая официантка, она более походила на стюардессу, в бордовой пилотке, такого же цвета жакете и мини-юбке и белоснежной с рюшками блузке. На уровне роскошной груди, никак не менее третьего размера, поднос с двумя высокими стаканами пива, называемыми коллинз, и тарелочкой с фисташками.

Расставив содержимое подноса на столе, она опустила его и посмотрела на Варева, очевидно ожидая от него дополнения к заказу. Черников бросил на неё раздевающий взгляд и впервые пожалел об этом: тело без одежды выглядело намного хуже, чем представлялось, синяки и кровоподтёки, да и размер груди визуально увеличивался поролоновыми вставками в бюстгальтере.

— Спасибо, нам пока больше ничего не нужно, — отпустил официантку Глеб Викторович.

Проводив её взглядом, Варев предложил Виктору пиво:

— Угощайтесь.

— Спасибо, — ответил Черников и, подняв со стола запотевший стакан, сделал пробный глоток.

На вкус напиток оказался прохладным, мягким и приятным. Варев приложился основательно, наверное, мучила жажда, его стакан сразу же опустел на одну треть.

— Рассказывайте, что вас снова привело ко мне, — дружелюбно предложил Глеб Викторович, возвращая стакан на стол.

Черников вкратце изложил пожелания Ухваткина и стал ожидать реакции Варева. Тот не спешил с ответом, в сторону Виктора не смотрел, возился с орешками, очищал их от скорлупы и отправлял ядрышки в рот. Наконец он произнёс:

— Я думаю, это будет правильно, такое сотрудничество нам обоим не подходит.

Он высыпал очистки на свободную тарелочку и, отряхнув ладони, взглянул прямо в глаза Черникову со словами:

— Я предлагаю вам закончить дело, начатое вашим шефом.

— Знаете, Глеб Викторович, это, по крайней мере, не корректно, — возмутился Виктор, — строить козни за спиной начальства.

— У вас просто нет выбора, молодой человек, — усмехнулся Варев.

— Ну, Глеб Викторович, не ожидал, что вы обо мне такого мнения, — всё больше раздражался Черников.

— Я тут воспользовался своими связями и навёл кое-какие справки, странный вы человек, Виктор из Возжаевска.

Черников насторожился, сердце застучало чаще, и прилив крови в область головы усилился, в ушах слегка зашумело, а сухость во рту стало ощутимой. "Сейчас из меня будут делать психа, попрекать больничкой". Собрав во рту остатки слюны, сглотнув их, слегка смягчив сухое горло, Виктор натужено спросил:

— Что же во мне такого странного?

— Вы горлышко-то промочите пивом, совсем голос потеряли, — сделал надменное ему замечание смотрящий и затем жёстко добавил, — по тебе тюрьма скучает, а ты всё форс держишь.

— Это вот так называется, брать на пушку? — старался, не теряя самообладания, защищаться Черников.

— На какую пушку? Изнасиловал одноклассницу, опозорил на весь маленький городок родственницу моего хорошего друга, вот теперь не знаю, что с тобой делать, то ли на кичу отправить, там таких ждут и голубят, то ли бандитам отдать, чтобы кастрировали, выбирай сам.

— Ваши связи — бабушки на завалинках, собираете сплетни и пытаетесь шантажировать нормальных людей, мелко и подло.

— Какие там сплетни, секс с Натальей Шабановой был? — и, не дождавшись ответа, Варев продолжил, — был, это уже не сплетни, а проверенная информация.

— Да мало с кем ещё у меня был секс, физиологическая потребность, не запрещённая законом.

— Слабое знание уголовного кодекса не освобождало ещё никого от ответственности, — нравоучительным тоном и со степенью превосходства продолжал издеваться Варев над Виктором, — статья тридцать первая, изнасилование, конец первого пункта: "… с использованием беспомощного состояния потерпевшей; — наказывается лишением свободы на срок от трёх до шести лет".

"Не зря бандиты поставили его смотрящим, разводит как лоха".

Тем временем смотрящий опустошив стакан на две трети, принялся снова за орешки, при этом продолжал оказывать вербальное давление на собеседника:

— Или ты надеешься ускользнуть от закона и укрыться в психушке? Так мы поможем, сделаем из тебя нормального психа.

— Что вы от меня хотите? — сделал тактическую уступку Виктор, но в душе он негодовал и думал лишь о том, как отомстит всей этой гоп-компании.

— Сотрудничества, сдай своего шефа, скопируй его диск с компроматом и все дела, а про одноклассницу со временем забудут, если сейчас волны не поднимать.

— А какие вообще гарантии?

— Какие гарантии? Нам нужно сотрудничество, мы специально никого не преследуем и мусорам не помогаем.

— Я подумаю.

— Думай, но недолго, диск нужен сегодня, а когда надобность в нём отпадёт, тебя сольют.

"Нужно создать тебе такие проблемы, чтобы ты забыл про меня".

"Всё, крепим маячок и уходим".

Черников демонстративно допивал пиво, поставив свой взгляд поверх отливающей золотым светом оправы очков смотрящего. Возвратив пустой стакан на стол, он поднялся и спросил Варева:

— Так я передам Алексею Ивановичу, что вы согласны.

— Ну, я же сказал, — промычал Варев, не поднимаясь и не подавая руки уходящему.