Глава 20

Утро следующего дня преподнесло приятный сюрприз, на выдвижном сиденье лежал голубой спортивный костюм и необычайно лёгкие и мягкие, из прочного материала, кроссовки. Яна пришла в восторг, отметив про себя, что раньше всегда ровно относилась к вещам. Оказывается, стоит человека лишить чего-то обыденного, привычного, того, чего не замечал или относился к чему без должного внимания, промариновать без этого, а затем вернуть, то человек будет просто на седьмом небе. Вот он и парадокс счастья: чтобы сделать человека счастливым, нужно чтобы он был несчастен иначе…, иначе он просто не заметит своего счастья.

Скинув ненавистную пижаму, она сразу же облачилась в новый наряд. Спортивная одежда пришлась ей по вкусу, придирчиво оглядывая себя в туалетное зеркало, она согласилась, что голубой цвет ей к лицу. Наскоро позавтракав, Яна отправилась в гости к Николаеву, собираясь сразить его своими точеными формами.

Андрей встретил её также во всём спортивном, однако цвет его костюма был бледно-розовым.

— Они, что специально подбирали цвета, — не сдержала удивления Яна.

— Как видишь, — в тон ей ответил Андрей, — да ладно, чёрт с ним, с этим цветом, всё необычайно удобно, а это главное.

Розовый цвет делал его смешным и забавным, похожим на огромную мягкую игрушку, которую хотелось потрепать за уши, дёрнуть за руку и чмокнуть в носик. Яна даже улыбнулась такому желанию, но опомнилась и, напустив на себя строгость, сделала логический вывод:

— Значит, сегодня нас точно повезут на прогулку.

Предположение оправдалось в полной мере, буквально через минуту появились Виталий Петрович и Аня. Сладкая парочка, как окрестил их Николаев, потому как других лиц они с Яной в этом учреждении и не видели, была в светло-зелённых комбинезонах, с пластиковыми вставками на грудных карманах, что говорила о том, что это выездная униформа медперсонала этого заведения.

Краткий инструктаж не отнял много времени. И вот впервые Яна и Андрей переступают порог сдвижной стены, за которым их ждёт что-то похожее на электромобиль без водителя. Они вчетвером размещаются в салоне друг напротив друга, дверь закрывается автоматически, стёкла теряют прозрачность, становясь искусственным источником освещения.

На немое разочарование Яны Виталий Петрович дает обещание:

— Покинем клинику, появится возможность рассмотреть город.

В салоне звучит приятная музыка, автомобиль двигается плавно, без рывков, последние его движение вверх, создавало впечатление, что они перемещаются на лифте. Несколько секунд покоя, щёлканье каких-то механизмов, затем плавно нарастающий гул. Стёкла начали гаснуть и обретать естественную прозрачность. Их взору предстал красавец-город: огромные здания из цветного стекла и бетона, разнообразных дизайнерских форм и исполнений, в принципе ничем не отличались от тех зданий, что оставались в памяти из их реала.

Они летели на магнитной подушке по монорельсовой дороге в составе поезда из платформ, на которых застыли автомобили различных модификаций. Это уже было удивительно. С высоты птичьего полёта просматривались зелённые улицы с малочисленным транспортом, судя по однотипности, общественным. Монорельсовая дорога проходила сквозь небольшие по площади здания, скорее всего, являющиеся парковками и лифтами одновременно.

— У нас личный и грузовой транспорт по городам не ездит самостоятельно, — пояснил Виталий Петрович, — только за городом.

— Как называется город, — спросил Андрей.

— Пригород, — ответил доктор.

— Ну, хорошо, а сам город? — повторил вопрос Николаев.

— Пригород, так и называется, — улыбнулся Виталий Петрович.

Нужный точки маршрута достигли быстро, с платформы автомобиль переместили в лифт, а затем и вниз, где он и был запаркован. С парковки на эскалаторе они очутились на улице прямо перед зданием из красного облицовочного кирпича, точь-в-точь, что и их общежитие. За зданием находился парк.

— Смотри Ян, как у нас, — не упустил данную деталь и Николаев.

Яна сосредоточенно кивнула ему лишь в ответ. Войдя в фойе, Аня направилась к посту охраны, она отсканировала свою карту на кармане комбинезона, и электронный сторож разблокировал ограждение, вызвал для них лифт.

— Мы заказали экскурсию без помех, хотя это услуга и платная, — с гордостью пояснил Виталий Петрович.

На лифте поднялись на последний технический этаж.

— Вот здесь тебя и нашли, — сказал Виталий Петрович.

Технический зал своим размером напоминал их зал из реала, разве только вместо бетонных балок, алюминиевые.

Яна подошла к стене, с которой всё и началось, прикоснулась к ней ладонями, словно греясь, потом двинулась вдоль, туда, где за бетонной тумбой находился пленённый Август. Остальные трое лишь наблюдали за ней. Николаев спросил:

— А меня тоже здесь?

— Нет, тебя в коридоре двенадцатого этажа в женском секторе, — ответил ему доктор. Он делал пометки в свой блокнот.

— А мы там побываем? — не отставал Андрей.

— Конечно.

Тем временем Яна зашла за колонну, и послышался её возглас:

— Ой, здесь кошка!

— Яна не трогайте её, животное может быть инфицировано, — крикнул доктор.

Они вместе с медсестрой быстренько стали перемещаться к Яне, но было уже поздно, та показалась из-за тумбы с кошкой на руках.

— Виталий Петрович, это — Баст, моя кошка, — представила животное доктору Яна.

Она гладила кошку, прижимая её другой рукой к груди, та звонка мурлыкала, признавая хозяйку.

— Исхудала бедненькая, — приговаривала Яна, — как же ты сюда попала?

— Если это действительно ваша кошка, — произнёс Виталий Петрович, — тогда это меняет дело.

— Мы заберём её с собой, и она будет жить у меня, — Яна смотрела доктору прямо в глаза, словно гипнотизируя его.

— После осмотра у специалиста, — согласился Виталий Петрович.

К Яне подошла Аня, кошка перестала мурлыкать, ощетинилась и зашипела, затем перевоплотила свой голос в предупредительный вой.

— Баст, прекрати, ты делаешь мне больно, — пыталась остановить её Яна.

Серое существо, по всей видимости, выпустило когти, которые впивались в руку Яны. Возглас хозяйки никак на неё не подействовал, она продолжала выть и угрожающе урчать.

— Аня, прошу вас, отойдите, пожалуйста, — обратилась к медсестре Яна, — она, наверное, боится вашей униформы, ничем другим я не могу объяснить её поведение.

Действительно, когда медсестра отошла, Баст успокоилась. Её реакция на приближение Николаева была сдержанней, она позволила Андрею даже погладить себя, предварительно обнюхав его руки. Этот феномен заставил Яну переглянуться с Николаевым, им казалось, что они догадываются об истинной причины нелюбви кошки к медперсоналу, вслух оглашать свои выводы они, конечно, не решились.

— Ян, чё в натуре это твоя кошка? — удивился Андрей.

— Сто пудово, — в его же стили утвердительно ответила та.

— Клёво!

Осмотр места нахождения Николаева ничего интересного не дал.

"Коридор — он в Африке коридор", — выразился по этому поводу сам Андрей. Необычным лишь было то, что они не встретили ни одного обитателя данного общежития.

— Мы заказали экскурсию без помех и даже оплатили её особые условия, — повторился Виталий Петрович.

Было понятно, что "больных" всячески изолируют от контактов с обитателями данного города, единственный прокол — кошка.

По возвращении в клинику Виталий Петрович сдержал своё слово, Баст оставили у Яны. Для этого потребовалось небольшая рекомбинация палаты, рядом с туалетом появился специальный сектор-вольер для кошки.

— У нас не принято, чтобы животные находились совместно с людьми в одном жилище. Это нарушает права людей, — пояснила Аня.

Гулять по палате Баст категорически запретили, электронный сторож не пускал её за границы сектора. Видимое ограждение отсутствовало, но приблизиться к незримой черте ближе, чем на пять сантиметров, кошке не позволял страх, в этом и был весь сторож. Яна могла свободно посещать вольер и ухаживать за животным.

На вопрос Виталия Петровича, что кроме кошки дала им экскурсия, Николаев лишь пожал плечами, а Яна задумчиво ответила:

— Мне нужно разобраться с этим внутри себя, что-то там, на этаже есть такое, оно зовёт меня, а что — пока не знаю, возможно, нам ещё раз предстоит побывать там, но уже в определённые временные рамки.

— Ну, что же, в принципе я такого ответа и ожидал, — согласился с ней доктор, — ваше подсознательное ищет выход и не находит его, но уже стучится наружу.

Процесс тестирования снова откладывался.

— Вы уже превратились из попечителя и доктора, скорее в надзирателя и конвоира, — пошутила Яна.

— Надо ждать, время — лекарь, — отбивался Виталий Петрович, — всё у вас будет хорошо.

Яна переглянулась с Андреем, тот кивнул, пришла пара и поупражняться в криптонике.

Идея Яны состояла в том, что нужно согласовать календари, здешний и тот в реале, ведь если их просто удерживают, по указанию Мамонова — это одно, а если это побочно как-то связанно с игрой, то это — другое. У игры есть окончание, где определится промежуточный победитель. Им могут стать "римляне", если они разрушат фрактал фракталов, и "демоны", если они его защитят, но есть временные рамки: двадцать четыре ноль-ноль тридцать первого октября. Вот к этому согласованному времени нужно оказаться на техническом этаже.

Весь день Яна была занята кошкой. Кормила её с рук, гладила, одним словом, соскучилась по общению с любимым животным. К вечеру Николаев прислал новую сказку, с пометкой: "Прочти, это становится забавно! И это не мои мысли".

Баст дремала на мягкой подстилке у своего домика, Яна решила оставить её в покое и почитать.

"Миф о творце, — прочла она название произведения, — что ж, почитаем".

"Создал Демиург подобие себе, и не понравилось оно ему, так как хотелось отличия. Смешал всё заново и задумался, и вместо создания нового, он разбил облако на мелкие части и рассыпал их на Землю. "То части мои бессознательные, пусть они всегда стремятся к единению, чтобы снова стать единым целым. И пусть каждая привнесёт что-то новое, чтобы приятен образ глазу моему стал".

Наделил бессознательное и сознательным, и поместил их вместе в одно тело, чтобы существовали самостоятельно. Связь между собой держали лишь через совесть. Исходила совесть из бессознательного, чтобы влиять на сознательное, пока то не сделает нужный шаг к единению. И назвал он это Человеком.

Но не на всех хватило сознательного, кто-то остался в теле в одиночестве, и назвал он это Природой.

Подглядел Правд, чем занимается Демиург, и понравилось ему это, и решил он украсть части, и построить из них подобие себе. Но только убирал он части бессознательного из тела, увядала Природа, а Человек, лишившись совести, погибал. Тогда он понял, что не взять ему частей из Природы и решил внимательней присмотреться к Человеку. И увидел он, что самостоятелен Человек, но слаба его зависимость от совести. И вступил он в диалог с сознательным самого сильного Человека.

— "Видишь, — говорил он, — какой ты сильный и умный. Ты способен на многое. Оглянись, вокруг тебя одни слабые, ты в ответе за них. Кто приведёт их к единению, как не ты?"

— "Да, единение твоя цель, — подсказывала совесть Человеку".

— "Ты должен стать ещё сильнее, чтобы хватило силы на всех слабых, — твердил ему Правд".

— "Но, как мне стать сильным? — спросил Человек".

— "Я помогу тебе, — убеждал его Правд, — отдай мне своё бессознательное, я понесу его. И тебе станет легче".

— "Бери, — согласился сильный Человек".

И действительно, стал он ещё сильнее и повёл за собой слабых, а чтобы не погиб он без совести наделил его Правд своей совестью. И имел он теперь постоянную связь с Правдом.

— "Ты — творец, — говорил ему Правд, — ты — хозяин природы".

— "Да, это так, — вторила совесть".

— "Ты должен покорить Природу, чтобы ускорить приближение Единения и облегчить путь слабым, — вещал ему Правд".

— "Да, это хорошо, — говорила совесть".

И шёл Человек, покорял Природу. И шли слабые за ним вослед повторяя:

— "Он ведёт нас к Единению".

Но остались ещё сильные, и подсказывала им совесть, что-то не так. И не пошли они за самым сильным Человеком, а стали искать свой путь.

И увидел Демиург, что не складывается Единение, и идут два разных потока бессознательных частей к Единению, но всё дальше удаляясь друг от друга. И задумался он, и разделил их на две равные части, пусть будут два новых подобия, чтобы было возможно их сравнивать.

Одну часть с самым сильным Человеком оставил как есть, а другую лишил плоти. И стала вторая часть неплотной, и связь между собой имела лишь ментальную, и облегчился её путь к Единению, но не ускорился. А Правд перестал видеть второю часть и остался с первой.

И имели две части связь между собой только раз в десять тысяч лет. И только бессознательное могло перемещаться из одной в другую, чтобы была возможность обмена лишь положительным опытом. И назвал Демиург это переходом фракталов.

И не знал Правд пути к другой половине, а заставил самого сильного Человека искать переход фракталов, внушив ему, что путь к Единению лежит после перехода. И удлинился путь неимоверно, ибо молчала совесть истинная, а говорила лишь правдина. И стала у второй половины много правды, но мало истины.

И так идут эти две половины к Единению разными путями и не знают истины, что путь один".

"Действительно, забавно", — прокомментировала Яна миф.

"Получается, что Мамонов знает эту сказочку, возможно, что и сам её сочинил, — удивилась она своему открытию, — хотя он и порядочная сволочь, но талантлив. Фрактал фракталов, вот откуда ветер дует, а Колян говорит, что про такую сказку не слышал, наивняк".

Она связалась с Николаевым, стала его расспрашивать, о каких планах Мамона ему было известно.

— Говорю тебе, — отвечал Андрей, — нас он в известность никогда не ставил, так что до попадания сюда никогда не слышал о "фрактале фракталов".

— Значит, они сканируют не только наше сознание, но подсознание, — вырвалось у Яны самопроизвольно, — и Мамонов здесь не причём.

— А я делаю вывод, что мы просто запутались, — огласил свои мысли Андрей, — давай подождём, как говорит Виталий Петрович.

— А что нам остаётся? — согласилась с ним Яна.