Аннет Клоу Звезда Востока

ГЛАВА ПЕРВАЯ

За окном, затянутым противомоскитной сеткой, кто-то вскрикнул взволнованным голосом. Сквозь сон Летиция уловила долгожданные слова:

– Корабль! «Звезда Востока» из Лондона скоро причалит в порту Джилонга, мисс Летти! Вы не спите?! Я знаю – не спите!

Девушка выскользнула из жаркой постели, подбежала к окну и отдернула сетку в сторону. Стояла тропическая ночь – горячая, душная, насыщенная ароматами пряных растений и перезрелых фруктов. Над этим миром, утратившим для Летиции новизну, светили звезды – такие же холодные и отдаленные, какие светят и в милом сердцу Северном полушарии.

Летиция вздохнула. Она отстранилась от подоконника и старательно одернула на груди тонкую ткань. Из-за невыносимой духоты она надевала перед сном не ночную рубашку или пижаму, а полупрозрачную сорочку из легкого батиста на узеньких бретельках. Девушка казалась слишком худой, это впечатление усиливали слегка выдающиеся ключицы и тонкие плечи.

Щеки Летиции запылали, обожженные жаром стыда, – как у всех рыжеволосых людей, ее лицо розовело мгновенно. Она сокрушенно покачала головой: господи, куда подевалась стыдливость? Если бы тьма тропической ночи не оказалась столь непроглядной, было бы видно, что Летиция высунулась в окно совершенно голой! Понимая, что вокруг никого нет, Летти ужаснулась: что сказали бы о ней окружающие, если бы сейчас увидели ее?! Румянец всегда красил девушку, но она об этом не догадывалась, так как была слишком серьезной особой. Вернее, Летти не любила двусмысленных ситуаций.

Она опрометчиво ведет себя, потому что кому-то из прислуги приснился чарующий сон. Кстати, появись корабль на самом деле, Летти была бы счастлива! Хотя бы потому, что приход «Звезды Востока» – событие эпохальное, равное изобретению телефона. Особенно здесь, в Австралии, куда сообщения об изменениях в Европе поступают с большим опозданием.

Корабли приходят в залив Шарк-Бей из Лондона через Калькутту не чаще одного раза в три, а то и в четыре месяца. Все зависит не только от погоды в Индийском океане, но и от активности пиратских шаек, орудующих в прибрежных водах Явы и Тимора. Надо срочно выяснить: правда ли, что в залив Шарк-Бей входит океанский корабль? И когда «Звезда Востока» встанет к причальной стенке пирса в Джилонге?

– Элис! – окликнула Летиция служанку недовольным голосом и брезгливо поморщилась. Она не хотела, чтобы домашние считали ее старой девой, вечно недовольной жизнью и поведением окружающих. – Элис! Элис, узнай, кто всполошил весь дом?

В коридоре по-прежнему тихо. Служанка отличалась на редкость крепким сном, хотя оказалась на каторге за детоубийство. Летти не верила, что Элис виновата в гибели дочери-малютки. Так беззаботно и крепко могут спать люди, совесть которых не отягчена страшным преступлением.

Любопытство еще мучило девушку. Господи, есть ли кто живой в доме? Не мог же радостный возглас ей почудиться?! Надо найти того, кто таким варварским способом нарушил покой хозяев и теперь потихоньку насмехается над ними. В последнее время она стала крайне подозрительной и страшится, чьих бы то ни было насмешек. Прислуги в доме немного, и утром все выяснится.

Элис, похоже, мирно спит в каморке за чуланчиком для чистого белья. В свободное время она гладит и разбирает свежие простыни, полотенца, скатерти и наволочки, которые Юнь Чан два раза в неделю привозит из китайской прачечной.

Иногда Летти помогает служанке. Откладывает в сторону ветхое белье, чтобы отвезти в детский приют, разорвать на лоскуты и использовать вместо подгузников и пеленок для малышей, брошенных матерями-каторжницами. Несколько раз Летиция заставляла Элис сопровождать ее в монастырь, надеясь, что вид несчастных малюток смягчит суровое сердце служанки и немного отогреет ее душу. Однако женщина отказывалась от поездок под любым предлогом. Похоже, общение с сиротами пугало ее, обостряя чувство собственной вины или, вернее, чувство утраты родной крохи.

– Вы уж поезжайте с китайцем, мисс Летти. С Юнь Чаном вам нечего опасаться. Он вас боготворит, мисс Летиция. А у меня много работы по дому и в саду! Миссис Джулия распорядилась прибраться! – Служанка отворачивалась, принимая деловой вид.

Летти подозревала, что, возможно, прислуга над ней посмеивается. Мисс Летиции двадцать два года, а она еще не замужем. Развлекается заботой о чужих детях, когда приспело время произвести на свет и растить собственных наследников.

Она давно хотела детей – двух мальчиков и двух девочек. И чтобы дети походили на Гарольда. Но все осталось в прошлом. Гарольд бесследно исчез из ее жизни.

Отец и мать рады выделить ей богатое приданое в виде хлопковых и сахарных плантаций здесь, на горячих землях Австралии, и одного фамильного поместья в Британии. Но желающих с любовью и настоящей привязанностью предложить ей руку и сердце – не видно. Летиция не верит в искренность нынешних претендентов. Например, что может испытывать к ней торгаш, выходец из сословия, которое заботится лишь о толщине собственного кошелька? Кто готов приращивать богатство любыми способами – от еле прикрытой лести до откровенного шантажа или обмана? Или вдовствующий банковский служащий? Со всеми этими мужчинами и молодыми людьми сомнительной репутации Летиция не собиралась связывать свою жизнь…

«Господь наш Вседержитель! Все в доме беспробудно лежат в постелях, словно мертвые в склепах!»

Девушка опустила сетку, снова отгородившись от внешнего мира, и отвернулась от оконного проема. До утра далеко. На побережье не ощущается никакого движения ветерка с океана. Будто над заливом Шарк-Бей воздух спекся от дневного зноя и превратился в вязкое стекло.

Сна не было ни в одном глазу, но Летиции не хотелось, чтобы Климентина слышала, что она бодрствует. Младшая сестра, случается, вваливается в ее спальню просто для того, чтобы проболтать ни о чем до рассвета. А Летиция не хочет ни с кем видеться и разговаривать. Ей до тошноты надоели скучные дамские разговоры о перспективных женихах. Летти хочет домой, в Консетт. Туда, где почти круглый год прохладный ветер дует с Северного моря, соленый и свежий!

Легкий шорох за окном заставил девушку прислушаться.

– Мисс Летти, это я кричал! Я – Юнь Чан!

Голос китайца-слуги полон радости. Никакого чувства вины или раскаяния! Обычно Юнь Чан ожидал прихода корабля, который, конечно, привезет ему вести из дома, более сдержанно. А сегодня китаец весь день взволнованно что-то бормотал себе под нос.

– Это «Звезда Востока», мисс Летти! Юнь Чан знает! Это ваша судьба, мисс Картер!

– Юнь Чан, ты, в самом деле, словно дикий кот, предчувствуешь все события?! – Летти не знала, как поддержать разговор. Обижать пренебрежением взбудораженного Юнь Чана неприлично. Именно поэтому китаец относится к Летти лучше других слуг. Он заботится о ней, как заботился бы старший брат о младшей, не совсем удачливой, сестренке.

– Возможно, мисс! – согласился слуга.

Юнь Чан родился в год Тигра, мисс! Предчувствие у меня в крови! – Голос Юнь Чана звучал серьезно, без тени шутки или насмешки.

– Веришь глупостям и суевериям, Юнь Чан? Но, учти, я отлично знаю: «Звезда Востока» никогда не ходит без военного конвоя! – Летти снова подошла к окну и подняла сетку.

Прищурившись, она пристально всматривалась в темный край неба над океаном, усыпанный бесчисленными звездами.

Со второго этажа дома, построенного каторжанами для доктора и его семьи, открывался вид на залив, в волнах которого отражались южные звезды. Днем вода казалась небесно-голубой. Бесчисленное количество мелких рыбешек резвилось в прозрачных волнах. Недаром залив Шарк-Бей называют кастрюлей с рыбным супом.

– Юнь Чан никогда не говорил, что капитан «Звезды Востока» сэр Юджин Челси мудрый и очень смелый человек?

– Нет! Никогда! – Летти перебрасывалась ничего не значащими фразами с китайцем, уже не боясь разбудить домашних.

Они разговаривали вполголоса, но в тишине отчетливо слышалось каждое слово. Если Юнь Чан прав, утром никто не упрекнет их. «Звезда Востока» привезет не только каторжников, чай, сигары и виски, но письма со всего света и газеты, скопившиеся на складе почтовой конторы в порту Калькутты. Летиция и отец получат «Таймс». Будут постепенно перечитывать по одному номеру в день, чтобы лондонских новостей хватило до прихода следующего корабля.

Климентина ограничится тем, что пролистает все номера за неделю-две, а затем в течение долгих месяцев не вспомнит о существовании лондонских газет и всего Старого Света.

Возможно, привезут новые романы, философские труды, научные издания, открытки, репродукции картин из художественных галерей и с выставок для книжной лавки Джозефа Фишмана.

– Юджин Челси не боится пиратов и разбойников, мисс! Он мужественный и решительный воин. Да и поддержка у него серьезная. Говорят, его сопровождают «Бриллиант королевы» и «Адмирал Нельсон», мисс! Судьба мисс Летти приближается с каждым мгновением!

Летиция не видела лица собеседника, но вздрогнула от его слов.

– Что ты сказал, Юнь Чан? «Бриллиант королевы»? – сердце девушки тревожно встрепенулось, но она тут же утихомирила его.

«Все в прошлом, Летти, в прошлом! Ни на одном из этих кораблей больше нет Гарольда!»

Летиция представила себе глаза-щелочки с лукавым прищуром на круглом лице китайца, почти лишенном растительности. Густые и прямые иссиня-черные волосы, похожие на жесткую конскую гриву, заплетенные в длинную косу, скользят по спине, точно змея. Черный ночной халат из блестящего атласа на тщедушном, но жилистом теле запахнут, будто на побережье не знойный май, а прохладный и сухой предвесенний месяц август.

– Да, мисс, «Бриллиант королевы» и «Адмирал Нельсон»! Судьба мисс Летти все ближе к Джилонгу!

– Что ты несешь, Юнь Чан?! Какая судьба?! Моя судьба находится среди пассажиров «Звезды Востока»? – возмутилась Летти. – Это корыто перевозит в своих трюмах каторжников: воров, убийц, грабителей, – а в палубных надстройках сигары и виски, Юнь Чан! Заодно прихватывает из Калькутты ящики с дорогим индийским чаем!

Пользуясь темнотой, Летти неприлично широко зевнула, шагнула к постели, повалилась лицом на подушку, ударила по ней кулаком.

В конце концов, Летти однажды решила: она не виновата в том, что природа создала ее слишком высокой и худой. Юнь Чан, как обычный китайский мужчина, едва достает ей до плеча. Его в родной для Летиции Англии, вполне вероятно, прозвали бы Жан Коротышка! И девушки посмеивались бы над ним! Он восторженно цокает языком, когда видит младшую сестру Летиции. Климентина миниатюрная шатенка, очень хорошенькая, словно фарфоровая куколка. Маленькие изящные ступни стройных ножек затянуты в начищенные до блеска ботиночки, зашнурованные до колен. Причесана Климентина всегда аккуратно, темные блестящие пряди уложены волосок к волоску.

Возможно, Летиция преувеличивала недостатки своей внешности. Густые, пышные волосы цвета чистой меди она собирала в пучок на затылке, но отдельные пряди постоянно выбивались из прически, создавая над головой подобие огненного нимба. Чаще всего, знакомясь с ней, молодые люди и мужчины восхищались ее замечательными шелковистыми волосами. Это непомерное восхищение Летиция и воспринимала как издевку. А на деле никто и не думал над ней насмехаться. Молодые люди лишь предполагали, что обилие непослушных волос – признак непокорного, строптивого характера.

– Юнь Чан! – девушка поднялась, подошла к окну. – Юнь Чан, я знаю, что ты еще здесь! – Слуга не отвечал, но она чувствовала, что китаец все еще стоит под окном, покачивая головой. – Я не вижу на горизонте никаких корабельных фонарей, Юнь Чан! Одни только звезды! – Летиция пошарила рукой на столике возле окна, нащупала кувшин с лимонадом.

Стекло запотело в душном воздухе и неприятно скользнуло по ладони, словно холодная змеиная кожа. А уже в следующее мгновение сосуд с освежающим напитком вырвался у нее из пальцев и громко, точно снаряд, взорвался на каменных плитках двора. Судя по всему, Юнь Чан привычно увернулся и восторженно хихикнул. Вспышка запоздалого гнева молодой хозяйки порадовала слугу. Это сколько же в леди Картер скопилось жизненной силы и энергии! Мисс даже с собой справиться не в состоянии!

– Мисс Летиция зря так сердится! Корабли есть! И полным ходом приближаются к Шарк-Бей! Судьба мисс Летти все ближе! Юнь Чан знает, что говорит! – На газоне рядом с тем местом, где раскололся кувшин, зашуршала жесткая трава. Похоже, садовник принялся собирать осколки в корзинку для мусора, которая всегда была при нем.

– Кто стрелял?! Опять побег?! – В окне соседней спальни зажегся свет.

Отец Летиции мистер Джон Картер вышел на террасу, недовольно бормоча:

– Лови их теперь по всему бушу![1] Половина без сознания, половина в обмороке, половина скончалась от солнечного удара! Господи, убереги их от искушения!

– Папа! Ты зачем зажег свет? А если это стреляют корабельные пушки? Ты освещаешь цели для пиратов? И куда могут сбежать каторжники? К пиратам, которые к ним не всегда милостивы? Или на верную гибель в буш?

Летти почувствовала, что настроение ее заметно улучшилось.

– Они же не знают, что в буше полно опасностей, детка! Разве можно поверить в близость беды, когда ночь тепла, напоена цветочными и фруктовыми ароматами, а океан едва колышет волнами?! Малышка моя, Летти, о чем мы говорим?!

Отец послал ей воздушный поцелуй и чуть не перевалился через балюстраду. Джон Картер полностью оправдывал представление о добром чудаковатом докторе, которое возникало при первой встрече с ним.

– Почему не спишь?! – Летиция промолчала, по-прежнему глядя в окно. – Летти, отзовись!

Но девушка смотрела в темноту, только теперь осознав, что несколько звездочек над самым горизонтом, слабых, светящихся теплым желтоватым светом, вовсе не являются холодными и далекими небесными светилами. Эти тусклые огоньки имеют земное происхождение. Все остальные кажутся неподвижными. И только эти четыре световых точки движутся… Это сигнальные фонари!

– Опознавательные огни на кораблях, папа! Это не звезды, папочка! Юнь Чан, ты прав! Прости меня! Ты сказал правду! Это корабли! Большое транспортное судно и корабли конвоя! По расписанию, нынче прибывает «Звезда Востока»! – закричала Летти.

Казалось, ее охватила безумная радость. Девушка снова подбежала к кровати. Лихорадочно сорвала с себя ночную сорочку, намереваясь одеться в домашнее платье. Но, не найдя его, снова натянула рубашку. Снова сбросила. Засмеялась и заговорила сама с собой.

Джон Картер, перегнувшись через ограждение террасы, пытался разглядеть ее в темноте, взывал к дочери, словно боялся за ее рассудок:

– Летти! Летти! Ответь! Ты, похоже, сошла с ума от радости, детка! Ответь мне! Караван подойдет к причалу еще не скоро. Ты можешь спать до самого рассвета спокойно и сладко, дитя мое!

Летиция, наконец, справилась с волнением. Конечно, она не верила словам китайца о том, что «Звезда Востока» везет к ней ее судьбу. В каждой партии преступников, этапируемых на каторжные работы, было немало женщин. И девушка, отлично знающая нужды слабого пола, занималась решением их насущных проблем. Она готовила для каждой осужденной корзинку с необходимыми для гигиены мелочами, независимо от того, какое преступление совершила та или иная женщина.

Среди них было довольно много осужденных за тяжкие преступления, как и их служанка Элис, отбывшая на хлопковых плантациях треть срока за убийство собственного ребенка. Служанка свою вину всегда отрицала и говорила, что ее дочка умерла, пока сама Элис находилась на поденной полевой работе. А когда вернулась домой, то застала дитя мертвым. Пятилетняя девочка насобирала коробочек белены, приняв их за спелые маковые головки, и отведала мелких черных семян. Летти была готова поверить вполне правдоподобному рассказу женщины.

Жизнь в постоянном общении с каторжниками изменила отношение Летиции к этим людям, но не изменила ее убежденности в том, что корабли, перевозящие преступников, никогда не соединят ее с тем, кого она хотела бы назвать своей судьбой. Этого просто не могло быть!

Отца Летиции доктора Джона Картера королевским указом отправили служить в Австралию на пять лет. Слава богу, миновала почти половина срока вынужденной жизни в гибельном климате. Спустя два с половиной года семья вернется в уютную милую Британию. К пышным лугам, поросшим сочными травами, зеленым долинам и песчаным пустошам, столь прекрасным в конце лета, когда они покрыты нежной фиолетово-лиловой вуалью цветущего вереска. Над цветами день-деньской жужжат осы и пчелы, собирая темный и пряный поздний мед.

Нет! Судьба ожидает Летти не в гавани Шарк-Бей, где во время причаливания кораблей ярко-голубую воду залива бороздят плавники кровожадных акул. Возможно, у нее есть суженый – славный морской офицер с прекрасной осанкой и строгой выправкой военного. Не очень красивый, но, несомненно, приятной внешности молодой человек из прославленного старинного рода, который сумеет однажды вытеснить из ее сердца образ обаятельного и умного Гарольда Маккензи.

Летиция снова легла в постель, не надевая ночной сорочки. Кожа стала прохладной и гладкой, словно атлас.

– Летти, Летти, – зашептала она в темноту, – уймись, Летиция! Гарольд не вернулся из похода с командой «Бриллианта королевы» на военную базу в Хартлпуле. Майкл, сын кормилицы Ханны Смит, рассказал тебе, что Гарольд Маккензи погиб. Пора навсегда расстаться с мечтами о счастливой жизни, о горячо любимом человеке! Дай бог, если к своему будущему жениху ты будешь испытывать просто приязненные чувства! А ты все мечтаешь и мечтаешь о встрече с Гарольдом! Чудес не бывает, дорогая! Но что делать, если сердце по-прежнему вздрагивает, когда кто-то рядом произносит название «Бриллиант королевы»?

Завтра начнется скучная реальность, полная забот и не очень приятных обязанностей. Усмешки осужденных женщин, оценивающие взгляды осужденных мужчин, от которых внутри все сжимается, жарко разгораются щеки. Летти снова вскочила, босиком прошлась по ковру, ступила на холодный кафель туалетной комнаты, открыла кран над жестяной ванной, стала плескать на лоб, шею и плечи. Вода тонкими струйками скользила по обнаженному телу.

Ладони ощутили, как струйка, текущая из крана, заметно охладилась. И когда вода стала совсем ледяной, словно вытекала из родника в пещере, Летти охнула и машинально отскочила. Мгновенно остыв, она растерлась полотенцем и накинула на плечи купальный халат.

Она прошла в спальню, встряхнула покрывало, застлала свежую простыню.

– Столько дел сегодня! Летти, спать! – приказала она себе и улеглась в свежую постель.

От холодной воды ее зазнобило. Летти встала, вынула из стенного шкафа шерстяное одеяло, накрылась. Согрелась и стала проваливаться в глубокий сон.

Этот сон повторялся каждый раз, когда тоска о Гарольде особенно сильно сжимала сердце Летиции. Ей снилась родная Британия, любимый Консетт. По усыпанной мелким щебнем и хорошо утрамбованной дороге девушка гнала и гнала гнедую кобылку, удаляясь от родового особняка. Джон Картер в растерянности замер на крыльце. Его крик до сих пор иногда словно доносится из прошлого до Летиции.

– Летиция, дитя мое, опомнись. Будь сдержанной! Ты леди, дитя мое! Гарольд Маккензи вернется! Летти, Гарольд вернется непременно!

Но Летти даже не оборачивается. Она должна проститься с Гарольдом. Только бы успеть до отплытия «Бриллианта королевы»!

Утром семья привычно расположилась в столовой для раннего завтрака. Служанка подала на стол поднос с кофейником. Летиция приветливо улыбнулась, пожелала доброго утра и приятного аппетита матери, которая испытующе смотрела на нее, и Климентина.

Едва дождавшись окончания благодарственной молитвы, Летти поднесла к губам чашку черного сладкого кофе. Втянула трепещущими ноздрями терпкий аромат, отпила глоток, привычно смакуя горьковатый напиток и окончательно просыпаясь. Поставив чашку на место, взяла нож и вилку, отрезала кусочек ветчины. И положила вилку на тарелку, так и не отправив свое любимое кушанье в рот.

Сильно закружилась голова. Внезапно посетило мрачное предчувствие, что она больше никогда не увидит жениха.

– Гарольд не вернется в Консетт, дорогие мои! Не вернется, я чувствую, – неожиданно объявила она, пугаясь собственного печального откровения.

В столовой наступила такая тишина, что все звуки, проникающие снаружи, стали слышны очень отчетливо: отдаленный лай собак, жалобные крики встревоженных чаек в заливе, прощальный звон корабельного колокола. Летиция почувствовала, как ее переполняет отчаяние.

Снаружи что-то ударилось о стекло. Присутствующие дружно вздрогнули, повернулись к окну. И служанка-католичка Софи, ладонью сотворив крестное знамение, торопливо забормотала молитву.

Большая белая чайка с черными концами крыльев ударилась о раму и, отчаянно трепеща, сползала вниз на подоконник. Царапнув когтями по жестяному отливу, задержалась немного на карнизе, зацепившись красным изогнутым клювом за кирпичи, немного повисела, отчаянно тараща глаза, и упала вниз, на каменную дорожку.

Летти выбежала из дома, чтобы помочь. Окровавленная птица еще билась на плоских камнях. Из приоткрытого клюва катились темно-красные капли. Испугавшись Летиции, чайка заковыляла, пытаясь спрятаться в спасительную тень жасминового куста. Белые лепестки обильно падали с веток кустарника, осыпая птицу.

Девушка вернулась в дом через кухонную дверь. Склонилась над раковиной. Намочила под струей холодной воды салфетку, протерла шею и лицо.

Кухарка Марта вынесла из холодного подвала корзинку с земляникой. Летти выхватила плетенку из рук оторопевшей женщины и помчалась на конюшню. Конюх Том, как всегда, с утра был на месте и уже оседлал Малышку для каждодневной прогулки молодой хозяйки.

– Мисс Летиция, надо бы перековать кобылу! Может, вы завернете по пути на кузницу? Крис для вас сделает все быстро. – Том Адамс с озабоченным видом осматривал лошадку. Малышка, довольная появлением хозяйки, всхрапывала, потянувшись к знакомой корзинке. Летиция отстранила любимицу и небрежно отмахнулась от конюха:

– Завтра отгонишь Малышку к кузнецу, Том! Ты же знаешь, что я терпеть не могу запах паленого рога! Думаю, что подкова подержится еще денек-другой! – Отведя корзинку в сторону, девушка вскочила в седло и направила послушную кобылку к берегу моря.

– Не гоните быстро, мисс! Подкова еле держится! Подождите немного, я оседлаю вам Урагана! – крикнул вслед Том.

Конюх снял шляпу, да так и замер посреди распахнутых ворот.

Дорога тянулась вдоль оврага, заросшего ежевикой, поднималась на каменистую гряду, отделяющую деревню от моря. За нагромождениями бесформенных прибрежных скал и песчаных дюн неумолчно шумели серые волны Северного моря. Утро задалось пасмурное, дремотно-туманное.

Колокол на корабле смолк. Фрегат держал курс на запад. Стая вечно голодных чаек с громкими криками вилась над дымящейся трубой камбуза. Форштевень разрезал поперек длинные приливные волны, накатывающие на пологий берег. На пирсе все еще стояли несколько деревенских женщин, проводивших судно в дальний поход. Они обернулись на стук копыт Малышки, с любопытством уставились на растрепанную и встревоженную наездницу.

– Ханна, это твоя малютка мисс Картер! – обратилась молодая женщина во вдовьем платье к домохозяйке постарше, одетой скромно и строго, в платье из ткани с черно-серыми клетками и полосатый фартук.

– И впрямь, моя малютка Летти меня не забывает! – радостно повернулась Ханна Смит к девушке, восседающей на лошади. – И гостинец приготовила своей кормилице! – довольно засияла она всеми своими морщинками.

Щеки у няни разрумянились, синие глаза засветились искренней нежностью. Ханна Смит явно гордилась своей воспитанницей-аристократкой.

На согнутом локте левой руки Летиции покачивалась корзинка, наполненная спелой земляникой. Эту ароматную ягоду она собирала вчера сама, чтобы преподнести ее Гарольду как символ примирения…

Всего неделю назад их отношения были безоблачными. В прошлое воскресенье они с Гарольдом собирали землянику во время прогулки по опушкам и полянкам Хексемского леса. И Летиция выбирала самые крупные, самые спелые земляничины, чтобы угостить ими резвую кобылку Малышку, поддразнивая Гарольда. Лошадка горячо дышала в ладошку хозяйки и осторожно подбирала сладкие, истекающие соком ягоды с золотисто-коричневыми точечками семян. А Летти лукаво следила за тем, как нервничает Гарольд, как потирает свой круглый юношеский подбородок длинными сильными пальцами, как ревниво и нервно проглатывает слюну. Он придает лицу значительное выражение, что еще больше смешит его невесту, которая никак не желает принимать его выговоры всерьез.

– Прекрати же, прекрати, дорогой! Оставь в покое этих несчастных французов, милый Гарольд! Чем они тебе не угодили? Будто в мире нет более интересной темы! Или ты считаешь, что твоя невеста должна оставаться невинной даже в смысле образования? Но ты же сам все читал и даже конспектировал!

– Я мужчина, Летти! Мне необходимо как можно больше знать о мире! А ты не должна увлекаться дневниками бездушного Монтеня! Ты женщина, Летиция! – его щеки, едва прикрытые юношеским пухом, покраснели от досады. – Я уж не говорю о крамольных сочинениях господина Вольтера.

– Но, дорогой, это не означает того, что я целиком и полностью разделяю мировоззрение умных и циничных французов! Чего ты хочешь, Гарольд Маккензи? Я не монашка, чтобы читать только молитвенник и Библию! А еще руководства по приготовлению вкусных блюд во время поста! Считаешь, что я должна запереть себя в четырех стенах, пока ты будешь находиться в военном походе? Посещению театров и выставок – табу? Вы оговорили подобные брачные условия с моим отцом, сэр?!

– Мне было бы приятно, Летти, знать о том, что ты скучаешь без меня. Что тебе нравится проводить время в одиночестве, мысленно беседуя со мной. О Господь мой Вседержитель! Что за чушь я несу, Летиция?! Ты, конечно же, не должна запереться в четырех стенах! Нет! Нет! Пойми меня правильно, дорогая Летти! Все сложно объяснить, милая!

Летти и Гарольд выросли в соседних поместьях, с младенчества обещаны друг другу в супруги. Вместе играли, вместе оказались на первом балу. У них и секретов-то друг от друга не было никогда! Он качал ее на качелях в парке, катал в солнечные дни на парусной яхте. О, как ликовало сердце Летти, когда яхта летела над водой, точно птица, и свежий ветер ласкал лицо прохладными струями!

Мужчины часто не понимают, что означает для девушки дать обещание пылкому юноше хранить ему верность. Так обещают все невесты? Давать слово, следовать которому ее никто и никогда не принудит?! И никто не осудит за нечастые, но регулярные визиты в театры, на балы и на музейные выставки под присмотром старших Картеров или Маккензи! Нет, для нее понятие «верность» заключает нечто иное, отличное от условностей высшего света.

Летиция направляет Малышку к причалу, где несколько дней у пирса покачивался фрегат «Бриллиант королевы». Она должна попрощаться с Гарольдом, проводить его в морской поход, как положено любящей невесте. Но она понимает, что опоздала. Фрегат на всех парах уже подходит к перешейку, чтобы вскоре оказаться в открытом море.

Лошадь споткнулась о камень. И побежала дальше, слегка припадая на правую переднюю ногу. Летиция от неожиданного толчка перелетела через голову Малышки и оказалась на земле. Корзинка покатилась по дороге, и перезревшая земляника рассыпалась. Она стала похожа на капли крови, стекающие с клюва недавно погибшей чайки.

Летиция опирается на содранные ладони, но пальцы скользят, покрытые липким ягодным месивом. Девушка неуклюже возится на песке, перекатившись на бок. Садится на обочину, старательно оправив серую прогулочную юбку с застежкой спереди.

– Вы можете встать, мисс Картер?! – женщины сочувственно склоняются над ней. – Вам помочь подняться, мисс Картер? Скажите, вы сильно ушиблись?

Но Летиция сидит, подтянув колени и уткнувшись в них лицом. Она никого не желает видеть. Гарольд ушел в поход и нескоро вернется на хмурые, но родные берега Хартлпула. А вдруг он вообще не вернется и Летиция никогда больше не пойдет с ним на прогулку в Хексемский лес?

Летиция открывает глаза. Боль в груди не отступает. Что хотела она доказать любимому? Зачем насмешничала и поддразнивала? Она знает, как сильно он любит ее! А ей как любой эгоистичной, влюбленной в себя девице нравилось, что Гарольд ревнует ее даже к Малышке. Слезы сожаления и отчаяния катятся по щекам, обжигают, но не приносят душе никакого облегчения.

Малышка с виноватым видом переминается на месте, тихонько ржет и фыркает, как бы извиняясь перед молодой хозяйкой. От толпы женщин отделяется Ханна.

– Мисс Летиция, детка, поднимись! Негоже благородной девушке горевать так, словно она вдова! Ну, вставай! – участливый голос кормилицы Ханны ранит Летицию еще больше.

– Няня! Няня Ханна! – девушка пытается спрятать лицо в ладонях, но замирает с растопыренными пальцами. Смотрит с недоумением на руки, испачканные то ли кровью, то ли месивом из раздавленных перезревших ягод и песка.

Придерживая подол юбки, Ханна протягивает Летиции руку, крепко и больно хватает за тонкое запястье.

– Пойдем ко мне, Летти! Я напою тебя чаем из трав, перевяжу ушибленные пальчики. Вставай! – она берет девушку под руку.

От кормилицы пахнет сдобой, имбирными пряниками и корицей, которой она обильно посыпает открытый яблочный пирог. И они вдвоем идут к домику на склоне оврага. В окнах сверкают чисто вымытые стекла. Из трубы над черепичной крышей вьется ароматный дымок. Малышка тянется следом, прихрамывая и фыркая.

– Нелли, ты где?! – окликает Ханна.

На крыльце появляется девушка лет семнадцати, молочная сестра Летиции, в лиловом шерстяном платье с короткими рукавами.

– Что с вами, мисс Летти? – пугается она, но Летти морщится.

– Нелли, ты опять? Я Летти! Для вас, для Смитов, я всегда Летти! И ты, и я вскормлены одной грудью!

Она не может сдержаться, когда рядом нет посторонних.

– О боже, няня Ханна, Нелли, как мне больно! – жалуется Летиция, склонившись головой на крепкое плечо кормилицы. – Как больно, нянюшка!

– Мисс Летиция упала с лошади, Нелли! Отведи кобылку к коновязи, а то она потопчет на грядках все овощи!

– Хорошо, мама! – Нелли берет повод, бесцеремонно тащит Малышку за угол дома. – Пошли, упрямица!

Ханна проводит Летицию в дом, усаживает в комнате на скамью. Нелли быстро возвращается, суетится на кухне. И вскоре появляется на пороге с кувшином теплой воды и миской.

– Давайте полью вам, мисс Летти! – Из-под белого чепца, отделанного сиреневой тесьмой, на Летицию сочувственно смотрят ярко-голубые глаза. – Не надо так сильно горевать, мисс. Моя мама проводила сегодня Майкла. Он ходит матросом на «Бриллианте королевы» уже пятый год! Такова судьба настоящих мужчин. Жизнь такая жестокая, мисс Летти! Вы должны привыкать к разлукам, если ваше сердце отдано моряку!

– Не успокаивай меня, Нелли! – рыдает Летиция! – Я понимаю, что веду себя глупо, но не могу остановиться! Спасибо тебе за все, Нелли, дорогая! – Летти утерлась льняным полотенцем, осторожно промокая саднящие ладони.

– Давай, детка, посмотрю, что там у тебя! – Ханна озабоченно склонилась над Летицией. – Сильно ушиблась, моя малышка Летти? Еще и локоть болит? Дай посмотрю. Ничего, Летти! Все скоро заживет!

Доброжелательные голоса кормилицы и молочной сестры успокаивающе подействовали на девушку. Она облачилась в старенький, но чистый халат Ханны. Нелли принялась чистить юбку, на которой оторвались пуговицы. Ханна вынула их из кармана своего полосатого фартука. Летти благодарно вздохнула, она и не заметила, когда няня успела подобрать их.

– Полежи, пока мы приведем в порядок твои вещи. А ладони и пальчики ты просто ушибла. Боль пройдет, детка! Подержи полчаса мокрое полотенце! Господь милостив, сэр Маккензи вернется из похода и станет твоим мужем! Приходской священник обвенчает вас в нашей церкви. А Майкл и Нелли будут вашими свидетелями перед Господом. А потом, возможно, крестными ваших детей, девочка моя!

Ханна говорит так проникновенно, что Летиция погружается в нежную дрему. Голова ее покоится на мягкой пуховой подушке в хрустящей от крахмала белоснежной наволочке с кружевами. Пахнет лавандой и свежим ветром. Летти дышит глубоко и расслабленно.

Когда девушка открывает глаза, то видит возле окна в кресле, застланном лоскутным покрывалом, своего отца. Джон Картер дремлет, откинув голову на спинку. Его лицо кажется Летиции осунувшимся и усталым. Девушка спускает ноги с топчана, неслышно шагает в одних чулках по полу, устланному тонкими половиками из неотбеленной мешковины. Но отец уже открыл глаза. И протягивает к ней свои большие, теплые и широкие ладони.

– Проснулась, детка моя, строптивая и гордая?! – голос его нежен.

Джон Картер очень любит свою старшую дочку и никогда не скрывает этого. Летти отвечает ему взаимной привязанностью.

– Папа! Папочка! – Летти целует широкие ладони, пахнущие одновременно карболкой и дорогим одеколоном. – Папочка, прости меня, дорогой! Я знаю, что глупая, самонадеянная, самовольная… – Девушка опускается перед отцом на колено, крепко держит его руки в своих ладошках, преданно заглядывает в лицо.

– Ну, что ты говоришь, Летти! Что ты говоришь, малышка моя? Ты добрая и очень умная, Летти. И будешь замечательной женщиной, дитя мое. Ты станешь верной женой и любящей матерью, – высвободив руку, сэр Картер гладит дочь по пушистым, вьющимся волосам. – Ты очень похожа на свою бабушку, Летиция! А она была замечательной женщиной!

– Ты не сердишься на меня, дорогой?! Нет?! – сердце Летиции полнится благодарностью к отцу. Он более ласковый и более теплый, чем мама. Отношения Климентины и Летиции с матерью больше походят на отношения учениц и учительницы в гимназии, доброжелательные и ровные.

– Нам пора домой, малышка! – отец нежно берет ее запястье. – Ты спала, точно новорожденный младенец! – Он помогает Летти подняться. – Переоденься, и поедем домой.

На пороге комнаты появилась Ханна Смит.

– Сэр Картер, мы не отпустим вас без ужина! Час назад вернулся Руперт. Он привез много палтуса! Свежий палтус просто великолепен с отварным картофелем! Нелли уже накрыла в столовой.

– Хорошо, миссис Ханна, – Джон Картер улыбнулся. – Прошу пригласить за стол и Томаса! Предполагаю, что он тоже проголодался.

– Да я уже пригласила! – Ханна очень гордилась тем, что ее когда-то взяли кормилицей в особняк Картеров. В деревне такая удача выпадала не каждой женщине. – Том уже умылся, и все ждут вас за столом.

Спустя полчаса Летти сидела в экипаже, укутанная клетчатым пледом. Они ехали по дороге, усыпанной мелкой щебенкой. Отец устроился напротив и молчал.