"Врата судьбы" - читать интересную книгу автора (Сабатини Рафаэль)

Глава XXII ИСРАЭЛЬ СУАРЕС

Вудлэндс, поместье лорда Понсфорта в Суррее, находился в двух милях к северу от города Гилфорда. Прекрасный красно-коричневый особняк в стиле тюдор располагался в обширном старинном парке.

В тот июльский вечер лорд Понсфорт обедал с большим опозданием. Он довольно поздно приехал из города. Много времени у него отнял туалет, приличествующий жениху. Понсфорт надеялся, что свадьба состоится до исхода дня. Наконец Понсфорт спустился в столовую. Он выглядел великолепно в камзоле из серого атласа с серебряными галунами. Жемчужно-серые чулки украшал узор из серебряной нити. Бриллианты капельками воды переливались в брабантских кружевах шейного платка, кружевные манжеты почти полностью прикрывали красивые холеные пальцы, на туфлях сверкали пряжки с французскими стразами. Модный напудренный парик, перевязанный сзади лентой, подчеркивал мужественную красоту смуглого лица.

Милорда нетерпеливо ждал, страдая от голода, преподобный Томас Пью, изрядно обносившийся бродячий проповедник, которого Понсфорт привез из Лондона. Проповедник ахнул, потрясенный столь ослепительным зрелищем, притупившим даже муки голода. Пожелай лорд Понсфорт оттенить свое великолепие, лучшего фона, чем Пью — приземистого, со впалыми синеватыми щеками, черного, как ворон, в своем старом пасторском облачении, — было не найти.

Лорд Понсфорт ел мало, а говорил еще меньше. Милорд явно нервничал: приготовления к свадьбе не закончились. Но больше всего он опасался, что ему не удастся, вопреки своим усилиям, склонить к браку Дамарис.

Обед подходил к концу. Уже убрали скатерть и зажгли свечи. Мужчины по-прежнему сидели за столом, пили вино и лишь изредка перекидывались словами. Понсфорт, откинувшись на спинку стула, мрачно глядел на круглый графин с портвейном, в котором отражалось пламя свечей. Графин переливался, как огромный карбункул.

Длинные окна были распахнуты в душную вечернюю тьму. Небо, усыпанное звездами, бархатисто-черное, пересекали зловещие пурпурные отблески заката. Стояло полное безмолвие. Свечи в золоченых канделябрах, стоящие на выступах деревянных панелей, ярко горели, отбрасывая блики на темный полированный паркет.

Вдруг издалека донесся топот копыт. Звуки приближались, послышался шорох колес по гравию аллеи. Лорд Понсфорт прислушивался, затаив дыхание. Его глаза лихорадочно блестели. Дамарис приехала!

— Наверное, невеста, — отважился предположить пастор.

Долгое молчание и скверное настроение хозяина изрядно действовали ему на нервы. Милорд ничего не ответил, и пастор, потягивая вино, смущенно посматривал на него из-под косматых бровей.

Карета остановилась. Не в силах больше ждать, милорд поднялся, отставив стул с высокой спинкой. Он взглянул на часы, стоявшие на каминной полке. Стрелка приближалась к девяти. Понсфорт ждал Дамарис в девять и счел ее поспешность добрым знаком.

Дверь за спиной у Понсфорта тихо отворилась. Он резко обернулся, дрожа от волнения. Ливрейный лакей пришел доложить о приезде гостя. Его слова, будто холодный душ, остудили лихорадочное возбуждение Понсфорта.

— Мистер Суарес, сэр, просит доложить о себе.

— Суарес? — хриплым от перехватившей горло злости голосом спросил Понсфорт. Но злость тут же сменилась другим чувством, глаза его расширились, уголки губ безвольно опустились: — Суарес?

— Я сказал ему, сэр, что вы сегодня никого не принимаете, — оправдывался лакей, — но он утверждает, что у него к вам неотложное дело.

— Так оно и есть, милорд, — прогудел низкий голос, и в дверях появился сам ростовщик — рослый, с бараньим профилем.

Опасаясь, что его не примут, Суарес пошел за лакеем с твердым намерением встретиться с милордом. Лакей попытался преградить ему путь, но было поздно. Еврей, пренебрежительно отстранив слугу, прошел в комнату.

— Что вам нужно? — вызывающе спросил хозяин. Он побледнел от гнева и не сводил с незваного гостя уничтожающего взгляда.

— Что мне нужно? — эхом отозвался Суарес. Он был крайне взволнован, и это чувствовалось по его речи. —Что мне нужно? О, мне многое нужно, можете мне поверить, милорд. Для начала я требую объяснений.

— Черт возьми! Вы наглый негодяй! Как вы смеете врываться ко мне таким образом?

Незваный гость в ответ лишь махнул рукой.

— Бросьте! Хватит слов, хватит оскорблений! Я подам на вас в суд за оскорбления, и вы мне еще за это заплатите! Мы будем говорить при них? — Суарес указал на пастора и лакея. — Впрочем, мне это безразлично, — добавил он презрительно.

Лорд Понсфорт вперился в Суареса взглядом, пытаясь подавить гнев, потом обернулся к лакею.

— Оставь нас, — бросил он лакею. — И вы тоже, Пью. Ждите меня в кабинете.

Пастор допил вино и удалился вместе с лакеем. Суарес наблюдал эту сцену с усмешкой.

— Ха! Какая важность, какое могущество! Оч-чень величественно для побирушки! — воскликнул он.

Исраэль Суарес ничуть не походил на заискивающего, трясущегося от страха еврея с пейсами, в длиннополом суконном сюртуке, постоянно сознающего свою принадлежность к презираемой нации. Суарес гордился тем, что он еврей, и презирал тех, кто относится к евреям пренебрежительно. Он был необычайно богат, понимал силу денег и пользовался ею. Он проявлял особую безжалостность к тем, кто осмеливался третировать его из-за происхождения. Им он платил презрением за презрение, оскорблением за оскорбление, и поскольку сила была на его стороне, его презрение и оскорбление нередко бывали пагубны.

Внешне Исраэль Суарес производил бы впечатление денди, если бы не природная тяга к восточной роскоши. Тут он всегда переходил границу. Его бордовый камзол и алый жилет под ним, сплошь расшитые золотом, слепили глаза. Пуговицами служили рубины великолепной огранки. Бриллианты сверкали в кружевах и в кольцах, которых на каждой руке было по два. Даже рукоятка шпаги была из чистого золота.

Дородный, могучего телосложения, смуглый, с большими влажными глазами и длинным носом, Суарес производил впечатление человека незаурядного и притягательного. Сознание собственного могущества, дарованного огромным богатством, придавало ему властности. Этот испанский еврей был не из тех, на кого взирают свысока. Если бы не картавость, его английский был бы безупречен.

Лорд Понсфорт допустил ошибку, недооценив Суареса. Он и прежде относился к нему с изрядным пренебрежением, а сейчас, презрительно искривив губы, оглядел ростовщика с головы до ног. Это не ускользнуло от внимания самолюбивого еврея. Ответные действия последовали незамедлительно. Ростовщик подошел к столу и налил себе бокал портвейна, не потрудившись спросить разрешения. Он отведал вина и задумчиво облизал губы, как бы оценивая его качество.

— Хорошее вино, — сказал он с удовлетворением, — Надеюсь, в моем винном погребе здесь неплохой запас портвейна?

— Что вы хотите этим сказать, черт возьми! — возмутился Понсфорт.

Суарес хладнокровно осушил бокал и, не спрашивая позволения его светлости, опустился на стул, в то время как милорд стоял.

— Полагаю, мне дозволено пить свое собственное вино в своем собственном доме, не спрашивая разрешения, черт побери, — ответил Суарес тем же тоном.

Чувствовалось, что он полностью овладел собой. Горячий и вспыльчивый от природы, Суарес умел быть холодным и беспощадным. Не дав Понсфорту оправиться после первого удара, он нанес новый, сухо изложив причину визита.

— Видите ли, я получил сообщение от лорда Картерета, что он отменяет свое ручательство, — сказал он. — Я направил свое доверенное лицо, Коуэна, в ваш дом в Лондоне, а сам прибыл сюда. У меня имеется ордер на арест имущества, и я привез сюда трех судебных приставов. Своего агента я отправил в ваше имение в Йоркшире [56] . Как вы сами понимаете, я не теряю времени даром. — Суарес с усмешкой наблюдал за потерявшим дар речи Понсфортом. — Вы должны мне тридцать тысяч фунтов, милорд. Имение Вудлэндс оценивается в четыре тысячи, ваш дом в Лондоне — в три тысячи, а йоркширское поместье даст после продажи еще семь-восемь тысяч фунтов. В залог оставшейся суммы я должен взять вас, пока не получу выкуп от вас или ваших друзей. Теперь вам известны мои намерения. Теперь вам ясно, почему я, наглый негодяй, вторгаюсь в свой собственный дом, — злорадно закончил ростовщик.

Понсфорт прислонился спиной к каминной полке, пытаясь унять дрожь. Он сразу сник. Ему казалось, что в его жилах течет не кровь, а вода. Из всего, что наговорил ростовщик, в голове у него застряла одна фраза, и он произнес ее сиплым голосом:

— Лорд Картерет отменил свое ручательство...

— Именно так, — подтвердил Суарес. — Меня удивляет, почему он его дал.

— И все же, — начал Понсфорт неверным голосом, перестав удивляться и искать причину странного поступка министра, ибо теперь его больше занимали страшные последствия, — даже если ручательство отменено, какое это имеет значение?

— Значение имеют тридцать тысяч фунтов, — заявил Суарес. — Вы понимаете, что лишь ручательство его светлости удержало меня от подачи иска месяц тому назад.

— Но сегодня у меня свадьба! — вскричал виконт. Он побледнел, капли пота выступили на его некрасивом узковатом лбу.

Теперь мистер Суарес в свою очередь с молчаливым презрением оглядел наряд хозяина.

— Ах, вот оно что! — недобро усмехнулся он. — Вот почему вы так вырядились! Вы очень красивы в свадебном наряде.

Лорд Понсфорт хотел было гордо вскинуть голову, но не посмел. Здесь распоряжался другой.

— Вы знаете... вам положено знать, как богата мисс Холлинстоун. Неужели вам мало такой гарантии?

— О чем речь? Брачные перспективы еще не гарантия, вам это прекрасно известно. Да я бы вам и шиллинга не дал в обмен на обещания, я бы отказал вам в праве выкупа закладной, если бы вы не заручились бумагой лорда Картерета, подтверждающей вашу платежеспособность. А поскольку он больше не ручается за вас, ваши поместья вы сами...

— Господи, неужели нельзя подождать до завтра?

— Я не намерен ждать и часа, — отрезал Суарес. — Какой в этом смысл?

— Вы окажетесь в дураках, если не дадите мне срока.

Суарес зло хохотнул:

— Я еще никогда не оказывался в дураках в своем деле, милорд. Никогда!

Лорд Понсфорт подошел к столу и тяжело опустился на стул. Наклонившись вперед, он смотрел на Суареса. Его бледное потное лицо блестело в свете свечей.

— Суарес, — сказал он, — прошу вас, учтите, что весь мой долг наличными не превышает пятнадцати тысяч фунтов. Вы отнимаете у меня Вудлэндс, мой лондонский дом, имение в Йоркшире. Но вы же понимаете, хотя и утверждаете обратное, что моя недвижимость в совокупности стоит больше пятнадцати тысяч фунтов?

— А вы думаете, что я дал бы вам денег, не будь я в этом уверен? Или вы воображаете, что ростовщики занимаются филантропией? Это рискованное дело, мой друг, в таких делах лишь большая прибыль компенсирует затраты. Но вы упускаете из виду, что я всюду получил бы процент на свой капитал.

— Это вы упускаете из виду свой доход, поскольку собираетесь упечь меня в тюрьму. Если вам это удастся, не видать вам проклятых процентов, как своих ушей.

Мистер Суарес прикрыл один глаз.

— Процент идет и с заповедного родового имущества, — напомнил он Понсфорту. — Получается что-то около полутора тысяч фунтов в год. Если деньги удачно вложить, к примеру, во флот, можно получить приличную прибыль. А вы заживете припеваючи на пятьдесят фунтов в год.

— Так вы меня на десять лет собираетесь упечь? — взревел виконт.

— Нет, пожалуй, на более долгий срок, — ростовщик поджал губы. — Из-за неоплаченного баланса. Но вы, ваша светлость, на здоровье не жалуетесь и легко выдержите испытания.

— Суарес! — с яростью выкрикнул милорд. — Вы — грязный еврей!

— Понсфорт, вы — еще более грязный христианин: залезаете в долги, которые не можете вернуть, — парировал ростовщик.

Понсфорт вскочил, будто его ударили. Получить такое оскорбление, и от кого? От мерзавца из иудина племени! Нет, такое невозможно снести, это неслыханно!

Понсфорт был безоружен, а то наверняка набросился бы на Суареса. Он невольно схватился рукой за бок, где обычно висела шпага. Еврей наблюдал за ним с холодной усмешкой. Твердой рукой он налил себе еще бокал вина.

— Удивляюсь, — он задумчиво улыбнулся, — когда ваша светлость наконец поймет, что напрасные оскорбления — соревнования для дураков. Я все стараюсь учить вас... — Суарес осушил бокал и поднялся. — Ну что, пойдем? — спросил он, и в его вопросе прозвучал приказ.

Понсфорт, сдерживая гнев, так сильно оперся руками о стол, что суставы пальцев побелели.

— Пойдем? — повторил он.

— Разве я не упомянул, что ордер на арест у меня в кармане и трое судебных приставов готовы его произвести? Надеюсь, у вас хватит благоразумия не оказывать сопротивления?

— Вы хотите сказать... — Понсфорт облизал пересохшие губы. — Вы хотите сказать, что заберете меня сейчас? Прошу вас, подождите до завтра: я женюсь и верну долги.

— Женитесь? — с издевкой спросил еврей. — Вы все еще надеетесь заморочить меня пустой болтовней?

— Заморочить? Но это чистая правда!

Суарес задумчиво посмотрел на виконта:

— Если это правда, почему лорд Картерет отменил свое ручательство?

— И все же я говорю правду! — с жаром повторил виконт. — Я жду невесту.

Но Суарес все еще сомневался:

— Ждете журавля в небе.

— Послушайте, Суарес, — в отчаянии воскликнул Понсфорт, — женившись, я тотчас верну долг — в понедельник, а может быть, и раньше. Более того, с сегодняшнего дня и далее, пока не будет погашен долг, я плачу вам тысячу фунтов в день.

Это уже был деловой разговор, а против делового разговора мистер Суарес не возражал. К тому же серьезность предложения подтверждала то, что лорд Понсфорт готовился к свадьбе. Однако кто мог поручиться за планы милорда? А если это очередная уловка, которая позволит ему улизнуть от ростовщика и покинуть страну? Суарес не доверял лорду Понсфорту: тот уже доказал свою ненадежность. Ростовщик вздохнул и покачал головой.

— Хорошо, даю две тысячи — две тысячи в день! — предложил виконт.

Ростовщик больше не сомневался.

— Для честного человека вы слишком сильно рискуете, — Суарес засмеялся. — Ваши слова про свадьбу ложь.

Понсфорт уловил характерный звук в вечерней тишине. Лицо его вспыхнуло.

— Я лгу? — воскликнул Понсфорт. — Лгу? — в голосе его прозвучало ликование. — Вот послушайте! — он махнул рукой в сторону распахнутого окна.

Суарес услышал шум подъезжающей кареты.

— Это мисс Холлинстоун, — уверенно заявил виконт.

Ростовщик внимательно посмотрел на него.

— Вы все еще не верите? — возмутился Понсфорт. — Все еще думаете, что никакой свадьбы не будет? А разве вы не видели пастора? С какой стати я сел бы за стол с этим вороном?

Ростовщик упустил из виду такой важный факт. Он тут же невозмутимо присел за стол.

— Что ж, посмотрим, — заявил он.

Лорд Понсфорт с облегчением вздохнул и вытер взмокший лоб. Воцарилось молчание.

— Так вы предлагаете две тысячи фунтов в день? — нарушил молчание Суарес.

— Да, да! — поспешно подтвердил Понсфорт.

— Я обдумаю ваше предложение, — холодно заметил Суарес.

— Так думайте поскорее, черт возьми! — снова вышел из себя виконт, постепенно обретавший привычную самоуверенность. — Принимаете вы мое предложение или отказываетесь?

— Отказываюсь.

— Нет, я неправильно выразился. Обдумайте мое предложение, сэр, непременно обдумайте, но, ради Бога, поскорей примите решение.

Суарес засмеялся.

— Вы — то лед, то пламя, — с насмешкой сказал он. — Если я и впрямь стану его обдумывать, то лишь оказывая вам услугу.

Вошел лакей, и виконт тотчас обратил к нему бледное взволнованное лицо.

— Прибыла мисс Холлинстоун, милорд.

Понсфорт торжествующе взглянул на ростовщика.

— Ну, — настойчиво начал он, — принимаете мои условия?

— Пожалуй, да, но лишь когда узнаю, с какой целью пожаловала к вам леди.

Понсфорт глядел на него в замешательстве.

— Вы безрассудный человек, Суарес, — сказал он с досадой.

— Мне приходилось иметь дело со множеством негодяев, — пояснил Суарес и многозначительно посмотрел на слугу.

— Обожди за дверью! — приказал виконт, и слуга вышел, притворив за собой дверь.

— Вы утверждаете, что леди приехала с целью выйти за вас замуж?

— Да, — подтвердил Понсфорт. — Вы же видели пастора.

— Что ж, тогда я рискну, милорд: принимаю ваше предложение при условии, что свадьба состоится сегодня и я буду одним из свидетелей.

В Понсфорте боролись нетерпение и гнев. Но он взял себя в руки.

— Будь по-вашему, — сказал он. — А пока не угодно ли составить компанию пастору? Подождите у меня в кабинете, пока начнется свадебная церемония. — И добавил, уловив сомнение во взгляде ростовщика: — Можете поставить одного из ваших людей за дверью, другого — под окном, а третьего, — виконт язвительно скривил губы, — на крыше, чтобы я не улетел через дымоход. Дайте им оружие и не сомневайтесь: я от вас не убегу.

— Очень хорошо, — поклонился Суарес.