"Красный Дракон" - читать интересную книгу автора (Харрис Томас)

10

В салоне самолета, следующего рейсом Вашингтон — Бирмингем, было много свободных мест. Грэм расположился у иллюминатора, соседнее кресло оставалось пустым.

Он отказался от предложенного стюардессой неаппетитного сандвича и разложил на откидном столике материалы следствия по делу об убийстве семьи Джейкоби. Он заранее выписал данные, которые были общими для Джейкоби и Лидсов.

Обеим парам было под сорок. И те и другие имели детей — двух мальчиков и девочку. У Эдварда Джейкоби был еще один сын, от первого брака, который в день гибели семьи находился в общежитии при колледже.

Родители имели высшее образование, жили в двухэтажных домах в богатых районах. И миссис Джейкоби, и миссис Лидс были весьма привлекательны. Семьи пользовались одинаковыми кредитными карточками и выписывали одни и те же популярные журналы.

На этом сходство кончалось. Чарльз Лидс был юристом, специализирующимся на налоговом законодательстве, Эдвард Джейкоби — инженером-металлургом. Лидсы были пресвитериане, Джейкоби — католики. Лидсы родились и жили в Атланте, Джейкоби переехали в Бирмингем из Детройта всего за три месяца до своей трагической гибели.

Слово «случайность» не переставало звучать в ушах у Грэма, как стук капель, падающих из подтекающего крана. «Случайный выбор жертв», «Отсутствие очевидных мотивов» — эти газетные клише полицейские детективы, расследующие убийства, повторяли не иначе, как матерясь.

Но слово «случайность» сейчас не годилось. Грэм знал, что убийцы такого типа жертвы наугад не выбирают.

Тот, кто убил Джейкоби и Лидсов, увидел в них нечто такое, что привлекло его, заставило сделать то, что он сделал. Он мог быть хорошо знаком с ними — Грэм надеялся на это, — но мог и вовсе не знать их. В одном он был уверен — убийца видел их до того, как принял решение расправиться с ними. Он выбрал их потому, что увидел в них что-то, и это что-то было связано с женщинами. Но что именно?

В самих преступлениях имелись некоторые различия.

Эдвард Джейкоби был застрелен, когда спускался с фонариком по лестнице — скорее всего, его разбудил шум.

Миссис Джейкоби и дети убиты выстрелами в голову, миссис Лидс — в живот. Оружие в обоих случаях — девятимиллиметровый пистолет. В ранах обнаружены частицы металлической ваты из самодельного глушителя. На гильзах — никаких отпечатков пальцев.

От ножа погиб только Чарльз Лидс. Доктор Принси определил, что у ножа тонкое и очень острое лезвие, возможно, это филейный нож.

Способы проникновения в дом также различны. У Джейкоби он применил фомку, а у Лидсов — стеклорез.

Судя по фотографиям бирмингемской трагедии, там было меньше крови, чем в доме Лидсов. Но на стене в спальне, на высоте шестидесяти и сорока пяти сантиметров от пола, — кровавые пятна. Значит, в Бирмингеме убийца тоже рассаживал своих жертв. Полиция Бирмингема проверила отпечатки пальцев на телах, осматривая каждый квадратный сантиметр, включая ногти, но не обнаружила никаких следов. Если какие-то отпечатки вроде тех, что нашли на ребенке Лидсов, и были пропущены, то с трупов, пролежавших в могиле в течение жаркого летнего месяца, уже ничего снять не возможно.

В обоих случаях на месте преступления были найдены те же белокурые волосы, та же слюна и сперма…

В салоне самолета стояла тишина.

Грэм установил фотографии двух улыбающихся семей на откидной столик и стал смотреть на них.

Что же все-таки привлекло убийцу именно к ним? Грэму хотелось верить в то, что жертв обязательно объединяет какая-нибудь черта и она скоро отыщется.

Если же нет… Тогда ему придется входить еще не в один дом и искать новые следы, которые оставит ему Зубастик.

Грэм получил инструкции городского управления полиции Бирмингема сразу же по прибытии в аэропорт и связался с ними по телефону. Кондиционер взятой напрокат малолитражки выплюнул ему на рубашку струю дождевой воды.

Первым делом Грэм поехал на Деннисон-авеню, в принадлежащую Джиэну контору по продаже недвижимости.

Джиэн, высокий лысый мужчина, поспешил к двери, ступая по паласу бирюзового цвета, чтобы поприветствовать посетителя. Но стоило Грэму показать удостоверение и попросить ключ от дома Джейкоби, как улыбка с его лица сползла.

— Скажите, а там сегодня будут полицейские в форме? — спросил Джиэн, почесывая затылок.

— Не знаю.

— Дай бог, чтобы не было. Сегодня после обеда должны появиться два клиента. Дом-то красивый, что и говорить. Видя его, люди сразу забывают о других вариантах. В прошлый четверг была у меня одна пара, состоятельные пожилые люди, желающие переселиться сюда, на юг. Я повез их туда, довел до калитки, и мы уже начали торговаться, но тут, как назло, возьми да и появись патрульная машина. Мои клиенты что-то у них спросили, те ответили. Ну, слово за слово. В общем, эти полицейские им целую экскурсию по дому устроили, не поленились показать, кто где лежал. И все, будь здоров, Джиэн, очень тебе признательны. Я попытался показать им, какой системой безопасности мы снабдили дом, так они даже и слушать не стали. Залезли в машину, и только я их и видел.

— А одинокие мужчины не приходили посмотреть дом?

— Вроде нет. Правда, другой агент тоже может привести своего клиента посмотреть мой дом, а при продаже получит свой процент. Полиция долго не разрешала делать внутренний ремонт. Вот только во вторник закончили. В два слоя пришлось красить, а кое-где и в три. А снаружи все никак закончить не можем. Но дом будет, я вам доложу, — конфетка!

— Но вы ведь все равно не сможете его продать, пока не появится официально утвержденное имущественное завещание?

— Полностью оформить сделку, конечно, пока нельзя, но все подготовить я могу. В конце концов, можно въехать туда и на основании договора о намерениях. Надо ведь что-то делать. В моем положении приходится как-то крутиться. Бумаги на дом сейчас у другого агента. Процент отдавать не хочется. В общем, я об этом доме не могу забыть даже во сне.

— Кто является душеприказчиком мистера Джейкоби?

— Байрон Меткаф из фирмы «Меткаф и Барнз». Сколько вы собираетесь там пробыть?

— Не знаю. Пока не закончу.

— Можете потом опустить ключ в почтовый ящик. Чтобы не возвращаться сюда.

Дом Джейкоби стоял у самой границы стремительно расширяющегося в последнее время города. Чтобы отыскать поворот на нужную дорогу, пришлось останавливаться на обочине автострады и сверяться с картой. Грэм ехал, не испытывая особого энтузиазма — след явно остыл.

Убийство произошло больше месяца назад. Что же он сам делал в это время? Устанавливал два дизельных двигателя на двадцатиметровую яхту, сигналя сидящему на кране Арьяге. Ближе к вечеру приходила Молли, и они втроем усаживались на корме почти готового судна перекусить. Ели принесенных Молли крупных креветок, запивая холодным пивом. Арьяга объяснял, как лучше чистить лангуста, рисуя пальцем на опилках, которыми была усыпана палуба, а солнечный свет, отражаясь от воды, играл на крыльях кружащихся над морем чаек.

Вода из кондиционера снова брызнула на рубашку, и Грэм снова оказался в Бирмингеме, вдали от креветок и белых чаек. Справа от дороги простирались лесистые участки и обширные луга, на которых паслись козы и лошади. Слева раскинулся Стоунбридж, хорошо обжитой район с несколькими элегантными домами и первоклассными особняками богачей.

Табличка с надписью «Продается» была видна за сотню метров. Дом Джейкоби одиноко стоял по правую сторону от дороги. Мелкие камешки застучали по крыльям машины — гравий, по которому он ехал, был местами липким от живицы, капающей с ореховых деревьев, стоявших вдоль дороги. Плотник, взобравшись на лестницу, устанавливал на окно решетку. Заметив обходящего дом Грэма, он приветственно махнул ему рукой.

Мощенный плитами внутренний дворик утопал в тени могучего дуба. Должно быть, ночью крона дерева заслоняет его от света уличного фонаря. Здесь, через стеклянную раздвижную дверь, и проник в дом незваный гость. Теперь она была уже заменена на новую, с блестящей на солнце алюминиевой рамой, на которой еще виднелись кое-где заводские наклейки. Перед новой дверью была вделана кованая решетка. Новая стальная дверь цокольного этажа, установленная заподлицо со стеной, закрывалась на засовы с защелками. В деревянных ящиках на каменных плитах двора ждала своего часа сантехника для ванной комнаты.

Грэм вошел внутрь. Голые полы и запах нежилого помещения. Шаги гулким эхом разносились по всему дому. В новых зеркалах в ванной никогда не отражались лица ни Джейкоби, ни убийцы. На них еще сохранились белые обрывки ценников. В углу самой большой спальни маляры оставили, свернув в рулон, заляпанную высохшей краской бумагу, которой застилали во время работы полы. Грэм просидел на рулоне довольно долго, пока квадрат солнечного света, проникающего через голое окно, не отполз от него на ширину одной половой доски.

Нет, здесь ничего не было. Уже ничего.

Если бы он приехал сюда сразу же после смерти Джейкоби, быть может, Лидсы были бы еще живы? Внезапно Грэм ощутил всю непосильную тяжесть, которую ему предстояло нести.

Он вышел из дома. Небо было голубое, ни облачка. Но легкости он не почувствовал.

Опустив плечи и засунув руки в карманы, Грэм стоял в тени орехового дерева у калитки и молча смотрел на подъездную дорогу, ведущую к основной, проходящей перед домом Джейкоби.

Как же Зубастик подобрался к дому Джейкоби? Сюда он мог приехать только на машине. Где он ее оставил? Может, подкатил по засыпанной гравием подъездной дороге прямо к калитке? Нет, слишком шумно. Хотя полиция Бирмингема так не считала.

Грэм не спеша направился к асфальтовой дороге. Вдоль обочины, насколько видел глаз, тянулся кювет. Если почва сухая и твердая, то вполне можно, переехав кювет, загнать машину в кусты со стороны дома Джейкоби. Через дорогу, напротив дома Джейкоби, был единственный въезд в Стоунбридж. Дорожный указатель предупреждал, что район охраняет частная патрульная служба. Там вполне могли заметить незнакомую машину. Да и человека, одиноко гуляющего поздно ночью. Итак, Стоунбридж исключается.

Грэм вернулся в дом и с удивлением обнаружил, что телефон работает. Позвонив в метеорологическую службу, он узнал, что за день до убийства Джейкоби шел сильный дождь. Значит, кюветы были заполнены водой и Зубастик вряд ли смог съехать с дороги и оставить машину в кустах.

Грэм зашагал вдоль свежевыкрашенного забора в глубь участка Джекоби. На соседнем участке он увидел пасущуюся лошадь. Обойдя хозяйственные постройки, он остановился, увидев в земле яму, в которой был похоронен кот. Размышляя об этом эпизоде в управлении, он почему-то представлял себе, что все дворовые постройки белого цвета. На самом же деле они были темно-зелеными. Дети завернули кота в посудное полотенце и похоронили в коробке из-под обуви, вложив между лапок цветок.

Грэм облокотился на забор и закрыл лицо руками.

Похороны домашнего любимца, печальный ритуал детства. Родители возвращаются в дом, не зная, уместна ли тут молитва. Дети беспокойно поглядывают то друг на друга, то на могилку, где покоится дорогое им существо. Девочка первой склоняет голову, за ней — братья. Они роют землю лопатой, которая больше самого высокого из них. Затем начинают спорить, попадет ли кот на небеса.

Стоя у забора под жаркими лучами летнего солнца, Грэм мысленно представлял себе эту сцену. Внезапно к нему пришла догадка, переросшая в уверенность. Убив кота, Зубастик не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за его похоронами. Такое зрелище он пропустить не мог.

Вряд ли он приезжал сюда дважды: сначала для того, чтобы убить кота, а затем — покончить с Джейкоби. Он пришел, убил кота и подождал, пока дети найдут его.

Где дети нашли мертвого кота, сейчас уже не узнать. Полиции не удалось отыскать никого, кто разговаривал бы с Джейкоби после ланча.

Какой дорогой приехал сюда Зубастик? Где прятался?

За задним забором начинались густые заросли кустарника, тянувшегося метров на тридцать, до самого леса. Грэм достал из кармана карту и разложил ее на заборе. Непрерывная полоса леса шириной метров четыреста тянулась от дома Джейкоби в обоих направлениях. За лесом шла грунтовая дорога, параллельная той, что проходила напротив дома Джейкоби.

Грэм отъехал от дома и вырулил на шоссе, измеряя расстояние по спидометру. Свернув на юг, он промчался по автостраде и наконец добрался до грунтовой дороги, указанной на карте. Снизил скорость и проехал до места, которое, судя по спидометру, находилось точно за домом Джейкоби по другую сторону леса.

Здесь дорожное покрытие заканчивалось и начинались новые постройки, еще не обозначенные на карте. Грэм втиснулся на автостоянку. Большинство автомобилей на ней были старыми, с просевшими рессорами. Две машины стояли на деревянных колодках.

Чернокожие мальчишки играли в баскетбол, прыгая вокруг единственного кольца без сетки. На минуту Грэм оперся на крыло своей машины, наблюдая за их сражением.

Он хотел было снять пиджак, но вовремя вспомнил о пистолете и фотоаппарате, которые наверняка привлекут внимание. Он всегда смущался, когда рассматривали его оружие.

В команде тех, кто играл в рубашках, было десять игроков, без рубашек — одиннадцать. Все играли одновременно, беспрекословно повинуясь знакам арбитра.

Вытолкнутый из игры полуголый мальчишка, скрывая досаду, прошествовал домой.

Но вскоре, подкрепившись булочкой, он вернулся и снова нырнул в общую кучу. Веселый детский визг и глухой звук ударов мяча о щит слегка улучшили настроение Грэма.

Одно баскетбольное кольцо, один мяч. Грэм снова вспомнил, как много вещей было у Лидсов. Судя по отчетам полиции Бирмингема, вначале классифицировавшей преступление как ночную кражу со взломом, Джейкоби тоже не были бедняками. Лодки, спортивное и туристское снаряжение, кинокамеры, ружья, спиннинги. Еще одно сходство двух семей.

Но, представив себе Лидсов и Джейкоби живыми, он сразу же вспомнил, как они выглядели потом, и после этого Грэм уже не мог смотреть на играющих в баскетбол детей. Он глубоко вздохнул и направился к лесу за дорогой. Перед соснами рос частый кустарник. Под густым темным покровом деревьев он редел, и вскоре Грэм уже свободно зашагал по легко пружинящим под ногами сосновым иголкам.

Воздух в сосновом бору был теплым и неподвижным. Голубые сойки на деревьях оповещали лес о его вторжении.

Грэм медленно спустился до русла давно пересохшего ручья, где росло несколько кипарисов и где на красноватой глине отпечатались следы енотов и полевых мышей. А вот и несколько глубоких следов детских и взрослых ног. Они опали и деформировались — видимо, прошедшие дожди хорошо потрудились над ними.

За руслом пришлось подниматься вверх по песчаному суглинку, пробираясь среди густых папоротников, растущих под соснами. Было очень жарко. Грэм с трудом лез вверх и наконец увидел проблески света между деревьями. Лес кончался. Вскоре между стволами показался верхний этаж дома Джейкоби.

Вот и подлесок в рост человека, тянущийся от края леса до самого забора. Грэм с трудом продрался сквозь кусты до самого забора.

Зубастик мог также оставить машину у строящихся зданий и пройти через лес к кустам за домом. Потом заманить в заросли кота, придушить его, глядя, как бессильно повисает маленькое тельце в руке. Зубастик, видимо, подполз на коленях к забору, опираясь на свободную руку. Грэм представил, как, описав дугу, мертвое тело пролетает над забором, заканчивая свой последний прыжок не на все четыре лапы, а громко шмякнувшись спиной о землю во дворе.

Зубастик проделал все это днем — дети не смогли бы найти и похоронить кота ночью. Потом остался посмотреть, как ребятишки найдут животное. Провел ли Зубастик весь остаток дня в кустарнике под палящим солнцем? Ведь его вполне могли заметить через забор обитатели дома. Если бы он просто отошел подальше, чтобы видеть, что делается во дворе, ему пришлось бы вытянуться в полный рост лицом к окнам, прямо на освещенном солнцем месте. Нет, он должен был вернуться в лес. Грэм сделал то же самое.

В полиции Бирмингема не дураки работают. Само собой, они вдоль и поперек прочесали кустарник, обыскивая местность. Но это было до того, как нашли кота. Они искали улики, оброненные предметы, следы, но вовсе не пункт наблюдения убийцы.

Грэм вошел в лес и, очутившись в тени деревьев, которую пронизывали лучи солнца, начал поиски. Прошло больше часа, прежде чем его взгляд привлекло какое-то тусклое мерцание на земле между деревьями. Он потерял его из виду, затем снова нашел. Это было колечко-ушко от жестянки из-под пива или кока-колы, полузасыпанное листьями под вязом, одним из немногих в сосновом бору.

Грэм разглядел колечко метрах в двух с половиной от себя и не подходил к нему минут пять, пока пристально не осмотрел землю вокруг дерева. Присев на корточки, он осторожно двинулся вперед, отгребая перед собой листья в сторону, пока не добрался до вяза, переваливаясь, как утка, по этой созданной им тропинке. Затем не спеша очистил пространство вокруг ствола. Но и на прошлогоднем слое листьев не отпечаталось ни одного следа.

Рядом с алюминиевым ушком Грэм отыскал высохший огрызок яблока, весь изъеденный муравьями. Птицы выклевали из него семечки. Грэм еще минут десять изучал почву. Наконец он тяжело опустился на землю, прислонился спиной к дереву и вытянул гудевшие ноги.

В солнечном луче роились мошки. По листу проползла гусеница.

На суку чуть выше его головы виднелся высохший комок грязи, сохранивший узор подошвы ботинка. Глина из пересохшего русла ручья.

Грэм повесил пиджак на ветку и стал осторожно взбираться на дерево по противоположной стороне ствола, внимательно изучая кору выше грязного отпечатка. Поднявшись метров на девять, он огляделся. Метрах в пятидесяти виднелся дом Джейкоби. С этой точки он смотрелся совершенно по-другому, особенно выделялась яркая крыша. Грэм прекрасно видел задний двор и участок за хозяйственными постройками. С помощью хорошего полевого бинокля с такого расстояния легко можно рассмотреть даже выражения лиц. Вдали Грэм различил шум машины, а где-то совсем далеко лаяла собака. Затянула свою монотонную трель цикада, заглушая остальные звуки.

Толстый сук над его головой рос точно в направлении дома Джейкоби. Грэм подтянулся на руках, прижался к стволу и выглянул из-за дерева.

Рядом с его щекой торчала засунутая между суком и стволом жестяная банка.

— Слава тебе, господи, — прошептал Грэм. — Иди-ка сюда, баночка.

Но ее мог оставить здесь и ребенок.

Грэм взобрался повыше со своей стороны ствола, осторожно становясь на тонкие ветки. Рискуя сорваться, перебрался на другую сторону и взглянул сверху вниз на большой сук. На его верхней стороне был снят небольшой участок коры. В центре зеленого прямоугольника размером с игральную карту Грэм увидел вырезанный на дереве какой-то знак.

Вырезано аккуратно и чисто, очень острым ножом. Нет, это не мог сделать ребенок.

Грэм сфотографировал знак несколько раз с разными выдержками.

Вид с большого сука был довольно неплохим, преступник же его еще улучшил, слегка подрезав, а затем сломав ветку, заслонявшую обзор.

Грэм поискал ветку глазами. Если бы она упала на землю, он бы ее увидел раньше. Она запуталась в кроне, высохшие коричневые листья хорошо выделялись на общем зеленом фоне.

Чтобы измерить угол заточки и давление лезвия, лаборатории понадобятся оба среза. Значит, нужно будет снова возвращаться сюда с ножовкой. Грэм сделал несколько снимков сучка, что-то тихо бормоча себе под нос.

«Значит, задушив кота и бросив труп во двор, ты забрался сюда и ждал. Понаблюдал за детьми и провел остаток дня, строгая дерево и мечтая. Когда наступила ночь, ты видел в освещенных окнах, как они ходят, как задергивают занавески и гасят в комнатах свет. Ты еще немного подождал, а затем спустился с дерева и пошел к ним. Правильно? Поди, тяжко слезать с дерева при ярком свете полной луны, да еще и фонариком себе подсвечивая?»

Спускаться вниз с такой высоты было нелегко. Грэм подцепил жестянку веточкой, осторожно освободил ее и полез вниз, держа веточку с банкой в зубах.

Вернувшись на автостоянку, Грэм увидел, что на пыльном боку его машины красуется выведенная пальцем надпись: «Левон — дуралей». Высота надписи позволяла сделать заключение, что даже самые юные аборигены овладели грамотой.

Интересно, оставили ли они свои автографы и на машине Зубастика?

Грэм забрался на сиденье и несколько минут сидел, задумчиво разглядывая окна новостроек. Домов здесь было, наверное, не меньше ста. Быть может, поздно ночью кто-то видел незнакомого блондина на автостоянке. Прошло уже больше месяца, но попробовать все равно стоит. Чтобы быстро опросить всех местных жителей, потребуется помощь полиции Бирмингема.

Грэм испытывал искушение отослать пустую жестянку прямо Джимми Прайсу в Вашингтон. Но ему ведь придется просить помощи у полиции Бирмингема. Поэтому лучше передать находку им. Снять с банки отпечатки пальцев — дело нехитрое. Совсем другое — обнаружить их по остаткам едкого пота на металле. Если жестянки не касаться голыми руками, Прайс сможет проделать это и после того, как над банкой поработают в Бирмингеме. Да, лучше отнести ее в полицию.

Он знал, что в ФБР набросятся на снимки таинственного знака, как голодные волки. Фотографий он сделал достаточно, ничего не пропустил.

Из дома Джейкоби Грэм позвонил в управление полиции Бирмингема. Детективы прибыли как раз в тот момент, когда Джиэн сватал дом очередным клиентам.