"Выпуск 3. Новая петербургская драматургия" - читать интересную книгу автора (Носов Сергей, Соколова Алла, Кудряшов...)

Действие третье

ИМПЕРАТОР. Доброе утро, Адам Саваофович. Как спалось?

АДАМ. Доброе утро, товарищ Император. Спасибо, хорошо, кошмары не мучили. А вы как?

ИМПЕРАТОР. Почти без снов. Поступили какие-нибудь указания из центра? Недовольны нашими действиями?

АДАМ. Нет, все спокойно.

ИМПЕРАТОР. Отсутствие новостей — уже хорошие новости.

АДАМ. Да.

ИМПЕРАТОР. В те давние времена, когда я был живым богом…

АДАМ. Ну-ну.

ИМПЕРАТОР… у меня был маленький придворный театрик…

АДАМ. Представляю.

ИМПЕРАТОР. Ты зря так, иногда действительно что-то удавалось. Конечно, по большому счету, чуть выше среднего уровня… Но дело не в этом. Приносят как-то пьесу о первых человеках. Смотрю — премиленькая вещица.

АДАМ. О ком, о ком?

ИМПЕРАТОР. Сцены райской жизни. О вас с Евой.

АДАМ. Представляю.

ИМПЕРАТОР. Само собой, в роли Адама лично я, без одежд и дублера, фиговый листок девять на двенадцать. На роль Евы — дикий конкурс, лучшие дамы империи, и отказать никому нельзя — мужья обидятся. Что делать?

АДАМ. У меня конкурса не было. Ел, что дают.

ИМПЕРАТОР. Мой шут подсказывает — Ева должна быть без пупка! Каково?

АДАМ. Гениально. Нашли?

ИМПЕРАТОР. А то! Пятнадцать лет, сложена безупречно, все, что надо, есть — а пупка нет! Как сквозь землю провалился! Всю обыскал, и неоднократно. Где, спрашиваю, пупок-то, милая? А она, не краснея: «Стерся!»

АДАМ. А-ха-ха! Вот племя бабье! Стерся! Как отыграла?

ИМПЕРАТОР. Не помню. А ведь благородных кровей была, не то княгиня, не то графиня.

АДАМ. Все они одним миром мазаны. А ты Евин пупок видел?

ИМПЕРАТОР. Нет.

АДАМ. Не приведи Господь.

ИМПЕРАТОР. Надеюсь… Ну что, сегодня прощаемся с нашим Иосифом?

АДАМ. Да.

ИМПЕРАТОР. Надо это как-то красиво сделать, он мне нравится.

АДАМ. Мне тоже.

ИМПЕРАТОР. Будут гости?

АДАМ. Двое.

ИМПЕРАТОР. Отлично! Что Лилит? Ты был у нее?

АДАМ. Зачем? Зайди, спроси.

ИМПЕРАТОР. Слушаюсь. (Стучит в дверь кельи ЛИЛИТ.) Лилит, солнце наше, ты готова? По-моему, ее там нет. По-моему, она у Иосифа. Небывалый случай. Забыв о девичьей гордости! В ее-то годы! Заношу в анналы. (Стучит в дверь к Иосифу.) Лилит! Лилит, ты жива еще? Съел он ее, что ли?

ИМПЕРАТОР. «И сказал царь израильский: Ах!» Боже, кто этот красавец? Нарцисс? Нет, это наш Иосиф! Иосиф, ты ли это?

ИОСИФ. Лилит заставила одеть. Пестровато немного, а?

ИМПЕРАТОР. Отнюдь! «Любил Иосифа более всех сыновей его, ибо он был сын старости его; и сделал ему разноцветную одежду».

АДАМ. Доброе утро, ИОСИФ.

ИОСИФ. Доброе утро, АДАМ. Голова болит от старика. Долбит изнутри, как дятел. Тяжело.

АДАМ. Смотри мне в глаза. (Кладет руки на голову Иосифа. Пауза.) Легче?

ИОСИФ. Да. Замолк.

ЛИЛИТ. Что за одежды на вас, мальчики? Жуткий вид. И на мне что-то подобное будет? (Целует Адама и Императора.)

АДАМ (кивает на Иосифа). Что с ним?

ЛИЛИТ. Старикашка разбушевался, когда меня всю увидел, пришлось уступить. Жалеет о вчерашнем и просит еще. (Кричит в ухо Иосифу.) Предупреждала тебя, старый козел, что пожалеешь! (Уходит к себе.)

ИОСИФ (голосом Сталина). Не уходи! (Своим голосом.) Ну вот опять вылез.

ИМПЕРАТОР. Не обращай внимания, пусть себе сидит, привыкнешь.

ИОСИФ. Тут все изменилось, другие кресла. Чей это портрет?

АДАМ. Твой. Нравится?

ИОСИФ. Красиво. А завтракать мы будем? Я проголодался.

АДАМ. Сейчас принесут.

ИМПЕРАТОР. И вино?

АДАМ. А ты когда завтракал без вина?

ИМПЕРАТОР. Уже забыл. Давно это было, когда я старым стал. Противное было время. Встаешь — болит, ложишься — болит, живешь — тоже болит. А сейчас — хорошо-то как! (Хватает Иосифа и вертит его в воздухе, как игрушку.)

ИОСИФ. Осторожнее! Уронишь! (Поставленный на пол, пытается побороть Императора, но тщетно.) Буйвол!

ИМПЕРАТОР. Кто принесет завтрак?

АДАМ. Иосиф-средний. Он уже в пути.

ИОСИФ. Опять? Мне надо убить его?

АДАМ. Я же тебе говорю — смерти нет. Не убить, а одолеть. Смерти нет — есть преодоление.

ИМПЕРАТОР. Чего загадывать — сам увидишь, что делать. Сели в креслица.

ИОСИФ. Тихо как.

ИМПЕРАТОР. Ангел пролетел.

ЛИЛИТ. По-моему, не так уж и страшно. (Демонстрирует свой наряд.) Почему у меня нет таких побрякушек? (Показывает на ордена.)

ИМПЕРАТОР. Не заработала.

ЛИЛИТ (садится в кресло). Кого ждем?

ИМПЕРАТОР. Завтрака!

ИМПЕРАТОР (звонит в колокольчик). Завтрак подан.

КОБА. Твою мать! Понаставили в темноте! (Замечает сидящих.) Здравствуйте, товарищи. Извините, но не узнаю.

ЛИЛИТ. Здравствуйте, товарищ. Кто вы, товарищ?

КОБА. Уже смешно. Но сегодня мне не до смеха. Сегодня можешь звать меня Коба. Завтра не сможешь. А сегодня можно — плохо мне, товарищи. Очень плохо. Прошу разделить со мной мое горе. (Ставит на стол патефон и корзину.)

ЛИЛИТ. Какое горе, товарищ Коба?

КОБА. Друга похоронил. Можешь просто — КОБА. Какой я вам товарищ? Единственный друг был. Настоящий друг, не то, что вы. Понаставили тут в темноте, троцкисты пархатые, вашу мать. Чего выпятились, пить будете? Ишь, понацепили цацки… Не обращайте на меня внимание, плохо мне… Кто тут из охраны?

ИМПЕРАТОР. Я!

КОБА. Накрывай стол поминальный — черный хлеб, красное вино! С любовью накрывай. Киндзмараули пить будем. Он его любил. Он его любил и меня он любил.

КОБА. А вы кто? Попрошу имена.

ЛИЛИТ. Лилит.

ИОСИФ. Иосиф.

КОБА. Бухарский еврей — по одежде вижу.

ИМПЕРАТОР. Так точно, товарищ Коба!

КОБА. Как тараканы — везде есть. А этот герой кто? (Адам молчит.)

ИМПЕРАТОР. Он глухонемой, на польском фронте контузило. Его Адамом звать.

КОБА. Два поляка и еврей польку танцевали… На лужайке в ранний час под «Интернационале»!

ИМПЕРАТОР. Все готово, товарищ Коба.

КОБА. Дорогие друзья, попрошу всех к поминальному столу. (Разливает вино по бокалам.) Сегодня черный день в моей жизни. От меня ушел мой лучший друг. Светлая ему память! (Все выпивают.)

ЛИЛИТ. Кем был ваш друг, товарищ?

КОБА. Чуть-чуть не дозрело вино. Кушайте, кушайте, гости дорогие. Вот цыпленок, вот приправа. Надо хорошо кушать. Надо папу слушать. Попробуй, дорогой! (Протягивает Адаму ножку курицы.)

АДАМ. Спасибо.

КОБА (Императору). А ты говорил — глухонемой!

ИМПЕРАТОР. Это он вас увидел и заговорил. От нервного потрясения.

КОБА. У меня и не такие говорили. (Лилит.) Ты что-то спросила?

ЛИЛИТ. Ваш друг — кем он был?

КОБА. Мой друг был моим другом. Я любил его, как брата! Я все делал, что он попросит — как собака служил ему! Все прощал ему — и черное слово, и гордость… А он меня предал. Как он мог? Как он мог? За моей спиной! Я его умолял, я его на коленях просил — не предавай! не предавай! А он все предавал! Предавал. Не мог остановиться.

ИМПЕРАТОР. Вот сволочь!

КОБА. Не сметь о нем так! Не сметь. Извините.

ИОСИФ. Что с ним стало?

КОБА. Не твое собачье дело! Он ушел от нас — пусть земля ему будет пухом. За его светлую память! Попрошу. (Все выпивают и закусывают.) Самый красивый город назову его именем. Красивые улицы, пароходы, самолеты — все в его честь! Мой друг был очень красивый человек. Всей своей прошлой жизнью он заслужил. А эта б… и ее выблядки ничего не получат, кроме позора. Но не сейчас, пусть немного погуляет гордая. Пококетничает.

АДАМ. Ты плохо выглядишь, Коба. Тебе надо отдохнуть.

КОБА. Тыкаешь? Тыкай, тыкай, кавалер. Дотыкаешься. Плохо мне, надо бы действительно отдохнуть. Чем вы тут занимаетесь?

ИМПЕРАТОР. Судим понемногу.

КОБА. Не судите, и сами судимы не будете.

ИОСИФ. Какой мерой мерите, такой и вам будут мерить.

КОБА. Шустрый бухарчик-еврейчик.

ИМПЕРАТОР. Далеко пойдет.

КОБА. Там увидим. Давайте выпьем за наш советский суд, самый справедливый и гуманный суд в мире!

ИМПЕРАТОР. Золотые слова! Справедливые слова! (Выпивают.)

КОБА (Лилит). Ты почему, оппортунистка, пьешь мало? А?

ЛИЛИТ. Товарищ! Как можно оскорблять женщину, товарищ? Я же член партии черт знает с какого года!

КОБА (обнимает Лилит). Ты не член партии, ты… (Шепчет ей на ухо, Лилит смеется и бьет его по руке.) Ай, хорошо у вас тут… Душа отдыхает… Слушайте, посудите меня немного. Снимите грех с души, тяжело ей, некому исповедаться. Попы ведь не дураки были. Надо и нам что-то взамен придумать. Это хорошая мысль. Это очень хорошая мысль.

ИМПЕРАТОР. Мысль недурна. Но можно ли нам, маленьким винтикам, лезть в душу товарища Кобы?

КОБА. Попытка не пытка. Прорепетируем. Ну не получится — на нет и суда нет! Мысль проверим на конкретном материале. (Императору.) А ты шустрый! Только не позволяй этому (тычет пальцем в Иосифа), не позволяй обскакать себя. Я их племя наизусть выучил. Лакеи.

ИМПЕРАТОР. Приступаем. Садитесь, подсудимый.

КОБА. Сейчас, дай допить.

ИМПЕРАТОР. Мы не звери. Вполне возможно, что эта чарка — последняя в вашей жизни.

КОБА. Ах, хорошо сказал. Раз последняя — еще одну! (Выпивает и садится.)

ЛИЛИТ. Встать, суд идет!

Прошу сесть.

КОБА. Идет, бредет советский суд, гондон на палочке несут…

ЛИЛИТ. Гражданин подсудимый, перестаньте оскорблять суд, иначе мы лишим вас слова!

КОБА. Виноват, граждане судьи. Судите меня без жалости!

АДАМ. Твое имя и имя отца твоего.

КОБА. Иосиф, сын Виссариона, сапожника из Гори. Партийная кличка — Коба.

АДАМ. Отчего тебе плохо, Коба? Что тебя мучает? Поделись с нами, не бойся. Все сказанное тобой не выйдет за эти стены — я обещаю тебе.

ИМПЕРАТОР. Адам всегда держит слово.

КОБА. Я тоже держу слово. И я вам обещаю тоже самое… Глухой, а все понимает. Иногда выгодно быть глухим, не будучи им.

ИМПЕРАТОР. Да нет, он по губам читает. Догадывается.

КОБА. Больно вы все тут догадливые. Давай дальше.

ЛИЛИТ. Товарищи! Я попрошу не отклоняться от хода процесса. Товарищ Коба просит суда над ним и, совершенно логично, что после вынесения приговора у него могут быть последние желания. Товарищ, у вас будут желания?

КОБА. Будут, будут. И не одно.

ЛИЛИТ. У меня больше нет вопросов.

ИОСИФ. Как вы жили?

КОБА. Плохо жил. Безрадостно. «Огорчали меня, и стреляли, и враждовали на меня стрельцы». Так жить плохо.

АДАМ. Делал ли ты кумиров, изваянных или литых, произведение рук художников?

КОБА. Ну не могут они без этого. Неужели я не понимаю, что грех это? А они не могут. Им нужен идол — и каждый день. Твари. Рабы.

АДАМ. Злословил ли ты мать твою?

КОБА. Грешен. Отпустите мне этот грех, судьи.

АДАМ. Тайно убивал ближнего своего?

КОБА. Никого я не убивал! (Плачет.) Ну молил же я его не предавать меня — такую малость просил: будь верен! будь верен! слушай меня, служи мне — мы горы свернем! А он предал… (Плачет.) А я не всесилен! Есть вещи сильнее меня! Я скован по рукам и ногам! Я был бессилен помочь ему! Они требовали его крови! Он был легковерен, его уговорили эти сволочи… А может, и не любил он меня… Я ему всю душу отдал! Я вознес его… А он так легко предал… Душа болит от предательства. Судите меня, я его не уберег от этой своры, слишком поздно увидел, слишком доверился… Судьи, что со мной теперь будет? Плохо одному. Страшно. По коридору иду — страшно, ночью проснусь — страшно, с женщиной — страшно! (Пауза.) Хочется смерти, судьи. И ее боюсь. Пусто мне жить. И друг ушел… Убейте меня. Утешьте меня, убейте. Вы меня убьете?

ИОСИФ. Убьем.

КОБА. Спасибо, судьи. Вот мое главное желание — умереть по-человечески. Суд очищает, а они не понимают смысла жертвенности! Самого себя, плоть от плоти своей, друга своего приносишь в жертву великой идее! Все во имя людей, все для их блага — а они не понимают! Спасибо вам, судьи! Спасибо. (Подходит к столу и выпивает.)

ЛИЛИТ. Товарищ, извините, но мы говорили о последних желаниях.

КОБА. Сколько их у меня?

ИМПЕРАТОР. Три. Бог троицу любит.

КОБА (Лилит). И ты, сука в мундире, хочешь, чтобы после очищения я снова влез в грязь?

ЛИЛИТ. Хочу. И ты хочешь.

ИОСИФ. Лилит, не смей.

КОБА. Вот тварь, за версту чует. Ну, веди на казнь. Последнее, так последнее. Каждый раз, как последний. Всем оставаться на местах. (Лилит и Коба уходят в келью.)

АДАМ (Иосифу). Откуда в тебе это, Иосиф? Ты меня изумляешь.

ИМПЕРАТОР. Даже я не ожидал, а уж насмотрелся всего… Кузен у меня был, такая же сволочь. Раз семь на него ходил, пока не достал. Тоже смерти искал, просил добить его.

АДАМ. Нашел?

ИМПЕРАТОР. От меня не уйдешь.

ИОСИФ. Да ничего он не ищет. Дурака валяет, я это чувствую.

АДАМ. А старичок что говорит?

ИОСИФ (прислушивается к внутреннему голосу). Осторожнее, говорит… Он все может, говорит… Ждет его с нетерпением… Хочет поквитаться за одинокую старость.

ИМПЕРАТОР. Умора. Потусторонние разборки. Давайте выпьем, чтобы хоть Лилит живой вышла.

О! Жива! Долго жить будешь, тебя вспоминали. Что так?

ЛИЛИТ. Пустой номер — вершки хотят, а корешки не могут. А мне налить? Иосиф, ты не рад мне?

КОБА (выходит, застегиваясь на ходу). Без меня пьете?

ИМПЕРАТОР. Как можно, дорогой?

КОБА. Пьют только мужчины. (Лилит.) Уйди, видеть тебя не могу.

ЛИЛИТ (уходит к себе). Потом жалеть будешь. Три желания, три желания… Тьфу!

КОБА. Бабы все портят. За моего друга.

АДАМ. Земля ему пухом. (Выпивают.)

КОБА (Императору). Дай мне, что у тебя там есть? (Император протягивает Кобе кинжал.) Очень хорошо. Чистое оружие. Для мужчины. Мое последнее желание (выпивает), мое последнее желание — уйти из этой жизни самому. Дайте мне самому, из этой постылой жизни. Своими руками. Это большой грех, но я так хочу. Адам, (опускается на колени) отпусти мне этот грех, прошу тебя как брата.

АДАМ. Правами, дарованными мне Отцом моим, отпускаю грехи твои, сын человеческий. Амен!

ИМПЕРАТОР и ИОСИФ. Амен!

КОБА. Ну вот и все. Не говорите ничего, молчите и не нарушайте благости моих последних мгновений. Наполните бокалы. Помянем бедного Иосифа Джугашвили… Секунду. (Ставит пластинку, звучит «Сулико».) Пойте, пойте… (Иосиф и Коба подпевают пластинке, им вторит Император. Из-за двери выглядывает Лилит.) Прощайте, товарищи! Прощай, сестра! (Коба бьет кинжалом себе в грудь, медленно оседает на пол.)

ЛИЛИТ. Неужели попал?

ИМПЕРАТОР. Вроде бы.

ИОСИФ. Нет. Притворяется.

КОБА (лежа). Почему я не слышу слов печали? Почему вы не плачете? Попал — не попал! Человек умер, а вы! Чурки деревянные. Товарищ Сталин ушел от вас — горе всем. А, надоели вы мне все… (Встает.) Подняли бокалы, так хоть выпейте, не позорьте вино. (Отдает кинжал Императору.) Головой за них отвечаешь. Никого не выпускать. Никаких контактов. Понял?

ИМПЕРАТОР. Так точно. Всем сесть, не разговаривать, руки на стол! (Дает пощечину ЛИЛИТ.) Кому сказано — сесть!

ЛИЛИТ. Бьет — значит любит. (Садится.)

ИМПЕРАТОР. Молчать!

КОБА. Где здесь выход? (Входит в келью Иосифа.)

АДАМ. Иосиф, ты мне все больше нравишься. Твое здоровье!

ИМПЕРАТОР. Настырный ты мужик, ИОСИФ. Держи, твой теперь… (Отдает Иосифу кинжал.) Твое здоровье.

ЛИЛИТ. Как мужик, ты намного лучше своего Кобы, будь он неладен. И старичку скажи, что он хорош. Для своего возраста. Это я, Лилит, сказала. Твое здоровье!

КОБА (появляется на пороге). Где здесь выход? Где выход, я спрашиваю?! (Бросается поочередно во все кельи.) Где дверь?!

АДАМ (указывает на Трубу). Выход там. Иосиф, проводи тезку.

КОБА. Шутки надо мной шутите?! Над кем смеетесь? Сволочи! (Иосиф бьет Кобу кинжалом в спину.) Нет. Нет!! Нет… (Умирает.)

АДАМ (Императору). Помоги. (Подымают Иосифа и сажают его в кресло. Лилит массирует Иосифу голову.)

ЛИЛИТ. Господи, опять кровь попала.

ИМПЕРАТОР. «Взяли одежду Иосифа, закололи козла и вымарали одежду его кровью».

ЛИЛИТ (массируя). Легче голубчику, легче хорошему. Может, пойдешь ко мне, приляжешь?

АДАМ. Очнулся. Слышишь меня? (Иосиф кивает.) Как ты себя чувствуешь?

ИОСИФ. Очень больно. Хуже, чем тогда. Голова раскалывается.

ЛИЛИТ. Сейчас пройдет. Сейчас, потерпи, мой миленький.

ИМПЕРАТОР. Не давай ему воли. Запри его. Пускай со стариком талдычат. Дай-ка, я ему сдам рапорт. Товарищ Коба, что с этими делать, ума не приложу? (Прикладывает ухо к голове Иосифа.) Велит пить дальше за его здоровье. А с говорящей машинкой что делать? Возьми, говорит, себе на добрую память. Спасибо! Вот, сволочи, учитесь, как за службу благодарят!

АДАМ. За тебя, ИОСИФ.

ИМПЕРАТОР. За нашего трехглавого дракончика! Понял теперь, что такое ад?

ЛИЛИТ (хохочет). Не смешите, у меня пальцы не работают!

ИОСИФ. Так будет все время?

АДАМ. Да нет, договоритесь. Поменьше ссорьтесь, иначе будет плохо. Пойду прилягу, что-то я устал от этого Кобы.

ЛИЛИТ. Можно мне с тобой?

АДАМ. Нет. Император, останься. Поможешь ему, если сам не сможет.

ИМПЕРАТОР. Будь спокоен.

ЛИЛИТ. До свидания, милый Иосиф! Я буду помнить тебя.

ИОСИФ. Лилит, не уходи! Мне надо сказать тебе… Голова болит.

АДАМ. Ты еще увидишь ее. (Уходит к себе.)

ЛИЛИТ. Мы еще увидимся. (Уходит к себе.)

ИОСИФ. Император, ты здесь?

ИМПЕРАТОР. Здесь.

ИОСИФ. Мне плохо.

ИМПЕРАТОР. Потерпи.

СОСО. Здравствуйте, дядя.

ИОСИФ. Здравствуй, мальчик. Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал?

СОСО. Я зашел в сарай, а там — дверь. А что здесь такое, дядя?

ИОСИФ. Подойди ко мне. Как тебя зовут?

СОСО. Сосо. Сосо Джугашвили.

ИОСИФ. Кто твои мать и отец?

СОСО. Кеке и Безо.

ИОСИФ. Что у тебя с рукой?

СОСО (прячет руку). Ничего. Так просто. Как выйти отсюда, дядя?

ИОСИФ. Ты меня не узнаешь, Сосо?

СОСО. Нет, дядя, я вас не знаю… Как выйти отсюда? Вам плохо, дядя?

ИОСИФ (кричит). Император, зачем он здесь?!

ИМПЕРАТОР. Догадайся.

ИОСИФ. Я не хочу! я не буду!!

ИМПЕРАТОР. Тогда буду я.

ИОСИФ. Нет! нет!!

СОСО. Дядя, я боюсь. Можно, я уйду?

ИМПЕРАТОР. Я вижу, ты стесняешься меня. Ухожу. (Уходит в свою келью.)

ИОСИФ. СОСО.

СОСО. Да, дядя.

ИОСИФ. Идем со мной. (Подводит Сосо к своей двери. Из-за двери вырывается солнечный свет. Слышны звуки крестьянского двора и женский голос: «Сосо! Иди завтракать! Где ты? Сосо!») Вот и выход. Иди и не оглядывайся.

СОСО. Можно к вам еще раз прийти?

ИОСИФ. Конечно. Только никому про меня не говори — это тайна. Ты любишь тайны?

СОСО. Да. Я приду. До свидания, дядя! (Уходит и закрывает за собой дверь.)

ИОСИФ. До свидания! Помни — тайна! Не забывай меня!

ИМПЕРАТОР. Ушел. Даже не попрощался.

ЛИЛИТ. Чувствовал, что не увидимся больше… Серьезное хотел сказать. Не успел…

АДАМ (Императору). Помоги. (Сажают Иосифа в кресло.)

ИМПЕРАТОР. Как живой.

ЛИЛИТ. Открой ему глаза. (Император открывает.) Так лучше.

ИМПЕРАТОР. Жаль мне его. Только жить начал — и надо умирать.

АДАМ. А я бы поменялся с ним местами. С большим удовольствием.

ЛИЛИТ. Хочешь бросить меня? Вернуться к этой кривоногой Еве? Да хоть сейчас! Не держу!

АДАМ. Перестань, Лилит.

ЛИЛИТ. Не перестану! Он любил меня по-настоящему, и теперь мертв! А мне коротать свои ночи с двумя импотентами с холодной рыбьей кровью!

ИМПЕРАТОР. А у него была горячая кровь?

ЛИЛИТ. Он был теплый, а ты мокрый и холодный. Как лягушка!

ИМПЕРАТОР. Ква-ква-ква!

АДАМ. О Господи, опять вы за старое. Вы можете достойно проводить человеческого сына в последний путь? Можете сказать хоть слово о нем? Император!

ИМПЕРАТОР. Иосиф, Иосиф… Эх, Иосиф, Иосиф… Как же ты без нас? Спи спокойно, прекрасный Иосиф, я отомщу за тебя!

ЛИЛИТ. Дорогой Иосиф! Я знаю, что ты меня уже не слышишь, но все равно скажу — я буду помнить тебя всегда! Прости меня, если что было не так. Можно, я его поцелую?

АДАМ. Можно.

ИМПЕРАТОР. Только не оживи, от тебя и мертвый встанет. (Лилит целует Иосифа.)

АДАМ. Сын мой, Иосиф. Ты пришел к нам метущимся и уходишь умиротворенным. Прощай, Иосиф. (Целует Иосифа.) Я устал и ухожу. Спокойной ночи.

ЛИЛИТ. Эй, эй! А я как же?! Ты не можешь оставить меня одну в такую минуту! Я столько пережила! Я мужа схоронила!

ИМПЕРАТОР. «И набальзамировала его, и положила в ковчег…»

ЛИЛИТ. Я и тебя похороню. Адам, ну прошу тебя… Я боюсь мертвецов, ты же знаешь…

АДАМ. Его уберут.

ЛИЛИТ… а я сойду с ума от страха! Я требую своих прав! Я буду жаловаться!

АДАМ. Император!

ИМПЕРАТОР. Ну я Император. Что дальше?

АДАМ. Сегодня твоя очередь.

ЛИЛИТ. Да, кстати, сегодня твоя очередь!

ИМПЕРАТОР. А пропустить нельзя? Я что-то плохо себя чувствую…

ЛИЛИТ. Нет, сегодня нельзя…

ИМПЕРАТОР. Одно условие.

ЛИЛИТ. Никаких условий!

ИМПЕРАТОР. Медленно и печально.

ЛИЛИТ. Согласна.

ИМПЕРАТОР. Тогда вперед!