"Под солнцем горячим" - читать интересную книгу автора (Сальников Юрий)

Происшествие на физкультуре

Только вот ведь как бывает: решишь что-нибудь сделать — и в мыслях получается замечательно! А начнешь осуществлять свой замысел — не тут-то было. Летят замечательные идеи кувырком.

Гера еще в музее начал звать всех в зал гражданской войны. Но ребята остались глухи к его призывам. Они стояли перед портретом Героя Советского Союза Андрея Гузана. Этот Андрей Гузан повторил на фронте подвиг Александра Матросова: бросился во время атаки на амбразуру фашистского дзота и заставил замолчать вражеский пулемет. Так рассказывала девушка-экскурсовод. С портрета смотрел ясноглазый веселый солдат в пилотке. Ясно, что оторвать, ребят от этого героя было немыслимо.

А тут еще выяснилось, что Гузан родом с Кавказа, из какого-то села Красногорийского. Сразу раздались голоса:

— Вот и пойдем в поход через Красногорийское!

— Да нет! — крикнул тогда Гера. — В хутор Алюк пойдемте!

Райка Муврикова возмутилась:

— Гусельников, какой еще Алюк ты выдумываешь? Ну вот — все кричат, так ничего, а он рот раскрыл — уже выдумываешь!

Выходя из музея, Гера хотел заговорить о записке с Серегой Кульковым, но Кулек-Малек прервал его на полуслове:

— А как ты считаешь, Гузан туризмом занимался?

«Ладно, — подумал Гера, — сейчас и ему не до записки, поговорим завтра».

Но назавтра в школе произошли такие события, которые испортили Гере все дело.

Началось с того, что Серега Кульков подошел перед уроком физкультуры. Ребята убежали в спортивный зал переодеваться, а Гера еще сидел за своей партой.

— Ты что же это, Гусь, опять от физкультуры отлыниваешь? — спросил Кулек-Малек и по привычке прищурил левый глаз, отчего лицо его скривилось, будто он раздавил зубами клюкву. Маленький, щупленький, он стоял боком, выдвинув вперед плечо, словно приготовился к бою. Гера встал, чтобы уйти, но Серега ухватил за руку: — Отвечай! Будешь тренироваться?

Для него даже урок физкультуры — тренировка: хочет, чтоб все к походу закалились. А Геру от физкультуры врачи освобождали по состоянию здоровья. И теперь самому не хочется заниматься — все равно ни прыгать не может, ни на снарядах вертеться. Видик — когда в трусах и майке — прямо карикатура. Недаром Толстый Макс остроумничает: «Гусь, побрякай косточками!» И все смеются. Только не будешь же про все это объяснять Сереге.

— Понимаешь, Кулек, тапочек у меня нет, забыл…

— Ах, забыл? — Кулек-Малек бросился к своей парте и вытащил коричневые тапочки. — На!

Оказывается, прихватил из дому лишнюю пару. Ну что ты на это скажешь? Пришлось спускаться в спортзал.

Виталий Павлович устроил разминочку и подвел мальчиков к «козлу». Все перепрыгивали удачно, а Гера долго примеривался, но когда разбежался и прыгнул, то съехал с «козла» спиной и распластался на полу — вытер пыль щекой… Ребята засмеялись. Даже девочки в дальнем углу у брусьев. Особенно Муврикова. Гера заметил: запрокинула голову, а «лошадиный хвост» ее так и трясся, так и трясся. А Толстый Макс подбежал и сделал вид, будто помогает Гере встать. А сам обхватил обеими руками за плечи и, приподняв, опустил два раза, пристукивая одновременно каблуком:

— Бряк, бряк! Целы в мешке косточки?

Виталий Павлович рассердился на него:

— Перестань, Швидько! — И спросил у Геры: — Не ушибся?

— Нет, — ответил Гера, отворачиваясь.

— А ну, давай еще.

— Нет, — повторил Гера и отошел на свое место. Он уже с ненавистью смотрел и на «козла», и на то место, где лежал сейчас при общем смехе.

А девчонки в своем углу, одна за другой, плавно раскачиваясь, упирались в перекладины руками и взлетали над брусьями. Красиво взлетела и Муврикова. Только попробовала бы она через «козла» прыгнуть. На этих-то палках каждый дурак сумеет. Так Гера подумал, и, словно подслушав его мысли, — ему на погибель! — Виталий Павлович перевел мальчиков на брусья. «Докажу сейчас!» — стиснул Гера зубы, хотя спроси у него, кому и что он собирался доказывать, наверное, не ответил бы.

— Следующий! — раздался голос учителя.

Гера смело подошел к брусьям, встал как полагается, подпрыгнул, ухватившись за перекладины. Он очень долго раскачивался, но его ноги почему-то не слушались, не хотели подниматься. Кое-кто из ребят опять захихикал. Наверное, и вправду смешно выглядел Гусельников, качаясь так — вареной сарделькой. Тогда он поднатужился, рванулся воем корпусом, но… руки согнулись в локте, одна соскользнула, и, больно ударившись плечом о перекладину, он свалился на помост. Вот уж действительно, как настоящий мешок! Доказал.

Смеха на этот раз он не услышал. Только увидел, как растянулись ребячьи рты до ушей. И девочки у шведской стенки шевелились веселые, но немые, как в телевизоре без звука. Гера ринулся из зала и был уже на пороге, когда снова загудел за спиной прибой голосов и вырвался из хохота выкрик учителя: «Гусельников!» Но Гера не оглянулся. Он мчался по лестнице на второй этаж, в свой класс. Тут сидела Гутька Коноплева, тихая, малоприметная девочка. У нее рыжие ресницы и маленькие смешные косички.

— Ты что? — спросила она, увидев Геру.

Он ничего не ответил, плюхнулся на парту, со злобой начал стаскивать тапочки. Не хотел ведь идти на физкультуру, так угораздило Серегу — позаботился!

В дверь заглянул Дроздик:

— Гусь, Виталий Павлович кличет.

— Катись ты! — закричал Гера и швырнул в него тапочками.

Дроздик исчез.

А Коноплева молча подобрала тапочки и положила их на парту около Гусельникова.

Но он не удостоил ее даже взглядом.