"Я из Африки" - читать интересную книгу автора (Некрасова Лидия)

Глава X. Снег

В это утро Нану разбудил голос Оли.

— Нана! Вставай скорее! — Оля стягивала одеяло с Наны и шептала: — Скорее вставай! Все спят еще, а ты вставай… Идет снег!

Нана села на постели. Прямо перед ней было большое окно, и она увидела там, в саду, летящие по воздуху белые пушинки. Как будто кто-то высоко-высоко, в облаках, ощипывал белых птиц… Много, много белых птиц…

Нана вскочила, быстро всунула ноги в тапочки и бросилась к окну.

Если бы, она не видела рядом с собой Олю, если бы кругом не спали другие девочки, если бы Нана не знала, что она сегодня, как обычно, проснулась в спальне интерната, она ни за что бы не поверила, что перед ней тот же самый сад…

Столько раз она смотрела на эти тонкие деревья с белыми стволами, так не похожие на пальмы, на баобабы, на другие деревья Африки… Осенью на них трепетали желтые шуршащие листья. Потом листья облетели и лежали на земле золотистым ковром. Потом пошли дожди, и листья потемнели. А теперь… Что случилось с садом теперь?

Сад стал белым. Не видно было листьев! Не видно было пожелтевшей травы. Все было белое. Когда-то, когда Нана была у бабушки Нандунду, она видела, как сушился на солнце собранный хлопок. Вся земля была устлана мягким белым пухом. Но он не был таким блестящим, таким ослепительно белым, как этот пух, лежащий в саду.

Сейчас, прижавшись лбом к стеклу, Нана могла рассмотреть каждую отдельную летящую снежинку. Нана увидела, что все они похожи на звездочки. Вот одна приклеилась к стеклу. Вот вторая пролетела совсем близко и исчезла где-то внизу. Вот промелькнули две вместе, как будто держались за руки. Снежинок было так много, что никто не мог бы их сосчитать, даже если бы учился всю жизнь!

Нана вспомнила, как там, дома, в Африке, с деревьев осыпались цветы. Лиловые, красные, розовые… Белых не было.

Под высокими деревьями, которые цвели во всех садиках и на всех улицах, ветер собирал опавшие цветы в большие кучи. Дети валялись на них, лепестки цветов были мягкие и душистые…

— А на снегу можно лежать? — спросила Нана, восторженно глядя на Олю. — Можно его брать в руки? Он очень холодный?

— В руки брать можно, — рассудительно сказала Оля. — Можно лепить из него снежки и бросать в мальчишек. А лежать на снегу нельзя. Можно простудиться!

Другие девочки уже просыпались и, увидев, как светло в комнате, удивленно вытягивали шеи и заглядывали в окна.

— Снег! Снег выпал! — раздавались радостные голоса. Наташа с растрепавшимися во время сна косами выскочила из-под одеяла и босиком побежала к окну.

— Первый снег! Первый снег! — И она затанцевала, запрыгала, шлепая босыми ногами по полу.

— Ну вот, Нана, наконец, дождалась первого снега! — раздался голос Анны Ивановны. — А кто тут у нас босиком прыгает? Ну-ка, быстрее одевайтесь!

А Нана никак не могла оторваться от окошка. Она все смотрела и смотрела на волшебные белые звездочки, летящие за окном. Она все смотрела и смотрела, как снежинки садятся одна за другой на широкий подоконник, на землю, на крышу маленького домика, стоящего в саду, на ветки деревьев, на зеленые растопыренные лапы елок. Уже скрылась под снегом спортивная площадка, скрылись клумбы, на которых осенью были такие красивые цветы. Не видно было дорожек, протоптанных ребятами между деревьев. Не видно было серого асфальта, идущего вдоль всего интерната.

— Вот видишь, какая у нас красивая зима! — ласково сказала Анна Ивановна, положив руки на плечи Наны. — У вас в Африке в это время идут дожди, цветут деревья, созревают фрукты… А у нас земля отдыхает, накрывшись белым одеялом. Маленькие африканцы скачут по горячему песку, а маленькие москвичи — по снегу. Маленькие африканцы купаются в океане, а маленькие москвичи бегают на лыжах и на коньках, катаются с горки на санках. Видишь, Нана, какая у нас красивая зима?..

— Очень красивая, — задумчиво проговорила Нана. — А у нас в Анголе тоже очень красиво…

— Каждая страна красива по-своему, — сказала Анна Ивановна. — И каждому человеку кажется, что его родина — самая красивая страна на свете. Потому что каждый человек любит свою родину… И работает для того, чтобы его родная страна стала еще красивее. А подумай только, сколько на нашей земле разных стран и разных народов… Какая красивая наша земля! На Северном полюсе — голубые льды и белый снег. Тундра, поросшая зеленым мхом и чудесными цветами. Северные леса с колючими елочками, с белоногими березками. А дальше цветущие сады, поля, синие реки, голубые озера. А еще дальше — золотой песок пустыни, безбрежные просторы океана… И африканские леса со сказочными деревьями, с волшебными бабочками, с могучими водопадами, со слонами, антилопами и разноцветными птицами…

Анна Ивановна замолчала на минутку, как будто разглядывая всю огромную, прекрасную землю, а потом мечтательно продолжала:

— Так прекрасна вся наша природа! И так прекрасны люди, живущие на земле. Люди, которые хотят жить в мире и трудиться на благо всего человечества… Но есть на земле и другие люди, которым дорога не родина, не счастье людей, а… деньги. Эти люди ради того, чтобы все больше и больше было у них денег, готовы уничтожить других людей и всю красоту нашей земли. Есть такие люди… Они не хотят, чтобы из Африки уходили колонизаторы. Они не хотят, чтобы родина Наны была свободна. Они не хотят, чтобы все дети учились, чтобы все люди были счастливы. Есть еще такие люди! Они есть в разных странах. И в Африке тоже. Это они убили Патриса Лумумбу. Это они стреляют в своих братьев…

Нана широко открытыми глазами смотрела на снежинки, летящие за окном, и думала: «А может быть, папа такой? Ведь он не захотел спрятать маминого брата, дядю Марселу…»


…Нана очень хорошо помнила то утро. Папа вошел в комнату бабушки Жозефы и увидел лежащего на постели дядю Марселу. Нана только что принесла ему газету, и он читал ее. Голова его была забинтована белой повязкой. С правой стороны просочилась кровь… Но папа сказал ему:

— Убирайся из моего дома! Мне тут революционеры не нужны…

Дядя Марселу с трудом поднялся. Лицо его стало серым. Голос дрожал:

— Значит, товарищи сказали мне правду? В доме моей сестры я не найду помощи?

— Уходи сейчас же! — повторил папа. — Сию же минуту! Это мой дом! И в моем доме для тебя и твоих товарищей нет места! Я вовсе не желаю из-за тебя лишиться работы или попасть в тюрьму. Уходи!

Бабушка Жозефа, опустив голову, молча стояла около двери.

— Запомни сегодняшний день, Антониу! — глухим голосом сказал дядя Марселу. — Запомни день 4 февраля. Запомни! Сегодня ночью мы попробовали освободить наших братьев, томящихся в тюрьмах… И если бы нас было больше, а таких, как ты, меньше, мы победили бы. Но запомни, Антониу! Сегодняшний день станет великим днем для нашей страны. Потому что, если даже убьют всех нас, восставших сегодня, весь народ Анголы убить нельзя! Сегодняшний день будет началом твоего конца, Антониу! И твоих хозяев!.. Запомни это!

Дядя Марселу сделал шаг к двери и пошатнулся. Он упал, и никто не поддержал его…

— Пусть остается до ночи… — тихо сказал папа, глядя на лежащего на полу дядю Марселу. — Не могу же я сам вытаскивать его на улицу. Приведи его в чувство… Сделай ему перевязку… — Тут папа сжал кулаки и страшным шепотом просвистел в лицо бабушке Жозефе: — Делай с ним что хочешь… А ночью пусть он убирается отсюда! — И папа вышел из комнаты, хлопнув дверью…

… — Но таких людей на свете гораздо меньше, чем тех, кто хочет мира и свободы! — продолжала Анна Ивановна.

И Нана, тряхнув головой, взглянула ей в лицо.

— Мы сумеем сохранить нашу прекрасную землю! Мы сбережем для детей всего мира и белый снег, и красные земли Африки, и белые березки, и пальмы, и елочки, и бананы… И настанет такое время, когда мы сможем поехать в гости к тебе, Нана. В твою родную Анголу. И вместе с ангольскими детьми наши дети пойдут на берег Атлантического океана собирать ракушки. И будут пить молоко из кокосовых орехов, и собирать африканские цветы, и плести из них венки. Правда, Нана?

И Нана весело кивнула головой.

А за окном все летели и летели белые, чистые снежинки, и сад вокруг интерната становился все красивее.