"Лондон бульвар" - читать интересную книгу автора (Бруен Кен)

~~~

ВЕЧЕРОМ В ВОСКРЕСЕНЬЕ ехал до дома на частнике. Попросил водилу:

— Можешь купить бутылку ирландского виски?

Подумал, что сам выйти из машины еще смогу.

Но вот залезть обратно — вряд ли.

Он кивнул. Я ему бабки даю, он говорит:

— Тебя что, автобусом переехало?

— Ага, черным.

— Это хреново. Вискарь какой-нибудь особенный?

— «Блэк Буш».

— Хороший выбор.

Он за секунду смотался, протягивает бутылку, говорит:

— Налей горячую ванну, и «Рэдокса»[17] туда.

— Да, спасибо.

Дома я передвигался, как инвалид, проглотил несколько таблеток обезболивающего.

Доктор Пател предупреждал: «Не принимайте их вместе с алкоголем».

Ага, щас. Открыл бутылку, глотнул хорошенько. Ох-хо-хонюшки, прям как будто осел лягнул. Очень норовистый осел. Включил радио. Трейси Чепмен, «Прости». Настроил. Открыл кран в ванной, пустил кипяток. Отхлебнул еще немного «Буша».

Час спустя я блестел от ванны и выпивки, боли совсем не чувствовал.

Нашел шерстяной банный халат, завернулся в него. На халате была монограмма, но я не разглядел букв. Позвонили в дверь. Я прошаркал, открыл.

Стоит Нортон, голову повесил, говорит:

— Господи, что они с тобой сделали?

— Все самое худшее.

Он посмотрел на банный халат, ничего не сказал, потом спросил:

— Войти можно?

— Почему нет?

Глянул на почти пустую бутылку:

— Расслабляешься?

Я проигнорировал вопрос, зашел, плюхнулся на софу. Сказал:

— Там в холодильнике пиво есть.

— Да, хлебну немного.

Открыл банку, сел напротив меня, говорит:

— Извини, Митч. Я думал, ты за мной подорвешь.

— А я не подорвал.

Он попытался возмутиться:

— А я тебе разве не сказал? Не говорил, что ли, если круто будет, сваливай?

— Я, наверное, забыл.

Он сделал большой глоток, посмотрел на меня:

— Не беспокойся, Митч, мы их сделаем, да?

Я совсем расклеился — и сердиться не мог. Оставим на потом. Он бросил на стол толстую пачку денег, сказал:

— Самое малое, что я могу заплатить, о'кей, старина?

— О'кей.

Пытаясь выглядеть дружелюбным, полюбопытствовал:

— А что за работу ты нашел?

Я ему все рассказал, даже как дворецкий толстяка отделал. Он говорит:

— Старуха?.. Так ты ее греть, что ли, будешь?

— Не пори чушь.

— Расскажи мне еще раз о «Серебряном призраке».

Черт бы побрал эту выпивку, но я рассказал, и, наверное, рассказал слишком много. Надо было видеть, как у него глаза загорелись. Но, как я уже сказал, я тогда вообще ничего не замечал. Он говорит:

— Пахнет поживой.

— Что?

— Надо бы зайти.

— Эй!

— Да ну, брось, Митч, все как в старые добрые дни… Будет тонна

бабла

                ювелирка

                                картины.

Я поднялся — в банном халате я выглядел, конечно, не очень круто, — сказал:

— Билли, забудь об этом. Как ты думаешь, копы кого первым дернут?

— Да ладно, просто сказал. Я пойду.

В дверях я предупредил:

— Я серьезно, Билли, держись от этого дома подальше.

— Ладно, Митч, век воли не видать.

Опять в койку. Посмотрел на остатки «Буша». Сон сморил меня раньше, чем я дотянулся до бутылки. И я был очень рад этому, когда проснулся утром в понедельник — потрепанный и грязный, но более или менее готовый к работе.

Зазвонил телефон. Доктор Пател. Он организовал всё, что нужно для похорон, и спрашивал, нужны ли какие-нибудь дополнительные услуги. Я сказал, что нет. Джои похоронят во вторник вечером. Я поблагодарил доктора, и тот повесил трубку.

Вы же знаете, метро у нас на последнем издыхании, поэтому иногда приходится ездить на автобусе. И снова Холланд-парк показался чуть ли не другой планетой.

Джордан открыл входную дверь, как только я к ней подошел. Посмотрел на меня неодобрительно, говорит:

— Несчастный случай?

— Слишком усердная тренировка.

— Вам здесь нельзя.

— Что, простите?

— Для работников вход через задний двор.

Мы обменялись взглядами, я запомнил это на будущее.

С заднего двора зашел в кухню. Выглядела она как в «Слуге». И, увы, за кухонным столом не было Сары Майлз.[18] Вошел Джордан, предложил:

— Чай… кофе?

— Кофе сойдет.

Он начал прилаживать фильтры, я спросил:

— Кофе настоящий?

Он натянуто улыбнулся, махнул рукой на шкаф и сказал:

— Здесь мюсли, кукурузные хлопья, хлеб для тостов. Что хотите.

Я кивнул. Он посмотрел на меня, добавил:

— Или вы привыкли к овсянке?

Теперь была моя очередь натянуто улыбнуться. Я спросил:

— Вы тут один за всех?

— Мадам больше никто не нужен.

Кофе закипел. Запах был отменный, это точно. Одно из постоянных разочарований: кофе никогда на вкус не бывает так же хорош, как его аромат. Взял чашку, попробовал, говорю:

— Черт, хороший кофе.

Он поднял указательный палец, говорит:

— Мадам не позволяет ругаться в доме.

— А она нас слышит?

Ответа не последовало. Я достал пару таблеток болеутоляющего, проглотил их, запил кофе. Джордан спросил:

— Сильно болит?

— А вы как думаете?

Он вышел. Вернулся с какими-то пакетиками, сказал:

— Размешайте один в стакане воды, эта штука просто чудеса творит.

Терять мне было нечего, взял стакан, разорвал пакетик, высыпал, добавил воды. Вода стала розовой.

— Красивый цвет.

— Мадам получает их из Швейцарии.

Я выпил: вкус сладковатый, но не противный. Говорю:

— Хоть я и люблю поболтать, но пойду-ка лучше поработаю.

Джордан мне:

— Вы ведь здесь для этого, не так ли?

В гараже я еще раз восхитился «роллс-ройсом». Я бы дорого дал, чтобы на нем порулить. Долго переодевался в комбинезон. Нос болел как сволочь. Сверился с графиком работ:

Очень хорошо. Оконные рамы и ставни действительно не мешало покрасить… Вытащил лестницу, принялся смешивать краску. Прошло полчаса, и я почувствовал облегчение. Боль, которая корежила мое тело, ушла. Я сказал вслух:

— Господи, благослови Швейцарию.

Одна из самых полезных вещей в тюрьме — это плеер «Уокмен». «Уокмен», и еще телохранитель. Надеваешь наушники — и улетаешь. Но на прогулке этого делать не стоит. Тут ты обязан быть бдительным на все сто процентов.

Прислонил лестницу к стене, надел наушники. На кассете была Мэри Блэк.

Она зажигательно пела «Все еще верую» — странные молитвы в неподходящих местах.

Веруйте.

Войдя в рабочий ритм, я даже не заметил, как оказался у окна спальни. Увидел кровать под балдахином. Потом появилась Лилиан в шелковом халате. Я подумал: «Ого, лучше свалить отсюда».

Но даже не пошевелился.

Она сняла халат. Охренительно голая. Тело в великолепной форме. У меня встал. Потом она начала медленно одеваться. Черные чулки и шелковое нижнее белье. Посмотрела вверх, улыбнулась одними уголками губ. Я отодвинул лестницу, мозги аж вскипели. Мэри Блэк пела «Ярко синюю розу», но я уже не слушал. Передвинул лестницу к другому окну, занялся им.

Весь остаток дня я не видел Лилиан. Но она засела мне в мозг, как раскаленный уголь. Подошло время ланча, я отправился на кухню. На столе аккуратно разложены сэндвичи. Рядом ваза с фруктами. В доме ни звука. Я перекусил в тишине, вышел покурить. Пришел Джордан с хозяйской половины. Я сказал:

— Вы совсем не шумите.

— А зачем?

На это ответить нечего. Я и не стал отвечать.

Подумал: «Да пошел он» — и занялся сигареткой. Он стоял, наблюдал за мной. Потом заметил:

— Вы хорошо работаете.

— Рад, что вам нравится.

Помолчали. Я сказал себе: пусть копает. Он спросил:

— Вам здесь нравится?

— Что? А… немного непривычно.

— Можете жить здесь.

— Что?

— Не в хозяйском доме — над гаражом есть комната, выглядит немного по-спартански, но уютная. Ну конечно, телевизор и душ.

Я встал, говорю:

— Вы серьезно?

— Сэкономите время на дорогу.

Я подумал: отказаться всегда успею. Если афера с Клэпхемом накроется, всегда приятно иметь запасной вариант. Кивнул:

— Я подумаю.

А Джордан, как будто прочитав мои мысли, добавил:

— Возможно, будете также водить «Серебряный призрак».

Когда я добрался до Клэпхема, швейцарский эффект прошел, и я был весь разбит. Напротив дома стоял BMW. Затемненные окна. Открылась дверь, появился Нортон, говорит:

— Кое-кто хочет тебя видеть.

— Сейчас?

Я не смог скрыть раздражения в голосе. Нортон меня утихомирил. Очень люблю, когда меня утихомиривают Он сказал:

— Это босс. Лично приехал, чтобы встретиться с тобой.

— Срань господня!

Из машины вылез громадный мужик в кашемировом пальто. Иссиня-черные волосы, лицо в оспинах, лет ему было хорошо за шестьдесят. В повадке — сознание привычной силы. С водительского места вылез еще один тип, крупнее, чем первый. Просто бычара.

Нортон сказал:

— Мистер Гант, это Митч.

Гант протянул руку, мы обменялись рукопожатиями. Он говорит:

— Я много слышал о тебе… Митч.

— Мистер Гант… О вас я совершенно ничего не слышал.

Он посмотрел на Нортона, потом громко рассмеялся. Манерно так, откинув голову назад и показав все тридцать два зуба.

— В дом зайдем?

Я открыл дверь, пропустил их внутрь. Гант оценивающе огляделся, сказал:

— У тебя нет автоответчика.

— Нет.

Он посмотрел на Нортона, щелкнул пальцами, и сказал:

— Позаботься об этом.

Я сказал:

— Я пивка глотну. Вам чего-нибудь предложить?

Нортон и телохранитель отказались. Гант сказал, что выпьет со мной пива. Я пошел, принес, глотнул пару таблеток болеутоляющего. Гант спросил:

— Можно присесть?

— Конечно.

Он снял пальто, закатал рукава. Татуировка Королевского флота Ее Величества. Выпил пива из бутылки. Обычный работяга, да и только.

Я начал сворачивать сигаретку. Он говорит:

— Можно одну попросить?

Протянул ему готовую, дал прикурить. Он глубоко затянулся, проговорил:

— Я почти совсем не курю, но скажу тебе: это вещь.

Я кивнул, прикинул, что скоро перейдем к делу. Он спросил:

— Что у тебя здесь за табак?

— «Голден Вирджиния», какой же еще!

Гант еще раз щелкнул пальцами, сказал Нортону:

— Закажи для Митча про запас.

Я понял, кого Гант мне напоминал. В серии романов Лоуренса Блока о частном детективе Мэтте Скаддере есть персонаж по имени Мик Баллу. Кровожадный убийца, мясник, безжалостно расправлявшийся с врагами. И в то же время он — работяга, для которого нет ничего приятнее, чем выпить со своими ребятами.

Но самая большая ошибка — думать, что он один из них.

Гант наклонился ко мне и говорит, типа, между нами, мужиками:

— Ты вел себя молодцом в Брикстоне.

Я еле удержался, чтобы не потрогать разбитый нос. Гант продолжил:

— Надо иметь кое-что в штанах, чтобы не драпануть от полудюжины парней.

Я попытался изобразить на лице скромность. Что весьма трудно, когда оно разбито. Он прибавил:

— Такого человека, как ты, сразу видно. Хочу отдать многоэтажку в Пэкхеме под твой контроль.

Я посмотрел на Нортона — он был невозмутим. Я сказал:

— Я польщен, но я в вашем деле пока что новичок Помотаюсь немного с Билли, поучусь еще.

Он широко улыбнулся, говорит:

— Веско. Но я люблю награждать тех, кто того заслуживает. У меня есть для тебя особый сюрприз, мой мальчик.

— Да?

— В среду свободен?

— Конечно.

— Вот и хорошо. Билли заберет тебя в семь. Ты не пожалеешь.

Гант поднялся — дело сделано. Когда он был у дверей, я спросил:

— Слышали когда-нибудь о Мике Баллу?

— Кто это?

— Персонаж из романа.

Он покачал головой:

— Я выдумками не интересуюсь.

И все трое ушли.

Во вторник я чувствовал себя лучше. Пошел на работу. Не видел ни Джордана, ни Лилиан. Вход для работников был открыт, моя еда была на столе. Я хорошо проработал весь день. Было очень странно никого не видеть. Подошло время ланча, я прогулялся до Ноттинг-Хилл Гейт. Просто хотелось посмотреть на людей. Зашел в «Девоншир», взял полпинты горького с «ланчем пахаря».[19] Занял место у окна, стал смотреть на мир. Напротив сидел хиппи в футболке с надписью:

Такие типы водились на Портобелло Роуд. Длинные, свисающие прядями волосы. Его мозги законсервировались в 60-х, и с тех пор с реальным миром он не пересекался. В руках он держал потрепанный томик «Беовульфа». Сделал мне знак «мир тебе». По крайней мере, так я его понял. Перед хиппи стояла пинта «Гиннеса», он изрек:

— Ты трудящийся.

— Что, заметно?

— По рукам, приятель. Хорошая честная пахота.

Я подумал, что он был бы хорошим судьей. Кивнул. Он говорит:

— Ты герой рабочего класса, приятель.

— Ты так думаешь?

— Приятель, Джон обо всем сказал… закурить есть?

Дал ему самокрутку, он сказал:

— Класс.

Мне было пора уходить. Говорю ему:

— Развлекайся.

— Слышь, братан, купи часы.

— Не, не надо.

— Это «ролекс», чувак, настоящий.

— Это мне не по статусу.

— Мне тоже, приятель, но ты можешь попробовать, а?

На это у меня были разные варианты ответов, но я сказал:

— Просто… представь себе.[20]

Осчастливил его.

В четыре пополудни я закончил работу, вокруг ни души. Я подумал:

а) они мне доверяют;

б) они меня проверяют.

В любом случае, я ничего не украл. Если по-честному, я немного посидел в «Серебряном призраке». Погрузился в какие-то сумасшедшие мечты. В машине пахло

полированной обивкой

дубом

старой кожей

богатством.

По дороге к аллее оглянулся на дом. В окне спальни качнулась штора.

Улыбнулся.

На Гейт зашел в лавку «Оксфам», нашел темный костюм. Он был почти впору. Волонтер за кассой сказал:

— О, какая великолепная находка.

— Никакая она не великолепная, просто мне нужен такой костюм.

А удачной находкой было старое пингвиновское[21] издание сборника Лори Ли «Как я вышел однажды из дома летним утром».

Напротив «Бургер Кинг» парень продавал «Биг Ишью». Я купил один экземпляр, сказал:

— Сегодня вечером хоронят одного продавца «Биг Ишью».

— Да?.. Где?

— В Пэкхеме.

— Я пас, приятель, слишком опасный район.

— Думаю, он оценил бы, если бы ты пришел.

— Он умер, ему уже нечего оценивать.

Через двадцать минут я был дома, принял

душ

пиво

болеутоляющее.

Не болит.

Примерил костюм из «Оксфама». Рукава пиджака были коротки, брюки длинноваты, но в остальном сидел он на мне как перчатка. Я достал из шкафа хрустящую белую боссовскую рубаху. Она подошла как молитва.

Позвонили в дверь.

Бриони. Она была великолепна в черном костюме. Я сказал:

— Бри, ты великолепна.

— Я знаю.

Вошла, критически меня осмотрела, говорит:

— Выглядишь как гробовщик.

— Спасибо, Бри.

Она порылась в сумке, извлекла свежую розу и спросила:

— Подойдет?

— То, что надо.

— Выпить можно?

— Что хочешь?

— Что-нибудь смертельное, а то я только пару колес заглотила.

— «Блэк Буш»?

— Отлично.

Чокнулась с моим пивом, сказала:

— За Майкла.

— За кого?

— Твоего друга.

— Он Джои.

— Ты уверен?

— Я точно знаю.

— О'кей, за Джои.

Мы выпили. Я вызвал такси, машина прибыла через минуту.

Водила оказался растаман, в салоне воняло марихуаной. Я сказал: «Пэкхем», и таксист кивнул:

— Отпад.

Кладбище находилось на задворках автобусной станции. Через дорогу был игровой зал. Я подумал, что Джои будет приятно услышать:

Служащий похоронного бюро нас уже ждал. Могила была готова, над ней стояли двое. Священника не было. Несколько минут спустя подошел еще один человек.

— Доктор Пател, — сказал я, — как хорошо, что вы пришли.

Представил его Бри. Она не отпускала его руку дольше, чем следовало. Служащий спросил:

— Кто-нибудь скажет прощальное слово?

Я покачал головой. Он дал сигнал могильщикам; они опустили гроб в могилу. Я бросил на гроб «Биг Ишью», Бри бросила розу. Внезапно в воротах появился мужчина в килте, при всех шотландских делах, с волынкой, и заиграл «Одинокого лодочника».

Я не разбираюсь в красоте, но волынщик был великолепен.

Бри сказала:

— Сюрприз напоследок.

— Как ты его нашла?

— Рядом с «Селфриджиз», он там всегда играет.

— Спасибо, Бри.

Она таинственно улыбнулась, проговорила:

— Тебе спасибо за доктора.

О-хо-хо.

Я сунул могильщикам немного денег. Один сказал:

— А вы знаете, что Род Стюарт работал могильщиком?

Что на это сказать? Я спросил:

— А сам-то ты поешь?

— Не, я только танцую, — ответил он.

И смеются во всю глотку.

Потом я заплатил волынщику. Взял на себя, так сказать, все расходы.

Доктор Пател о чем-то очень серьезно разговаривал с Бри. Я сказал:

— Как водится, после похорон нужно освежиться. Можно вас угостить?

— Да, — ответили они. Оба.

Надо было сваливать к черту из Пэкхема, и мы поехали в бар «Чарли Чаплин». Самое лучшее, что можно сказать об этом заведении, — это что оно очень большое.

Бри и доктор сели за столик, я пошел сделать заказ.

Бармен пританцовывал над своей винной картой, с чувством произнес:

— Мне нравится твой костюмчик.

— У нас в семье он передается по наследству У него глаза загорелись, подумал, наверное, что я игрок Добавил:

— Смотри, не потеряй его.

— Ни в жизнь.

Мое остроумие истощилось, я заказал

поджаренные сэндвичи

горячий пунш

закуски к пиву

чипсы

орешки.

Бармен наконец принес заказ, сказал:

— Voilà![23]

Мы набросились на еду. Доктор вел себя как надо. Опрокинул горячий пунш, запил пивом, прилично откусил от сэндвича. Бри пошла зарядить музыкальный аппарат, и вскоре раздалось:

— «Хей, если видел ты самую красивую девчонку…»

Даже я так петь могу. Говорю доктору:

— Док, так здорово, что ты пришел.

— Пожалуйста, называй меня Санджи.

— Я попробую.

Он засмеялся, сказал:

— Ужасно будет, если я скажу, что мне очень весело?

— Это просто необходимо, чтобы тебе было очень весело.

Вернулась Бри, сказала:

— Этот музыкальный автомат просто какой-то импровизатор.

Повернулась к Санджи, спросила:

— Ты родился в Индии?

— Да, я из Гоа. Кроме рейвов и хиппи у нас там есть еще мощи святого Франциска Ксаверия.

Бри и я, должно быть, выглядели озадаченными. Он спросил:

— Вы не католики?

— Даже не атеисты.

Он похрустел орешками, сообщил:

— Его тело остается нетленным, и это считается чудом.

Сказать на это было нечего, и я промолчал. Он продолжил:

— А кто-то украл большой палец его ноги.

— Что?

— Правда. В нашем мире есть почитатель святого Франциска, укравший большой палец его ноги.

Черт бы побрал этот горячий пунш, но я не мог придумать ничего толкового. Сказал:

— Это, наверное, добрая католическая традиция — равняться по носкам.

Он улыбнулся, но, я полагаю, его это не очень развеселило. Бри извинилась и ушла попудрить нос. Санджи оценивающе на меня посмотрел, спросил:

— Могу я… встречаться с твоей сестрой?

Черт!

— Я бы тебе отсоветовал.

— Тем не менее….

— …ты будешь. Санджи, ты хороший парень, ты мне очень нравишься. Но она не для тебя.

— Ты позволишь мне сделать попытку?

— А я могу тебя остановить?

— Нет.

Пришла Бри, Санджи сказал, что следующий заказ сделает он, и спросил:

— Всё то же самое?

Я сказал:

— Почему бы и нет.

И он ушел.

Бри наклонилась ко мне, сказала:

— Я его люблю.

— Господи.

— Нет… правда, Митч, он как будто мой двойник по духу.

Я постарался не злиться и отвлечь ее. Спрашиваю:

— А как же Фрэнк?

В ответ — испепеляющий презрительный взгляд.

— Фрэнк умер, Митч. И чем быстрее ты с этим свыкнешься, тем будет лучше для нас всех.

Вернулся Санджи, и я понял, что мне пора уходить. Пожал ему руку, сказал:

— Уверен, что мы с тобой еще встретимся.

Он сосредоточенно на меня посмотрел, не то как врач, не то как индус, заверил:

— Я буду вести себя с ней как джентльмен.

— Это ты так думаешь.

На выходе бармен мне говорит:

— Эй ты, мрачняга, тебе еще рано уходить.

— Уже отвеселился.

Он руку на бедро положил, глаза закатил и произнес:

— Уммм… крутой парень.

На улице я поймал такси, решил, что на следующей неделе куплю себе машину.

Приехал домой, хотелось только одного — упасть и отрубиться.

Включил ящик. Вы не поверите, только начался «В упор».

А когда появился Ли Марвин[24] — и почти в таком костюме, как у меня, — я сказал:

— Вот это крутой парень.