"Дочь молнии" - читать интересную книгу автора (Херберт Мэри)

5

В течении пяти дней группа ехала вдоль реки Голдрин, на северо-восток, затем повернула точно на восток, минуя пастбища Рамсарина и направляясь к слиянию рек Айзин и Голдрин. Не обращая внимания на пронизывающий ветер и холодный дождь, всадники ехали с восхода до заката, делая остановку лишь в полдень — чтобы поесть и дать лошадям отдых. Как и говорила Нэра, жеребенок не причинял им хлопот, помещенный среди других лошадей, и казалось, рос не по дням, а по часам, благодаря молоку своей матери и постоянным упражнениям. Медленно складывался особый быт — быт путешествия, люди привыкали друг к другу, а их мускулы — к долгим часам езды.

Габрия проводила все свое время с Этлоном. Пирсом и Хан'ди. Она была почти равнодушна к прадешианцу, но он наслаждался каждым разговором с ней и, кроме тога, был для нее бездонным источником информации и советов. В то время как Пирс рассказывал ей об истории, культуре и обществе Пра-Деш, Хан'ди вводил ее в курс перемен, происшедших в правительстве, экономике и политике за последние несколько лет.

— Королевство Кала управляется королем, — объяснил он ей однажды в полдень, — но столица Пра-Деш управляется мэром.

— Король дал на это согласие? — спросила Габрия с удивлением.

Хан'ди усмехнулся:

— Зачастую у него просто нет выбора. Мэр держит под контролем приток и отток товаров, обширнейшую торговлю, поэтому он или она обладает большей властью и богатством, чем король. Ситуация, как видишь, непростая. Уже несколько поколений между королем и мэром продолжается смертельная вражда.

— А где же сейчас ваш король?

Между бровей дворянина залегла гневная морщина.

— Около одиннадцати лет назад король умер при весьма сомнительных обстоятельствах, оставив после себя наследника, но он был слишком мал, чтобы управлять государством. Следом за этими трагическими событиями был отравлен мэр. Его тело еще не успело остыть, как его жена прибрала к рукам город и все королевство. Она до сих управляет всей страной — от имени молодого принца, разумеется.

— Почему же принц не потребовал возвращения трона?

— Никто даже не знает, где он. Она держала его узником несколько лет, но мы уже давно ничего о нем не слышали. Я боюсь, она уже избавилась от него.

Дворянин умолк и долгое время ехал, не говоря ни слова, глаза его были холодны как лед.

На следующий день он сообщил Габрии подробности относительно прибытия Бранта в Пра-Деш.

— Он вел себя, как дурак, — сказал Хан'ди презрительно. — Он обосновался в большом доме, в одном из лучших кварталов города, и принялся щеголять собой и своими талантами в высшем обществе. Таким образом он сделал общеизвестными свои опыты в магии, но у него хватило ума не использовать свою власть в открытую. Затем начали происходить странные вещи. Из запертых сейфов пропало золото, исчезли грузы драгоценностей, приготовленные к отправке, а корабль затонул в гавани без видимой причины. Человек, осмелившийся гневаться на Бранта, потерпел полный финансовый крах, — Хан'ди покачал головой. — Когда наконец у кого-то хватило мозгов связать все неприятности с Брантом, было слишком поздно. Мэр послала отряд из своей личной гвардии, чтобы арестовать его, но у того было достаточно времени, чтобы подготовиться к обороне. Его дом был укреплен, а силу его сокрушить было невозможно. Он испепелил капитана гвардии неизвестным нам голубым пламенем.

— Силой Трумиана, — тихо сказала Габрия.

— Силой чего?

— Эта сила проистекает из собственной энергии владеющего магией, — лицо Габрии скривилось. — Это влечет за собой смертельную опасность.

Хан'ди кивнул:

— Мы уже поняли. С этой помощью Брант вывел из строя целую армию вооруженных людей.

— И как же мэру удалось взять его?

— Тем же способом, каким она добилась остального — хитростью и обманом. Она сыграла на его тщеславии и заманила в свой дворец, соблазнив обещанием союзничать, — Хан'ди внезапно умолк и удивил Габрию, оглянувшись через плечо на Пирса, ехавшего сзади. На какую-то долю секунды ей показалось, что огонек сожаления и сочувствия мелькнул в его карих глазах. — Полагаю, лекарь рассказал тебе, — вновь заговорил Хан'ди, — что наша мэр — знаток ядов?

— Он упоминал это, — ответила она осторожно.

— Знаешь, она использовала яд особого состава и свойства, чтобы действия Бранта были ей подконтрольны. Он еще владеет магией, но книгу она у него отобрала и, кроме того, следит за малейшим его движением.

Габрия побледнела. Она презирала Бранта, но так трудно было представить себе властного, надменного вождя в плену коварного яда.

— Она может заставить его совершить что-нибудь?

— Этот человек беспомощен, как узник.

— Что с ним будет, если мы похитим его? Он сможет восстановить свои силы?

— Я не знаю и не хочу знать. От тебя требуется лишь остановить или убить его. — Хан'ди закрутил ус — привычка, жест, говорящий, что он взволнован. — Мы должны убрать его из сферы влияния мэра, пока она не вторглась в Портейн. Если она попытается сделать это, распадется союз Алардариана. Пра-Деш будет разрушен! Я…

Нэра вдруг повернула голову, прервав его:

«Габрия, кто-то идет».

Кобылица повернулась к холму, которой они только что миновали. Эурус тревожно заржал, спутники услышали, и вся группа, собравшись около Нэры и ее всадницы, остановилась.

В этот момент на вершине холма показался одинокий всадник и направился к ним в заметно возбужденном состоянии. Узнать его было невозможно — он был слишком далеко, но все уже поняли, что он не принадлежит к кланам равнин. Он из рода кочевников Турика, из южных земель. Габрия кинула тревожный взгляд на Этлона, и охрана окружила лорда тесным кольцом, их руки покоились на рукоятках мечей.

Лошадь приближалась к ним быстрым галопом, уши ее были прижаты к голове, а хвост развевался. Человек пришпорил лошадь перед собравшимися и приветствовал их поклоном. Полуденное солнце играло на ножнах его кривой сабли, а плащ развевался от ветра, как флаг.

Человек откинул капюшон.

— Колдунья! — крикнул он, устремив взгляд на Габрию. — Я всюду искал тебя!

Габрия была удивлена настолько, что не могла произнести ни слова, лишь молча смотрела на него. Он был молод и строен, кожа его была темной, а глаза — карими, как у всех из рода Турика. Его черные волосы были собраны сзади в замысловатый узел. Линии его чисто выбритого лица были сильными и строгими: узкие скулы, волевой подбородок. Габрия не без смущения подумала, что он хорош собой, и он выдержал ее взгляд с истинно мужской твердостью.

Не обращая внимания на мужчин, взиравших на него с беспокойством и удивлением, он соскочил на землю и подошел к Габрии.

— Ты — Габрия из клана Корин, — начал он, глядя ей прямо в лицо. — Я знаю тебя. Я — Сайед Райд-Джа, седьмой сын Датлара из Шария. Я тоже владею магией. Я бы хотел путешествовать с тобой и обучиться искусству, которым ты владеешь.

Габрия открыла рот от удивления.

— Категорически запрещаю, — прогремел Этлон.

— Почему же? — задал Сайед резонный вопрос, повернувшись наконец к вождю. — Простите меня, лорд Этлон. Я так обрадовался, что нашел Габрию, что забыл правила чести. Приветствую вас!

Этлон сухо кивнул. Этот человек не понравился ему с первого взгляда, но более всего его раздражало то, как он смотрел на Габрию.

— Добрый день, сын Датлара. Пожалуйста, оставь нас в покое. Пусть каждый из нас идет своей дорогой.

— Это невозможно, — пробормотала Габрия.

— Что? — в один голос спросили Сайед и Этлон.

Габрия вышла из задумчивости и повернулась к страннику:

— Как же ты можешь владеть магией? Этот талант достается лишь тем, в чьих жилах течет кровь кланов.

Сайед улыбнулся ей:

— Моя мать принадлежала клану Ферганан. Однажды зимой, у проруби, она была похищена моим отцом. В тот день он искал рабов на рынке, но получилось так, что он сам стал рабом своей жены и двенадцати детей.

— Значит, ты лишь наполовину человек клана? — воскликнул Пирс.

Хан'ди возразил:

— Этого вполне достаточно.

— Откуда же ты знаешь, что на самом деле владеешь магией? — надменно спросил Этлон.

В глазах Сайеда заплясали озорные огоньки. Он нагнулся, поднял с земли несколько комьев грязи и подбросил их в воздух. Земля и камни взлетели высоко и там в воздухе превратились в облако голубых бабочек.

Неожиданное трепетание голубых крыльев испугало лошадь Хан'ди. Она испуганно заржала и кинулась в сторону жеребца Этлона. Паника передалась всем лошадям харачан, и они загарцевали, рванулись, пытаясь спастись.

— Заклинаю тебя всеми твоими глупостями, — закричал Этлон, пытаясь удержаться на спине своего взволнованного жеребца, — избавь нас от них!

Сайед что-то произнес, и бабочки исчезли. Он стоял теперь с виноватым видом, пока всадники успокаивали лошадей.

«Он владеет магией, — сказала Нэра Габрии, — хотя и не знаю, насколько полезны голубые бабочки в борьбе с Брантом».

— Хорошо, — сказала Габрия, еле сдерживая смех. — Ты тот, за кого себя выдаешь. Почему же ты хочешь сопровождать меня?

Сайед широко развел руки и сказал с пафосом:

— Чтобы учиться! У моего отца достаточно сыновей, чтобы о нем позаботиться, и я могу делать, что захочу. Я хочу, чтобы ты учила меня колдовать!

— Мне кажется, ты знаешь уже достаточно, — сухо заметил Хан'ди.

— То, что я знаю, — это сущие пустяки, выученные по случаю. Я хочу знать больше.

— Нет, — сказала Габрия. Она была совершенно смущена. — Я не смогу учить тебя. Я сама едва ли знаю достаточно.

— Тогда, может быть, я смогу тебе помочь. В Хулинин Трелд мне сказали, что ты собираешься сразиться с колдуном. Если ты не сможешь учить меня, возможно, я пригожусь тебе.

— Я не думаю… — начала Габрия.

— Разве Турик не запрещает магию? — прервал его Этлон с досадой.

Сайед встретился взглядом с Этлоном и сказал:

— Да. И с тех пор как я оказался вне закона, я решил, что умру, исполняя долг, ради которого был рожден.

Эти слова и их простой, искренний смысл тронули сердце Габрии и привели в движение ее чувства. Король хуннули посоветовал ей взять с собой друзей. А почему бы не мага?

Она помахала ему рукой:

— Иди сюда, Сайед Райд-Джа. Если ты уверен в себе, может быть, я возьму тебя в помощники.

— Нет! — зарычал Этлон, но его восклицание заглушил восторженный крик Сайеда, пожимающего руку Габрии.

Нэра тронулась, и вся группа продолжала прерванное путешествие, оставив Этлона одного верхом на лошади. Он рванул поводья и вскоре поравнялся с Габрией. Сейчас, радостная, она казалась ему чертовски привлекательной. Казалось, что этот чужестранец из Турика прямо-таки приклеился к Габрии. Он покачивался на лошади позади Нэры и насвистывал что-то себе под нос. Этлон заскрежетал зубами. Сейчас он ничего не мог поделать, разве что вышибить противника из седла ударом меча.

— Что это нашло на тебя вдруг, что ты позвала его за собой? — холодно спросил Этлон Габрию. — Тебе не нужна его помощь. А у нас нет времени на то, чтобы нежить безответственного мальчишку.

Габрия была уязвлена. Ее глаза угрожающе вспыхнули, она наклонилась к Этлону и выпалила:

— Король сказал мне привести с собой других. Я следую его совету.

— Но почему ты выбрала его? Он из Турика. Он будет только нам мешать, — ответил Этлон зло.

Габрия впилась в него взглядом, обиженная и разгневанная до глубины души. Во время этого путешествия ей так нужно было доверие и поддержка Этлона. Она не понимала, почему он так категоричен по отношению к незнакомцу.

— Потому что он разыскал меня. Потому что ему не все равно, что он такое. Потому что он владеет магией, и мне понадобится его помощь, — ее последние слова звучали настолько резко, что, казалось, разрезали воздух.

Этлон пристально смотрел на нее несколько минут, изучая взглядом завиток светлых волос около уха; маленький, слегка вздернутый носик; веснушки, которые ярко выступали на ее скулах, когда она сердилась. Она была так желанна и притягательна, она заставляла петь его душу и сердце, и в то же время иногда она становилась такой чужой и далекой ему, в такие минуты он не знал, как до нее достучаться. Все, что он мог сделать, — попытаться понять. Но, кажется, и этого недостаточно.

Вождь глубоко вздохнул.

— Возможно, ты права, — сказал он Габрии, но в голосе его все звенел металл. — Не все владеющие магией достаточно сильны, чтобы использовать свою власть. Кто-то из Турика может оказаться полезным.

— У тебя тоже есть талант, Этлон, — сказала она тихо, — и ни малейшего желания им воспользоваться.

Вождь переменил позу, рванул поводья и поскакал вперед. К полуденному отдыху он был далеко впереди от Габрии, Сайеда и остальных.

Габрия и Этлон не имели возможности помириться в течение нескольких дней. Габрия чувствовала, что была права в споре о чужеземце, и не собиралась подходить к Этлону с извинениями или покаянием. Этлон, в свою очередь, почти не имел времени, чтобы поговорить с ней. Каждый раз, как он собирался это сделать, его прерывал Пирс или Хан'ди или отзывали воины.

Сайед также не помогал положению. Юноша чувствовал себя в компании, как дома. Он шутил и смеялся с воинами — Сесеном, Кетом, Валаром; охотился с Бреганом; говорил о лекарствах с Пирсом, а с Хан'ди обсуждал достоинства южных пряностей и тканей. Но больше всего внимания он уделял Габрии. Он использовал малейшую возможность побыть около нее, был ли Этлон рядом или нет.

Как-то днем девушка отдыхала, сидя на спине Нэры, пока та остановилась, чтобы напиться. Видя, что Габрия одна, Этлон отослал своих воинов и направился к ней. Она посмотрела на него с любопытством и опасением, так как ожидала новой ссоры.

— Габрия, я… — начал он. Затем внезапно умолк, потому что вдруг понял, что не знает, что ей, собственно сказать.

— Лорд Этлон! — закричал Бреган. — Сесен сигналит.

Этлон выругался и посмотрел на воина, который ехал впереди. Сесен, находящийся почти на вершине дальнего холма, сигналил о приближении других всадников. Этлон оставил Габрию и поскакал, чтобы во всем разобраться. В сопровождении двух воинов он направился к Сесену. Тревога оказалась ложной, а Габрия тем временем присоединилась к Сайеду. Лицо вождя потемнело от гнева, когда он, обернувшись, увидел их вместе. Сайед нарвал небольшой букет ранних полевых цветов и теперь сооружал венок для Габрии. Они смеялись и болтали, как старые друзья, пока она закрепляла венок на голове.

Этлон пришпорил лошадь и повернулся к ним спиной, чтобы они не видели его волнения и гнева.

Вечером двенадцатого дня путешествия Габрия и ее товарищи достигли Тир Самод, где кланы Валериана собирались каждое лето уже несчетное количество времени. Они прибыли туда еще до заката и разбили лагерь в небольшой роще, около того места, где обычно располагались шатры совета. Луга казались им пустыми и странными без больших шатров, шумного лагеря, суетливого рынка, тронов для заседания, без людей, лошадей и собак, что создавали здесь веселую суматоху каждое лето. Сейчас это место было мирным и тихим.

Впервые за много дней небо было безоблачно и солнце село, обещая ясный день. После ужина воины устроились вокруг костра, чтобы почистить оружие и пересмотреть вещи. Пирс исследовал запасы лекарств и трав на случай, если кто-нибудь пострадал от непрерывного дождя. Хан'ди сидел на подушке и чистил ногти щеточкой.

Некоторое время Габрия смотрела на Нэру, резвящуюся с жеребенком на мелководье. Золотистый свет заката расцветил высокое каменное кольцо — святой остров богов на середине реки. Габрия скользнула взглядом по кольцу, по дальним берегам реки.

Собираясь здесь каждый год, кланы привыкли обосновываться на своих постоянных местах. Клан Корин всегда разбивал лагерь на северной стороне, на просторной, травянистой поляне — излучине реки Айзин.

Недолго думая, Габрия скинула обувь и вброд, преодолевая небольшие стремнины и пороги, перебралась на другой берег. Она взобралась на пологий откос и медленно направилась к деревьям, окаймлявшим, как граница, территорию ее клана. Как и в трелде, далеко на севере, здесь осталось слишком мало следов пребывания Корина: кострище, кучка мусора — ее наверняка сметет при будущем разливе, да несколько поваленных деревьев. Как и в разоренном трелде, здесь возвышался траурный холм. Он был оставлен на поляне кланом Хулинин, когда они расположились лагерем на земле Корина прошлым летом.

Габрия подошла к холму, глядя на ростки молодой травы и шлем, до сих пор украшавший безмолвную могилу. Шуршание травы спугнуло ее мысли, и она обернулась, надеясь увидеть Этлона.

— Это могила того, кто был вам знаком? — спросил Сайед. Девушка покачала головой и подавила разочарование. Она хотела, чтобы это был Этлон, но Сайед тоже был хорошим приятелем. За несколько дней она узнала его как преданного друга, с ним она чувствовала себя уютно и спокойно.

Габрия скрестила на груди руки и сказала:

— Нет, я не знаю о нем ничего, кроме имени. Это Позрик, он был правой рукой вождя Хулинина. Он был первой жертвой колдовства более чем за двести лет его существования.

— Да? Я ничего о нем не знаю. Расскажите мне.

— Лорд Медб убил его во время заседания совета вождей, здесь, прошлым летом. В первый раз лорд Медб продемонстрировал свою власть именно тогда.

Сайед опустил взгляд на холмик.

— Должно быть, это было ужасно, — сказал он, искренне переживая.

Габрия отвернулась. Ее снова охватили воспоминания о том мучительном дне, наполненном страшными событиями — дне, — когда погиб Позрик, дне, когда Габрия призывала совет привлечь Медба к ответу; дне, когда Сэврик раскрыл секрет Медба. Горло Габрии сжалось, и она заморгала, пока солнечный свет переливался и слепил ее сквозь бегущие слезы.

Сайед положил руку ей на талию. Он был невысок для людей Турика, а она была слишком рослой для девушки клана, и они оказались почти одного роста, и их глаза и губы оказались на одном уровне, когда он прижал ее крепче. Она почувствовала его сильные руки, теплоту его тела и начала успокаиваться.

Скорбь ее постепенно рассеивалась, и она улыбнулась сквозь слезы.

— Ты напомнил мне моего брата Габрэна.

Сайед принужденно засмеялся, стараясь скрыть свое разочарование:

— Твой брат был красивым?

Она улыбнулась вновь:

— Да, красивым и добрым, а также хитрым и сильным, как волк. Еще он умел рассмешить меня, — она тихонько вздохнула. — Я так любила его.

Он крепко обнял ее.

Они долго стояли молча, прижавшись друг к другу, пока серый свет сумерек не погасил последние золотистые лучи на западе.

Со своего места у костра Этлон наблюдал за отдаленными фигурами двоих, и на сердце у него становилось все тяжелее. Этот чужеземец все глубже вторгался в жизнь Габрии. Они знакомы всего несколько дней, и он уже успел очаровать ее, этот человек из Турика, сам явно плененный ею. Этлона обуяла ревность, подкрепленная самолюбием и завистью.

Больше всего расстраивала вождя его собственная нерешительность. Его отношения с Габрией еще не потеряли новизны и свежести — казалось, сами события мешают их чувствам развиться. А теперь меж ними встал третий, и Этлон не мог быть спокойным за их с Габрией будущее. И что было хуже всего, он совершенно не знал, что предпринять. Габрия умна, самолюбива и решительна. Она имела возможность доказать свою силу и храбрость уже десятки раз. И если сейчас она решит отдать свое сердце Сайеду вместо него, Этлона, он чувствовал, она имеет на это право. Габрия достаточно пережила, чтобы заставлять ее продолжать отношения, которых она не желает. Но это еще не значит, что Этлон так просто сдаст свои позиции.

Он сунул в ножны меч, который чистил, и шагнул в темноту. Было так нетрудно сказать себе, что она свободна в выборе, но одна мысль о том, что он может потерять ее, заставила его задохнуться. Совершенно потерянный, он побрел к маленькому пастбищу, где паслись лошади. Там он стоял долго, вглядываясь в темноту и ища глазами знакомый силуэт старого друга Борея.

Поиски были бесполезны, и он знал это. Борей пал в последний битве с Медбом прошлым летом. Но понять разумом — не значит принять сердцем. Так же, как и Нэра была близким другом и доверенным лицом Габрии, Борей был его товарищем и советником.

Этлон тяжело вздохнул и уже собрался возвращаться в лагерь, как что-то в темноте привлекло его внимание. Это оказался хуннули, черный крупный жеребец, похожий на Борея. Сердце Этлона загорелось надеждой и страхом. Может, призрак Борея вернулся из царства мертвых, нашел его, когда он больше всего нуждался в его совете?

Хуннули подошел ближе, но он не был длинноногим конем Этлона. Пара незнакомых черных глаз глядела на него со спокойствием и мудростью, и глубокий голос сказал:

«Я не Борей, но я здесь».

Человек благодарно прижался к большой лошади и погрузил руки в ее длинную, густую гриву. Так он и стоял, а мысли его неслись, возникали и таяли, одна быстрее другой, и он не поспевал за ними. Он так любил Габрию и не хотел ее потерять, но не знал, как вернуть ее.

Следом робко пришла мысль: а может, не нужно возвращать ее? Она колдунья. Ей следует быть рядом с тем, кто тоже владеет магией, почему бы и не с Сайедом, он мог бы оценить и развить ее талант. Этлон был вождем самого большого и наиболее уважаемого клана долин Рамсарина. Даже если путешествие окончится удачно и вожди отменят законы, запрещающие магию, вместе с Габрией в его жизнь войдут ненависть и подозрение, всегда сопровождающие владеющих колдовством. Сейчас он не был уверен, что сможет принять и вынести все это.

Но внезапно он вспомнил: он тоже имеет талант. Однако забыть слова Габрии было настолько легче — забыть и дать ей уйти, и спокойно жить, управляя кланом, как его отец и отец его отца.

Пальцы Этлона все еще перебирали черную гриву. Он прекрасно знал, что никогда не сможет так поступить. Нет, вернуть сердце и любовь Габрии было очень важно; как-нибудь он смирится и со своим дарованием. Если бы только знать, что делать!

Черный конь слегка толкнул Этлона в грудь.

«Иногда сердце говорит правдивее, чем разум, лорд».

Этлон нерадостно рассмеялся.

— А иногда они немилосердно спорят.

Он похлопал лошадь по черному боку и вернулся в лагерь. Перекинувшись словом с часовым, он вошел в свой маленький походный шатер. Для Этлона эта ночь была очень долгой.