"1941 год на Балтике: подвиг и трагедия" - читать интересную книгу автора (Чернышев Александр)

Ханковская эпопея

Одной из крупных и сложных, а главное, успешных операций, проведенных в 1941 году Краснознаменным Балтийским флотом, является операция по эвакуации гарнизона Ханко, проведенная с 22 октября по 3 декабря. К сожалению, об этой операции мало известно.

Окруженный десятками мелких островков, полуостров Ханко, или Гангут (Гангэ-Удд), как его называли раньше, узким языком врезается в море у входа в Финский залив. Длина полуострова 23 км, ширина от 3 до 6 км. Еще издавна он вошел в историю русского флота. Здесь в июле 1714 года одержал свою первую победу русский галерный флот под командованием Петра I. Стратегически важный район вокруг Гангута стал местом боев во время русско-шведских войн 1741–1743 и 1788–1790 гг.

После победы в русско-шведской войне 1808–1809 гг. Финляндия вошла в состав Российской империи. Заняв в 1808 г. полуостров Гангэ-Удд, русские войска построили здесь укрепления, которые в 1854 г. подверглись мощной атаке англо-французского флота, но ответным огнем русские артиллеристы заставили корабли противника бесславно ретироваться. И еще долгие годы полуостров Гангэ, теперь больше известный как Ханко, сохранял свое важное значение в системе береговой обороны Балтийского моря. Здесь заканчивалась флангово-шхерная позиция. Основная задача ее обороны сводилось к тому, чтобы не допустить проникновения противника на шхерный фарватер.

Во время Первой мировой войны на Ханко в бухте Лaппвик находилась маневренная база Балтийского флота. В декабре 1917 г. Финляндия получила независимость, и русский флот покинул базы на ее территории, в том числе и Ханко.

12 марта 1940 года подписанием мирного договора между Финляндией и СССР завершилась советско-финляндская война 1939–1940 гг. Статья четвертая договора предоставляла Советскому Союзу в аренду на срок в 30 лет полуостров Ханко с прилегающей к нему акваторией и множеством малых островков, разбросанных по ней. Государственная граница (и граница базы) проходила по перешейку, в том месте, где летом 1714 г. по приказу Петра I была прорублена просека и началось строительство переволоки для галер.

20 марта 1940 г. нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов приказал командующему КБФ сформировать военно-морскую базу Ханко в составе: управление базы (командование и штаб, политотдел), 3-й дивизион эскадренных миноносцев («Артем», «Володарский», «Карл Маркс», «Энгельс»), 2-й дивизион базовых тральщиков (Т-208, Т-210, Т-213), 26-й дивизион подводных лодок (М-90, М-95, М-96, М-97), 2-й отряд торпедных катеров (три звена), звено сторожевых катеров (три катера типа МО-4), отдельный артиллерийский дивизион (10 батарей: 9 130-мм, 3 100-мм и 18 45-мм орудий[2]), участок ПВО (61-й и 93-й артиллерийские зенитные дивизионы), 8-я отдельная стрелковая бригада, смешанный авиаполк, охрана рейдов, военный порт 2-го разряда, ряд других частей и подразделений.

Спустя всего два дня после приказа, 22 марта, на полуостров прибыл первый сводный отряд, состоявший из моряков и бойцов-пехотинцев.

Военно-морская база занимала выгодное положение, контролируя вход в Финский залив. Тяжелые артиллерийские батареи, установленные на полуострове Ханко, а также на острове Хиума (Даго) и небольшом островке Осмуссаар у противоположного берега залива, вместе с минными заграждениями и во взаимодействии с кораблями и авиацией могли преградить вход в Финский залив всем кораблям и транспортам противника. База должна была обеспечивать и базирование кораблей. Основную ударную силу базы составляли береговые батареи. К началу войны на Ханко были передислоцированы две крупнокалиберные железнодорожные батареи калибра 305 и 180 миллиметров, построены и введены в строй два артиллерийских дивизиона береговой обороны. На острове Руссааре строилась 305-мм башенная четырехорудийная батарея, которая после ввода в строй должна была стать основой артиллерийской обороны базы в морском секторе. Но к июню 1941 г. были готовы только котлованы под башни.

На перешейке, соединявшем полуостров с материком, была создана надежная система сухопутной и противодесантной обороны, опирающаяся на доты, дзоты и надолбы, плотно расположенные по фронту и эшелонированные в глубину. До войны только дотов и дзотов было построено 190, прорыт противотанковый ров, установлены проволочные заграждения. Ханко была единственная советская военно-морская база, имевшая до начала войны полноценную сухопутную оборону.

У побережья Ханко имелись три рейда, доступные для самых больших кораблей и судов, они могли вместить целый флот. Гавани порта были оснащены кранами, а набережные облицованы гранитом. К причалам подходили железнодорожные ветки.

Финны также еще до войны построили в северной части полуострова несколько рубежей обороны глубиной до 12 км. На побережье и на островах в районе Ханко ими было установлено большое число артиллерийских батарей — около 150 орудий калибра от 76 до 254 мм, а также множество наблюдательных вышек.

Незадолго до войны командиром ВМБ был назначен генерал-майор (с сентября — генерал-лейтенант) береговой службы С.И. Кабанов. Военный комиссар базы — дивизионный комиссар А.Л. Расскин, начальник штаба — капитан 1 ранга П.Г. Максимов.

Слева направо: командир 8-й стрелковой бригады Н.П. Симоняк, командир военно-морской базы Ханко С.И. Кабанов, начальник политотдела бригады Г.П. Романов.

Несмотря на стратегически выгодное расположение базы, ни эсминцы, ни тральщики до войны так и не прибыли на постоянное базирование. На Ханко базировался 8-й дивизион 2-й бригады подводных лодок — 9 лодок типа «М». К началу войны в базе находилось только четыре лодки: одна находилась в дозоре, остальные ремонтировались в Таллине. В июне последние четыре лодки покинули Ханко, уйдя на позиции или в Палдиски. Торпедные катера 1-й бригады (14 ед.) с началом войны также перебазировались. На Ханко остались только береговые базы подплава и бригады торпедных катеров.

Охрана водного района (ОВР) базы имела в своем составе всего три катера «малых охотника» МО — 311, 312, 313. Кроме того, в Ханко находился и морпогранотряд, имевший четыре таких же катера типа «МО» — ПК-236, 237, 238, 239. После начала войны катера погранотряда были переданы в ОВР и сформирован 3-й дивизион сторожевых катеров (7 катеров типа «МО»). Таким образом, на военно-морской базе Ханко из кораблей осталось всего 7 катеров «малых охотников», гидрографические суда (ГИСУ) «Волна» и «Веха» и 13 малых катеров охраны рейда.

На полуострове базировался 13-й истребительный полк, насчитывающий 60 самолетов. В июне 1941 г. на Ханко осталась только одна эскадрилья «чаек» (И-153), остальные три эскадрильи под Ленинградом получали новые машины. Кроме того, на Ханко размещалась 81-я отдельная авиационная эскадрилья (ОАЭ) гидросамолетов МБР-2.

Боевые задачи базы во время войны: оборона северного фланга минно-артиллерийской позиции, оборона базы с моря, с суши и с воздуха. Располагаясь на основном шхерном фарватере, база не позволяла кораблям и судам противника переходить из Ботнического залива в Финский и обратно. Поэтому понятно стремление финнов как можно быстрее захватить Ханко.

В первый же день войны, 22 июня 1941 г., в 22.30 бомбардировочная авиация противника произвела налет на Ханко.

В ответ на него на следующий день истребители 13-го полка нанесли штурмовой удар по аэродрому Турку.

Для усиления противодесантной обороны Ханко были проведены минные постановки. Всего катерами и вспомогательными судами базы было выставлено 367 мин. Корабельные дозоры вели наблюдение за противником. Одновременно катера «малые охотники», несшие дозор, осуществляли противолодочную оборону на подходных фарватерах к Ханко.

С конца июня финская артиллерия вела интенсивный артиллерийский и минометный огонь по переднему краю обороны, позициям береговой и железнодорожной артиллерии, по городу, порту, аэродрому, расходуя за сутки от 2 до 6 тыс. снарядов. Наиболее тяжелым был день 29 июля, когда все финские батареи обрушили свой огонь на полуостров. Береговая и полевая артиллерия базы вела ответный огонь по батареям противника, переднему краю его обороны, железнодорожным станциям, уничтожала наблюдательные вышки.

29 июня и 1 июля финские войска предприняли две попытки прорвать оборону базы на перешейке. Части 8-й стрелковой бригады при поддержке артиллерии отбили эти атаки. Убедившись в возможностях советской обороны, финны более не пытались атаковать базу с суши. Перед перешейком они сосредоточили так называемую Ударную группу Ханко силой до двух дивизий.

В морском секторе обороны в первые месяцы войны основным противником были финские броненосцы береговой обороны «Ильмаринен» и «Вяйнемяйнен». 4 июля, находясь в районе острова Эрё, они обстреляли город и порт, выпустив 18 снарядов главного калибра (254 мм). В результате обстрела в базе были разрушения и пожары. 12 июля финские броненосцы повторили обстрел, ведя огонь по аэродрому и железнодорожной батарее, израсходовав 38 снарядов. Наиболее значительная операция с участием обоих броненосцев была проведена финнами 2 сентября, в этот день по разным целям они выпустили 68 254-мм снарядов.

Последний обстрел броненосец «Вяйнемяйнен» («Илмаринен» подорвался на мине и погиб 13 сентября) произвел 15 ноября, выпустив по железнодорожной батарее 32 снаряда. Во всех случаях береговые батареи Ханко броненосцев не видели и противодействия не оказывали. Самолеты, не раз вылетавшие на поиск броненосцев, не смогли их обнаружить в шхерах.

Уже в начале августа командование КБФ обратилось к наркому ВМФ с предложением об эвакуации базы с целью усиления обороны Таллина. В ответ Н.Г. Кузнецов 14 августа направил Военному совету КБФ директиву о ведении боевых действий на Ханко: «Переброска частей с Ханко признана неправильной, предложено обеспечить запасы продовольствия и боеприпасов и драться».

Вторично ВС КБФ 21 августа предложил снять войска с Ханко и Моонзундских островов и создать ударную группировку для прорыва по берегу Финского залива к Ленинграду. Но Ставка отклонила это предложение, приказав всем оставаться на месте.

В ночь на 28 августа с Ханко просматривалось зарево над Таллином, флот и войска покидали главную базу. После оставления Таллина и ухода флота в Кронштадт гарнизон Ханко остался без подвоза снабжения. В дальнейшем база жила и воевала за счет своих довоенных запасов.

В день оставления Таллина 28 августа командующий Северо-Западным направлением К.Е. Ворошилов и член Военного совета А.А. Жданов обратились к начальнику Генерального штаба с просьбой о необходимости эвакуации Моонзундских островов и Ханко. На этот раз Ставка согласилась, и в тот же день поздно вечером начальник Генерального штаба Б. Шапошников по поручению Ставки Верховного Главнокомандования направил директиву Военному совету Северо-Западного направлением об эвакуации войск с островов Сарема, Хиума и полуострова Ханко. Но в конце августа и сентябре командованию флота и фронта было не до островов и Ханко. Главной задачей становится отражение штурма Ленинграда. К тому же командование флота еще не отошло от шока после ужаса Таллинского перехода.

При эвакуации Таллина, 29 августа, транспорт № 510 «Вахур» доставил из Палдиски на Ханко 46-й отдельный инженерный батальон численностью 1100 чел. Вместе с транспортом на Ханко прибыла канонерская лодка «Лайне».

Это были последние корабли, пришедшие на Ханко. Защитники базы начали экономить на всем, в том числе и на питании. 1 сентября норма выдачи мяса была сокращена до 33 граммов в день на человека. Масло отпускалось только госпиталям и донорам. Труднее всего было экономить бензин.

В начале сентября была предпринята попытка доставить на Ханко грузы на подводной лодке. 9 сентября подводная лодка П-1, приняв 154 ящика консервов, 200 100-мм и по 100 76-мм и 45-мм снарядов, до 2 т медикаментов и другие грузы, всего 19,6 т, вышла из Кронштадта в сопровождении двух тральщиков, а от Гогланда продолжала движение самостоятельно. На Ханко лодка не прибыла, вероятно, она подорвалась на мине и погибла.

Отступление советских войск из Прибалтики, оставление ими Таллина и уход флота в Кронштадт резко изменили условия, в которых предстояло действовать гарнизону ВМБ Ханко.

Боевые задачи оставались прежними: находясь в глубоком тылу, в окружении, ее гарнизон должен не только продолжать оборону северного фланга минно-артиллерийской позиции, которую пока никто не атаковал, не пытался прорываться, хотя теоретически такая попытка не исключалась, но и оборонять полуостров Ханко.

Кроме того, еще 10 июля командующий флотом, прибыв на Ханко, поставил ее командованию еще одну задачу. Финские войска, наступая на Карельском перешейке, создавали угрозу непосредственно Ленинграду. Задача базы — оттянуть на себя как можно больше войск противника, своей активностью заставить врага усилить противостоящую Ханко группировку.

Для выполнения такой задачи необходимо было перейти к активным действиям, прорвать оборонительную полосу на сухопутном фронте. А что дальше?.. Увеличится территория — возрастет протяженность фронта. Для его обороны нужны силы, новые силы. А на новые силы рассчитывать не приходилось.

Кронштадт и Ленинград сами с сентября находились в блокаде и испытывали острую нужду как в продовольствии, так и в боеприпасах, топливе и т. д. Конечно, проводить наступательные операции на перешейке в таких условиях было невозможно.

Активные действия развернулись на островах, окружавших полуостров. Десантные отряды, сформированные из личного состава различных частей и подразделений гарнизона Ханко, при поддержке кораблей ОВРа базы, в период с 10 июля по 23 октября захватили 18 финских островов, в том числе такие крупные, как Хорсен, Гунархольм, Эльхольм, Бокхольм, Берхольм.

Финны, в свою очередь, неоднократно атаковали наши острова, входящие в систему обороны ВМБ Ханко, а также острова, занятые советскими войсками, но каждый раз эти атаки отражались с большими потерями для финнов.

В ходе войны на Ханко была построена 100-мм железнодорожная и 85-мм береговая батареи. Продолжалось строительство укреплений. К 1 сентября на перешейке были построены 3-я и 4-я полосы обороны. Был построен подземный госпиталь, девять подземных ангаров с рулежными дорожками, два подземных командных пункта (штаба базы и сектора береговой обороны). Из личного состава 94-го и 95-го инженерно-строительных и 219-го саперного батальонов был сформирован 219-й стрелковый полк.

7 сентября приказом командующего флотом военно-морской базе Ханко был подчинен гарнизон острова Осмуссар, находившийся в 30 милях от Ханко. На острове размещались две батареи береговой обороны: № 314 — четыре 180-мм орудия в двух башнях, № 90 — три 130-мм орудия. Их ПВО обеспечивала 509-я зенитная батарея из четырех 76-мм орудий, сухопутную оборону — противодесантный батальон.

После выхода немецких войск к Финскому заливу и падения Таллина рушилась вся система обороны, и главная задача ВМБ Ханко — закрывать вход в устье Финского залива — утратила свое значение.

Правда, в сентябре 1941 г. немцы сосредоточили в районе Аландских островов эскадру, но не для прорыва в Финский залив, а, наоборот, в ожидании прорыва советского флота из залива.

Это был единственный случай, когда немцы вывели в Балтийское море свои крупные надводные корабли в таком количестве, намереваясь использовать их против советского флота.

Для усиления морской обороны Ханко 29 сентября из Кронштадта были присланы… три торпедных катера типа Д-3 (четвертый отстал из-за поломки мотора и был захвачен финнами). На одном из катеров на Ханко прибыл корреспондент В. Рудный, который опубликовал в «Правде» ряд очерков о защитниках Ханко, а уже в 1942 году выпустил книгу «Непобежденный Гангут».

8 сентября немецкие войска начали операцию по захвату Моонзундского архипелага. Последним рубежом обороны Хиума (и всего архипелага) стал полуостров Тахкуна. 18 октября Военный совет КБФ отдал приказ об эвакуации гарнизона острова Хиума на Ханко. Эвакуация с полуострова Тахкуна была проведена с 19 по 22 октября.

Всего с острова было снято 570 человек, все батареи острова были взорваны. С падением Моонзундских островов в устье Финского залива остались только Ханко и маленький Осмуссаар.

18 октября на Ханко были вторично сокращены нормы пайков. Бойцу выдавали на день: хлеба 750 граммов, мяса 23 грамма, сахара 60 граммов. При такой норме запасов должно было хватить до 1 апреля 1942 г. Защитники Ханко стали строже экономить боезапас. Еще более остро ощущался недостаток горючего. В частях оставили на ходу по нескольку автомашин и на каждую отпускали всего по 5 литров бензина в сутки. Запасов продовольствия на Ханко хватало до 1 марта 1942 года по уменьшенным нормам довольствия.

Возможность дальнейшего сопротивления Ханко зависела от систематической доставки гарнизону продовольствия, боезапаса и бензина. Чтобы доставить все необходимое, следовало до наступления ледостава совершить большое количество рейсов, преодолевая минные поля, минуя дальнобойные артиллерийские батареи противника в районах подходов к Хельсинки, м. Юминда и на о-ве Макилуото.

Но главное препятствие заключалось в том, что в Кронштадте и Ленинграде отсутствовали запасы продовольствия, бензина и боезапаса, что не давало возможности в тот период завезти такое их количество, которое обеспечивало бы сопротивление Ханко до начала кампании 1942 г.

В то же время с появлением ледового покрова полуостров переставал быть неуязвимым с моря. Фронт его обороны значительно увеличивался, по существу, требовалось создать круговую оборону базы, а это требовало существенного увеличения числа войск и огневых средств при неизменной численности гарнизона.

Западные историки отмечали трудности, возникшие в снабжении Ханко после падения Таллина: «Снабжение или эвакуация гарнизона ставили перед русскими большие требования; нужно было пройти вдоль всего Финского залива, и при этом силы союзников могли напасть на русские корабли с двух сторон; кроме того, надо было преодолеть большое число минных заграждений». (Ю.Майстер. Стр. 64.)

К 22 октября обстановка на фронтах сложилась следующая: на сухопутном фронте враг потеснил наши войска и подошел к Ленинграду, заняв Петергоф, Стрельню, Пушкин, Мгу, Шлиссельбург, Ивановские пороги и ряд других пунктов. Ленинград был отрезан от Большой земли и оказался в блокаде.

На море — оба берега залива находились в руках противника. Немецкая и финская авиация проявляла активность, атакуя все суда в Финском заливе. На всем пути от Кронштадта до Ханко находились многочисленные минные заграждения. Связь с Ханко поддерживалась только по радио и самолетами.

23 октября, учитывая сложность обстановки под Ленинградом и трудность снабжения и обороны полустрова Ханко в зимних условиях, Ставка ВГК приняла решение об оставлении Ханко и Осмуссаара.

К октябрю 1941 г. на Ханко находились следующие силы. Сухопутную оборону обеспечивала 8-я отдельная стрелковая бригада трехполкового состава. 270-й и 335-й стрелковые полки имели численность по 3700 человек. В 343-м артиллерийском полку имелись девять батарей, сведенных в три дивизиона: 1-й — 76-мм пушки, 2-й — 122-мм гаубицы, 3-й — 152-мм пушки-гаубицы.

219-й полк, сформированный из строительных батальонов, вместе с 8-м погранотрядом и 297-м отдельным танковым батальоном составлял резерв бригады.

Береговая артиллерия базы — три железнодорожные батареи: № 9 — три 305-мм транспортера, № 17 — четыре 180-мм транспортера, № 10 — три 100-мм транспортера. 29-й ОАД (две 130-мм батареи по три орудия и три 45-мм батареи по 4 орудия), 30-й ОАД (одна 130-мм батарея по 3 орудия, одна 100-мм батарея по 3 орудия и три 45-мм батареи по 4 орудия). Отдельная трехорудийная 85-мм батарея. Всего 49 орудий береговой обороны.

ПВО базы — 18, 93 и 236-й отдельные зенитно-артиллерийские дивизионы — 12 батарей — 36 76-мм орудий, две зенитно-пулеметные и две прожекторные роты.

Авиация ВМБ — 11 самолетов-истребителей и 9 гидросамолетов МБР-2.

В базе имелось большое количество плавсредств. ОВР базы (командир — капитан 2 ранга М.Д. Полегаев) — канонерская лодка «Лайне», шесть катеров «малых охотников», один буксир и 10 катеров, один мотобот. Плавсредства военного порта Ханко: пять буксиров, 4 баржи, 2 мотобота, шхуны «Эрна» и «Мария», транспорт № 510 «Вахур».

Плавсредства береговой базы 1-й бригады торпедных катеров: быстроходный катер ЯМБ (яхта моторная быстроходная — скорость хода 24 уз.), три малых катера — со скоростью 7–9 уз.

Свои плавсредства имели многие части, расположенные на ВМБ Ханко: штаб и части сектора береговой обороны (10 катеров), гидрорайон (3 промерных бота, 1 лоцманский бот) части ПВО (3 катера типа КМ и 4 барказа), 81 ОАЭ (3 катера).

В базе находились семь торпедных катеров: четыре типа Г-5 и три типа Д-3.

Большая часть гражданского населения была эвакуирована с полуострова в самые первые дни войны. Еще 22 июня 2500 женщин и детей семей военнослужащих были отправлены в Таллин на турбоэлектроходе «И. Сталин». Спустя два дня еще около двух тысяч женщин и детей были отправлены на транспортах.

После завершения Таллинского похода советские надводные корабли не выходили в Финский залив дальше острова Гогланд. Обстановка в западной части залива была неясной. Чтобы выяснить возможности противника противодействовать операции по эвакуации Ханко, было принято решение провести разведку, направив в Ханко небольшой отряд кораблей. Командование флота решило послать быстроходные тральщики (БТЩ) без прикрытия более крупными кораблями. Тральщики должны были доставить на Ханко бензин и боезапас для 130-мм орудий, в которых база остро нуждалась.

Начальник штаба флота контр-адмирал Ю.Ф. Ралль совместно с командиром охраны водного района (ОВР) капитаном 2 ранга И.Г.Святовым и командирами базовых тральщиков, изучая возможность доставки на Ханко ста тонн бензина для истребителей, пришли к выводу, что горючее можно перевезти в носовых соляровых цистернах тральщиков. Для этого носовые днищевые цистерны емкостью 40 т необходимо было пропарить, а затем заполнить бензином.

Командир отряда траления КБФ В.П. Лихолетов.

Для доставки грузов были выделены три БТЩ — Т-210, Т-215 и Т-218. Их сопровождали три катера «малых охотника» — МО № 201, 211, 212. Чтобы обеспечить переход груженых БТЩ, были выделены БТЩ-203 и БТЩ-217. Командовал отрядом капитан 3 ранга В.П. Лихолетов (командир отряда траления), военкомом был полковой комиссар Н.И. Корнилов.

На основе анализа минной обстановки маршрут до меридиана Таллина решено было проложить по маршруту движения конвоев при эвакуации войск из Таллина. После этого, достигнув середины Финского залива, корабли должны были форсировать минную позицию Найссаар — Порккала-Удд и затем выйти на подходный фарватер Ханко.

После проведенного совещания приняли решение совершить ночной переход полным ходом в строю кильватерной колонны, поставив впереди груженных запасами трех БТЩ два БТЩ в виде прорывателей минных заграждений. В районе маяка Кери головная пара должна была повернуть на обратный курс, так как на дальнейшем пути встречи с минными заграждениями противника не предполагалось.

Подготовка к походу была хорошо организована и отвечала требованиям военного времени. До съемки с якоря никто не знал, куда идут корабли. Только за два часа до выхода в море был проведен инструктаж командиров кораблей командиром отряда — секретность была обеспечена. Командир отряда траления подробно проинструктировал каждого командира вплоть до командиров катеров МО, а это значит, каждый командир, участвующий в операции, знал свои задачи до мельчайших подробностей.

Экипажи кораблей с особой тщательностью готовили к походу механизмы, оружие, навигационные приборы, аппаратуру связи. Затем на тральщики начали грузить боезапас (130-мм), тюки валяных сапог, теплое обмундирование, медикаменты и многое другое. В носовые цистерны залили 120 т бензина.

На каждый БТЩ было поставлено по два дополнительных пулемета ДШК, что усиливало их ПВО, срезаны мачты, чтобы уменьшить дальность обнаружения кораблей с береговых постов противника.

В 1.02 24 октября корабли снялись с якоря с Большого кронштадтского рейда, прошли боны и построились в строй кильватера: Т-215, Т-210, Т-218, в охранении три катера МО. Командир отряда В.П. Лихолетов находился на Т-215. Вместе с ним на головном корабле находился флагманский штурман ОВРа капитан 3 ранга В.А. Экман, на Т-210 — командир второго дивизиона тральщиков капитан-лейтенант М.Д. Годяцкий. Ведущими штурманами были назначены: на Т-215 — штурман 1-го дивизиона лейтенант П.Г. Иванушкин, на Т-210 — штурман 2-го дивизиона и на Т-218 — гидрограф Б. Румянцев.

Первый этап перехода — по контролируемым фарватерам до острова Лавенсари — был обычным и даже будничным. Корабли шли по фарватерам шириной от пяти до одного кабельтова. Трижды на переходе, протяженность которого составила 90 миль, на короткое время зажигались манипуляторные огни, позволявшие уточнить место. В остальное время плавание осуществлялось исключительно по счислению с максимальным использованием электронавигационных приборов.

В 6.30 встали на якорь у острова Лавенсари в бухте Норе-Капельлахт. Короткий дневной отдых на якоре. Заход на Лавенсари имел две цели: отстояться у острова, чтобы не идти в светлое время суток, здесь же к отряду должны были присоединиться Т-203 и Т-217 для сопровождения до меридиана острова Кери. Эти два БТЩ прибыли в 17.45 и присоединились к отряду.

С наступлением темноты в 18.12 по сигналу командира отряда корабли снялись с якоря и построились в походный ордер. Тральщики шли в кильватер без тралов со скоростью 16 узлов. Во главе группы в виде минопрорывателей были поставлены Т -203 и Т-217.

Безлунная пасмурная ночь со слабым ветром надежно обеспечивала скрытность перехода, но создавала немало трудностей для определения местонахождения. Черное небо сливалось с черной водой, различить на ее поверхности что-либо, особенно плавающие мины, было чрезвычайно трудно.

За ночь предстояло пройти более 150 миль. С тех пор как 28 августа 1941 года по гогландскому фарватеру прошли караваны судов с защитниками Таллина, нашим тральщикам выходить в этот район не приходилось. Началось плавание в неизвестность.

Обойдя Гогланд с юга, корабли легли на курс. Абсолютная темнота, только узкая полоска гакобортного огня указывает местонахождение идущего впереди корабля. Расстояние между судами — не более ста метров. Тишину нарушают лишь характерный стук дизелей и шелест волн.

Штурманы напряжены до предела. Непрестанно учитывается дрейф. Неожиданно тишину нарушают сигнальщики, прямо по курсу обнаружен силуэт корабля. Несколько минут напряжения, а затем вздох облегчения: отряд идет правильно. Это был танкер № 11, подорвавшийся на мине при переходе из Таллина в Кронштадт. Танкер затонул на глубине семидесяти метров, его кормовая часть вертикально возвышалась над морем, представляя собой отличный ориентир, все штурманы имели его координаты.

Пройдя траверз этого неожиданного навигационного знака, корабли по сигналу флагмана легли на истинный курс 255°. Прямо по курсу отряда должен был находиться маяк Кери.

Командир БТЩ-203 «Патрон» М.П. Ефимов.

Одному из кораблей, шедших в качестве минопрорывателей — Т-203 «Патрон», — суждено было выполнить свое предназначение. За две минуты до полуночи в 23.58, когда до м. Кери оставалось семь миль, в точке ш.59°44′4″ и д. 25°08′8″, под средней частью «Патрона», шедшего головным, взорвалась мина. Стало светло как днем, затем кромешная тьма вновь спустилась на море. Корабль лег на борт, затем встал вертикально и в таком положении ушел под воду через четверть часа. Тем самым, быть может, был предотвращен подрыв одного из груженых БТЩ. Командир отряда в мегафон приказал второму минопрорывателю — Т-217 и одному катеру МО подойти к Т-203, спасти людей и возвращаться на остров Гогланд. Тральщик и катер 40 минут продолжали поиски моряков погибшего «Патрона». Подобрав 30 человек, они в 00.55 взяли курс на Гогланд.

Т-215 и следующие за ним два корабля, обойдя малым ходом тонущий «Патрон», продолжили движение с уменьшенной скоростью 15,5 уз., чтобы не подойти к Ханко в полной темноте. Решено было, не доходя до границ минного заграждения в районе мыса Юминда, повернуть на северо-запад и затем следовать до фарватера на Ханко, огибая шхерные острова и банки по мелководью.

Обходя известные и возможные минные поля, тральщики шли на риск встречи с вражескими кораблями. Их могли обнаружить с крупнокалиберной батареи острова Макилуото. Однако давно не встречавшие здесь наших кораблей финны не высылали дозоров в этот район. Не обнаружили тральщики и с батареи. Не ожидая столь дерзкого похода, финны даже не погасили огни своих маяков, облегчив работу штурманов тральщиков.

Предполагалось, что группа сразу же будет встречена лоцманским кораблем, однако из-за тумана и небольшой неточности счисления эта встреча задержалась. Утром 25 октября в 5.45 отряд встал на якорь в ожидании лоцмана. Спустя 50 минут отряд снялся с якоря и в 8.17 прибыл на рейд Ханко. В 11 часов тральщики вошли в гавань под разгрузку.

Гангутцы обнимали, целовали моряков-тральщиков, кричали «ура». После долгих двух месяцев это были первые посланцы Большой земли. Задача, возложенная на группу, была выполнена. Тральщики доставили боеприпасы для 130-мм пушек, нужные как воздух, бензин и 10 литров консервированной донорской крови. Генерал С.И. Кабанов особенно горячо благодарил за бензин.

К этому времени на полуострове скопилось около 300 инвалидов, которые не могли участвовать в боевой жизни базы. Было решено вывезти инвалидов в первую очередь. Выбывшие из строя бойцы к 17 часам были погружены на БТЩ. Спустя час корабли вышли на рейд, отряд готов был идти на Гогланд.

Вскоре, однако, был получен другой приказ: погрузить и отправить с Ханко стрелковый батальон с вооружением по табелю и десятисуточным запасом продовольствия по полной норме. Этот приказ задержал отряд на сутки. Необходимо было срочно определить, какой батальон отправлять, отвести его с позиции, снабдить продуктами и доставить в порт.

26 октября в 17.30 корабли вошли в гавань. В течение часа инвалидов выгрузили обратно. К 21.00 их место на кораблях занял 1-й батальон 270-го стрелкового полка — 499 бойцов и командиров, 2 82-мм и 90 50-мм минометов. Бойцы имели по два комплекта боезапаса и 10-суточный запас продовольствия по полной норме. Вместе с батальоном на катерах МО покинуло Ханко командование береговой обороны Балтийского района (БОБРа), а также корреспондент газеты «Красный флот» В.А. Рудный, увезший письмо ханковцев защитникам Москвы.

В 22.00 26 октября отряд вышел в обратный путь. В 6.40 27 октября корабли попали в полосу тумана и полчаса простояли на якоре. Подходя к Гогланду, тральщики в 9.14 обнаружили сидевшую на камнях подводную лодку. Это была Щ-318, которая 26 октября вышла из Кронштадта в боевой поход, но у Гогланда села на каменную гряду. Т-215 и Т-218 подошли к лодке, подали буксиры и попытались стянуть ее с камней. В 11.50 у Т-218 порвался буксирный трос. На помощь флагману подошел Т-210. В 13.40 тральщики сняли наконец лодку с камней. Спустя 10 минут они продолжили движение на восток. Подводная лодка Щ-318 31 октября вернулась в Кронштадт для ремонта.

Когда отряд следовал по Сескарскому плесу, в 16.14 на флагманском Т-215 обнаружили следы четырех торпед, от которых тральщик сумел уклониться. Минуту спустя шедший за ним Т-218 начал бомбометание, а в 17.30 — Т-210. Результатов атаки корабли не наблюдали, наличие подводной лодки противника в этом районе не подтвердилось.

27 октября в 19.55 три БТЩ с двумя МО возвратились в Кронштадт. Этот поход показал, что, несмотря на большое количество минных полей противника, Финский залив проходим при соответствующем тральном обеспечении.

Судя по всему, противник не заметил перехода наших кораблей на запад и обратно. Целесообразно при выполнении операции для обеспечения скрытности разделить ее на два этапа: 1-й — Кронштадт — Гогланд, 2-й — Гогланд — Ханко.

Поэтому командование КБФ сразу вышло на Военный совет Ленинградского фронта с предложением немедленно начать полномасштабную эвакуацию военно-морской базы Ханко. 31 октября Военным советом фронта флоту была поставлена задача — эвакуировать гарнизоны Ханко и Осмуссаар в Кронштадт и на Ленинградский фронт.

Командование флота рассматривало различные варианты эвакуации гарнизона Ханко. Казалось, что лучшим решением задачи была бы переброска гарнизона на кораблях с малой осадкой — быстроходных тральщиках (БТЩ), сторожевых и торпедных катерах, что обеспечило бы меньшие потери от мин, артиллерийского огня и авиации, совершая переход Гогланд — Ханко только в темное время суток. 30 октября штаб флота представил расчет на эвакуацию гарнизонов Ханко и Осмуссаара. При использовании для перевозок шести БТЩ, 32 катеров МО, восьми ТКА типа Д-3 и восьми типа Г-5 за один рейс можно перевезти 3440 человек (исходя из грузоподъемности БТЩ — 200 человек, катера МО и Д-3 по 50, Г-5 — 30). Для перевозки 26 655 человек на Гогланд необходимо сделать 8 рейсов. При продолжительности темного времени суток 13 часов и времени перехода 9–10 часов в один конец продолжительность рейса туда и обратно занимает двое суток. Таким образом, вся перевозка займет 16 суток, а принимая во внимание осенние штормовые погоды, эвакуация займет 20–25 суток. Необходимое количество бензина на один рейс — 206 т, а на всю эвакуацию — 1648 т, при этом БТЩ и катера принимали бойцов с личным оружием и пулеметами и ротными минометами, все тяжелое вооружение, боезапас и продовольствие пришлось бы уничтожить. Кроме того, последний эшелон потребовал бы на 10–12 тыс. человек такого количества кораблей этих типов, какого на КБФ не было.

Поэтому решено было эвакуацию произвести скрытно несколькими эшелонами небольших отрядов кораблей, оставив заслон в 12 000 человек, который перевезти заключительным эшелоном на отряде кораблей, способном принять такое количество.

Обстановка на сухопутном фронте Ханко благоприятствовала выполнению поставленной задачи, т. к. в октябре по захваченным финским документам и показаниям пленных было установлено, что три полка из состава «Ударной группы Ханко» были передислоцированы на Карельский перешеек и на боевых участках остались заслоны, удерживающие оборону. Противник, кроме того, снизил интенсивность артиллерийского обстрела. Так, например, до октября количество снарядов, выпускаемых в сутки противником по базе, в среднем — 5 тысяч, а в октябре, особенно во 2-й половине, — до 1 тыс. и менее.

Крупные германские корабли и финский броненосец береговой обороны «Вяйнемяйнен» находились на рейде Люм и у острова Корпу. В Финском заливе противник нес дозоры в районе своих баз.

Оба берега Финского залива почти на всем протяжении (240 миль) от Кронштадта до Ханко были заняты противником, вследствие чего все движения наших кораблей могли находиться под непрерывным наблюдением с береговых постов, а также катеров и подводных лодок.

При этих условиях единственная надежда на успешное проведение операции заключалась в том, что все переходы будут проведены скрытно, т. е. в темное время суток. К нашему счастью, в 1941 г. на побережье Финского залива ни у немцев, ни у финнов не было радиолокационных станций. Впрочем, и у советского флота таких станций не было, иначе множество трагедий можно было бы избежать.

С этой точки зрения долгие октябрьские и ноябрьские ночи наступили как нельзя более своевременно, но с другой стороны, ночная темнота таила в себе большую опасность при встречах с плавающими и невзорвавшимися при подсечении тралами минами.

На пути от Гогланда до Ханко наибольшую опасность представляли минные поля между мысом Юминда и Каллбодагрундом (средняя часть Финского залива) и между Хельсинки и Наргеном (севернее Таллина). И противник продолжал усиливать их. В районе Юминда — Каллбодагрунд только в сентябре противник поставил 958 мин и 700 минных защитников.

Вот как характеризует минную обстановку Ю. Ровер в статье «Минная война в Финском заливе, сентябрь — ноябрь 1941 года»: «Так как после эвакуации из Ревеля находящиеся при входе в Финский залив базы Ханко и Оденсхольм оставались в советских руках, немецкое командование считалось с возможностью советских попыток прорыва через заграждение Юминда, чтобы обеспечить или эвакуировать отрезанные западнее Кронштадта и Ленинграда базы. Поэтому прежде всего считали необходимым закрыть проходы в заграждении Юминда, сделанные при прорыве советских кораблей. Так, ночью 29, 30 и 31 августа флотилия катеров-заградителей поставила три заграждения восточнее старого финского заграждения «Валкярви» (по 30–36 мин ЕМС и соответствующее число буев). На пути русских в центре Юминды было поставлено дополнительное заграждение из 36 мин и 40 буев…

В ночь на 3 сентября финский заградитель поставил западнее Юминды новое заграждение из 84 мин, одновременно немецкий заградитель «Кайзер» западнее этого заграждения поставил 120 предохранительных буев… Чтобы затруднить рейды советских кораблей на Ханко, финские сторожевые катера ночью 24 и 29 августа и 3 сентября поставили заграждения по 12 мин южнее подступов к Ханко.

… В ночь на 8 сентября катера из Котки поставили 48 мин северо-восточнее Сескара, охраняемые 40 буями… В ночь на 11 сентября флотилия катеров-заградителей поставила на путях к востоку от Гогланда заграждение из 36 мин ЕМС и 40 буев.

Повышенная активность Балтийского флота, связанная с применением артиллерии, вызвала опасения, что Советы в случае грозящей потери Ленинграда и Кронштадта смогут попытаться с готовыми к выходу в море кораблями своего флота пробиться на запад и интернироваться в шведских водах. Чтобы предотвратить это, было решено усилить заграждение Юминда. 17 сентября минный заградитель «Кобра» поставил заграждение севернее мыса Пурикари из 66 мин ЕМС и 100 буев и западнее Юминды — заграждение из 136 мин ЕМС, прикрытых 200 буями. Чтобы избежать возможности обхода этих заграждений, заградитель «Кайзер» поставил 21 сентября севернее маяка Каллбодагрунд заграждение из 126 мин и 100 буев и западнее этого маяка — 86 мин ЕМС.

….2 ноября в первый раз был отмечен, очевидно успешный, прорыв соединения из восьми кораблей на запад через заграждение Юминда. Были приняты соответствующие меры. В ночь на 3 ноября немецкий заградитель «Кайзер» поставил западнее Юминды на предполагаемом советском пути новое заграждение из 150 мин ЕМС. Но в последующую ночь с берега наблюдали обратный рейс этого соединения и от этих мер отказались… 12 ноября два финских заградителя вышли в ночь, чтобы поставить заграждение сёверо-западнее Юминды. 14 ноября в районе этого заграждения наблюдалось большое число взрывов».

Советские корабли 23 июня начали постановку минных заграждений в устье Финского залива. К 12 августа ими была выставлена 3061 мина и 498 минных защитников. В июле — сентябре Балтийский флот создал Восточную позицию (2153 мины и 632 минных защитника), а в июле — ноябре — Тыловую позицию (3504 мины и 848 минных защитников).

Все корабли нашего флота в качестве защиты от якорных мин имели параваны-охранители. Тральщики имели на вооружении различные типы тралов (параванные, змейковые, Шульца). И параваны и тралы предназначались для борьбы с минами, стоящими на якорях. Но, как показал Таллинский переход, не меньшую опасность представляли мины, плавающие на поверхности, подсеченные тралами или сорванные с якоря штормом. Наша техническая отсталость выражалась в отсутствии тралов-уничтожителей и средств самозащиты от плавающих на поверхности мин.

Командующий эскадрой КБФ вице-адмирал В.П. Дрозд.

Но была еще и артиллерийская опасность. Путь наших кораблей проходил мимо тяжелой двухорудийной башенной 305-мм батареи с дальностью стрельбы 42 км, расположенной на острове Макилуото. На южном берегу, на мысе Юминда, в августе была установлена 170-мм батарея, которая доставила много неприятностей нашим кораблям при прорыве флота из Таллина в Кронштадт.

Нельзя было сбрасывать со счетов и торпедные катера противника, действовавшие в районе Ханко. Во время боев за остров Хиума фашисты использовали их довольно активно.

Небезопасной была и стоянка кораблей в базе Ханко. В случае если бы противник направил с аэродрома Турку две-три эскадрильи бомбардировщиков, чтобы совершить удар по кораблям на рейде, тринадцать имевшихся истребителей вряд ли смогли бы отразить эту атаку. Вражеские бомбардировщики наверняка шли бы в сопровождении большого числа истребителей.

Командование операцией по эвакуации Ханко возлагалось на командующего эскадрой КБФ вице-адмирала В.П. Дрозда и комиссара эскадры бригадного комиссара Ф.Г. Масалова, которые были ответственны за выполнение морской части операции.

Эвакуация частей базы Ханко и прикрытие их отхода при последней посадке возлагались на генерал-майора С.И. Кабанова и дивизионного комиссара A.Л. Расскина.

Для координации действий указанных командиров и разрешения вопросов обеспечения начальник штаба флота вице-адмирал Ю.Ф. Ралль с оперативной группой находился в Кронштадте. Военный совет КБФ со штабом — в Ленинграде. В заключительный период командующий флотом вице-адмирал Ф.В. Трибуц лично руководил операцией из Кронштадта.

Промежуточной базой или опорным пунктом являлся о-в Гогланд. Как база остров имел недостатки — незащищенный рейд, малая гавань и отсутствие на нем ремонтных средств, а также материальной базы (запасы топлива, трального имущества).

Для оказания помощи кораблям и судам на случай подрыва на минах был создан специальный аварийно-спасательный отряд под командованием командира ОВРа КБФ капитана 2 ранга И.Г. Святова и комиссара ОВРа бригадного комиссара Р.В. Радуна, который с 27 октября базировался на Гогланде. В него входили спасательные суда, тихоходные тральщики, буксиры, катера. На этот же отряд возлагалась перевозка в Кронштадт эвакуированных с Ханко в случае разгрузки отдельных кораблей и судов на Гогланде.

Расстояние от Кронштадта до Гогланда — 90 миль. Корабли здесь шли по фарватерам шириной от пяти до одного кабельтова. Путь от Гогланда до Ханко насчитывал более 150 миль.

Из-за невозможности обеспечить оборону островов Гогланд и Б.Тютерс Военный совет КБФ еще 27 октября приказал эвакуировать гарнизоны о-вов в Кронштадт. Для этого были выделены 4 БТЩ, 6 МО, 6 тихоходных ТЩ, 4 мотобота, 4 транспорта и баржа.

В связи с эвакуацией гарнизона Ханко и превращением на это время острова в маневренную базу эвакуация гарнизона Гогланда распоряжением Военного совета КБФ была прервана и возобновилась только 5 декабря. Корабли, сосредоточенные на Гогланде, участвовали в операции по эвакуации гарнизона Ханко.

После первого похода БТЩ командующий флотом вызвал командира ВМБ в Ленинград. Обстановка не позволяла генералу С.И. Кабанову покинуть Ханко, и в Ленинград вылетел начальник штаба базы капитан 1 ранга П.Г. Максимов.

Вернувшись, он доложил, что командованием принято решение эвакуировать гарнизоны Ханко и Осмуссаара. В первую очередь следовало отправить личный состав с оружием. Во вторую — максимально возможное количество артиллерийского и стрелкового боезапаса, продовольствия и техники. Все, что было невозможно вывезти, требовалось уничтожить.

Самое трудное в решении этой задачи заключалось в том, что командованию базы было неизвестно, когда и какие корабли будут приходить в Ханко. Не имея этих данных, составить план эвакуации оно не могло. Оставалось одно: ожидать прибытия из Кронштадта кораблей и загрузку их производить в самые сжатые сроки.

Во время пребывания кораблей в порту и на рейде Ханко необходимо было обеспечить безопасность их стоянки и погрузки. Из этого следовало, что береговая, железнодорожная и зенитная артиллерия, катера ОВРа, а также десантные от ряды северной и восточной групп занятых гангутцами островов эвакуируются в последнюю очередь. Надо было в то же самое время надежно удерживать передний край сухопутной обороны на полуострове. Значит, и части 8-й ОСБ тоже придется вывозить в последнюю очередь.

Важно было замаскировать проведение эвакуации. Конечно, скрыть приход и уход кораблей невозможно. Задача состояла в том, чтобы убедить противника, будто гарнизон готовится к зимней обороне, а корабли, идущие в Ханко, не увозят, а привозят грузы и людей.

Советский флот к концу октября уже имел опыт двух крупных операций по эвакуации военно-морских баз — Таллина в конце августа и Одессы в начале октября.

Прорыв флота из Таллина в Кронштадт происходил в исключительно трудных условиях, когда оба берега Финского залива уже находились в руках противника, располагавшего авиацией, артиллерией и торпедными катерами. В итоге на переходе погибли пять эсминцев, две подводные лодки, два сторожевых корабля, три тральщика, канонерская лодка и два катера, 22 транспорта и 12 вспомогательных судов. Из погруженных на суда и корабли 30 тысяч человек погибло около 18 тысяч человек. В Кронштадт было доставлено 12 225 человек.

Эвакуация Одессы была проведена успешно. Она проходила четко по утвержденному плану и началась 1 октября. Самый большой на Черном море Одесский порт мог принять десятки транспортов. На Черном море к октябрю имелось большое количество транспортных судов. Румынский флот не оказывал противодействия, его корабли даже не пытались подойти к Одессе во время ее обороны. Немецкие торпедные катера и подводные лодки появились на Черном море только в конце 1941 г., а главное, на пути от Одессы до Севастополя и Новороссийска отсутствовали минные заграждения противника, а маршруты движения конвоев проходили вдали от берегов, занятых противником. Отход с позиций войск последнего эшелона и погрузка на транспорты и корабли остались не замеченными противником. При эвакуации Одессы метеообстановка была благоприятной для переходов.

К середине октября 1941 г. КБФ понес большие потери во время минных постановок в Финском заливе, при обороне Моонзунда, при прорыве флота из Таллина, во время массированных налетов фашистской авиации на Кронштадт и артиллерийских обстрелов. Погибли 15 эсминцев, лидер (поднят в 1943 г.), 5 сторожевых кораблей, 2 минзага, 7 БТЩ, 2 канлодки, получили тяжелые повреждения линкор «Марат», крейсер «Петропавловск». Многие корабли стояли на ремонте.

При наличии большой минной опасности основным средством обеспечения переходов крупных кораблей и транспортов являлись быстроходные тральщики (БТЩ). К началу операции остались в строю 10 единиц.

Большие потери понес транспортный флот, только во время Таллинского похода погибли 22 транспорта. Главное, отсутствовали быстроходные транспорты средних размеров. Вот когда пригодились бы десантные корабли, вопрос о создании которых несколько раз рассматривался в 1920–1930-х гг. Но строительство так и не было включено в программы судостроения. Не было в достаточном количестве топлива, особенно бензина и угля.

Обстановка осложнялась и тем, что боевые корабли флота участвовали в отражении немецкого наступления на Ленинград. Посылая эсминцы, лидер и канонерские лодки к Гогланду и Ханко, командование флота «снимало с огневых позиций» несколько батарей 130-мм орудий.

Бывший командующий ВМБ Ханко генерал-майор С.И. Кабанов вспоминал: «В то же время необходимо определить, что и когда мы начнем уничтожать, и, возможно, уже начать постепенное уничтожение. Боевые объекты и техника, подлежащие обязательному уничтожению, известны заранее. Неведомы лишь сроки уничтожения, неизвестно и что сможем увезти, а что останется; не знаем мы, и до каких пор нам понадобятся транспорт, перевозящий грузы и людей к пирсам, краны, вагоны, другая техника, средства прикрытия последнего эшелона.

Всего этого не решишь без плана и сроков прихода кораблей в базу. А такого плана, повторяю, не было, и, возможно, если он где-то и был, нам не могли его сообщить, учитывая положение флота, фронта и Ленинграда в ноябре 1941 года. Мы даже не знали, чем флот располагает для вывоза с полуострова ценной боевой техники». (Кабанов, стр. 272.)

Но самое главное, чтобы погрузить защитников Ханко, кораблям предварительно необходимо было прорваться из Кронштадта через минные поля, под огнем береговых батарей. Не все корабли дошли до Ханко, и не все дошедшие до базы благополучно вернулись в Кронштадт.

Если при Таллинском переходе корабли обстреливались только с южного берега, то на переходах с Ханко батареи противника брали наши корабли в вилку.

Уходя из Таллина и Одессы, командиры кораблей знали, что возвращаться им некуда — оставалось идти только вперед. При походах на Ханко, в глубокий тыл противника они имели искушение в случае какой-либо опасности вернуться. Именно это и произошло с отрядом М.З. Москаленко.

Штабом КБФ проведение операции планировалось осуществить в течение примерно одной недели тремя отрядами кораблей, которые должны были следовать друг за другом. Однако ряд случаев гибели кораблей и судов вынудил командование флота отступить от первоначального плана.

Для оперативного прикрытия операции эвакуации Ханко с моря на позициях в устье Финского залива были направлены подводные лодки. В их задачу входило своевременно обнаружить вражеские корабли, донести о них командованию флота и атаковать их в случае приближения к маршруту отряда.

31 октября из Кронштадта на позицию западнее Ханко вышла С-9. Корабли противника так и не были обнаружены. Лодка сама чуть было не погибла во время шторма и вернулась 13 ноября. Щ-324 вышла 2 ноября, 5-го прибыла на позицию. Больше сообщений от нее не поступало. Возможно, лодка погибла на минном заграждении «Апольд».

В светлое время суток корабли должны были прикрывать истребители, взлетавшие с аэродромов Кронштадта и Ханко.

30 октября приказом командующего КБФ был сформирован 1-й отряд кораблей для перевозки войск с Ханко. В его состав включили минный заградитель «Марта», эсминцы «Стойкий» и «Славный», пять БТЩ: Т-207, Т-210, Т-215, Т-217, Т-218 — и пять катеров МО. Возглавил отряд командующий эскадрой вице-адмирал В.П. Дрозд, чтобы лично ознакомиться с условиями проведения операции. Тральщиками командовал командир отряда траления капитан 3 ранга В.П. Лихолетов, а группой катеров МО — командир дивизиона капитан-лейтенант М.В. Капралов. На минном заградителе «Марти» находился командир отряда заградителей капитан 1 ранга Н.И. Мещерский. С отрядом должно было следовать звено (3 единицы) торпедных катеров типа Д-3 под командованием капитан-лейтенанта Кастрюлина.

Самый крупный корабль отряда минный заградитель «Марти» — бывшая императорская яхта «Штандарт», переоборудованная в 1936 г. в минный заградитель. «Марти» находился в Ленинграде на ремонте, исправляя повреждения, полученные во время бомбежек немецкой авиацией. Получив приказ готовиться к операции, на корабле срочно заканчивали ремонт, оборудовали трюмы для приемки войск, срезали мачты. 31 октября минзаг перешел из Ленинграда в Кронштадт.

«Стойкий» также находился в Ленинграде, у стенки Балтийского завода, устраняя повреждения, полученные в результате попадания тяжелого немецкого снаряда. Получив приказ перейти в Кронштадт, эсминец задержался, принимая топливо с крейсера «Киров». В 23.10 31 октября «Стойкий» снялся со швартовов и взял курс на Кронштадт.

Командир эскадренного миноносца «Стойкий» Б.П. Левченко.

На Большом рейде «Стойкий» встал на якорь. К его борту подошел катер, с которого на эсминец поднялись командующий эскадрой вице-адмирал В.П. Дрозд, бригадный комиссар Ф.Г. Масалов, начальник походного штаба капитан 2 ранга В.М. Нарыков, флагманский штурман эскадры капитан 3 ранга Л.Е. Родичев, связисты капитан-лейтенант С.В. Фабричнов (флагманский связист эскадры) и старший лейтенант Б.А. Шубников. Второй эсминец, «Славный», находился в Кронштадте, периодически ведя огонь по войскам противника, наступавшим на Ленинград.

1 ноября в 2.00 командиры кораблей получили приказ о цели операции — участии в эвакуации Ханко. В 2.40 первыми снялись с якоря тральщики, в 3.00 минный заградитель, а через 15 минут — эсминцы. С проходом боновых заграждений корабли построились в походный ордер. Впереди строем уступа шли четыре БТЩ — Т-207, Т-210, Т-215, Т-217, за ними «Стойкий» под флагом командующего эскадрой. В кильватер за флагманом — «Марта» и «Славный». Отряд сопровождали пять катеров МО, один из них шел впереди «Стойкого», остальные по бортам. После того как корабли легли на створ кронштадтских маяков, около 4 часов по приказанию флагмана были поставлены тралы и параваны. Эскадренный ход — 12 уз.

При подходе к острову Сескар «Стойкий» проскочил точку поворота, а повернув, пошел по малым глубинам, близко прижавшись к острову. «Марти», шедший в кильватер, получил с флагмана по УКВ сигнал: «Ваш курс ведет к опасности». Но сам «Стойкий», не отворачивая, продолжал идти тем же курсом по глубинам 5–6 метров. Поэтому «Марти», имевший осадку около 7 м, описал коордонат вправо и вышел на безопасный курс, оказавшись в стороне от «Стойкого». Дальше минзаг пошел по непротраленной полосе, только при повороте на новый курс «Марти» смог вступить в кильватер «Стойкому». Утром корабли прибыли на рейд Суурюоля на острове Гогланд.

Т-218 и два катера МО задержались в Кронштадте, поскольку не закончили приемку топлива. Три торпедных катера типа Д-3 № 72, 88 и 102 также запоздали. Катера грузили на палубы бочки с бензином. Дело в том, что эти катера, хотя и считались мореходными, имели дальность плавания, даже при экономической скорости 8 уз., всего 550 миль. То есть без дозаправки они не могли преодолеть путь от Кронштадта до Ханко и обратно. На Ханко бензина не было, пришлось везти его с собой. Катера должны были следовать с Т-218. В 6.00 оперативный дежурный штаба бригады торпедных катеров запросил оперативного дежурного штаба ОВРа, вышел ли Т-218. Последний ответил, что тральщик еще не готов, ждите приказа. Но тут вмешалось командование флота, в 8.11 был получен приказ начальника штаба флота Ю.Ф. Ралля: «Немедленно выслать ТКА и догнать эскадру на полном ходу». Спустя пять минут, в 8.16, катера вышли из базы Литке. В 9.45 пост СНиС № 24 сообщил, что районе о-ва Сескар торпедные катера были атакованы восемью истребителями противника, подожжены пушечно-пулеметным огнем, взорвались и затонули со всеми экипажами. По-видимому, быстрому возникновению пожаров на катерах способствовали бочки с бензином, находившиеся на их палубах.

Но одной из причин их гибели была несогласованность решений штабов эскадры, флота и бригады торпедных катеров, что привело к тому, что катера совершали переход в зоне действия немецких истребителей в светлое время суток.

В 15.35 на рейд Гогланда прибыл Т-218 с одним катером МО. Второй катер, поврежденный на переходе авиацией противника, был оставлен на острове Лавенсари и 3 ноября отбуксирован в Кронштадт.

С наступлением темноты в 18.30 отряд вышел из бухты Суурюоля, обогнул Гогланд с юга и взял курс на запад. Переход на Ханко осуществлялся рекомендованными курсами южным фарватером № 1. Стояла лунная ночь, видимость — 90–100 каб., ветер юго-западный, 2–3 балла. Тральщики шли строем свернутого, или «минного», уступа. «Стойкий», «Славный» и «Марти» шли с поставленными параванами.

В интересах противоминной обороны командиры кораблей руководствовались следующими указаниями. При обнаружении плавающей мины по курсу или при получении сигнала с тральщиков о подсечении мины корабль, обнаруживший мину, немедленно передает об этом сигнал на другие корабли, используя радиостанцию УКВ, и обходит мину, удерживаясь в протраленной полосе. После прохода кораблей мину расстреливает один из катеров МО. В случае взрыва мины в трале тральщики смыкают строй на ширину вышедшей из строя части трала и продолжают движение. Замена трала должна была производиться на ходу, после чего ширина строя тральщиков может быть увеличена до прежнего значения. При необходимости какому-либо из тральщиков остановиться он передает об этом сигнал на другие корабли и стопорит ход. Остальные тральщики продолжают движение, за ними следуют охраняемые корабли.

В 23.24 взорвалась первая мина в трале головного Т-210 «Гак». Через 10 минут в 8 милях северо-восточнее маяка Кери трал «Гака» был поврежден взрывом мины. Два других БТЩ подсекли две мины, прошедшие в нескольких метрах от бортов минзага «Марти».

С 2.02 после поворота отряда на курс 225° на протяжении трех миль в течение четверти часа произошли пять взрывов в тралах, в результате чего с исправным тралом остался только БТЩ-215. Головной «Гак», потерявший трал в районе м. Кери, во избежание ухудшения точности счисления не вышел из строя и продолжал идти ведущим. Кораблям трудно было удерживаться в узкой протраленной полосе, и в 2.20 при пересечении северной части минного заграждения в правый параван-охранитель «Марти» попала мина, которая взорвалась в 7–8 метрах от борта. Раздался оглушительный взрыв, и огромный черный столб воды взметнулся у борта. Корабль качнуло на левый борт, но почти мгновенно столб рухнул на палубу, и образовался крен на правый борт. Минзаг застопорил ход, походный строй отряда нарушился.

Экипаж «Марти» осмотрел помещения и механизмы, выяснилось, что пробоины нет, но взрыв вызвал на корабле многочисленные повреждения, в том числе достаточно серьезные. Все котлы сдвинулись с фундаментов, а три котла дали течь; от сотрясения вышел из строя турбогенератор № 2, всюду погас свет; в рубке сорвало штурвал с тумбы рулевого управления, и несколько секунд, пока рулевой краснофлотец не перешел на запасной пост, корабль двигался без управления. Силой взрыва был погнут шток цилиндра высокого давления машины, и выправить его вне заводских условий не представлялось возможным. Вышел из строя пожарный насос, повреждены два дальномера. Временно вышли из строя телефоны и машинный телеграф. Вышел из строя носовой гирокомпас.

Экипаж быстро устранил неисправности. Генератор № 1 был в готовности к пуску и через 4 минуты дал электроэнергию по всему кораблю. Течь в двух котлах устранили. Однако котел № 3 пришлось вывести. Корабль потерял 25 % мощности. Нужно было обеспечить ход 12 уз., только в этом случае можно прийти на Ханко еще затемно. Уже после возвращения в Ленинград, когда «Марти» поставили к стенке судостроительного завода для исправления повреждений, ремонтники удивились тому, как он вообще мог двигаться. Корабль с тяжелыми повреждениями выполнил боевое задание.

В 2.30 после исправления на «Марти» дали ход и заменили правый параван. Почти одновременно на Т-210 «Гак» был поставлен новый трал, и в 2.45 он вышел в голову отряда. Корабли продолжили путь. На подходах к Ханко «Стойкий» уклонился от трех мин.

В 5.18 отряд был встречен канонерской лодкой «Лайне» с лоцманом. Тральщики выбрали тралы и двинулись за лоцсудном. В 7.00 отряд в полном составе прибыл на рейд Ханко.

Минзаг «Марти» с помощью буксиров вошел в гавань и встал у стенки под погрузку. Эсминцы встали на якорь на рейде.

Командир базы И.С.Кабанов вспоминал о встрече с командиром отряда вице-адмиралом В.П. Дроздом: «Мы встретились на пирсе…

Валентин Петрович сказал мне, что пришел за мной. Я спросил его:

— А сколько людей ты возьмешь на корабли?

Он ответил:

— Тысяч пять.

— Возьми пять тысяч, доставь их в Кронштадт. А когда придешь за последними десятью тысячами, возьмешь и меня.

Дрозд внимательно посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: «Приду обязательно».(Кабанов. Стр. 264.)

С 11.00 до 12.00 батареи противника в течение часа ожесточенно обстреливали рейд и порт. Ответным ударом артиллерии сектора береговой обороны финнов заставили прекратить огонь — попаданий в корабли не было.

Эсминцам пришлось маневрировать на рейде и на ходу принимать гангутцев с катеров и буксиров. Тральщики для принятия на борт войск входили в гавань. Погрузочные работы на минном заградителе не прерывались. Перед самым походом мачты корабля были срезаны, именно поэтому противник не заметил минзага.

Минный заградитель «Марти».

Уведомленное накануне о предстоящем приходе кораблей командование базы успело провести необходимую подготовку и сосредоточить в порту эвакуируемые войска. Минзаг «Марти» принял на борт 2029 бойцов и командиров, два дивизиона 343-го артполка и всю артиллерию 270-го стрелкового полка: 12 122-мм гаубиц, 18 76-мм пушек, 8 45-мм пушек, 4 122-мм миномета, 11 82-мм минометов, 4,5 комплекта боезапаса, винтовки, пулеметы. После завершения погрузки минзаг будто уменьшился в размерах, ибо осадка корабля значительно увеличилась — на борт корабля приняли сверх нормы 300 т груза. На «Марти» командный состав армейских частей размещали в каюты комсостава, старшин — в старшинские, личный состав в кубрики и на минной палубе. К 18.30 погрузка на минзаг была закончена.

На эсминцы «Стойкий», «Славный» и пять БТЩ и катера МО были погружены 270-й стрелковый полк, военно-морской госпиталь, инвалиды, раненые.

В 19.43 отряд за лоцсудном направился из Ханко в море. Пройдя исходную точку, он лег на курс 140° и начал переход в Кронштадт. В 20.20 корабли поставили параваны, а в 20.45 БТЩ — тралы.

Финны, обнаружив, что на Ханко пробились русские корабли, не только обстреляли их с берега, но и погасили маяки. На обратном пути по бортам кораблей выставили наблюдателей с длинными шестами. Исключительно хорошая видимость позволила проверить счисления по м. Юссари. В 23.29 в трале Т-217 взорвалась мина, но только в 1.00 3 ноября при осмотре трала обнаружили, что правый параван был оторван взрывом.

За время обратного перехода «Марти» десять раз уклонялся от плавающих мин, пять раз мины взрывались прямо по носу минзага в тралах лидирующего тральщика.

В 2.40 3 ноября по кораблям открыла огонь батарея на мысе Юминда. Снаряды упали с недолетом в 5 каб. от минзага. «Марти» увеличил скорость, а Т-218, шедший без трала, вышел из строя и совместно с катерами прикрыл его дымовой завесой. Снаряды ложились с перелетами. В 3.24 под кормой Т-210 «Гак» в трале взорвалась мина. На корабле вышло из строя рулевое управление, компасы, сорвало стопор левого якоря. Корма получила прогибь, ее сгофрировало. Выйдя из строя, тральщик встал на якорь. В 3.37 обстрел прекратился, попаданий в корабли не было. В 3.50 «Гак» снялся с якоря, его взял на буксир Т-218. Все тральщики при форсировании минных полей потеряли по три комплекта своих параван-тралов (28 штук), только на Т-215 остались два левых трала. Но потерь в кораблях не было. При проводке кораблей за тралами в параванах и тралах взорвались 16 мин.

3 ноября в 8.00 отряд прибыл на Гогланд и встал на якорь на восточном гогландском рейде у той же Северной деревни. Вскоре подошли Т-218 и Т-210 (на нем перешли на ручное управление рулем).

На рейде Гогланда стояли корабли второго отряда, направлявшегося на Ханкоэсминцы «Суровый», «Сметливый», ледокол «Суур-Тыл», тральщики и катера. С тральщиков первого отряда были пересажены около 550 человек на ледокол «Суур-Тыл», который остался на Гогланде после ухода второго отряда. Т-207 был передан в состав второго отряда, с которым отправился на Ханко.

За время стоянки сигнальщики дважды, в 16.49 и 17.40, обнаруживали группы немецких самолетов, на кораблях объявлялась воздушная тревога. Однако немцы не бомбили корабли, проходя стороной.

Ледокол «Суур-Тыл» в охранении Т-210 и Т-217 в 17.25 вышел с Гогланда и направился в Ленинград. В 3.30 4 ноября отряд миновал Большой кронштадтский рейд. В 5.10 при следовании Морским каналом с южного берега открыла огонь немецкая батарея, выпустившая 47 снарядов. Один из них попал в кормовой мостик ледокола, пробил палубу и разорвался в продовольственной кладовой. В 6.22 ледокол и тральщики вошли в закрытую часть Морского канала, а в 7.40 БТЩ встали к военной пристани и спустя час закончили выгрузку войск. Т-210 «Гак», поврежденный взрывом, находился в ремонте до 21 ноября.

Командир БТЩ-210 «Гак» С.В. Панков.

В 17.50 отряд В.П. Дрозда снялся с якоря для перехода в Ленинград. В это же время на рейде был обнаружен перископ подводной лодки. Минный заградитель «Марти» открыл по нему огонь ныряющими снарядами, а эсминцы атаковали место обнаружения лодки глубинными бомбами. Спустя две минуты лодка всплыла. Ею оказалась наша Щ-324, она направлялась на позицию в устье Финского залива, где должна была патрулировать, прикрывая эвакуацию Ханко. Только случайность спасла лодку от гибели. Этот случай показал, что охрана рейда организована плохо.

В 19.05 отряд построился в походный ордер и направился на восток. При подходе к банке Демонстейн и на фарватере, ведущем к Толбухину маяку, был ряд районов, запрещенных для плавания кораблей с осадкой более 6 м. Но «Стойкий» шел по этим районам, и «Марти» пришлось дважды делать коордонат влево, обходя опасные районы, при этом выходя из протраленной полосы. Несмотря на то что на флагмане находился штаб отряда и флагманский штурман, эсминец не учитывал ответственности за идущие ему в кильватер корабли. Имея осадку менее 4 м, он шел по глубинам 5–6 м, а осадка «Марти» — 7 м. Запасы топлива на «Стойком» были на исходе. Мазут ведрами собирали по всем цистернам и сливали в одну.

4 ноября в 1.48 корабли легли на створ Кронштадтских маяков, а в 2.45 вошли в Морской канал. От Толбухина маяка до Ленинграда корабли шли в сплошном льду толщиной 7–10 см. В 4.40 они встали на якорь на Неве, а затем подошли к пристани и начали выгрузку. 4231 человек гарнизона с личным оружием и боезапасом, а также два дивизиона полевой артиллерии без потерь были доставлены в Ленинград.

Во время операции велась воздушная разведка до устья Финского залива. Истребительная авиация прикрывала стоянку кораблей на Гогланде и Ханко, а также переход в светлое время суток. Артиллерия Ижорского укрепленного сектора была в готовности для подавления батарей противника.

Первый поход на Ханко прошел успешно, без потерь. На весь поход из Кронштадта до Ханко и обратно в Ленинград затрачено всего четверо суток. Если бы походы последующих отрядов выполнялись так же четко, гарнизон Ханко мог быть доставлен в Ленинград уже в первой половине ноября.

Один из участников этого похода командир БТЩ «Гак» старший лейтенант С.В. Панков считал, что после похода на Ханко трех БТЩ следовало включить в первый отряд, кроме двух эсминцев и минного заградителя «Марти», еще ряд кораблей, в том числе минзаг «Урал», транспорт «И. Сталин», поскольку противник не вел разведку залива и имелась возможность перебросить войска быстро, пока он не догадывается об операции.

После ухода отряда с Ханко на позиции 270-го полка встал 219-й стрелковый полк. Брешь в артиллерийской поддержке, возникшую с уходом двух дивизионов 343-го артполка, пришлось заполнить плановыми огнями береговых батарей. Весь оставшийся гарнизон был переведен на паек по полной норме. Теперь экономить продукты было незачем. Так же поступали и с боезапасом, комендант сектора береговой обороны и командир 8-й ОСБ получили приказание: на каждый выстрел врага отвечать двумя-тремя выстрелами. Только бензин оставался дефицитом.

Второй отряд для похода на Ханко начал формироваться сразу же после ухода из Кронштадта первого отряда. В его состав были включены ледокол «Суур-Тыл», эсминцы «Суровый» и «Сметливый», быстроходные тральщики Т-211 «Рым», Т-206 «Верп», Т-205 «Гафель», катера МО № 307, 309, 210, 407. Командиром отряда был назначен командир 2-го дивизиона эскадренных миноносцев капитан 1 ранга А.И. Заяц (флаг на «Суровом»).

Командир дивизиона эскадренных миноносцев А.И. Заяц.

Выбор в качестве транспортного судна ледокола более чем странный. Он не был приспособлен для перевозки грузов и пассажиров. Более того, ледокол, предназначенный для плавания во льдах, при волнении моря плохо держался на курсе и имел чрезвычайно резкую качку.

Ввиду ограниченного времени для подготовки к походу, на БТЩ не успели определить девиацию и не получили дополнительных комплектов параванов и тральных частей. На «Суур-Тыле» за неделю до похода — 25 октября — эстонская команда была списана и набрана новая из Ленинградского торгового порта и флотского экипажа. Новая команда не успела полностью освоить его механизмы.

«Суровый» и «Сметливый» стояли на огневых позициях на Неве и вели огонь по укреплениям немецких войск. 2 ноября в 19.00 эсминцы и тральщики вышли из Ленинграда в Кронштадт, вместе с ними шел из Ленинграда лидер «Ленинград». Спустя два часа корабли прибыли на Малый кронштадтский рейд. В 21.30 из Ленинграда вышел ледокол.

Еще до возвращения отряда вице-адмирала В.П. Дрозда второй отряд вышел из Кронштадта. В 01.45 3 ноября он снялся с Большого кронштадтского рейда для следования к Гогланду. Вместе с ним шли четыре торпедных катера типа Г-5 — последние шли только до Гогланда, где их должны были сменить катера типа Д-3.

Переход на Гогланд совершался с параванами со скоростью 12 уз. Первая половина отряда: «Суровый», три БТЩ, четыре катера МО прибыли к Гогланду в 10.30, остальные корабли отстали из-за ледокола, забункерованного некачественным углем и дававшего ход 8–10 уз. вместо 12, и пришли туда в 13.30.

На Гогланде корабли второго отряда встретили первый отряд, только что вернувшийся с Ханко. На рейде Суурюоля стояли четыре эсминца, минный заградитель «Марти», ледокол «Суур-Тыл», семь БТЩ, катера.

Во время совместной стоянки 3 ноября у Гогланда была произведена частичная реорганизация состава второго отряда. Ледокол «Суур-Тыл» был отставлен от перехода Гогланд — Ханко из-за невозможности развить скорость 12 уз. Таким образом, отряд лишился наиболее крупного судна, в его составе не осталось ни одного транспортного судна, а боевые корабли не могли взять большое количество бойцов и командиров, а тем более грузов. Дополнительно в состав второго отряда был включен Т-207, вернувшийся с Ханко. Все параван-тралы он потерял при проводке первого конвоя. Эвакуированные на нем 270 человек были перегружены на ледокол «Суур-Тыл», который ушел в тот же день в Ленинград с первым отрядом. Предназначенные для похода торпедные катера типа Д-3 от похода отставлены, т. к. оказались без достаточного количества топлива. По решению командующего эскадрой вице-адмирала В.П. Дрозда командиром второго отряда был назначен начальник штаба эскадры капитан 2 ранга В.М. Нарыков, ходивший на Ханко с первым отрядом, а А.И. Заяц — его первым замом. Флаг командира отряда был поднят на эсминце «Сметливый». На «Сметливом» находился штурман 1-го дивизиона эсминцев старший лейтенант К.Е. Ефимов, на «Суровом» — штурман 2-го дивизиона старший лейтенант Б.Т. Чучин. Опытные штурманы вместе с командирами штурманских боевых частей эсминцев должны были обеспечить движение отряда точно по маршруту.

В 18.30 3 ноября отряд вышел на Ханко рекомендуемыми курсами фарватером № 1 (южным). Переход протекал в условиях полной луны при ясном небе, ветер юго-западный, 2–3 балла. Ясная лунная ночь помогала своевременно обнаруживать плавающие мины, которые замечали за 50–70 м. Головным без тралов шел «Шпиль», за ним в строю «минного» уступа «Верп», «Гафель» и «Рым». Эсминец «Суровый» держался в кильватер среднему Т-205 «Гафель», концевым был флагманский «Сметливый», катера МО находились в охранении. Один катер шел впереди «Сурового» для обнаружения и указания плавающих и подсеченных мин. На переходе были обнаружены плавающие мины и произошло несколько взрывов в тралах впереди идущих БТЩ. После одного из взрывов в трале Т-211 около 3.30 отряд был обнаружен и обстрелян батареей с острова Макилуото, которая с дистанции 140 каб. произвела три недолетных залпа.

В 8.10 4 ноября все корабли прибыли в Ханко, где сразу начали погрузку личного состава базы. На «Суровый» было принято 507 человек, на «Сметливый» — 560, на БТЩ — по 250–260 человек. Катера МО пополнялись горючим, они личного состава базы не принимали и являлись резервом для посадки людей в случае подрыва какого-либо из кораблей. Всего корабли приняли 2107 бойцов и командиров.

На этот раз противник учел урок прошлого, когда наша артиллерия подавила его батареи еще в первой половине дня, и открыл огонь по кораблям позже — в 16.20, когда начало смеркаться. В результате один снаряд попал в «Сметливый», который вовремя не вышел из гавани. На нем было выведено из строя носовое орудие, пробиты осколками каюты командира и военкома, убит младший командир и один краснофлотец ранен. Это был первый и последний случай повреждения кораблей при стоянке на Ханко.

Из-за неисправности гирокомпаса на «Сметливом» флагманский командный пункт был перенесен на «Суровый», а А.И. Заяц перешел на «Сметливый».

В тот же день, 4 ноября, с наступлением темноты в 19.00 отряд вышел с Ханко, имея скорость 12 уз. Теперь обратный путь становился более опасным. Противник точно знал время выхода наших кораблей из базы. Он мог тут же атаковать их торпедными катерами, а на переходе и на стоянке у Гогланда — самолетами, подводными лодками и торпедными катерами. Береговые батареи финнов и немцев были в готовности. И, наконец, появилась новая опасность — лед.

Ордер отряда: три БТЩ строем уступа (Т-207, как и на переходе на Ханко, шел направляющим без трала), «Суровый», «Сметливый», катера МО — в охранении. Примерно до 22.00 между кораблями выдерживалось положенное расстояние, в соответствии с чем общая глубина строя от головного БТЩ до концевого эсминца составляла 13–14 каб.

Ночь была ясная, лунная, море 2–3 балла. Следовательно, навигационные условия не были трудными. И все же из-за ненадежности навигационных приборов ведущий БТЩ не попал в проход между нашим минным полем, стоявшим у западного берега острова Найссаар, и немецким минным заграждением, находившимся мористее. По свойственной штурманам причине считать себя ближе к опасности, т. е. преувеличивать пройденное расстояние, поворот на курс 45°, ведший по оси проложенного здесь между обоими заграждениями фарватера, был сделан раньше, чем следовало, и в 11 милях к северо-западу от маяка Нарген. Около 23 часов взорвалась мина в трале «Верпа» (Т-206), через минуту в трале «Гафеля» (Т-205) взорвались две мины, но трал не был поврежден. В 23.07 произошел взрыв в параване «Сметливого», который к моменту подрыва по вине вахтенного офицера отстал от головного корабля на 10 каб. и, видимо, вышел из протраленной полосы, ширина которой была не более 1 каб. Подрыв произошел в точке ш=59°40′5″, д= 24°09′0″. Корабль окутался дымом и паром. Командир, спавший до этого в рубке, выбежал на мостик и, не разобравшись, дал самый полный назад. Но давление пара упало, корабль потерял ход. В 23.08 командиром отряда было дано приказание (открыто по УКВ) Т-205 «Гафель» идти на помощь подорвавшемуся эсминцу. Тральщик выбрал трал и направился к «Сметливому». Остальные корабли продолжали движение, не меняя скорости. Командир отряда, отправляя на помощь аварийному кораблю тральщик, должен был знать, что тот отстанет от каравана и ему придется идти одному, выделил почему-то именно «Гафель», у которого после взрыва двух мин в тралах показания магнитных компасов были ненадежны и сомнительны.

К 23.20 на «Сметливом» удалось поднять давление пара, корабль дал малый ход и лег на прежний курс, стараясь догнать «Суровый» и стать ему в кильватер. Через несколько минут командир «Сметливого» приказал выбрать параваны для осмотра. Прежде чем параван выбрали, он захватил вторую мину. На малом ходу параван не перерезал минреп, а подтянул ее к борту.

В 23.17 батарея Макилуото открыла огонь по эсминцу «Суровый» с дистанции 110–120 каб. На фоне луны корабль должен был хорошо виден противнику. После нескольких недолетов противник достиг накрытия, стрельба велась точно по целику. «Суровый» увеличил ход до 22 уз. и вышел из-под огня на зигзаге, оставив тральщики к югу. По УКВ им был дан приказ убрать тралы и дать полный ход. Т-211 «Рым» не принял этого сигнала и отстал от отряда. Батарея сделала 40 залпов, но попаданий в корабли не достигла и в 0.30 5 ноября прекратила огонь.

В 23.25 под носовым мостиком «Сметливого» взорвалась вторая мина. Сдетонировал боезапас в 3-м погребе, в результате чего у эсминца оторвало полубак по 61-й шп. Носовая часть продержалась на плаву 12 минут, а затем медленно ушла в воду. Погибли капитан 1 ранга А.И. Заяц, командир корабля капитан 2 ранга В.И. Маслов, военком батальонный комиссар С.В. Щеглов и другие командиры и краснофлотцы, а также размещенные в носовых кубриках бойцы с Ханко. Всем катерам МО было приказано подойти к «Сметливому». В командование кораблем (вернее тем, что от него осталось) вступил командир БЧ-3 старший лейтенант П.И. Иванов. Им была организована борьба за спасение корабля. Удалось укрепить носовые переборки и запустить дизель-генератор, что позволило перейти с аккумуляторного освещения на нормальное. На помощь искалеченному эсминцу подошел Т-205. Но через 25 минут после второго взрыва, в 23.50, дрейфующий эсминец коснулся мины.

Третьим взрывом корпус в районе 112–116-го шп. разорвало на две части. Носовая, с тремя котельными отделениями, затонула сразу. На плаву осталась кормовая часть по носовую машину включительно. Погас свет, и оставшаяся половина эсминца начала быстро погружаться.

Т-205 «Гафель» около 0.20 5 ноября ошвартовался к корме «Сметливого» и начал снимать людей, три катера МО — 210, 307, 407-й — подбирали людей из воды. В течение 25 минут на БТЩ были пересажены все уцелевшие люди, и «Гафель в 0.50 отошел.

После снятия людей на эсминце были осмотрены все помещения, людей нигде не оставалось. Предварительно были сняты и выброшены за борт стреляющие приспособления орудий и открыты кингстоны 5-го и 6-го артиллерийских погребов. К этому моменту кормовая половина корабля начала быстро погружаться в воду. Через некоторое время она встала вертикально винтами вверх и ушла под воду. На эсминце погибло около половины его экипажа и 233 пассажира из 560.

В период обстрела батареи Макилуото БТЩ продолжали следовать рекомендованными курсами и отстали от «Сурового». Прошло более часа после окончания обстрела, пока нарушенный походный порядок был восстановлен. Пройдя около 30 миль под прикрытием лишь одного паравана «Суровый», около 1.30 в 7 милях северо-восточнее о-ва Кери вступил в кильватер Т-206 «Верп». На шедшем впереди Т-207 вообще на было трала, а Т-211 «Рым», пытаясь догнать отряд, потерял оба паравана от взрывов минных защитников и присоединился к отряду только в районе острова Вайндло.

В 01.30 5 ноября на курсе 77,5° (Кери — Вайндло) батареи на м. Юминда открыли огонь по «Суровому» с дистанции 100–110 каб. Залпы ложились на перелетах, попаданий не было. В 02.40 батарея прекратила огонь, сделав около 25 залпов. Путь между островами Кери и Вайндло прошли параллельно оси фарватера, но в 10 каб. южнее ее. Этот путь был чист от мин.

В 7.15 5 ноября отряд в составе эсминца «Суровый», трех БТЩ (Т-207, Т-206, Т-211) и катера МО-309 прибыл на Гогланд.

На борту «Гафеля», принявшего в Ханко 249 пассажиров, оказалось теперь еще около 350 чел. (80 из экипажа Сметливого, 270 из гарнизона Ханко) — всего около 620 человек при норме — 160. Корабль осел, его остойчивость существенно снизилась. Юго-западный ветер усилился до 4 баллов, до Гогланда оставалось пройти 100 миль, не имея при этом уверенности в надежности показаний магнитного компаса. Идти дальше с таким количеством людей в штормовом море было опасно, и командир и комиссар тральщика решили вернуться с катерами МО в Ханко, до которого надо было пройти 50 миль.

Из-за нестыковки радиосвязи (у Ханко был четырехзначный шифр, у кораблей ОВРа ГБ — трехзначный), корабли, подойдя к Ханко в 3.48, четыре часа простояли на якоре, поскольку не знали точно своего места. Только в 7.57 подошла канонерская лодка «Лайне», после того как «Гафель» был обнаружен постами СНиС.

Корабли вошли в гавань, ошвартовались, началась разгрузка. Люди сходили на берег мокрые и измученные. Вернулись 570 гангутцев и 80 человек команды «Сметливого». На Ханко Т-205 задержался до 22 ноября.

5 ноября в 18.00 отряд (эсминец и три БТЩ) с присоединившимися к нему на Гогланде торпедными катерами вышел в Кронштадт, куда прибыл в 5.00 6 ноября. Не задерживаясь в Кронштадте, корабли пошли далее и в 5.24 легли на створ ленинградских маяков. В это время по впереди идущим тральщикам был открыт огонь с южного берега. «Суровый» повернул на обратный курс и стал на якорь на Большом рейде. Т-207, Т-206, Т-211 прошли в Ленинград. В 7.00 6 ноября тральщики ошвартовались у военной набережной и высадили доставленные войска.

«Суровый» перешел в Ленинград в ночь с 6 на 7 ноября, подвергнувшись на переходе Морским каналом безрезультатному обстрелу с южного берега. Отряд доставил 1263 бойца с личным оружием и боезапасом, почти в три раза меньше, чем первый отряд.

После возвращения на Ханко части бойцов, отправленных со вторым отрядом кораблей, общий счет вывезенных составил почти 6 тысяч — не много.

Наступали холода — нужно было торопиться с эвакуацией гангутцев. В Кронштадте формируется третий отряд в составе лидера «Ленинград», минного заградителя «Урал», санитарного транспорта «Андрей Жданов», эсминца «Стойкий», пяти БТЩ (Т-204, Т-207, Т-211, Т-215, Т-218) и четырех «малых охотников» (в том числе МО-306, -402,-409) под командованием командира линейного корабля «Октябрьская Революция» контр-адмирала М.З. Москаленко и полкового комиссара В.В. Смирнова.

Несколько странный выбор командира отряда М.З. Москаленко. До марта 1941 года он служил на Черноморском флоте и вряд ли успел узнать особенности балтийского театра. Командуя линкором, с начала войны совершил всего одно плавание из Таллина в Кронштадт в сопровождении всей эскадры. В дальнейшем корабль с помощью буксиров перемещался из кронштадской гавани на рейд и обратно, а затем перешел в Ленинград. М.З. Москаленко не имел опыта командования отрядами разнотипных кораблей в боевой обстановке.

«Урал» и «А. Жданов» имели схожие тактико-технические характеристики. В 1926–1929 гг. на Северной верфи Ленинграда были построены шесть однотипных грузо-пассажирских рефрижераторных теплоходов, в том числе «Феликс Дзержинский» и «Андрей Жданов». «Феликс Дзержинский» в 1939 г. был передан в состав Военно-морского флота, переоборудован в минный заградитель и переименован в «Урал». «Андрей Жданов» после начала войны был мобилизован и переоборудован в санитарный транспорт для перевозки 700 раненых. Недостатками «Урала» и «А. Жданова» были малая скорость (12,5 уз.) и наличие всего одного гребного винта, что затрудняло маневрирование. Кроме того, на них отсутствовали параваны — охранители. Оба судна стояли на Неве.

7 ноября И. Сталин и Б. Шапошников подписали директиву Ставки ВГК Военному совету Ленинградского фронта (копия наркому ВМФ) о выводе войск с Ханко. Она была краткой: «Требуем от вас вывоза всех войск сухопутных и морских и материальной части с Ханко, пока Финский залив еще не замерз». В тот же день корабли отряда получили приказ командующего КБФ на участие в перевозке войск с Ханко.

Минный заградитель «Урал».

На «Урале» и «А.Жданове» были срезаны стеньги, одновременно на корабли установили УКВ радиостанции. В 21.02 7 ноября «Урал» снялся со швартовов и якоря, развернулся с помощью двух буксиров и пошел вниз по Неве. По Морскому каналу «Урал» шел вместе с транспортом «А. Жданов», преодолевая молодой лед. 8 ноября в 1.30 минзаг и транспорт стали на якорь на кронштадтском рейде.

7 ноября поздно вечером из Ленинграда вышел «Стойкий» и после полуночи отдал якорь на Большом кронштадтском рейде. «Стойкий» уже ходил на Ханко во главе первого отряда под флагом вице-адмирала В.П. Дрозда. Поэтому на нем поднял флаг и контр-адмирал М.З. Москаленко. На «Стойком» находились также заместитель начальника политотдела эскадры В.В. Смирнов, начальник походного штаба — заместитель начальника штаба эскадры капитан 2 ранга В.М. Климов, флагманский штурман эскадры капитан 3 ранга Л.Е. Родичев. На «Урале» шел командир отряда заградителей капитан 1 ранга Н.И. Мещерский.

Поход наскоро сформированного отрада был подготовлен из рук вон плохо. Перед походом командиры кораблей и БТЩ не получили инструкции. На «Урале» и «А. Жданове» поправки гирокомпасов и электролагов давно не определялись и практически не были известны.

9 ноября в 2.47 корабли отряда снялись с якоря и, построившись в походный ордер, вышли из Кронштадта и в 11.30 тех же суток прибыли к острову Гогланд. Синоптики предупреждали о перемене погоды, но командир отряда недоверчиво отнесся к их сообщению и в 16.30 поднял сигнал: «Сниматься с якоря».

Корабли отряда снялись с якоря ив 17.15 построились в походный ордер. Впереди шли БТЩ в строю уступа с тралами, за ними «Стойкий», «Урал», «Ленинград», «А. Жданов». Вместе с отрядом в море направлялись подводные лодки Щ-309 и Щ-311.

Северо-западный ветер к тому времени достиг силы 5 баллов с тенденцией к усилению, облачность 10 баллов, высота облаков 150–200 м. Погода начала портиться катастрофически: через час на море бушевал шторм в 7 баллов, а через два видимость ухудшилась до такой степени, что даже с близкого расстояния трудно было различить впереди идущий корабль. Погода не позволяла тральщикам точно выдерживать строй уступа. Трудно было и кораблям держать место в строю и не выходить из протраленной полосы, особенно высокобортным «Уралу» и «А. Жданову».

В 18.57 лидер уменьшил скорость до 3 уз., а в 19.10 видимость стала настолько плохой, что впереди идущий мателот был почти не виден. Флагманом было отдано приказание: «Кораблям включить кильватерные огни». Несмотря на включенные кильватерные огни, корабли стали теряться из видимости. Причиной тому было отсутствие сплаванности и разнородный состав сил. Особенно страдали от качки катера МО. Командование и штаб флота допустили ошибку, разрешив выход отряда в столь неблагоприятную погоду. Опыт был учтен, и начальник штаба флота запретил впредь выходить кораблям при ветре свыше четырех баллов.

В 19.30 командир отряда приказал кораблям застопорить машины, а в 20.07 — встать на якорь на Западном Гогландском плесе и сообщить свои места, катерам МО стать на бакштовы больших кораблей. Отряд стал на якорь в районе острова Родшер — голого каменистого островка, окруженного рифами и камнями, что в 10 милях к западу от Гогланда.

Оторвавшиеся от отряда Т-218 и Т-204, приняв сигнал о постановке на якорь, начали поиск отряда, в 19.10 они столкнулись, получив повреждения, после чего стали на якорь в трех милях на северо-запад от Родшера. Столкновение произошло на контркурсах под углом 30°, в результате 204-й («Фугас») получил рваную подводную пробоину левого борта, 218-й смял форштевень и потерял оба якоря. Т-207 также потерял оба якоря и погнул валы, отчего стали греться гидромуфты, в дальнейшей операции он участвовать не мог. Т-211 утерял один якорь и получил течь в корпусе.

После столкновения двух БТЩ в составе отряда остались всего три тральщика (Т-211, Т-215 и Т-218), причем самые крупные корабли «Урал» и «А. Жданов» не имели параванов-охранителей. 10 ноября поход отряда был отменен, в 7.30 со «Стойкого» передана радиограмма: «Сняться с якоря и следовать за мной на Гогланд». В 7.40 корабли начали сниматься с якоря и в 8.00 взяли курс на остров. При проходе фарватером между своими минными полями к западу от Гогланда были обнаружены и расстреляны три плавающие мины, сорванные штормом. В 11.25 корабли встали на якорь в бухте Сууркюля. На катере МО-409 был затоплен форпик. 409-й подошел к спасательному судну «Нептун», насосы которого быстро откачали воду из помещений «охотника».

Вследствие продолжавшейся штормовой погоды, Т-207 и Т-211 были поставлены на якорь к западу от Гогланда, причем Т-207 «Шпиль», как не имевший якорей, стоял на бакштове у Т-211 «Рым». Т-204, Т-218 и катера вошли в гавань Сууркюля. Остальные стали на якорь в районе бухты, ветер восточный, 7 баллов. Больше суток отряд ожидал улучшения погоды.

Вернувшись на Гогланд, командир отряда донес начальнику штаба КБФ, что столкнувшиеся БТЩ на Ханко следовать не могут, а эсминец «Стойкий» имеет топливо на пределе. Начальник штаба в ответ приказал: «При ветре свыше 4 баллов не выходить, топливо принять у Кабанова, два ТКА типа Д-3 дать для усиления охранения».

После возвращения на Гогланд командир отряда не провел разбора действий командиров кораблей и инструктаж на последующую операцию.

Два поврежденных тральщика Т-204, Т-207 и один торпедный катер, имевший сильную вибрацию, остались на Гогланде. Так отряд без боя потерял два корабля, причем Т-204 «Фугас» требовал заводского ремонта и в дальнейших операциях не участвовал.

В сумерки корабли начали сниматься с якоря, в 18.52 они построились в следующий походный ордер: три БТЩ в строю «минного» уступа, «Стойкий», «Урал», «Ленинград» и «А. Жданов». Один катер МО и торпедный катер шли в голове БТЩ для оповещения о плавающих минах, три МО — в кильватер «А. Жданову». При таком порядке следования поставленные на «Стойком» и «Ленинграде» параваны должны были служить дополнительным средством защиты от мин для минного заградителя и транспорта, не имевших параванов. Ширина тральной полосы не превышала 1,25 каб., из-за этого опасность подрыва на минах резко возросла.

С момента съемки корабли, за исключением катеров, несли кильватерные огни. При попутном ветре и поверхностном течении вычисление пройденного пути затруднялось, вследствие чего ведущий БТЩ -211 «Рым» продержался на курсе 238° дольше, чем следовало, и отряд на участке о. Вайндло — о. Кери прошел в 1,5–2 милях южнее рекомендованного маршрута. Берегов не было видно, а это значит, что нельзя точно определить место кораблей.

К северу от м. Юминда отряд начал форсирование минного поля. Одна за другой в тралах взорвались три мины. В 22.30 в точке Ш=59°56′8″, Д=26°03′3″ на курсе 257° в левом параване лидера «Ленинград» на расстоянии 10 м от борта взорвалась мина. Существенных повреждений корабль не получил, главные механизмы работали исправно, и лидер продолжал движение. Командир «Ленинграда» дал радио на «Стойкий»: «Мина взорвалась в левом параване. Имею пробоину в первом котельном отделении, дальнейшие повреждения уточняю».

В 22.41 в трале одного из БТЩ взорвалась мина, 23.02 взорвалась еще одна мина в трале, и около этого времени «Урал» потерял из вида шедшие за ним лидер и транспорт, о чем донес флагману. В дальнейшем произошли еще три взрыва в тралах БТЩ — в 23.08, 00.12, 00.24, на дальнейшем пути мины в тралах уже не взрывались, но «Уралу» дважды пришлось уклоняться от плавающих мин, может, сорванных, но скорее всего подсеченных тралами БТЩ и не взорвавшихся.

Каждый из трех БТЩ потерял по одному полутралу, вследствие чего тральщики изменили строй на кильватерный, и ширина тральной полосы сократилась до 0,5 каб. Флагманский эсминец шел точно в кильватер концевому Т-215, и столь же точно в кильватер ему держался «Урал». Лидер отстал уже примерно на три мили и попал на минное заграждение. А закономерность простая: отстал — значит, вышел из протраленной полосы, раз вышел из полосы — попал на мины. Так и случилось. В 00.22 12 ноября был поставлен новый левый параван, а через минуту в нем в точке Ш=59°47′, Д=25°32′6″ в 5 м от борта взорвалась мина.

Отставание лидера и транспорта, а также растягивание каравана показали, что большие корабли недостаточно отработали организацию плавания эскадры в темное время при плохой видимости. По мнению капитана 1 ранга Н.И. Мещерского, шедшего на «Урале», причинами подрыва лидера были отсутствие дисциплины и потеря навыков совместного плавания после длительной стоянки. Лидер очень плохо держался в строю, часто выходя из протраленной полосы.

В 00.24 лидер застопорил машины для уточнения повреждения и борьбы с поступавшей водой. В результате 2-го взрыва мины вышел из строя ГТЗА левого борта, через трещины в обшивке были затоплены семь нефтяных ям, помещения агрегатов гирокомпаса, арсенал, провизионка и отсек мечевого прибора звукоподводной связи (ЗПС) «Арктур», в погреба № 2 и № 4 поступает вода; вышли из строя гирокомпас, лаг и два магнитных компаса.

Был и ряд других повреждений. Носовые помещения корабля все больше наполнялись водой, попытка дать передний ход вызвала большой приток воды в помещения. Поэтому, стоя на одном месте с застопоренными машинами, «Ленинград» окончательно отстал от впереди идущих кораблей. Отстал и идущий позади него транспорт «А. Жданов» и три «малых охотника». Находясь на минном поле, около 00.45 лидер встал на якорь, чтобы устранить повреждения. «А. Жданов» также стал на якорь.

С флагмана взрыв не был замечен, и отряд продолжал движение. Командир лидера в 1.05 дал радио командиру отряда: «Дважды подорвался на мине. Пробоина в первом котельном отделении, провизионке, в центральном и гиропостах, в четвертом погребе. Компас и лаги вышли из строя, с трудом справляюсь с откачкой воды. Самостоятельно идти не могу, нуждаюсь в помощи. Стал на якорь».

Как считал командующий КБФ В.Ф. Трибуц, давая такую телеграмму, командир лидера не проверил, насколько серьезны повреждения. Если бы он их уточнил, то, возможно, не стал бы поднимать тревогу, т. к., по мнению комфлота, серьезных оснований для нее не было. Поспешные действия командира лидера привели к неправильной оценке обстановки командиром отряда, а впоследствии к потерям.

В 1.25 с лидера дали радио на «Стойкий»: «По состоянию корабля считаю необходимым выделить в мое распоряжение тральщик и два катера МО для сопровождения в базу». При этом командир лидера Г.М. Горбачев «забыл», что в его распоряжении уже имелись три «малых охотника», шедших за транспортом. В 2.20 от левого борта лидера оттолкнули плавающую мину. В 2.30 последовало очередное радио на «Стойкий»: «Прошу срочно прислать тральщик для сопровождения в базу».

Это донесение командир отряда контр-адмирал М.З. Москаленко на «Стойком» получил в 2.30. В это время он находился в районе Таллинского плавучего маяка, идя малым ходом с целью дождаться оторвавшиеся корабли и для замены тралов у БТЩ, т. к. все параваны тральщиков были выведены из строя взрывами мин в тралах.

Посовещавшись с начальником походного штаба В.М. Климовым, командир отряда принял решение — отряду идти на помощь лидеру и возвращаться на Гогланд. Решение было неправильным, т. к. отряд находился в 55 милях от конечного пункта своего пути, а «Ленинграду» уже была выслана помощь с Гогланда — три тральщика типа «Ижорец». До Ханко «Стойкий» и «Урал» могли дойти за 4 часа, от Гогланда они уже удалились на 90 миль. Сообщив о своем решении командиру лидера, командир отряда в 2.45 приказал лечь на курс 80° и идти на присоединение к аварийному кораблю.

В.П. Дрозд так оценил эти действия М.З. Москаленко: «Решение неправильное, в подобных условиях ни в коем случае нельзя менять курс, по существу, это означает уклонение от выполнения основной задачи».

Один из участников похода, военком Т-218 старший политрук И.И. Клычков, вспоминал: «Прошли мы самые опасные минные поля, добрались почти до Наргена (Найссаара), осталась меньшая часть пути… И вдруг на — поворачивай назад. Что за чертовщина? Какой умник распорядился?»

«Стойкий» выполнил полную циркуляцию влево и увеличил ход, чтобы надежнее работали параваны. «Урал» повернул за ним влево, стараясь идти в кильватер, форсируя дизель. К этому времени накопилась большая ошибка в счислении, и в 3.35 головной БТЩ подсек тралом мину, очевидно, на нашем минном поле. На отряде считали свое место севернее, но в 4 часа неожиданно слева по носу открылся маяк Кери. Исправив счисление, в 4.30 корабли легли на рекомендованный курс 45°. В 5.18 в трале БТЩ взорвалась мина. Вскоре порядок движения нарушился. Тральщики и «Стойкий» ушли вперед от «Урала», несмотря на то что машина минного заградителя работала на пределе возможности. «Урал» сигналил флагману с просьбой уменьшить ход, но к 6 часам отставание достигло 30 каб. Только в 7.50 расстояние между «Стойким» и «Уралом» сократилось до заданного. Перед этим в 6.52 в тралах взорвались еще две мины, таким образом, заградитель в течение 1,5 часа шел в отрыве от БТЩ и при этом именно в то время, когда отряд пересекал опасный район. Причиной отрыва послужило невыполнение сигнала флагмана тральщиками, и лишь случайно это не привело к катастрофе.

На лидере к 2.50 завели пластырь, но вода по-прежнему поступала в помещения. В 3.00 на «Ленинград» были вызваны командиры катеров МО-409 и МО-306. Лейтенанты поднялись на борт лидера по шторм-трапу. Им была поставлена задача вести корабль обратным курсом на Гогланд. Командиры катеров, плохо ориентируясь в навигационной обстановке и имея на катерах примитивное навигационное оборудование (магнитный компас и ручной лот), выполнить задачу отказались.

Связи с флагманом не было — командир лидера предполагал, что командир отряда с оставшимися кораблями решил прорываться на Ханко.

Для вывода лидера из минного поля и проводки его за тралами командир ОВРа капитан 2 ранга И.Г. Святов, находившийся на Гогланде около 7 часов, выслал три тихоходных тральщика под командой командира 3-го ДТЩ капитана 3 ранга Д.М. Белкова, но дойти до него они могли не ранее 18 часов и встретили лидер, шедший за Т-211 у острова Родшер.

Командир лидера «Ленинград», не ожидая подхода отряда или тральщиков с Гогланда, в 3.37 снялся с якоря, поставив впереди себя транспорт «А. Жданов», и пошел к Гогланду. Он считал, что, имея неисправными после взрыва мины магнитные компасы и вышедший из строя гирокомпас, лидер головным идти не мог. В 3.55 Г.М. Горбачев радировал на «Стойкий»: «Иду за «Ждановым» с тремя катерами — Гогланд».

Решение командира лидера также было неправильным. Находясь на минном поле, посылать вперед глубокосидящий транспорт, не дождавшись подхода тральщиков, вышедших с Гогланда, было бесцельным риском, окончившимся потерей транспорта. Самым разумным решением было оставаться на якоре и ждать прихода отряда или тральщиков.

Если на пути на запад лидер с параванами представлял противоминное прикрытие «А. Жданова», то, повернув на восток, транспорт превратился в минопрорыватель. Его капитан в 4.15 сообщил на лидер, что необходимо ждать тральщики, но ответа не получил.

В 4.49 12 ноября «А. Жданов» в точке Ш=59°47′6″, Д= 25°34′0″ подорвался на мине, о чем в 5.01 была послана радиограмма на флагман. Транспорт стал резко крениться на правый борт, с грохотом опрокинулся и, показав киль, ушел в воду. В 5. 10 «А.Жданов» затонул. Капитан транспорта, не видя впереди тральщиков, понял всю опасность своего положения и приказал команде одеться, всем быть на палубе, приготовить шлюпки к спуску на воду. Катерами МО было спасена почти вся команда транспорта, погиб один человек. После гибели транспорта лидер снова стал на якорь и направил очередную радиограмму на «Стойкий» с просьбой выслать тральщик. В 5.43 с лидера обнаружили четыре силуэта на западе — это были возвращавшиеся корабли. А спустя несколько минут в 5 м от борта прошли две плавающие мины.

В 6.20 возвращавшийся отряд заметил стоявший «Ленинград». Спустя 10 минут «Стойкий» передал приказ: «Буки, единица» (лидеру дать ход). С лидера ответили, что, находясь на минном поле, без тральщика он идти не может. В 6.40 командиру катера МО-402 было приказано догнать флагман и устно доложить командиру отряда, что лидер без тральщика выйти с минного поля не может.

В 6.50 командир отряда дал приказание Т-211: «Идти к лидеру и выводить на курс отряда». Уменьшать ход отряду было нельзя, т. к. он находился на минном поле и взрывы в тралах следовали один за другим. Т-218 потерял оба трала, корабли вел только Т-215. В 11.20 12 ноября «Стойкий», «Урал» и два БТЩ стали на якорь у Гогланда. Итак, самому крупному отряду с двумя большими судами («Урал» и «А. Жданов») не удалось пройти на Ханко, более того, один транспорт был потерян.

В 7.45 с лидера была дана очередная радиограмма на «Стойкий»: «Стою на минном поле, имею значительные повреждения, самостоятельно следовать не могу, могу дать ход 16 узлов, вышлите тральщик с тралами». Спустя пять минут на северо-востоке был обнаружен силуэт тральщика. Т-211 «Рым» подошел к лидеру и протралил район его стоянки. В 8.21 лидер снялся с якоря, и тральщик повел его к Гогланду, в охранении шел один «малый охотник». БТЩ подсек две мины, затем в правом трале взорвались две мины, разрушив его. Тральщик предложил лидеру держаться от него левее. В 8.53 с дистанции 120 каб. открыла огонь неприятельская батарея. Скорость хода с тралом была доведена до предела, и батарея через полчаса из-за дальности прекратила стрельбу. Около 11.30 у острова Родшер «Ленинград» и Т-211 встретили группу из трех тихоходных тральщиков, надобность в которых уже давно отпала. Лидер под проводкой Т-211 возвратился на Гогланд и в 13.26 отдал якорь на Восточном Гогландском плесе.

«Стойкий» распоряжением начальника штаба КБФ был отправлен в Кронштадт для погрузки топлива. Командование отряда контр-адмирал М.З. Москаленко и бригадный комиссар В.В. Смирнов — было отозвано в Кронштадт.

13 ноября в 2.00 снялся с якоря «Стойкий», а через 10 минут — «Ленинград». В 2.16 «Урал» также снялся с якоря, но со «Стойкого» был получен приказ: «Иду в Кронштадт, вам быть здесь». Минзаг вновь стал на якорь.

Лидер вступил в кильватер «Стойкому», корабли развили 16 уз. Но поскольку на «Ленинграде» насосы не справлялись с откачкой поступающей через разошедшиеся швы воды, скорость снизили до 8 уз. В 9.10 корабли стали на якорь на Большом кронштадтском рейде. Эсминец вошел в Каботажную гавань, ему требовался ремонт.

«Ленинград» 15 ноября был поставлен в док «Трех эсминцев», причем оказалось, что пробоин у него нет, имелись только разошедшиеся швы. Левая турбина сдвинулась с места. 23 ноября лидер был выведен из дока и переведен в Ленинград, где был поставлен на ремонт к стенке завода № 196.

Минный заградитель «Урал», Т-211, Т-215 и катера МО остались у Гогланда в ожидании пополнения отряда. Механизмы тральщиков и катеров требовали срочного ремонта, к которому приступили своими силами.

В отчете по эвакуации ВМБ Ханко командованием флота была дана следующая оценка этому походу: «Из-за низких волевых качеств и неумения оценивать обстановку командир «Ленинграда» своими просьбами о помощи сорвал выполнение задачи, и отряд возвратился в бухту Сууркюля».

Конечно, капитан 3 ранга Г.М. Горбачев, дав первую телеграмму, дезориентировал командира отряда. Как оказалось, и идти своим ходом лидер мог, и пробоин в корпусе не было. Но в последующих телеграммах он вполне обоснованно просил прислать к нему один тральщик. И если бы его просьба была сразу удовлетворена, вполне вероятно, что «А. Жданов» остался бы цел, вернулся на Гогланд и смог бы выйти на Ханко со следующим отрядом.

Но виновен был и командир отряда: вместо того чтобы направить к лидеру один БТЩ, а с остальными кораблями продолжать движение к Ханко, он повернул назад. Тем более никакой помощи «Ленинграду» он не оказал, пройдя мимо него к Гогланду. Только спустя полчаса он направил к лидеру тральщик, который подошел к аварийному кораблю еще через час, полтора часа было потеряно, и это при наступавшем рассвете. Если бы «Стойкий» и «Урал» с тремя БТЩ дошли до Ханко, возможно, 5 тысяч его защитников были бы доставлены в Ленинград.

В то время и за меньшие провинности «ставили к стенке». Но виновники срыва операции отделались «легким испугом». Контр-адмирал М.З. Москаленко продолжал командовать линкором, а в 1942 году назначен командиром Ленинградской военно-морской базы. Г.М. Горбачев продолжал командовать лидером до ноября 1942 года, а затем, присвоив звание капитана 2 ранга, его назначают командиром ОВРа Островной военно-морской базы.

Выводы, сделанные командованием после возвращения отряда: подготовка подобной операции должна протекать с учетом знаний своих задач личным составом кораблей (как в первых двух операциях). Нужно было сменить фарватер и идти севернее существующего. Не был учтен опыт двух первых операций, когда БТЩ шли в строе двойного уступа.

В то время как отряд контр-адмирала М.З. Москаленко безуспешно пытался пробиться на Ханко, в Кронштадте готовились к походу эсминцы «Суровый», «Гордый», тральщики Т-206, Т-217.

В ночь с 12 на 13 ноября два эсминца и два тральщика под командованием начальника штаба эскадры капитана 2 ранга В.М. Нарыкова вышли из Кронштадта, и 13 ноября в 8.36 они прибыли на рейд Гогланда, где находились минный заградитель «Урал» и тральщики Т-211 и Т-215. Вместе с Т-206 и Т-217 это были все оставшиеся БТЩ для обеспечения проводки отряда на Ханко: Т-205 стоял в Ханко, Т-204, Т-207, Т-210 и Т-218 ремонтировались. Собрав командиров кораблей, В.М. Нарыков предупредил: «В третьей попытке нельзя повторять ошибок двух предыдущих. Только вперед! Ни в коем случае не возвращаться» (Капица, стр. 181). Он и не мог предполагать, что этот поход будет самым тяжелым.

Вечером 13 ноября корабли начали съемку с якоря, и 18.30 отряд в составе эсминцев «Гордый», «Суровый», минзага «Урал», четырех БТЩ (Т-206, Т-211, Т-215, Т-217), шести «малых охотников» вышел от Гогланда на Ханко. Командир отряда находился на «Суровом», на «Гордом» шел командир дивизиона эсминцев капитан 2 ранга П.Н. Петунин. Совместно с отрядом следовали две подводные лодки: Л-2 («Сталинец») с полным магазином мин и М-98, которые направлялись на задания: Л-2 — в Данцигскую бухту для постановки мин, М-98 — на позицию в устье Финского залива. Лодки должны были идти с отрядом до острова Нейссаар.

Как выяснилось перед выходом на совещании у командира отряда, почти у всех БТЩ компасы и лаги находились в неудовлетворительном состоянии. Только у Т-215 гирокомпас и лаг были в полной исправности. Поэтому он шел головным, за ним в строю «минного» уступа влево шли Т-211 «Рым», Т-206 «Верп», Т-217. За ними в кильватерной колонне следовали «Суровый» (флагман), «Урал», «Гордый». Катера МО — в охранении по бортам кораблей. Отряд шел рекомендованными курсами (южным фарватером), ветер достигал 4–5 баллов, облачно, видимость 8–10 каб.

В 21.19 с головного БТЩ и «Урала» заметили след торпеды с правого борта, через 8 минут (21.27) были обнаружены следы двух торпед с правого борта «Сурового», все торпеды прошли мимо. Наличие в данном районе подводной лодки противника не подтверждено. Около 23.00 корабли разошлись с плавающей миной.

После полуночи отряд начал форсирование минного поля. В тралах Т-215 и Т-217 взорвались мины, но тралы не были повреждены. В 00.39 14 ноября взорвалась мина в трале у Т-206, перебив левый параван. В 00.44 подорвался на плавающей мине и мгновенно затонул в точке Ш=59°47′0″, Д=24°22′3″ со всем экипажем катер МО-301, шедший в охранении с правого борта «Гордого». В 1.05 на плавающей мине, вероятно, подсеченной впереди идущим тральщиком, подорвался Т-206 «Верп», при этом поднялся большой столб пламени. На нем сдетонировали снаряды в носовом погребе. Через 2–3 минуты Т-206 затонул, из его экипажа погибли 32 человека, остальные были подобраны катером МО-402.

Последствия взрыва «Верпа» были более трагические для всего отряда. Командир концевого Т-217, зная по опыту, что после подрыва тральщик обычно продолжает идти вперед по инерции, но уклоняется либо вправо, либо влево, тотчас после подрыва «Верпа», во избежание столкновения, застопорил машины, чтобы переждать, пока рассеется дым, затем он дал «самый малый назад», при этом корабль развернуло носом на 20–30° вправо, после чего он остановился в 2 каб. от места подрыва.

Но он не учел, что за ним идут корабли, не видевшие его маневра, так как тральщик не предупредил их об остановке. С «Сурового» прямо по носу сквозь облако дыма в расстоянии полукабельтова был обнаружен Т-217 с застопоренными машинами. Командир эсминца вынужден был отвернуть. При этом он повернул влево и, обходя тральщик, задел его правой скулой за корму. В результате поворота эсминец вышел из протраленной полосы под ветер. Корпус «Сурового» получил рваную пробоину длиной около 4 м. БТЩ при этом почти не пострадал.

В своем отчете об операции вице-адмирал В.П. Дрозд так описал этот момент: «Такова картина полного расстройства, в которое отряд пришел после подрыва БТЩ «Верп» и последовавших неправильных действий командиров эсминца «Суровый» и Т-217. Если бы при отряде не было катеров МО, то по смыслу соответствующих статей «Наставления для боевой деятельности тралящих кораблей» концевой Т-217 должен был оказать помощь «Верпу», а прочим БТЩ безостановочно идти вперед по заданному курсу.

Эсминцу «Суровый» следовало обогнуть подорвавшийся тральщик справа, т. е. уклониться во внутреннюю протраленную сторону строя и продолжать движение за «Рымом» и Т-215, поскольку при отряде имелись МО, которые должны были оказать помощь 206-му, а впереди «Сурового» шел еще и 215-й, командиру эсминца следовало тотчас после взрыва уклониться вправо, ни при каких условиях не отворачивая влево во внешнюю (непротраленную) сторону строя тральщиков. При этих простейших, единственно правильных и не требующих размышлений решениях не произошло бы существенной задержки и в движении минного заградителя «Урал», и всех прочих кораблей отряда. Здесь сказалось отсутствие тренировки в совместных плаваниях кораблей и тральщиков».

«Суровый» остановился, пробоину, расположенную выше ватерлинии, заделали койками. Корабль начал движение в кильватер БТЩ, чтобы выйти в голову «Урала», и только начал развивать ход, как в 1.08 в 4–5 м от левого борта в районе 1-го машинного отделения взорвалась мина, захваченная левым параваном, но из-за малой скорости резак паравана не перерезал минреп, а подтянул мину к борту. Место подрыва Ш=59°44′0″, Д= 25°06′0″. Эсминец сильно подбросило, погас свет. Корпус корабля сильно деформировало, в районе кормы образовались большие гофры, из-за чего заклинило валопроводы. «Урал» и «Гордый» обошли «Суровый», оставив его к югу.

Командир отряда заградителей Н.И. Мещерский.

В командование оставшимися в строю и способными двигаться кораблями вступил капитан 1 ранга Н.И. Мещерский, находившийся на «Урале», в кильватер минзагу шел «Гордый». Не видя впереди тральщиков, Н.И.Мещерский в 1.09 приказал эсминцу выйти в голову минного заградителя, не имевшего параванов, что им и было выполнено. После этого корабли отвернули вправо и, идя курсом на север, направились полным ходом из опасного района. Пройдя 1,5 мили на север, они последовательно повернули на запад. Выполняя этот маневр, минзаг и эсминец разминулись с тральщиками.

В 1.23 командиру дивизиона БТЩ было дано по УКВ приказание, оставив один тральщик у борта «Сурового», следовать с остальными в голове «Урала».

Это приказание, вероятно, в несколько искаженном виде было получено на ведущем Т-215 в 1.33, и он с остальными БТЩ тотчас повернул на обратный курс. В 1.35 на «Суровый» был передан сигнал: «Урал» и «Гордый» продолжают движение».

По-видимому, на «Гордом» был неисправен компас, так как в 2.05 с эсминца передали на «Урал» просьбу корректировать его курс. Поскольку «Урал» и «Гордый» ушли в сторону рекомендованного курса, а видимость не превышала нескольких кабельтовых, встреча обеих групп не состоялась, и БТЩ прошли южнее. Затем они начали маневрировать переменными курсами, и около 2.25 зрительная связь была восстановлена.

Вопреки полученному приказу, все три БТЩ в 2.16 присоединились к отряду, держась от него слева по курсу. В 2.20 командиру дивизиона БТЩ было снова приказано отправить один тральщик к «Суровому», продолжая следовать с остальными в голове «Урала».

Около 2.25 в 13 милях восточнее маяка Порккала Т-215 вступил в голову «Гордому». Почти в то же время шедшие южнее «Рым» и Т-217 повернули, чтобы идти к поврежденному кораблю. Таким образом, приказ командира отряда был выполнен не точно, вместо одного тральщика к «Суровому» направились два, с минзагом и «Гордым» остался один.

«Рым» и Т-217, отделившись от отряда, в 3.06 легли на обратный курс, убрали тралы и около 5 часов подошли к «Суровому», метрах в 50 от которого стояла подорвавшаяся на мине полузатопленная подводная лодка Л-2.

Движение отряда на Ханко продолжалось в составе: «Гордый», «Урал», три катера МО, Т-215. Впереди шел всего один тральщик, но и тот держался слева по курсу в расстоянии 2 каб., и «Гордый» шел вне протраленной полосы, склоняясь по неизвестной причине вправо от курса. Определив место по маяку Порккала, который в 3.00 неожиданно загорелся, выяснили, что отряд, находясь примерно в двух милях к западу от своего счисленного места и идя этим курсом 225°, выйдет прямо на минное поле противника. Курс изменили на 216°. Но слишком узка была полоса перед «Гордым», захватываемая тралом единственного тральщика Т-215.

В 3.20 у борта «Гордого», вышедшего из протраленной полосы, раздался глухой взрыв (вероятно, сработал минный защитник). Больших повреждений он не причинил, и эсминец продолжал путь. В 3.30 на «Урале» было получено сообщение с эсминца: «Подорвался на мине, имею ход». Но кораблю не повезло. В 3.32 у левого борта «Гордого» раздался сильный взрыв, корабль подбросило, он зарылся носом в волны и остановился в точке Ш=59°47′7″, Д= 24′23″.

Эскадренный миноносец «Гордый».

Из пробоины вырвались клубы пара. Мина взорвалась в районе 1-го машинного и 3-го котельного отделений, все находившиеся там люди погибли. Корабль получил крен 20 градусов на левый борт. В кормовой части образовался гофр, возникли трещина в наружной обшивке и широкая метровая трещина в настиле верхней палубы. Кормовые помещения быстро заполнялись водой. Крен увеличился до 30 градусов. Давление в котлах упало, остановились вспомогательные механизмы, эсминец лишился электроэнергии.

Около десятка краснофлотцев и старшин во главе с командиром БЧ-5, стоя по пояс в воде, прилаживали к пробоине аварийные пластыри, закрепляли их брусьями и клиньями. Электроэнергии не было, средства борьбы с водой запустить было невозможно. С поста энергетики и живучести доложили, что вода пошла по кораблю, ломая водонепроницаемые переборки. Командир БЧ-5 Дергачев понял, что пластырь заводить уже бесполезно. Он поднялся на мостик и доложил командиру, что спасти корабль невозможно. Как будто в подтверждение этому, в 3.36 в районе 4-го орудия главного калибра по правому борту раздался взрыв третьей мины. Корабль ложился на левый борт, шлюпки правого борта спустить не могли, удалось спустить шлюпку левого борта. В ней находился командир БЧ-2 старший лейтенант Н.В. Дутиков и два матроса. Шлюпка подобрала из воды 9 человек, после чего, поставив паруса, пошла на восток. За 19 часов она дошла до Гогланда, пройдя 100 миль под парусами при 8-балльном ветре.

К «Гордому» были направлены два «малых охотника». С МО-306 кричали: «Командира и комиссара на катер!» Однако капитан 3 ранга Е.Б. Ефет приказал в первую очередь посадить на катера краснофлотцев и младших командиров, объявив, что они с комиссаром сойдут последними. Катера сняли с эсминца 76 человек, причем МО-306 снял 73 чел., а МО-108 — трех, так как его командир лейтенант Немеровский не проявил энергии и инициативы для спасения команды «Гордого».

«Гордый» лег на левый борт, а затем, встав почти вертикально, в 4.36 затонул носом вверх. Вместе с кораблем погибли командир эсминца капитан 3 ранга Е.Б. Ефет, командир дивизиона капитан 2 ранга П.Н. Петунин, старпом и комиссар корабля. Два катера со спасенными моряками «Гордого» прибыли на Ханко.

Сразу после взрыва мины у «Гордого» в 3.32 «Урал» застопорил ход. Поняв, что «Гордый» обречен, а дальнейшее пребывание на минном поле с застопоренными машинами слишком рискованно, Н.И. Мещерский в 3.43 приказал командиру «Урала»: «Продолжать движение». Минзаг дал малый ход и прошел в полукабельтове мимо накренившегося на левый борт эсминца. С «Гордого» были слышны крики людей, просивших о помощи, но их перекрыл голос: «Не подходите, между нами мина». Одновременно слева был обнаружен силуэт шедшего самым малым ходом Т-215, и вскоре минзаг вступил ему в кильватер, в охранении шел один катер МО.

В 7.41 корабли встретили буксир ВМБ Ханко с лоцманом. В 8.46 14 ноября «Урал», Т-215 и два катера МО стали на якорь на рейде Ханко. Из трех крупных кораблей отряда только «Урал» дошел до цели. К борту «Урала» подошли два МО, на минзаг перешли спасенные моряки из экипажа «Гордого».

Командованием ВМБ Ханко было принято решение: не отправлять минный заградитель в сопровождении всего двух находящихся в базе БТЩ (Т-205 и Т-215), ждать прихода следующего эшелона. Командующий флотом одобрил это решение.

События у подорвавшегося «Сурового», оставшегося с двумя катерами МО на минном поле, развивались следующим образом. После доклада из поста энергетики и живучести об исправности правой машины корабль дал ход, но сразу сел пар. Отдали якорь. В результате подрыва через разошедшиеся швы затопило 1-ю машину, 3-е и 2-е котельные отделения, румпельное, механическую мастерскую, 3-й и 4-й кубрики. Крен 8° на левый борт продолжал медленно увеличиваться. Во 2-м котельном отделении сразу после взрыва возник пожар, который, несмотря на принятые меры, до последнего момента не был ликвидирован. Тем временем ветер засвежел до 5 баллов, поэтому во избежание дрейфа на минное поле было приказано стать на якорь. Рядом с «Суровым» на якорь стала подводная лодка Л-2.

Экипаж включился в борьбу за живучесть корабля. Удалось поднять давление в котле № 4, запустить турбогенератор и дизель-генератор во 2-м машинном отделении, однако турбины не проворачивались. Шансов восстановить ход не было. Работавшие помпы не справлялись с поступающей водой.

Убедившись, что корабль в безнадежном состоянии, капитан 2 ранга В.М. Нарыков отдал приказ командиру эсминца: «Ожидать БТЩ и с приходом последнего снять людей, корабль утопить». Сам же, пересев на катер МО-409, в 1.39 пошел на присоединение к отряду. Через 30 минут за кормой катера услышали два сильных взрыва. Командир отряда считал их дополнительным подрывом «Сурового» и, учитывая, что у борта последнего остался всего один катер МО, возвратился к эсминцу. Впоследствии выяснилось, что это подорвалась Л-2. Ветер усилился до 6 баллов, она застопорила дизеля, и ее сдрейфовало на заграждение.

К «Суровому» подошел МО-409 с командиром отряда. Командир эсминца доложил В.М. Нарыкову о серьезных повреждениях в корпусе и пожаре в кочегарке. Ликвидировать пожар можно только затоплением отсека. Своим ходом корабль идти не может, а на буксире вести некому. В.М. Нарыков приказал подготовить эсминец к затоплению, а катерам — к приему людей. При подходе к эсминцу с МО-402 в темноте не заметили, что с палубы «Сурового» футштоками отталкивали плавающую мину, проводя ее за корму. Командир катера Власов дал полный ход вперед, право на борт.

При повороте катер кормой разбил спущенную с эсминца шлюпку, но мину обошел. МО-402 принял около 70 человек. В это время сигнальщики обнаружили два неизвестных корабля. На эсминце сыграли боевую тревогу. Но это шли тральщики.

Около 5.00 к «Суровому» подошли Т-211 и Т-217. К этому времени крен достиг 12°. Учитывая это, командир эсминца капитан 2 ранга М.Т. Устинов отдал приказ личному составу покинуть корабль. К 5.21 весь оставшийся экипаж эсминца перешел на Т-211. Т-217 было приказано снимать команду с Л-2, что им выполнено не было. Подойдя к лодке, тральщик не мог подать швартовы, так как на палубе Л-2 не было ни одного человека. Вторично Т-217 на волне не смог подойти вплотную к лодке. Но об этом командир дивизиона узнал только после прихода на Гогланд. Перед уходом с корабля подрывной партией на эсминце заложены глубинные бомбы под 1-й торпедный аппарат и в районе 2-го погреба. Открыты все кингстоны. В 5.23 последовало два сильных взрыва, эсминец погрузился носом и затонул в точке Ш=59°44′3″, Д= 25°05′9″.

Так вспоминал этот трагический момент командир катера МО-409 Федоров: «Издали мы смотрели на красавца Балтики, и сердце болело. «Суровый», словно лебедь, покачивался на черных волнах. Этот корабль мог бы еще воевать, а его пришлось губить. Невольно хотелось крикнуть: «Не взрывайте, пусть в бою погибнет!» Но мы молчали… От первого взрыва «Суровый» лишь вздрогнул и слегка накренился. Не желал тонуть. Через две минуты второй взрыв. «Суровый», словно живое существо, вздохнул последний раз и начал погружаться. Вскоре воды Балтики сомкнулись над ним». (П.Капица. Стр. 183.)

В 5.42 тральщики направились к Гогланду, идя без тралов 16 узловым ходом. В 10.00 два БТЩ и два катера МО-402 и МО-409 под командованием В.М. Нарыкова прибыли на Гогланд, а в ночь на 15 ноября перешли в Кронштадт для ремонта.

С «Сурового» было спасено 230 человек, с БТЩ-206 — 21 человек, с подводной лодки Л-2 — 3. На Л-2 погиб ее штурман — известный флотский поэт Алексей Лебедев. Все спасенные на тральщиках и катерах доставлены на Гогланд.

Кроме того, в 23.00 14 ноября на Гогланд пришла под парусами шестерка с «Гордого» с 11 краснофлотцами под командой командира БЧ-2 старшего лейтенанта Н.В. Дутикова.

Шедшую совместно с отрядом подводную лодку М-98 после подрыва эсминца «Суровый» больше не видели, и судьба ее осталась неизвестной.

После ухода 4 ноября с Ханко второго конвоя наступила зловещая пауза. Гарнизон был уменьшен на пятую часть, 60 орудий отправлены в Ленинград. Началось уничтожение объектов базы, железнодорожного подвижного состава и автотранспорта, а корабли не шли. Командование базы знало о выходе отрядов М.З. Москаленко, затем В.М. Нарыкова, но только спустя 10 суток после ухода второго конвоя на Ханко прибыл один «Урал».

Об этом периоде генерал Кабанов вспоминал: «Где-то в глубине моего сознания копошилась мысль: а вдруг иссякнут у флота возможности продолжить эвакуацию?

Надо как-то заранее продумать и такую, самую тяжкую вероятность, куда, как, на чем тогда уходить, как обезопасить оставшиеся части, как действовать…

Ясно, в расчете и на такое осложнение нужно сохранять на полуострове самые боеспособные части. Все худеющий, но кулак, способный самостоятельно пробиваться из глубокого тыла к линии фронта. Не придут корабли — придется, возможно, пробиваться на эстонский берег по льду, зимой. Значит, часть танков и автомашины следует сохранить, хоть бензина у нас очень мало. Сохранить до последнего мгновения на любой вариант прорыва с боем — по льду или по суше.

Мы сообща обсуждали и такой вариант. Пробиться через Финляндию к своим — дело безнадежное. Во-первых, если мы и разгромим противостоящую нам группировку финнов, то путь дальше осложнит водная преграда у города Таммасаари. Ну а еще дальше — густонаселенная Южная Финляндия. Почти шестисоткилометровый марш по южному берегу Финляндии, берегу самому обжитому и населенному, пожалуй, неосуществим. Зная, как воюют финны на фронте, я был уверен, что 10–12 тысяч человек без артиллерии, с небольшим количеством танков не смогут дойти до своих.

Зато переход по льду ночью — а ноябрьские и декабрьские ночи длинные и темные — на остров Омуссаар, оттуда — дальше, на берег Эстонии, с тем чтобы через Эстонию пройти к своим, это нам казалось более перспективным, тут были какие-то шансы на успех. Мы могли рассчитывать на сочувствие и помощь со стороны значительной части населения Эстонии, как раз то, чего не было бы при марше по Финляндии. Пусть даже гитлеровцы не допустят марша всей группой, разобьют ее, что более чем вероятно. Но отдельные подразделения и небольшие группы наших бойцов и в этом случае смогут достичь своих. А если и погибнем, мы уничтожим, погибая, немало фашистских войск, осаждающих Ленинград. Это наверняка». (Кабанов. Стр. 272–273.)

Уже после гибели транспорта «А. Жданов» и возвращения с полпути отряда М.З. Москаленко стало ясно, что, ввиду отсутствия полноценной замены, силы, выделяемые для эвакуации Ханко, со своей задачей не справятся до ледостава. Крупные корабли, которые можно было использовать для перевозки войск: «Урал» с 14 ноября застрял на Ханко, минзаг «Марти» и эсминец «Стойкий» стояли в ремонте, «Славный» — в доке. Почти все БТЩ имели повреждения и нуждались в ремонте.

Командованием флота было принято решение вывозить защитников Ханко на небольших тихоходных кораблях — тральщиках, сетевых заградителях, сторожевых кораблях и канонерских лодках, хотя при этом сроки завершения эвакуации отодвигались. Переходам тихоходных кораблей благоприятствовало наступление периода безлунных ночей, оставалась только минная опасность.

Исходя из данного решения, 13 ноября командиру ОВРа капитану 2 ранга И.Г. Святову было отдано приказание собрать все тихоходные корабли, два-три транспорта с ходом порядка 8–9 узлов, годных для перевозки личного состава. Подготовка к отправке тихоходных кораблей затянулась в связи с тем, что большинство из них имели паровые машины и котлы, работавшие на угле. В Кронштадте уголь отсутствовал, его доставляли из Ленинграда, где угля также было ограниченное количество. Наступивший ледостав в Невской губе потребовал для каждой проводки кораблей из Ленинграда в Кронштадт и обратно ледокола. Подготовка кораблей задержалась до 18 ноября.

В течение 18 и 19 ноября был сформирован отряд в составе семи вымпелов: сторожевой корабль (СКР) «Вирсайтис», сетевой заградитель (СЗ) «Азимут», тральщики (ТЩ) № 57 — «Ударник», № 58 — «Волнорез», № 35 — «Менжинский», № 42 — «Орджоникидзе», № 56 — «Клюз». Командиром отряда был назначен командир дивизиона тральщиков капитан 3 ранга Д.М. Белков, военкомом — батальонный комиссар В.А. Фокин, начальником штаба — командир запаса Я.Б. Рабинович. Заместитель командира отряда — командир СЗ «Азимут» капитан 2 ранга А.Ф. Цобель.

Для перехода отряда был выбран маршрут № 2 (северный) вдоль опушки финских шхер. Большие потери на маршруте № 1 во время последних переходов (погибли 7 кораблей) заставляли предположить, что немцы и финны из-за затяжки операции стали расширять свое минное заграждение между островами Вайндло и Кери. В промежуток времени с окончания операции по эвакуации Таллина до начала эвакуации Ханко маршрутом № 29 сентября вернулись с позиций от Хельсинки М-98 и М-102, а 19 сентября — успешно прошли в Балтику Щ-319 и Щ-320.

Для получения данных о расположении минных заграждений по маршруту № 2 решено было воспользоваться переходами кораблей с малой осадкой в течение темного времени суток, когда опасность от артобстрела береговых батарей, расположенных у Содершера, наименьшая. Отрядам была поставлена задача на переходе туда и обратно производить разведывательное траление по маршруту № 2 от меридиана 25°40′ до меридиана 26°30′.

19 ноября в 13.40 корабли отряда вышли на Гогландский рейд и, построившись в кильватерную колонну, в 14.05 начали движение. У южной оконечности Гогланда они встретили две плавающие мины.

Ввиду свежей погоды — ветер 6–7 баллов от юго-запада при почти нулевой видимости — шел снег, корабли не были видны даже на дистанции четверти кабельтова, разведывательное траление провести не удалось.

Небольшие корабли не имели гирокомпасов и лагов, с трудом определяли свое место в море. Тем не менее отряд всю ночь шел благополучно, ориентируясь по работавшим финским маякам Содершер, Хармайя, Порккала, Юссари.

В 7.05 20 ноября с кораблей увидели вспышки стрельбы на Ханко. В 10.00 отряд был встречен канонерской лодкой «Лайне» и в 11.15 вошел на рейд базы. Вечером приступили к погрузке.

Этот переход, совершенный за 22 часа, показал возможность использования тихоходов и, кроме того, показал, что проход северным фарватером менее опасен в отношении мин.

С отрядом тихоходных кораблей решено было отправить с Ханко транспорт № 510 «Вахур», который прибыл из Палдиски еще 29 августа и с тех пор стоял в базе. На его борту находилось всего 225 бойцов и командиров, но в его трюмы были погружены 18 танков Т-26, 400 т муки, 66 т сахара, 16 т макарон, большое количество шоколада, какао, варенье, шпроты и т. д. Какой-то шутник назвал его «шоколадным транспортом».

К 10.00 21 ноября корабли отряда капитана 3 ранга Д.М. Белкова закончили погрузку и в 16.00 вышли из гавани в полном составе с присоединившимся к нему транспортом № 510. Канонерская лодка «Лайне» к 17.25 вывела отряд в исходную точку, и он направился к Гогланду. На переходе была плохая видимость, финские маяки не работали. Ввиду малого хода (около 7 уз.) корабли течением сносило к северу.

Отряд из-за плохой видимости, свежей погоды и несплаванности растянулся, несмотря на включенные кильватерные огни, корабли теряли друг друга. Командир отряда, находившийся на головном «Вирсайтисе», потерял связь с концевыми мателотами.

Транспорт № 510 следовал в колонне за СЗ «Азимут», и во время похода до момента гибели «Азимута» командир последнего на запросы командира отряда: «Как идет транспорт?» отвечал: «Все в порядке, транспорт идет нормально». На самом же деле с наступлением темноты и начавшегося снегопада транспорт № 510 оторвался от каравана и следовал без охранения самостоятельно согласно полученной им кальке похода по маршруту № 2. Только около 12 часов в 15 милях западнее острова Родшер он соединился с тральщиком «Волнорез» и далее шел с ним.

В 4.00 в точке Ш=59°53′, Д=25°04′ подорвался шедший пятым в колонне ТЩ-35 «Менжинский». С него успели спустить одну шлюпку, на которой спаслись 9 моряков. С шедшего в кильватер ТЩ-35 тральщика «Орджоникидзе» спустили шлюпки, но они в темноте не нашли ни одного человека. 13 членов экипажа «Менжинского» и 31 человек из числа перевозимых на нем войск были спасены тральщиком «Клюз», погибло 290 чел.

В 5.03 в районе банки Кальбодагрунд тральщик «Волнорез» (ТЩ-58), шедший концевым в первой группе, ударил форштевнем о какой-то невидимый предмет. От удара корабль качнуло, и через секунду произошел второй удар серединой корпуса, а затем третий удар в районе винтов. При ударах был слышен скрежет металла о металл. После удара появился стук в левой машине. Впоследствии при осмотре в доке оказалось, что поломана лопасть левого винта и погнут на 15–17 мм гребной вал. Предположительно эти удары могли произойти от столкновения с всплывающей подводной лодкой. Естественных препятствий в этом районе нет, глубина достигает 80 м. Тральщик стал на якорь и только с рассветом продолжил движение.

В точке Ш=59°56′0″, Д=25°32′ в 5.45 21 ноября подорвался «Азимут», шедший третьим в строю. Спасенных с «Азимута» не было, погиб весь экипаж и 288 человек эвакуируемых. Предположительно он подорвался на плавающей мине.

С 12.00 22 ноября отдельные корабли отряда стали подходить к Гогланду. На поиски транспорта № 510 с Гогланда был выслан катер МО, который обнаружил транспорт и ТЩ-58 южнее параллели острова Родшер и в 17.20 привел их на Гогланд.

Отряд доставил на Гогланд 1479 чел. с личным оружием, 18 танков Т-26,45-мм артиллерию, 520 т продовольствия.

Два тральщика получили повреждения: ТЩ-58 после касания о подводный предмет имел погнутый вал, а на ТЩ-34 вышел из строя котел. 23 ноября в 16.45 транспорт № 510 и два поврежденных тральщика ТЩ-34 и ТЩ-58 вышли с Гогланда в Кронштадт.

В то время, когда отряд Д.М. Белкова покидал Ханко, 21 ноября в 17.15 с Гогланда вышел еще один отряд в составе: транспорт № 548 «Минна», который мог идти со скоростью 12 уз., Т-217, Т-218, два катера МО. Командиром отряда был назначен командир Т-218 капитан-лейтенант А.В. Цибин. Ему было приказано вести транспорт за тралами и результаты траления донести. Сначала транспорт довольно хорошо держался за тралами. Но около 20.00, не доходя до меридиана острова Родшер, в метель из-за плохой видимости транспорт и оба катера МО отстали от БТЩ и возвратились на Гогланд. Кодограммой тральщикам было приказано также возвратиться на Гогланд, но кодограмма на Т-218 не была принята, и оба тральщика на следующий день прибыли на Ханко. Они убрали тралы и, чтобы не столкнуться в темноте, шли на большом расстоянии друг от друга. На рассвете их встретил лоцман и провел в базу. Разведывательное траление они также не провели, не выполнив задачу.

Во второй половине ноября на Гогланде скопилось большое количество личного состава и грузов, доставленного с Ханко отрядами тихоходных кораблей. (Отряды быстроходных кораблей, переждав на острове светлое время суток, вечером шли далее в Кронштадт и Ленинград.) Сюда же прибывали ханковцы, спасенные с погибших кораблей и транспортов. Необходимо было отправить их в Кронштадт и далее в Ленинград.

Для перевозки войск с Гогланда в Кронштадт были выделены канонерские лодки «Москва», «Кама» и «Волга». Эти корабли были переоборудованы из мобилизованных в первые дни войны грунтоотвозных шаланд. Они имели нормальное водоизмещение 1025 т, осадку 3,6 м. Две паровые машины обеспечивали скорость около 9 уз. На вооружение канонерские лодки получили по два 130-мм орудия, четыре 45-мм зенитки, пулеметы. Они имели вместительные трюмы, могли принять до 500 человек войск и поэтому неоднократно использовались для перевозки войск и грузов. Недостатком их была большая парусность из-за высоких бортов, рыскание на курсе и сильный дрейф при боковом ветре.

23 ноября в 17.00 из Кронштадта на Гогланд вышли канонерские лодки «Волга», «Кама» и «Водолей № 1», транспорт № 538 и три тральщика.

На Гогланде канонерские лодки приняли на борт войска — «Кама» 1120 чел. и «Волга» 1200 чел. — и 24 ноября в сопровождении трех тральщиков «Ижорцев» доставили их в Кронштадт.

Канонерская лодка «Москва» 24 ноября прибыла на Гогланд и, приняв 800 человек, в 21.50 25 ноября с транспортом № 548 в сопровождении двух БТЩ, Т-205 и Т-215, вышли с Гогланда. Канонерская лодка и транспорт прибыли в Ленинград, где и высадили доставленные войска.

«Волга» совершила два рейса с Гогланда в Кронштадт, доставив 1800 человек, затем она была включена в состав отряда капитан-лейтенанта П.В. Шевцова, с которым отправилась на Ханко. «Москва» и «Кама» — по одному рейсу. Во время второго рейса на Гогланд «Кама» ночью отстала от впереди идущего мателота, сбилась с курса, села на мель у острова Сескар. Отработав задним ходом, канонерская лодка сошла с мели и стала на якорь. Дождавшись рассвета, она прибыла на Гогланд, где была включена в состав аварийно-спасательного отряда и ушла с последним караваном 8 декабря.

22 ноября в 14.15 на Ханко с Гогланда вышел отряд в составе: транспорт № 548 «Минна», сторожевой корабль «Коралл», тральщик «Ударник» и два катера МО под командованием командира 5-го дивизиона ТЩ капитан-лейтенанта Г.С. Дуся и батальонного комиссара Банникова. Отряд без происшествий, идя северным фарватером, в 10.43 23 ноября прибыл на Ханко.

23 ноября началась эвакуация гарнизона острова Осмуссаар, который насчитывал 1008 человек. В этот день «Лайне» доставила с Осмуссаара на Ханко 165 больных и раненых, а также людей, наименее нужных в обороне. 25 ноября «Лайне» вышла на Осмуссаар с задачей снять еще 200 человек, но вследствие свежей погоды удалось снять только 70. 29 ноября на Осмуссаар вновь послана «Лайне», которая сняла 206 чел. В ночь с 30 ноября на 1 декабря «Лайне» сняла 203 человек. Остальные защитники острова были эвакуированы в ночь с 1 на 2 декабря Т-205.

Минный заградитель «Урал» в сопровождении Т-215 и двух катеров МО-108 и МО-306 — все, что осталось от отряда В.М. Нарыкова, — 14 ноября прибыл на Ханко.

15 ноября в 1.30 к борту минзага подвели баржу с продовольствием и войсками, началась погрузка корабля, которая с перерывами продолжалась до 16.00 22 ноября. В связи с обстрелами гавани и города «Урал» с 16 по 19 ноября в дневное время отходил к восточной части острова Руссаре, а ночью возвращался для продолжения погрузки.

Сначала в трюмы спускали продовольствие — крупы, муку, мясо, консервы для Ленинграда. Мешки с мукой складывали к бортам, в случае пробоины — это хороший пластырь. Поверх продовольствия — оружие и ящики с боеприпасами, каждое подразделение со своим снаряжением, чтобы выгрузиться и уйти в бой. Все закрывали слоями толстого брезента, на брезенте должны были расположиться люди.

А потом пошли на борт люди сотнями. 57 женщин и 6 детей разместили в музыкальном салоне; 164 раненых и больных — в каютах первого класса; штаб управления сухопутными частями — в курительном салоне. Подразделения — в трюмы, на твиндечные палубы, на брезент, покрывающий груз.

Поскольку неизвестно было, когда корабль покинет Ханко, были составлены графики питания, проветривания, кипятильники работали круглые сутки. Горячая пища для лазарета готовилась на камбузе. Находившиеся в трюмах питались сухим пайком. Питьевая вода подавалась в трюмы три раза в сутки. Вот гальюнов мало, старпом предложил было использовать кормовые ватервейсы, периодически сильной струей скатывая из брандсбойтов все через шпигаты за борт. Но пришлось отменить: под предлогом неотложной нужды из трюмов на палубу вылезали люди, чтобы подышать, покурить. Толчея вообще опасна на походе, и противнику нельзя показывать на палубе столько людей. Всех вниз, у каждого трюма — вахтенный с автоматом. Это казалось суровой мерой, но команда корабля знала по опыту, что это необходимо. На корме из бревен и досок соорудили подвесной гальюн. Но после того, как за борт упал солдат, их срубили. В трюмы были опущены остропленные пустые железные бочки, которые по мере наполнения вытаскивались из трюмов.

Когда выяснилось, что некоторые из командиров, отправив своих бойцов в трюм, рвутся в каюты, И.Г. Карпов вспылил: «Всех в трюм! Независимо от чинов. Вежливенько объясните тем, кто забыл смысл устава: командир должен быть в походе с бойцами, за боеспособность и жизнь которых он отвечает». Командир корабля и старший воинский начальник разработали инструкцию для перевозимых войск:

— средний комсостав должен находиться вместе с красноармейцами;

— у входа в трюмы должно быть установлено дневальство из красноармейцев и дежурство из среднего комсостава;

— кубрики краснофлотцев, проходы, трапы, коридоры, верхняя палуба должны быть свободны от людского состава (все должны сидеть по своим местам);

— люди эшелона на авральные звонки, сигналы и команды, касающиеся повседневной и боевой жизни корабля, не должны реагировать;

— при налете самолетов противника все, находящиеся по какой-то причине наверху, быстро уходят вниз.

Командир минного заградителя «Урал» И.Г. Карпов.

За время стоянки минного заградителя на него было погружено 343,84 т продовольствия и 3406 человек эвакуируемых. На «Урал» дополнительно поставили 6 зенитных пулеметов М-4: два на шлюпочной палубе, четыре — на нижнем мостике.

В ночь с 17 на 18 ноября финские торпедные катера безрезультатно атаковали «Урал», стоявший на рейде. Атака была отбита канонерской лодкой «Лайне».

С приходом утром 22 ноября двух БТЩ в Ханко сосредоточился отряд в составе: «Урал», четыре БТЩ (Т-205, Т-215, Т-217, Т-218) и шесть «малых охотников». Появилась реальная возможность провести минзаг до Гогланда и далее в Ленинград. На тральщики приняли в среднем по 300 человек. Отряд под командованием командира отряда заграждения капитана 1 ранга Н.И. Мещерского вышел с Ханко в 17.40 22 ноября. Строй — кильватер: четыре БТЩ, «Урал» и в охранении в пределах видимости — «морские охотники». Головным шел Т-218 без тралов, за ним в кильватер Т-215, Т-205 «Гафель» и Т-217. В голове находился МО-306. Четыре катера — в охранении минзага и один замыкал строй. При возвращении «Урала» БТЩ получили приказ идти строем кильватера. При этом стремились добиться уменьшения числа подсеченных мин, от которых минный заградитель, имевший большую парусность и один винт, с трудом уклонялся.

Плохая видимость обеспечила скрытность перехода. Дул слабый северо-восточный ветер, море спокойное, минзаг хорошо держался в пределах узкой протраленной полосы.

В 00.25 23 ноября были обнаружены силуэты трех кораблей типа тральщик, идущих контркурсом. Это был второй отряд тихоходов, следующий на Ханко.

В 00.43 взорвалась мина в параване Т-215. Взрывом на корабле было повреждено рулевое устройство, от сотрясения показания компасов, которые вышли из меридиана, стали ненадежными. Тральщик вышел из строя, стал концевым и в проводке не участвовал. «Урал» шел вплотную за тралами концевого Т-217. Взрывы мин в трале происходили вблизи минзага, отчего на нем вышел из строя гирокомпас, «Урал» шел по магнитному.

В 4.05 корабли вошли в полосу густого тумана. В 04.48, предполагая встать на якорь в густом тумане, на тральщиках застопорили машины, на минзаге запоздали дать задний ход, положили руль «лево на борт», но все же он наскочил на корму концевого Т-217, повредив ему кран и тральную лебедку, после чего на тральщике не могли выбрать трал. Затем «Урал» в 5.00 правым бортом коснулся грунта у Родшера. Корабль получил небольшие повреждения. Ошибка в счислении составила 3,2 мили к юго-востоку. Отойдя от острова Родшер на две мили к северу, в 5.10 корабли стали на якорь. С рассветом командир отряда дал семафор на тральщики: «Сняться с якоря, поставить тралы и пройти вдоль правого борта МЗ «Урал». В 8.38 минзаг снялся с якоря, и отряд продолжил путь. В 11.12 он встал на якорь у Гогланда.

В 23.30 на рейд Сууркюля прибыл эсминец «Свирепый» для конвоирования минзага в Кронштадт. В 00.15 24 ноября «Урал» в сопровождении «Свирепого», Т-205, Т-218 и двух катеров МО вышел в Кронштадт. Т-205 и Т-218, сопровождавшие «Урал» до Шепелевского маяка, не входя в лед, легли на обратный курс и в 12.30 24 ноября возвратились на Гогланд.

Эсминец и минзаг в 8.02 вошли в лед, в 9.30 миновали Толбухин маяк и в 11.30 прибыли на Большой кронштадтский рейд. В Кронштадте к отряду присоединился лидер «Ленинград», который 23 ноября вышел из дока. Он принял 376 человек, эвакуированных с Ханко.

В 17.26 «Урал» снялся с якоря, и караван в составе: ледокол «Волынец» (б. «Суур-Тыл»), ледокол «Октябрь», который на буксире вел лидер «Ленинград», «Урал», транспорт «Пятилетка» — вышел из Кронштадта. В 19.15 караван вошел в Морской канал. В 20.42 у борта ледокола взорвалась мина. Но это была не морская мина, немцы ночью по льду пробирались до корабельного фарватера и ставили на лед противотанковые мины. Ледокол не получил повреждений, караван продолжал движение и в 22.30 вошел в Неву, а в 23.05 минзаг встал на якорь ниже моста Лейтенанта Шмидта.

25 ноября в 1.05 «Урал» снялся с якоря и перешел в торговый порт, встал к причалу Угольной гавани, начал выгрузку.

Бойцы, проведя в душных трюмах, без возможности даже лечь, почти 10 суток, наконец-то смогли увидеть над головой небо и вдохнуть свежего воздуха.

Возвращающийся на Гогланд 22 ноября отряд капитана 3 ранга Д,М. Белкова по решению командования флота должен был в тот же день вновь идти на Ханко. Но корабли отряда подтягивались на Гогланд с 12.00 до 17.00, а выгрузка привезенного личного состава затянулась до 18.00. Кроме того, на ряде кораблей требовался неотложный ремонт механизмов. В частности, лучший корабль отряда «Вирсайтис» имел повреждение рулевого привода. Поэтому выход отряда назначили на 00.00 23 ноября, но ремонт рулевого привода затянулся, и выход был перенесен на 14.30.

В 13.30 23 ноября отряд в составе: сторожевых кораблей «Вирсайтис» (флагман) и № 18 (ЛK-2), тральщиков № 42 «Орджоникидзе», № 56 «Клюз», катеров МО № 106 и № 112 — под командованием капитана 3 ранга Д.М. Белкова вышел на Ханко, имея задание провести в пути разведывательное траление, как было задано во время предыдущих походов. У СКР-18 на пути засорился приемник нефтяной цистерны правого борта, прекратилась подача топлива к форсункам. Котельный машинист старший краснофлотец Волков спустился в бункер с мазутом для очистки приемника. 24 ноября в 12.05 отряд благополучно прибыл на Ханко, произведя контрольное траление указанного района. Мин обнаружено не было. Корабли встали к стенке для погрузки.

На Ханко в это время уже грузился отряд капитан-лейтенанта Г.С. Дуся — сторожевой корабль «Кристалл», транспорт № 548 «Минна», тральщик «Ударник», которые прибыли туда ранее. Транспорт загрузили продовольствием, он принял 1756 человек.

СКР «Коралл» 24 ноября принял 330 человек ханковцев, пополнил запас угля и воды, но на корабле вышла из строя донка. Ремонт ее затянулся, и корабль вынужден был остаться на Ханко.

Все загруженные и готовые к походу корабли объединили в один отряд под общим командованием капитана 3 ранга Д.М. Белкова. 24 ноября в 20.00 отряд вышел с Ханко. Головной «Вирсайтис», за ним «Ударник», «Клюз». Затем ТЩ-42, ТР-548, СКР-18, два МО. Командир отряда и военком находились на катере МО-112, для более оперативного управления кораблями отряда (в первом походе Д.М. Белков, находясь на головном корабле, потерял управление концевыми мателотами). Во время выхода с рейда СКР-18 столкнулся с транспортом № 548 и повредил себе форштевень. Столкновение произошло в результате заклинивания руля СКР-18, корабль пришлось оставить для ремонта на Ханко.

В 21.40 канонерская лодка «Лайне», выводившая корабли в исходную точку, повернула назад, а отряд пошел на Гогланд. В 22.00 тральщики поставили змейковые тралы — «Ударник» трал правого борта, «Клюз» — трал левого борта. На переходе корабли шли северным фарватером, финские маяки не горели.

В 9.15 25 ноября мина, подсеченная тралом «Ударника», всплыла под днищем «Клюза», который шел слишком близко за передним мателотом, и взорвалась. Носовая часть «Клюза» была оторвана до трубы, корабль в таком виде продержался 6 минут. На помощь пришли ТЩ-42 «Орджоникидзе», транспорт и катера. После взрыва у «Клюза» образовался большой дифферент на нос, оголились винты, и корабль почти вертикально ушел под воду в точке Ш= 59°58′4″, Д= 25°35′8″. С тральщика спасли 48 человек, погибло 160.

Одновременно с подрывом «Клюза» была обнаружена подводная лодка противника на правых курсовых углах на дистанции 12–15 каб. «Морские охотники» пробомбили район.

В голову отряда вышел ТЩ-57. Днем 25 ноября отряд был трижды атакован самолетами Ju-87, из которых один был сбит зенитчиками ТЩ-42. В 16.10 отряд прибыл на Гогланд, доставив 2556 чел с личным оружием, боезапас, 45-мм артиллерию и 380 т продовольствия.

После ухода с Ханко этого, 5-го по счету, эшелона на полуострове оставалось 13 180 человек, около 800 т продовольствия и 500 т боеприпасов.

Время сильно поджимало. Надвигалась зима, проливы между островами стали замерзать. Сильные штормы и снегопады сильно затрудняли проведение всех мероприятий по завершению эвакуации. Кроме того, командованию базы стало ясно, что финны знают о начавшейся эвакуации.

Отряд в составе СКР «Вирсайтис», ТЩ № 57 и № 42, канонерской лодки «Волга», транспорта № 538 «Майя», «малых охотников» МО № 406 и № 405 под командой капитан-лейтенанта Г.С. Дуся готовился к третьему выходу на Ханко 26 ноября, но усилившийся до 6–7 баллов ветер не позволил ему выйти с Гогланда.

27 ноября ветер стих до 4 баллов, и отряд в 14.00 вышел на Ханко. При выходе отряда ветер снова усилился до 6–7 баллов, и корабли, идя против ветра, могли развить скорость только 4 узла. Отряд дошел до Кальбодагрунда, но, по расчетам, на кораблях не хватало угля, чтобы дойти таким ходом до Ханко, и отряд вынужден был вернуться на Гогланд.

Этот неудавшийся выход нарушил все расчеты, так как угля ни на одном корабле не хватало, чтобы дойти до Ханко. Срочно был запрошен транспорт с углем из Кронштадта, и одновременно было приказано СКР «Коралл» и СКР-18 загрузиться до предела углем на Ханко и выйти на Гогланд.

Транспорт № 565 «Сымери» с углем дважды пытался выйти из Кронштадта, но был атакован самолетами противника и поврежден. Были приняты экстренные меры по заготовке дров и загрузке кораблей дровами — для этой работы был привлечен весь гарнизон Гогланда.

26 ноября в 17.00 с Ханко вышла шхуна «Эрна» с боезапасом и продовольствием, она следовала без охранения. Пользуясь попутным ветром, шхуна под парусами и мотором, делая по 9 уз., в 12.15 28 ноября прибыла на Гогланд. Она привезла 200 т муки и 250 т стрелкового боезапаса, а также 22 человека из гарнизона Ханко.

28 ноября на СКР «Коралл» завершили ремонт донки. Корабль принял полный запас угля — 115 т и 279 краснофлотцев и командиров. СКР-18 (ЛK-2) принял 45 т угля и 120 человек. В 21.15 сторожевые корабли вышли с Ханко. В море их встретил шторм 6–7 баллов. В 16.45 29 ноября корабли благополучно прибыли на Гогланд, в бухту Сууркюля, доставив 399 человек, они же привезли 160 т угля, крайне необходимого на Гогланде. Сторожевики совершили переход во время шторма, из-за которого были задержаны на Гогланде два отряда.

К концу ноября на Ханко оставалось около 12 тысяч человек, которые удерживали оборону. Их следовало вывезти в один прием. Командование флота считало, что около 3000 человек мог принять отряд тихоходных кораблей. Остальную большую часть должны были вывезти корабли эскадры. Они должны были забрать последний эшелон гарнизонов военно-морской базы Ханко и острова Осмуссаара. Все понимали, что предстоит ответственный и исключительно сложный поход. Гангутцев надо было вывезти во что бы то ни стало. В восточной части Финского залива вот-вот должен был стать лед.

К 25 ноября после завершения срочного ремонта кораблей, ремонта параванов и приемки топлива был сформирован отряд: эсминцы «Стойкий», «Славный», транспорт № 521 «Иосиф Сталин», БТЩ — Т-207, Т-210, Т-211, Т-217, семь катеров МО.

Командир отряда — вице-адмирал В.П. Дрозд, военком — бригадный комиссар Ф.Г. Масалов. На «И. Сталине» находились заместитель командира отряда капитан 1 ранга П.А. Евдокимов и полковой комиссар Каганович. Тральщиками командовал капитан 2 ранга Н.А. Мамонтов. На «Стойком» шел начальник штаба эскадры В.М. Нарыков и помощник флагманского штурмана КБФ капитан-лейтенант Ю.П. Ковель, на «Славном» — флагманский штурман эскадры Л.Е. Родичев, на головном БТЩ находился заместитель флагманского штурмана эскадры капитан-лейтенант Ф.П. Гусев. Штурман 3-го дивизиона эсминцев старший лейтенант А.С. Алексеев — на «И. Сталине».

Из всех БТЩ, участвующих в походе, ни один, в сущности, не был исправен. Времени на проведение планово-предупредительных ремонтов не хватало. Поэтому их механизмы работали с перебоями. У двух кораблей корпуса и винты имели повреждения из-за посадки на мель. На трех в штормовую погоду были потеряны якоря. На Т-217 не удалось исправить поврежденную при столкновении с «Уралом» тральную лебедку и кран. На «Шпиле» (Т-207) не успели отрегулировать только что установленный гирокомпас, а девиация магнитных компасов давно не проверялась. Лишь Т-205 «Гафель» и Т-218, находившиеся на Гогланде, смогли к 25 ноября уничтожить девиацию.

В Кронштадте все БТЩ приняли по четыре комплекта параван-тралов. На эсминцы погрузили комплекты тралов для тральщиков, находящихся на Гогланде. Кроме того, БТЩ и катера МО снабдили запасом светящихся поплавков для обозначения плавающих мин.

В 1940 году в состав Балтийского морского пароходства вошли два грузопассажирских турбоэлектрохода, построенные в Амстердаме, — «Иосиф Сталин» и «Вячеслав Молотов». Они предназначались для обслуживания линии Ленинград — Лондон. Водоизмещение судов 7500 т, дедвейт 3219 т. Экипаж — 108 человек, пассажировместимость — 512 человек. Главная энергоустановка состояла из двух турбин и двух гребных электродвигателей мощностью 11 800 л.с. Она обеспечивала скорость 19 уз.

Турбоэлектроход «Иосиф Сталин».

В начале войны турбоэлектроходы были мобилизованы и вошли в состав КБФ в качестве военных транспортов № 509 «Вячеслав Молотов» и № 521 «Иосиф Сталин». В ноябре оба судна стояли на Неве уже скованные льдом. 9 ноября ледокол «Суур-Тыл» обколол лед вокруг «И. Сталина», и 11 ноября турбоэлектроход перешел в Кронштадт. На нем срезали стеньги мачт, но до 25-го он в море не выходил.

25 ноября с 14 часов корабли отряда начали выходить из кронштадтских гаваней на рейд, преодолевая тонкий лед. В 19.15 отряд покинул Большой кронштадтский рейд, идя за ледоколом «Октябрь». Час спустя корабли вышли за кромку льда, тральщики поставили тралы. В 4.30 26 ноября отряд встал на якорь в бухте Суурюоля. Здесь к нему присоединились тральщики Т-205, Т-215 и Т-218.

На Гогланде находился отряд тихоходных кораблей, который также направлялся на Ханко, но из-за шторма задержался с выходом. Отряд тихоходов капитан-лейтенанта Г.С. Дуся должен был прибыть на Ханко на сутки раньше отряда В.П. Дрозда — 27 ноября и возвратиться вместе с ним в один день, но несколько ранее по времени. Отряд тихоходов должен был, пройдя перед крупными кораблями, проверить фарватер. В связи с устойчивым свежим ветром, как ранее указывалось, отряд капитан-лейтенанта Г.С. Дуся задержался, и оба отряда 26 ноября сосредоточились на Гогланде.

В связи со штормовой погодой (ветер юго-восточный, 6–7 баллов) выход кораблей задерживался. Поэтому в 18.00 В.П. Дрозд приказал кораблям для экономии топлива иметь в готовности 1 машину и 1 котел.

Утром 27 ноября на рейд пришел эсминец «Свирепый», переданный в оперативное подчинение аварийно-спасательного отряда, который сосредоточился у Гогланда, он же был и резервом для отряда В.П. Дрозда.

В 14.00 отряд тихоходных судов попытался выйти на Ханко, но из-за усилившегося шторма вынужден был вернуться.

28 ноября «Свирепый» подошел к борту «Стойкого», при этом помяв ему борт. Передав 100 т мазута, «Свирепый» отошел от флагмана, а в 20.00 направился в Кронштадт.

29 ноября в 15.00 В.П. Дрозд приказал Т-210 присоединиться к отряду тихоходных кораблей. Еще на переходе из Кронштадта выяснилось, что, несмотря на ремонт, тральщик из-за вибрации корпуса мог идти с тралом со скоростью не более 10 узлов. Таким образом, в составе быстроходного отряда осталось всего пять тральщиков, способных идти с тралами, поскольку у Т-217 тральное устройство было повреждено.

Во второй половине дня 29 ноября ветер ослаб до 4 баллов, и В.П. Дрозд приказал поднять на «Стойком» флаг «буки» — начать движение. Корабли начали сниматься с якоря, и к 17.40 отряд в составе транспорта № 521 «Иосиф Сталин», эсминцев «Стойкий» и «Славный», БТЩ № 205, 207,211, 215, 217,218 и семи «малых охотников» вышел на Ханко при состоянии моря 5 баллов, ветер северо-западный.

Тральщики шли в строю двойного минного уступа вправо с параванами. Первая линия: Т-218 (головной), Т-211 «Рым», Т-215 (командир 2-го ДБТЩ — капитан-лейтенант М.Д. Годяцкий). Вторая линия: Т-207 «Шпиль» (флаг капитана 2 ранга Н.А. Мамонтова) и Т-205 «Гафель». Причем «Шпиль» следовал в кильватер среднему БТЩ первой группы, «Гафель» в кильватер 215-му. Расстояние между группами 3 каб, так что общая длина строя 2-го уступа должна была не превышать 12 каб. Т-217, на котором после столкновения с «Уралом» нельзя было ставить тралы, находился в хвосте колонны в роли спасательного судна.

БТЩ-207 «Шпиль».

Головным в кильватерной колонне кораблей шел «Стойкий», который должен был держаться в 3 каб. от концевого Т-205 «Гафель». Далее с интервалом в 2 каб. следовали турбоэлектроход «И. Сталин» и эсминец «Славный». Шесть «малых охотников» — в охранении кораблей справа и слева, еще один между буйками трала концевого тральщика и «Стойким». Практически строй на всем переходе составлял от 30 до 38 каб. Причиной этого стали многочисленные плавающие мины. При ветре 4 балла и волне 3 балла отряд по северному фарватеру пересек опасный район к западу от банки Кальбодагрунд.

Три трала были перебиты взрывами защитников. Замена тралов производилась без уменьшения скорости хода отряда. Было подсечено 12 мин, которые обозначались колбами со смесью фосфористого калия с песком, сбрасываемые с МО.

В то же время отряд тихоходных кораблей на Гогланде, произведя погрузку угля с кораблей, прибывших с Ханко («Коралл» и СКР-18), был готов к выходу в 18.00 29 ноября, но ветер удерживался все время 5–6 баллов от северо-запада. Так как запасов угля у кораблей было ровно столько, сколько требовалось на переход до Ханко и обратно, командир ОВРа капитан 2 ранга И.Г. Святов решил корабли в море при ветре свыше 4 балла не выпускать.

Командир БТЩ-207 «Шпиль» H.C. Дебелов.

Кроме того, выслать отряд тихоходов непосредственно за отрядом В.П. Дрозда было нельзя еще и потому, что ему пришлось бы в светлое время форсировать минные поля под обстрелом береговых батарей противника. После переговоров по радио с В.П. Дроздом было решено отряд тихоходов отправить 30 ноября.

За кормой Т-218 в 22.25 взорвалась мина, перебив правый параван, две взорвались в тралах Т-215 и Т-207 «Шпиля». Поскольку Т-218 из-за неисправности одной машины и электрического управления рулем уменьшил скорость до 9,5 уз., командир отряда траления приказал ему выйти из строя. 218-й выбрал трал и вступил в кильватер Т-217 (только в 3.30 на Т-218 исправили рулевое управление). Теперь с тралами шли только четыре БТЩ.

Волна под берегом была небольшой, а взошедшая луна светила слева по носу, давая отблеск впереди по курсу, поэтому подсеченные тралами мины своевременно обнаруживались, и корабли довольно легко уклонялись от них. На эсминцах все свободные от вахты стояли по бортам, наблюдая за плавающими минами.

Наблюдатели на батарее Макилуото не обнаружили корабли, которые находились в затемненной части горизонта.

Около 23.00 выяснилось, что курс отряда проходит на одну милю южнее рекомендованного курса. Это случилось вследствие того, что ведущий Т-218 от Родшера шел на градус левее, чем следовало. В итоге поворот на курс 235° был сделан в двух милях юго-восточнее расчетного места, что привело отряд на минное заграждение. Две мины взорвались в тралах БТЩ 1-й группы, и две подсеченные всплыли. Из-за ошибки в счислении, которая к 1.00 30 ноября достигла трех миль, корабли двадцать минут шли по своему минному полю. Тральщики вытралили 12 мин. За период с 00.02 по 2.35 концевой Т-218 отвернул от шести плавающих мин. Всего на переходе «Стойкий» встретил 16 плавающих мин, а «Славный» своими параванами-охранителями подсек три мины.

Около 4.30 далеко на юго-западе была обнаружена канлодка «Лайне» с находившимся на ней лоцманом, который и провел корабли в 8.00 на рейд Ханко. Турбоэлектроход и эсминцы встали на якорь. На них гангутцев доставляли буксиры и катера.

Утром 30 ноября на Гогланде был окончательно сформирован отряд в составе: транспорт № 538 «Майя», Т-210 «Гак», сторожевой корабль «Вирсайтис» (флагман), тральщик «Ударник», канонерская лодка «Волга», катера МО № 405, 406. Командир отряда — капитан-лейтенант П.В. Шевцов, военком — В.А. Фокин, начальник штаба — Я.Б. Рабинович. Больше откладывать с выходом было невозможно, так как отряд В.П. Дрозда накануне ушел на Ханко, а возвращаться оба отряда должны были почти одновременно. С 12.00 корабли начали движение. «Вирсайтис» шел головным, за ним Т-210, «Ударник», «Майя», «Волга», катера МО. Переход совершался в ясную погоду, лунную ночь, ветер 2–3 балла. Видимость хорошая, луна светила с южной части, и караван со стороны финских шхер хорошо просматривался. На «Ударнике» вышло из строя турбодинамо, помещения корабля освещались керосиновыми лампами.

1 декабря с 00.30 по 1.20 отряд П.В. Шевцова был обстрелян батареей Макилуото. Попаданий в корабли не было, снаряды ложились в 30–40 м от бортов. Катера МО поставили дымовые завесы.

Так уж совпало, но именно в это время противник решил, наконец, использовать свои надводные корабли, чтобы атаковать отряды, шедшие на Ханко. Финский отряд «Р» получил приказ атаковать конвой. Канонерские лодки «Уусимаа» и «Хемеенмаа» вместе со сторожевыми катерами VMV-9, -11, -13 и -17 в 22.03 вышли из Порккала и отправились на запад. По пути они встретились с двумя немецкими сторожевыми кораблями, которые присоединились к отряду.

С советских кораблей, шедших кильватерной колонной, картина последующего боя виделась по-разному. В 3.35 на севере в районе Юссарё с «Вирсайтиса» и «Волги» были обнаружены 4 силуэта, с Т-210 — 7. На «Ударнике» вообще первоначально посчитали, что по отряду ведет огонь 100-мм батарея с Юссарё, и только затем обнаружили корабли. В 4.15 корабли противника открыли огонь. Через 10 минут катера МО поставили дымовую завесу.

Командир отряда П.В. Шевцов приказал командиру «Вирсайтиса» выйти навстречу противнику и атаковать его. Одновременно был передан сигнал: «Выхожу из строя, не следовать за мной». На канонерскую лодку «Волга» был передан сигнал: «Открыть огонь по кораблям противника». В 5.05 СКР «Вирсайтис» вышел из строя, лег на обратный курс, встав между транспортом и вражескими кораблями, поставил дымовую завесу и открыл интенсивный огонь по кораблям противника из 100-мм орудий, сделав несколько залпов. Снаряд с финского корабля попал в мостик «Вирсайтиса», был убит один краснофлотец. Артиллеристы сторожевика добились попадания в корабль противника, который загорелся. Канонерская лодка «Волга», имевшая 130-мм орудия, огонь не открывала, так как противник находился вне секторов обстрела ее орудий. В 5.25 противник прекратил огонь и отошел, т. к. корабли союзников приближались к собственным минным заграждениям, которые, правда, были уже пройдены русскими. Финны вернулись в Порккала, немцы — в Ревель. Финские корабли израсходовали 102 102-мм и 362 40-мм снарядов, и, кроме того, ими было выпущено три торпеды.

Эта безрезультатная перестрелка, даже не задержавшая советские корабли, была названа западными историками как «битва Юссарё». Так что не только советские историки преувеличивали истинные результаты боев на море.

После окончания боя «Вирсайтис» догнал колонну и вновь в 6.20 занял место в колонне, но уже вторым, головным шел Т-210. На «Ударнике» вышел из строя циркуляционный насос и лопнула станина холодильника правой машины. В 7.50 отряд встретил канонерскую лодку «Лайне», которая пошла головной. В 9.15 корабли стали на якорь на рейде Ханко. Затем они проследовали к причалам в гавани, немедленно началась погрузка.

Итак, на Ханко сосредоточились 15 боевых кораблей, 8 «малых охотников» и 4 буксира, малые катера. Среди них своими размерами выделялись транспорты № 521 «Иосиф Сталин» и № 538 «Майя».

Командир базы составил специальный график отхода частей с занимаемых островов и позиций, их прикрытия, а также уничтожения ценных объектов. Отход и погрузку планировалось начать 30 ноября и провести в течение двух с половиной суток.

Начался отвод частей с переднего края — самая ответственная задача, от исполнения которой зависел исход последнего этапа. С переднего края отводились 335-й и 219-й стрелковые полки. Для прикрытия отхода в первой траншее осталось 310 бойцов при 36 ручных пулеметах, их должны были поддерживать три 152-мм батареи 343-го артиллерийского полка, часть 76-мм полевых пушек, 7 танков Т-26 и 11 пулеметных танкеток. Командовал всеми силами прикрытия начальник штаба 335-го стрелкового полка майор С.М. Путилов. На втором боевом участке у генерала И.Н. Дмитриева оставались 200 бойцов с ручными и станковыми пулеметами. Все береговые, железнодорожные и зенитные батареи обслуживались сокращенными расчетами. С островов была снята половина отрядов.

Днем 30 ноября на турбоэлектроход грузились части из состава вторых эшелонов и некоторые подразделения береговой артиллерии. Погрузка на транспорты личного состава продолжалась и в течение следующего дня, одновременно в трюмы грузили продовольствие и боезапас. Тральщики Т-205, Т-218 и «Ударник» 30 ноября и 1 декабря перевозили из гавани на «И. Сталин» мешки с мукой.

На транспорт № 538 погрузили 8 танков Т-26, две бронемашины, 8 45-мм орудий, 8 76-мм полевых орудий, 4 76-мм зенитки, три зенитных пулемета М-4.

Грузились так, чтобы на Ханко не осталось ни одного человека и врагу не досталось ничего ценного. Так на Т-215 погружено три ящика щеток для коллекторов электромоторов подводных лодок, два гребных винта для подводных лодок, на Т-205 «Гафель» погрузили 900 кг олова, 850 кг баббита и даже 765 м серого драпа.

Транспортные возможности кораблей и судов пришлось намного превысить. Погрузка была предельно плотной, никакими нормами, разработанными в мирное время, не измерить. В перегрузке кораблей и судов был свой риск, но иного выхода не оставалось.

Чтобы ничего не досталось врагу, корабли пополняли запасы топлива, продовольствия. «Стойкий» принял с нефтеналивной баржи 45 т мазута. «Славный» подошел к острову Руссаре и, встав на якорь, перегрузил с острова оставшийся боезапас батарей. Канлодки «Волга» и «Лайне» погрузили оставшийся в базе уголь.

Почти все катера ОХРа и малые плавсредства базы были затоплены, а их команды перешли на борт «Лайне». Только катера ОР-9 и ОР-10 вышли с Ханко с отрядом П.В. Шевцова.

Во второй половине дня 2 декабря была уничтожена материальная часть артиллерии. Сначала все батареи — береговые, полевые и зенитные — открыли огонь по заранее намеченным целям. Стоял сплошной грохот. Расстреляв боезапас, артиллеристы взрывали установки. К 16 часам батареи были ликвидированы: все взорвано или утоплено. Наступила тишина. Финны также не стреляли. Начался отход прикрытия, завершалось минирование дорог, дотов, дзотов и зданий. К этому часу командование, политотдел, штабы и тылы покинули свои КП и прибыли на остров Густавстверн, где был организован последний командный пункт. Группы прикрытия начали отходить с переднего края в 16 часов 2 декабря. К 18 часам в порт прибыли последние танки и автомашины с группами прикрытия. Люди поднялись на корабли, а технику сбросили в воду.

Последними отходили саперы и подрывники, минировавшие дорогу и устанавливавшие «сюрпризы». Отдельные части противника, видимо, обнаружив отход наших гарнизонов, начали занимать острова и вести пулеметный обстрел отходящих войск.

Противник в течение суток 2 декабря периодически вел обстрел рейда и гавани Ханко, был подбит один «малый охотник». Эсминцы вынуждены были менять места стоянок.

В то время как шла погрузка, Т-205 «Гафель» получил приказ снять оставшиеся войска с Осмуссаара. В 17.55 1 декабря он вышел из Ханко и в 21.18 стал на якорь к северо-западу от Осмуссаара. Два катера КМ переправили с острова на тральщик 350 человек. В 1.35 2 декабря Т-205 снялся с якоря и в 4.58 вернулся на рейд Ханко. На острове осталась подрывная партия — 17 человек.

Т-218 в очередной раз вошел в гавань, на него поднялись 480 бойцов и командиров. Тральщик подошел к «И. Сталину», чтобы высадить на него людей, но турбоэлектроход был уже перегружен и больше не мог принять. Т-218 стал на якорь, к нему подошел «Шпиль» (Т-207) и взял 120 человек. «Славный» принял 659 человек, «Стойкий» — около 500. Т-217 принял 215 человек.

На Ханко в день оставления базы находилась авиационная эскадрилья в составе 8 самолетов-истребителей. Ее задача — прикрыть стоянку кораблей и в 14.30 2 декабря вылететь на восток с расчетом прибытия на аэродром Бычье поле (Кронштадт) засветло.

Над Кронштадтом стоял туман, задержавший вылет, но обстановка не позволяла далее откладывать перебазирования, и самолеты вылетели. Для обеспечения посадки вокруг о-ва Котлин были расставлены прожекторы с направленными вертикально вверх лучами. Из восьми самолетов шесть приземлились благополучно, один врезался в лед, самолет и летчик погибли. Еще один, потеряв ориентировку, сел на южном берегу в расположении наших частей.

Корабли тихоходного отряда завершали подготовку к выходу. На тральщике «Ударник» отремонтировали главные механизмы. Корабль принял 180 бойцов. Канонерская лодка «Волга» приняла 585 красноармейцев и командиров, 35 пулеметов М-1, 200 тыс. патронов и 1 тыс. мин и в 15.00 вышла на рейд, приготовилась к обратному переходу. Остальные корабли отряда также приняли войска и вышли на рейд, приготовившись к обратному переходу. Транспорт «Майя» завершил погрузку.

Первым в путь в 17.55 2 декабря отправился отряд тихоходов капитан-лейтенанта П.В. Шевцова, который перенес флаг с «Вирсайтиса» на БТЩ-210 «Гак». Состав отряда: транспорт 538 «Майя», Т-210, канонерские лодки «Волга» и «Лайне», СКР «Вирсайтис», ТЩ «Ударник», МО-405 и МО-406 и два катера КМ. Одновременно вышли четыре буксира военного порта Ханко. По первоначальному плану отряд Шевцова должен был выйти на сутки раньше отряда Дрозда, осуществляя предварительное траление, но вышел только на 3,5 часа раньше. В 18.30 отряд прошел исходную точку и взял курс на Гогланд.

Головным шел Т-210 «Гак», на котором сразу же после выхода из шхер в 18.35 поставили змейковый трал. На шедшем ему в кильватер ТЩ «Ударник» также поставили змейковый трал. Далее в строю кильватерной колонны следовали «Вирсайтис», транспорт № 538, канонерские лодки «Волга» и «Лайне», за ними буксиры, два катера МО охраняли транспорт с левого и правого бортов. Как и на переходе на Ханко, видимость была отличная (ночью 12–16 миль, был период полнолуния — почти полный диск луны светил с юго-западной части горизонта), ветер северо-западного направления 4–5 баллов ночью усилился до 5–6 баллов.

По расчету времени шедшие со скоростью 8 уз. корабли могли оказаться на пути догонявшей их эскадры. Чтобы не мешать ей и вместе с тем чтобы пройти подальше от батареи Макилуото, командир отряда приказал держаться на курсе 90° подольше. Таким образом, отряд отклонился от рекомендованного пути на полторы мили к западу, при этом корабли не избежали обстрела.

В 00.17 3 декабря батарея Макилуото, обнаружив корабли отряда П.В. Шевцова, открыла огонь с дистанции 120 каб. Снаряды в основном падали с недолетами 3–5 каб., но некоторые ложились точно в 15–20 м от борта «Вирсайтиса». Катера МО сразу же поставили дымзавесы. Стремясь поскорее выйти из-под обстрела, корабли уклонились к югу и прошли вплотную к своему минному заграждению. В 1.20, когда расстояние до батареи увеличилось до 135 каб., она прекратила обстрел.

Наблюдатели до боли в глазах всматривались в темный горизонт. Сначала в 00.51 катер МО обнаружил подводную лодку, в 1.20 с головного Т-210 заметили силуэты. Вероятно, за цели они принимали какие-то плавающие предметы или скалы. В 1.30 на северо-западе были слышны гулкие разрывы и два сильных взрыва (предположительно подорвался на минах «Иосиф Сталин»).

В период с 2.11 по 2.20 все корабли обнаружили противника, который в 2.15 открыл огонь по отряду. Но если одни («Вирсайтис», «Ударник» и «Лайне») считали, что это подводная лодка, открывшая огонь по отряду, то другие («Волга», Т-210) разглядели 2–4 силуэта надводных кораблей. Тем не менее «Вирсайтис» и «Волга» открыли огонь по обнаруженным целям. Канонерская лодка успела сделать 7 залпов из 130-мм орудий. В 2.30 стрельба была завершена. Корабли противника (по другой версии, подводная лодка) повернули на обратный курс и скрылись.

В 3.20 за кормой была обнаружена эскадра, а спустя 13 минут с кораблей увидели столб дыма и пламени — подрыв «Иосифа Сталина». В результате уклонения к югу корабли тихоходного отряда попали на крайнюю северную часть минного заграждения. На шедшем в кильватер ТЩ «Ударнику» СКР «Вирсайтисе» поздно заметили плавающую мину, и, уклоняясь от нее, корабль в 03.50 подорвался кормой в точке ш=59°54′, д=25°09′. В первое время на нем надеялись удержаться на плаву, но внезапно корабль накренился. К борту аварийного корабля подошел «Ударник», на котором успели обрубить трал и развернуться. Несмотря на огромный риск, транспорт «Майя» и канлодка «Лайне» застопорили машины, спустили шлюпки и начали подбирать людей из ледяной воды. ТЩ «Ударник» снял около 70 человек команды и 150 пассажиров, передав затем около 100 человек на канлодку «Волга». «Лайне» приняла 20 человек, в том числе командира «Вирсайтиса» старшего лейтенанта Г.В. Гагуа. Остальных пассажиров (около 130 человек) спасти не удалось, так как в 4.06 «Вирсайтис», опрокидываясь, навалился трубой и надстройками на корпус «Ударника», и его командиру пришлось дать «самый полный назад», чтобы избежать повреждений.

В 5.00 мимо Т-210 в 8–10 каб. прошли эсминец и два БТЩ быстроходного эшелона (это были «Стойкий», Т-207 и Т-218). В 5.30 корабли отряда П.В. Шевцова снялись с якоря, и движение возобновилось. Впереди шел Т-210, за ним «Ударник», транспорт «Майя», канлодки «Волга» и «Лайне», катера МО-405 и МО-406.

Около 7.00 отряд попал на очередное минное заграждение. На Т-210 «Гак» заметили за кормой одну подсеченную тралом мину и дали предупреждающий сигнал, но на шедшем сзади «Ударнике» обнаружили сразу четыре мины, из которых одна прошла в метре, а три — в 20 м от борта. На транспорте № 538, следовавшем в кильватер «Ударнику», начали давать предупреждающие короткие гудки и уклонились от замеченных слева мин.

На шедшей за транспортом канлодке «Волга» также начали ворочать вправо, выйдя при этом из узкой протраленной полосы. В 7.10 «Волга» подорвалась на плавающей мине. Взрыв произошел у правого борта в районе воздушного танка и погреба № 1 главного калибра. Корабль накренился на 45° на правый борт, но остался на плаву. При взрыве погибли 5 моряков. Корабль выправил крен затоплением танка левого борта и артпогреба № 4. Сразу после взрыва на «Волге» отдали оба якоря, чтобы не дрейфовать на минном поле. Пассажиры были переданы на «Лайне» (приняла 270 чел.), «Ударник» (принял 150 чел.) и катера МО, на корабле остались 83 пассажира. Машины и котлы от взрыва не пострадали. К 8.45 были закончены аварийные работы, крен окончательно выровнен, и корабль, снявшись с якоря, вступил в кильватер канлодке «Лайне».

Т-210 «Гак» тотчас после подрыва «Волги» уменьшил ход до самого малого, а ТР-538 после выхода из строя тральщика «Ударник» вступил в кильватер флагману. На «Ударнике» для увеличения остойчивости в связи с приемом 450 чел. «списали за борт» с верхней палубы около 10 тонн грузов и имущества личного состава. Около 8.00 «Гак» определился по полузатонувшему танкеру № 11 и выяснил, что отряд шел значительно южнее рекомендованного курса. «Гак» и транспорт, увеличив скорость, пошли на восток, остальные корабли во главе с «Ударником» шли 8-узловым ходом.

В 9.00 на горизонте были обнаружены корабли, а спустя 50 мин «Гак» обменялся позывными с эсминцем «Свирепый» под флагом командира ОВРа капитана 2 ранга И.Г. Святова, шедшим на запад. В 11.20 Т-210 открыл зенитный огонь, отразив атаку двух самолетов противника. В 16.35 тральщик и транспорт № 538 вошли в бухту Сууркюля. Остальные корабли прибывали позже. К 21.00 3 декабря большинство кораблей отряда капитан-лейтенанта П.В. Шевцова пришли на Гогланд.

Отставшая от отряда канонерская лодка «Волга» в 13.00 находилась на видимости Гогланда, навстречу ей прошли корабли аварийно-спасательного отряда. Северо-восточный ветер достиг 6–7 баллов. В 16.00 в районе острова Родшер в котлах «Волги» неожиданно сел пар, корабль еле держался на месте. К 17.00 пар удалось поднять, и корабль мог идти со скоростью 7 уз. В 21.00, не имея возможности двигаться дальше из-за 9-балльного ветра, канлодка встала на якорь у южной оконечности Гогланда. Здесь же находилась канонерка «Лайне», на которой закончилось топливо. Утром 4 декабря «Волга» и «Лайне» вошли в бухту Сууркюля и высадили доставленный личный состав.

К исходу 2 декабря 1941 года то, что недавно было военно-морской базой КБФ, то, что с гордостью и болью во всех концах страны называли то Ханко, то Красным Гангутом, перестало быть неприступной для врага крепостью. Последний воин поднялся на борт корабля. Все, что нужно было вывезти, было вывезено, что полагалось уничтожить — уничтожено. То, что нужно было заминировать на берегу, заминировали. Всходя на палубы кораблей, защитники Ханко в последний раз оглядывались на берег. Мертвый город лежал в какой-то неправдоподобной тишине.

В 21.30 2 декабря по окончании погрузки на Ханко отряд: турбоэлектроход «И. Сталин», эсминцы «Стойкий», «Славный», БТЩ № 205, 207, 211, 215, 217, 218, семь МО, четыре ТКА, катер «ЯМБ» — под командованием В.П. Дрозда (флаг на «Стойком») вышел на Гогланд, имея ход 13 уз.

Командование ВМБ Ханко — С.И.Кабанов и A.Л.Pacскин — со своим штабом вышло в это же время на трех торпедных катерах Д-3 (№ 12, 22, 42). Эти катера следовали на Гогланд самостоятельно. Последними из Ханко в 22.00 вышли четыре «малых охотника» с командиром ОВРа ВМБ Ханко капитаном 2 ранга М.Д. Полегаевым. МО-239 снял последнюю подрывную партию.

К 22.00 БТЩ поставили тралы, а корабли — параваны-охранители. Ветер северо-западный, 5 баллов, температура ниже нуля. Брызги воды сразу же замерзали, палубы обледеневали. Обратный переход совершался по северному фарватеру. Впереди строем сомкнутого уступа влево шли Т-218, Т-211, Т-215. Во второй линии: Т-207 в кильватере у 211-го, Т-205 — в кильватере у 215-го, за ними «Стойкий», «Иосиф Сталин», «Славный» и концевым Т-217 как обеспечивающий. Четыре катера МО шли на носовых курсовых углах «И. Сталина», четыре торпедных катера типа Г-5 — на кормовых, за кормой турбоэлектрохода — катер «ЯМБ». «Малые охотники» и торпедные катера периодически сбрасывали глубинные бомбы.

Катер МО-313 в 23.35 отделился от эскадры и направился к острову Осмуссаар, чтобы снять оставшуюся подрывную партию. К 5.10 блоки береговых батарей и маяк были взорваны. Подрывная партия целиком снята с острова на катер, и он взял курс на Гогланд. В 14.00 МО-313 пришел в бухту Сууркюля.

Как и на переходе на Ханко, не все корабли выдерживали установленную дистанцию, и общая глубина строя составляла 30–34 каб. В 1.09 после поворота на северо-запад от о-ва Найссаар у головного Т-218 в тралах взорвалась мина и перебила оба паравана. Поняв, что отряд попал на немецкое заграждение, на флагманском БТЩ приказали изменить курс на 5° вправо (резкое изменение курса на минном поле было недопустимо). В 1.12 у Т-215 взрывами мин перебило оба параван-трала. У Т-211 минными защитниками отсекло также оба паравана (это было выяснено позже). Т-207 потерял один полутрал. Таким образом, впереди колонны остались полтора трала — одно крыло у Т-207 и оба у концевого Т-205.

Это был опасный момент. Только «Стойкий» хорошо держался за тральщиками. Транспорт «И. Сталин» шел в 8 каб. от эсминца вместо установленных двух. Капитан турбоэлектрохода после взрыва у головного БТЩ пытался уклониться влево, но слишком много, поэтому руль был положен вправо, но судно не успело выровняться и оказалось порядочно левее протраленной полосы. Этого не произошло, если бы «И. Сталин» шел в опасном районе в 2–3 каб. за «Стойким». А еще лучше, если бы он шел непосредственно за тральщиками, вероятность его выхода из протраленной полосы значительно снизилась бы.

В 1.14 раздался взрыв мины с левого борта турбоэлектрохода, не причинивший какой-либо вред судну. Начались самые трагические события за время всей «ханковской эпопеи». Примерно около 1.16 в параване правого борта у «И. Сталина» взорвалась мина. Перед подрывом он несколько вильнул влево, по-видимому, «И. Сталин», имея большую парусность, вышел из протраленной полосы. Взрывом вывело из строя рулевое управление (руль заклинило в положении «лево на борт») и гирокомпас. Было повреждено правое крыло мостика, ресторан 3-го класса, где были убитые и раненые. Всего на транспорте находилось около 5200 пассажиров. Турбины на «И. Сталине» остановились. Корабль, пройдя по инерции около 3 каб., выкатился влево, став поперек курса. В кильватер турбоэлектроходу шел, уклоняясь от плавающих мин, эсминец «Славный». На «И. Сталине» было дано приказание перейти на ручное управление, но приказание выполнить не успели, так как за первым взрывом тотчас, в 1.22, последовал второй — в кормовой части, пламя взрыва осветило на несколько миль залив. Взрывом была оторвана корма с румпельным отделением и, по-видимому, винтами. Разрушена часть кают 2-го класса и кормовая часть трюма № 3, который заполнился водой, в нем погибли люди.

Заместитель командира отряда капитан 1 ранга П.А. Евдокимов, шедший на турбоэлектроходе, доложил в 1.20 командиру отряда на эсминец «Стойкий» о подрывах и о том, что рулевое управление вышло из строя.

В 1.25 В.П. Дрозд дал радиограмму: «Командиру «Славного» взять на буксир «И.Сталин». Около поврежденного турбоэлектрохода остались «Славный», Т-217, катера МО-106, -210, -307, -407, катер «ЯМБ».

«Стойкий» с пятью тральщиками продолжал идти на северо-восток рекомендованным курсом. Командиру отряда БТЩ капитану 2 ранга Н.А. Мамонтову было приказано выделить один тральщик для проводки транспорта.

Т-205 «Гафель», единственный имевший в то время исправный трал, получил в 1.30 приказ идти для проводки за тралом «И. Сталина», а спустя пять минут тральщик вышел из строя и повернул на обратный курс к поврежденному турбоэлектроходу.

«Славный», маневрируя между плавающих мин, пытался подойти к правому борту турбоэлектрохода, к «И. Сталину» также приближался и Т-217. В 01.26 произошел третий взрыв в районе трюма № 1. Трапы, ведущие в трюм, были уничтожены, разрушен форпик, носовой отсек и каюты 3-го класса, отдался правый якорь. Большинство людей, находившихся в разрушенных помещениях и трюме № 1, погибли. Уцелевшие одиночки вытаскивались из трюма на тросах, т. к. трапы были сбиты.

После третьего взрыва «И. Сталина» «Славный», спасаясь от мин, отошел на 6–7 каб., в 1.27 отдал правый якорь, и с него передали на «И. Сталин» мегафоном: «Встаньте на якорь». С турбоэлектрохода ответили, что сорван брашпиль. Транспорт продолжал дрейфовать. В 1.30 с полубака эсминца обнаружили у правого борта плавающую мину, ее оттолкнули шестами и провели вдоль борта за корму.

В 1.34 со «Славного» вновь по УКВ передали на транспорт: «Встаньте на якорь». С «И. Сталина» сообщили на эсминец: «Оторвало брашпиль и якоря, стать на якорь не можем», а в 1.43 с него же последовал приказ: «Подойти и взять турбоэлектроход на буксир».

«Славный» запросил по УКВ Т-217, имеет ли он тралы, может ли тралить, и через две минуты тральщик ответил: «Не могу». Т-205, подошедший к месту аварии в 1.46, сообщил на «Славный», что прибыл для проводки «И. Сталина». С эсминца приказали Т-205 и Т-217: «Подтащите «Сталина» ко мне для буксировки». Т-205 ответил, что он идет с поставленным тралом. Да и вряд ли тральщики смогли бы сдвинуть махину турбоэлектрохода.

В 1.57 по радио с «И. Сталина» передали на Т-205: «Протральте место возле меня, чтобы эсминец мог подойти ко мне». При подходе к «И. Сталину» Т-205 встретил много плавающих мин, от которых с трудом успевал отворачивать. Различные предметы, сброшенные взрывом с транспорта, также могли быть в темноте приняты за мины.

На «Славном» по УКВ с «И. Сталина» принята просьба: «Возьмите нас на буксир». При тралении вокруг эсминца в 2.16 в 100–150 м от него в трале «Гафеля» взорвалась мина, оборвав правый параван, траление продолжалось одним левым. Т-205 протралил вокруг «Славного», вокруг «И. Сталина» и фарватер от эсминца до транспорта.

В 2.17 «И. Сталин» передал по радио на тральщики: «Подвести эсминец, чтобы он мог взять нас на буксир, хода не имею».

В это время В.П. Дрозд с остатками отряда продолжал движение на восток. В 2.09 батарея Макилуото открыла огонь по «Стойкому». Первый снаряд упал в 20 м от кормы, следующие с недолетом и перелетом 0,5 каб. Эсминец не отвечал, катера МО поставили дымовую завесу. Финны, не видя корабли, сделав всего 10 выстрелов, прекратили огонь. Не имея донесений от «И. Сталина», В.П.Дрозд в 2.30 отослал к нему еще два БТЩ: Т-211 и Т-215 и катера МО, а сам со «Стойким», Т-207, Т-218, двумя «малыми охотниками» и двумя торпедными катерами самым малым шел на восток. В 3.32 на «Стойком» с левого борта 170° услышали сильный взрыв — четвертый подрыв «И. Сталина».

В 7.20 слева по курсу обнаружены два силуэта, а в 7.45 «Стойкий» обменялся позывными с эсминцем «Свирепый», который под флагом капитана 2 ранга И.Г. Святова со спасательным судном «Нептун» шел в район подрыва «И. Сталина». Корабли шли без сопровождения тральщиков. В.П. Дрозд приказал Т-207, на котором находился командир отряда траления, выйти из строя и вступить в голову «Свирепому».

В 8.05 у Родшера «Стойкий» и Т-218 стали на якорь. Тральщик начал выбирать параван-трал, при этом в нем обнаружили мину, пришлось трал обрубить. В 8.57 тральщик снялся с якоря, поставил новый параван-трал и начал обходить малым ходом вокруг «Стойкого». Затем эсминец снялся с якоря, Т-218 вышел ему в голову, и корабли направились к Гогланду. В 13.40 «Стойкий» стал на якорь у южного Гогландского маяка. Поскольку в этом районе предполагалось наличие подводной лодки противника, эсминец сделал три «профилактических» выстрела ныряющими снарядами.

Ветер крепчал, достигнув уже 7 баллов, — это шторм. В.П. Дрозд ожидал подхода тральщиков и известий о судьбе «И. Сталина». Наблюдатели эсминца обнаружили мину, дрейфующую на корабль, ее расстреляли. В 16.42 «Стойкий» снялся с якоря и в 17.34 прибыл на рейд Сууркюля. Время от времени на малых высотах появлялись немецкие самолеты, но, встретив плотный зенитный огонь, отворачивали и скрывались за горизонтом. Т-218 вошел в гавань и высадил доставленных с Ханко на берег.

С «И. Сталина» в 2.27 дали радиограмму на окружавшие его корабли: «Что думаете делать и как скоро. Подписал полковой комиссар». «Славный» ответил: «Сейчас беру на буксир».

Окончив траление, Т-205 сообщил на эсминец, что фарватер протрален и можно подходить к «И. Сталину». В 2.40 на Т-217 получен приказ со «Славного» — подвести его к «И. Сталину». Эсминец снялся с якоря и задним ходом с помощью Т-217 начал подходить к турбоэлектроходу, сдрейфовавшему на 12–15 каб.

«И. Сталин» сообщил по УКВ на эсминец: «Подходите с правого борта». Спустя 10 минут с него уточняют: «Подходите с кормы, с правого борта».

В 3.03 с «И. Сталина» сообщили, что вокруг судна плавающие мины, плавает много ящиков и других предметов. В 3.07 новое сообщение с «И. Сталина»: «Медленно дрейфуем. По правому борту мин нет. Идите смело, не теряйте время».

В 3.11 Т-205 встал на якорь для замены трала. Пока тральщик тралил место стоянки «И. Сталина», на турбоэлектроходе выровняли крен, запустили один турбогенератор и главную турбину, экипаж занял места на своих постах, был наведен порядок среди пассажиров.

В 3.20 «Славный» стал на якорь в 50 м от транспорта и, травя якорь-цепь, начал сдавать назад, пытаясь подать концы на транспорт, который продолжал дрейфовать. За кормой эсминца была обнаружена плавающая мина, он дал ход вперед, мину отбросило струей от винтов. В 3.25 «Славный» опять начал сдаваться задним ходом к турбоэлектроходу. С левого борта в расстоянии 1,5 каб. были замечены всплески от падения снарядов, батарея Макилуото открыла огонь по кораблям. В 3.31 корма эсминца подошла к носу турбоэлектрохода. Подали бросательные концы и проводник, но в этот момент (около 3.32) произошел 4-й и самый сильный взрыв под носовой частью «И. Сталина». Этот взрыв был настолько сильным, что его услышали и на ушедшем вперед «Стойком», и на отряде тихоходов. Концы, заведенные со «Славного», были перебиты. Мина или попадание снаряда батареи Макилуото, в это время открывшей огонь, послужили причиной взрыва, осталось невыясненным. От взрыва сдетонировали снаряды в трюме № 3. Корабль стал резко погружаться носом. Взрыв произвел разрушения палубы, надстроек и мостика. Большинство людей в трюме № 2 и вблизи трюма погибли. Так же были убиты все находившиеся в салоне № 2. Одновременно со многими бойцами-ханковцами погибла почти вся палубная команда «Иосифа Сталина», поскольку буквально за минуту до взрыва к турбоэлектроходу подошел эсминец, чтобы взять на буксир, и большая часть матросов палубной команды готовилась принимать буксировочный конец.

Судно начало сильно дрейфовать. В таких условиях буксировка турбоэлектрохода становилась невозможной. С «И. Сталина» передали на «Славный» — «снимать людей и уходить». Ввиду свежей погоды подойти к правому борту транспорта было невозможно, а с левого борта была минная опасность. Командир «Славного» после взрыва дал ход вперед.

Вот как описывает происходящее на борту «И. Сталина» участник тех событий: «Вспыхнула паника. Стали спускать шлюпки, а некоторые бойцы, совершенно обезумев, прыгали за борт. На корабле царила дикая, неописуемая паника.

К турбоэлектроходу, насколько возможно, подошел эсминец, приближались тральщики, катера, и люди прыгали на эти суда. Но места всем не хватало, палубы были забиты полностью, люди на бортах и надстройках висели гроздьями.

Бегу по коридору и вдруг слышу — в одной из кают играет музыка. Думаю, что же это такое? Открыл дверь и остолбенел: в каюте играет патефон, сидят несколько человек и пьют спирт! Я им кричу: «Вы что?!» А они: «Помирать, так с музыкой».

«Слышим, как по рупору объявили: «Товарищи, внимание! Спасайтесь, кто как сможет!» И вот началась паника. Люди с дракой поднимались из нижних трюмов на палубу и пробивались ближе к бортам. А солдат на палубе — палец между ними не просунешь! Некоторые командиры из наганов, а рядовые из винтовок покончили жизнь самоубийством. Другие бойцы, да и командиры, прорываясь к леерам, сбрасывали более слабых в воду, чтобы самим оказаться ближе к борту и успеть спрыгнуть на подходящий катер. Вот так некоторые спасали сами себя…

Небольшие катера, которые сопровождали «Иосифа Сталина», подходили к кораблю, но не вплотную. Кто мог с палубы прыгнуть на катер, тот и жив остался, а кто прыгнул — да не на катер, а попал между бортов, того раздавило. Только виднелись на воде шинели, когда их волной выбрасывало наверх».

Со «Сталина» передали по мегафону просьбу: «Снимать людей». Через минуту со «Славного» приказали по УКВ на все БТЩ и катера МО: «Подойти к «И. Сталину» и снимать людей, катерам МО пробомбить район около нас и «И. Сталина». В 3.44 с эсминца вторично передали по УКВ на БТЩ и катера приказ: «Немедленно снимать людей с «И. Сталина».

В 3.49 «Славный» встал на якорь в 300 м от «И. Сталина», тральщики и катера стояли в 2–3 каб. от эсминца с левого борта. Но к турбоэлектроходу никто не решался подходить. Этот приказ с эсминца повторяли еще три раза, так как ни тральщики, ни катера к транспорту не подходили. На турбоэлектроходе были спущены все шлюпки и бочечные плоты с людьми, которые подбирали катера.

В 3.50 Т-217 подошел к «И. Сталину» и начал спасать людей с воды и из шлюпок, тральщик подобрал 120 человек.

Т-205 был загружен людьми и грузом. На нем стали готовиться принимать людей с «И. Сталина», для чего часть груза сбросили за борт. В 4.05 тральщик снялся с якоря и направился к «Славному» для передачи ему эвакуируемых ханковцев, чтобы освободить помещения для размещения людей с турбоэлектрохода. При подходе к эсминцу обнаружили мину, тральщик отработал назад, затем вторично направился к эсминцу. Но все попытки тральщиков Т-217 и Т-205 передать спасенных на эсминец не удавались ввиду большой волны (корабли било бортами, и швартовы лопались).

В 4.25 со «Сталина» по УКВ передали всем: «Надо снимать команду, не будьте трусами. Евдокимов, Каганович». С эсминца ответили: «Сейчас к вам подойдут ТЩ и катера МО». Но при всем желании всех снять с турбоэлектрохода не было возможности. На «И. Сталине» находилось 5 тысяч человек, а эсминец и тральщики уже приняли на Ханко людей сверх всяких норм.

В 4.30 к месту трагедии от «Стойкого» подошли Т-211 и Т-215, командиром «Славного» они были направлены для снятия людей.

Видя, что другие тральщики и катера медлят с подходом к турбоэлектроходу, командир Т-205 решил подойти первым. С «И. Сталина» передали, что у него у правого борта мина и чтобы тральщик подходил к левому. С турбоэлектрохода доносились выстрелы. БТЩ подошел к левому борту и подал носовой швартов. Командир, распоряжавшийся на «И. Сталине», спросил, сколько тральщик может принять людей, командир тральщика ответил — человек 200. Он сказал, что посадка будет проведена организованно и корабль не перегрузят. Но как только Т-205 подошел вплотную к борту «И.Сталина», с последнего начали прыгать куда попало. Корабли било бортами, и некоторые, попав между ними, гибли. С «И. Сталина» начали стрелять по тральщику, пулей легко задело командира «Гафеля». На борту турбоэлектрохода пытались навести порядок, но ничего не выходило. Ввиду стихийной посадки учесть принятых, хотя бы приблизительно, не было никакой возможности. Когда верхняя палуба тральщика была загружена народом, он отошел от «И. Сталина». Как потом выяснилось, было принято около 160 человек. После этого Т-205 подошел к «Славному» и сообщил, что принял людей, загрузившись полностью.

В 4.54 на горизонте с правого борта «Славного» обнаружены силуэты катеров, идущих полным ходом. В ночи они были приняты за финские торпедные катера, поскольку не дали опознавательных, но впоследствии оказались нашими. В 5.03 эсминец произвел залп из орудий главного калибра, он произошел вследствие случайного нажатия ревуна. Как нарочно, первый же снаряд попал в цель. Катер МО-112 получил попадание в носовой отсек, который был разрушен и затоплен. Убито пять человек и ранено три. Несмотря на серьезные повреждения, катер в течение пяти часов прошел задним ходом от места подрыва «И. Сталина» до Кальбодагрунда, где встретил наши корабли.

Т-215, принявший с транспорта 246 человек, в 5.30 отошел от «И. Сталина» и направился на фарватер, к нему послан катер МО, чтобы вернуть тральщик для проводки эсминца.

К этому времени транспорт находился на параллели северной оконечности острова Найссаар на расстоянии 6,2 мили к западу от Наргенского маяка. За 4 часа его снесло на 5 миль к юго-востоку, к Суропскому проходу.

Командир БТЩ-215 М.А. Опарин.

К борту эсминца в 5.40 сумел подойти «малый охотник», с него с большим трудом перебрались около 40 человек, после чего катер отошел. В 6.02 Т-217 снялся с якоря и сообщил по УКВ: «Иду к «Сталину» подбирать максимальное количество людей».

Со «Славного» в 6.40 по УКВ приказали «Гафелю»: «Поставить тралы и выводить нас на фарватер. Проведите траление вокруг нас». Эсминец, на котором находилось более 600 человек ханковцев, простоял на якоре 3,5 часа, его командир руководил действиями тральщиков и катеров, снимавших людей с «И. Сталина». Приближался рассвет, дольше оставаться на якоре становилось опасным. В 7.00 Т-205 закончил обход с тралом вокруг «Славного». Двум МО, находящимся вблизи, приказано идти одному с левого борта, другому впереди эсминца за тральщиком.

В 7.05 эсминец снялся с якоря, и корабли направились на Гогланд. Головным шел Т-205 с тралом, за ним Т-215, «Славный» и три МО в охранении.

У «И. Сталина» остались два БТЩ. После неоднократных попыток им удалось подойти и снять часть людей. К 7.31 Т-211 принял с транспорта 220 человек. В 7.40 Т-217 подошел к борту «И. Сталина» и за 10 минут снял с него 400 человек (всего на тральщике было уже 730 человек). Затем они пошли в точку рандеву со «Славным» и, не найдя эсминец, который ушел на восток, самостоятельно направились на Гогланд. «Малыми охотниками» с транспорта, плотов и шлюпок было снято 395 человек, на катер ЯМБ — до 90 чел. Последним от «И. Сталина» в 8.50 отошел катер МО-307, его командиру с турбоэлектрохода сообщили, что судно еще долго продержится на плаву, и просили прислать корабли для снятия людей, а также авиацию для прикрытия судна.

Около 9.00 3 декабря у «И. Сталина» нос был полностью погружен в воду, корма оторвана, мостик разрушен. Корабли и катера, загруженные людьми, были отправлены капитаном 1 ранга П.А. Евдокимовым на Гогланд. Сам он остался на турбоэлектроходе ожидать аварийно-спасательный отряд для съемки остального личного состава.

Свидетельство участников похода, оставшихся на «И. Сталине»: «Корабли сопровождения продолжили переход. На месте катастрофы осталась искореженная громада «Иосифа Сталина», который упорно не хотел идти ко дну, равно как не желали числить себя в покойниках и около трех тысяч человек, находящихся на полузатопленном судне».

«Проснулся утром (3 декабря). В каюте никого не было. Вышел на палубу. Погода стояла морозная, ясная. Вокруг — бескрайнее море. Корабль держится на плаву. Над водой оставалось две палубы (третья была уже частично затоплена), но чувствовалось, что турбоэлектроход оседает все ниже и ниже.

На корабле творилось бог знает что. Было много раненых, и двое врачей сбились с ног, оказывая им медицинскую помощь. Одни из бойцов помогали врачам ухаживать за ранеными, другие отовсюду тащили коробки с печеньем, маслом, сахаром, папиросами и сваливали где придется. Видимо, какой-то начфин вскрыл сейф с казной, и по всему кораблю летали красные тридцатки.

Некоторые бойцы и командиры принялись из дверей и обшивки кают вязать плоты и спускать их на воду, чтобы таким образом добраться до берега. Однако ветром плоты отнесло от корабля и погнало еще дальше в море. Люди, находящиеся на плотах и заливаемые ледяной водой, поняли, что обречены, и стали стреляться. Так все и погибли…

А корабль продолжал дрейфовать и медленно оседать. Кто-то принес катушку телефонного провода, привязали груз и измерили глубину. Оказалось — 18 метров. Ближе к вечеру «Иосиф Сталин» быстро стал крениться, и крен достиг 45 градусов. Света нет, запасы пресной воды остались где-то в нижних отсеках. Пришлось ползать на ощупь и раненым, и здоровым.

На другой день (4 декабря) подошли два корабля. Один под немецким, другой — под финским флагами. С одного из них спустили катер, который под белым флагом подошел к турбоэлектроходу. На катер перешли капитан и старшие офицеры. Он отошел от борта, и с него в мегафон крикнули, что за оставшимися придут баржи, а если будет оказано сопротивление, судно будет потоплено огнем кораблей.

Вскоре появился буксир с тремя баржами. На них погрузили оставшихся на турбоэлектроходе и доставили в Палдиски. Пленные попали в немецкие и финские концлагеря.

«Иосиф Сталин» сел на мель в районе полуострова Сууроп, где долгое время мрачно возвышался над водой».

Следует отметить высокую живучесть турбоэлектрохода «И.Сталин». После ухода кораблей судно, осевшее в воду по палубу, прекратило погружаться и к 5 декабря сдрейфовало к м. Лохусало на побережье Эстонии (в 20 милях к западу от Таллина), где село на мель. Оставшиеся в живых взяты в плен.

11 июля 1945 г. судно было поднято аварийно-спасательным отрядом КБФ и приведено в Таллин, где впоследствии разрезано на металл.

В 8.12 на «Славном» положили руль вправо, при этом его заклинило, и корабль резко покатился вправо. Эсминец удерживался на курсе, работая машинами враздрай, из-за чего скорость упала до 3–4 уз. Параваны при этом перепутались, их пришлось обрубить. С эсминца передали на Т-205: «Подойти и взять нас на буксир, не могу управляться». В 9.06 открыла огонь батарея Макилуото, снаряды ложились от 200 до 8 м от борта. Катера МО поставили дымовую завесу, но сильным ветром ее относило. Огонь прекратился через 13 мин.

Т-205 в 9.16 выбрал трал и направился к «Славному», который шел, управляясь машинами. Приближаться на волнении к идущему кораблю было трудно. В 9.54 с эсминца подали буксир на Т-205, но он не мог никак развернуться. БТЩ старался развернуть эсминец влево, при этом тральщик разворачивало вправо. В 10.10 буксир лопнул, тральщик передал на эсминец, что не может его буксировать, «Славный» пошел самостоятельно.

В 10.32 на эсминце руль был поставлен в нейтральное положение, но он бездействовал, корабль, управляясь машинами, мог развить 8–10 узлов, на нем поставили параваны. В 11.05 Т-205 поставил трал и вышел в голову «Славному».

В 12.36 по отряду открыли огонь батареи противника сначала Хармайя (у Хельсинки), затем Седершер. Снаряды ложились в 8 м от борта эсминца, осколками на нем пробит командно-дальномерный пост. «Охотники» поставили завесу, но ее сносило ветром, к тому же у катеров кончились дымовые шашки. Спустя час на эсминце, наконец, исправили рулевое управление. В 13.41 «Славный» подсек мину правым параваном, а через 5 минут — левым. Батарея противника прекратила огонь. В 15.02 у затонувшего танкера № 11 корабли обменялись позывными со «Свирепым», который с Т-207, СС «Нептун» шел на запад. В 18.50 3 декабря «Славный» с тральщиками прибыл на Гогланд.

Катер, ЯМБ имевший на борту около 90 чел., пересадил в районе острова Родшер 67 чел. на канлодку «Кама», а сам с остальными пошел самостоятельно, но на Гогланд не прибыл. Моторы на нем не завелись. Ветром катер был сдрейфован в губу Кунда, где находящиеся на нем 20 чел. были взяты в плен. Остальные корабли отряда В.П. Дрозда в течение 3 декабря прибыли на Гогланд.

Из тихоходных кораблей до Гогланда не дошел, кроме «Вирсайтиса», буксир И-17, который залило водой. Его команда была снята на «Свирепый».

Катера ОХРа ОР-9 и ОР-10 от Ханко шли с эскадрой своим ходом. ОР-10 подошел на траверз о-ва Родшер, но после 7.00 пропал без вести. ОР-9 в южной части Гогланда оборвал буксир, топлива у него не было, катер имел пробоину, он затонул, личный состав с него спасен.

Таким образом, вместо двух отрядов, отправившихся с Ханко, на Гогланд прибывали мелкие группы и отдельные корабли, переполненные эвакуируемыми и спасенными с погибших кораблей. Многие прибывающие корабли имели повреждения.

Командир аварийно-спасательного отрада И.Г. Святов.

Оставшийся на турбоэлектроходе личный состав предполагали снять с помощью кораблей аварийно-спасательного отряда капитана 2 ранга И.Г. Святова. Созданный в конце октября отряд, базировавшийся на Гогланде, до начала декабря не использовался по прямому назначению — оказание помощи кораблям и судам, подорвавшимся на минах. Только на помощь подорвавшемуся лидеру «Ленинград» были отправлены три тихоходных тральщика, которые до места аварии не дошли. Ко времени завершающего похода на Гогланде находились СС «Нептун», канлодка «Кама», СКР «Коралл», буксиры КП-3 и КП-6, отряду в оперативное подчинение был передан эсминец «Свирепый».

2 декабря в 23.01, еще до аварии «И.Сталина», командир ОВРа капитан 2 ранга И.Г. Святов получил приказание начальника штаба КБФ выслать спасательные суда и буксиры для встречи отрядов, вышедших с Ханко. Корабли аварийно-спасательного отрада были приведены в готовность и начали выходить на рейд.

В 4.00 3 декабря эсминец «Свирепый» под флагом И.Г. Святова снялся с якоря. В 4.10 на нем была перехвачена радиограмма с эсминца «Славный»: «Сталин» подорвался на мине, буксировка невозможна, снимаю людей». Место подрыва указано не было. И.Г. Святов считал, что если отряд В.П. Дрозда по плану вышел с Ханко 2 декабря в 19.00, то место подрыва турбоэлектрохода было где-то в районе Кальбодагрунда. Это же место рассчитали в походном штабе командующего флотом вице-адмирала В.Ф. Трибуца, прибывшего в Кронштадт лично руководить операцией.

С эсминца в 4.13 были обнаружены на северо-востоке торпедные катера, идущие к рейду. На корабле сыграли боевую тревогу и открыли огонь по катерам. Но после третьего залпа стрельбу прекратили, так как катера дали опознавательные. Это были катера типа Д-3 № № 12, 32 и 42, шедшие с Ханко вокруг северной оконечности о-ва Гогланд без оповещения. В 4.40 они вошли в гавань, доставив командование ВМБ Ханко.

Было принято решение выйти двумя группами: 1-я под командованием капитана 2 ранга И.Г. Святова — эсминец «Свирепый», спасательное судно «Нептун», буксир КП-6;

2-я под командованием военкома ОВРа бригадного комиссара Р.В. Радуна — СКР «Коралл», канонерская лодка «Кама» и буксир КП-3. На канлодке «Кама» осталось только 15 т угля, которого должно было хватить только на переход до Кронштадта. Однако обстановка требовала немедленного выхода. Корабль снялся с якоря и пошел на запад, ветер 7 баллов, затем усилился до 9.

1-й отряд сразу же вышел по назначению. В 5.00 «Свирепый» дал ход, за ним шли спасательное судно и буксир. К сожалению, на Гогладне не было ни одного БТЩ, который мог бы обеспечить поход эсминца. Через полчаса буксир был отправлен назад на Гогланд, а эсминец и спасатель продолжали движение со скоростью 11 уз. — больше «Нептун» развить не мог.

В 7.20 слева по курсу обнаружены эсминец «Стойкий» и два БТЩ. В.П. Дрозд выделил в распоряжение И.Г. Святова Т-207 «Шпиль» и передал приказание: «Идти к «И. Сталину», снять людей, а судно утопить». Тральщик повел эсминец и спасатель за тралом.

Около 11.00 при проходе меридиана Кальбодагрунда у Т-207 перебило взрывом мины единственную оставшуюся тралящую часть параван-трала. Корабли стали на якорь в 135 каб. от Седершера. С проходящих контркурсом БТЩ Т-211 и Т-217 были перегружены тралы на 207-й. Эта операция затянулась до 13.00, использовать же Т-211 и Т-217 для похода к «И.Сталину» было нельзя, т. к они имели на борту по 600–700 чел. И.Г. Святов запросил Т-211: «Где «И. Сталин» и «Славный». С тральщика сообщили: «Снял часть людей с «И. Сталина», после меня подходил 217-й. Больше никого не видел». Через три минуты Т-211 уточнил: «Место нахождения «И.Сталина» — ш. 59°39″, д. 24°17′1″ был полузатонувший, отошел 7 ч. 17 мин.». Т-217 и Т-211, передав тралы, в 13.12 ушли на Гогланд.

В 13.18 на дистанции 85,5 каб. показались «Славный», два БТЩ и три МО. И.Г. Святов приказал СС «Нептун» — приготовиться брать на буксир «Славный». Но с того сообщили, что ему помощи не надо, повреждения исправил. На запрос командира ОВРа — где «И. Сталин» — «Славный» ответил, что в 7 часов, когда он уходил, транспорт был на плаву и дрейфовал в Сууропский проход.

Поврежденный волнами буксир «И-17» в 14.15 пришвартовался носом к борту «Свирепого», с него сняли людей, а затем двумя выстрелами из 130-мм орудий буксир был потоплен. В 15.40 «Свирепый» снял команду с катера МО-112. Тот имел попадание 130-мм снаряда с эсминца «Славный» в носовую часть, после этого задним ходом при 6-балльной волне катер дошел до Кальбодагрунда. Далее следовать он сам не мог, буксировать его не было возможности. Двумя выстрелами 130-мм орудий катер был потоплен.

В 15.45 корабли снялись с якоря, дали ход и поставили параваны. Ветер северо-восточный, 7 баллов, видимость 20 миль. В голове шел Т-207, за ним «Свирепый», в кильватер ему «Нептун», по бортам по одному катеру МО, скорость 11 уз.

В 16.30 выяснилось, что Т-207, ввиду неисправности трального оборудования, тралы ставить не может. И.Г. Святов решил возвратиться на Гогланд, о чем донес радиограммой. Т-207 получил разрешение идти самостоятельно на Гогланд, в 23 часа прибыл в Сууркюля и утром 4 декабря высадил, наконец, людей, доставленных с Ханко.

Далее эсминец и спасатель следовали вдвоем. В 18.20 «Свирепый» стал на якорь на Гогландском плесе, у Родшера, для встречи четырех БТЩ, которые должны были выйти с Гогланда, о чем ему сообщил вице-адмирал В.П. Дрозд. К этому времени подошла канлодка «Кама», которой И.Г. Святов приказал возвращаться на Гогланд, т. к. у ней не было угля. «Кама» из-за усилившегося до 7–8 баллов ветра самостоятельно управляться не могла, и СС «Нептун» взял ее на буксир. И.Г. Святов с отрядом пошел навстречу БТЩ, но последние задержались с разгрузкой до 3.00 4 декабря. Сильный ветер мешал передвижению кораблей в гавани, некоторые БТЩ сели на мель, их пришлось стаскивать с мели. Поэтому «Свирепый» в 1.00 4.12 стал на якорь на рейде Сууркюля.

2-й отряд под командованием бригадного комиссара Р.В. Радуна в составе СКР «Коралл» и канлодки «Кама» вышел из бухты Гогланда в 7.20 3 декабря. Около 14.00 на западе показались корабли, идущие с Ханко.

В 15.00, не дойдя до Кальбодагрунда, корабли стали на якорь из-за малого количества угля, и по приказу Р.В. Радуна отряд повернул назад. Оказав помощь буксиру ПХ-4, катерам МО-305 и «ЯМБ», отряд возвратился на Гогланд.

На следующий день, 4 декабря, была предпринята еще одна попытка найти «И. Сталин». В 00.24 с эсминца «Стойкий» был дан сигнал «Свирепому»: «Готовность к походу немедленно. НШ эскадры». В 00.30 со «Стойкого» очередной сигнал: «Командиру ОВРа — приказано командующим КБФ вам э/м Свирепый и 5 БТЩ немедленно следовать к TP «И.Сталин» снять людей, корабль затопить. Командующий эскадрой КБФ, военком эскадры КБФ».

Затем следовали приказы о выходе, сняться с якоря немедленно. В 2.55 со «Стойкого» на Т-215: «Мамонтову сняться с якоря немедленно». В 3.55 со «Стойкого» очередной сигнал «Свирепому»: «БТЩ вышли, следовать по назначению, держать связь со мной».

В 4.00, 4.02, 4.14 по УКВ со «Стойкого» следовали приказания И.Г. Святову сняться немедленно. Но только в 4.15, спустя почти 4 часа после получения первого сигнала, «Свирепый» снялся с якоря, и отряд вышел с рейда. С эсминцем шли Т-210 (флаг командира отряда траления), Т-215, Т-217, Т-211 и Т-218.

На переходе оказалось, что на двух БТЩ Т-211 и Т-215, имевших параваны, неисправно тральное устройство, а на двух других с исправными лебедками не осталось параванов. Перегрузка параванов затянулась до 10.30. Только в 11.12 отряд начал движение по назначению, в голове шел Т-218. В 15.30 отряд стал на якорь у Кальбодагрунда, ожидая темноты. Во время постановки на якорь при уборке параван-трала за кормой Т-218 взорвалась мина, на нем появилась течь и вышла из строя правая машина, корабль получил незначительные повреждения. Командира БЧ-3 при взрыве выбросило за борт, с тральщика спустили шлюпку и подобрали офицера. В 17.15 Т-218 был отправлен на Гогланд, в 20.45 он вошел в гавань Суурюоля и ошвартовался.

В 17.58 отряд снялся с якоря для следования к «И. Сталину». В 18.25 был получен приказ комфлота возвращаться, корабли легли на обратный курс и в 23.30 стали на якорь на рейде Гогланда.

Комфлота вернул отряд И.Г. Святова потому, что к этому времени воздушная разведка донесла, что видит транспорт, выскочивший на о-в Прангли, с которого наши самолеты были обстреляны малокалиберной артиллерией и пулеметами. Эти данные были сомнительны, потому что северные и северо-восточные ветры не могли снести обломки «И. Сталина» к острову Прангли. В районе к западу от Найссаара авиация ничего не обнаружила. По донесению И.Г. Святова, из опроса ушедшего последним от турбоэлектрохода на катере МО капитана 2 ранга Полетаева, «И. Сталин» по ряду причин не смог бы продержаться на воде более двух часов. С момента аварии прошло уже двое суток. Командование флота не предполагало, что турбоэлектроход имеет такую живучесть и после четырех взрывов останется на плаву. Во время Таллинского перехода даже крупные транспорты после подрыва на мине тонули в течение нескольких минут.

Командующий приказал выслать с Гогланда все торпедные катера, а из Ленинграда авиацию с задачей уничтожить остатки транспорта, а поход отрада И.Г. Святова отменить.

В отчете об операции сказано: «Таким образом, АСО не выполнил возложенных на него задач по следующим причинам.

Место аварии было расположено от Гогланда в 105 милях, которые в 1-й день пришлось бы идти в светлое время суток под воздействием авиации и артиллерии противника.

В составе АСО не было БТЩ. Если бы у И.Г. Святова в первый день были три исправных БТЩ с достаточным количеством тралов, он безусловно с поставленной задачей справился.

Свежая погода затрудняла выгрузку людей на Гогланд, северо-восточный ветер вызывал навалы кораблей друг на друга и посадки их на мель.

С топливом на отряде И.Г. Святова было очень тяжелое положение, и его с трудом хватало на возвращение в Кронштадт.

Неисправности трального оборудования и большой расход параванов на дивизионе БТЩ вызвал необходимость длительных перегрузок в море с одних БТЩ на другие».

К этим причинам следует добавить еще одно обстоятельство — И.Г. Святов не проявил решимости в выполнении задачи. 3 декабря, опасаясь минных заграждений и береговых батарей в дневных условиях при ветре северо-западном 6 баллов, И.Г. Святов идти к «И. Сталину» не решился, несмотря на подтверждение комфлота о необходимости следовать к турбоэлектроходу. А 4 декабря, несмотря на сигналы флагмана, он 4 часа медлил с выходом.

Командующий флотом и его штаб предполагали, что «И. Сталин» в результате 5-кратного подрыва на минах и детонации боезапаса затонул. Торпедные катера, вышедшие с Гогланда для уничтожения «И. Сталина», из-за обледенения вернулись от Родшера.

4 декабря корабли обоих отрядов, прибывшие с Ханко, находились на Гогландском рейде. «Стойкий» и «Славный» в течение дня периодически производили по 2 выстрела ныряющими снарядами в целях ПЛО.

В 20.30 транспорт № 538 «Майя» в сопровождении Т-207 и Т-217 вышел с Гогланда в Кронштадт. Т-207 шел с параван-тралом, Т-217 — в охранении, т. к. он не мог ставить трал. Отряд не имел в охранении ни одного «охотника». К 6.00 5 декабря корабли дошли до кромки льда на траверзе Шепелевского маяка, откуда пошли за ледоколом в общей колонне.

Канлодка «Лайне» доставила на «Стойкий» генерал-майора С.И. Кабанова, бригадного комиссара А.Л. Расскина, генерал-майора И.Н. Дмитриева, командира 8-й особой стрелковой бригады Н.И. Симоняка. От Ханко до Гогланда они шли на торпедных катерах.

В 21.40, когда стало уже совсем темно, в Кронштадт направились Т-205, «Стойкий», «Славный», 2 МО, 4 ТКА. У Лавенсарского буя они обогнали караван тихоходных судов. Отряд В.П. Дрозда в 5.54 вошел в лед и встал в ожидании ледокола. В 6.00 к отряду подошли транспорт 538 и два БТЩ. Через полтора часа подошел ледокол «Ермак» и повел корабли в Кронштадт.

Противник обнаружил караван. В 10.00 тяжелые орудия финнов открыли огонь, снаряды падали вблизи кораблей. Эсминцы и 12-дюймовые батареи Красной горки открыли ответный огонь по финскому берегу между Ино и Сойвисте. В 10.30 батарея противника замолчала, а спустя две минуты эсминцы прекратили стрельбу. В 13.50 «Стойкий» и «Славный» прибыли на Большой кронштадтский рейд. Вечером корабли вошли в гавань и выгрузили гангутцев.

Командир эсминца «Стойкий» Б.П. Левченко вспоминал: «Спасибо, товарищ командир, доставили — живые и целые, — сказал мне один из сходящих с корабля гангутцев. — Хотя признаюсь, что, если б знал, что будет такой ужас, лучше бы прошел с боем пешком через всю Финляндию». (Левченко. Стр.140.)

На следующий день, 5 декабря, началась перевозка ханковцев с Гогланда в Кронштадт и Ленинград. Одновременно возобновилась эвакуация Гогланда, прерванная в конце октября. К перевозке войск были привлечены и корабли аварийно-спасательного отряда капитана 2 ранга И.Г. Святова. К этому времени на них заканчивался уголь. Командир ОВРа приказал кораблям, у которых котлы работали на угле, перейти на дрова, экипажи кораблей начали их заготовку. С разрешения коменданта острова было разобрано несколько деревянных домов.

Эсминец «Свирепый», приняв 800 человек, в 22.17 5 декабря вышел с рейда с Т-210, Т-218 и тремя катерами МО. 6 декабря в 1.05 корабли вошли в лед, тральщики и «малые охотники», имевшие более слабые корпуса, вступили в кильватер эсминцу. В 4.25 один из катеров МО получил серьезную пробоину вдоль всего борта. Команда катера принята на борт эсминца, а сам катер потоплен. В 10.00 караван с помощью ледокола «В.Молотов» прибыл в Кронштадт.

Ночью 6 декабря из Кронштадта на Гогланд для доставки войск вышли Т-217, Т-205 «Гафель» и СС «Нептун». Ледокол «В. Молотов» довел корабли до Шепелевского маяка, где он и остался, ожидая корабли, идущие с Гогланда. Тральщики и спасатель в 10.26 прибыли на Гогланд.

7 декабря канонерская лодка «Волга», Т-211 «Рым» и подводная лодка Щ-309 вышли с Гогланда в Кронштадт. Финский залив к этому времени покрылся льдом толщиной до 3 см. Около 22.00 корабли прошли Лавенсари, но дальше острова Сескар продвинуться не могли, кроме того, корабли начали дрейфовать вместе со льдом. 8 декабря в 17.00 отряд вернулся на Лавенсари.

Вечером 8 декабря последние корабли покинули Гогланд. При выходе был затоплен старый малый буксир ПХ-3. В 22.00 караван кораблей в составе: Т-205, Т-215, Т-217, СС «Нептун», канонерские лодки «Кама» и «Лайне», СКР «Коралл», несколько катеров МО и ТКА на буксире у кораблей — вышел с Гогландского рейда и взял курс на Лавенсари. Мороз доходил до -27°, кромка льда дошла до Гогландского плеса.

Пробившись через лед, конвой в 8.30 9 декабря прибыл на Лавенсари. На помощь кораблям, застрявшим у Лавенсари, в 17.20 из Кронштадта вышли ледокол «В.Молотов» и буксирный пароход «Кингисепп». Лед в заливе был уже крепкий.

Однако, не дождавшись ледокола, караван в составе: СС «Нептун», канонерская лодка «Кама», подводная лодка Щ-309, БТЩ Т-205, Т-211, Т-215, Т-217, ведшие на буксирах «малые охотники» и торпедные катера, — вышел в 20.55 с Лавенсари. Кораблям удалось пройти всего две мили от острова, после чего караван затерло льдами, и там он простоял до 7.30 10 декабря, пока не пришел ледокол. ТКА № 12, шедший на буксире Т-205, получил несколько пробоин и затонул, люди и вооружение были сняты на тральщик. За ночь караван вместе со льдом сдрейфовало на 5 миль к западу.

10 декабря в 6.00 ледокол «В. Молотов» подошел к Лавенсари, обколол корабли и привел их обратно на остров. Простояв у Лавенсари в светлое время суток, «В. Молотов» в 16.00 повел караван: канлодка «Волга» на буксире ледокола, Т-205, Т-211, Т-215, б/п «Кингисепп», подводная лодка Щ-309. Т-211 и Т-215 вели на буксире торпедные катера. 11 декабря в 10.30 караван во главе с «В. Молотовым» прибыл в Кронштадт.

Капитан ледокола «Ермак» М.Я. Сорокин.

12 декабря для вывода всех оставшихся на Лавенсари кораблей к острову пришел ледокол «Ермак». С него на канлодку «Кама» передали 10 т угля. Канлодка «Лайне» также подошла к борту «Ермака», надеясь получить воду и уголь, но не получила, на ледоколе топлива также было в обрез. Шхуна «Эрна» была оставлена на Лавенсари, мешки с мукой были перегружены с нее на «Коралл» и «Лайне».

13 декабря в 8.15 ледокол повел корабли и катера в Кронштадт. Ордер отряда: «Ермак», на буксире у него канонерская лодка «Кама», СКР «Коралл», канлодка «Лайне» с катером МО на буксире, Т-217 с МО, ТЩ «Ударник» с МО, КП-6 с МО, КП-3 с МО, далее СС «Нептун», имея на буксире ТЩ-40, СКР-18, катер МО. Корабли вели катера на коротких буксирах. При этом льдины, отбрасываемые винтами буксирующих судов, ударяли в корпуса катеров, повреждая их тонкую деревянную обшивку. В 8.10 15 декабря караван, ведомый «Ермаком», прибыл на Кронштадтский рейд.

Переходы с Лавенсари были чрезвычайно тяжелыми. При форсировании ледяных полей были раздавлены и погибли два торпедных катера и шесть «малых охотников», команды и вооружение с катеров были сняты.

В последующие дни ледоколы проводили из Кронштадта в Ленинград корабли, участвовавшие в эвакуации Ханко. Переходы совершались под прикрытием истребительной авиации и береговых батарей. 27 декабря «В. Молотов» перевел из Кронштадта в Ленинград последние корабли — СС «Нептун» и Т-205, таким образом, к 27 декабря все участвовавшие в ханковской эпопее корабли и суда перешли в Ленинград.

Полтора месяца корабли Балтийского флота в тяжелейших условиях ходили к Ханко и обратно, выполняя поставленную Верховным Главнокомандованием задачу эвакуировать героический гарнизон. Всего с 23 октября по 5 декабря 1941 года совершено 11 боевых походов, лишь два из них оказались неудачными: корабли вернулись на Гогланд, по тем или иным причинам не выполнив задания.

А условия действительно были тяжелейшими. Только первые два похода проходили в более или менее благоприятных метеорологических условиях, остальные, как правило, при шести-семибалльных штормах, плохой видимости, а последние походы и при обледенении кораблей. Особенно сильно страдали от обледенения и качки малые корабли и катера, к тому же зачастую имевшие у себя в жилых помещениях и на палубе превышавшее всякие нормы количество пассажиров.

До войны считалось, что катера «малые охотники» могут плавать при волнении не более 6 баллов. Во время эвакуации Ханко они ходили и в семибалльный шторм. Их то и дело накрывали волны, верхняя палуба и надстройки нередко покрывались льдом. Тихоходные тральщики, в прошлом озерные и речные буксиры, до войны уже при ветре 3–4 балла укрывались у берегов, а на Ханко они ходили в любую погоду.

Последние походы в районе Лавенсари — Кронштадт, а затем в Ленинград совершались за ледоколами в условиях тяжелого льда, что затягивало сроки переходов и привело к гибели ряда катеров.

Все переходы осуществлялись ночью при невероятно большой минной опасности, так как к концу ноября Финский залив представлял собой буквально «суп с клецками» из мин, стоящих на якорях и плавающих. Противник после каждого перехода наших кораблей подновлял минные заграждения. Во время форсирования их весь личный состав кораблей, не занятый у действующих механизмов, выходил на верхнюю палубу и, как мог, боролся с минной опасностью. Краснофлотцы футштоками и отпорными крюками отталкивали от бортов плавающие мины.

Противник активно не противодействовал операции, несмотря на то что вследствие затяжки сроков имел возможность атаковать наши отряды. До середины ноября противник вообще не догадывался о том, чем занимаются наши корабли, хотя неоднократно обстреливал их на переходах. Об этом свидетельствует доклад командующего немецким флотом 13 ноября 1941 года при разборе военных действий на море. В этом докладе указывалось: «…несколько дней тому назад отряд русских кораблей отважился дойти до заграждения Юминда, где они понесли потери. Цель этой операции неизвестна, возможно, была подготовка к эвакуации Оденсхольма и Ханко. Мы усилили заграждения Юминды». (Трибуц. Стр.311.)

Только отряд тихоходных кораблей завершающего конвоя был атакован финскими и немецкими кораблями, которые, однако, не смогли помешать походу.

Несомненно, что тихоходным кораблям в светлое время суток без прикрытия истребительной авиации плавать опасно, а торпедным катерам — нельзя. При движении во льду все классы кораблей требуют прикрытия истребительной авиацией.

Почти все конвои при движении на Ханко и обратно обстреливались финскими и немецкими батареями с обоих берегов залива. Но попаданий в корабли не было (возможно, было попадание в турбоэлектроход «И. Сталин», но подтверждения этому нет).

Вся операция проходила в условиях исключительной трудности материального обеспечения. В связи с недостатком топлива в Кронштадте и Ленинграде приходилось даже доставлять топливо с Ханко попутными рейсами и использовать дрова с Гогланда и Лавенсари.

Перевозка проходила в условиях сложной навигационной обстановки, как правило, без обсервации, по счислению. После первого же взрыва мины компасы кораблей меняли свою поправку, а гирокомпасы выходили из строя. Недостаточно сплававшиеся корабли беспрерывно меняли хода и плохо держались в строю. В то же время безопасность перехода требовала самого точного счисления, ибо нужно было попасть на рекомендованный курс с минимальным отклонением, т. к. он проходил в непосредственной близости от минных полей, как наших, так и противника.

Причиной гибели кораблей на переходах явилась минная опасность. Все потери в кораблях произошли от подрывов (без учета гибели катеров, большинство которых раздавило льдом).

В большинстве случаев подрывы кораблей на минах произошли вследствие выхода из протраленной полосы по причине рысканья или из-за неучета дрейфа от волны и ветра.

Большие потери на минах в корабельном составе объясняются отсутствием должного количества тральщиков. Для надежной проводки за тралами каравана, состоящего из двух и более кораблей, требуется дивизион в составе 8–9 тральщиков. Обычно же в строю бывало не более 4–5 единиц.

Командиры и штурманы кораблей недостаточно знали тактические элементы своих кораблей. Потерю скорости и дрейф от волн и ветра они определяли неверно, а при движении за тральщиками не учитывали дрейф. На точность счисления влияло отсутствие навыков командиров больших кораблей плавания за тральщиками.

Оправдались мероприятия по маскировке кораблей с целью уменьшения их заметности — на тральщиках сняли мачты, корабли срезали стеньги.

Применявшиеся при последнем переходе стеклянные колбы со смесью фосфористого кальция с песком для обозначения плавающих мин ночью полностью себя оправдали.

В процессе операции подтвердилась исключительная роль Гогланда. Этот остров был пунктом промежуточного базирования для кораблей, проводящих операцию. От Гогланда до Ханко быстроходные корабли проходили в темное время суток весь путь, а тихоходные — наиболее опасные его участки.

Эвакуация Ханко даже западными военными историками оценивалась как успешная операция советского флота. «В общем, советским ВМС удалось перевезти обратно в Ленинград приблизительно треть имевшегося на Ханко личного состава. Русские части под командованием генерала Кабанова проявили во время обороны Ханко, а также при организации и проведении конвоев совершенно необычную для советских войск инициативу и энергию. Вывоз гарнизона был первым тактическим, стратегическим и моральным успехом советского флота. Союзники, видимо, недооценили русских. И, наконец, ледоколу «Ермак» удалось освободить 16 советских кораблей, замерзших во льдах в районе Лавенсари, и перевезти их в Ленинград, чем и закончилась морская война в Балтийском море в 1941 году». (Майстер. Стр.70.)

В заключение следует сказать, что флотом в результате проведенной операции с 23 октября по 5 декабря из гарнизонов Ханко и Осмуссаара, насчитывающих 27 809 чел., доставлены в Ленинград и Кронштадт 22 822 чел., стрелковое вооружение, легкая и зенитная артиллерия. Кроме того, корабли доставили в блокированный город 1200 тонн продовольствия и 1265 тонн боезапаса. Потери при этом составили 4987 чел., или 17,8 %.

А оставаясь на Ханко, его защитники не только не помогли бы городу-герою, но и сами нуждались бы в помощи боеприпасами и продовольствием.

Операция была высоко оценена Военным советом Ленинградского фронта, о чем свидетельствует приказ войскам фронта, изданный 29 декабря 1941 года за № 0242.

Три корабля, участвовавшие в эвакуации гарнизона Ханко, — минный заградитель «Марти», эскадренный миноносец «Стойкий» и БТЩ «Гафель» (Т-205) — были удостоены звания гвардейских.