"Скифы: исчезнувшие владыки степей" - читать интересную книгу автора

Эпоха легенд

Первые упоминания скифов на страницах истории относятся лишь к VII столетию до н. э. Тогда это был уже многочисленный и сильный народ, наводивший ужас на соседей. Одно это говорит о том, что к тому моменту скифские племена прошли немалый путь исторического развития. Кроме же того, жили скифы в ту пору уже существенно западнее древнеиранской прародины, вторгаясь в земли Ближнего Востока через Северный Кавказ.

Античные историки были уверены, что скифы гораздо древнее первых достоверных сведений о них. Первый подробно писавший о них автор — греческий «отец истории» Геродот — относил, как увидим далее, начало скифской истории к XVI в. до н. э. Это не мешало ему считать скифов народом самым молодым на земле — в сравнении с многими десятками веков истории Египта или Вавилона. Римский же историк Помпей Трог, напротив, считал скифов народом из древнейших — и отодвигал их прошлое едва ли не в III тысячелетие до н. э.

Естественно, к выкладкам античных историописателей относиться надо с большой долей осторожности. Особенно если они меряют время тысячами лет, не называя точных сроков. Однако в случае с началами скифской истории некий ориентир для расчётов у греков и римлян имелся. И являлись этим ориентиром собственные скифские предания.

История любого народа в его исторической памяти открывается мифами и легендами. Боги и герои выступают как первопредки, как родоначальники, стоявшие у самых истоков «своего племени». «Точного» исторического знания в таких легендах зачастую мало. Их персонажи иногда — не более чем творения народной фантазии. Но всё же это осмысление — через призму первобытной религии и мифологии — своего действительного прошлого. В поэтической, переосмысленной форме даже миф о богах может сохранять остатки памяти о реальных фактах. Это не говоря уже о том, что для первобытной культуры нет противоречия между «реальным» и «мифическим». Сама историческая реальность осмысляется сквозь призму мифа. Исторический герой уподобляется в мыслях современников своим божественным двойникам и покровителям. На глазах людей одного поколения история переосмысляется в легенду, в миф — и так остаётся в памяти их потомков. Так что даже любителям исключительно «точного» исторического знания не стоит отмахиваться от творений устной памяти первобытных народов.

К несчастью, если народ исчезает с исторической сцены, вместе с ним в безвестности пропадают, как правило, и его предания. Мифы и легенды десятков бесписьменных народов, известных нам лишь из соседских исторических хроник, ушли в небытие вместе с ними. Скифам повезло гораздо больше, чем многим из их соседей и даже сородичей. Соседи, торговые партнеры, а временами и грозные враги эллинских колоний Причерноморья, они веками привлекали к себе внимание любознательных греков. История скифов занимала в разное время лучшие умы античного мира. Неудивительно, что записанные нередко непосредственно со слов скифских сказителей легенды попадали в греческие и римские «истории» — и дошли до нас.

У древнегреческого историка V в. до н. э. Геродота сохранились две легенды о происхождении скифов. «Как утверждают скифы, из всех племен их племя самое молодое, а возникло оно следующим образом: первым появился на этой земле, бывшей в те времена пустынной, человек по имени Таргитай. А родители этого Таргитая, как говорят (на мой взгляд, их рассказ недостоверен, но они все же так именно говорят), Зевс и дочь реки Борисфена. Такого именно происхождения был Таргитай. У него родилось три сына: Липоксай и Арпоксай и, самый младший, Колаксай. Во время их правления на скифскую землю упали сброшенные с неба золотые предметы: плуг с ярмом, обоюдоострая секира и чаша. Старший, увидев, первым подошел, желая их взять, но при его приближении золото загорелось. После того как он удалился, подошел второй, и с золотом снова произошло то же самое. Этих загоревшееся золото отвергло. При приближении же третьего, самого младшего, оно погасло, и он унес его к себе. И старшие братья после этого по взаимному соглашению передали всю царскую власть младшему.

От Липоксая произошли те скифы, которые именуются родом авхатов. От среднего Арпоксая произошли именуемые катиарами и траспиями. От самого же младшего из них — цари, которые именуются паралатами. Все вместе они называются сколотами по имени царя, скифами же назвали их греки… Так как страна очень велика, Колаксай разделил ее на три царства между своими сыновьями и одно из них сделал наибольшим — то, в котором хранится золото…»

Вот как рассказывают скифы о себе… а греки, живущие около Понта, рассказывают следующее: Геракл, угоняя быков Гериона, прибыл в ту бывшую тогда пустынной землю, которую теперь населяют скифы… Когда Геракл прибыл в страну, называемую ныне Скифией (здесь его застигли зима и мороз), то, натянув на себя львиную шкуру, он заснул, а кони из его колесницы, пасшиеся в это время, были таинственным образом похищены по божественному предопределению.

Когда же Геракл проснулся, он отправился на их поиски. Обойдя всю страну, он прибыл в землю, которая называется Гилея. Здесь он нашел в пещере некое существо двойной породы: наполовину ехидну, наполовину деву, которая выше ягодиц была женщиной, а ниже змеей. Увидев ее и изумившись, Геракл спросил, не видела ли она где-нибудь бродящих коней. Она же сказала ему, что лошади у нее и что она их ему не отдаст, пока он с ней не совокупится. Геракл вступил с ней в связь за такую цену. Она откладывала возвращение коней, желая как можно долее жить в супружестве с Гераклом, а он хотел, получив обратно коней, удалиться. Наконец она, возвратив коней, сказала: «Я сохранила для тебя этих коней, забредших сюда, а ты дал награду — ведь у меня от тебя три сына. Ты мне скажи, что нужно делать с ними, когда они станут взрослыми — поселить ли здесь (в этой стране я сама господствую) или послать к тебе?» Так вот она обратилась к нему с таким вопросом, а он, как говорят, на это ответил: «Когда ты увидишь, что сыновья возмужали, ты не ошибешься, поступив следующим образом: как увидишь, что кто-то из них натягивает этот лук вот так и подпоясывается поясом вот каким образом, именно его сделай жителем этой страны. Того же, кто не сможет выполнить то, что я приказываю, вышли из страны. Поступая так, и сама будешь довольна и выполнишь мой приказ».

Натянув один из луков (до тех пор Геракл носил два лука) и объяснив употребление пояса, он передал лук и пояс с золотой чашей у верхнего края застежки и, отдав, удалился. Она же, когда родившиеся у нее дети возмужали, сначала дала им имена: одному из них — Агафирс, следующему — Гелон и Скиф — самому младшему. Затем, вспомнив о наставлении, она выполнила приказанное. И вот двое её детей — Агафирс и Гелон, которые не смогли справиться со стоявшей перед ними задачей, ушли из страны, изгнанные родительницей, а самый младший из них — Скиф, выполнив всё, остался в стране. И от Скифа, сына Геракла, произошли нынешние цари скифов. А из-за этой чаши скифы и поныне носят чаши на поясах. Только это мать и придумала для Скифа. Так рассказывают греки, живущие у Понта.

Второе из геродотовских преданий стало известно грекам очень рано. Впервые оно упоминается ещё в поэме «Эои», приписываемой прославленному Гесиоду и созданной в VIII–VI вв. до н. э. Повторена легенда и в одной древнегреческой надписи из Северного Причерноморья. Здесь имеются, впрочем, и некоторые новые подробности и отличия. Геракл, как рассказывает надпись, пришёл в Скифию и одержал победу над богом реки Аракс (Волга или одна из среднеазиатских рек). Победив речного бога в схватке, герой взял в жены его дочь, змееногую Ехидну. От этого союза родились два (а не три) сына — Агафирс и Скиф.

Римский поэт начала нашей эры Валерий Флакк, напротив, передаёт версию, похожую на первое предание Геродота. Валерий рассказывает, что Юпитер взял в жёны Гору, нимфу с «полузвериным телом и двумя змеями». От этого брака родился Колакс — то есть Колаксай Геродота. Таргитай и братья Колаксая, как видим, в этой родословной пропущены. Зато сообщается, что Колакс погиб в бою с неким Апром — надо думать, как раз с геродотовским Арпоксаем, своим братом.

Во многом иначе, чем все эти источники, рассказывает о происхождении скифов греческий историк Диодор, живший также на рубеже нашей эры, спустя более 400 лет после Геродота. Скифы, говорит Диодор, «сначала занимали незначительную область, но впоследствии, понемногу усилившись благодаря своей храбрости и военным силам, завоевали обширную территорию и снискали своему племени большую славу и господство. Сначала они жили в очень незначительном количестве у реки Аракса и были презираемы за своё бесславие; но еще в древности под управлением одного воинственного и отличавшегося стратегическими способностями царя они приобрели себе страну в горах до Кавказа, а в низменностях — прибрежья Океана и Меотийского озера и прочие области до реки Танаиса.

Впоследствии, по скифским преданиям, появилась у них рожденная землей дева, у которой верхняя часть тела до пояса была женская, в нижняя — змеиная. Зевс, совокупившись с ней, произвел сына по имени Скиф, который, превзойдя славой всех своих предшественников, назвал народ по своему имени скифами. В числе потомков этого царя были два брата, отличавшиеся доблестью; один из них назывался Пал, а другой Нап. Когда они совершили славные подвиги и разделили между собой царство, по имени каждого из них назвались народы: один палами, а другой напами…»

Самое поразительное здесь, что похожая на геродотовскую легенда не является началом истории скифов. Напротив, нам сообщают о каком-то предшествующем царе, который уже заложил основы скифского могущества. Не ведали мы от других авторов и о братьях Пале и Напе. Геродот говорил о совсем других делениях скифов.

Некоторый свет на загадочного «воинственного царя», предшественника геродотовских героев, проливает римский историк Помпей Трог, тоже автор рубежа нашей эры. Он начинает историю скифов с не упоминаемого более нигде царя Таная. Тот будто бы первым покорил земли Ближнего Востока, причем произошло это за 1500 лет до легендарного ассирийского царя Нина. Это примерно вторая половина III тысячелетия до н. э. по нашей хронологии — во всяком случае, на века ранее, чем действие геродотовских легенд. Впрочем, даты тут весьма условны. Ибо Танай — лицо явно мифическое, скорее божество, чем людской герой. Его имя прямо связано с обозначением реки Танаис (Дон), а также с родственным именованием водной стихии и ее бога в мифах индоевропейцев и древних иранцев. О том, что иранские кочевники почитали бога по имени «Танаис», сообщают несколько античных писателей.

Итак, перед нами миф, врастающий в реальную историю. Трудно сказать, кто сделал Таная земным царём. У эллинов и римлян на рубеже нашей эры процветал так называемый «эвгемеризм». По примеру фантастического писателя Эвгемера историк Диодор и многие другие авторы объявляли собственных, античных богов всего лишь царями прошлого. Что там говорить о богах «варварских», по одному этому сомнительных! Но и сами скифы того времени уже глубоко прониклись, как увидим мы далее, эллинской культурой. При дворе скифского Крыма античные интеллектуальные моды могли быть известны, и образованные скифы сами могли переосмыслять тогда своё прошлое. В некоторых поздних пересказах «Танаис» уже учредитель тайных обрядов, мистерий в честь свою и богини животворящих сил природы Аргимпасы — греки отождествляли последнюю с Афродитой. Как бы то ни было, когда Диодор точно передаёт «предания скифов», то следов «приземления» мы не видим. «Зевс» остаётся верховным богом, а «рожденная землёй дева» — змееногой. Здесь Диодор почти не расходится с Геродотом — притом что и последний весьма скептичен.

Стоит ещё заметить, что греческие историки, даже пересказывая скифские мифы, были склонны заменять имена богов на привычные. Так, «Зевс», как в другом месте оговаривает сам Геродот, — скифский бог неба Папай. Сын Папая и отец трёх героев-предков Таргитай отождествлялся у эллинов, как уже понятно, с Гераклом, сыном Зевса. А змееногая «Ехидна», дочь реки, выступающая супругой то одного, то другого, — жена Папая, богиня земли Апи, которую также потом называет Геродот. Немало изображений этой змееногой богини найдено в Европейской Скифии.

Как же выглядел первоначальный скифский миф? С точностью представить ответ трудно — поскольку ясно, что первобытная мифология не могла существовать в единственной, «канонической» версии. Но общие черты древнего сказания по античным пересказам представить можно.

Открывала миф родословная богов, без прямых пояснений переходящая в человеческую историю. «Первый человек» на пустынной земле — Таргитай — одновременно и почитаемый бог-предок. В ряду же божественных прародителей первым стоит древнее божество, воплощающее необузданные силы водной стихии — Танай или Аракс. Судя по предположительному изображению битвы с ним Таргитая-«Геракла», этот речной бог представал, подобно своей дочери Апи, в чудовищном облике — получеловек-полузмей. Он не входил в пантеон высших скифских божеств. Но, воплощая силы изначального хаоса, стоял у истоков родословной богов и людей — которым требовалось победить его для устроения космоса. Обителью Таная (возможно, у самих скифов это имя звучало как «Дану») могли считаться самые разные реки — Дон, Днепр, Волга, Сырдарья… В эпоху эвгемеризма одно это могло породить у античных писателей представление о нём как древнем царе-завоевателе. «Дану» упоминается, кстати, и в иранской Авесте как предок какой-то части туранцев.

От союза древних вод и земли рождается змееногая богиня Апи — «земнородная», но вместе с тем богиня и воплощение Земли. Подобно своему отцу, она воплощает и воду — имя её толкуется языковедами как «водная». Унаследованный от отца чудовищный облик напоминает о том, что она повелевает не только животворящими, но и разрушительными силами. Но в скифском, насквозь патриархальном мифе древняя Великая Мать, дарительница и разрушительница — прежде всего именно Богиня-Мать. Её назначение — давать жизнь почитаемым богам и героям-предкам, обуздывающим изначальный Хаос и обустраивающим Космос.

Апи становится женой Папая, небесного бога, имя которого легко толкуется как «Отец». Это естественный космический брак, дающий начало всему живому, — союз Неба и Земли, обычный для индоевропейских мифов. Зримым отражением его древние земледельцы и скотоводы считали дожди, год за годом оплодотворяющие Землю, — а она порождает затем всходы живого. Происхождение самого Папая в мифах не уточняется. Но старейшей и главной в пантеоне богов считается ещё одна богиня — Табити, воплощение стихии огня. Она почиталась в различных ипостасях и рассматривалась как прообраз и покровительница царской власти. Естественно полагать, что древнейший, небесный царь Папай считался её сыном — а потомками все скифские цари, признававшие её своей «царицей».

От брака Неба и Земли, как венец всего порождённого ими живого, рождается первый человек на необитаемой пока земле — Таргитай. С ним у скифов был связан целый цикл мифов, из которых до нас дошли не все. Так, греческий мифолог конца V в. до н. э. Геродор упомянул любопытную легенду о том, что Геракла обучал стрельбе из лука скиф по имени Тевтар. Мы видели, что в греческой версии скифского мифа «Геракл» — лучник, как и его собственно греческий двойник. Едва ли не это и повлияло на отождествление Таргитая с чужеземным героем. Стрельба из лука была не только важнейшей частью военного дела скифов. Она составляла частицу даже их самосознания. Скиф для окружающих народов — прежде всего лучник. С учётом этого не будет удивительным, что изобретению лука и стрел посвящался особый миф. Тевтар — ещё один культурный герой, полубожественный наставник первочеловека Таргитая. Остаётся сожалеть, что некоторые мифы о Таргитае для нас навсегда утрачены.

Однако центральный миф, в котором действует Таргитай, — основной миф скифов, повествование об их происхождении. В мифе о Таргитае присутствовал мотив, не вполне воспринятый эллинами в силу несоответствия их собственной культуре. Апи, Богиня-Мать, выступала как супруга не только Папая, но и их сына Таргитая. Представление о таком «кровном браке», коему придавался священный смысл, присутствовало в скифской культуре, о чём есть и иные упоминания. Став матерью богов с Папаем, Апи затем становится и матерью людей с Таргитаем. Заметим, что Таргитай может пониматься не только как сын, но и как земное воплощение Папая — отсюда явное смешение их в некоторых версиях мифа.

Миф повествовал о том, как Таргитай вступил в бой с Араксом (Танаем) и победил его, утвердив собственную власть в срединном земном мире, положив конец власти изначального хаоса. Известно также предание о том, как «Геракл» помогал Апи-«Ехидне» победить «гигантов». Обретённую власть над Землей призван символизировать брак первочеловека с богиней Земли, с Апи, в котором порождается род человеческий. Последний без колебаний отождествлён в скифском мифе со скифскими племенами. Происхождение других народов вообще обычно мало заботило первобытных мифотворцев.

Две версии, приводимые Геродотом, не столько противоречат друг другу, сколько дополняют. Естественно, всё, что в греческой версии вызвано отождествлением Таргитая и Геракла, и прежде всего история коров Гериона — наносное. Однако рождение и испытание трёх сыновей — скифский по происхождению сюжет. До нас сохранились скифские изображения разных эпизодов мифа — в том числе состязания героев-предков в стрельбе из лука. Назначенное «Гераклом» (Таргитаем) испытание призвано определить, кто из сыновей станет воином. Натянувший лук Скиф (Колаксай первой версии) справляется с задачей.

У современных учёных не вызывает особых сомнений, что в первоначальном мифе шла речь о происхождении не «народов» скифов, гелонов и агафирсов, а о делении самого скифского общества. Собственно говоря, в первой, «скифской» версии Геродота речь прямо об этом и идёт. Колаксай становится родоначальником «царей» — воинского сословия паралатов, из коего выдвигались царские династии. Название «авхаты» означает «белые», «светлые» и соотносится с сословием жрецов. Символичны имена прародителей высших каст — Колаксай («Царь-Солнце») и Липоксай («Царь Горы»). От Арпоксая, «Царя Глубин», происходят третье и четвёртое, низшие сословия скифского общества. В катиарах и траспиях обычно видят «землепашцев» и «коневодов» соответственно. Миф сложился в ту пору, когда земледелие ещё оставалось занятием части собственно скифов. Но первоначально речь в нём, конечно, шла о тройственном делении общества — древнейшем кастовом делении всех индоевропейцев. Только с появлением у скифов подвластного земледельческого населения, часть которого и сама числилась «скифами», появилась четвёртая каста. Именно это послужило переосмыслению древнего предания. Арпоксай и Липоксай стали считаться родоначальниками родственных скифам и зависимых от них соседних народов. Что любопытно, Липоксай при этом превратился в «Гелона» — родоначальника лесостепных земледельцев.

Второе испытание, описанное у Геродота в «скифской» версии мифа, происходит уже во время правления братьев-предков. Таргитай по окончании своих земных дел воссоединяется с другими богами, и начинается эпоха людских царей, его потомков. Небо (то есть первопредок, Отец-Небо Папай) посылает своим потомкам волшебное золото. Обладающий им получает в свою власть все четыре сословия. Секира — символ воина, чаша — жреца, а плуг и ярмо — земледельца и скотовода. Таким образом, если первое испытание определяло деление скифского общества на касты, то второе — их иерархию. Побеждает Колаксай, тогда как его братьев золото отпугивает огнём. Таким образом, старшинство в обществе переходит от жрецов (Липоксай — старший брат) к воинам, паралатам. Им и суждено отныне быть «царями».

Интересно, что у других арийских племён история развивалась иначе. У индоариев высшей варной (сословием) стали в итоге соперничества с воинами-кшатриями именно жрецы-брахманы. У осёдлых иранцев авестийских времён власть перешла от древних военных вождей парадата (очевидно, те же паралаты) к царям-жрецам, кави. Лишь утверждение зороастризма и возникновение нового жреческого сословия магов привело здесь к разделению светской и духовной власти.

Миф Геродота, по сути, кончается на этом итоговом акте устроения людского космоса — создании общественной иерархии. Но судя по имеющимся обрывочным сведениям, в том числе и по памятникам скифского искусства, у скифов миф на этом не оканчивался. Посрамлённые старшие братья вступили в сговор против Колаксая. Они напали, и первый царь скифов погиб от руки Арпоксая. Именно поэтому потомки последнего оказываются внизу общественной лестницы, несмотря на свою многочисленность. Самих убийц ждало воздаяние. Именно в связи с этим Апи изгоняет их, с чем позднейшие предания связали происхождение соседних народов.

«Отец истории» Геродот

Нельзя не обратить внимания на сходство скифского мифа с авестийскими преданиями. Миф о Таргитае — не исключительно скифский, а общеиранский. «Таргитай» (собственно «Таргитаос») — всего лишь греческая передача иранского имени «Траэтаона», хорошо известного Авесте и позднейшим легендам Ирана. В Авесте Траэтаона, сын Атвйи, — один из первых царей парадата, великий эпический герой и предок иранцев. Подобно скифскому Таргитаю, он побеждает змеевидное чудовище — Огненного Змея, Ажи Дахаку. Обезглавив Змея, Траэтаона женится на сестрах мифического предка ариев Йимы.

Имя Траэтаоны происходит от числа «три» — он выступает как третий из братьев, и старшие предают его во время борьбы с чудовищем. В скифском мифе этот мотив утрачен и имя героя не объясняется. Но и у оседлых иранцев история повторяется с тремя сыновьями героя. В древнеперсидских мифах Траэтаона оставляет трёх сыновей — Сальма, Тоза и Эрича. Они являются родоначальниками отдельных сословий. Сальму даётся богатство, и его потомки занимаются хозяйством. Тоз — родоначальник воинов. Эрич же получает истинную веру и дар правосудия. Его потомки — цари-жрецы. С его именем, кстати, связывается иногда название «Иран», так же как сколоты возводили своё название к Колаксаю. Братья из зависти убивают Эрича, за что прокляты и изгнаны отцом.

Стоит заметить, что при всей схожести скифского и южноиранского мифов, в последнем победа остаётся за жреческим сословием. Более того, зороастрийские предания отразили и иное положение дел у кочевых соседей. Изначально родоначальник туранцев Тура считался сыном Йимы. Тем самым, кстати, признавалось, что у туранских племён продолжают править древние цари-воители, «парадата». Однако затем, в более поздних текстах, Тура был вставлен в родословную потомков Траэтаоны. Он стал, что весьма любопытно, потомком именно воителя Тоза. Наконец, в позднейших персидских переработках древних мифов никакого Тоза уже нет вообще. Тура, или Тур, становится вторым сыном Траэтаоны и непосредственным убийцей Эрича. Тем самым получают объяснение и кровная вражда иранцев с туранцами, и правление у туранцев (в том числе скифов) воинской касты паралатов.

В Ригведе упоминается отрицательный персонаж с аналогичным Траэтаоне именем — «Траитана». Он назван «даса», то есть «демоном», «рабом» или «варваром». При попытке убить одного из ведийских мудрецов Траитана случайно убивает сам себя. Позднейшие индуистские предания по-своему интерпретируют скупые строки Веды, но эти вторичные толкования для нас менее интересны. Можно предположить, что проходное упоминание редкого имени, героического для родичей иранцев — след тяжёлого распада древнеарийской общности.

Любопытно, что Таргитая скифский миф относит ко времени «за 1000 лет до Дария», то есть к XVI в. до н. э. Авестийского Траэтаону некоторые генеалогические расчёты позволяют отнести примерно к той же эпохе. Это, как упоминалось выше, действительно время распада древнеарийского единства и образования новых племён. Но делать из этого вывод об «историчности» какого-то прототипа эпического героя едва ли стоит. Современные исследователи языка и мифологии предполагают, что сам Траэтаона — один из вариантов более древнего, ещё индоевропейского героя-змееборца. Последний известен арийским мифам как Трита, буквально «Третий», и в мифах о нём много параллелей с преданием о Траэтаоне. Впрочем, из сегодняшнего дня трудно осознать, насколько смешивались миф и реальность в сознании первобытного человека. Вполне реальный вождь мог и должен был восприниматься как «двойник» героя древних мифов, сливаясь в памяти потомков с ним до неотличимости.

Остаётся расшифровать последнюю часть мифа о происхождении скифов — а именно историю братьев Пала и Напа, скорее упоминаемую, чем сообщаемую Диодором. В истории скифов по Геродоту место для неё едва ли находится — скифы у него делятся, как уже говорилось, отнюдь не на две части. У Геродота, передающего скифский миф, вслед за делением на четыре касты появляется деление территориальное, но на три части. После смерти Колаксая три его сына, согласно воле покойного, разделили огромную страну. Интересно, что тройственное деление во времена Геродота сохранялось как западными скифами, так и восточными саками. Если скифами правили три царя, то и саков победные реляции персидских царей подразделяют на три части (не считая «заморских» скифов).

Что же в таком случае означает деление на «палов и напов» из рассказа Диодора? Напомним — от него мы узнаем лишь то, что Пал и Нап являлись потомками Скифа (то есть Колаксая), после «славных подвигов» разделили между собой наследство предка и дали имена двум народам. Поскольку о таких «народах» более ничего не известно и сам Диодор более ничего не говорит, мы остаёмся в недоумении. Однако его помогает разрешить младший современник автора «Исторической библиотеки» — римский учёный-энциклопедист Плиний Старший. Перечисляя в своей «Естественной истории» кочевые племена Центральной Азии, он вскользь замечает: «здесь палеи некогда истребили напеев». Это, скорее всего, позаимствованное откуда-то замечание многое объясняет в легенде Диодора. Итак, деление на «палов» и «напов» относится к древнейшему пребыванию скифов в Заволжье и азиатских степях. Причём палы воевали с напами и одержали победу, так что позднейшие скифы — именно палов наследники. Потому-то о делении надвое ничего нет у Геродота — в его время оно было неактуально. С другой стороны, Диодор то ли не знал, то ли просто не счёл нужным приводить продолжение легенды.

Золотая бляха с изображением конного скифа

Но включение предания о разделе народа на палов и напов и об их войне в основной скифский миф должно иметь какое-то объяснение. Его получают современные языковеды, истолковав названия «народов». Название «палы» означает, скорее всего, «воины, дружина», а «напы» — «простолюдины, община». Таким образом, братья «Пал» и «Нап» не более «историчны», чем Таргитай и его сыновья. Предание о них и их потомках несколько искусственно встроено в историю династии Колаксая. Повествует же оно о том же самом — о становлении иерархии в скифском обществе. Сначала рисуется идеальная картина равного участия «воинов» и «народа» в ратных подвигах и делах власти. Разделение на «народ» и «войско» отсутствует. Затем разделение появляется — а за ним приходит вражда, поскольку «народ» не желает уступать власть над собой «войску». В конечном счёте воины во главе с царским родом одерживают победу. Сокрушённый «народ» вынужден подчиниться их гегемонии. События, отражаемые этим преданием, к слову, действительно должны были произойти позднее складывания царской власти и кастового деления. Так что в последовательности событий скифское предание, известное Диодору, вполне справедливо.

Предание о Таргитае и его сыновьях географически довольно размыто. Его действие свободно перемещается от Днепра до рек Средней Азии. Напротив, предание о Пале и Напе жёстко привязано к азиатской прародине скифов, об исходе с которой они помнили во времена Геродота и Диодора. Это свидетельство того, что с почвы мифа мы понемногу переходим на почву конкретной истории. Что же известно нам о древнейшей истории скифов, помимо их собственных легенд?