"Его лучшая любовница" - читать интересную книгу автора (Уоррен Трейси Энн)

Глава 9

— Вы видели? — спросила Габриэла, когда на следующий день ее лошадь шла шагом рядом с конем Тони по Роттен-роу в Гайд-парке. — Та женщина впереди предпочла повернуть, лишь бы не проезжать мимо нас!

«Да, — подумал Тони, — конечно, видел». Он прекрасно заметил этот демарш, однако внешне никак не проявил свою тревогу, равнодушно пожав плечами.

— Наверное, она подруга твоей тетки. Не обращай внимания.

Тем не менее, эта реакция хоть и была самой демонстративной, оказалась не единственным выпадом в адрес Габриэлы со времени их приезда в парк полчаса назад. Было совершенно очевидно, что тетка Габриэлы, леди Манро, уже сделала свое грязное дело.

Хотя из происхождения Габриэлы никто тайны не делал, прежде к факту ее «незаконного» рождения такого внимания никто не привлекал. Высший свет не любил, чтобы ему лишний раз напоминали о каких-то скандалах и нарушениях приличий, но столь публичное напоминание заставило передумать кое-кого из тех, кто был готов не обращать на это внимания. Тони знал, что может рассчитывать на поддержку своих друзей и тех знакомых, кто не захочет навлечь на себя его неудовольствие, но существовали и другие люди — несколько очень влиятельных и независимых господ, — которые обладали властью либо поддержать Габриэлу, либо добиться того, чтобы общество ее растоптало. Именно с такими людьми Габриэле следовало встретиться и завоевать их расположение.

Тони прекрасно понимал, что, какие бы сплетни ни ходили относительно Габриэлы, никто не мог бы найти изъяны в ее внешности или утверждать, что она выглядит не так, как положено настоящей леди. Сегодня, в зеленой атласной амазонке, она была очаровательна, словно принцесса, ее нежная кожа светилась здоровьем, а глаза были похожи на умытые весенним дождем фиалки. Щегольская шляпка эффектно сидела на ее убранных назад волосах, и только несколько прядей манящими завитками падали на лоб и щеки.

До чего она хороша! И не только внешне. Нельзя допустить, чтобы ей пришлось страдать от злобы ее тетки или выносить осуждение высшего света. В конце концов, никому не дано выбирать себе родителей, зато свою судьбу каждый устраивает сам. И судя по тому, что видел Энтони, Габриэла пока все делала правильно.

В этот момент она повернулась к нему и поймала на себе его взгляд — и на ее прелестных розовых губках тут же появилась легкая и нежная улыбка. Он ответно улыбнулся — и ее безыскусная реакция сразу отозвалась в его теле. Жажда волной прокатилась по нему, заставив мужскую плоть налиться желанием. Продолжая смотреть на ее губы, он боролся со стремлением наклониться к ней и крепко поцеловать.

Да уж, тогда сплетникам будет, о чем поговорить!

Справившись с собой, Тони выпрямился в седле и устремил взгляд вперед, лениво рассматривая элегантно одетых леди и джентльменов, собравшихся в парке в этот час, отведенный традициями светской жизни на променад и верховые прогулки. И тут он увидел, как в их сторону направляется Дики Милтон.

Новый законодатель мод, Милтон гордился тем, что сменил в этом качестве Браммела, лишившегося расположения принца-регента и уехавшего на континент. Если бы Габриэле удалось заручиться поддержкой Милтона, ее позиции в обществе заметно укрепились бы. Ненадолго остановившись, чтобы поговорить с проходящей мимо парочкой, Милтон поравнялся с ними и остановил своего коня. Тони с Габриэлой последовали его примеру.

— Уайверн! — приветствовал его Милтон, наклоняя свою темно-русую голову. — Как поживаете?

— Неплохо, благодарю вас, Милтон. Надеюсь, что и вы тоже.

— О, у меня все, как всегда, прекрасно, особенно теперь, когда Вестон наконец-то сшил мне новый фрак. — С этими словами он расправил темно-синий рукав. — Хороший покрой, скажу я вам, — это главное. Нельзя ошибиться, если строишь все на надежной основе. Но хватит обо мне, когда рядом присутствует дама. Будьте любезны, Уайверн, познакомьте нас.

По тому, как Милтон блеснул глазами, Тони понял, что его собеседнику прекрасно известно, кто такая Габриэла — и какой вихрь сплетен ее окружает. Однако ради нее он решил принять предложенную Милтоном игру. Он представил их друг другу. Когда церемония знакомства завершилась, Милтон поднес к глазам лорнет и осмотрел Габриэлу с головы до ног. Тони увидел, что она чуть заметно напряглась — но в остальном держалась спокойно и сохранила любезную улыбку.

— И каков результат инспекции? — осведомилась она, когда Милтон опустил лорнет, который повис на приколотой к жилетке синей ленте в тон фрака.

Выразительная бровь Милтона выгнулась. Тони подумал было, что своим прямым вопросом она зашла слишком далеко, и приготовился услышать отповедь. В этом случае им надо будет сразу же распрощаться и ехать дальше.

Вместо этого Милтон ответил еще одним долгим взглядом.

— Этот зеленый цвет бесподобно подходит к вашим темным волосам и подчеркивает румянец щек. И фасон вашей амазонки также превосходный. Можете передать своей модистке мои комплименты.

Габриэла медленно кивнула:

— Благодарю вас. Я передам ей ваше одобрение при первом же удобном случае.

— Значит, ваша матушка была актрисой? — продолжил разговор Милтон.

— Совершенно верно, — ответила Габриэла, по тону которой чувствовалось, что она гордится матерью.

— Гм… Всегда был неравнодушен к актрисам, знаете ли. Я нахожу, что они веселые и озорные. Подозреваю, что эти качества получили по наследству и вы. У вас самой не было желания выйти на подмостки?

— Нет. — Секунду она молча смотрела прямо на Милтона. — Честно говоря, я нахожу, что светское общество в достаточной мере заставляет применять актерские таланты. Сцены «Друри-Лейн» и «Ковент-Гардена» по сравнению с этим меркнут.

Снова наступила заметная пауза, а потом Милтон вскинул голову и гулко захохотал.

— Очень верное замечание! — Он перевел взгляд на Тони. — У нее есть не только отвага, но и остроумие в отличие от большинства скучных молодых девиц. Теперь я понимаю, почему она вам нравится, Уайверн.

Под внимательным взглядом Тони Милтон широко улыбнулся Габриэле и вдобавок лукаво ей подмигнул.

Габриэла в ответ засмеялась.

Пальцы Тони на секунду сильнее сжались на поводьях.

— Вы правы, Милтон, Мне мисс Сент-Джордж действительно нравится, и поэтому я надеюсь, что вы сделаете все, что сможете, чтобы ей помочь. Полагаю, вы слышали разговоры.

С угловатого лица Милтона сбежала улыбка.

— О, я слышу все разговоры — от самых пустяковых до самых важных. Очень неприятное происшествие — то, вчерашнее. Приношу вам соболезнования, мисс Сент-Джордж, из-за доставленных вам неприятностей.

- Благодарю вас, — вздохнула Габриэла.

Милтон кивнул и снова перевел взгляд на Тони.

— Конечно, я буду рад сделать все, что смогу. Леди Манро — скучная особа, которая никогда мне не нравилась. Постараюсь ей помешать.

— И вы полагаете, что это возможно? — осведомилась Габриэла.

Милтон выпятил грудь, демонстрируя оскорбленное достоинство.

— Я не полагаю, знаю точно! Не бойтесь, мисс Сент-Джордж. Если мы с Уайверном на пару будем вас поддерживать, то у вашей тетки не останется никаких шансов добиться своего. Ее выпады быстро прекратятся.

Заметно успокоенная, Габриэла улыбнулась Милтону.

Они еще немного поболтали о разных пустяках, а потом Милтон благодушно распрощался с Тони и Габриэлой. Когда он уехал, они снова пустили своих коней шагом, продолжая прогулку.

Не проехали они и нескольких шагов, как Габриэла повернула голову и встретилась взглядом с Тони.

— Спасибо вам.

Он картинно выгнул бровь:

— Это за что же?

— За все. За то, что сегодня приехали со мной сюда и постарались познакомить с мистером Милтоном. Если принять во внимание, как холодно на меня реагировали сегодня некоторые особы, приходится заключить, что ваши тревоги относительно влияния моей тетки отнюдь не были преувеличением. Но чем бы все ни кончилось, я не забуду вашу доброту.

Тони отмахнулся от ее слов.

— Я рад помочь тебе. Что до остального, то все уладится, вот увидишь. И потом, любая молодая особа, у которой хватило смелости держать меня под прицелом пистолета и которая способна стрелять из лука с меткостью царицы амазонок, вполне может выдержать небольшую бурю в светском обществе. У тебя все будет прекрасно, я об этом позабочусь.

В следующую среду в «Олмаке» Габриэла сидела у стены и смотрела, как по залу кружатся пары. При этом она старалась уверить себя, что ей нисколько не обидно сидеть, а не танцевать, И ее нисколько не огорчало отсутствие кавалера во время предыдущего танца. Она сегодня танцевала несколько раз и вовсе не превратилась в настенное украшение.

Тем не менее, она не могла не заметить, что в последние несколько дней некоторые джентльмены ее покинули, так что привычная группа визитеров сократилась до считанных единиц, в числе которых остались лорд Карлоу и несколько довольно необузданных молодых людей, славящихся своим презрением к гласу общества. И конечно, были еще Уайверн и мистер Милтон, которые вставали на ее защиту при любой возможности. Она подозревала, что только благодаря их усилиям пока не лишилась приглашения на ассамблею.

Но и без того люди начали судачить о ней, замолкая при ее приближении. Часто они молча ждали, чтобы она ушла, а как только считали, что Габриэла отошла достаточно далеко, чтобы их не слышать, то снова принимались сплетничать. Она старалась не допустить, чтобы все это ее тревожило: в жизни ей приходилось переносить и нечто гораздо более неприятное, чем такое пренебрежение. Однако ей было очень неприятно то, что эти поступки огорчали Джулианну, которая с момента неприятностей, спровоцированных леди Манро, начала хлопотать над ней словно наседка. Лили Андертон и Мэрис Уоринг также присоединились к ней, и все три женщины упрямо пытались ее ободрить, хотя она и уверяла их, что ничуть не расстроена.

Хотя этим вечером Габриэла не была полностью уверена в том, что у нее все в порядке: ей ужасно хотелось бы уехать пораньше и поскорее завершить этот день. Однако гордость удерживала ее на ассамблее. Гордость — и совет Уайверна выстоять в этой «буре», как он назвал происходящее. Если бы только сегодня он был здесь! Но, как знал весь свет, герцог Уайверн не бывает в «Олмаке» — никогда.

— Может, пойдем к буфету? — предложила Джулианна, сидевшая рядом. — Еще бокал лимонада? Или кусочек бисквита? Как ты считаешь?

— Да! — поддержала ее Лили, сидевшая по другую сторону, и одобрительно улыбнулась.

Габриэла понимала, что им хочется ее ободрить. И возможно, у них это даже могло получиться, если бы она уже не выпила два бокала лимонада и не попробовала бисквит, который оказался сухим и пресноватым. Она улыбнулась и покачала головой:

— Нет, мне больше совершенно не хочется. Но вы идите вдвоем.

Джулианна чуть нахмурила лоб.

— Ты права. Если мы сейчас поедим, потом не захочется ужинать. Лучше просто посидеть и послушать музыку.

Габриэла взмахнула рукой:

— Пожалуйста, не волнуйтесь! Очень мило, что вы хотите составить мне компанию, но в этом нет необходимости. Поешьте, потанцуйте, если хотите, пококетничайте с мужьями. Я ничуть не обижусь.

— Но мне так приятно общаться с тобой! — запротестовала Лили.

— И мне тоже, — с улыбкой поддержала подругу Джулианна. — Я всегда рада провести с тобой время.

— Может, и так, — ответила Габриэла, — но мы пришли повеселиться, и мне не хотелось бы, чтобы вы обе теряли время из-за меня. Прошу вас, развлекайтесь! А я вполне могу какое-то время побыть одна.

— Ну… — с явной неуверенностью начала Джулианна.

— Если вы не уйдете, я рассержусь! — пригрозила Габриэла. — А теперь ступайте! Ступайте!

— Если ты действительно в этом уверена… — сказала Лили, медленно поднимаясь. — Но если что, я тут же вернусь.

— И я тоже. — Джулианна поднялась со своего места. — Я не допущу, чтобы ты грустила.

— Все хорошо! — заявила Габриэла, заставив себя широко улыбнуться. — А теперь уходите!

С явной неохотой Джулианна и Лили отошли на другой конец зала. Габриэла сохраняла довольное выражение лица, пока не убедилась в том, что ее спутницы отвлеклись, и только потом разрешила себе глубоко вздохнуть.

Танец закончился, и вскоре начался следующий. Однако, несмотря на ее надежды, ни один джентльмен не подошел к ней, чтобы пригласить. Когда снова заиграла музыка, она бросила быстрый взгляд на настенные часы. Уже без пяти одиннадцать! Ровно в одиннадцать двери будут закрыты, и никого больше в помещение ассамблеи не пустят, каков бы ни был их статус и чем бы ни объяснялось их опоздание. Она начала подумывать о том, не следует ли ей все же пройти к буфету — хотя бы для того, чтобы хоть чем-то развеять скуку, но тут посмотрела в сторону и почувствовала, как ее сердце забилось сильнее.

В дверях неожиданно возник Уайверн: его мрачное лицо было прекрасно. Как требовал обычай, герцог был облачен в черные шелковые панталоны и во фрак, а его крахмальный белый шейный платок был завязан сложным узлом, невольно подчеркивая мужественные черты лица и решительный подбородок.

Дрожь пробежала по ее телу — настолько сильная, что она прижала руку к груди, заставляя себя дышать размеренно. А потом она встретилась с ним взглядом — и вообще забыла обо всем.

В следующую секунду он уже направлялся к ней.

Только тут Габриэла заметила, как весь зал притих. Даже некоторые танцующие остановились, изумленно взирая на происходящее. Леди Джерси и княгиня Эстергази застыли с раскрытыми ртами, приставив к глазам лорнеты, словно обеим необходимо было убедиться в том, что они не оказались во власти некоей коллективной галлюцинации. Находившаяся чуть ближе графиня Ливен поспешно прошла через зал, перехватив герцога в паре шагов от Габриэлы.

— Ваша светлость! — воскликнула графиня, низко приседая перед ним. — Как поживаете? Позвольте мне сказать, как мы счастливы, что вы смогли сегодня к нам присоединиться!

Он приостановился и коротко поклонился в ответ:

— Графиня…

Поскольку он больше ничего не собирался добавить, патронесса «Олмака» продолжила попытку завязать разговор:

— Думаю, вы поймете, если я выражу удивление вашим появлением. Мы все уже перестали надеяться, что вы когда-либо появитесь на каком-то из наших балов. Могу я осмелиться спросить, что заставило вас передумать?

— Обстоятельства, миледи, обстоятельства.

А потом он прошел вперед, остановился перед Габриэлой и отвесил ей низкий изящный поклон.

— Мисс Сент-Джордж, видеть вас — большая радость. Позвольте сказать, что вы сегодня прелестны. Впрочем, как всегда.

— Вы мне льстите, ваша светлость, — проговорила она, приседая перед ним и остро чувствуя, что взгляды всех присутствующих устремлены на нее.

Бросив на него взгляд из-под полуопущенных ресниц, она улыбнулась и выпрямилась.

— Я говорю чистую правду, — заверил он ее. — Если вы свободны, то не разрешите ли мне пригласить вас на следующий танец?

Она прекрасно понимала, что он устроил этот спектакль ради всех собравшихся в зале: его цель состояла в том, чтобы поднять ее репутацию, которой так повредили усилия ее тетки. Тем не менее, она невольно почувствовала, что кровь у нее в жилах побежала быстрее, а сердце затрепетало.

— Буду счастлива, — ответила она.

Тони взял Габриэлу под руку.

Двигаясь к центру зала, она старалась справиться с эмоциями, не решаясь заговорить. Только после того как все пары приготовились к танцу и Габриэла оказалась в кольце его рук, она заглянула в его темно-синие глаза.

— Вы здесь, — сказала она. — Приятный сюрприз. Он выгнул бровь.

— А вы думали, что я не появлюсь?

Она покачала головой:

— Честно говоря — да. Вы ведь никогда не ходите в «Олмак». Сегодня вы заставили всех говорить об этом.

— А как же? Разговоров станет еще больше, после того как я протанцую с вами два танца — и больше ни с кем не стану. Думаю, что об этом даже в светских новостях напишут. Обязательно вырежьте заметку себе на память.

Она невольно засмеялась:

— Вы очень самонадеянный!

— Конечно. Но вы ведь и не хотели бы, чтобы я был другим, правда?

Она вдруг поняла, что это действительно так. Ей не хотелось бы, чтобы он как-то менялся: пусть бы он всегда оставался самим собой. Верным, добрым и жизнелюбивым. Ей отчаянно захотелось еще раз поблагодарить его за помощь, однако она понимала, что Уайверн отмахнется от всех ее слов на эту тему.

«Но разве это единственное, что я в последнее время испытываю к нему — только благодарность?» Она призналась себе, что это отнюдь не так. Ее кожа разогревалась и электризовалась при его прикосновении, кровь кипела жаром, который она чувствовала только рядом с ним. Она снова вспомнила то, что произошло несколько недель назад, в сельском поместье Пендрагонов, когда она решила, что ей хочется разобраться в своих чувствах к нему.

«Люблю ли я его? Боже правый! Кажется, у меня уже не осталось выбора!»