"Последняя крепость Рейха" - читать интересную книгу автора (Васильченко Андрей Вячеславович)
Глава 3 Новый комендант
Генерал-майор Альфен получил свое звание 30 января 1944 года. Однако об этом он узнал только 12 февраля. До того как стать комендантом Бреслау, Альфен был командиром заградительных частей группы армии «А», перед которым стояла задача прикрывать Вислу на левом фланге 4-й немецкой танковой армии. Все подобные усилия были тщетными. В полдень 15 января части армии получают приказ оставить свои позиции по Висле, так как советские танки прорвались далеко на Запад. Во время своего отступления заградительные части группы армий «А» были окружены с трех сторон подразделениями Красной Армии.
После ночных маршей, в ходе которых немцы пытались уклониться от боев с советскими войсками, 18 января части под командованием Альфена смогли объединиться с остатками 4-й танковой армии в районе Кильце. На тот момент армия, которой командовал генерал бронетанковых войск Неринг, была усилена XXIV танковым корпусом. Чтобы избежать попадания в котел, немецкие танки были вынуждены постоянно отступать.
В то время как после 14-дневного непрерывного отступления из Глогау заградительные части в ночь с 28 на 29 января 1945 года заняли новые позиции близ полигона Нойхаммер, Альфен получил приказ отходить к Легницу. Оказавшись там 31 января, Альфен узнал, что был назначен комендантом Бреслау. Поначалу в крепость предполагалось направить только самого генерала. Его штабной офицер (Ia) майор Альбрехт Отто должен был остаться в прежней части. Но настойчивость самого Отто, который прошел длинный путь от командира саперной роты, сформированной в 1934 году в Ной-Ульме, смогла изменить мнение командования группы армий. Тот факт, что и фон Альфен, и Отто начинали свою военную карьеру в саперных частях, в будущем оказалось весьма полезным для обороны Бреслау.
После короткого обсуждения действий 1 февраля 1945 года фон Альфен и Отто были направлены самолетом в Бреслау. Город с его оживленным транспортным движением, несмотря на наличие множества баррикад, мало напоминал крепость. Выше мы перечислили все то, чем должна была обладать «крепость». После короткого доклада капитана Эрдманна и майора Бёка, с которым Альфен был знаком по временам службы в рейхсвере и по Норвежской кампании, стало ясно, что с начала января здесь фактически командовал начальник штаба 8-го военного округа генерал-майор Лосберг. Появление фон Альфена должно было освободить его от лишних обязанностей. Сам же фон Альфен видел, что надо было срочно принимать меры.
 |
С учетом того, что советские войска находились уже перед воротами Бреслау, надо было оперативно решить все организационные вопросы. Все единодушно придерживались мнения, что оборона Бреслау во многом зависела именно от этого. Предпосылкой тактического успеха немцев должна была стать координация действия различных структур. На тот момент каждая из них имела свое собственное задание, которое в некоторых случаях не учитывало общей обстановки. К обороне крепости надо было привлечь все части Вермахта, все гражданские структуры, все промышленные предприятия и по возможности большую часть гражданского населения. Вот в чем оказался незаменимым майор Отто! Он сразу же стал начальником оперативного отдела штаба крепости. Сам же Отто с немалым удивлением обнаружил, что до 1 февраля никто даже не пытался наладить координацию действий.
Сейчас уже сложно установить в точных деталях, как шла данная координация. В любом случае ясно, что для выполнения столь сложного задания сил штаба дивизии явно не хватало. Подобно своему предшественнику, фон Альфен попытался получить разрешение на расширение командного пункта хотя бы до уровня штаба корпуса. Но в очередной раз все было тщетно. Хотя находившиеся в его подчинении 50 тысяч солдат (включая части Фольксштурма) и 80 тысяч подключенных к обороне города гражданских лиц (сведения были предоставлены местным крайсляйтером НСДАП 14 февраля 1945 года) позволяли рассчитывать именно на структуру штаба корпуса со всеми вытекающими последствиями. Сразу же надо отметить, что на протяжении всех боев за Бреслау неоценимую помощь немецкому штабу оказывал полковник запаса Тизлер. Он был коренным уроженцем Силезии. В свое время командовал 38-м егерским полком. Он мог не только удержать от панических настроений молодых солдат и фольксштурмистов, но и дать хороший совет Альфену. В итоге не было ничего удивительного в том, что Тизлер был сделан личным представителем коменданта крепости. Многие из участников тех событий вспоминали после войны, что для них бои за Бреслау были бы немыслимы без «папаши Тизлера».
 |
Майор Пёль, который незадолго до 1 февраля был назначен офицером штаба, отвечавшим за снабжение, к великому сожалению фон Альфена, был направлен на обучение в военную академию. Пёль покинул город 15 февраля, то есть буквально накануне того, как Бреслау оказался полностью окруженным. До того момента как квартирмейстером был назначен майор Фухс, было потеряно несколько драгоценных дней.
Более удачно для немцев шло формирование частей связи и оповещения. Кроме этого, в начале февраля в крепости появился полковник Урбатис. Он был лично вызван фон Альфеном из Шведница. Бреслау незамедлительно требовался грамотный командующий артиллерийскими частями, и Урбатис идеально подходил на эту роль.
В начале января многочисленные мобилизованные саперы подготовили к уничтожению 40 мостов Бреслау, в том числе через Одер и притоки Одера. Но в силу отсутствия У них командира они не получили до февраля более ни одного задания. Фон Альфену пришлось лично связаться по телефону с управлением личного состава командования сухопутных войск. Лишь после этого в середине февраля в Бреслау прибыл майор Хамайстер. Он был назначен командиром саперного полка Бреслау.
В первых числах февраля Бреслау получило очередное подкрепление. Это была рота 6-го технического батальона, которой командовал лейтенант Шульце, инженер по образованию. Рота была хорошо обмундирована, отлично снабжалась и была полностью моторизованной. Это подразделение участвовало в обеспечении жизнедеятельности Бреслау, о чем будет рассказано позже. Для усиления саперных частей крепости приблизительно в то же самое время по железной дороге с полигона Кёнигсбрюк прибыли два эшелона телеуправляемых танкеток «Голиаф». В каждом эшелоне кроме 48 «Голиафов» прибыло по 60 человек персонала. Сам по себе «Голиаф» представлял миниатюрную танкетку на гусеничном ходу, которая могла нести на себе от 50 до 75 килограммов взрывчатки. Эти «вездеходные торпеды» управлялись через специальный кабель.
Если говорить о пехотных частях (включая Фольксштурм), то их состояние вряд ли можно было назвать даже удовлетворительным. По большей части они состояли из резервистов, а также гражданских, которые, даже не пройдя мало-мальской подготовки, были срочно мобилизованы. Из этой огромной кучи людей, которые, за исключением резервистов, не были знакомы даже с азами военного дела, предстояло сформировать боеспособные пехотные полки. Задача в некоторой степени для немцев облегчалась тем, что каждый из пехотинцев должен был защищать свою малую родину. В начале февраля командование армии прислало несколько штабных офицеров, которые должны были сформировать из полковых групп обыкновенные пехотные полки, которые должны были обозначаться уже не буквами, а носить имена их командиров. Все эти меры предвосхитили более поздние события. Они заблаговременно позволили создать условия, что восполнять огромные потери, с которыми немцы впервые столкнулись зимой 1941/42 года. Тогда выход из ситуации был найден в использовании так называемых «отпускных батальонов». Аналогичным способом формировалась и 609-я дивизия генерала Руффа, которая поначалу именовалась корпусной группой «Бреслау». Она начала создаваться в начале февраля на южном участке фронта под Бреслау. Большая часть необходимых для пополнения солдат она получала из крепости, равно как и командиров полков: Райнкобера, Керстена и Шульца. Штаб этой дивизии был организован в январе 1945 года в Дрездене, но в феврале он перебрался в Бреслау. Из призванных в Бреслау людей постоянно приходилось пополнять состав не только 609-й, но и упоминавшейся выше 269-й пехотной дивизии, а также других соединений, которые сражались за пределами крепости. Каждое соединение, каждый полк постоянно нуждался в солдатах.
Нельзя не сказать, что постоянное пополнение частей, сражавшихся за пределами Бреслау, перечеркивало все планы командования гарнизона крепости. Как ни странно прозвучит, но организационные мероприятия стали проводиться планомерно лишь только после полного окружения города. Подготовкой мобилизованных жителей занимался майор граф Зейдлиц, а всеми организационными моментами — служивший в штабе обер-лейтенант Рихтер.
После вступления советских войск в Силезию в Бреслау стали прибывать отступающие подразделения Фольксштурма. Они были подготовлены еще хуже, чем фольксштурмисты крепости. Но оборона города была немыслима без их участия. Офицерам Вермахта требовалось как можно быстрее исправить все упущения, которые были допущены после создания Фольксштурма осенью 1944 года. Главную вину за плохую подготовку Фольксштурма (не только в Бреслау, но и по всей Германии) военные чины после войны перекладывали на плечи национал-социалистических законодателей, принявших закон «О Фольксштурме». Сам Альфен писал:
Подготовка и обучение фольксштурмистов в начале февраля 1945 года было поручено обергруппенфюреру СА Херцогу и подчиненным ему людям. Сам Херцог был бывалым солдатом. Будучи офицером-резервистом, он принимал участие в Западной кампании 1940 года. Именно благодаря ему аморфная масса немецких народных ополченцев стала напоминать подобие воинских частей. Он разбил весь Фольксштурм на боевые батальоны, во главе которых попытался поставить либо офицеров запаса, либо людей, имевших боевой опыт. Командирами рабочих батальонов и двух батальонов, сформированных из членов Гитлерюгенда, он назначил действующих офицеров Вермахта. Многие подчеркивали, что он поступил с тактической точки зрения правильно, когда сформировал из подростков отдельные подразделения, не став их смешивать со взрослыми ополченцами.
Как уже говорилось выше, столь активной реорганизации гарнизона крепости предшествовал целый ряд ошибок и просчетов. В итоге большинство защитников Бреслау были не просто плохо, а ужасно вооружены. Подавляющее большинство фольксштурмистов получили трофейные винтовки самого различного производства, начиная от советского и заканчивая французским. К каждой из винтовок прилагалось не более 10 патронов. У них не было ни униформы, ни даже сносной обуви. В итоге нет ничего удивительного, что во время боев в конце января 44-й (Клугрер) и 46-й (Пешке) батальоны полковой группы А понесли огромные потери. Самое большое количество жертв было во время сражения, которое шло по обе стороны от так называемого «большого» железнодорожного моста, когда немцы пытались остановить переправлявшиеся через Одер передовые советские части.
 |
Созданные 55-й (Зейферт) и 56-й (Линденшмидт) батальоны Гитлерюгенда получили энергичных и грамотных командиров и унтер-офицеров, которые занимались подготовкой подростков. Если не считать 41-го батальона (Клозе), то подразделения из состава Гитлерюгенда были единственным исключением из правил. Они были хорошо оснащены и вооружены. Почти все указанные выше батальоны имели на вооружении винтовку «Маузер 98» и легкие пулеметы «МГ 08/15» («Максим»). Если говорить о 41-м батальоне, то бросается в глаза, что он начал подготовку еще осенью 1944 года. Будучи полностью укомплектованным командирским и младшим командирским составом, его личный состав начал учения на местности. Местом потенциальной обороны был выбран левый берег Одера, чуть ниже Бреслау. К слову сказать, именно на этом участке 41-му батальону пришлось сражаться в последних числах января 1945 года.
Выполнение каких задач предполагала боевая обстановка, сложившаяся к 1 февраля 1945 года? По большому счету, их было три: укрепление северного участка фронта, оттеснение советских войск от Вассерборна и закрепление на плацдарме близ Пайскервица.
На север был направлен только что сформированный полк Мора. Он получил в качестве усиления несколько 88-миллиметровых зенитных орудий. Это решение было принято командиром артиллерийской группы майором Гартлем. Кроме этого, саперы стали создавать перед позициями полка минные поля и специальные заграждения.
В ночь с 2 на 3 февраля рота саперов, которой командовал капитан Эбергардт Зейферт, ликвидировала советский плацдарм в Вассерборне, или, как его назвали немцы, «осиное гнездо». Во время этой операции саперы активно использовали огнеметы. Во время ночного наступления был убит командир одного из взводов. Показательно, что капитан Зейферт, несмотря на опасность попасть под трибунал, категорически отказался атаковать Вассерборн силами двух рот «отпускников», как ему было приказано командованием корпусной группы «Бреслау».
Третья задача — ликвидация советского плацдарма в Пайскервице — была осуществлена 8 февраля 1945 года силами самого сильного воинского соединения, находившегося в крепости. Это был эсэсовский полк Бессляйна. Предшествующие этой операции немецкие атаки полностью провалились. Только совместив наступление с массированной огневой артиллерийской поддержкой, немцам удалось отбить у красноармейцев Пайскервиц. В артподготовке принимали участие следующие силы:
— 12 легких полевых гаубиц
— 8 88-миллиметровых зенитных орудий
— 6 тяжелых пехотных орудий
— 12 легких пехотных орудий
— 16 120-миллиметровых тяжелых минометов
Итого: 54 орудия и миномета
Кроме этого, две немецкие артиллерийские батареи вели огонь по советским позициям с флангов и отчасти с тыла.
Ликвидация этого крошечного советского плацдарма, который едва ли превышал по своей площади 2 квадратных километра, может показаться (на фоне последующих ожесточенных боев) современному читателю второстепенной и незначительной операцией. Даже использование немцами нескольких десятков орудий вряд ли может впечатлить. Может даже возникнуть вопрос: почему этому крошечному участку фронта уделялось столь большое значение? На это было несколько причин. Кроме тактического эта операция имела большое психологическое значение. Немцам очень срочно требовалась удачная наступательная операция, не связанная с большими потерями собственных сил.
 |
Сама по себе крепость Бреслау как общевойсковое соединение была не только новым, но и во многом «импровизированным». Части не знали своих командиров. По этой причине немецкий успех в Пайскервице был неким символичным событием. Без него не только полку Бессляйна, но и всем оборонявшимся в Бреслау немцам было очень сложно продолжать борьбу. Кроме собственно эсэсовцев в ликвидации плацдарма в Пайскервице также принимали участие 41-й (Клозе) и 42-й (Штефан) батальоны Фольксштурма, которые были включены в состав данного полка.
После этих операций внимание штаба гарнизона вновь оказалось приковано к Бреслау, точнее — его обустройству. В первую очередь это относилось к хаотически возведенным баррикадам. Их расположение и построение было не всегда верным как с тактической, так и с технической точки зрения. Генерал-майор Альфен вспоминал после войны:
Под руководством саперов фольксштурмисты стали приводить систему баррикад в порядок. На тот момент у саперных частей в Бреслау не было единого командования. В итоге было решено, что наиболее опытные саперы будут заниматься исключительно минированием мостов, в то время как остальные — менее значимыми задачами. Всего в Бреслау и его окрестностях было 66 мостов: 40 мостов через Одер, его притоки и через каналы, 16 мостов-путепроводов западнее и южнее города, а также 10 мостов-путепроводов близ главного вокзала Бреслау. К началу февраля к подрыву были готовы все 40 мостов через реку. Но их взрыв был временно отложен, так как даже наступающие с севера части Красной Армии вели бои в 12 километрах от центра города. Кроме этого, в Бреслау пришел строжайший запрет на «предусмотрительное» уничтожение мостов и переправ. Взорвать их можно было только при непосредственной угрозе захвата советскими войсками. Во всех остальных случаях на подобные акции требовалось отдельное разрешение командования. Сами же заминированные мосты становились местом повышенной опасности. Опасность они могли представлять по четырем различным причинам:
— непредусмотренное срабатывание взрывателей;
— система осуществления взрыва могла пострадать от погоды или действий советских разведчиков, что могло привести к сохранности моста в критический момент;
— взрыв мог быть предотвращен или, наоборот, спровоцирован саботажниками и диверсантами;
— появление незначительных групп красноармейцев, например разведчиков, могло привести к тому, что командиры специальных немецких саперных отрядов могли взорвать мосты по собственной инициативе.
Осуществление тактических и технических мероприятий по нейтрализации данных опасных факторов было поручено тогдашнему командиру саперов капитану Мёллеру. В критической ситуации конца января — начала февраля 1945 года он действовал весьма оперативно и грамотно, что, впрочем, потребовало от него немалых сил.
Для более грамотного использования имеющихся в Бреслау сил в начале февраля 2/3 саперов были отозваны с берегов Одера. Они были постепенно заменены специально подготовленными и обученными фольксштурмистами. В итоге проблемами мостов в общей сложности занимался только один саперный батальон, а два высвободившихся 10 февраля были посланы на выполнение других заданий. Конечно, на мостах в будущем не обходилось без инцидентов, но их число с учетом количества переправ было совсем незначительным. Кроме этого, ни один из этих инцидентов не привел к необратимым последствиям. Если забежать вперед, то можно сказать, что в апреле 1945 года некоторые из мостов «внутреннего Одера» были даже разминированы. В этой связи возникает вопрос: почему минирование мостов, уничтожение которых должно было произойти только в исключительных случаях, заняло столько времени и сил? Немецкое командование не исключало, что советские войска могли войти в город с севера. Если бы в данной ситуации мосты не были бы разрушены, то немецкая группировка оказалась бы в очень сложной ситуации. А развитие событий на южном участке фронта складывалось к 12 февраля для немцев настолько неблагоприятно, что большинство из них были вынуждены считаться со скорейшим окружением Бреслау.
Управление военными силами в Бреслау было, по меньшей мере, странным. С одной стороны, существовал комендант крепости, но с другой — Бреслау подчинялся командующему 8-м военным округом, который формально являлся также командующим корпусной группы «Бреслау». При этом ему не подчинялись части и соединения, сражавшиеся на южном участке фронта, а лишь только 609-я дивизия, которая пополнялась исключительно за счет жителей Бреслау. Граничившая на правом фланге с ней 296-я пехотная дивизия, которая с конца января находилась близ Олау, формально входила в состав XVIII корпуса.
С началом февраля советским войскам удалось едва ли не ежедневно захватывать новые плацдармы. В период с 1 по 9 февраля 1945 года частям Красной Армии удалось закрепиться близ Брига, Олау, Мальча, Штайнау и Бойбуса. Немецкому командованию становилось очевидным, что советские войска планировали взять город в клещи с юга и севера, замкнуть кольцо окружения, после чего можно было атаковать основные немецкие силы, располагавшиеся значительно южнее Бреслау.
Если до 31 января 269-й дивизии удавалось более-менее успешно отбивать советские атаки близ Олау, то со 2 февраля картина стала меняться не в пользу немцев. Несмотря на отчаянное сопротивление, положение 269-й дивизии и располагавшейся несколько восточнее 609-й дивизии вряд ли можно было назвать надежным. Учитывая особенности линии обороны, советские войска при многократном превосходстве постепенно обходили позиции 269-й дивизии с западного фланга. Ее командир, который не имел приказа отходить с дивизией назад в Бреслау, принял в сложившейся обстановке верное решение, когда в ночь с 11 на 12 февраля 1945 года вывел из окружения к основным силам Вермахта по единственно сохранившемуся проходу на юг (близ Йордансмуля) всю дивизионную артиллерию и транспортные средства. Пару дней спустя в ночь с 13 на 14 февраля по тому же самому пути последовал прорыв боевых частей дивизии. Из окружения удалось вырваться не всем дивизионным подразделениям. Те, кто не смог выйти из кольца, были вынуждены отступить в Бреслау — отныне они становились частью крепостного гарнизона, что было для коменданта весьма ценным пополнением. Командир 269-й дивизии генерал-лейтенант Вагнер, которому не удалось вырваться из окружения, в ночь с 15 на 16 февраля вместе со штабом корпусной группы «Бреслау» был вывезен на самолете на юг, где присоединился к своей дивизии. Позже это соединение, избежавшее попадания в котел, был переброшено на северный участок фронта, откуда неоднократно пыталось деблокировать Бреслау. Сама крепость Бреслау должна была быть обязана 269-й дивизии очень многим. Самое главное — она смогла выиграть время. В конце января — начале февраля Бреслау был еще слишком слабым, чтобы выдержать осаду.
 |
Прежде чем вернуться в сам Бреслау, надо хотя бы несколько слов сказать еще об одном немецком войсковом соединении, которое выполняло аналогичную 269-й дивизии функцию. Это была 17-я пехотная дивизия генерала Заксенхаймера. С ожесточенными боями она отходила от Вислы в районе Пулавы в направлении Мальч — Ноймаркт. Боевые действия этой дивизии фактически на две недели смогли затормозить обход советскими войсками Бреслау с запада. То есть почти на 15 недель было оттянуто блокирование крепости от основных германских сил.
Кроме этого, перед началом своей передислокации на южный участок фронта из состава дивизии в Бреслау было передано несколько подразделений, что опять же усилило гарнизон крепости. Но появление новых воинских подразделений отнюдь не решало проблему с боеприпасами. Откуда в сложившейся обстановке должны были прибывать боеприпасы в Бреслау? Выигрыш во времени и ведение ожесточенных оборонительных боев неизбежно вели к ухудшению обстановки с боеприпасами. Их поставки были настолько незначительными, что не могло быть и речи о подобающем «снабжении крепости». Впрочем, замедление советского наступления, которое длилось почти месяц (17 января — 14 февраля), было использовано для того, чтобы достигнуть принципиального согласия командования армии на снабжение Бреслау по «воздушному мосту».
Обстановка в Бреслау принципиально изменилась после 14 февраля. Теперь город мог рассчитывать только на собственные силы. На северном участке фронта полки Мора и Зауэра пытались отражать атаки частей Красной Армии. В основном атаковали силами, не превышающими по своей численности стрелковый батальон, что позволяло удерживать свои позиции. Энергичность Мора как нового командира полка позволила ликвидировать не только пресловутое «осиное гнездо», но и «вечернее поселение», как называлось место, располагавшееся между Закрау и Хундсфельдом, где закрепилось несколько рот красноармейцев. Кроме этого, полк Мора в одном случае даже смог перейти в контрнаступление, в ходе которого батальон Теншерта у советских войск отвоевал участок в 3 километра. #о многом эти вылазки смогли на время остановить развивавшееся на данном участке фронта советское наступление. Кроме того, эти акции значительно облегчили немцам создание оборонительных рубежей. Использование 88-миллиметровых зенитных орудий, равно как и возведение противотанковых сооружений, позволило на некоторое время стабилизировать обстановку на северном участке фронта. Теперь здесь немцы могли отразить и более мощные советские атаки. Но все эти меры никак не позволяли немецким разведчикам выяснить складывающуюся вокруг Бреслау обстановку. Она менялась едва ли не каждый час. Для коменданта крепости было ясно одно — советские войска концентрировали свои силы к югу от города. Между тем в период с 12 по 14 февраля части Красной Армии, обходившие Бреслау с запада и востока, стали соединяться к югу от крепости. До 15 февраля в возникавшем кольце окружения еще существовали некоторые «дыры» (например, близ Канта), которые позволяли функционировать крупной железнодорожной ветке, ведущей на Вальденбург.
 |
Если говорить о советских частях, окружавших Бреслау, то с запада (Немецкая Лисса) находилась одна советская дивизия, с юго-запада (Кант) — также одна дивизия, с юга к Бреслау приближалась более мощная группировка, состоявшая из 4 дивизий. Прежде чем обсуждать перспективы советского наступления, обратим свой взор на немецкие части, располагавшиеся к западу и юго-западу от Бреслау. Полк Веля (ранее полковая группа Е) был сформирован из наземных частей Люфтваффе, в основном обслуживающего персонала. Большинство из них до начала советского наступления располагалось в Шёнгартене, который лежал юго-западнее Бреслау. В силу разношерстности данного полка выбор места его использования был определен не сразу. По сравнению с другими полками данное пехотное соединение было не самым подготовленным, что предопределило суть его первого боевого задания. Он был направлен на участок фронта Вайстриц — Штригауэр. Именно отсюда по телефону в ночь с 11 на 12 февраля сообщалось о передвижениях советских войск. Чтобы занять более укрепленные позиции, в ночь с 13 на 14 февраля полк был отведен ближе к общей линии обороны на участок Германсдорф — Клеттендорф, чем уклонился от принятия боя с хорошо вооруженными частями Красной Армии. На левом крыле все еще не до конца оформившегося полка ему помогли немецкие артиллеристы и саперы. Заново сформированное новым командующим артиллерией подразделение легких полевых гаубиц, которым командовал капитан Кюбель, смогло остановить продвижение красноармейцев по автотрассе близ Беттлерна. Одновременно с этим на данном участке фронта советские войска были атакованы немецкими саперами. Близ автотрассы чуть южнее Клеттендорфа при помощи «Голиафов» они не только уничтожили путепровод, но и смогли подорвать шесть советских противотанковых орудий. Именно оказавшись в Клеттендорфе, полк Веля был включен в состав 609-й дивизии, позиции которой проходили от этого места на юг к Херцогсхуфен, к Брокау и заканчивалась на берегах Одера. Справа от Веля по обе стороны от Германсдорфа позиции удерживал полк, которым командовал полковник Гёлльниц. Позже полк будет носить имя Ханфа. Кроме этого, в ночь с 13 на 14 февраля на «Одерский фронт» к Вайстрицу был выдвинут полк Бессляйна. В тот момент гарнизон Немецкой Лиссы уже мог наблюдать приближающиеся советские части.
Под советским давлением немецкие полки были вынуждены постоянно совершать тактические действия, которые в основном сводились к весьма сложным ночным перегруппировкам. Но при этом основная линия фронта оставалась, по сути, неизменной. Но уже с 14 февраля можно было говорить о том, что кольцо окружения замкнулось и сформировался единый фронт борьбы.
 |
Если принимать во внимание уровень подготовки полков, количество вооружений, а также удаленность от переправ через Одер, фронт вокруг Бреслау мало походил на идеальное оборонительное сооружение. Передовая находилась где-то на расстоянии 9–10 километров от центра города. При общей протяженности фронта в 72 километра его в целом удерживало 8 пехотных полков (5 «независимых» и 3 из состава 609-й дивизии). То есть на каждый полк приходилось в среднем по 9 километров линии фронта. Кроме этого, сам фронт проходил слишком близко от центра города. Уже в начале февраля было ясно, что положение Бреслау требовало принятия решительных мер. Самым главным решением, принятым в период с 12 по 14 февраля, было намерение сузить кольцо обороны, что должно было помешать прорыву линии фронта и проникновению советских войск на территорию самого Бреслау. Кроме этого, было предельно ясно, что успешность обороны Бреслау во многом зависела от возможности существования «коридора», который бы связывал город с располагавшимися южнее основными немецкими войсками. Но, несмотря на возможность сужения кольца обороны, непременно надо было удерживать (то, что называется до последнего) аэропорт Гандау. К великому сожалению коменданта крепости, в ходе боев взлетные полосы аэродрома сильно пострадали, перестав соответствовать требованиям, которые предъявляли к подобным сооружениям в Люфтваффе.
Прежде чем мы вернемся к положению Бреслау и ожесточенным боям, которые начались 15 февраля 1945 года, уделим внимание некоторым подразделениям разных родов войск. Своевременно начатый отвод военных саперов от мостов через Одер позволил создать несколько оперативных команд, которые должны были подготовить к уничтожению располагавшиеся в западных и южных предместьях Бреслау многочисленные путепроводы. К великому сожалению немцев, этим командам пришлось уничтожить мосты через Вайстриц, левый приток Одера. На участке от Немецкой Лиссы до Канта не осталось ни одной переправы. Впрочем, это позволило немцам выиграть время. Не взорви они эти мосты, советские войска уже в феврале 1945 года были бы под стенами Бреслау.
Во время отступления 269-й и 17-й немецких дивизии не все их части смогли избежать окружения. В итоге в Бреслау оказалось несколько подразделений и определенное количество оружия. В городе очутились:
— унтер-офицерская школа Штригау, чьим составом в тот момент командовал капитан Зоммер;
— батальон фанен-юнкеров военной школы Гнезен;
— учебно-разведывательное подразделение 8 из Ёльса, под командованием ротмистра Ханфа;
— шесть 75-миллиметровых штурмовых орудий (немецких самоходных артиллерийских установок) из состава 311-й бригады штурмовых орудий;
— одно подразделение (три батареи) тяжелых 150-миллиметровых полевых гаубиц, которым командовал капитан Гирардет;
— одна батарея (два ствола) 210-миллиметровых минометов, к которым имелся боезапас только на 50 выстрелов;
— часть 269-го саперного батальона;
— многочисленные транспортные средства 17-й дивизии.
Штурмовые орудия были тут же включены в состав постоянно используемого в боевых действиях «Подразделения истребителей танков Бреслау». По большому счету, они стали его ядром. Обер-лейтенанту Реттеру, подчинявшемуся временному квартирмейстеру майору Пёлю, было поручено прочесать все находящиеся в городе и округе склады и железнодорожные станции. Он предполагал найти подбитые или неотремонтированные танки. Но итогом ревизии стало обнаружение около сотни «офенроров» («печных труб» — ранних модификаций противотанковой реактивной установки «Панцершрек») приблизительно с 6 тысячами зарядов к ним. В итоге к 20 февраля 1945 года «Подразделение истребителей танков» стало важным резервом при обороне крепости.
Один из командиров «Подразделения истребителей танков» артиллерист штурмового орудия Хартман (в апреле 1945 года он будет представлен к званию лейтенанта) так вспоминал о начале этой работы:
Если говорить об артиллерийских частях, то из «Боевого порядка и местоположения артиллерийских батарей» вытекало следующее. Артиллерийская группа «Север» была приписана к полкам Мора и Зауэра. Артиллерийская группа «Запад» поддерживала огнем из района Гандау полки Бессляйна и Ханфа. Артиллерийская группа «Юго-запад» состояла из гаубиц, которыми командовал Гирардет. Они должны были прикрывать юго-западный фланг полка Веля. Кроме этого, из состава 609-й дивизии был выделен отдельный артиллерийский полк, состоявший из трех неполных батальонов, которыми командовал майор Зиберт. В целом эти 32 артиллерийские батареи совместно с полком зенитной артиллерии, который подчинялся непосредственно командующему крепостной артиллерией Урбатису, насчитывали около 200 стволов. В условиях нормального снабжения боеприпасами немецкая артиллерия могла стать серьезным препятствием для советского наступления.
Единственное, с чем не испытывал никаких проблем комендант Бреслау, так это было продовольствие — его было едва ли не в изобилии. Связано это было отнюдь не с тем, что после провозглашения Бреслау крепостью в нем стали создаваться специальные запасы. Дело в том, что на протяжении нескольких лет Силезия, как «бомбоубежище Германии», становилась областью, в которой создавалось множество складов. В итоге эту немецкую область можно было бы назвать некой «имперской кладовой». Если говорить об уровне имевшихся припасов в Бреслау, то можно назвать такие цифры, как 5 миллионов куриных яиц и 150 тысяч замороженных кроличьих тушек (это не считая прочих продуктов питания). Столь огромные запасы не просто имелись в наличии в осажденной крепости, но и благодаря стараниям заместителей бургомистра Штедтлера и Альберта Штоша хранились едва ли не в идеальных условиях. Население Бреслау должно было быть благодарно этим двум людям, что во время осады оно имело не только достаточное количество пищи, но даже алкогольные напитки и сигареты. Забегая вперед, скажу, что Штедтлер погиб во время одного из воздушных налетов.
Генерал Альфен, приобретший определенный опыт в обороне крупных городов, заблаговременно решил позаботиться о канализации Бреслау. Для этого он привлек городского советника по вопросам строительства д-ра Либиха. Перед ним было поставлено две задачи. Во-первых, при вероятном развертывании советского наступления с юга нужно было предотвратить проникновение передовых отрядов Красной Армии на территорию Бреслау через канализационные сети. В противном случае советские солдаты могли почти беспрепятственно оказаться почти в самом сердце крепости. Во-вторых, надо было оперативно выяснить, насколько была затоплена канализация в районе расположенных к северу от Одера лугов. Если эти канализационные сети не были затоплены, но имелась подобная возможность, то это могло стать выгодным моментом в укреплении обороны «северного» фронта и, как минимум, сэкономить имеющиеся в распоряжении немцев силы. Советник Либих смог вполне успешно справиться с поставленными перед ним задачами, о чем мы поговорим отдельно. Впрочем, никто из командования Бреслау не ожидал, что разлив Оле приведет к возникновению настоящего озера. Но при помощи использования специальной гидротехники можно было все-таки затопить луга, которые имели значительные низины и овраги. Подобная болотина вряд ли могла полностью остановить наступление Красной Армии, но в любом случае могла стать естественным заграждением для хорошо ориентирующихся на местности подразделений Фольксштурма.
Если говорить о санитарных подразделениях, то они находились под командованием старшего полевого врача Мелинга. В своих мемуарах генерал Альфен отмечал:
Если говорить о гражданском населении, то надо отметить, что после 14 февраля было прекращено любое движение из города. Все беженцы, которые не успели покинуть город, были размещены в помещении Нового рынка (Ноймаркт) на юге Бреслау. Как отмечал генерал Альфен:
Отдельным, неким символическим действом стало перемещение командования крепости из служебных помещений, которые располагались на Гарбиц-штрассе, в хорошо укрепленные подвалы на холмах Либих, где было предусмотрительно создано помещение командного пункта. Подобный переезд для немцев оказался весьма своевременным. Когда во второй половине дня 14 февраля 1945 года оперативный отдел штаба крепости сообщил коменданту о готовности начать работу в новых условиях, пришли сведения, что прежнее здание штаба было полностью уничтожено во время советской бомбардировки. «Переселение» состоялось, что называется, в самый последний момент. Если говорить о новом местоположении штаба крепости, то надо отметить, что для его размещения пытались выбрать наиболее благоприятное место. При его выборе учитывалось несколько факторов: возможность свободного передвижения, удобство для протягивания кабеля связи, а также некие конструктивные особенности. В итоге был выбран один из просторных подвалов, в котором постоянно могло поддерживаться искусственное освещение. Часть этого подвала была несколькими годами ранее расширена, так как именно здесь предполагалось расположить штаб ПВО Бреслау. Нет ничего удивительного в том, что в 1945 году здесь расположился штаб «крепости Бреслау». Как же было велико удивление штабных офицеров, когда один из них утверждал, что перекрытия данного бункера-подвала были возведены без железного армирования. Поначалу к данным сведениям отнеслись скептически и весьма недоверчиво. Лишь после того как были предоставлены строительные планы, оказалось, что данная информация была верной. При прямом попадании бомбы штаб мог сложиться как «карточный домик». В итоге в срочном порядке был вызван саперный батальон Фольксштурма, который должен был усилить конструкцию здания. В основном для этого использовались вывороченные из мостовой соседних улиц булыжники, которые в свое время были сделаны из силезского гранита. В итоге над подвалом возникла новая насыпная конструкция. В конце февраля практика показала, что она была в состоянии выдержать несколько бомбовых попаданий. Из состава батальона Теншерта в штаб вовремя был переведен обер-лейтенант Зееван, который сделал немало для обеспечения жизнедеятельности командного пункта крепости. Этот офицер оказался по своему образованию специалистом по организации крепостных командных пунктов. Впоследствии именно по его инициативе было подготовлено запасное помещение штаба крепости, которое располагалось на Песчаном острове в многовековых подвалах университетской библиотеки. И, наконец, именно обер-лейтенант Зееван возвел в восточных районах городах третий командный пункт, который, впрочем, так никогда и не использовался.
Но обратимся к проблемам простых жителей Бреслау. В конце января 1945 года ни для кого не было секретом, что в ближайшее время советские войска должны были блокировать город. Поэтому во всех районах «Организация Тодта» начала работы по возведению на улицах баррикад. Но сил организации для успешного выполнения поставленной перед ней задачи явно не хватало. По этой причине к строительным работам активно привлекалось гражданское население. Собственно, строительными работами это было назвать трудно, так как основным материалом для баррикад служили камни, вывороченные из мостовой. В возведенных баррикадах оставляли лишь небольшие проезды, в которые могла «протиснуться» машина или городской трамвай (как правило, они совпадали с рельсовыми путями).
Особенностью осады Бреслау было то обстоятельство, что из имевшихся на тот момент десяти трамвайных маршрутов три продолжали свою работу. И это касалось не только первых дней осады. Итак, что же это были за трамвайные маршруты? Один имел условное название «окружная железная дорога». Он еще иногда именовался «круглым маршрутом». Он связывал между собой вокзал у Одерских врат, Фрайбургский вокзал и Главный железнодорожный вокзал. Действовал также маршрут № 1, который пролегал через Требницскую площадь, шел на север к городскому кольцу через площадь Гинденбурга (до этого площадь кайзера Вильгельма), а затем ехал в южные пригороды. Был еще маршрут, который пролегал с запада на восток. Он начинался у аэропорта Гандау на западе и заканчивался, проходя через центральное кольцо, на Офенер-штрассе на востоке. Но если углубиться в центр самого Бреслау, то мы смогли бы обнаружить там бесчисленное множество новых трамвайных маршрутов. Это было связано с тем, что в центре Бреслау располагалось огромное количество партийных, административных органов, военных предприятий, которые были эвакуированы сюда несколько лет назад. Там же располагались военные госпитали и армейские ведомства. Для оперативного сообщения между ними были пущены трамваи. Кроме того, партийное руководство полагало, что при помощи подобного приема оно могло подавить панические настроения среди населения. «Трамваи ходят — значит, бояться нечего; все не так уж плохо». Пока горожане ездили на трамваях, в них могла еще жить надежда, что все исправится. Трамвай даже в окруженном городе был неким символом обычной, нормальной жизни. Но от многих не укрылись странные изменения. Трамваи стали ходить без кондукторов, а плату за проезд больше никто не требовал. Впрочем, в начале марта пустили маршрут, который ездил с юга на север города. Но уже в середине марта трамвайный парк оказался разбомбленным. К апрелю в городе действовал лишь «круглый маршрут», по которому трамваи следовали от Требницской до Королевской площади. Была еще небольшая трамвайная ветка: Королевская площадь — Шлахтхоф — Франкфуртская улица.
Последние дни января прошли под знаком активного переселения немецкого населения с севера на юг города. Поскольку военное командование посчитало, что советские войска нанесут удар по городу с севера, то было издано распоряжение очистить все районы на правом берегу Одера. В итоге в южные пригороды Бреслау в поисках жилья и пропитания устремились тысячи людей. Но и здесь они не нашли покоя, так как впоследствии 17 февраля части Красной Армии нанесли удар именно с юга, между Брокау и Клеттендорфом. Наступление было настолько сильным, что жители были вынуждены устремиться обратно. Подобные эвакуации проходили в буквальном смысле одна за другой. На каждую из них отводилось минимальное количество времени. Нередко приказы напоминали издевательство. Так, например, в конце января на переселение больницы Вифлеема, находившейся на Маттиас-штрассе, было отведено всего лишь 20 минут! А ведь там находились тяжелобольные люди, над которыми взяли опеку диаконисы из Грюнбергского материнского дома. В столь же спешном порядке в одну из городских больниц был перемещен госпиталь во имя Всех Святых. Не успев обустроиться на новом месте, 17 февраля больных в такой же жуткой спешке стали увозить из южных пригородов на север. Неизвестно, от чего больные пострадали больше: от советского наступления или «заботы» партийных властей.
О том, насколько тяжело приходилось гражданскому населению в Бреслау, можно судить по воспоминаниям Эрнста Хорнига. Из бесед со священниками и прихожанами он узнавал о растущем числе самоубийств, которые происходили в городе. Сам же он придерживался мнения, что установить их точное количество было делом сложным.
 |
Сами же свидетельства очевидцев тоже весьма расходились. Приведем две полярные оценки. Одна из них принадлежала священнику Паулю Пайкерту. Тот записал 13 марта в своем дневнике:
28 января 1945 года жители Бреслау с ужасом обнаружили расклеенные на улицах домов листовки, подписанные гауляйтером Ханке. В них говорилось:
Другой очевидец вспоминал:
 |
Были и другие плакаты. Вот еще один вопиющий пример. Очевидец вспоминал:
Впрочем, были и вовсе удивительные случаи. Об одном из них вспоминал Эрнст Хорниг. О нем ему рассказала уже после капитуляции одна из молодых прихожанок храма Святой Варвары. Ее младший брат, которому только исполнилось 16 лет, был расстрелян по пресловутым «законам военного времени». Сам мальчик наотрез отказался идти добровольцем в Фольксштурм. Когда к нему на улице обратился какой-то фанатично настроенный рабочий, почему тот не был в рядах народного ополчения, то подросток ответил:
Если говорить об общих настроениях жителей Бреслау, то они с ужасом и отвращением думали об этих расстрелах. Подобное отношение распространялось и на партийные структуры. С одной стороны, низовым структурам НСДАП, конечно же, нельзя было отказать в некоторой заботе о населении в окруженном городе, но, с другой стороны, жители были недовольны жесткими мерами, когда к рискованным работам в принудительном порядке привлекали женщин и детей. В итоге настроения, господствовавшие в обществе, по мнению Эрнста Хорнига, были направлены против гауляйтера и местного партийного руководства. Излишняя жестокость честолюбивого гауляйтера стала очевидной всем, когда появилось очередное объявление:
В дни, когда существовала реальная опасность прорыва советских войск в Бреслау с севера, Хуго Эртунг записал в своем дневнике:
В последние дни января произошло еще одно событие. В доме Эрнста Хорнига появился эсэсовский офицер. Он объявил евангелическому священнику, что должен передать приказ рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Согласно этому приказу все священники города Бреслау должны были покинуть его в течение 24 часов. Сам Хорниг стал возражать. Он объяснял, что мог бы принять данное указание только к сведению. Эсэсовский офицер не стал в ответ ни возражать, ни угрожать. Сам Хорниг подчеркивал в своих мемуарах, что у него сложилось впечатление, что эсэсовский чин прибыл из Берлина только для того, чтобы озвучить приказ, но его мало волновало исполнение оного. Кроме этого, оставление города было небезопасным занятием. Священников могли, подобно расстрелянным чиновникам, принять за «дезертиров». В итоге делегация от католиков и евангелистов направилась к Ханке. Гауляйтер подчеркнул, что впервые слышит о подобном приказе Гиммлера. После долгих переговоров с представителями партийных органов и местной структурой гестапо было решено, что оставаться в городе или нет было личным волеизъявлением каждого священника.
Между тем жители Бреслау стали выражать немалую обеспокоенность тем, что над городом повисла угроза полного окружения. О серьезности положения говорили даже сводки Верховного командования Вермахта. В документе от 4 февраля сообщалось следующее:
Вопреки всем заявлениям, сделанным уже после войны, прежнее военное командование крепости не уделяло должного внимания эвакуации гражданского населения. По этой причине новый комендант крепости генерал-майор Ганс фон Альфен 7 февраля подписал приказ:
 |
Гауляйтер Ханке не мог остаться в стороне. В своих воззваниях он обращался к историческим примерам: к 1241 году, когда в битве у Лигнице германо-славянское войско смогло остановить продвижение монголов, или к 1813 году, когда Пруссия поднялась против Наполеона, а Бреслау был одним из первых городов, поддержавшим призыв короля Фридриха-Вильгельма III «К моему народу». Он призывал также студенчество следовать духу истории.
7 февраля 1945 года в Бреслау прибыл высокий гость. В крепость из Берлина прибыл секретарь Имперского министерства народного просвещения и пропаганды Науман. Месяц назад он держал речь в Познани. Тогда он утверждал, что Восточный фронт силен, как никогда, что наступлению русских будет положен конец. Он обещал присутствовавшим новое оружие и новые армии. Но это были пустые обещания. Месяц спустя Науман уже не рисковал давать столь рискованные обеты. Он лишь призывал офицеров удерживать крепость до последнего человека.
Собственно, Науман был ведущим сотрудником министерства Йозефа Геббельса. Это был человек, который до самого конца пребывал во власти собственных иллюзий. Неудивительно, что Гитлер в своем политическом завещании сделал его преемником Геббельса на посту Имперского министра пропаганды (сам Геббельс должен был стать рейхсканцлером). Собственно, появление Наумана в Бреслау, вотчине Ханке, не было удивительным. Ханке и сам был в свою бытность тесно связан с министерством пропаганды.
Как в одной из статей отмечал российский исследователь К. Залесский: «Вообще Ханке был крайне интересной и, безусловно, талантливой личностью и выделялся из ряда других партийных иерархов Третьего рейха». Еще в апреле 1931 года Ханке за слишком активную национал-социалистическую деятельность уволили из училища, и Геббельс сразу же перевел его на оплачиваемую (правда, не очень высоко) освобожденную партработу. С этого момента и до конца своей жизни Ханке был партийным функционером. Новым назначением для Ханке стал пост бецирксляйтера (районного руководителя), а затем и крайзляйтера (окружного руководителя) Западного Берлина. Надо отметить, что это был уже довольно высокий пост в нацистской партийной иерархии, выше уже стоял гауляйтер, то есть руководитель гау — а это уже венец карьеры. Берлин же в административном отношении позже был разделен на 10 крайзов — а в 1931 году их было еще меньше. Одновременно Ханке стал гауреднером (то есть официальным оратором по политическим вопросам) и бетрибсцелленреднером (то есть оратором на предприятиях) и в этом качестве стал активно участвовать в нацистских пропагандистских кампаниях.
В 1932 году Ханке стал личным адъютантом и референтом Геббельса (по должности имперского руководителя пропаганды) и 1-м руководителем по организационным вопросам гау Берлин. На выборах 24 апреля 1932 года Ханке был избран членом ландтага Пруссии, а 6 ноября 1932 года — депутатом рейхстага по 3-му округу (Потсдам II) и таким образом стал уже деятелем общегерманского масштаба. Членом рейхстага Ханке оставался до краха Третьего рейха. В тот же день — 6 ноября — Геббельс перевел Ханке из гау Берлин в свой аппарат — Имперское управление пропаганды НСДАП — гауптамтсляйтером (руководителем главного управления).
После прихода Гитлера к власти покровитель Ханке Йозеф Геббельс получил возможность поставить под свой контроль всю пропагандистскую работу в Германии, и когда 13 марта 1933 года было объявлено о создании Имперского министерства народного просвещения и пропаганды, Ханке был переведен в его центральный аппарат и назначен личным референтом и руководителем личного секретариата имперского министра (им стал Йозеф Геббельс). В июне 1933 года Ханке получил ранг министерского советника. В феврале 1934 года Ханке вступил в СС (билет № 203 103) и 7 августа того же года получил звание штурмбаннфюрера СС. Карьера в СС шла параллельно с партийно-государственной: сначала (23 января 1934 года) Ханке был зачислен в штаб рейхсфюрера СС, затем (1 июля 1934 года) — фюрером для особых поручений при штабе XXIII абшнита СС и, наконец (1 апреля 1936 года), вновь — в штаб рейхсфюрера СС.
В июне 1934 года Ханке сопровождал Геббельса во время его официального визита в Варшаву и Краков. В январе 1937 года Ханке, оставаясь начальником секретариата, получил еще и пост 2-го вице-президента Имперской палаты культуры (президентом был Геббельс), фактически на Ханке легла вся повседневная работа по этому органу. 20 апреля 1934 года он получил ранг министериальдиректора, с 15 января 1938 года стал статс-секретарем (заместителем министра) Имперского министерства народного образования и пропаганды. Одновременно, «без отрыва от производства», Ханке прошел переподготовку в воинских частях (ноябрь — декабрь 1937 года). Одновременно с развитием карьеры на государственной службе шел и рост Ханке в чинах СС: 12 апреля 1935 года от стал оберштурмбаннфюрером, уже 5 сентября того же года — штандартенфюрером, 20 апреля 1937 года — оберфюрером СС.
Но вернемся обратно в Бреслау. О том, как кольцо советского окружения замкнулось вокруг Бреслау, достаточно красочно изображал в своих воспоминаниях командир 17-й пехотной дивизии генерал Заксенхаймер:
В этой связи Заксенхаймер вспоминал об эпизоде, который произошел у деревни Лойтен (округ Ноймаркт — Новый рынок), где когда-то в ходе Семилетней войны Фридрих Великий в 1757 году одержал убедительную победу. Фронт постепенно отодвигался в сторону Бреслау. Генерал никак не мог забыть одну женщину, которая, не желая покидать родной дом, решила помочь отступающей дивизии. По самому обычному телефону, выглядывая из окна, она передавала сведения о проходивших мимо советских частях.
Немцам явно не хватало сил, чтобы противостоять советскому наступлению. Заксенхаймер это отчетливо понял еще во время боев у шоссе. У Красной Армии было несомненное численное преимущество. К югу от города после некоторых боев советскими войсками были заняты Домслау, Клеттендорф, Шёнгартен, Хартлиб. Вскоре части Красной Армии оказались у так называемой окружной дороги, которая могла привести к вокзалам Мохберн, Шмидефельд и Брокау. По большому счету советские войска находились всего лишь в 5 километрах от центра города. Щипцы советского наступления сжались: на юго-востоке в районе Олау, а на западе в районе Мальча.
Те, кто не успел выбраться из города, все еще лелеяли неясные надежды. А как же иначе? Ведь еще 13 февраля в сводке Верховного командования Вермахта говорилось:
Целый день жители города пребывали в некой растерянности. И только 15 февраля генерал фон Альфен объявил:
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |