"Ледяной холод" - читать интересную книгу автора (Герритсен Тесс)

Тесс Герритсен Ледяной холод

1

Равнина Ангелов, штат Айдахо

Она была избранной.

В течение нескольких месяцев он изучал девушку, с тех пор как она и ее семья переехали в общину. Ее отцом был Джон Шелдон, посредственный плотник, который работал в строительной бригаде. Ее мать, мягкая и незапоминающаяся женщина, была назначена в общинную пекарню. Оба были безработными и отчаявшимися, когда впервые вошли в его церковь в Айдахо-Фоллз, ища утешения и спасения. Иеремия заглянул в их глаза и увидел то, что ему нужно было увидеть: потерянные души в поисках якоря, любого якоря.

Они созрели для жатвы.

Теперь Шелдоны и их дочь Кэти жили в коттедже Си, недавно построенном группой Голгофа. Каждую субботу они сидели на предназначенной для них скамье в четырнадцатом ряду. У себя во дворе они посадили мальвы и подсолнухи, те же веселые растения, что украшали и все остальные палисадники. Во всех отношениях они смешались с другими шестидесятичетырьмя семьями Собрания, которые трудились вместе, поклонялись вместе и каждым субботним вечером преломляли вместе хлеб.

Но в одном Шелдоны были уникальны. У них была чрезвычайно красивая дочь. Дочь, на которую он не мог перестать смотреть.

Из своего окна Иеремия мог видеть ее на школьном дворе. Был обеденный перерыв, и школьники, выпущенные на открытый воздух, наслаждались теплым сентябрьским днем, мальчики в белых рубашках и черных брюках, девушки в длинных пастельных платьях. Они все выглядели здоровыми и будто поцелованными солнцем, как и должны выглядеть дети. Даже среди этих девочек с лебединой грацией Кэти Шелдон выделялась своими непокорными кудряшками и звонким как колокольчик смехом. "Как быстро меняются девочки", — подумал он. За один год она превратилась из ребенка в гибкую молодую женщину. Ее яркие глаза, блестящие волосы и розовые щеки — все это было признаками пышущего здоровья.

Она стояла с двумя девочками в тени дуба. Их головы были наклонены друг к дружке как у трех граций, шепчущих секреты. Вокруг них клубилась энергия школьного двора, где школьники болтали, играли в классики и пинали футбольный мяч.

Вдруг он заметил мальчика, направляющегося в сторону девчачьего трио, и нахмурился. Мальчику было около пятнадцати лет, у него была густая шапка светлых волос и длинные ноги, выросшие из брюк. На полпути мальчик остановился во дворе, будто собираясь с мужеством, чтобы продолжить свой путь. Затем его голова поднялась и он пошел прямо к девочкам. К Кэти.

Иеремия прижался к окну.

Как только мальчик подошел, Кэти подняла глаза и улыбнулась. Это была милая и невинная улыбка, направленная однокласснику, у которого на уме наверняка была только одна вещь. Да, Иеремия догадывался, что было в голове у мальчика. Грех. Разврат. Сейчас они разговаривали, Кэти и мальчик, а две другие девочки сознательно ускользнули. Он не слышал их разговор через шум школьного двора, но он видел, как внимательно Кэти наклонила голову, как кокетливо отбросила волосы с плеча. Он увидел, как мальчик наклонился, как бы принюхиваясь и наслаждаясь ее ароматом. Это был мальчишка МакКиннон? Адам, Алан или что-то вроде этого. Так много семей проживали сейчас в общине и так много детей, что он не мог запомнить всех имен. Он смотрел вниз на них двоих, схватившись за оконную раму так, что ногти проткнули краску.

Он повернулся и вышел из своего кабинета, топая по лестнице. С каждым шагом его челюсти сжимались все туже, и кислота прожигала дыру в желудке. Он вылетел из здания, но за воротами школьного двора остановился, пытаясь контролировать себя.

Этого не случится. Показывать гнев неприлично.

Прозвенел школьный звонок, призывая школьников на занятия. Он стоял, успокаивая себя и глубоко вдыхая. Он сосредоточил внимание на аромате свежесрезанного сена, пекущегося хлеба в общинной пекарне неподалеку. Через всю общину от места, где строился новый зал для поклонения доносился звук пилы и отголоски десятков молотков, стучащих по гвоздям. Добродетельные звуки честного труда, сообщества, работающего в честь великой славы Его. И я их пастырь, думал он, я веду их вперед. Посмотрите, как многого они уже достигли! Он окинул взглядом растущую деревню, десятки новых построенных домов, увидел, что община процветает.

Наконец, он открыл калитку и вошел в школьный двор. Он прошел мимо начальных классов, где дети пели обучающие алфавиту песни и вошел в помещение для средних классов.

Учительница увидела его и с удивлением вскочила из-за стола. "Пророк Гуд, какая честь!" — воскликнула она. "Я не знала, что Вы посетите нас сегодня".

Он улыбнулся и женщина покраснела, придя в восторг от его внимания. "Сестра Дженет, не нужно поднимать шум из-за меня. Я просто захотел остановиться и сказать привет Вашему классу. И увидеть, все ли наслаждаются новым учебным годом".

Она, сияя, посмотрела на своих учеников. "Разве это не честь, что Пророк Гуд зашел навестить нас? Все, пожалуйста, поприветствуйте его!"

"Добро пожаловать, Пророк Гуд", — в унисон ответили школьники.

"Учебный год хорошо идет для всех вас?" — спросил он.

"Да, Пророк Гуд". Опять в унисон, и звучало это так совершенно, будто они репетировали.

Кэти Шелдон сидела в третьем ряду, заметил он. Он также заметил, что мальчик-блондин, заигрывающий с ней, сидел позади. Медленно он начал ходить по классу, кивал и улыбался, спрашивая учеников о их рисунках и эссе, приколотых к стене. Как если бы он действительно заботился о них. Его внимание было приковано только к Кэти, которая скромно сидела за своей партой, опустив глаза вниз, как и подобает любой правильной и скромной девочке.

"Я не хочу прерывать ваш урок", — сказал он. "Пожалуйста, продолжайте то, что вы делали. Представьте, что меня здесь нет".

"Гм, да". Учительница откашлялась. "Ученики, откройте, пожалуйста, учебник математики на странице двадцать три. Выполните упражнения с десятого по шестнадцатое. И когда вы закончите, мы перейдем к ответам".

Пока карандаши царапали и шуршала бумага, Иеремия бродил по классу. Ученики были слишком напуганы, чтобы взглянуть на него и сосредоточили внимание на своих письменных столах. Предметом была алгебра, в которой он никогда не был особо силен. Он остановился возле парты блондинистого парня, который так явно проявил интерес к Кэти, и, глядя через его плечо, он увидел имя, написанное на учебнике. Адам МакКиннон. Смутьян, который, в конечном итоге должен быть наказан.

Он перешел к парте Кэти, там он остановился и посмотрел через ее плечо. Нервничая, она написала ответ, затем стерла его. Участок голой шеи показался сквозь пряди ее длинных волос и кожа вспыхнула густым багрянцем, будто опаленная его взглядом.

Наклонясь ближе, он вдохнул ее запах и тепло затопило его чресла. Не было ничего вкуснее запаха плоти молодой девушки, и эта девушка была слаще всех. Сквозь ткань лифа ее платья он легко мог разглядеть припухлость начинающих расти грудей.

"Не беспокойся так сильно, дорогая", — прошептал он. "Я тоже никогда не был особо хорош в алгебре".

Она подняла глаза, и улыбка ее была настолько очаровательна, что лишила его дара речи. Да, эта девушка, безусловно, та самая.

Скамьи, драпированные цветами и лентами и каскады лучей в только что построенном новом молитвенном зале. Цветов было так много, что помещение напоминало собой райский сад, ароматный и мерцающий. В то время как утренний свет сиял через отверстие окна, двести радостных голосов пели гимны.

Мы твои, Господи. Плодотворна твоя паства и обилен твой урожай.

Голоса затихли и вдруг орган заиграл фанфару. Община обернулась на Кэти Шелдон, которая, замерев, стоит в дверях, мигая, в замешательстве, что все глаза смотрят на нее. На ней надето белое платье с кружевами, сшитое ее матерью, и совершенно новые белые атласные туфли выглядывают из-под подола. На голове девичья корона из белых роз. Орган играл и община выжидательно смотрела, но Кэти не могла двигаться. Она не хотела двигаться.

Ее отец заставил ее сделать первый шаг. Он взял ее за руку, пальцы вжались в плоть с безошибочной командой. Не смей меня позорить.

Она начала идти, ноги онемели в атласных туфлях, когда она двигалась к надвигающемуся алтарю. К человеку, которого сам Бог провозгласит ее мужем.

Она видела, как мелькали знакомые лица на скамьях: ее учителя, друзья, ее соседи. Здесь была сестра Диана, которая работала в пекарне с ее матерью, и брат Реймонд, который ухаживал за коровами, чьи мягкие бока она любила гладить. И здесь была ее мать, стоящая в первом ряду, где она никогда не стояла прежде. Это было почетное место, ряд, где могли сидеть только наиболее привилегированные прихожане. Ее мать смотрела с гордостью, о, с такой гордостью, и она стояла такая царственная, будто королева, в своей короне из роз.

"Мама", — прошептала Кэти. "Мамочка".

Но собрание затянуло новый гимн и никто не услышал ее через пение.

У алтаря отец, наконец, выпустил ее руку. "Веди себя хорошо", — пробормотал он и шагнул в сторону, чтобы присоединиться к матери. Она развернулась, чтобы последовать за ним, но выход был прегражден.

Пророк Иеремия Гуд встал на ее пути. Он взял ее за руку.

Какими горячими казались его пальцы на ее прохладной коже. И какой огромной выглядела его ручища, обернувшаяся вокруг ее руки, как будто она оказалась в ловушке в тисках у гиганта.

Собрание начало петь свадебную песню. Радостный союз благослови на небесах, связаны навсегда они в твоих глазах!

Пророк Гуд притянул ее к себе, и она захныкала от боли, когда его пальцы впились ногтями в ее кожу. Ты теперь моя, связана со мной по воле Бога, сдавленно сказал он ей. Ты будешь повиноваться.

Она повернулась, чтобы посмотреть на отца и мать. Она молча умоляла их увести ее из этого места домой, туда, откуда они приехали. Они оба сияли от восторга, пока пели. Оглядывая зал, она искала того, кто вырвет ее из этого кошмара, но все, что она увидела — это море одобрительных улыбок и кивающих голов. Комнату, где солнечный свет сиял на лепестках цветов, где две сотни голосов поднимались в песне.

Комнату, где никто не слышал, где никто не хотел слышать тихий крик тринадцатилетней девочки.