"Поднебесье" - читать интересную книгу автора (Парамонов Антон)

11. Мы живые

Раздалась серия взрывов в тумане, яркие вспышки и резкий звук оповестили о приближении противника. Сразу за этим в тысячи глоток раздалось холодящее нервы ворчание, ходуны сорвались с мест и стремительно побежали на баррикады. Заминированное поле оказалось не столь надёжным защитником: рвались мины, разнося в сторон осколки и лишая конечностей противника. Но место убитого ходуна тут же занимал другой голодный зверь. Ямы с мазутом только слегка уменьшили поток врагов, враги были не такими глупыми, чтобы нестись на амбразуры прямиком, может у них и остались легкие инстинкты самосохранения.

Гремели пулемёты, решетя самых резвых ходунов и повергая их на землю. Со всех сторон трещали автоматы, слышались выстрелы винтовок. На одном из домов не жалея топлива и врагов, жарил огнёмет.

Кортес не успевал стрелять, возникла такая ситуация, что можно было и не целиться, враги плотной стеной выходили из тумана и бросались навстречу перепуганным защитникам. Плотная, серая пелена скрывала заражённых от глаз бойцов города, отчего не было видно всего того количества противников, что пришли за едой.

Свистели миномёты, разрывая землю в клочья и смешивая их с чужой кровью. Каждый взрыв, что напоминал о суровой реальности, запечатлелся в памяти.

Засверкали прожектора, напряжение скакало от попавших в проволоку врагов. Повеяло запахом жаренного мяса, что не могло сейчас не вызывать отвращения. Но электричество не могло остановить ходунов, получив разряд, многие из них вскакивали на ноги, а те, что падали, сносили проволоку с пути.

— Генератор сейчас накроется, — заорал инженер, когда предохранители в электрощите начали плавиться. — Нужно срочно отключать напряжение проволоки, иначе останемся без света, капитан!

— Отключайте его к чертям, толку мало!

Недалеко рванул газовый баллон, разбрасывая ошмётки находящихся в радиусе пяти метров ходунов. Кортес почувствовал, как звуковая волна ударила по перепонкам, и в ушах завис тяжёлый шум. С режущим свистом несколько разбрасываемых осколков влетели в рядом стоящих бойцов: один рухнул замертво, так и не поняв, что осколок вошёл в горло, другой схватился за плечо и дико заорал от резкой боли. Поднялся на ноги: тут же получишь шальную пулю или осколок.

Кортес открыл рот, пытаясь прогнать свист и шум из головы. Перед глазами снова появились бегущие на баррикады враги. Нужно драться, и это он прекрасно понимал.

Стабилизировалось напряжение, и прожектора ударили в туман с новой силой, разгоняя плотную стену угрожающей пелены. С новыми силами полезли и ходуны, то и дело, подрываясь на минах и принимая грудью килограммы свинца. Кончались патроны, бойцы один за другим меняли обоймы, Кортес невольно наблюдал, как рожков становилось всё меньше. Заглох неожиданно пулемёт, выстреляв длинную ленту и раскалившись докрасна, меняли баллон на огнемёте.

Пока массированный огонь с трудом сдерживал надвигающуюся угрозу, к пулемётному гнезду из общей толпы вышла девочка в белом платьице. Её шаг был медленным, будто пушинка ступала она вперёд, загораживая заражённых своим силуэтом. Платье местами было изорвано в клочья, местами испачкано в грязь. Но среди всего этого угадывались очертания ребёнка, ещё совсем маленькой и невинной девочки.

Она медленными шагами приближалась к укреплению, разведя руки в стороны. Какими были эти глаза до того, как это случилось с ней? Кем она мечтала стать, когда вырастет? Да, это был ребёнок, обычный ребёнок, какими были когда-то и мы. Но сейчас этот ребёнок не чувствовал ничего, кроме чувства голода. И становилось безумно страшно от этой мысли, и хотелось просто бежать отсюда, чтобы больше никогда не наблюдать этой картины.

Пулемётчик замер, открыв рот, руки его не слушались.

— Я не могу стрелять в ребёнка, — с трудом выдавил он, поворачиваясь к сержанту.

— Это не ребёнок, дебил! Стреляй! — подскочивший вовремя Перовских влепил пощёчину остолбенелому бойцу. — Это не ребёнок, твою мать, стреляй же!

Боец смотрел перед собой.

— Она так похожа, так похожа на мою девочку… Я…

— Стреляй, это не человек! — сержант одёрнул оцепеневшего бойца и повернул к себе. — Это больше не люди, солдат, они уже не такие, как мы. И если ты не будешь стрелять, они придут в твой дом и будут убивать твоих детей. Это война, боец, и мы защитники, а они — звери, которые пришли сюда, чтобы отобрать наши жизни. Так что не думай, а просто стреляй. И пусть простят нам небеса наши поступки.

И всё в один момент затихло, глухим, отдалённым всё показалось. Пулемётчик медленно, не чувствуя уверенности в руках, поймал в прицел приближающуюся девочку. Глаза её белыми жемчужинами смотрели на бойца, губы растянулись в улыбке, такой грустной и безнадёжной. Глухо затрещало орудие, и оцепеневший боец с замиранием смотрел, как на его глазах таяла маленькая девочка под огнём пулемёта. Она потеряла свободу, мечту, она потеряла свою жизнь.

И не было больше здесь жизни, в этом проклятом и ужасном месте, здесь осталась одна лишь смерть и боль. Тысячи людей потеряли здесь свои жизни, оставив в пустыне лишь свои голоса и мольбы о помощи. Они остались без надежды, без планов на будущее, они так и не стали счастливыми. Так и не выросли маленькие дети, о которых с искренним трепетом заботились родители, грея тёплые чувства. Больше не было влюблённых сердец, поющих серенады под звёздным, завораживающим небом. Больше не осталось романтиков и скептиков, молодых и старых — больше никого не осталось. Только пустые взгляды и неутолимая жажда.

— Граната! — услышал Кортес справа от себя и не думая, обернулся.

Враги налетели на пулемётное гнездо, когда пулемётчик только открыл огонь. Второй боец пулемётного состава, видя, что положение принимает угрожающие обороты, замахнулся для броска гранаты, когда в быстром прыжке ходун уложил его на землю. Прогремел взрыв, смешавшись с предсмертным криком, унося пулемёт в сторону и устраивая фейерверк из заряженной ленты. Защитники рядом с гнездом не успели прийти в себя, как их накрыла очередная волна ходунов. Перовских смешался с десятками тел у укреплений, рубя офицерским мечом налево и направо.

И тут началось самое страшное: враги проникли за укрепления и начали свою кровавую жатву. Бойцы спрыгивали вниз с крыш зданий, чтобы не оказаться заключёнными в собственном укреплении. Заражённые не теряли момента и перехватывали тех на полпути, опрокидывая их на землю и впиваясь загнивающими зубами в плоть. Падали люди, измазанные грязью и выпачканные кровью с ног до головы. Они боролись с последними силами за свою жизнь, и бесконечный страх в их глазах всё же говорил, что это люди, а не звери. Они были обречены.

И в один момент стало как-то тоскливо и страшно за то, что люди, которые борются за свою жизнь и пришли защищать своих близких, что стоят за спиной, они так гибнут, даже не имея возможности защитить себя от такой силы. Они подняли оружие, чтобы близкие им люди остались в живых, но их жертвы не оказываются напрасными. Люди уходят на восток, и они являются последним рубежом, что ещё даёт возможность людям уйти из города, спастись от этого ужаса.

— Пойдём, Кортес, нет времени! — орал Альфред, оценивая расстояние до крыши соседнего дома.

— Уходим! — согласился Кортес.

Отовсюду слышалась стрельба, с домов ещё пытались вести огонь бойцы, но заражённые уже проникали и туда, выламывая слабые двери. Второй рубеж обороны сформировали сразу же за потерянными укреплениями, где под навесами стояли прицепы с боеприпасами. Отступающие бойцы занимали укрепления здесь, не желая пропускать врагов в глубь города. Страх и рассеянность в их глазах говорила, что сейчас положение защитников весьма скверное и неуверенное.

Альфред перекинул оружие на крышу соседнего здания, затем разбежался и в сильном прыжке достиг крыши, он сделал кувырок и стал на ноги. Прямо внизу по закоулку отходили к укреплениям бойцы, пользующиеся моментом, когда противник зачищал здания. Кортес перекинул автомат другу и намеревался прыгнуть следом за Альфредом, но перед прыжком поскользнулся на выступе и с криком полетел вниз. Два этажа — это не много, особенно если падать на мягкий грунт, но достаточно для того, чтобы получить ушибы.

Кортес коротко вскрикнул от неожиданности и распластался на небольшой куче мокрой земли. Рефлекторно он вскочил на ноги и замотал головой.

— Кортес, мать твою, быстрее беги к укреплениям! — Альфред вовремя вскинул карабин и точным выстрелом в голову уложил подскочившего к Кортесу ходуна.

Кортес думал не долго, к нему бежало ещё трое. Он схватил сброшенный Альфредом автомат, сорвался с места и устремился к навесу с боеприпасами. Защитники поддержали его дружественным огнём, и он бегом добрался до укреплений. Через несколько минут туда же прибыл Альфред.

Капитан нервно отдавал приказы, размахивая руками, и мельтеша перед радистами. В глазах бойцов можно было прочесть только страх и растерянность, для них этот враг был чем-то необъяснимым. Они готовы были просто бежать из города, уйти подальше от этой реальности, уйти от этих тварей. Но война есть война, и, преодолев порывы страха, бойцы сумели остановиться и занять новые укрепления.

Капитан подскочил к связному пункту, его срочно вызывал северо-западный фронт. Он коротко представился, из динамика Альфред с Кортесом услышали звуки выстрелов и крики начальника обороны северо-запада.

— Центр, как слышно? Приём.

— Центр на связи, приём.

— Северо-западный фронт пробит, отходим на внутренний рубеж, повторяю, отходим на внутренний рубеж, укрепления сломлены. Эти твари повсюду, я такого раньше не видел, это что-то ужасное. Приём.

Капитан громко выругался, толстые вены проступили на лбу от напряжения.

— Северо-запад, докладываю. Центр пробит, держимся из последних сил, постараемся выдержать внешний рубеж. Я не знаю, что это такое, приём.

— Вас понял, удачи, капитан, конец связи.

Капитан отпрянул от связного пункта, в его глазах можно было прочитать только безнадёжность, он уже не верил в свои силы, он не мог понять, как можно выстоять против такой ужасающей, пугающей и будоражащей вены атаки. Как можно смотреть в глаза этим живым мертвецам? Как можно было стоять прямо, когда на тебя идёт безысходность, когда идут заражённые, у которых в глазах нет страха. Они не боятся смерти, они уже мертвы.

— Так вот почему западные города не смогли ничего сделать или предпринять, — проговорил Альфред. — Это непобедимо, здесь нет жизни и здесь нет места человеку.

Кортес стоял без движения, он не мог прийти в себя от зрелища, представшего перед его глазами. Это было очень трудно, сохранить самообладание, когда на тебя идут, подставляя грудь под пули, люди. Да какая разница, даже если это уже совсем не люди. Самое страшное — что они когда-то были такими же, как и ты. Они точно так же просыпались каждое утро к мыслями на будущее, старались выжить в этом мире. И когда ты стреляешь в людей, ни в чем не винных, а они всё идут, и им нет конца, тогда мозг начинает разрывать от боли, сердце хочет остановиться. Минута за минутой раскаляется ствол, ты слышишь, как звенят о бетон пустые гильзы, как кровь барабанит виски.

И они пришли с туманом, как утренний летний зной. Казалось, будто природа помогала им, как будто что-то таинственное и страшное шло вместе с ними. Что-то вселялось в сердца бойцов, заставляя их в страхе замирать и лицезреть всю эту мощь и это проклятие. Как дети смерти, они пришли сюда только с одной целью.

На мгновенье всё прекратилось, туман устало лёг на улицы города, скрывая в себе силуэты заражённых. Слышались отдалённые крики защитников, так и не успевших выбраться из укреплений. Где-то к югу отсюда держал оборону юго-западный фронт, враги подошли туда чуть позже, чем к западному и северо-западному фронту. Но тишина эта была обманчивой, каждый в сердцах чувствовал, что это только начало кошмара.

— Приготовьте гранаты! — приказал капитан после недолгой паузы.

Вглядываясь в густой, непроглядный туман, бойцы пытались разглядеть силуэты в этой белой пелене, но врагов видно не было. Лишь пустота и туман, и обманчивая, предательская тишина. Пользуясь затишьем, Кортес подошёл к обозу с патронами и запасся ещё парой обойм. Высмотрев удачную позицию, он занял её и приготовился к бою. Альфред ушёл чуть дальше, заняв позицию на ступеньках двухэтажного здания.

Капитан не мог признать, что внешний рубеж потерян, стоило бы отдать команду к отступлению на внутренний рубеж, но он ещё надеялся отбить атаку здесь. Капитан был человеком ещё старой закалки и непреклонно верил в непобедимость Адарана. Психологические подготовки бойцов на случай возникновения вооружённого конфликта между Адараном и Колоссом, приносили свои плоды и формировали острую уверенность в собственных силах и непоколебимость веры. Может, сейчас эта уверенность и была лишней, но задержать врагов всё же удавалось.

Много бойцов-защитников сложили свои жизни в первой же атаке, заражённых не настолько долго сдерживали укрепления и минные поля, насколько планировало командование. По планам, при массивной атаке, укрепления должны были продержаться хотя бы сутки. И хотя командование совсем ничего не знало про противника, то, рассматривая судьбу запада, оно принимало все надлежащие меры. Кто бы знал, что ходунов окажется так много, неужели весь запад в одночасье пришёл в Адаран? Шок заставил командиров оттянуть свои силы на внутренний рубеж. Неизвестный ранее враг пугал своим числом и безысходностью, которую вселял в сердца защитников. Но нужно было спасать город и сплотится, для более крепкой защиты. Бои в городе могли затянуться надолго.

Неизвестно было, сколько заражённых легло под плотным огнём на подступах к городу и минных полях, но на глаз можно было определить, что эта цифра была очень велика. Но даже это не спасло защитников, и оборона была проломлена. Ни отвага бойцов, ни крепость их духа, ни отважное сопротивление не остановило нападающих. Северо-западный фронт пал, можно было догадаться, что и юго-западному рубежу тоже осталось недолго, так как заражённые уже были в городе.

Через пару минут сообщили, что юго-запад начинает форсированное отступление к внутреннему кольцу, куда уже поспели подойти патрули с других фронтов города, где враг не показался. Капитан снова выругался, но всё же настоял на своём решении стоять на месте до конца, когда другого выхода, кроме как отступление, не останется. Поборов свои внутренние страхи и взяв волю в кулак, воины стали ждать врага.

Послышались молитвы храмовников. Рыцари снова молились своим богам, прося у них защиты и благословения, в этот раз они достали мечи и воткнули их в землю рядом с собой, а в руки взяли винтовки.

— Кортес, — окликнул Альфред. — Если ситуация совсем будет скудной, отходим к внутреннему рубежу. Лучше сразу беги домой, забирай Брута и выгоняй машину, скорее всего, придётся очень быстро отсюда бежать, потому что оборона уже дала реальную трещину. И подружку свою захвати, иначе потом может быть слишком поздно.

Кортес шмыгал носом.

— Хорошо, а тебя где забрать?

— Мы будем держать заслон возле муниципалитета. Туда же стянутся бойцы с северного и южного районов. Поэтому лучше оставить вещи возле казино Шена, и пусть твоя подружка ждёт нас там, а сам беги к муниципальному зданию.

Кортес кивнул:

— Тогда я постараюсь уложиться в полчаса.

— Если внутренний рубеж прорвут, считай что хана, — Альфред мялся на месте, щурясь от мелких капель. — В таком случае за мной не возвращайся, тут уже будут одни эти твари. Лучше уж сваливай отсюда быстрее, меня не жди, эти твари доберутся туда минут за десять.

— Понял, — тревожно улыбнулся Кортес.

Стоило заметить, что план был не наилучший. Как быстро рушились каменные замки, вера в силу Адарана и его непоколебимость. Большой город, считавшийся сильнейшей военной силой, теперь крошился на глазах, под давлением ужасающей силы. Но, тем не менее, нужно было уважать бойцов хотя бы за то, что они не стали сломя голову бежать при виде заражённых людей.

С тумана вышла одинокая фигура и медленно зашагала в сторону новых укреплений. В руке она тянула металлическую трубу, которая прерывисто звенела о мокрый асфальт. Шарканье ног и злое шипение сразу напомнила о суровой действительности, но стрелять никто не торопился. Все, будто зачарованные, ждали, пока ходун подойдёт ближе. Раньше это был мужчина, теперь же от него остался лишь силуэт.

— Их нигде нет, — задумчиво протянул капитан.

— Нам нужно отступать, товарищ командующий, — подошёл сержант, оглядываясь по сторонам, — они могут нас окружить, мы не защищены с флангов.

— Они не додумаются, — отрезал тот.

А тем временем ходун подходил всё ближе и ближе. Несколько десятков стволов было наставлено на него, и каждый боец ждал команды. Но команды так и не услышали, а выстрел всё же произошёл. В такие моменты проверяется выдержка нервов, своеобразная пытка тишиной и собственными мыслями. Не выдержали нервы у стрелка, и тот нажал на курок, прострелив навылет голову заражённого. Как будто в замедленной съёмке рухнул труп, разнося приглушённый хлопок по затихшей улице, после чего с диким криком из тумана рванули толпы заражённых.

Полетели в толпу гранаты, устраивая жаркий фейерверк среди ходунов и разрывая барабанные перепонки. Следом за этим послышались хлёсткие очереди выстрелов и отчаянные крики защитников. Снова по улицам города пробежалась волна звонких звуков выстрелов и взрывов.

С правой стороны из переулка мелькнули одинокие тени.

— Они заходят справа! — заорал радист, поднимая со стола дробовик.

Взглянув вправо, Кортес заметил ходунов, что неслись по переулку. Эта улица вёла к северо-западному району, который совсем недавно перешёл к нападающим. Теперь положение стало ещё более скудным: враги давили защитников с фронта и правого фланга. Некоторые защитники медленно попятились назад, захватывая в поле зрения новый фронт атаки.

Те бойцы, что стояли правее арсенала, открыли огонь в новом направлении. Храмовники уверенно стреляли в противников из своих новых винтовок, не переставая менять обоймы. Пулемётчиков уже не было, приходилось отбиваться ручным оружием, поэтому долго сдерживать толпу врагов не было возможности.

— Отводите арсенал! — орал командующий, наблюдая за скудным положением защиты.

Бойцы упёрлись в повозку и попытались её развернуть, но не успели они её отогнать и на десять метров, как противник добрался до арсенала. Плотная и уверенная атака заражённых не оставляла шансов защитникам.

Буквально за несколько минут заражённые прорвали кольцо защиты и достигли арсенала. Набросившись на защитников, они устроили жестокую расправу с составом. Вспыхнула волна паники, храмовники, подпустив врага поближе, закинули за спину винтовки и взялись за мечи. Но спасения не приходилось ждать никому.

Кортес попятился назад, отстреливая на ходу врагов. В этот момент послышался обречённый крик и один из бойцов рухнул наземь под весом ходуна. Армейские навыки позволили защищающемуся взмахом ножа рассечь грудь напавшему ходуну, отчего тот с визгом отскочил назад. Истекающий кровью боец в предсмертном отчаянии решил сделать последний подарок противникам. Он с невнятным криком кинул гранату, которая, перелетев повозку с оружием, попала в ходуна и неудачно откатилась назад. Грянул мощный взрыв, десятки гранат и мин в один момент рванули в обозе, отбрасывая в стороны бойцов и ходунов. Повозка разлетелась на части, снося по пути всё живое и разукрашивая ночное небо в ярко-жёлтый цветок.

Кортес, жадно глотая воздух, рухнул в грязь, отнесённый взрывом на несколько метров. Ему повезло, что он стоял не близко к повозке, а вот много кому не удалось подняться на ноги после этого. Кортес, едва придя в себя, стряхнул с одежды куски брезента и трухи. В нирване он был всего пару секунд, и тут же почувствовал острую боль в бедре: металлический осколок пробил мышцу чуть выше колена. Чувство шока улетучилось, и боец вернулся в реальность. В ушах звенело, голова кружилась.

На него уже бежал ходун, клацая челюстями и выставив руки вперёд. Альфред, пытаясь отделаться от звукового шока, стоял в стороне, отстреливаясь от подскочивших к нему заражённых. На его помощь рассчитывать не приходилось, нужно было выбираться самому.

Кортес в спешке оглянулся, автомат оказался в паре метров от него, с другой стороны он обнаружил меч храмовника, что лежал на расстоянии вытянутой руки. Долго думать он не стал, уклонился вправо и схватился за рукоять меча. Налетевший в это время ходун наткнулся на вставленную ногу бойца и опешил. Кортес среагировал мгновенно, ноги были лучшим оружием, когда ты лежишь. Враг пытался дотянуться до горла и с ревом бросался на повершенного наземь бойца. Кортес снова принял на ногу противника, оттянул ногу на себя, а затем резким толчком оттолкнул заражённого. Тот отскочил назад, но нова бросился вперёд, но тут его уже ждало лезвие меча коротким взмахом боец вонзил лезвие в шею противника, отчего тот взвыл и ухватился руками за рану. Следующий удар последовал незамедлительно, и обезглавленный ходун рухнул рядом с перепуганным бойцом.

Кортес чистым куском ткани, чтобы не занести инфекцию в кровь, ухватился за осколок и с криком выдернул его из раненого бедра, поднялся на ноги, перебарывая резкую боль в голове. Сделав пару шагов, нога резко «стрельнула» он снова повалился на землю рядом со своим оружием, острая боль в ноге не давала возможности бежать. Кортес подтянул к себе автомат и приготовился к стрельбе, нужно было что-то делать, они истекал кровью, а враг был всё ближе. Возникло такое ощущение, что все покинули его, но вдруг среди прочего шума он услышал позади себя рев двигателя. Кортес обернулся.

Навстречу толпе заражённых ходунов ехал старый грузовик, кузов которого со всех сторон был оббит металлическими пластинами. Из мелких, самодельных амбразур торчали стволы автоматов, внутри по подсчётам сидело человек восемь стрелков. Это очень сильно отвлекло нападающих, рев мотора и круговая стрельба заставила ходунов атаковать бронированный автомобиль и оставить людей на закуску. Это дало возможность Кортесу оторвать от рубахи мокрую ленту и наложить повязку на открытую рану.

Боль притупилась, а кровь перестала хлестать из раны. Кортес поднялся на ноги и, прихрамывая, побежал вниз по улице. Матерясь на каждом шагу, что едва не попал в лапы врагу, он ковылял по мокрому асфальту. Рядом вдруг возник Альфред, он побежал следом за другом, оставляя на месте недавнего боя порядка десяти выживших бойцов. Все остальные стали поспешно отходить назад, как только произошёл взрыв, и командующий был похоронен вместе с десятками других защитников.

Кортес услышал, как за спиной пару раз коротко взвизгнул мотор автомобиля и, закашлявшись, заглох. Боец на ходу обернулся и увидел, как на крышу застрявшего среди заражённых броневика уже забрались ходуны и усиленно срывали поддающиеся врагу верхние пластины. Ещё несколько минут, и они добрались бы до защитников, но так или иначе, это спасло его от гибели. Альфред одёрнул Кортеса от мыслей, и они побежали дальше, чтобы их не настигла участь собратьев.

Бойцы добрались до второго рубежа. Здесь оборона была на порядок слабее: редкая цепь пулемётов, и укреплённые дома. Защитников здесь было не больше, чем на внешнем кольце укреплений. И то, добрая половина — раненые бойцы в недавней схватке. Всё это скудное положение спасало только то, что все три фронта собрались в одной точке, для удержания ходунов. Высокая стратегическая значимость данной точки была однозначной — если ходуны прорываются здесь, то Адаран потерян. И как оказалось, самым укреплённым районом все же были границы города, а вот о центре власти позаботились меньше. Видимо, они верили, что остановят врага ещё на окраинах города в первом же бою. Но оказалось совсем не так и ситуация набирала печальных оборотов.

Кортес с печалью наблюдал за этой безысходностью. По улицам бежали люди, успев схватить только вещи первой необходимости, еду и воду. Они направлялись на восток из города, куда каждые десять-пятнадцать минут отправлялись эвакуационные караваны. Теперь на бойцов надеяться не приходилось, неизвестно было теперь, сможет ли последний оплот удержать заражённых. Люди покидали свои дома, они видели, как гибнет город, в котором они провели всю свою жизнь, и который защищал их от жестокого внешнего мира. Теперь они остались одинокими.

Кортес коротко взмахнул рукой Альфреду. Альфред махнул в ответ и направился к палатке командования. Кортес перемахнул через укрепления и устремился к дому Альфреда, как они и договаривались. За десять минут он добрался до дома, забежал по лестнице и схватил упакованные заранее тюки с вещами. Быстро спустившись по лестнице к машине, он погрузил в багажник вещи. Брут встретил хозяина радостным лаем. Он казался очень усталым и напуганным, гремящие взрывы и выстрелы, эхом разносившиеся по городу, пугали животного. Но как только тот увидел хозяина, к нему сразу же вернулась радость и уверенность в себе.

Боец достал с бардачка потёртую аптечку и вколол в ногу найденное там обезболивающее средство, а после затягивающий раны стимулятор. Странный холод поплыл вниз по ноге и уже через несколько минут рана лишь лёгким покалыванием напоминала о себе, Кортес завёл автомобиль и выгнал его на проезжую часть. Брут возбуждённо мялся на заднем сиденье. Виляя по дороге, чтобы не сбить бегущих людей, Кортес направлял автомобиль к уговоренному месту. Нужно было забирать Мию и скорее покидать это проклятое место.

И уже через пять минут Кортес подъехал к казино Шена. Ловко выскочив с машины и бросив автомобиль под охрану пса, он побежал к входу. Сердце в миг сжалось груди, необъяснимый груз навалился сверху.

Охраны уже не было, посетителей, как и стоило ожидать, тоже. Посреди игрового зала стояли несколько чемоданов и тюков с вещами. На барной стойке в ряд лежало оружие, начиная шестизарядным револьвером, и кончая скорострельным охотничьим арбалетом с оптикой. Кортес сделал пару шагов внутрь и услышал, как кто-то спускается по ступенькам. Это были Шен, Менг, Мия и два личных охранника, следом плёлся храмовник.

Шен о чём-то спорил с Мией, Кортес понял, в чём дело чуть позже:

— Я не могу уйти отсюда, это всё, что я нажил за всю свою жизнь! — не мог угомониться он. — А вам с Менгом нужно уходить отсюда, неизвестно, что будет через час. Они уже близко, а ты играешь в драму.

— Отец, мы не можем бросить тебя здесь, — глаза и жесты девушки выдавали явную тревогу. — Мы уходим все вместе, или остаёмся. Ты же помнишь, что ты обещал маме быть всегда рядом с нами, ты сам это говорил.

— Это совершенно не то, не нужно сравнивать две разные вещи.

— Тогда ты не сдержишь своего слова, отец.

— Теперь вы сами можете о себе позаботиться, тем более я буду только лишним грузом, — Шен остановился посреди зала.

Кортес не хотел вмешиваться в семейные отношения и споры, но время сейчас играло против них:

— Простите, что вмешиваюсь, — начал он. — Оборона сломлена, защитников отбросили к муниципалитету, нужно срочно отсюда уходить, неизвестно, сколько ещё времени удастся сдерживать город.

— Забирай Мию и Менга, Кейн, — сухо произнёс Шен, подходя к барной стойке, и беря в руки автомат. — Хоть она и упёртая, но выбора у неё точно нет.

— Отец, — начал Менг.

— Ничего не хочу слышать, — отрезал тот.

— В этот раз я сделаю всё по-своему, отец, — не отступал сын. — Я останусь здесь с тобой до конца. Это мой дом, и мне за него сражаться. К тому же мне не долго осталось. Так или иначе, смерть меня достанет.

— Вы что, умирать тут собрались? — покрасневшие глаза девушки выдавали подступившую истерику.

Шен пропустил мимо ушей слова дочери, оценивающим взглядом окинул сына, в глазах загорелся отцовский огонёк. Он медленно кивнул, затем бросил взгляд на Кортеса:

— Позаботься о моей дочери, она заслуживает только самого лучшего, — с трудом выдавил он, Шен понимал, что видит дочь в последний раз. — Всем отсюда уйти не удастся, а мы постараемся сдержать их хотя бы ненадолго.

— Отец, но ведь…

— Не время, Мия, это твоя жизнь и ты должна прожить её с тем, кого выбрала. Увидеть что-то другое, кроме серых улиц родного города. Твоя мать хотела этого, и я ей обещал ещё и это, поэтому я прошу тебя, уходи с города. Не нужно разменивать тот мир, который ты ещё не видела, на потерю дома.

Девушка вытирала слёзы, что скатывались по щекам и падали на одежду.

— Причём здесь дом? Мне важны вы!

— Менгу не долго осталось, ты это знаешь. А я уже слишком стар и со мной вы не сможете уйти.

— Но как же ты? Как же…?

— Это мой дом, моя крепость. Здесь смысл всей моей жизни, я не могу уйти, а Менг уже взрослый парень, и в случае чего он сможет выбраться отсюда.

Мия бросилась в объятия отца.

— Мне нужно вернуться к муниципалитету, — предупредил Кортес. — Я буду здесь совсем скоро, укрепления долго не выдержат. Поэтому прощайтесь, автомобиль у входа.

— Спасибо, — кивнул Шен, прижав к себе дочь.

К Кортесу подошёл Менг и протянул руку:

— Ты правильный человек, Кейн, жаль, что не удалось пообщаться ближе. Береги сестрёнку, она у меня лучшая.

— Обещаю.

Бойцы скрепили слова рукопожатием. Кортес выскочил на улицу и помчался к муниципалитету, приказав псу охранять автомобиль.

Найтон почувствовал, как что-то больно хлестануло по лицу, и тут же схватился за рану. Он не удержался на ногах и свалился на мелкий щебень, выронив винтовку. Щека была глубоко рассечена под самым глазом, Найтон не сразу понял, что это было. Чуть приподнявшись, он осмотрелся и, как оказалось, он попал под миномётный огонь.

— Куда вы стреляете?! — заорал он и поспешил убраться с открытой местности.

Приходилось отходить, сначала покинуть позицию на крыше здания, а теперь и здесь уже враги уверенно отодвигали границу. Олег обнаружился чуть позже, когда скомандовали общее отступление к внутреннему кольцу.

Враги давили количеством, минные поля и пулемётные гнёзда не смогли сдержать поток заражённых и вскоре оборона была прорвана, но огнемёты, что стояли чуть глубже в обороне, придержали атаку, вследствие чего удалось развернуть миномётные расчёты и открыть огонь поддержки. Но жарить ходунов постоянно не удавалось. Они трудно воспламенялись: похоже, их кожа была слишком влажной или покрыта какой-то слизистой оболочкой.

Огнемёты были захвачены, и вскоре массированное наступление заставило северо-западный фронт отступать к муниципальному зданию на внутреннее кольцо. Братья не пытались стать героями, они лишь хотели остаться в живых в этой непонятной войне, даже скорее, войне на уничтожение.

Мрак, кругом один только мрак. Прожекторы больше не светили, лишь иногда попадались рабочие фонари, приходилось продираться через непроглядный туман. Ужас забирался всё глубже и глубже в организм Адарана.

Добравшись до муниципалитета, братья направились к центру распределения раненых, чтобы перевязать полученные в бою раны. Найтон не мог остановить кровь, что залила уже всю одежду. Осколок рассёк щеку до челюсти. Олег же получил лёгкий ожог руки, выбираясь из пылающего здания.

Медицинскую помощь оказали не сразу, очередь раненых была слишком большая, поэтому пришлось обойтись только парой стимуляторов и обезболивающим средством. Найтон матерился, шрам обещал всегда напоминать ему об этом дне. Братья отошли в сторону, чтобы не быть задавленными ранеными бойцами.

Среди общей суматохи они увидели Альфреда, что озадаченно плёлся в сторону муниципалитета.

— Альфред, что ты здесь делаешь? — закричал Олег, подскочив к бойцу.

— То же, что и вы, ребята, — удивлённо ответил он, встретив старых друзей. — Вот вас я здесь точно не ожидал увидеть.

— Привет, ты видел, как меня зацепило? — Найтон придавил рану сложенным втрое куском бинта. — Придурки, по своим, да ещё и миномётами!

Альфред помотал головой:

— Бойцы совсем не поймут, что делать. Они ни разу не сталкивались с подобным, для них это шок, Адаран не может проиграть войну, это последний рубеж, — оценил он. — Тщеславие этот город и погубит.

В этот миг недалеко показался Кортес. Увидев друзей, он направился к ним:

— Привет, мужики, вот не ожидал, что увидимся при таких обстоятельствах, — он поприветствовал друзей.

— Привет Кортес, — улыбнулся Олег.

— Что думаете? Какие шансы?

— За нами пустыня, деревни, люди. Если Адаран проиграет, то все они умрут, — отрезал Альфред. — Нельзя сейчас сдаваться, нужно попытаться выстоять. Или хотя бы попытаться выиграть время, чтобы закончилась эвакуация людей.

Кортес кивнул, как бы там ни было, попытаться ещё нужно.

— Хоть мы все понимаем, что город уже потерян, но будем верить лучшее.

— Вы как знаете, а мы с братом уходим отсюда, пусть забирают свои деньги, жизнь дороже, — Найтон скривился от боли. — Сами же говорите, что делать здесь больше нечего. Да и кому уже нужна эта война?

Олег замешкался, посмотрел на Альфреда с Кортесом, потом снова на брата. В его глазах можно было с лёгкостью различить сомнения и некоторое смятение.

— Найтон, — неуверенно произнёс он, — извини, но я должен остаться здесь. Нужно использовать последний шанс, брат, я не могу просто так уйти.

— Не глупи, Олег, тут всё кончено, нужно скорее убираться отсюда и найти убежище. К тому же кто позаботиться о родных?

— Нет, брат, я останусь, ты поступай, как хочешь, но я остаюсь с Альфредом и Кортесом, — уже более уверенно повторил он. — А т позаботься о близких, они уже наверняка в убежище, им ничего не грозит.

— Ладно, твоё дело, а я сматываюсь, буду ждать тебя в Депо, нужно успеть, пока люди не закроют двери в убежище.

Коротко попрощавшись, Найтон исчез среди людей. Опешивший Альфред не мог сказать ни слова. Это был тот человек, с которым он шёл в бой. Но всё же самообладание вернулось к нему и он взглянул на друзей.

— Нет времени, мужики, — Альфред поднял карабин. — Я был в штабе, если ходуны прорывают оборону, власти взрывают водоочистительный объект. Там большой склад хлора, что используют для очистки воды, слишком серьёзное химическое оружие. Если рванут, и мы будем здесь, то уйти не успеем, поляжем все.

— Нужно держаться до конца, — Кортес пожал плечами, вскидывая автомат.

Альфред кивнул:

— Не думаю, что власти разделяют наше мнение.

— Тогда что предлагаешь? — поинтересовался Олег.

— Значит план такой, если всё идёт крайне плохо, и начальство покидает поле боя, сразу же делаем ноги отсюда. Это значит, что завод взорвут через десять-пятнадцать минут, город останется безжизненным.

— Понятно, — подтвердил Олег.

— Ты ничего не слышал об эвакуации? А то до меня сведения не дошли.

— Люди снова уходят в убежища, чтобы переждать, пока Чёрная чума уйдёт, — отрапортовал Олег. — Города эвакуируют на восток, там есть целая цепь покинутых убежищ. Я бы отправился туда, там можно укрыться.

— Так мы и сделаем, — Альфред поймал на себе поддерживающий взгляд Кортеса.

Олег кивнул в ответ.

Завыла стационарная сирена, заражённые показались из переулков. Начиналась последняя схватка, решающая судьбу Адарана.