"Года любви и дни печали" - читать интересную книгу автора (Дементьев Андрей Дмитриевич)
Новые стихи Год рождения Две тысячи десятый
* * *
Я прожил нелегкую жизнь:Репрессии, голод, война…Мне сердце шептало:«Держись!Иные придут времена…»Пришли…Но не те, что я ждал.Пришли времена «воротил»,Эпоха ворюг и менял,И вновь этот мир мне не мил.А нас – ту великую часть,Что держит страну на плечах,Ввергают, как прежде, в напасть,Чтоб свет в наших душах зачах…Я прожил нелегкую жизнь.И злобится память моя.А сердце мне шепчет:«Держись…»Держусь за таких же, как я.
* * *
Виртуальное время.Виртуальные люди.Виртуальный успех,Когда жизнь на нуле.Я не знаю, что тамВ виртуальности будет.Мне хотелось бы знать,Что нас ждет на земле.Виртуально в ТвериПродолжают работатьНа родных производствахМои земляки…А в натуре – в былоеЗакрыты ворота.И в цехах одинокоРжавеют станки.Виртуальная жизнь,Виртуальное времяЗабавляют кого-тоКак съемки кино.И уходят в негоСбросить горькое бремяТе,Кто в жизни реальнойОбманут давно.
* * *
Бог в помощь тому,Кто старается,Кто в помыслах твердИ в решениях скор.А леность ВсевышнимНезримо карается.Хотя не о нейЯ веду разговор.Быть может, в наш векУстарела пословица:«На Бога надейся,А сам не плошай…»Когда нет удачиИ рыба не ловится.И засуха можетСгубить урожай.И сводит на нетВсе людские старанияХолодная воляЖестокой судьбы.Как смерчем земля, —Горем души изранены.И падают слезыНа голос мольбы.Всевышний все видит…И горькое бремяЗемных неудачРастворится во мгле.И будет в тот мигОн незримо со всеми…Как был Он когда-тоС людьми на земле.
* * *
Я эти строки обращаю к юным,Чьи души, как открытая тетрадь.Кому уже понятен взрослый юмор,Который помогает выживать.Хотел бы я им передать свой опыт,От глупостей и бед предостеречь,Чтобы в душе не оседала копоть,Когда начнут иллюзии гореть.Чем меньше будет разочарований,Тем больше в сердце мудрости и сил.А жизнь и награждает нас, и ранит,И не поймешь – кто мил ей, кто не мил.И к этому уже нельзя привыкнуть…Надеясь на российское «авось»,Судьбе не зря выплачиваем выкупМы тем, чего добиться не пришлось.Я обращаю к юным эти строки.Пускай они не повторяют нас,Когда мы перед недругами кротки,А возле лжи не поднимаем глаз.
* * *
Ане
Улыбнись…Тебе идет улыбка.Радость из нее мне сотвори.Я поймаю золотую рыбку,И желанья сбудутся твои.Правда, я пока еще ни разуЗолотую рыбку не ловил.Просто все мы жили в мире сказок,Этот мир мне и поныне мил.Хочется порою впасть в наивность,Словно жизнь лишь только началась.Золотая рыбка оказала милость —Приплыла сама к истоку синих глаз…
* * *
Ребенок проснулсяИ смотрит в окно.Но что он увидел,Нам знать не дано.Ребенку полгодаИ вряд ли ужеВсе ясноЕго несмышленой душе.Природа самаРазберется во всем.Пока же онВ замкнутом мире своем.Но вскоре иныеПридут времена.Поймет он,Что лето уже не весна.Что доброе словоНе дружит со злым.И мир, что вокруг…Неповторим.
* * *
Сиреневое пламя миндаляЗаполыхало возле наших окон.Хотя еще средина февраля,Но дни уже под властью солнцепека.Не хочется отсюда уезжатьВ заснеженную шумную столицу…Стараюсь солнце в сердце удержать,Чтоб, возвратясь, с друзьями поделиться.Иерусалим
Борис Пастернак
Поэта я увидел в первый разСлучайно в поликлинике Литфонда…… Его друзья уже вернулись с фронта,А время мне напомнило фугасЗамедленного действия, которыйПотом взорвал стихами шумный город.И этот взрыв нежданно сблизил нас.… Поэт стоял на сцене и молчал.Он только что прочел стихи о мире.Зал грохотал, как волны о причал…Он улыбался, дожидаясь штиля.Продолжив чтенье, вдруг на миг умолк,Волшебную строку забыв угрюмо.И зал ему подсказывал, как мог, —Кто шепотом, кто радостно и шумно.Потом напишут – он стихи забылНарочно, чтобы убедиться,Что юный зал его боготворил,К кому он обращал свои страницы.Но он-то знал, что не порвется связьМеж ним и залом…Остальное – небыль.И мысль его над залом вознеслась,Чтоб возвратиться откровеньем Неба.Спустя года он вспомнит вечер тотИ все слова в тиши исповедальной.И вновь в его душе строка замрет,Как и тогда – призывно и печально.
* * *
Как быстротечна жизнь…Казалось, что вчераОтметил я свое тридцатилетие.И вдруг пришла обидная пора,Где прожитые годы все заметнее.Но сколько бы ни миновало лет,Считаю их без горечи и ужаса.Не по нежданным датам горьких бед,А по счастливым дням любви и дружества.
* * *
Дождь перестал стучаться в окна.И стало тихо, как в раю.Береза, что насквозь промокла,Склонилась в сторону мою.Увы, но осень на порогеС ее дождями и тоской.И вновь в назначенные срокиЖара уходит на покой.
* * *
Говорят, что друзейНе должно быть много,Как много не может бытьКоролей.Представьте —Была б на землеЛишь одна дорогаДля всех людей,Живущих на ней.И как бы тогдаМы искали друг друга?Сколько бы не повидалиЧужих краев…Одной дорогойЯ шел в разлуку,Другая дорогаНас сблизила вновь.И потому всякий раз душа трепетала,Когда открывал я новых друзей.И все ж у меня их, наверное, малоДля долгой жизни моей.
Еврейские жены
Еврейских жен не спутаешь с другими.Пусть даже и не близок им иврит.Я каждую возвел бы в ранг богини,Сперва умерив вес и аппетит.О, как они красноречивы в споре,Когда неправы, судя по всему.Душа их – как разгневанное море.И тут уже не выплыть никому.Мой друг художник – молодой и светский,Разводом огорчась очередным,Спросил в тоске – «Что делать? Посоветуй».И я сказал – «Езжай в Иерусалим…»Престиж еврейских жен недосягаем.Непредсказуем и характер их.Когда они своих мужей ругают,То потому, что очень верят в них.В их избранность, надежность и удачу.Боясь – не потерялись бы в толпе.А неудачи – ничего не значат.Была бы лишь уверенность в себе.И чтоб не обмануть их ожиданий,Мужья обречены на чудеса:Рекорды, книги, бизнес женам дарят,Чтоб гордостью наполнить их глаза.Еврейским женам угодить не просто.Избранник – он единственный из всех.Они хотят любимых видеть в звездах,В деяньях, обреченных на успех.И потому ни в чем не знают меры,Когда мужей выводят в короли…Без женской одержимости и верыОни бы на вершины не взошли…Пою хвалу терпению мужскому.Еврейским женам почесть воздаю.Одна из них не просто мне знакома,Она судьбу возвысила мою.Иерусалим
* * *
Ане
Я счастлив снова думать о тебе,И дум таких уже теперь не мерено.Я радуюсь, что ты в моей судьбе.И уходить, как будто, не намерена.Благодарю судьбу за первый день любви.За все другие, что еще предвидятся.Твое молчанье и слова твои,Как вздох царевны на влюбленность витязя.
* * *
Поэзия —Рискованный полет.Что страховатьсяПолотном газетным?А если падать —Так на черный лед.Как это и положеноПоэтам.
Сказание об Андрее Вознесенском
На Пятой авенюЯ встретился случайноС открытым внове шармомИ с юностью своей.На солнечной витринеВисел пиджак печально,Такой же, что когда-тоНосил мой друг Андрей.Мистическое чувствоМне душу опалило.И распахнул я двери,Поверив в чудеса.Но чуда не случилось.И я ушел унылоОт образа Андрея,Не осушив глаза.Я перепутал годы,Смешал все наши датыВ надежде, что нежданноЖизнь обратится вспять.Но друг мой виноватоСмотрел из дальней дали,И ничего в ответ мнеУже не мог сказать.…Он мчался по Нью-Йорку,С иголочки одетый,Как будто поднималсяНад залами Москвы.И васильки Шагала,Что были им воспеты,Смотрели вслед с плакатаГлазами синевы.В машине пел Боб Дилан,И давней песней этойПевец прощался с другом,О чем никто не знал.Последняя поездкаВеликого поэта…Но ждал Политехнический —Его любимый зал.…Я вижу эту сцену.Царит на ней цветастоСверхсовременный витязьИ поднята рука.Встает над залом властноВо весь свой рост великийЕдинственная в миреНадежная строка.Он был пижон и модникЛюбил цветные кепкиИ куртки от Кардена.И шарфик à Paris.И рядом с ним нелепоСветился чей-то галстук,На чьих-то старых брюкахВздувались пузыри.Не зря же и в стихах онТак увлекался формой,Что вмиг был узнаваемПочти в любом ряду.А что всех удивляло, —Ему казалось нормой,Когда бросал алмазыВ словесную руду.Я не хочу миритьсяС его земным уходом.Не может свет погаснуть,Когда падет во тьму.Андрей в своей стихии,Как Байрон, мог быть лордом.Судьба же подарилаНебесный сан ему.И Господа просил онПослать ему второго,Чтоб поровну общаться,Он так был одинок…Господь не принял просьбу.Не делят Божье слово.Жил без дублера Пушкин.И Лермонтов, и Блок.По синему экрануЛетят куда-то птицы.Легки и чутки крылья,И музыкален звук…Но птиц тех белоснежныхЯ принял за страницы,Умчавшиеся в вечностьС его уставших рук.В своих стихах последнихНемногого просил он:«Храните душу чистой,Не троньте красоту…»Был голос полон силы.В нем столько было веры,Что мир, устав от крика,Услышал просьбу ту.Июнь. 2010.Нью-Йорк – Москва
* * *
Добрый порыв не бывает некстати.Доброе слово всех прочих нужней.Я не жалею, что годы потратилНа долгожданных и верных друзей.Правда, обида случилась однажды:Друг оплошал на крутом виражеИ не пришел, хоть я очень нуждался,Горькую метку оставив в душе.Так уж случилось…Но все мы ранимы.И не прощаем предательств и зла…Встретилась ложь —Ты прошествовал мимо,Как мимо сердца и дружба прошла.Добрый порыв не бывает некстати.И ничего изменить в нем нельзя.Я бы хотел, чтоб мне верил читатель,Как доверяют друг другу друзья.
* * *
Младший брат ОнегинаПечоринМногому учился у него.Мог любую истину оспорить,Только бы добиться своего.А Татьяне и печальной МериС братьями весьма не повезло.Им достались горькие потери.А любви – насмешливое зло.
* * *
Мой читатель уходит.Покидает меня.Книголюбов в народеМеньше день ото дня.Кто-то возраст свой лечит.Нездоров, стало быть.А иным просто нечемЗа стихи заплатить.Те, кто бизнесом занят,Книг не любят читать.Не страницы, а «мани»Им привычней листать.Все равно я не верю,Что разлука пришла.С обоюдной потерейНе смирится душа.Все вернется когда-тоВновь на круги своя.Это жизнь виноватаВ том, что в панике я.
* * *
Я устал от этой жизни,От ее проблем.От речей пустопорожних,Взявших души в плен.Я устал от этой жизни,От ее невзгод,Где горбатитсяИ терпитГорести народ.Где история в загоне,Прошлое – в дерьме.«Ничего не надо помнить», —Говорят стране.Я устал от этой жизни,Где порядка нет,Потому что нашей властиСлишком мало лет.Ей бы надо подучиться,Прежде чем учитьТех,Кто смотрит с укоризнойНа лихую прыть.Я устал от этой жизни,Взятой напрокат…Может, кто-то мне подскажет,Кто в том виноват?
* * *
Северный Кавказ —Швейцарские пейзажи.Горные вершины,Грусть и красота…Мне бы здесь остаться.Я бы славно зáжил.Да не отпускаютОтчие места.Пятигорск
Другу
Сердце просит пощады.Просит сбавить накал…«Не дождешься награды,Добрых слов и похвал.И за то, что открыто,По веленью любвиТы чужие обидыПринимал, как свои.Призывал Божью милостьК тем, кто падал во грех.И считал справедливостьПривилегией всех.Не боялся начальствуВозражать на виду.И менять свое счастьеНа чужую беду.И тупому молчаньюВызов предпочитал,Когда ложь величали,Не стесняясь похвал.Когда правду гноили,Напрягая слова…»Трудно жить в этом мире,Если совесть жива.
* * *
Темами для будущих стихов —Может обернуться жизнь поэта.Вся – от торжества и до грехов,Вся – от горькой тьмы до света.Это только внешне о себеОткровенно говорит поэт нам.Речь его, по сути, о судьбеИ о буднях Родины заветной.Время через частные чертыСнова распахнется настежь.Все – от неожиданной бедыДо чужого счастья.У поэта нет других забот,Как открыться людям.Потому что в нем всегда живетЭта схожесть судеб.
Памяти сына
Листаю жизнь твою, как книгу…И с незаполненных страницЯ вновь тебе в былое крикну:«В непредсказуемость вернись!»Здесь без тебя так одиноко,Как одинок наш старый дом…И тишина глядит из окон,Как будто спит он мертвым сном.Я помню – детство в нем носилось.Вился над крышей синий дым.Тогда еще нам не грозилаРазлука взглядом неземным.Я думал, что так вечно будет.Ты – рядом.А года не в счет.Но ты ушел…И неподсуденТвой неожиданный уход.Москва – Иерусалим.1996–2010
* * *
Дождь барабанит в окна, словно мент.А ветер, как тупой московский пристав,Нетерпелив, настырен и неистов,Шумит, надеясь улучить момент,Когда восторжествует власть егоИ он сорвет иль уничтожит что-то.О, как же опрометчива Природа,Одобрив это злое торжество.Но вот уже светлеет небосвод.Наверно, скоро стихнет непогода.И, устыдившись ярости,ПриродаВ знак извиненья —Солнце нам пошлет.
* * *
Жаворонок где-то высокóНачинает песню на досуге.И поет так нежно и легко,Словно объясняется подруге.И плывет с заоблачных высотЭто вдохновение над бездной.И земля, устав от непогод,Радуется музыке небесной.
Тверская элегия
Марине
Я вернулся в прожитые годы —В Устье – в деревенскую печаль.Те же избы там и огороды,Та же тишь и голубая даль.Помнишь, в Устье мы снимали дачу?Чистый домик на краю села…Я любил на речке порыбачить.Как-то раз и ты со мной пошла.И сидели мы над гладью синей —Два неискушенных рыбака.И удачи мысленно просили,Но не брали рыбы червяка.А в лесу нас ожидали груздиИ краснели ягоды в траве.И смотрели вслед нам с легкой грустьюВасильки на утреннем жнивье.Слушали мы пенье птиц с тобою.Я учил тебя распознаватьГолоса дрозда и козодоя,Словно лес был нотная тетрадь.В августе мы уезжали в город —Школа, дни занятий и проказ.Но врывался в дом сосновый шорохИ печалью отзывался в нас.Проглядел я, как ты стала взрослой,Потому что годы принимал шутя.В этой жизни, как и в жизни прошлойВсе равно ты для меня дитя.Помнишь, как по северной столицеМы бродили в первый раз с тобой?В первый раз пришлось нам разлучиться.Ты осталась со своей судьбой.Обласкал тебя и принял Питер.Заменила Волгу нáдолго Нева.Только что-то не являлся витязь,Чтоб сказать заветные слова.Время шло…Ты замуж не спешила.Жизнь текла, судьбу не торопя.Как-то ты наивно пошутила:«Нет пока похожих на тебя…»Но свершилось все, как ты хотела.И явился витязь в добрый час.Сколько лет с той встречи пролетело.Сколько счастья ожидает вас.Возвращаюсь в прожитые годы.В тишь лесов и запах стребунца.Обойдя обиды и невзгоды,Катит воды юная Тверца.
* * *
Сын вопросами измучил взрослых.Все интересует пацана:Кто под вечер зажигает звезды?Почему не падает луна?И куда под утро пропадаютЗвезды с небосклона и луна?Почему нам солнце столько солнца дарит,А луна и летом холодна?Милый мальчик, все поймешь попозже.Разберешься в тайнах бытия.Но пока еще ты мало прожил,Жизнь не хочет огорчать тебя.Срок придет – вопросов набросает,Огорошит хитростью друзей.И твою наивность покромсаетРади безопасности твоей.А пока живи наивно и открыто.Юный мир до удивленья прост.Все придет – заботы и обиды,Что загадочней луны и звезд.
* * *
Лето расплакалось перед разлукой,Перед уходом на долгие дни.Гром громыхал одиноко и глухо.Лето просил я – «Повремени…»Вслед ему шумно торопится осень,И перекрашивает тополя.Скоро они это золото сбросятИ подурнеет внезапно земля.Улицы станут печальны и строги.И поседеет знакомый пейзаж.Ночь до утра притаится в сугробе.Вновь я войду в ее звездный шалаш.
* * *
А поэзия, Господи, прости, должна быть глуповата.
А. С. ПушкинОн глупостью означил простоту,Которая распахивает душу.Не заходите лишь за ту черту,Где невозможно ни читать,Ни слушать.Ведь Пушкин сам в стихах предпочиталБыть искренним, открытым, честным крайне.Поэма то иль горький мадригал, —Торил он ими путьК взаимопониманью.
* * *
Ане
Есть в каждом возрасте свой шик.У детства – милая бездумность.У зрелости – карьерный пик.А мне всего дороже юность.Я в ней влюблялся много раз.И это началось так рано.От голубых до карих глазБлуждал я в роли Дон Жуана.Перебирая эксклюзив,Искал везде свою мадонну:Чтоб профиль был ее красив,Улыбка, голос и объемы.И вдруг однажды ты пришла.Явилась, как виденье свыше.И замерла моя душа,И взгляд твой все былое выжег.И все забылось и ушло…И никогда не повторится.Девиц немалое числоЯ поменял на единицу.Я понял, что любовь одна.А все влюбленности – игра лишь.Я верил, что придет весна,И только ты ее подаришь.Так и случилось… ПотомуТеперь я счастлив и спокоен.Склоняюсь к сердцу твоему,Как в Храме кланяюсь иконе.
* * *
Т. Ф. Пирожковой
Какое-то таинственное время:Знать не дано, что ждет нас впереди.То ли продлится пасмурное бремяВсех тягостей, что встали на пути.То ль разрешатся все проблемы века,И просветлеют судьбы и страна.…Вчера в лесу вдруг распушилась верба,Хотя еще не началась весна.Наверно, это добрый знак Природы,И потому среди забот и делВновь повторятся радостные годы,И не обманет наступивший день.
* * *
Превыше всего отец мой ценилДушевную чуткость и доброе имя.И принципами не поступался своими.И этим особо мне дорог и мил.Когда же в России сменили режим, —От прошлых героев до будущей славыМы шли по дороге сомнений и правды.И знали, что прежнюю жизнь порешим.Но я не забыл о заветах отца.Дружу только с теми,Кто честен и чуток.И верую в дружбу, как в некое чудо,Которому нет ни границ ни конца.
Памяти Валентины Толкуновой
Мы еще не знали горькой правды…Стыла боль на дне печальных глаз.Каждый день был для тебя наградой,Но растаял их скупой запас.Ты ушла от нас светло и тихо,Как уходит в ночь весенний день.И увяли ранние гвоздики.Пала наземь неземная тень.Солнечная женщина РоссииУлыбнулась нам в последний раз…Песни по тебе заголосили.Те, что ты оставила для нас.Апрель. 2010
Реплика
Я открываю модную газету…И лезет пошлость с каждой полосы.Вы можете узнать в ней по секрету —Какие Лепс купил себе трусы.И что о сексе думает Наташа.С чего у Димы заболел живот.И сколько «бабок» примадонна RachaПолучит за двенадцатый развод.Коллеги почему-то полагают,Что если я не вы́знаю к утру,С кем почивала местная Даная,То непременно с горести умру.Совсем уже пережелтела пресса.К киоскам ныне очереди нет.Смотрю на полки я без интересаИ покупаю диск взамен газет.И слушаю любимого Россини,Чтобы от светских сплетен отдохнуть.Куда, куда ты катишься, Россия?К какому примитиву держишь путь?
* * *
Моя душа в печальной эмиграции.Я эмигрировал из пошлости и зла.Страна моя, —Как спертый воздух в карцере,Где нас навек одна судьба свела.
* * *
Живет поверье – лишь весна приходитИ соки по стволам начнут свой путь,Незримо помогаем мы ПриродеУтраченную мощь ее вернуть.Через восторг свой и свое дыханьеМы делимся с деревьями собой…Не потому ли по весенней раниВдруг со здоровьем происходит сбой.Поспешно мы глотаем витамины,Не понимая, что произошло.Но тополя, березы и рябиныОт нас берут и силы и тепло.Нам не дано с Природой расставаться…В тяжелые минуты или дниОна нам дарит все свои богатства,И нет у нас надежнее родни.Так и живем, друг другу помогая.И в этом нашей близости секрет…Лес открывает мне ворота рая,Я душу распахну ему в ответ.
Екатерина II
Урожденная немецкая принцесса Софья Анжелика Августа – жена великого князя Петра Федоровича, впоследствии российского императора Петра III, в 1762 году с помощью гвардии и братьев Орловых организовала дворцовый переворот, в результате которого Петр был убит, а его вдова стала императрицей под именем Екатерины II.
Историческая справкаБезвольно, в надежде безрадостнойПетр руки к Орлову простер…В тот вечер вдова его АвгустаВзошла на российский престол.Никто еще ведать не ведал,Что будет с Россией при ней…Убийство и слово «победа»Из разных взяты словарей.Коварная чужестранкаВзошла на российский престол.Все было постыдно и странно.Но трон осенили крестом,Хотя на нем запах убийства(«Да черт с ним, коль цель удалась…»)А грех забывается быстро,Когда так беспамятна власть.Принцессу короновали.Тяжел императорский груз…Тогда она знала едва ли,Что так ей полюбится Русь.Что станет принцесса ВеликойИмператрицей страны,Где жизнь начала свою с лиха,С упрятанной в сердце вины.И, может быть, личного счастьяЗа это не выпало ейВ плену чужеземных пристрастий,В кругу ненадежных друзей.И даже на самой вершинеПочета и власти своейВсе чаще и все одержимейХотелось быть женщиной ей.Хотелось быть просто любимой —Вдали от придворной толпы…Но счастье проносится мимоИ нету надежд у Судьбы.И боль закипала незримоВ ее одинокой душе.Хотелось быть просто любимой.Да, видимо, поздно уже…Хотя одержимость Орлова,Восторг и влюбленность ДвораРождали ответное слово,Но это была лишь игра.И не нуждаясь в участье,Явила достойный пример…Не зря ею так восхищалсяВеликий насмешник Вольтер.
* * *
На Северном Кавказе тишина.Но неспроста онаНапряжена…На днях здесь прогремелЗловещий взрыв.И над мальчишкойПлачет мать навзрыд.О, будь ты проклят,Дьявольский террор!И дьяволы,Что живы до сих пор.Неужто не закончится война,Что развязала с РодинойШпана?!…На северном Кавказе тишина.Но слишком дорога ее цена.Пятигорск. Август. 2010
* * *
Зимний лес – такой в лесу обычайСобирает много птичьих стай.И плывет по лесу гомон птичий,Словно за столом звенит хрусталь.Собирая корм, синицы скачут.На снегу расселись снегири,Будто это расстелили скатерть,Вышитую пламенем зари.Через сук салфетку перекинув,Над гостями клонится дубок.Набросали птицы под осинуКучу вилок – отпечатки ног.И в густую хвою песни спрятав,Засыпают птицы на суках.А внизу стоят, как поварята,Пни в огромных белых колпаках.
* * *
Я первый свой автографДал в семнадцать лет.Такому же юнцу,Влюбленному в поэзию.Не думал я тогда,Что буду стар и сед.Живя в стихах и празднично,И весело.А время шло…И сквозь его туманЯ вслушиваюсь в жизнь свою,Как в песню.И мальчикам даю автографы для мам,Для их бабуль —Теперь моих ровесниц.
Веселый комментарий
Мне мэр Нью-Йорка премию вручил.И я на лаврах пару дней почил.И ликовал, что признан в США,Хотя к призу не дали ни шиша.Зато престиж… Я первый из коллег,Кто в шок своих соперников поверг.Стоит скульптура на моем столе,Как память о высоком ремесле.Сошлись навек в пожатье две рукиВсем отчужденьям прошлым вопреки.Мне мэр Нью-Йорка премию вручил.И быть своим в чужбине научил.Смотрю я с благодарностью на приз.Поэзии не требуется виз.В рукопожатье две страны сошлись…Нью-Йорк
* * *
Народной артистке СССР
Вере Кузьминичне Васильевой
Вы стали светлым символом России,Ее добра, надежды и весны.Не потому ль Вы так всегда красивы,Что в жизни и в ролях себе верны.Как ни были бы наши будни зыбки,Искусству суждено свое вершить.Без Вашей боттичеллевской улыбкиНам было бы трудней и горше жить.
* * *
Я еду в Тверь,Как на чужбину…На улице, где вырос я,Мне и печально, и обидноИзгоем чувствовать себя.Ни дома отчего, ни близких,А только боль минувших дней…В душе стоят, как обелиски,Родные образы друзей.И если б не было отеля,Где нас встречают, как родню,Мне было б много тяжелееПридти на улицу свою.Давно грозится губернаторЗдесь Дом Поэзии создать.Проходят встречи, годы, даты…Но та же тишь и благодать.Зато все волжские просторыРаспродаются чужакам…Прости меня, любимый город,Но верю я былым векам,А не теперешним манкуртам,Что чтят лишь выгоду свою.А, может, мне податься к юртам?Коль места нет в родном краю…
* * *
Обмельчала ныне наша жизнь.Грозная когда-то сверхдержаваВ лидерах себя не удержала,Сорвалась и полетела вниз.Отыграв божественную роль,Имидж свой растратила внезапно.Может, мы вернемся к славе завтра,Но пока в душе растерянность и боль.
Юбилейное
Единственный в мире театр «Ромэн».Не будет и нет ему равных замен.Где так безупречен главреж и красив!И столько с ним рядом божественных Див.Блистают таланты, слова и глаза.И в каждом спектакле свои чудеса.Спасибо театру, что так знаменит!И всем, кто искусство творит и вершит.Мы с вами становимся много добрей,Светлеем душою в мороке своей.Спасибо Вам – дети театра «Ромэн»,И мэтрам, забравшим нас в радостный плен.Спасибо за зимнюю эту весну!Навеки останусь я в Вашем плену.
* * *
На праведный гневНаложили запрет,Чтоб власть оградитьОт упреков и бед.Народу погневатьсяМожно в квартире.В постели, в подъездеИ даже в сортире.А к власти по-прежнемуДоступа нет.Но если наш яростный гневНевзначайПрорвется на улицу,Словно цунами,То синяя стаяРасправится с нами.От гнева останетсяБоль и печаль.И улицей сталаТеперь для меняИз книгиЛюбая страница моя.
* * *
Шел первый месяц весны.Веселый месяц цветений.Уже позабылись сныИз белой поры метелей.А мне восемнадцать лет.И все меня умиляет:Отцовский велосипедЧто вновь колесом виляет.И спящий на солнце кот.Сиреневый плеск сирени.И модный в те дни фокстрот,И фея в программе «Время».А Волга катит волну.Я слышу смеется мама…И память, как фонограмма,Озвучивает весну.
Единая непобедимая
Восходит на трибуну лидер,Читает радужный доклад…И за страницами не видит,Что цифры с правдой невпопад.Как невпопад слова с РоссиейО том, что жизнь вошла в зенит…Но лидер строит речь красивоИ верит в то, что говорит.Коллеги не щадят ладоней,Напомнив съезд КПСС…Хотя другой плакат на доме,Но в доме старый политес:И то же чинопочитанье,И демагогия, и лесть.А я еще надеюсь втайнеСчастливой родину узреть.Но как уже не раз бывало, —В ответ – слова, слова, слова…Страна от них давно устала.И неприязнь ее права.И душу бередит досада,Что дело подменила прыть…А нам не так уж много надо:Всего-то лишь – достойно жить.Чтоб при зарплатах и свободах,Когда твой голос слышит власть.Чтоб было с нею у народаВсе вместе – радость и напасть.Но в подражание СоюзуВ России партия одна.Она не чувствует конфуза,Что вновь единственна она.И мнимая многопартийностьНам обещает благодать:Оказана меньшинствам милость —Присутствовать, а не решать.Пока безмолствует Россия,Все будет так же…Но скажи —Откуда это в нас бессилье —Жить по указке и во лжи?!
* * *
В Россию вновь явились господа.И отобрав свободу у народаОни его послали в никуда.И нет на них семнадцатого года.Простые люди ныне не в чести.Хотя на них и держится держава.Ошиблись мы при выборе пути,Уж если свой народ лишили праваХозяином почувствовать себяИ не зависеть от господской воли…Куда ты мчишься, Русь?Пугаясь и скорбя,Изнемогая от забот и боли?!И есть ли впереди заветный мигВернуть народу право —Быть свободным?И потому великим,Как великВесь путь его,Когда он был НАРОДОМ.
Иерусалим
У меня здесь родственников нет.И признаюсь честно —Очень жаль.Но открыл мне тайну Интернет —Кто-то в нем сказал:«Уже немало летРодственник АндреяВесь Израиль…»
Евгению Евтушенко
Поэзия, как и любовь, призванье.И ты был призван ею в небесах.А на земле она – как наказанье,Как радость с болью,Как восторг и страх.Испытывал тебя Всевышний модойИ славой, заработанной трудом.А чья-то зависть непотребной мордойСклонялась вновь над письменным столом.Но с первых строк всегда была превышеТа искренность, которой ты болел.И потому ты в этих битвах выжил,И одолел ничтожный беспредел.Хотя твой гений был не раз обруган,Душа осталась верной доброте…И так хотелось видеть рядом друга,Но приходили вечные не те.Еще не время подводить итоги.Нет срока вдохновенью твоему.Хотя пора подумать нам о Боге,Но только в смысле верности ему.Прости, Поэт, за отдаленность судеб,За редкую возможность добрых встреч.Мы иногда так молчаливо любим,Что ни к чему возвышенная речь.
Без вины виноватый
Ему предложили покинутьЛукавую нашу страну.Он думал:«Уж лучше погибнуть,Пускай за чужую вину…Но я не хочу, чтобы людиПоверили гнусной молве.Я совести только подсуден.Не злобе, не лжи, не мольбе.По жизни я был независим.Не прятал от правды глаза.Теперь отовсюду я выслан…Из честности выслать нельзя.Уж лучше пойду я на нары,Пускай на виду у страны.Ведь был бы отъезд, как подарокВрагам…И признаньем вины.Но я не пляшу под их дудку.Всевышний рассудит наш спор.Хоть кто-то взбешен не на шутку,Что шел я наперекор.А судьям в родном государствеПо совести жить не дадут.Тут каждый под властью распластан.А значит, не честен их суд.»
* * *
Претенциозность мне всегда была чужда.Душа к высокой простоте стремится.Где Слово, как открытая звезда,Вдруг осветит нежданную страницу.Мне с ребусами в книгах не везло.Поэзия не зря с любовью схожа:Все в ней открыто, просто и светло.И быть иначе, думаю, не может.Стихи – не ребус и не лабиринт.Входите в них,Как все мы входим в дружбу.А если надо – позову на ринг,Когда врага нам отчихвостить нужно.Претенциозность мне всегда была чужда.Хочу остаться близким в мире БожьемТем,Для кого горит моя звезда,Кто свет ееСвоей душой продолжил…
Песня моряка
Ты живешь на тихом островеНа краю чужой земли.Якорь мы у пирса бросили.И на берег твой сошли.Ты мне встретилась на улице.Не случайно, может быть…Назвалась с улыбкой Джулией,Чтоб не смог тебя забыть.Мы прошлись с тобой по острову,Словно по твоей судьбе.Ах ты, жизнь моя заморскаяНа уплывшем корабле.Вспомню я вдали от берегаВзгляд, далекий как маяк.Без тебя и жизнь, наверное,Здесь не сладится никак.
* * *
Куда бы ни вела меня дорога,Какие б книги ни легли на стол,Но в мудрости великого ВостокаЯ силу для души своей обрел.Перед судьбой не опускаю руки.Перед врагом глаза не отводил.И верил сердцу в горе и в разлуке.И знал – на все опять достанет сил.
Из прошлого
Привлекла меня ты красотою.Но за ней – игра и суета.А пенять – занятие пустое.Да сказать по правде – на черта?Потому все кончилось разлукой.Но во имя будущих побед,В Интернете имидж свой настукай,Помести кокетливый портрет.Может, кто-то обмануться хочет,Как когда-то обманулся я.Но любой обман всегда порочен,Как порочна красота твоя.Может, и звучит все это грубо…Может, и во мне взыграла злость?Не суди меня за эту ругань.Просто все забыть не удалось.
Отцы и дети
К полемике с одним молодым функционером
Приходят во властьМолодые ребята…Им кажется – жизньНачинается с них.А все, что свершалосьБез них и когда-то,Пусть даже вчера, —Это надо в архив.Они в свою избранностьВеруют свято,Хотя ни успехов пока,Ни имен.А мы перед нимиКругом виноватыЗа то, что мы старше.Но тоже живем.Поэтому самым крутымЗахотелосьСоздать из апломбаСвой собственный стиль,Чтоб опыт чужойИ житейскую зрелостьОтправить на свалкуИль скинуть в утиль.Прочтите Рокфеллера —Мудрого деда.Он как-то сказал,Словно дал вам под дых,Что если нужны емуГрузчики где-то,Для этой работыОн брал молодых.А зрелые люди —Для важного дела.И вряд ли получитсяЧто-то без них.Любуйтесь собою,В надежде, что лицаПрикроют убожествоДуш и идей…Когда же опять с вамиГлупость случится, —Уж вы не спешите,Пожалуйста, с ней.
* * *
Если вас столкнули с пьедестала,Не забудьте позу поменять.На земле быть шаржем не пристало,Шаржем на утраченную стать.Жизнь проста… Чем выше ты вознесся,Тем больнее падать с высоты.А карьера – нечто вроде кросса,Не сходи с дистанции в кусты.Сколько видел я таких отставших,Неудачей брошенных в нули…Кто теперь на пьедесталах ваших?Как живется вам от них вдали?
* * *
Наша жизнь, как цунами:Все пошло кувырком.Поменялись местамиПроизвол и закон.Поменялись местамиЧистоган с чистотой.Мы с надеждой расстались,Как с затеей пустой.На счету мало денег? —От ворот – поворот.Власть взяла в руки веник.Выметает народ.Выше личного благаНичего у ней нет.А захочешь поплакать, —Насмешишь белый свет.Ты о совесть прилюдноНевзначай не споткнись…Стала очень уж лютойЭта новая жизнь.
* * *
Три времени года – всего лишь три дня.Три дня – все богатство мое.Весной в первый день ты была для меня.Надеждой и светом ее.Второй день ты летом была для меня.Неистовым зноем любви.И все трепетало в тебе от огня —И губы, и руки твои.День третий в слезинке твоей задрожал.Ты осенью стала моей.С прощальною силою вспыхнул пожарЛюбви и печали твоей.А после для нас наступила зима.Разлука на много годов.И оба с тобою сошли мы с умаОт горьких ее холодов.
* * *
Я давно в эту тишь влюблен,В эту добрую красоту…Лес – зеленый мой перезвон.Где еще я такой найду?Прямодушен ты, без затей.Если вдруг заплутал грибник,Ты его добротой своейК солнцу выведешь напрямик.Если буря застанет вдругНа пути грибника того, —Сколько дружеских мягких рукОт дождя заслонят его.Как тогда хорошо прильнутьГоловой к твоему плечу…Лес мой, лес,Я хоть чем-нибудьНа тебя походить хочу.
Первая любовь
Вечер красит окна в синий цвет.Но в душе моей все краски меркнут…Я один…И рядом твой портрет.Я при нем,Как одинокий Вертер.Мне еще всего пятнадцать лет.Ты на целый класс меня моложе.Но собрали срочно педсоветИ теперь мы видеться не сможем.Потому что взрослые ханжиПозабыли, что такое юность…Не затем друг друга мы нашли,Чтоб не видеть, не любить,Не думать.Но тебя вдруг увезли на юг.И остался я один с любовью.Небу, видно, было недосугОсчастливить нас тогда с тобою.Вот и все… И понеслись года.Стерлись все обиды и невзгоды.И ушла надежда в никуда.И устал считать я наши годы.Больше мы не виделись с тобой.Но портрет твой из далекой далиДо сих пор все излучает боль.До сих пор твою улыбку дарит.
Послание земляку
Романтик русского пейзажа —Ефрем Иванович ЗверьковПришел навек в искусство нашеС родимых волжских берегов.Земля Тверская одарилаТалантом друга моего.И каждый холст – восторг и диво.И вечной жизни торжество.Еще он много нам расскажет,С утра вставая у холста…С его задумчивых пейзажейВ душе восходит красота.Живите счастливо и долго,Творите, радуйте нас всех…И как бессмертна наша Волга,Так будет вечным Ваш успех.
* * *
ТВ теперь театр для двоих.Два лидера свои играют роли.Мы слушаем с надеждойИли с больюС экрана монологи их.А жизнь страны идет своим путем.Растим детей, надеемся и строим,По зависти кому-то ямы роем,И тут же воздаем хвалу героям,Едва страна покончила с огнем.Дай Бог, чтоб жизнь не обманул пиар.И все, что говорится нам с экрана,Не повторит заманчивость обмана,На что у власти есть особый дар.
* * *
Я чувствую в России себя чужим.
В. Познер. Из интервью «Комсомольской правде».Зачем же вы приехали в Россию,Когда вы так не любите ее?!Ну, ладно бы раствор в цехах месили,Иль собирали б на полях жнивье.А то ведь всех учить нас норовите,Раскинув по экрану свой портрет.Чему вы нас научите, учитель?Россия – навсегда – не ваш предмет.Не верю, чтоб Америка смирилась,Когда б пришлось вам отвергать ее.А здесь все можно…Окажите милость,Вернитесь в обиталище свое.Там не придется вам кривить душоюИ сокрушаться о судьбе своей,Чтоб не был наш экран зашоренНеискренностью лжеучителей.
Эпиграф к спектаклю
«Ужин с дураком»
Я ужинаю в среду с дураком.Он из числа благонадежных граждан.Но я пока с ним даже не знаком.А, впрочем, это и не так уж важно.Я позабавлюсь от души и вслух,Когда дурак заявится на ужин.Уж сколько соберет он оплеух!И как он будет мыслями натужен!Я отточу язвительность свою,Хотя ничто я изменить не в силах…По-прежнему в моем родном краюВласть держится на лести и дебилах.
* * *
Народной артистке СССР
Татьяне Ивановне Шмыге
Есть на свете Королевство,Мир мелодий и любви…Королева в нем прелестна,Потому что это Вы!Жизнь добра и вдохновенна,Души к Вам вознесены.Помню, Вы взошли на сцену,Как предчувствие весны,Как ее очарованье,Где земля вовсю цветет.Знали мы уже заранее,Что бессмертен Ваш полет.А судьба не поскупиласьОдарить Вас красотой…Оказали Вы нам милость,Распахнули Дом Святой,Полный музыки и света…Где талант Ваш правит бал.Где впервые Виолетта,Всех сразила наповал.И смеялась Королева,И влюбляла нас в свой Дар…И никто не шел налевоОт ее волшебных чар.Все помечено судьбою,И талантом, и трудом…Вы украсили собоюКоролевство, сан и трон.
* * *
Милиции повысили разряд.Теперь она полицией зовется.Не знаю, как для насВсе отзовется,Но Президент новации сейРад.Мы присягаем новым временам.Неведомое будущее, «Здравствуй!»Мы станемполицейскимгосударством?ПечалитьсяИль радоваться нам?
* * *
Когда на город опустился мрак,Какой-то хулиганВ роскошном джипеСтал из окна расстреливать собак…То ли больной был,То ли много выпил.Никто его остановить не мог.Он совершал на скорости убийства.И мучился от боли чей-то дог.И разрывалась тишина от визга.Слепой старик шел в темь с поводырем.Четвероногий друг его погиб на месте…Но мы убийцу все равно найдем.И содрогнется он от нашей мести.
* * *
Я не ханжа и не брюзга,Но мне не в кайф твоя серьга,Которой ухо ты пронзил…Не знаю – гей ты иль дебил.Но уж другим тебе не быть.И можно в джунгли уходить.Там и косичка, и серьгаЕще в цене наверняка…
Зурабу Церетели
Склоняю голову перед тобою, Мастер.И свой восторг доверю я словам.Когда ты снова у мольберта счастлив,Твоя любовь передается нам.А дом по крышу полнится цветами.Мы пьем их аромат, как пьют вино.И снова я перед искусством замер,Которому бессмертье суждено.Живешь ты в мире грусти и оваций, —Великого Да Винчи побратим…Не уставая в дружбе признаваться,Глядит душа твоя с прославленных картин.
* * *
Какое холодное имя – Андрей.Я имени этого много добрей.В нем нежности нет,Теплоты и любви.Ты именем этим меня не зови.Придумай какой-нибудь суффикс к нему.И новое имя я сразу приму.
Меланхолия
Мне жить порой не хочется.Я все уже познал —И горечь одиночества,И поздней страсти шквал.Но уходить умышленноИз жизни – тяжкий грех.Не брал у ней я лишнего.Не создавал помех.Богатства не выпрашивал,А жил по мере сил.И у себя вчерашнегоЯ счастья не просил.А если что не ладилосьИль били душу в кровь,Из веры, как из кладезя,Я черпал силы вновь.И ты своею нежностьюЖизнь возвращала мне.Не потому ль по-прежнемуЯ на лихом коне.А то, что жить не хочется,Так это все хандра…И в горести, и в почестяхЖизнь, в сущности, добра.
* * *
В каждой вере есть свои фанаты.Разве ж проповедует Коран,Чтобы поднимался брат на брата…Но не всем, как видно, разум дан.До сих пор не принимает сердцеКрестоносцев, сеявших огонь,На кострах сжигавших иноверцевЛишь за то, что Бог у них другой.Есть фанаты и средь иудеев,Что иной религии не чтут.Но пришли мы в этот мир,Надеясь,Что одна судьба у нас и суд.Что для всех религий места хватит,Как тепла и доброты на всех…Вновь Земля своею кровью платитЗа чужую ненависть и грех.
* * *
Я увидел свой скелетИ застыл от ужаса.Мой рентгеновский портретСтал проверкой мужества.Я разглядывал его,Словно травматолог.И не понял ничего —Стар я или молод.Хорошо, что снимок мойСнят был не посмертно.Я принес его домойС недоверьем смерда.И повесил свой скелетРядом с книжным шкафом…Смотрит мрачно старый Фет,И смеется Кафка…
* * *
Мы жили рядом,Но не в смысле дома.Мы жили рядомСердцем и душой.Наверно, я соседомБыл недобрым,Когда была тыСтолько лет чужой.Не то, чтобы чужой,Скорей одной из многих:И почему я был настолько туп,Что не сумел увидетьВ наших встречах строгихПечальную влюбленностьГлаз и губ…И только случай,А скорей судьба мнеВдруг обнажила таинство любви…И до сих пор не затихает пламя,В котором сжег я те года свои.
* * *
Чýдное время – восточная осень…Дали прозрачны и пальмы грустны.Красное море на берег выноситТихие ритмы лазурной волны.Пишет Природа поэму раздумий,Мудрую сказку о нас и себе.И в тишине, и загадочном шумеВидятся мне перемены в судьбе.Эйлат
* * *
Власть воюет с собственным народом.Все при ней – и хитрость, и расчет:То отпустит цены мимоходом,То дубинки к митингу пошлет.Может без вины в сизо упрятатьКаждого, кто на нее сердит.Например, за то, что оказался рядомС теми, кто ей правду говорит.Власть воюет с собственным народом.И за счет народа разжирев,Бой ведет уже широким фронтом,Вызывая справедливый гнев.Видел я, как дачи разрушалиПод инфаркты и под женский крик.Видимо, кому-то помешалиВетераны из села «Речник».А закон у нас теперь, как дышло.Для чинуш все средства хороши.Поднапрягся чуть, – глядишь, и вышло…И уходит истина в бомжи.Власть при всех чинах и капиталахВерит, что всегда права она.Но войну позорно проиграла,Хоть и продолжается война.
* * *
Я останусь навсегда двадцатилетним,Если не по внешности судить,А по той наивности и бредням,Без которых мне уже не жить.Я останусь навсегда двадцатилетним,Потому что верил с юных лет,Что не буду средь коллег последним.Впрочем, среди них последних нет.Я останусь навсегда двадцатилетним,Потому что радостно живу.Восторгаясь то закатом летним,То седыми льдами на плову.Я останусь навсегда двадцатилетним.Потому что ты всегда со мной.Ну, а счастье не дается в среднем.Только все —На весь наш путь земной.