"Сбывшееся ожидание" - читать интересную книгу автора (Московцев Федор)

Глава 9

– Сучий хвост, продажный легавый, пёс режимный, каким был оборотнем в погонах, таким и остался! – бушевал Александр Михайлович Капранов в своём офисе, находящемся в здании администрации Дзержинского района, куда был вынужден тайком пробираться вечерами и по выходным дням – официально гендиректор Стройхолдинга находился в заключении, и люди, которым он заплатил за досрочное освобождение, не просто поверили на слово, что он не будет светиться в городе, но и взяли крупный залог, который по уговору обязаны вернуть через пять лет, а в случае, если он засветится – они акцептируют залог.

Человеком, который согласно народным приметам должен был икать в то время, когда его ругают, являлся Иосиф Григорьевич Давиденко, отказавший Капранову в очень важном деле. Единственным слушателем нелегального гендиректора был Станислав Закревский, бывший подопечный Давиденко и несостоявшийся зять Капранова.

(два года назад на одном из светских приёмов Закревский познакомился с незаурядной блондинкой, Ольгой Шериной, любовницей Капранова, и принялся её усиленно обхаживать. Из-за ограниченного круга общения, и по стечению обстоятельств он был единственным в городе человеком, за исключением жены Капранова, кто не был информирован насчёт личной жизни Ольги. А сам Капранов, соответственно, не был в курсе насчёт Андрея Разгона, которого она, осмелев, представила двоюродным братом и хлопотала за него в решении разных коммерческих вопросов. Как раз в тот момент стала раскручиваться тема с убийством Дениса Еремеева – его крестный, вице-губернатор Анатолий Шмерко, обвинил в убийстве Капранова, своего компаньона, и его сына Дмитрия; и пользуясь влиянием, надавил на прокуратуру, потребовав скорейшей расправы над предполагаемыми убийцами. Кекеев, начальник следственного комитета прокуратуры, оперативно отреагировал и упрятал за решетку Капрановых, отца и сына, следователи в кратчайшие сроки размотали дело, добыли улики, а на завершающем этапе нашли способ подтянуть Андрея Разгона, ставшего единственным вменяемым свидетелем обвинения. На протяжении всего следствия Закревский активно защищал Капрановых. Он потерял работу в МВД из-за обструкции, устроенной начальником СУ СК прокуратуры области, и лишился подработок – Давиденко также отказался от его услуг, так как тот мог скомпрометировать. Закревский находился на содержании у Капранова, который сэкономил на нём кучу денег – нигде бы он не нашел более добросовестного защитника, тем более такого грамотного и со связями в Москве, в условиях тотального давления со стороны областного УВД. На тот момент, к кому бы Капранов ни обратился, все бы его кинули. А Закревский был сильно мотивирован – женитьбой на Ольге, которая представилась племянницей Капранова, и играла эту роль до конца, вплоть до трагедии в горах. Она искусно держала дистанцию, поддерживая нужный градус любовного пыла, но не подпуская к телу. Влюбленному дали понять, что свадьба состоится как только Капрановы будут полностью реабилитированы. Какой может быть праздник, когда вся родня – к тому же такая богатая родня – под следствием. Капранов-старший отнюдь не собирался отказываться от Ольги и выдавать её замуж, но особенно и не задумывался, каким образом избавится от Закревского в случае, если тот выиграет все процессы. Она ушла сама. Капранов побывал в горах на месте ДТП, повесил венок на дерево, стоящее у дороги, забрал тело погибшей из морга, привёз в Волгоград, похоронил, заказал памятник – статую Ольги из черного мрамора в натуральную величину. После чего приступил к расследованию. Он выяснил подробности происшествия, а также то, что Андрей Разгон – никакой не родственник Ольге, а самый что ни на есть любовник, связь с которым тянется аж с 1997 года. И он стал для Капранова-старшего врагом номер один, для уничтожения которого не жалко никаких сил и средств. Закревский продолжал считать Ольгу племянницей шефа, и всё так же решал сложные юридические вопросы, касающиеся его реабилитации и освобождения его сына. К ним добавился ещё один – месть).

В этот солнечный апрельский день солнце светило для всех влюбленных, но не для двух почитателей красоты погибшей блондинки. Гендиректор Стройхолдинга зарылся в бумагах, и, просматривая договора, сметы, диктуя распоряжения верному адьютанту, Закревскому, продолжал костерить Давиденко и Разгона – даром что похожи, одного поля ягода, прислужники сатаны, заслужившие неоперабельную опухоль головного мозга.

– В чем состоит его бизнес? – спросил он, оторвавшись от договора на поставку кирпича.

– Продажа медицинского оборудования.

– Это понятно, под кем сидит?

– Халанский – кардиоцентр.

– Халанский, закарябай его кошки, точно, как я мог забыть. Халанский – это облаздравотдел, губернатор и областное УВД. Не пойдёт.

Капранов снова уткнулся в бумаги. Изучив смету на строительство нового объекта, он позвонил прорабу на участок и долго отчитывал его за то, что в доме по улице Хорошева периметр не закрыт окнами. Объект пора сдавать, а три верхних этажа не застеклены. Что за безобразие?!

Закревский записывал в блокнот за шефом – всё, о чём сейчас говорится, надо будет взять на контроль, потому что шеф не свободен в своих перемещениях по городу и не со всеми сотрудниками Стройхолдинга может общаться.

– Ты говорил, Стас – иногородний бизнес, – последовал очередной вопрос.

– Да, Александр Михайлович, Разгон большую часть времени находится в Петербурге, на него зарегистрированы две волгоградские фирмы – Совинком и Экссон. Совинком ведет деятельность тут, в Волгограде, а Экссон – в Петербурге. У Экссона открыт расчетный счёт в петербургском филиале Внешторгбанка и ММБ – Международного Московского Банка. Через знакомых оперов из ОБЭПа я узнал, что со счета Экссона в ММБ ежемесячно перечисляются крупные суммы, порядка 20–30 миллионов рублей на расчетный счет Совинкома в Кировском филиале Волгопромбанка, после чего перечисляются в счет взаиморасчетов за Экссон. Странные трансакции – как интересно бухгалтер за них отчитывается.

– Тридцать миллионов – ничего себе, чтоб я так жил!

– Я думаю, Разгон – подставной директор и у него там учредители, которые всем рулят. Вот за эти странные перечисления можно зацепиться и покрутить его, Александр Михайлович.

– Нет, Стас, исключено. Обе фирмы зарегистрированы в Волгограде, а Халанский напрямую общается с областным УВД и прикроет мерзавца. И еще неизвестно, что ему пообещали в прокуратуре за его показания. Хотя… остался у меня один туз – не туз, но козырный валет это точно. Второв, директор оптовки. Через него можно договориться с теми начальниками, кого не успел купить Давиденко.

Закревский, собравший очень много информации по Андрею Разгону, возразил:

– Вадим Второв? Да он одноклассник и однокурсник Разгона, они очень хорошо дружат и почти каждую неделю в бане парятся.

В этот момент Капранов вспомнил, что Ольга встречалась ещё и со Второвым и пожелал двум друзьям быть кастрированными рыбным ножом. Потом спросил:

– Черт возьми, везде одни друзья. У тебя на Питер выход есть?

– Нет, Александр Михайлович, только Москва. Но Экссон работает со многими крупными московскими компаниями. Я смотрел расчетный счет, тут солидные фирмы. Я могу покрутить их через московский ОБЭП, может найдём криминал, устроим встречную проверку, запустим дело. Если подует ветер из Москвы, волгоградцы обязаны будут возбудиться делом – ну, вы же знаете.

Капранов знал. Первый раз, когда их с сыном упрятали в СИЗО, в котором они встретили 2000 год, именно благодаря вмешательству Генпрокуратуры, с которой договорился Закревский через своих бывших однокурсников, Капранову-старшему удалось освободиться. Потом выпустили и сына, но, к сожалению, ненадолго.

Гендиректор Стройхолдинга полез в сейф, вытащил оттуда пачку банкнот и принялся отсчитывать купюры. Отсчитав, передал их Закревскому:

– Возьми, это командировочные плюс аванс. Работай по Самаре – это в первую очередь, надо найти хороший выход на Управление исполнения наказаний, чтобы освободить Димку не через два года, а сейчас. И работай по Разгону – нужен хороший криминал для хорошего уголовного дела.