"Не могу тебя забыть" - читать интересную книгу автора (Алюшина Татьяна)

ИЛЬЯ

Он всегда торопился домой, чтобы взять Тимошку на руки, расцеловать, походить с ним по квартире, уложить спать. Ради этого он стал приходить домой обедать, чтобы подольше побыть с сыном.

В отупляющем беге за заработком Илья долгое время не замечал, что не все так безоблачно и прекрасно в его семье.

Началось с того, что у Ильи не сложились отношения с тестем и тещей. Не то чтобы они его ненавидели, но и особой любви не испытывали. Ленины родители все чаще поругивали зятя за то, что он мало зарабатывает.

Не такого счастья они желали дочери!

Ну и что, что доктор наук, вон их сколько, да только кто в бизнес подался, кто за границу уехал.

— Бросал бы ты, Илья, свою науку! — говорил тесть, когда они с тещей приходили навестить внука. — Бегаешь целыми днями, дома не бываешь, а заработка чуть! Я могу тебя пристроить к своему знакомому, в фирму, им программисты нужны.

— Я не программист! — заводился Илья. — Тогда уж лучше мясником на рынок, там у вас знакомых нет?

— Нет! — повышал голос тесть. — А что ты возмущаешься? Я дело говорю!

— Действительно, Илья, нельзя же так много работать, как ты, и так мало получать! — подхватывала теща. — Ну, ученый ты, ну и что? Ученые нынче не в чести, да и нищие все, даже академики!

Илья взрывался, уходил из-за стола, предпочитая возиться с сыном, а не общаться с родителями жены. Но разговоры становились все настойчивее и агрессивнее. Лена была согласна с родителями, но старалась давить на него не так прямолинейно, заводила разговор исподволь.

Как-то Илья вернулся домой около часа ночи. Лена не спала, ждала его.

— Мне надо с тобой поговорить, — сказала она, подавая ему ужин.

— Что-то с Тимошкой? — испугался Илья.

Он теперь все время пугался за сына. Тимошке было уже полгода. Упитанный, в детских перетяжках, улыбающийся большую часть времени крепыш. Чудо-ребенок!

— Нет-нет, с ним все в порядке, — успокоила его Лена. — Я сегодня разговаривала с Ирой, она предложила мне работу.

Илья оторвал взгляд от тарелки и посмотрел на Лену, что-то в ее тоне его насторожило. Да и какая работа? У нее маленький ребенок!

— Какую работу? — спокойно спросил он.

— В том-то и дело, что это очень интересная и хорошо оплачиваемая работа!

У Леночки горели глаза от открывающихся перспектив, и Илья понял, что она уже все решила.

— Лен, у тебя же Тимка, — тихо сказал он.

— Илюша! — заторопилась Леночка выложить ему свои резоны. — Это очень, очень интересно! Понимаешь, это Иркины знакомые, у них своя туристическая фирма, и там совершенно случайно освободилось место, на него миллион желающих, так что мне очень повезет, если я завтра успею выйти на работу!

— Завтра? — удивился он.

— Да, завтра! — решительно ответила Лена.

— И что же это за расчудесная работа?

— Сопровождать группы за границу! — выпалила Елена. — Английский я знаю, а остальное не сложно, я быстро научусь.

— Это значит, ты будешь уезжать на несколько недель? — опешил Илья. — А как же Тимошка?

— А что Тимошка? — отмахнулась Лена. — Он будет с бабушкой, твоя мама на пенсии, грудью я его не кормлю. Буду скучать, конечно, но ведь такой шанс не всем выпадает!

— Подожди, — остановил поток ее восторгов Илья. — Значит, ты будешь постоянно в разъездах, а маленький ребенок будет без мамы? Я правильно понял?

— Илья, я все решила! — сказала Елена, отметая любые возражения. — Во-первых, я никогда нигде не была, а возможность посмотреть мир, да еще деньги за это получать, — подарок судьбы! Во-вторых, это хорошие деньги! Посмотри, как мы живем! Ты сутками работаешь, тебя все время нет дома, а денег как не было, так и нет! Мы во всем себя ограничиваем, копейки дурацкие считаем! Я себе не то, что платье, колгот лишних купить не могу!

— Лен, Лен! Остановись! — возмутился он. — Не так уж мы и бедствуем, и колготы ты себе лишние не покупаешь, потому что у тебя их пар десять нераспечатанных! Ты уж не усердствуй, стараясь меня унизить. Ладно?

Лена смутилась. Она перегнула палку и понимала это. Двадцатичасовой рабочий день Ильи приносил неплохие по нынешним временам деньги, хотя далеко не такие, о каких ей мечталось.

Илья разозлился, но взял себя в руки, постарался не пустить раздражение внутрь и быть объективным.

— Я не против того, чтобы ты работала, если ты так решила, — спокойно сказал он, — но мне кажется, что Тимошка еще слишком маленький, ему нужна мама. Может, когда ему будет годик, подумаешь о работе?

— Тогда поздно будет, — отмахнулась Лена, — и я этого места уже не получу! Я вообще-то не советуюсь с тобой, а ставлю тебя в известность.

Маму никто не удосужился спросить, так же как и Илью, справится ли она с Тимошей. Лена поставила ее перед фактом.

Елена вышла на работу и через месяц обучения стала ездить с группами по Европе. Две-три недели в месяц ее не было дома. Тимошка стал капризничать, он скучал по маме. Бабушке было с ним трудно, отец Ильи еще работал, а самого Ильи, как обычно, не было дома.

Месяца через три произошло еще одно неприятное для Ильи событие, ставшее переломным в их семейных отношениях.

В те времена происходил массовый исход за рубежи Отечества его коллег по науке. Как сказал Жванецкий: «Кто ж знал, что, когда откроются «окна», наука повыпрыгивает из окон?»

Спрос определяет предложение, и в научных кругах появились бойкие ребятки, названные «вербовщиками». Во всех областях академической науки вербовщики были свои, они знали все, что происходит в данном направлении, кто интересен и перспективен в той или иной области. Ребята «подкатывали» к кандидату за рубеж с конкретными предложениями, брались подготовить его к обязательному собеседованию, которое было непростым и на котором кандидат должен был доказать, что страна Америка или какая-либо другая страна в нем нуждается.

Народ сваливал косяками, становился лабораторным рабом у сытого американского ученого, возвращаясь к временам докандидатской пахоты в лабораториях. Правда, в очень крутых лабораториях. Никто не собирался разрешать русским ученым заниматься своими разработками и темами. А наши ученые, не умея не работать и не думать, дарили свой талант заграничным профессорам. Через десятилетие «в люди» пробились единицы из сотен рванувших к мнимой сытой жизни.

Но известно об этом стало тоже спустя десятилетие. А тогда выпрыгивание из окон Родины было в самом разгаре.

К Илье в институте пару раз подходили вербовщики — уговаривали и настойчиво предлагали работу за границей, расписывая потрясающие перспективы, но он изложил ребяткам свой взгляд на данную проблему и решил, что на этом дело закончилось. Ан, нет!

В один редкий выходной, когда вся семья Адориных была дома, к Илье пожаловал вербовщик, на сей раз женщина. Она сослалась на рекомендацию коллеги и хорошего знакомого.

Илья не хотел пускать ее в дом, заранее зная, о чем пойдет речь, но Лена пригласила даму зайти и предложила чаю.

— Илья Андреевич, думаю, вы знаете, с каким предложением я пришла? — спросила женщина, принимая чашку чаю у Леночки.

Илья промолчал.

— С каким? — спросила заинтересованно Лена. Дама подробно изложила версию о блестящих перспективах и зарплате, присовокупив к этому дом, машину и возможность заниматься любимым делом.

— Мне это неинтересно, — безразлично ответил Илья. — Я не собираюсь уезжать из России.

Дама повторила еще раз все выгоды сделки, пообещала, что они встретятся, и на прощание протянула ему визитку. Илья визитку не взял, демонстративно засунул руки в карманы брюк.

Вербовщики были хорошими психологами. Увидев, что у Леночки загорелись глаза, женщина протянула визитку адоринской жене. Лена визитку взяла. И, закрыв дверь за незваной гостьей, ринулась в атаку:

— Илья, ты что?! Почему ты отказался? Это же шанс!

— Какой? — спокойно спросил Илья, немного поморщившись.

Он повернулся к Лене спиной и пошел на кухню допивать чай.

— Как какой?! Прекрасный и, может быть, единственный! — следуя за ним, начала наступление Леночка. — Ты же сам все время говоришь, что наука умирает, не финансируется, закрываются программы, оборудование устарело! А ваши зарплаты!..

— Лен, я никуда не уеду! Все, тема закрыта! — устало ответил он.

— А ты обо мне и Тимошке подумал? — возмутилась Лена. — Ты хочешь, чтобы мы с тобой так и горбились до смерти? А какое в этой стране у ребенка будущее?

— Лен! — предупредительно рыкнул Илья.

— Что — Лен?! Ты эгоист, даже ради ребенка не хочешь ничего менять! — не успокоилась жена. — Там такие перспективы для тебя, для твоей работы!

— Это иллюзия, Лена, — попытался он объяснить, что происходит. — Наши там ни хрена не зарабатывают! Конечно, они получают больше, чем здесь, во много раз больше, к тому же в Америке все на машинах ездят. Но никаких шикарных домов и заработков там нет!

— Неправда! — взорвалась Лена. — У тебя многие коллеги поуезжали — и все счастливы! Ты только подумай, какое образование там получит Тимошка!

— Хреновое там образование! — заорал Илья, не выдержав. — Поняла? Хреновое! У нас в стране в самой задрипанной школе образование в сто раз лучше! У них старшеклассники не знают, где Европа находится, а синус и косинус изучают только в институте! Для них Вторая мировая война — это та, в которой американцы победили весь мир! Я никуда не поеду! Я не хочу уезжать из своей страны! Я не хочу жить среди американцев и поднимать науку, все достижения которой направлены против России! Это понятно?!

На его крик прибежали перепуганные родители. Только Лену не остановило возмущение Ильи. Она стала жаловаться, что он отказывается от блестящей жизни, обвиняя его в эгоизме и недальновидности.

Илье захотелось ее ударить. Он отодвинул жену с дороги и выскочил из кухни.

На следующий день Лена уехала в поездку с очередной группой, и Илья облегченно вздохнул. Он не мог объяснить, что он думает, что переживает сейчас. Да она, скорее всего, не поняла бы.

Вот с Юлькой он бы поговорил. Он выложил бы ей все свои переживания о своей работе, о состоянии науки в стране, все свои страхи и непонимание того, что происходит. И она бы его поняла, в этом он почему-то не сомневался.

Он так по ней скучал!

До этого момента Илья как-то не задумывался о своих отношениях с женой. Ну, женился и женился, ну, живут вместе и живут, как все. Растят ребенка, занимаются редким дежурным сексом, а что он чувствует — да господь знает!..

После той ссоры он в первый раз почувствовал, что Лена совершенно чужой ему человек. И что самое страшное — нелюбимый!

— Надо было тогда разводиться! — сказал он, обращаясь к белому потолку. — Она была занята, Тимоха был с бабушкой, а значит, остался бы, без вариантов, со мной. И может, не случилось бы той беды.

Но тогда он об этом не думал. Констатировал про себя, что не любит жену, и жил с этим дальше. В первый раз он ей изменил, встретив на улице Катьку, такую же веселую и бесшабашную, как раньше. Никто не заметил потери бойца — Илья часто не ночевал дома, работая по ночам.

Весело и радостно отметили день рождения Тимошки — целый год! Первый год в его жизни! Пришли родственники, друзья, в том числе и Расковы, но без Юльки — у нее была сессия, и в этот день она сдавала экзамен.

Илья мысленно перекрестился.

«Вот и ладно, от греха подальше, а то и так хреново!»

С Леной они больше не возвращались к разговору об отъезде, но отношения у них стали холодными, натянутыми, впрочем, они почти не виделись, что спасало их от окончательного разрыва.

Но беда в дом пришла с другой стороны.

Лена была в отъезде, у Ильи выдалось полтора свободных дня — полсубботы и все воскресенье. Родители собирались в гости к друзьям на дачу на все выходные, с вечера пятницы по понедельник, с Тимошкой. Из-за него и согласились ехать — надо же ребенка на природу вывезти! Это была пробная поездка, посмотреть, что и как. Их близкие и давние друзья уговаривали их пожить с Тимошкой на даче все лето. Илья был только за, — конечно, Тимохе на природе лучше, чем в городе, какие могут быть сомнения! Но в этот раз решил побыть с Тимошкой сам.

— Я его совсем не вижу, а тут целых полтора дня выходных! Вы езжайте, отдыхайте, вам тоже отдохнуть надо — и от него, и от меня.

— А может, все-таки нам взять его с собой? — спросила мама, складывая вещи для дачи в сумку. — Тебе ведь тоже отдых нужен, ты слишком много работаешь. Выспался бы, поленился, повалялся на диване.

— А мы с Тимохой вместе выспимся и на диване поваляемся, — рассмеялся Илья, поцеловал сына в пухлую щечку и прижал к себе. — Я по нему очень скучаю. Мы тут своей мужской компанией. Правда, сынок?

— Вда! — согласился ребенок.

Какая сила шепнула ему оставить сына дома? Ведь был соблазн поддаться на мамины уговоры и поспать всласть, тупо поваляться перед теликом на диване, никуда не спеша и задвинув все дела!

Но что-то свыше заставило его настоять на своем решении побыть с сыном!

Маршрутка, в которой ехали родители к друзьям на дачу, столкнулась с грузовиком, большинство пассажиров погибли на месте, а мама с папой и еще два человека в тяжелейшем состоянии были доставлены в больницу. Их спасло то, что они сидели в середине салона на двойном и хорошо закрепленном сиденье.

Илья накормил Тимоху обедом после прогулки, уложил его спать, и тут раздался телефонный звонок, и ему безразличным тоном сообщили страшную новость.

— Живы? — холодея от страха, спросил Илья.

— Живы, но сильно пострадали.

Илья вздохнул. Оказывается, он перестал дышать. Он торопливо на каком-то обрывке бумаги записал номер и адрес больницы, в которую доставили родителей.

Положил трубку, кинулся обуваться, потом остановился.

Тимошка!

Ленины родители отдыхали в Сочи, — она достала через свое агентство две бесплатные путевки.

Парня надо было куда-то пристроить на время!

Илья постоял, подумал, перебирая в уме друзей, знакомых и родственников, и понял, что есть единственные люди, которым он может без сомнений и тревоги доверить сына.

Стараясь не суетиться, он собрал Тимошкины вещи, продукты на день, отнес сумку и летнюю коляску в машину — хорошо, что он не поставил ее вчера в гараж. Машина была совсем старенькой, но пока держалась, бегала, выручала его. Илья закрепил детское креслице сзади, за водительским сиденьем, вернулся в квартиру и взял спящего Тимошку.

Звонить он не стал, приехал наудачу.

Дверь открыл Игорь.

— Илья! — обрадовался он. — Вот так сюрприз, да еще с Тимохой!

Но, присмотревшись к Илье внимательней, изменился в лице и спросил другим, напряженным тоном:

— Что случилось?

— Родители попали в аварию, живы, но без сознания, мне надо в больницу, Лена за границей, ее родители в Сочи, — быстро и четко изложил Илья ситуацию.

— Давай, — сказала подоспевшая Марина, забирая у него Тимоху.

— Я сейчас его вещи принесу из машины.

— Я помогу. — Игорь Дмитриевич быстро надел обувь.

— Что за шум? — спросила Юлька, выходя из своей комнаты, и остановилась, словно налетела на стену. — Привет, Илья!

— Привет, Рыжик, — ответил он и попытался улыбнуться.

Когда они вернулись, проснувшийся Тимошка, звонко смеясь, подпрыгивал у Юльки на коленях.

— Я вижу, сын в надежных руках, — сказал Илья без эмоций.

— Я с тобой поеду! — решительно сказала Юлька, отдавая ребенка маме. — Тебе помощь нужна.

Юлька метнулась рыжей стрелой в комнату, выскочила из нее через минуту и на ходу надела босоножки.

Они могли не спешить. Шла операция. Как объяснил Илье врач, и отец и мать сильно пострадали: у обоих были множественные переломы, ушиб головы, внутреннее кровотечение, а у мамы еще и разрыв селезенки. Сейчас самое главное, как пройдет операция, а дальше…

— Дальше посмотрим, — устало сказал врач. Потянулись страшные часы ожидания. Они ни о чем не говорили, только молча сидели, стояли, ходили по длинному коридору.

Юлька интуитивно вела себя так, что именно ее присутствие дало ему силы держаться в эти жуткие, похожие на пытку часы. Как эта девочка почувствовала, что надо делать и как вести себя? Она не плакала, не говорила пустых и ненужных слов, не говорила вообще ничего. Она держала его за руку, и в ее глазах отражалась его боль, словно она была одна на двоих. Маленький, сильный и мудрый Рыжик!

Когда уставший, измученный врач, оперировавший кого-то из родителей, вышел к ним и сказал, что все в порядке — у обоих родителей операции прошли успешно и есть шанс, что они поправятся, — Юлька разрыдалась. Она громко, навзрыд плакала, прижимая ладони к щекам, и все повторяла:

— О господи! О господи!

— Что ж вы плачете, девушка? — удивился доктор.

— От счастья! — заливалась слезами Юлька. Илья обнял ее одной рукой за плечи и прижал к себе, стараясь успокоить.

— К ним можно? — спросил он врача.

— Ни боже упаси! О чем вы говорите! — снова удивился их бестолковости доктор. — Они еще не пришли в себя после наркоза, ни разговаривать, ни двигаться, ни тем более волноваться обоим категорически нельзя!

— Но за ними нужен какой-то уход, — растерялся Илья.

— Наухаживаетесь еще! — махнул врач рукой. — Первые несколько суток им будут вводить обезболивающие. Операция-то прошла успешно, но самое трудное впереди: как справятся их организмы с травмами в послеоперационный период. Идите домой, обязательно отдохните, выспитесь, вам нужны будут силы. Приходите завтра после двенадцати, раньше вас все равно к ним не пустят. Если состояние ухудшится, вам позвонят.

— Как — ухудшится?! — ахнула Юлька.

— Все может быть, они оба немолодые… Будем надеяться на лучшее. Оставьте свой телефон у дежурной медсестры, она вам расскажет, что надо приносить.

Юлька настояла, чтобы они ехали к ним домой, и дважды повторила медсестре свой номер телефона.

— Я записала, девушка, — сказала медсестра. — Я записала оба номера, не волнуйтесь! Идите с мужем домой и постарайтесь выспаться. Вы знаете, сколько времени?

— Сколько?

— Полтретьего ночи.

Расковы не спали. Насильно усадили Илью за стол, уговорили поесть. Юлька рассказывала, как дела, Илья говорить не мог.

Его уложили в Юлькиной комнате, на ее кровати, а Юлька спала в гостиной на диване, в обнимку с Тимошкой.

Илья боялся, что Юлька расплачется, увидев его родителей. Конечно, она поехала с ним на следующий день, остановить ее он не смог, да особо и не сопротивлялся. Но она не расплакалась. Юлька улыбалась и бодрым, очень убедительным голосом объясняла, что доктор сказал, какие сложные у них были операции, но хвалил обоих, говорил, что они молодцы и у них прекрасное здоровье, поэтому они быстро пойдут на поправку! И самое главное, никаких страшных и опасных для жизни повреждений у них нет.

Ура!

Она была так убедительна, что даже Илья был готов поверить во все, что она говорила. За одно то, что его мама улыбалась, слушая Юльку, он готов был встать перед Рыжиком на колени.

Оставив Тимошку у Расковых, Илья приехал домой, позвонил в Ленино агентство и узнал, как с ней связаться.

— Лен, привет, это я.

— Что-то с Тимошкой? — перепугалась Лена, услышав, каким голосом говорит муж.

— С ним все в порядке, — объяснил он. — Но мои родители попали в автокатастрофу.

Он рассказал Лене подробности и спросил:

— Ты можешь приехать?

— Я не могу, Илюшка! — ответила она. — Это все так ужасно! Но я никак не могу бросить группу, меня заменить некем! Самое ужасное, что я остаюсь здесь еще на две недели — эту группу отправляю, а другую встречаю!

— Лен, я не смогу разорваться между работой, родителями и Тимошкой! — выдохнул он. — Тебе надо приехать, и срочно. Поговори с руководством, а если надо, я подъеду к ним и объясню ситуацию!

— Илюшечка, милый. Это невозможно! — вздохнула жена. — Они меня попросили остаться на вторую группу и платят двойную ставку. У нас две сопровождающие заболели! Я вернусь через двадцать пять дней!

— А твои родители? — в отчаянии спросил он. — Они смогут взять на себя Тимку?

— Ну что ты! — охнула Лена. — Я с таким трудом им путевки достала! Они только три дня как приехали. Не срывать же их с отдыха! Родители сто лет никуда не ездили, а тем более так — «Жемчужина», полный пансион, пляж! Извини, Илья, но мне кажется, им и сообщать не надо, зачем отдых портить?

— Лен, ты что, не понимаешь! — взревел Илья. — Мои родители в реанимации, еще неизвестно, выкарабкаются ли они! За ними уход нужен, а у меня работа и Тимка на руках! Лен, ты хоть догнала вообще, что я говорю?!

— Что ты кричишь?! Я все поняла! — резко ответила Лена. — Но ты тоже пойми, я не могу сейчас приехать, и мои родители не могут! Ну, не ходи на свою работу!

— На какую именно, у меня их несколько? — ошарашенно уточнил Илья.

— На все не ходи или найди няню, — меланхолично посоветовала жена.

Она продолжала еще что-то говорить, но Илья положил трубку. Он посидел, посмотрел на телефон, не понимая, как столько времени прожил с этим человеком, потом поднял трубку и стал звонить в Сочи тестю с тещей. Он вдруг подумал: может, отвезти Тимку в Сочи, раз такое дело, а что?

Они выслушали его, посочувствовали, теща немного всплакнула, поохала, но от встречи с внуком отказались под благовидным предлогом:

— Что ты, Илья, тут такая жара, ему нельзя на такое солнце.

— Понятно, — сказал Илья и вежливо попрощался.

А чего возмущаться и негодовать — чужие люди! Он приехал к Расковым и попал на обед. Его сын восседал за общим столом на высоком детском стульчике.

— Откуда трон? — спросил удивленный Илья.

— Взяли у соседей, у них девочке четыре года, стульчиком они уже не пользуются, а нам пригодился. Да, Тимошка? — объяснила Марина.

— Да! — согласился Тимошка и стукнул ложкой по деревянной планке стула.

— Давай мой руки и садись, Юлька всяких вкусностей наготовила, — пригласил Игорь и, дождавшись, когда Илья сядет за стол, открыл собрание: — Рассказывай, что у тебя!

Илья рассказал. Без эмоций. На них у него никаких сил не осталось.

— Так, давайте подумаем, что делать, — выслушав его, сказал Игорь Дмитриевич.

— Я знаю, что делать! — заявила Юлька. Сидевшие за столом, в том числе и Тимошка, посмотрели на нее в ожидании суперидеи, которую Юлька и выложила, выдержав небольшую театральную паузу:

— Сейчас позвоним Ярцевым. И узнаем, могут ли они сдать нам дачу по старой памяти. Если нет, идем в ближайший киоск, покупаем газеты, обзваниваем варианты сдающихся дач на тот же предмет. Я беру Тимошку и уезжаю с ним на месяц, потому что только я среди вас свободна и у меня начались каникулы. Мы с ним прекрасно проведем время за городом. А вы будете к нам приезжать, когда сможете.

После ее тирады повисло минутное молчание. Его прервал Игорь Дмитриевич:

— Юлька, ты гений!

— Я знаю, — согласилась Юлька.

— Но у тебя же есть, наверное, планы на этот месяц? — осторожно спросил Илья.

— Планы были, но этот план ничуть не хуже других. — И, чтобы не передумать, она быстро распорядилась: — Пап, давай звони Ярцевым.

— Звоню! — поднялся со стула Игорь. — А мы с Мариной тебе поможем с родителями. Сейчас сядем и составим график, кто когда сможет быть в больнице. Втроем управимся.

Им очень, очень повезло! Во-первых, Павел Игнатьевич, хозяин дачи, оказался дома, в Москве, и взял трубку, — он приехал за какими-то вещами, и они случайно его застали. Во-вторых, Ярцевы все еще были хозяевами их любимой дачи, никому ее не сдавали и с удовольствием согласились принять Юльку и ребенка.

На следующее утро, в понедельник, Илья отвез Юльку с Тимохой на дачу, перед этим выдержав целую битву с Расковыми и споря об оплате. Он настаивал, что заплатит сам, — это же его трудности и из-за Тимошки придется снимать дачу! Расковы в три голоса спорили, выдвигая аргументом, что места там красивейшие, а Юльке надо этюды писать, и отдыхать она тоже будет, а не только Тимка. Но если Илья что-то решил, то ни Рыжик, ни кто другой не мог его переубедить, и он закончил прения:

— Я решил, и все! Никаких дебатов!

Сказано это было таким тоном, что споры прекратились.

Юлька с Тимкой жили на даче, и у Ильи душа была спокойна за сына, а вот с родителями дело обстояло плохо. Они трудно восстанавливались, им обоим сделали еще несколько операций, ухудшений не возникло, но до полного выздоровления было ой как далеко.

Да и будет ли оно, полное выздоровление? Илья задавал себе этот вопрос и отметал сомнения. Если бы не помощь Игоря с Мариной, то он, наверное, не справился бы. Нет, справился бы, конечно, но, скорее всего, скопытился бы!

Помимо огромного количества лекарств, которые надо было покупать самим, в связи с их полным отсутствием в больнице или дефицитом, нужны были и постельное белье, и самостоятельная уборка палат. Да еще надо было приносить диетическую протертую еду хотя бы раз в день.

Марина договорилась со своими учениками и их родителями, что временно они будут приезжать к ней домой, объяснив сложившуюся ситуацию, и взяла на себя ежедневное приготовление еды для больных. Ученики ее любили, родители уважали и втайне боялись, что она может отказаться от уроков, поэтому легко согласились на временные трудности — привозили детей сами.

Она распределила уроки так, чтобы у нее было окно днем. Через два дня на третий выпадал ее дежурный больничный день. В свой день Илья заезжал к Расковым, забирал готовый обед и ехал в больницу. Игорь в свое дежурство брал еду с утра и днем, в обеденный перерыв, ехал в больницу.

Таким образом, каждый день у родителей кто-то дежурил. Марина в свое дежурство меняла постельное белье, переодевала больных с помощью медсестры.

Илья ужасно скучал по Тимке… и по Юльке. Он рвался к ним, но в жестком, расписанном по часам графике было невозможно вырвать даже пару часов.

И опять его выручили Расковы.

— Езжай в воскресенье, — сказала Марина. — У нас выходной, мы с Игорем поедем на целый день в больницу, вымоем твоих, Сделаем все, что надо, не беспокойся.

— Вы и так делаете слишком много, вам самим надо отдохнуть, — возразил Илья.

— Успеем еще! — поддержал жену Игорь. — Тебе необходим отдых, ты совсем извелся! Так и загнуться недолго, а тебе сейчас никак нельзя болеть. И не спорь! В следующее воскресенье мы поедем.

— У меня работа! — для очистки совести посопротивлялся Илья.

— Отпросишься! На один день тебя отпустят. Мотай на все воскресенье. Выспишься, в речке искупаешься, может, хозяева баньку затопят, они раньше в воскресенье всегда топили. С сыном побудешь. Все! Езжай!

Целый выходной для него был непозволительной роскошью. Он приехал к обеду.

На участке было тихо. Ни Юльки, ни Тимошки не было слышно. Хозяйка дачи собирала клубнику на грядке. Заметив Илью, разулыбалась, пошла к нему навстречу, обняла, расцеловала его по старой привычке.

— Здравствуй, дорогой! Сколько лет-то не виделись! Дай-ка я на тебя посмотрю!

Она отстранилась, разглядывая его.

— Возмужал! Илюша, ты стал такой… — она подбирала определение, — сильный, мужик прямо!

— Да ладно! Галина Ивановна, мешки ворочаю, вот и раздался в плечах, — отмахнулся он.

— Не скажи, ты как-то внутри повзрослел, и глаза замученные, — выдохнула она. — Знаю про твою беду, как родители?

— Пока рано судить, но осложнений нет, а это уже большая удача.

— Даст Бог, поправятся, я уж и свечку в церкви за их здравие поставила.

— Спасибо, Галина Ивановна, — искренне поблагодарил он.

— Голодный? — забеспокоилась Галина Ивановна. — Давай я тебя накормлю, Юлечка такой плов чудесный приготовила.

— А где они?

— Твои-то? — уточнила Галина Ивановна и заулыбалась. — Спят оба, в большой комнате на диване. Иди посмотри, а я пока стол накрою.

Из-за жары все двери в большом доме были распахнуты, и по комнатам свободно гулял легкий ветерок. Увидев Юлю с Тимошкой, спящих на диване, он остановился на пороге комнаты, облокотился плечом о дверной косяк, стоял и смотрел на них, первый раз в жизни понимая, что значит «плакать внутренними слезами».

Илья быстро встал, захватил пустой бокал, прошел на кухню и налил коньяку. Подумал, достал из холодильника лимон, сыр, положил на тарелку, выпил залпом коньяк, закусил лимоном.

Он чувствовал то же, что и тогда, когда смотрел на них, только сейчас ему было еще больнее. К тем переживаниям прибавилась новая боль из-за ошибок последующей жизни. Много чего прибавилось.

Он помассировал шею, покрутил головой, пытаясь отогнать боль.

Не помогло.

— Значит, день воспоминаний! — констатировал он.

Не хотел он ничего вспоминать и переживать заново! Совсем не хотел! Зачем?

Слишком много всякого там было! Больного, радостного, обвиняющего, выворачивающего душу наизнанку! Но что-то неподвластное его разуму и силе воли заставляло вспоминать кадр за кадром, прокручивая прошлое.

И он сдался.

Прихватив бутылку, тарелку с сыром и лимоном, бокал, он вернулся в комнату, сел на диван, поставил принесенное перед собой на столик и, смирившись, пустил на волю божью свои воспоминания.

Юлька и во сне оберегала его сына, поддерживая его под спинку рукой, а Тимка спал на боку, закинув ручку и ножку на Юлю.

Илья смотрел на самых любимых, единственно необходимых ему в жизни людей, и горячая боль сжимала внутри, не давая продохнуть. А сердце ныло так, что Илья испугался — не помирает ли он!

Наверное, оно плакало.

О несбыточном счастье, о невозможности соединения двух дорогих людей, о тупой мерзкой безысходности, о полном, ясном понимании — ничего не будет в его жизни!

Он нашел в себе силы, отвел взгляд от спящих, отлепился от косяка двери, как старик, шаркая ногами, дошел до веранды, где хлопотала у стола хозяйка и рухнул всем весом на стул.

— Галина Ивановна, у вас водка есть? — спросил Илья.

Она внимательно посмотрела на него и спросила совсем по-русски, с состраданием:

— Совсем тебе плохо?

Он кивнул, соглашаясь, — говорить не мог. Она погладила его по голове теплой ладонью.

— Есть, Илюшенька, сейчас принесу. И с тобой рюмочку выпью — за здоровье твоих родителей. Ты не печалься так, потерпи. В жизни всякое бывает. Да только люди сильнее, — перетерпят, отстрадают — и дальше живут.

Соседка ушла на свою половину дома — за бутылкой. А Илью странным образом отпустило от ее слов, от чистого сердечного участия.

«Да, — сказал он себе, — будем жить дальше».

Они посидели с Галиной Ивановной, выпили по рюмочке. Пришел Павел Игнатьевич, присоединился к ним. Илье полегчало.

— Ничего, Андреич! — подбодрил хозяин, чутко уловив настроение и повод, по которому была открыта бутылочка. — Вот в баньке попаришься, отоспишься, мы тебе новый матрас из сена постелим. Поспать тебе надо, зеленый стал от недосыпу. После баньки посидим, выпьем маленько, оно и полегчает!

Проснулись. Юлька с Тимошкой, обрадовались его приезду, заулыбались ему, как два солнышка. Тимошка верещал от радости, прыгал у отца на коленях, а Юлька обняла его и поцеловала в щеку.

И опять отпустило, поехало дальше, пережили и эту колдобину.

Юлька отдала ему Тимку и ушла на весь вечер на речку, на этюды. Илья с Тимошкой гуляли, дважды навещали ее. Он смотрел через ее плечо на то, что она рисует, восхищался ее дарованием.

И была банька, в которую Илья взял с собой Тимошку, громко хохочущего и хлопающего в ладошки от восторга, а после, уложив сына спать, сидел с Юлькой и хозяевами на веранде за столом, не зажигая света. В сумерках они тихо разговаривали, выпили немного. И так стало спокойно, умиротворенно на душе, словно он получил отсрочку приговора или кто-то свыше сжалился над ним и дал передышку. Илья позволил себе выспаться на колючем, удобном, пахнущем травами матрасе. Он улыбался, когда засыпал.